Текст книги "Нечаянная любовь"

Глава 5

Джулия возвращалась в город. Коляска подпрыгивала и покачивалась, преодолевая пологие подъемы и спуски. Дорогу с обеих сторон окаймляли ровные ряды деревьев и каменистые осыпи.

Горы, холмы, леса пробуждались от зимнего сна. На холмах и в лощинах щетинилась сочная ярко-зеленая трава. На деревьях серебрились молодые листочки. В воздухе витал запах влажной земли, прелых прошлогодних листьев. Джулия жадно вдыхала этот пьянящий терпкий аромат. Теплое солнце ласкало землю лучами. В чистом голубом небе плыли белые пушистые облака.

Глядя на облака, Джулия представляла, что это пухленькие малютки с милыми личиками и нежными ямочками на ручках и ножках. Малыши, словно ягнята, родились весной. Ей представилось, как младенцы приникают к материнской груди, взахлеб сосут молоко. Она даже попыталась найти, рассмотреть среди облаков будущего ребенка Веры Чепмен. И тут же посмеялась над своими фантазиями.

«Глупо!» – решила она. Но снова и снова вспоминала слова и совет миссис Чепмен: «Вам нужно подумать о новом муже, молодом человеке, который сможет дать вам детей!»

Тогда, услышав слова женщины, Джулия поймала себя на нелепой и безумной мысли. Господи, не изменяет ли ей здравый смысл? Однако сейчас, когда она была одна и любовалась божественной картиной пробуждения природы, мысль снова вернулась и обрела ясность и определенность. Она пыталась успокоить себя тем, что Гилберт в их городе проездом. Наверное, это и к лучшему. Такой красивый мужчина, с ласковым взглядом, свободолюбивым, независимым характером и темным прошлым, конечно же, может представлять угрозу для незапятнанной репутации уважаемой и благовоспитанной леди…

Внезапно, почти из-под копыт лошади, шумно хлопая крыльями, вылетела птица. Бискит шарахнулся в сторону, коляска накренилась. Натянув поводья, Джулия стала успокаивать лошадь, бормоча ласковые слова. Скоро Бискит успокоился, а Джулия забыла о причудливых облаках и Гилберте, внимательно следя за дорогой, бегущей под копыта пугливой лошади.

Движение на Мейн-Стрит было оживленным. Маневрируя в бесконечном потоке колясок и груженых фургонов, Джулия, наконец-то, добралась до конюшни Ли Тейбора. Она уже въезжала во двор, когда по улице, буквально в нескольких ярдах от нее, промчалась крытая армейская повозка, забрызгав женщину грязью.

– Проклятье! – выругалась Джулия, остановила Бискита и достала из саквояжа носовой платок.

– Мэм? – улыбнулся помощник Ли, несомненно пребывая в полном восторге от того, что услышал собственными ушами ругательство, вылетевшее из уст благовоспитанной леди.

– Передайте мистеру Тейбору, что я хочу его видеть! – смущенно пробормотала Джулия, вытирая со щеки грязь.

– Да, мэм.

Появился Ли. Ее всегда удивляло безрадостное и мрачное выражение лица молодого человека. Еще более унылым оно стало выглядеть с тех пор, как Ли отрастил усы. Их кончики опускались вниз.

– Доброе утро, Джулия, – поздоровался Ли.

– Доброе утро, Ли, – ей всегда нравился Ли Тейбор, она сочувствовала молодому человеку, потому что его матерью была такая неуравновешенная женщина, как Хэриет Тейбор. – Мосси заметил трещину с правой стороны коляски. Может быть, ты отремонтируешь ее, пока я буду заниматься другими делами?

Ли провел рукой по испачканной грязью оси колеса.

– Здесь работы не больше, чем на час.

– Отлично.

Джулия взяла саквояж, но не успела спуститься, как молодой человек быстро вскочил в коляску и сел рядом с Джулией.

– Я отвезу тебя, куда нужно. Не ходить же по грязи, да еще и с вещами!

– Спасибо, Ли! Ты очень любезен.

Ли хлестнул лошадь.

– Куда поедем?

– Пожалуйста, в редакцию «Сентинел».

Они ехали молча. Ли был не слишком разговорчивым спутником. Джулия считала, что его степенная, спокойная манера поведения предполагает сильный характер. Было несправедливо, что такой положительный молодой человек оказался целиком и полностью под властью Хэриет Тейбор.

– Как поживает миссис Тейбор, Ли?

– Спасибо, хорошо, – безучастно отозвался Ли и кивнул, потом пристально взглянул на нее и неожиданно спросил: – Гиб хорошо себя ведет?

– О, да! Он просто чудо. Мастер на все руки.

– Мама прожужжала мне все уши, – улыбнулся Ли. – Она со всеми делится новостью, что Гиб занимается уборкой в твоем доме!

Джулия слегка поморщилась. Ей стало неловко при мысли о том, как интерпретирует эту новость миссис Тейбор.

– Он занимается только уборкой.

– Именно это я и сказал маме.

Ли всегда относился к Джулии хорошо, и она была благодарна ему за доброжелательное отношение.

– Откровенно говоря, я немного смущена, что таким образом использую мистера Бута.

Ли удивленно посмотрел на нее. Она почувствовала необходимость пояснить мысль.

– Человек работает, как вол, и не получает за это ничего, кроме горячих завтраков и обедов! Наверное, он из вежливости предложил помощь, а теперь не может изменить слову и вынужден держаться до конца…

Ли остановил лошадь перед редакцией «Сентинел». Казалось, он пытается сдержать смех.

– Гиб ничего не делает без желания.

– Он тебе жаловался?

– На то, что ты нещадно используешь его? Нет, – Ли спрыгнул, обошел коляску, подал Джулии руку, помогая спуститься. – Мне кажется, ему нравится работа!

– Ну что ж, приятно это слышать, – она спрыгнула на тротуар, и смахнула с юбки комочки глины.

– Он дьявольски хитер, Джулия. Советую тебе быть настороже.

От этого предостережения Джулия прямо-таки оцепенела.

– Он ведет себя как настоящий джентльмен.

– Он умеет достойно вести себя, – ухмыльнулся Ли. – Ну, ладно, увидимся позже! – приподнял шляпу и сел в коляску.

Джулия смотрела вслед коляске. На душе стало неспокойно. Одно дело, когда встревожены Хэриет, Гарлан и Дотти. Но ведь Ли Тейбор – друг Гилберта… Однако даже он намекает, что Гилберту Буту нельзя вполне доверять!

«Теперь, если что-то случится, ты не сможешь оправдаться. Тебя все предупреждали», – подумала Джулия, открывая застекленную дверь редакции газеты «Сентинел». В помещении пахло табаком и смазочным маслом. На полу лежали пачки бумаги и свежеотпечатанных газет. По стенам в изящных рамках были развешены страницы последних выпусков. Редактор и издатель Уолт Стрингер чинил огромный пресс. Руки Уолта были испачканы чернилами. Джулия поняла, почему в комнате пахнет табаком: Уолт Стрингер курил трубку. Увидев Джулию, он вытер пальцы о кожаный фартук и вышел из-за стойки.

– Доброе утро, Джулия! – вынул трубку изо рта и положил на подставку. – Ты, как всегда, с утра пораньше.

– Стараюсь, – Джулия достала из саквояжа статью о пользе проветривания жилых помещений и протянула редактору.

– Хорошо. Просто замечательно, – пробормотал он, переворачивая листок и читая дальше.

Джулия молча ждала. Она испытывала к Уолту Стрингеру родственные чувства с тех пор, как они оба в прошлом году потеряли супругов. Уолт очень тяжело переживал смерть жены. Горе почти превратило его в старика.

– Пришли ответы на мое объявление? – поинтересовалась она, когда редактор закончил просматривать статью.

– Кажется, вчера пришло письмо, – он подошел к ящикам для корреспонденции и достал конверт.

Джулия нетерпеливо схватила письмо. Когда Мэри Херли уехала в Бьютт, она поместила в «Сентинел» объявление с предложением места служанки. До сих пор письма приносили только разочарование. Одна женщина была матерью троих детей. Другая – молодая девушка – по-видимому, убежала из дома. Третья была женщиной вульгарного поведения и работала при гостинице в Три Риверс.

Джулия открыла конверт и стала читать.

– Боже! – возмутилась она. – Мне написал мужчина!

Уолт перегнулся через стойку, с любопытством уставился на нее и спросил:

– Мужчина? Правда?

– О, Боже! – Джулия скомкала письмо. Сердце билось учащенно, щеки горели от стыда.

– Что такое?

– Ничего. Просто грубость. Мужчина, который пишет такие грязные письма, в первую очередь оскорбляет себя!

– Дай письмо, – нахмурился Уолт. – Я отнесу его начальнику полицейского участка.

– Письмо не подписано, – Джулия сунула смятый конверт в сумку. Ей очень не хотелось, чтобы Уолт Стрингер и начальник полицейского участка Макквиг читали такое письмо. Некий «страстный джентльмен» делал предложение «хозяйке дома», недостойное порядочного человека.

– Такого еще никогда не случалось, – озадаченно почесал затылок Уолт.

– Не надо больше публиковать мое объявление, – попросила Джулия. – Лучше обойтись без служанки, чем читать подобные излияния!

Если хорошенько подумать, ей вовсе и не нужна служанка. Когда приедет новый доктор, у нее появится свободное время. Она сама управится с домашними заботами.

– Мне очень жаль, Джулия.

– Не извиняйтесь, мистер Стрингер. Это не ваша вина. Через несколько дней я принесу заметку о правильном освещении дома.

На улице Джулия остановилась, чтобы немного успокоиться. Оглядевшись вокруг, заметила группу праздношатающихся мужчин. Они были неряшливо одеты, с вульгарными, развязными манерами. Джулии вдруг показалось, что они, странно усмехаясь, смотрят на нее. Потом поняла, что сама рассматривает их, пытаясь отыскать «страстного джентльмена».

– Ты смешна, – сказала она себе. – Может быть, это лишь непристойная шутка. Не стоит слишком серьезно воспринимать написанное.

Джулия быстро направилась к аптеке. Когда она открыла дверь, над головой мелодично зазвенел маленький колокольчик. Мистер Редферн, облокотившись о прилавок красного дерева, тихо беседовал о чем-то с молодым ковбоем. Парень что-то рассказывал аптекарю, стыдливо отводя глаза и краснея. Джулия подумала, что, вероятно, они беседуют о какой-нибудь мужской болезни. Скорее всего, следствии бурной ночной пирушки.

В аптеке находилось несколько женщин, ожидавших, когда их обслужат помощники аптекаря. Поздоровавшись с дамами, Джулия отошла к витрине, в которой были выставлены склянки с духами.

Когда ковбой ушел, мистер Редферн обратился к Джулии:

– Чем могу служить, миссис Меткалф!

Аптекарь был невысокий, толстый мужчина, с аккуратно подстриженной бородой и неправдоподобно черными волосами. Джулия решила, что, скорее всего, аптекарь подкрашивает свою шевелюру.

– Добрый день, мистер Редферн. Я составила список, попозже зайду за лекарствами.

Мистер Редферн взял список и принялся искать очки.

– Итак, что у нас есть?.. Горькая настойка от желудочных болей, салициловая кислота, беладонна, обезболивающий пластырь… Много забот с пациентами, миссис Меткалф?

– Нет, не очень, – ответила Джулия, разглядывая медикаменты, расставленные на полках. – Лечу постоянных клиентов, женщин и детей. Бывают, правда, экстренные случаи. Большинство больных предпочитают обращаться к доктору Кину.

«Лошадиный доктор», как называли Кина в Стайлзе, приезжая в город, занимал заднюю комнату в аптеке Редферна и там принимал больных.

– Скоро вам совсем не придется беспокоиться о больных, – сказал аптекарь, не скрывая радости. – Я получил письмо от доктора Бичема.

– Доктор Бичем? – Джулия никогда не слышала об этом человеке.

– Новый врач из Чикаго. Тот самый, о котором сообщал ваш брат.

Удивление Джулии сменилось горькой обидой. Нового доктора уже назначили, и даже не сочли необходимым известить ее.

– Да?.. Я не знала.

– Он собирается открыть кабинет в этом здании, – мистер Редферн постучал рукой по прилавку. – Врачебный кабинет и аптека рядышком – очень удобно! Прекрасная мысль. С финансовой точки зрения выиграем мы оба.

Джулия не знала, что сказать. Она молча смотрела на мистера Редферна. Было обидно до слез. И, вместе с тем, неприятно, неловко, будто ее выставили за дверь.

– Доктор Бичем пишет, что приедет в этом месяце, – продолжал рассказывать аптекарь, совершенно не обращая внимания на расстроенный вид Джулии. – Он собирается взять из кабинета вашего мужа оборудование, инструменты и книги.

Джулия буквально оцепенела, совершенно ничего не понимая.

Мистер Редферн достал из внутреннего кармана пиджака длинный белый конверт, вытащил письмо и протянул.

Она смотрела на строчки, выведенные аккуратным почерком, но не могла прочитать ни слова. Слезы были готовы хлынуть из глаз. Она вернула письмо Редферну. Руки вздрагивали от обиды и досады.

– Замечательно, – с трудом выговорила она. – Замечательно, что у нас в городе будет новый доктор!

Мистер Редферн прямо-таки просиял.

– Да, замечательно!

Стараясь не показать, как взволнована и расстроена, Джулия попрощалась с мистером Редферном и направилась к двери, совершенно растерявшаяся и потрясенная.

– Заказ будет готов через час, – крикнул аптекарь вслед.

Над головой Джулии весело и беззаботно звякнул дверной колокольчик.

Выйдя на улицу, Джулия присела на скамейку, крепко сжимая докторский саквояж, пыталась убедить себя, что должна радоваться такому известию. Нового доктора она сама ожидала несколько месяцев! И просила Рэндала подыскать среди студентов способного молодого человека, который захотел бы попрактиковаться в отдаленном западном городке. Чтобы предложение было более заманчивым, даже уговорила городской совет выплатить новому доктору небольшую стипендию.

Но тот доктор, которого она себе представляла, должен был, на первых порах, советоваться с ней, просить консультаций, даже помощи. А вместо этого, совершенно не считаясь с ней и ее мнением, он решил сотрудничать с мистером Редферном! Кроме того, собирается обставить кабинет мебелью, оборудованием и даже книгами Эдварда!

«Скоро вам совсем не придется заботиться о больных», – сказал аптекарь. Джулия снова и снова повторяла себе, что должна радоваться скорому приезду нового доктора. Больше не будет никаких экстренных вызовов по ночам, не придется ночевать в старых хижинах и на заброшенных ранчо, ожидая появления на свет новорожденных. Не будет горьких, полных безысходной тоски дежурств у постелей неизлечимо больных детей. Не нужно будет успокаивать и утешать матерей, изнуренных частыми родами и тяжелой работой по хозяйству.

Теперь она сможет вести нормальную, размеренную жизнь. Работа по дому, заседания женского комитета, развлечения…

Однако, несмотря на все доводы, кажущиеся трезвыми и разумными, Джулия чувствовала, как к горлу подступает комок. Поднявшись, медленно пошла по тротуару. Глаза были полны слез.

Гилберт передвинул мебель в гостиной и принялся снимать ковер. Вытаскивая гвозди, услышал, как во двор въехала коляска. В прихожей раздались шаги Джулии, но были приглушенными, еле слышными, словно хозяйка сняла обувь. Молодой человек присел на корточки, озадаченно почесал подбородок, внимательно прислушался. Какого черта? Неужели она плачет? Поднявшись, вытер руки и вышел в холл.

Дверь в кабинет доктора была распахнута. Это была единственная комната в доме, которую Джулия приказала не прибирать.

– Здесь слишком много бумаг и книг, – объяснила она. – Трудно решить, с чего начинать уборку.

Гилберт очень обрадовался, он был уже сыт уборкой по горло. Осторожно войдя в кабинет, остановился. На полу лежал большой восточный ковер, у окна стоял письменный стол, над которым висел портрет президента Линкольна и диплом в рамке. Повсюду были книги. В кабинете пахло лекарствами и, как показалось Гилберту, знаниями. Все здесь напоминало о докторе.

Дверь в операционную тоже оказалась открытой.

Гилберт заглянул в маленькую комнату, очень светлую, сияющую необыкновенной чистотой. Посередине стоял длинный стол, вдоль стен – множество ящичков и полочек, а также – застекленный белый шкаф, заставленный пузырьками и бутылочками.

Джулия стояла у окна. Она была в одних чулках. Прическа сбилась набок. Уткнувшись лбом в стекло, женщина громко всхлипывала. Джулия в самом деле плакала.

Гилберт хотел уйти, его совершенно не касается, из-за чего она плачет. Но почему-то не мог сдвинуться с места.

– Мэм?

Вздрогнув, Джулия обернулась. Она не слышала, как Гилберт вошел.

– О, мистер Бут! – прекрасные глаза Джулии были переполнены слезами, щеки и подбородок перепачканы, она вытирала лицо носовым платком.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо, – вздохнув, ответила она. – Все хорошо.

– А мне кажется, что не все…

Черное платье оттеняло бледное лицо женщины. Гилберт не мог отвести глаз. Тонкие, слегка тронутые румянцем скулы, немного припухшие губы, прекрасные зеленоватые глаза, блестящие от слез. Женщины для него всегда делились на три типа: милашки, простодушные и молодчаги. О внешности женщин он никогда не задумывался. Но сейчас вдруг понял, что Джулия совсем иная, хотя и не совсем было понятно, чем отличается от других женщин…

– На самом деле, хорошие новости… – она вновь приложила платочек к глазам. – О, Господи! Не обращайте на меня внимания!

– Вы всегда плачете из-за хороших новостей? – спросил он, желая развеселить ее.

Джулия судорожно вздохнула, попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.

– Приезжает новый доктор из Чикаго, мистер Редферн получил от него письмо.

Молодой человек молча ждал: женщинам, чтобы выговориться, нужно много времени.

– Они объединяются с мистером Редферном. У них будет в центре города клиника: врачебный кабинет и аптека.

Раньше Гилберту казалось, что Джулия с нетерпением ждет приезда нового доктора. Да и вполне разумной была мысль о создании клиники… Но Джулия, вероятно, считала иначе.

– А что останется вам? – спросил он. Она глубоко вздохнула, все еще вздрагивая.

– Не знаю.

Поскольку они продолжали разговаривать, Гилберт, вошел в операционную и прислонился к столу.

– Конечно, я рада, – продолжала Джулия, хотя ее вид свидетельствовал об обратном. – Замечательно, что в городе будет настоящий квалифицированный врач. Но он… он хочет забрать все вещи Эдварда… Даже, даже его книги!

– Погодите, погодите, – он с трудом вникал в смысл рассуждений Джулии, но кое в чем сумел разобраться сразу же.

– Доктор Бичем открывает свою первую практику, – объяснила Джулия. – Ему понадобится оборудование, я обязана помочь.

Гилберт хотел сказать, что она слишком мягкосердечная, верит словам любого человека. Значит, любой может ее обмануть, обвести вокруг пальца. Но решил не заводить разговор на эту тему, чтобы не дать повода задуматься о его намерениях. Он твердо и решительно заявил:

– Новый доктор хочет получить от вас все, что ему будет необходимо. Пусть сам купит оборудование для собственного кабинета.

– Но, согласившись приехать сюда, он отказался от доходной практики в большом городе. И потом, когда он начнет работать, мне уже ничего не понадобится… – голос снова задрожал, сорвался, глаза наполнились слезами.

Гилберт не переносил женских слез. Особенно, когда женщины плакали, расставаясь с ним. Джулия плакала из-за того, что остается не у дел. Поэтому Гилберту захотелось устроить этому доктору Бичему хорошую взбучку.

– Этот мистер не получит ничего из вещей доктора, вот и все, – решительно сказал он. – Если вы не поставите его на место, то этим займусь я!

Джулия пристально взглянула на него, казалось, с тайной надеждой вслушиваясь в его заявление. Он ожидал, что она запротестует. Скажет, что не его дело вмешиваться в ее отношения с доктором Бичемом. Но вместо этого Джулия неожиданно благодарно улыбнулась.

– Вы очень сильный, мистер Бут, – искренне сказала она. – И очень добрый.

Гилберт отмахнулся от комплимента, но ему было очень приятно услышать такие слова.

– Время от времени, это на меня находит. Называйте меня просто Гибом!

– Тогда и вы должны называть меня Джулией.

– С удовольствием, мэм.

В мгновение ока слезы высохли. На лице женщины появилась ослепительная улыбка, способная затронуть самые нежные струны мужского сердца, если ваше сердце еще горячо и отзывчиво.

– Могу я вам довериться? – спросила она.

– Конечно.

– Мне бы хотелось продолжать лечить женщин и детей, а также помогать доктору в экстренных случаях.

Гилберт подумал, что вряд ли узнал секрет. Она, конечно же, не стала бы плакать только из-за того, что придется отдать инструменты доктору Бичему, если бы не хотела по-прежнему лечить больных.

– Конечно, почему бы и нет?

– Большинство людей не одобряют, когда медициной занимается женщина. Даже мой брат – хирург считает не вполне естественным, что я, женщина, лечу людей.

Она выжидательно и с надеждой смотрела, словно мнение Гилберта было для нее очень важно. Он задумался, соображая, как ответить, чтобы не обидеть ее. Вообще-то, он был согласен с мнением ее брата, но не собирался этого объяснять. Во всяком случае пока. Теперь для него важно добиться ее расположения.

– Я понимаю это так, – задумчиво сказал он после долгой паузы. – Мужчинам не нравится, когда женщины в чем-то превосходят их. Поэтому они и придумали профессии для женщин и профессии для мужчин.

Джулия немного подумала, как бы переосмысливая сказанное Гилбертом, потом лукаво улыбнулась.

– Например, уборка дома.

Гилберт громко рассмеялся: быстро же она его раскусила!

– Вы меня поймали.

– Шучу, – успокоила она. – Вы прекрасно справляетесь!

От слез не осталось и следа. Джулия казалась вполне счастливой. Гилберту стало чертовски хорошо оттого, что он развеселил и успокоил ее. Хотя она вызывала в нем и несколько другие чувства, решил, что лучше пока ни о чем не думать!

– Итак, леди-доктор, много у вас работы?

– Достаточно, – она подняла руки, чтобы заколоть пряди, выбившиеся из прически. Освещенные яркими солнечными лучами, ее волосы казались золотыми. Черная кофта слегка распахнулась, но увидеть что-либо было невозможно.

– Много детей с переломами, упорным кашлем, ветрянкой. Всевозможные женские болезни. Людей с серьезными заболеваниями я направляю в Хелену или в Бьютт. Мужчины обращаются ко мне только в экстренных случаях.

Гилберт не винил их, наверное, мужчины чувствуют себя неловко, если их осматривает женщина! Вдруг он ужаснулся. А что, если у горняка или ковбоя возникают проблемы с «приятелем Джо»? Они обращаются за помощью к Джулии? Она же не имеет права отказывать и такому больному. Мысль об этом так взволновала его, что он постарался поскорее отвлечься.

– Особенно, люблю принимать роды, – откровенничала Джулия, – Какое восхитительное событие! Настоящее чудо!

Гилберт смущенно уставился в пол: ему совершенно не хотелось рассуждать о родах.

– Что вы скажете, если к ужину я испеку яблочный пирог? – ему показалось, что Джулию позабавило его смущение.

– Звучит заманчиво…

– Гиб, – позвала она.

– Мэм?

– Ничего, – с улыбкой ответила она. – Просто я привыкаю к вашему имени!

Джулия принесла наверх кувшин с теплой водой, умылась, сняла испачканную одежду, надела темную юбку и накрахмаленную белую кофточку. Нацепила на шею черную бархатку, дабы не показалось, что она забыла о трауре. Но, откровенно говоря, она уже не чувствовала особенной скорби. Нисколько. Взглянув в зеркало, не увидела там печального лица. Глаза сияли, а губы улыбались чему-то тайному.

Она взглянула на фотографию, стоящую на туалетном столике. Внезапно ее поразила мысль о том, что Гилберт очень похож на ее маму! Он такой же жизнерадостный, веселый, великодушный. Даже чуточку скандальное прошлое, словно бы роднило их!

– Мама, – тихо сказала Джулия. – Ты бы его полюбила обязательно. Он самый привлекательный мужчина, какого только можно себе представить!

Джулию привлекала не только внешность Гилберта. Восхищало умение успокоить, поднять настроение… Когда он находился рядом, многое не казалось таким плохим, как раньше. Он понимал ее и с готовностью становился ее союзником. Вспомнились его слова о новом докторе: «Пусть сам покупает оборудование…» – словно Джулия вольна поступать, как считает нужным.

Джулия вышла на балкон, положила руки на перила, стала всматриваться в горизонт. Дорога, ведущая от дома, вливалась в Мейн-Стрит. Видны были декоративные фасады домов, плоские и остроконечные крыши. По улицам Стайлза степенно катили повозки, фургоны, коляски. Из печных труб поднимались в небо темно-фиолетовые клубы дыма. На вершине холма, к востоку от города стоял дом Уиливеров. Высокие, обшитые фронтоны, казалось, холодно и высокомерно взирают с высоты на спускающиеся со склона горы улицы.

Город очень изменился с тех пор, как Эдвард впервые привез ее сюда из Чикаго! Десять лет назад Стайлз был поселением горняков. Он поразил городскую девушку грязью, хаосом и неприкрытым грехом. По улицам бесцельно бродили люди с сомнительной репутацией, на горных дорогах промышляли бандиты… Жители рассказывали истории о Гилберте Буте. О неприятностях, связанных с его именем. О его любовных похождениях. И о том, как он скрылся в 1872 году, совершив убийство.

Эти рассказы заставляли Джулию содрогаться. Она считала Бута изгоем, дикарем. Она не интересовалась жуткими историями. Гилберт Бут вовсе не возбуждал ее любопытства. Тогда она, вместе со всеми, осуждала его и немного побаивалась.

Сейчас же, когда он вхож в ее дом, нисколько не напугана. Он более чем интересовал ее! Молодой человек совершенно не похож на жестокого хладнокровного убийцу. Она хотела теперь узнать о Гилберте Буте и его прошлом все, вплоть до мельчайших подробностей.

– Гиб, я думаю, что Эдвард хотел бы, чтобы вы приняли эти золотые часы.

Он едва не поперхнулся. Подобные шокирующие предложения совершенно не способствуют нормальному пищеварению.

– Мэм?

– Да, думаю, он был бы рад, – Джулия была очаровательна в потрясающей белой кофточке с высоким воротником и складочками, заложенными на груди. Кофточка зрительно увеличивала ее. – Ты согласен се мной, Мосси?

Мосси задумчиво поднял и опустил густые брови, напряженно вникая в вопрос Джулии.

– Да, мэм, пожалуй.

Гилберт отложил вилку.

– Не думаю, что это замечательная мысль.

– Почему вы так говорите? – удивилась Джулия и чуть заметно улыбнулась.

Молодой человек заерзал на стуле. Ему вспомнилось, как он надоедал фронтовому другу слишком частыми визитами, симулировал и жаловался доктору, придумывал недомогания, чтобы только получить работенку полегче. Доктор постукивал пальцами по этим самым золотым часам, открывал и закрывал крышку, пристально глядя на Гиба.

– Ничего тебя не беспокоит, рядовой! Только твоя лень, – говорил он, выслушав жалобы. И отправлял Гилберта обратно.

– Я недостоин, вот почему. Сохраните их, мэм. Когда-нибудь у вас родится сын, и вы подарите ему часы!

Джулия опустила глаза.

– Пора привести в порядок комнату Эдварда. Некоторые вещи я передам на церковный базар. Но прежде, хочу, чтобы вы оба выбрали что-нибудь себе.

Гилберт с нарочито преувеличенным вниманием ковырялся в тарелке. Жареный картофель с ветчиной был его любимым блюдом. Но теперь он жевал с гораздо меньшим удовольствием, чем несколько минут назад. Дорогой подарок испортил аппетит.

– Боюсь, что совсем немногое из одежды Эдварда вам подойдет, – с сожалением сказала Джулия. – Мосси не такой высокий. А Гиб слишком большой!

Молодой человек усмехнулся.

– Не обижайтесь, мэм. Но мы с Мосси будем выглядеть чересчур глупо и смешно, прогуливаясь в костюмах и цилиндрах доктора!

– Возможно, вы правы, – согласилась Джулия.

После ужина Мосси с Гилбертом принялась мыть стены в гостиной. Неожиданно старик сказал:

– Насчет тех часов она права, Гиб. Доктор был бы рад, зная, что они у тебя. Ты зря отказывался.

– К черту, Мосс! Доктор все время на меня набрасывался!

– Неправда. Это не совсем так.

Гилберт выругался, потому что вода потекла по ручке щетки и попала ему в рукав. Впервые после того, как принялся за уборку в доме доктора, Гилберт засомневался, правильно ли поступил, вернувшись сюда. От нудной домашней работы его тошнило. Непонятные чувства мучили его… Не хотелось вспоминать доктора, особенно, когда молодой человек задумывался о Джулии. Не следовало позволять себе подобных размышлений!

– Он выгнал меня из города!

– Он поступил правильно. Если бы ты вздумал остаться здесь, тебя бы судили. Может быть, даже повесили бы, – заметил Мосси. – Доктор пожалел тебя, неужели не понимаешь?

Гилберт холодно взглянул на конюха. Ему не хотелось вспоминать, как он разочаровал доктора.

– Извините, джентльмены… – Гилберт вздрогнул от голоса Джулии. – Не могли бы вы, Гиб, пока светло, съездить в город и забрать в аптеке медикаменты? Пожалуйста, сделайте одолжение.

Пытливый и заинтересованный взгляд женщины свидетельствовал о том, что она слышала разговор. Каждое слово! Гилберт отшвырнул щетку и вытер мокрые руки о штаны.

– Я уже закончил.

– Пусть мистер Редферн запишет все лекарства на мой счет.

– Да, мэм! – он раскатал рукава и направился на кухню. Ему хотелось побыстрее уехать отсюда.

В сарае надел свою куртку, грязные ботинки, натянул шляпу пониже на глаза. Выйдя на улицу, решил отныне вести себя предельно осторожно. Не говорить лишнего, особенно, если рядом находится Джулия. Она не должна задумываться и интересоваться тем, кто он есть на самом деле! Пусть доверяет только своим глазам и сердцу. Надо сделать все возможное, чтобы его поведение не вызывало у нее никаких сомнений.

Он вывел Лаки из конюшни и вскочил в седло. Джулия наблюдала за ним из кухонного окна. Когда он уехал, опустила занавеску, сняла фартук и направилась в гостиную. Каблуки туфель громко стучали по незастланному полу.

– Я не достоин, – сказал он за ужином. А затем, разговаривая с Мосси: – Доктор набрасывался на меня все время…

Гилберт умел располагать людей. И люди начинали безгранично доверять ему… Джулия задумалась: всему ли, что он рассказывает, можно верить?

Она заглянула в гостиную и позвала: «Мосси».

Конюх без особого энтузиазма, лениво чистил стену. Лицо было бледным и печальным, что придавало ему вид человека, изнуренного тяжелой, непосильной работой.

– Мэм?

– Пойдем, Мосси, попьем кофе. Я хочу поговорить кое о чем.