Текст книги "Душою и телом"

17

Когда он спустился вниз, она уже спала, уютно свернувшись калачиком в кресле перед камином и подложив руку под голову. Огонь освещал комнату приятным теплым светом, на потолке и стенах плясали веселые тени. Тени…

Он осторожно, так, чтобы не разбудить Касси, сел у ее ног, ласково глядя ей в лицо. Он любовался милым овалом ее лица, нежной кожей, золотом волос, причудливым изгибом бровей, тонкой шеей. Он перевел свой взгляд на ее ноги… бедра… талию… и тут же почувствовал, что тот жар, с которым он весь день сегодня боролся, вновь охватывает его. Он старался побороть желание, говорил себе, что не имеет права, что все должно быть окончено, что ничего больше не может быть. Он заставлял себя думать о прошлом, о том, что связывало его с той жизнью. Лицо его стало мрачным. И он пробормотал: «Миранда».

Касси проснулась. Неожиданно она почувствовала, что ей холодно и неудобно спать. Она не сразу сообразила, что заставило ее очнуться от глубокого, сладкого сна. Но тут же поняла: он произнес имя Миранды. Она увидела, что Джесон рядом и смотрит на нее, но вид у него был мрачный. Она обняла его.

– Все хорошо, – сказала она ему ласково, хотя сама понимала, что это не так. Миранда – это имя, точно острый нож, приставленный к горлу. Ей стало так больно за себя, за Джесона, что она чуть не расплакалась.

– Я не хотел… – пробормотал Джесон, обнимая Касси и вдыхая душистый аромат ее волос.

– Джесон, – она высвободилась из его объятий и натянула на плечи плед, – мы должны… мы должны поговорить о Миранде.

– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал?

– Не знаю. Но все, что произошло между нами, случилось так неожиданно! Я чувствую себя не в своей тарелке. Думаю, нам стоит обсудить, что с нами происходит.

– Не знаю, что с тобой, а со мной происходит сейчас то, что я тебя хочу. – Джесон положил руку ей на плечо. – И как можно скорее. Я ужасно этого хочу.

– Так ужасно, что готов обо всем забыть? – Касси взглянула на него с упреком.

– Нет, Касси, нет, – говорил он ей, хотя понимал, что она ему не поверит. Она все равно не поверит ему до тех пор, пока он не объяснит ей, как он на самом деле относился к Миранде. Но этого он не мог ей сказать. Нет, он должен попытаться убедить ее каким-либо другим способом. Он должен помочь ей забыть то, что он был мужем ее сестры и заставить поверить в то, что никто не нужен ему, кроме нее, Касси. Он взял ее ладонь, поднес к губам, потерся щекой о ее теплую нежную кожу. Он почувствовал, что Она дрожит, и, опустившись на колени, прильнул к ее ногам.

– Пожалуйста, – пробормотала она, сама не зная, отвергает она его или умоляет.

– Пожалуйста, что? – спросил он, нежно гладя ее бедра.

– Пожалуйста, давай немного поговорим.

– Давай, – сказал Джесон, поднимаясь. Поцеловав ее в лоб, он уселся на стул подле ее кресла.

– Обещаю, что это не будет для тебя слишком тяжело. Я буду тебя спрашивать, а ты будешь мне отвечать…

– Прямо как в школе, – усмехнулся Джесон. Он чувствовал, что у него так кружится голова, будто он пьян, впрочем, он и впрямь был опьянен любовью. Он хотел ее настолько, что ничего не мог с собой поделать и не мог думать ни о чем другом. Чтобы немного прийти в себя, он поднялся, прошелся по комнате и подбросил в камин еще одно полено. Вдруг ему пришла в голову мысль, что его странное поведение может отпугнуть Касси. Он понимал, что ведет себя не совсем нормально, но уже много лет назад он решил, что вести себя «нормально» – самое гнусное из того, что можно придумать. Джесон презирал тот мир, в котором доминировал страх и ненависть, а ведь именно в этом мире было принято вести себя «нормально». Теперь же, когда на его пути встретился по-настоящему хороший человек, ему хотелось вести себя так, чтобы можно было не скрывать своих чувств. Любовь переполняла его… но он боялся, что Касси его не поймет, а потому сказал себе: «Остановись, слушайся ее, делай то, что хочет она. Но главное – не давай ей понять, что ты от нее без ума».

– Итак, – Касси чувствовала себя несколько неловко, – о чем же мы должны поговорить? – Она подумала о том, как хорошо и вместе с тем как плохо знает Джесона. Она знала его вкус и запах. Она безошибочно узнавала его шаги. Она знала о нем многое, но в то же время ничего о нем не знала. Кроме того, что он был женат на ее сестре.

– О чем хочешь, – ответил Джесон, еще ближе пододвигая к ней свой стул. Ему нравилось смотреть, как свет от камина розовит ей щеки, а по ее лицу пробегают тени.

– Ну, хорошо… скажи мне, где прошло твое детство? У вас была большая семья?

– Да, большая, я родился в Бронксе. Нас было пятеро детей. Жили мы ужасно бедно. Знаешь, ведь мой отец родом из Италии, он был рабочим-каменщиком на стройке, как и мой дед. К сожалению, в пятидесятые годы каменное строительство было не очень популярно, поэтому он вечно сидел без работы, и ему приходилось находить себе самые немыслимые приработки. Ну, и мы помогали ему, как могли.

– Ты был старшим?

– Как ты догадалась? – рассмеялся Джесон. Начав вспоминать детство, он чувствовал себя уже менее скованно. – Да, я был самым старшим и самым целеустремленным. Преисполненным решимости вырваться из этой нищеты…

– Ты мечтал поступить в колледж? Джесон кивнул.

– Но как тебе это удалось? Ведь у вас же совсем не было денег?

– У меня нашелся – как бы это поточнее выразиться? – покровитель. Известный тебе сенатор Хаас, тогда еще, правда, совсем молодой. Я работал у него в офисе два лета подряд, когда учился в старших классах. И он мне симпатизировал…

– Хаас! Надо же! Знаешь, мои родители буквально боготворили его. Он олицетворял для них все, во что они верили: гражданские права, свободу слова. Как, наверное, чудесно было работать с таким человеком!

– Да, я очень многому научился у сенатора, – сказал Джесон, и если бы Касси не была так погружена в этот момент в воспоминания о родителях, то заметила бы, что в его голосе сквозит ирония.

– А после колледжа? Как тебе удалось стать известным строительным подрядчиком?

– Уроки Вьетнама – это довольно неплохая жизненная школа, – ответил Джесон со смехом. – Там я выучился основным тактическим приемам: партизанская война, маскировка, ночные вылазки…

– О, Боже, неужели ты участвовал в войне?

– Да, нет, конечно, я шучу, дорогая. Я участвовал там в строительстве, а не в войне. – Впервые за долгие годы Джесона расспрашивал о работе человек, с которым его не связывали профессиональные интересы. Миранду с самых первых дней их супружества волновал только один вопрос – сколько денег он зарабатывает. Ну, в крайнем случае, она готова была выслушать его рассказ о какой-нибудь очень крупной сделке. Но ее никогда не интересовали ни детали, ни суть его работы. Теперь, увидев живой интерес к этому в глазах Касси, он задумался о том, как получше ей все объяснить.

– Видишь ли, я в каком-то смысле брокер. Я тот самый человек, который помогает всем лицам, участвующим в строительстве, собраться: банкирам, инвесторам, архитекторам, поставщикам. Понимаешь?

– Не слишком хорошо, – ответила Касси, любуясь его профилем.

Он взглянул ей в глаза и улыбнулся.

– Ладно, теперь твоя очередь, – сказал он. – Вопросы буду задавать я. Расскажи мне о себе, о своих родителях, о детстве.

– Но ты же все это уже знаешь от Миранды. К тому же мой рассказ не будет особенно занимательным… А где было твое первое большое строительство?

– Видишь ли, к сожалению, я плохо помню детали. Ведь с тех пор прошло уже около двадцати лет. Это был комплекс учреждений на Лонг-Айленде. Впрочем, ничего особенно выдающегося там не произошло.

– Но ведь ты, должно быть, был очень горд. А твои родители наверняка были в восторге: их сын возглавляет стройку!

– Конечно, были, они и сейчас в восторге от меня. Они живут теперь во Флориде. Я купил им там домик.

– Какой ты счастливый, что у тебя еще живы родители… Мне лично так их не хватает.

– Я должен был бы почаще их навещать. Надеюсь, теперь я буду к ним ездить почаще. Миранда…

– Миранда не хотела иметь ничего общего с Розой и Томмазо, а также с братьями и сестрами Джесона. Она считала, что их, как и свою собственную семью, она уже «переросла».

– Нужно ограничивать круг общения с теми, кто тебе интересен, – говорила она ему. – Ради Бога, ну что у меня общего с твоей матерью? Или даже со своей? Так зачем же притворяться да еще тратить на это время? Если тебе хочется их навестить, я не против, поезжай. Но при чем здесь я и Хивер? – Они частенько ссорились на эту тему, но переубедить Миранду было невозможно.

– Что Миранда? – переспросила Касси, внимательно всматриваясь в ставшее печальным лицо Джесона. Морщины на лбу, у рта и глаз делали его старше. Он выглядел устало, как человек, который уже все испытал в жизни – и самое лучшее, и самое ужасное. Впрочем, в ту ночь, когда они занимались любовью, он выглядел совершенно иначе: его лицо было живым и веселым, глаза горели.

Джесон словно не слышал ее вопроса:

– Извини, так о чем мы говорили? Ах да… О моих родителях. Они тебе понравятся. Касси, я уверен. Я, наверное, поеду к ним этим летом. Я мог бы взять тебя с собой – мы провели бы там недельку-другую. А?

– Джесон, я прошу тебя, не уклоняйся от моего вопроса. Почему ты не хочешь говорить о Миранде?

– Не могу, – неожиданно вырвалось у него. И уже более мягко он объяснил: – Я не могу, Касси. Это слишком болезненная тема.

– Но ты же понимаешь, что мы обязаны откровенно поговорить, если мы хотим… если мы хотим быть вместе. – Она очень боялась произнести эти слова, но теперь была даже рада, что смогла, наконец, заговорить об этом. Каждый раз, когда разговор заходил о Миранде, он тут же старался сменить тему. А ведь чем больше Касси и Джесон сближались, тем отчетливее Касси чувствовала, что между ними стоит Миранда.

Он неожиданно приблизился к ней, ласково провел рукой по ее волосам:

– Касси… пойми, мне тяжело… есть многие вещи, которые…

– Джесон, скажи мне только: я что для тебя – просто замена Миранде? Если это так, то будет лучше чтобы я узнала об этом сейчас. Пусть лучше все закончится сейчас.

Он, конечно, может ей солгать, сказал он сам себе… Так будет даже проще: он солжет, что до сих пор любит Миранду – и Касси отвернется от него. Если же он скажет ей правду, он уничтожит ту ложь, которую они с Мирандой создавали все эти годы: «влюбленные Дарины», «счастливая пара». Но тогда он предаст память жены. Касси верит в то, что он обожал ее сестру, и он не имеет права переубеждать ее в этом. Он не будет ее в этом переубеждать, но…

– Нет, Касси, – сказал он, притянув ее к себе. Он понимал, что поступает эгоистично, так ничего и, не объяснив ей. Целуя ее губы, он прошептал: – Все не закончится сейчас, Касси, клянусь тебе. Только сейчас все и начинается.

18

Десять дней подряд Джесон никуда не отлучался из дома, и эти дни стали счастливейшими в жизни Касси. В присутствии Хивер и прислуги они с Джесоном старались вести себя сдержанно-миролюбиво, и никто не подозревал о том, что ночью они были горячими любовниками, засыпавшими в изнеможении только тогда, когда утренний свет начинал просачиваться сквозь занавески спальни. Но Шейла Томас сразу сообразила, что с Касси что-то происходит. В первый же рабочий день после уикэнда в Беркшире она спросила:

– Слушай, скажи мне честно, кто он.

– Ты о чем?

– Я о том, кто этот счастливчик? У тебя же все на лице написано: любовь пли по крайней мере здоровый секс.

– Я действительно не понимаю, о чем ты говоришь, – рассмеялась Касси. – Давай лучше работать.

– Что ж, ладно, – фыркнула Шейла. – Но только потом не приходи плакаться мне в жилетку.

– Почему ты думаешь, что мне придется плакаться, Шейла?

– Мне подсказывает опыт. Чем счастливей выглядит женщина, тем несчастней она потом и тем горьче ей придется плакать. Ладно, вернемся к школьному совету.

Они готовили сюжет о скандале, разразившемся в одном из школьных советов Бронкса. Все члены школьного совета вышли из него в результате жуткого скандала, поводом к которому стали обычные хулиганские выходки школьников. Магнус сам поручил Шейле и Касси заняться этим делом.

– Шеф очень похвалил ваш последний репортаж, – промычал мистер Макферсон, объяснив им их задачу. – Он считает, что вы обе умеете самостоятельно мыслить.

– Мне кажется по вашему тону, что вы с ним несогласны? – спросила Шейла.

– Нет, я согласен. Просто хочу вас предупредить, что я не люблю, когда кто-нибудь пытается учить меня, что, как и кто должен делать в моем отделе. Я не люблю, когда кто-то сует нос в мои дела. И вам этого не советую, как и всем остальным. Не надейтесь, что буду делать для вас исключение. Я не выношу любимчиков!

Им предоставили съемочную группу и выдали разрешение на съемки. К тому же в их распоряжение поступил бывший кабинет Миранды, который был значительно больше, чем та комната, в которой они ютились прежде.

– У-у-у, ну и чудо же эта техника! – загудела Шейла, перебирая клавиши сверхмощного компьютера Миранды. – Скоро сценарии сможет писать каждый ребенок.

– Боже, как нее хорошо на улице! – воскликнула Касси, подойдя к огромному окну во всю стену, выходившему на шумную Шестую авеню. Солнечные лучи переливались в здоровенных стеклах Центра Рокфеллера. Около кафе уже стояли летние столики и стулья, а на них удобно устроились любители рано обедать или те, кто просто решил насладиться чудесной весенней погодой. Всего через неделю наступит июнь, подумала Касси. Ее взору представилась картина: лето, дом в Беркшире, Джесон…

«После этой командировки я, наверное, постараюсь устроить себе отпуск, – сказал он ей, когда сегодня рано утром они проснулись в ее кровати. – Может, тебе тоже удастся взять недельку отгулов… мы могли бы сбежать за город. Чтобы по-настоящему отдохнуть». Он крепко прижал ее к себе. «Не уверена, что ты вообще умеешь отдыхать, – пробормотала она, целуя его в губы, подбородок… – Я, например, так ни разу и не видела тебя спящим». – «Ну, уж это ты преувеличиваешь…» Он ласково гладил ее, целуя ей грудь.

– О, Боже, Касси.

Она вздрогнула, вспоминая прикосновения его губ и языка к своей груди.

– Проснись, крошка, – крикнула ей Шейла через всю комнату. – Слушай, ты что, не спала пять дней подряд?

– Да, нет, почему? – смутилась Касси. – Я прекрасно себя чувствую и нисколько не хочу спать.

У нее и впрямь был какой-то неистощимый запас сил. С утра до вечера они носились с Шейлой и съемочной группой по Бронксу как угорелые, и все же у нее с избытком хватало энергии для ночных свиданий с Джесоном. Она была слишком счастлива, чтобы думать о сне, слишком влюблена. К тому же она очень боялась сбавить темп в работе. Ведь чтобы добиться успеха, нужно забыть о том, что такое усталость, и работать, работать, работать… как Миранда. Кстати, ни Касси, ни Джесон не упоминали имени Миранды ни разу с тех пор, как покинули Беркшир. Словно негласный договор возник между ними, и они оба упорно избегали этой темы. Что касается Касси, то она надеялась в глубине души, что он забудет Миранду. Конечно, когда-нибудь потом они с Джесоном будут ее вспоминать, но не теперь. Сейчас Касси слишком хорошо было в объятиях Джесона, чтобы говорить о погибшей Миранде.

В ту ночь, накануне отъезда в Лондон, Джесон не сомкнул глаз. Когда Касси проснулась, было четыре часа утра. Взглянув на Джесона, она увидела, что он не спит, а, заложив руки за голову, смотрит куда-то в потолок.

– Скажи мне честно, – сонно спросила она, – я храпела?

– Нет, – ответил он с улыбкой. Он выглядел сейчас намного моложе, чем в тот день, когда они познакомились. Неужели это благодаря ей? Касси очень хотелось в это верить. – Просто лежал и думал: а ведь у меня нет твоей фотографии. А мне бы очень хотелось взять ее с собой в Лондон. На самом деле. Ведь только представь себе: я не увижу тебя целых две недели. Слушай, может, мне вообще отказаться от этой поездки?

– Ну, уж нет, дудки. – Она погрозила ему. – Я не хочу нести перед человечеством ответственность за то, что развалила империю Дарина. К тому же я тебе дам задание. У меня есть любимый джем, который можно купить только в «Хэрродз» в Лондоне. Так что ехать тебе все равно придется, хотя бы для того, чтобы мне его привезти.

– О'кей, – засмеялся он. – Но учти, я привезу тебе его целый чемодан… чтоб мне как можно дольше не уезжать так далеко от тебя.

А потом она дала ему, за неимением другой, ту самую фотографию их семьи, которую оставила ей Миранда и которую они с Джесоном нечаянно уронили на пол, занимаясь любовью.

– Вот, – сказала она, доставая фотографию из разбитой рамки. – А это я обязательно склею… Я вот она, в центре… – добавила она, с грустью думая о том, что на этой фотографии есть и Миранда тоже, и сестра, как всегда затмевает ее своей красотой.

– Спасибо, Касси, – сказал Джесон. Он вставил фотографию в прозрачный кармашек своего портмоне так, чтобы видна была только одна Касси.

Джесон уехал, и вечером Касси захотелось еще раз просмотреть документы, оставленные ей Мирандой. Хотя она изо всех сил старалась не думать о Миранде, пока Джесон был рядом, теперь, когда он уехал, она ощутила острую потребность вспомнить, какой же была сестра. Ведь, в конце концов, она работала сейчас в том самом кабинете, что и Миранда когда-то. Она воспитывала теперь ее дочь. Она крутила роман с ее мужем. Хотя слова «крутить роман», хотелось ей думать, совсем не подходили к тем отношениям, что сложились у них с Джесоном. Они просто… были вместе. Они просто целиком принадлежали друг другу. Они просто… влюблены. Касси понимала, что прошло слишком мало времени со смерти Миранды, чтобы Джесон мог вновь кого-то полюбить. То же самое сказал бы ей каждый, и именно поэтому она держала их взаимоотношения в такой тайне. Она не хотела, чтобы кто-то сказал, что Джесон попросту искал замену Миранде, и Касси была первой, кто ему подвернулся. Да, разумеется, все подумают именно так. «Но это неправда!» – как бы спорила с ними Касси.

Когда Джесон был рядом, Касси не задумывалась над этим. Она верила и в свои чувства, и в его тоже. Но теперь, когда прошел уже почти целый день с его отъезда, она стала мучиться вопросом, так ли уж безоблачно ее счастье. Она бродила по комнате, стараясь представить себе здесь Джесона: вот он сидит на ее кровати, смеется, шутит, гладит ее волосы.

Она подошла к ночному столику, в котором лежали кусочки рамки от той фотографии. Аккуратно сложив их вместе, Касси совершенно неожиданно для себя обнаружила, что задняя картонная часть рамки состоит из двух склеенных между собой листов. Она даже вздрогнула – ясно, что здесь было что-то спрятано. Касси схватила пилку для ногтей и отогнула картонку – на стол упала маленькая дискета. Она не была надписана и с виду ничем не отличалась от любой другой дискеты. Но Касси ни на минуту не сомневалась в том, что Миранда спрятала ее сюда не случайно: должно быть, на ней хранилась какая-то очень важная информация.

Всю ночь Касси преследовали кошмары, ей снился жуткий сон, тот самый, который мучил ее с детства. Ей казалось, что она тонет и некому прийти ей на помощь. Проснувшись на заре, она не могла уже больше заснуть, а потому быстро оделась, оставила Хивер записку, что заберет ее сегодня из школы, как обычно, и помчалась на работу, чтобы поскорее узнать, что там на дискете.

Она явилась на работу так рано, что даже дежурная еще не пришла. Стараясь сдержать волнение и страх, от которого еще не избавилась после ночного кошмара, Касси зажгла свет в кабинете Миранды. Бросившись к компьютеру, она включила его и с нетерпением стала ждать, пока он загрузится. На экране загорелся список файлов и программ. Она достала из сумочки дискету и вставила ее в дисковод. Документ был озаглавлен: «Только для Касси».

Теперь она, наконец, поняла, что прятала Миранда в сейфе. Касси нажала клавишу ввода. Документ состоял из трех частей. Первая – «Дарин», вторая – «Магнус», третья – «Хаас».

Прежде чем она сообразила, в чем суть документа, прошло, наверное, не меньше часа, потому что, когда она, наконец, осознала, что та сказка, в которой она жила последние две недели, – не сказка, а миф, за дверью уже слышались голоса, смех, шаги. А перед Касси вместо сказки был экран, а на экране – факты.

Под заголовком «Дарин» Миранда записала некоторые цифры по реальному состоянию дел Джесона на середину семидесятых годов. Интересные цифры. Например, номера банковских счетов, с которых были сняты суммы, превышающие в общей сложности сто тысяч долларов. Эти деньги были переведены на счет… сенатора Хааса.

Под заголовком «Магнус» шли цифры, демонстрировавшие колоссальные успехи Магнуса в семидесятые годы, а также бесконечные платежные счета на имя Э. Хааса, общая сумма которых превышала миллион долларов.

Часть, посвященная Хаасу, носила более описательный характер. Это была история о молодом, никому не известном деятеле, который неожиданно стал одним из наиболее влиятельных сенаторов США.

Стал, но не без посторонней помощи, с грустью подумала Касси. И не без денег. Ясно, что Миранда хотела с помощью всех этих цифр дать понять Касси, что, например, первое здание, которое построил Джесон – тот самый комплекс на Лонг-Айленде, о котором он не захотел ей рассказывать – ему разрешили строить только потому, что он перевел определенную кругленькую сумму на счет Хааса. У Магнуса дела были, разумеется, еще сложнее, но суть оставалась той же: деньги за услугу.

Касси с тоской смотрела на все эти сведения. Но у документа было еще и продолжение. Она нажала клавишу и увидела на экране следующий текст:

«Касси!

Мне очень жаль, что тебе приходится это читать, ведь это означает две грустные вещи: 1) все мои подозрения подтвердились и 2) я в беде! То, что ты прочла выше, это все, что мне известно. Сенатор Хаас долгие годы вел нечестную игру, и в ней замешаны Джесон и Магнус. Если ты мне не веришь, то фотокопии всех документов лежат в Ист-Хэмптоне, в винном погребе, под плитой в правом дальнем углу. Я думаю, если ты обо всем этом узнаешь, а меня не будет рядом, ты сообразишь, что тебе делать. Но будь осторожна. И никому не доверяй.

М.»