Текст книги "Опасность желания"

Элизабет Эссекс
Опастность желания

Глава 1

Лондон. Ноябрь 1799 года

Было холодно и сыро. Ничто не спасало от проникающей под одежду влаги. Меггс крепче прижала локти к бокам, руки сжала в кулаки и поспешила вниз по пустынной улице. Вместе с братом она уже давно бродила по мокрым улицам Сент-Джеймса, высматривая по дороге возможных клиентов, однако этим утром им редко попадались пьяные джентльмены. Ледяной мелкий дождь шел уже довольно давно, и зловещие темно-серые тучи продолжали нависать над городом. В такую погоду нечего было делать на улице.

Она ненавидела все это – пронизывающий холод, непрерывный дождь, мелкое воровство, но голод по-другому расставлял приоритеты. Не воровать было невозможно.

– Расскажи мне еще раз, – попросил Тимми и потер рукавом замерзший нос.

Ради брата Меггс отогнала гнетущее беспокойство.

– Мы обязательно разбогатеем. И будем жить в очаровательном добротном коттедже, где-нибудь, где тепло, например, в Дорсете. Только ты и я, мой дорогой Таннер, только ты и я…

Меггс понятия не имела, действительно ли в Дорсете тепло. Возможно, она слышала это от кого-то, или кто-то ей сказал, что там растут пальмы. А она знала, что пальмы растут только в теплых местах. Но куда бы они ни отправились, там обязательно должно быть тепло. Они мерзли уже слишком долго. Практически всегда. А сейчас, когда желтый лондонский туман был густо насыщен частицами льда, ей казалось, что зима никогда не кончится. В такие дни Меггс теряла надежду когда-нибудь просохнуть и согреться. Или наесться. Ее пустой желудок возмущенно ворчал.

И в этом безрадостном положении она не могла сказать правду.

– В нашем доме будет много каминов, тепла и уюта. А летом в саду будет цвести множество роз, так что нас окружит приятный аромат, а не запах угля. У нас будет большой сад с яблонями и грушами. Ты сможешь их есть всегда, когда захочешь. Сможешь бесконечно лазать по деревьям. И еще у нас обязательно будут качели.

Брат был слишком мал, чтобы помнить, как они жили раньше. Ему едва исполнилось четыре года, когда они были вынуждены переехать в Лондон. А восемь лет под опекой старой Нэн не могли не оставить своего отпечатка.

– Когда? – спросил он с циничной прямотой ребенка, успевшего за свою жизнь наслушаться сказок.

– Думаю, скоро. – Меггс продолжала фантазировать, не переставая шарить глазами вокруг. – Смотри. Они подходят. Будь внимателен.

Впереди три явно богатых и изрядно подвыпивших джентльмена, покачиваясь, вышли из клуба. Они были пьяны в стельку. Молодые франты, у которых денег куры не клюют. Они и не заметят, что скромная служанка обчистит их карманы. В приятной веселости, защищенные богатством и обильным количеством выпивки от всех забот мира, они не обратят внимания и на маленького, шустрого Тимми, которому она передаст свою добычу.

Тимми кивнул, перешел на другую сторону улицы и растворился в тумане. Меггс с трудом удержалась от того, чтобы не дать ему более точные указания и не проследить за тем, хорошо ли он занял позицию. Так не пойдет. Таннер был уже достаточно взрослым, чтобы хорошо изучить это ремесло, как и она. Если они хотели есть, приходилось воровать.

Мужчины приближались, медленно переходя из одного круга света от фонаря в другой, громко смеясь и распевая непристойные песенки. «Была из Краппа девица, которая любила трахаться…»

Непристойные стихи эхом катились по улице. Парень слева был самым высоким. Его руки были заняты пьяным товарищем, повисшим на плече. Расстегнутый плащ развевался на ветру, демонстрируя всем окружающим карманы жилета, набитые деньгами. Что ж, победил верзила. И она не проиграет.

Меггс, нервно сглотнув, перевесила корзину на руку и вытерла вспотевшие ладони о фартук. Все получится. Все всегда получается. С пьяными все будет нормально. Это так же просто, как забрать джин у мертвой шлюхи. Меггс прикинула расстояние и двинулась вперед. Стук ее сердца ускорялся вместе с шагами. Ей необходимо было поравняться с ними именно в тот момент, когда они покинут бледный круг света от фонаря. Она будет в темноте, и они ее даже не увидят.

Три ярда. Два. Полностью сосредоточившись на кармане жилета, Меггс не обращала внимания ни на что другое, даже на стук крови в ушах. Она опустила голову и налетела прямо на верзилу. Это было элементарно: поворот тела, сильный толчок плетеной корзиной, и мужчины, разделившись, падают. И вот она, воплощенное терпение, ждет мгновения, когда кошелек длинного перекочует ей в руку, точно спелая слива, сорванная с дерева.

Потом Меггс рванулась в безопасную темноту, и успела еще до того момента, как пьяные осознали ее присутствие.

– Вернись, дорогуша, – позвал ее самый зоркий из парней, сидя в луже. – Не пожалеешь.

Она и так ни о чем не жалела, большое спасибо. Передав Тимми добычу, Меггс устремилась навстречу рассвету и выкинула пьянчужек из головы.

Но все оказалось не так хорошо, как она поначалу подумала. Когда они встретились через два квартала, Тимми уже открыл кошелек и пересчитал деньги.

– Бумажки, – тяжело вздохнув, сказал он, – и немного мелочи.

Банкноты. Не так хорошо, как монеты. Если они попытаются их продать, то не смогут получить полную стоимость. Ведь они не могут пойти на Полтри-лейн к Английскому банку и поменять их. Единственное, чего они добьются таким походом, – это встречи с полицией прямо в вестибюле банка.

– А сколько в монетах?

– Два фунта, три кроны, шесть пенсов.

Меггс не могла смотреть на разочарование, отразившееся на измученном лице брата. Этого было мало. Почему денег всегда недостаточно?

– Нам нужен еще один простофиля. Хороший жирный простофиля!..

Последний кошелек по утрам всегда был самым сложным. После почти четырех часов работы и Меггс, и Тимми начинали уставать, а клиенты только просыпались. Воровать было гораздо проще, когда жертвы были еще одурманены вином.

– Так что смотри внимательно, мой маленький Тимми. Найдешь подходящий объект, и потом мы съедим пирог с мясом.

– Каждый?

Меггс ненавидела этот полный надежды тон, ведь ей всегда приходилось его разочаровывать.

– Пополам. Но только если сможем найти франта с большим кошельком. Так что смотри внимательнее. Опасайся ловушек.

Последнее, что им было нужно, – это убегать сломя голову от полицейских, которые всегда кружили по этому району, защищая достойных богатеев от недостойного криминального элемента – воров вроде них.

* * *

Нога Хью Макалдена начинала болеть. Было холодно и влажно, и прогулка из Челси до здания Адмиралтейства на Уайтхолле отняла у него гораздо больше сил, чем можно было предположить. Он мог взять с собой трость или спуститься по реке на лодке, но утро вроде бы обещало быть теплым, и ему хотелось пройтись.

Обычно нога так болела только во время дождя. Но это же Англия. Более влажным местом на свете, которое он знал, был трюм его корабля. Его бывшего корабля. А единственный путь, при помощи которого он мог вернуть себе командование «Опасным», – это завоевать симпатии представителей Адмиралтейства. Итак, хромая и во взвинченном настроении, он назвал свое имя швейцару и прошел к месту назначенной встречи через лабиринты комнат.

– Капитан Макалден? – спросил служащий, когда Хью удалось отыскать нужную комнату. – Адмирал Миддлтон немедленно вас примет. Прошу следовать за мной.

Сэр Чарлз Миддлтон, которого недавно повысили до адмирала Королевского флота, приветствовал Хью, как старого друга, которым он в общем-то и являлся. Конечно, если можно считать дружбой опасные и сомнительные задания, что он давал Хью, и награды в виде повышения по службе.

– Капитан Макалден! – Адмирал вышел из-за стола и протянул руку. – Очень рад тебя видеть. Выглядишь вполне здоровым. После того, что я слышал о твоих ранениях, я ждал, что ты будешь чувствовать себя гораздо хуже.

– Я поправляюсь, сэр. Благодарю вас.

– Хорошо, очень хорошо. – Адмирал удержался от того, чтобы похлопать Хью по спине, и по его улыбке понял, что правильно сделал. – Я был рад услышать о твоих действиях в Абукирском заливе – о том, как, искусно управляя «Опасным», ты подошел к французам с тыла. Очень хорошо сработано, просто прекрасно, но меньшего я от тебя и не ожидал. Депеши так и пестрели подробностями. Да и твои действия при Акре поражают. Интересно, каково это – моряку получить ранение в битве на земле? – Он взглянул вниз: – Как твоя нога?

– На месте.

– Ха! Мы быстренько вернем тебя обратно в строй. Пойдем со мной.

Хью сумел сдержать гримасу боли и похромал следом за сэром Чарлзом обратно по лестнице через заднюю дверь по направлению к парку.

– Отвратительно, когда командир находится в такой плохой физической форме, да еще и хромает, – сказал он, стараясь не слишком показывать свою неуклюжесть на лестнице. – Не знаю, что больше меня беспокоит – нога или собственная бесполезность.

– О, здесь ты очень ошибаешься, капитан. Надеюсь, ты окажешься для меня полезным даже в нынешнем состоянии.

– Неужели?

– У меня для тебя есть очень интересное задание.

Хью обнаружил, что при такой перспективе его нога стала гораздо меньше болеть. Да и погода улучшалась. Мелкий ледяной моросящий дождик уступил место снегу.

– Интереснее, чем последнее?

Прошло более четырех лет с тех пор, как сэр Чарлз, который в тот момент был влиятельным представителем комитета Адмиралтейства, дал ему специальное задание. Его истинная цель не называлась, по крайней мере публично. Однако сэр Чарлз позаботился о том, чтобы Хью за его выполнение достойно наградили. Этой наградой стало командование кораблем «Опасный». Результатом же назначения – успех в Абукирском заливе и при Акре. И в конечном счете – его проклятая рана. Однако осторожность никогда не приносила ему успеха. А выполнение сомнительных задач сэра Чарлза Миддлтона – приносило.

– Адмирал, я полностью в вашем распоряжении.

Тот довольно кивнул:

– Хорошо. Я думаю, ты должен знать, что сейчас идет речь о том, чтобы выдвинуть тебя – ну, то есть тебя уже выдвинули – на посвящение в рыцари. Твоя кандидатура находится на рассмотрении у его величества. В особенности Нельсон восхваляет твое мужество и бесстрашие, хотя, конечно, не он один обратил на это внимание.

Хью был очень удивлен и даже немного разочарован. Его дед-шотландец перевернулся бы в гробу, узнав, что внук стал английской версией джентльмена. Однако он гордился бы всем, чего Хью сумел добиться самостоятельно. Но сэр Чарлз явно давал понять, что повышение по службе и рыцарство будут ждать его только после выполнения того сомнительного задания, которое он собирался ему дать. Хью чувствовал, как губы сами собой расплываются в улыбке. Наконец-то его ждет работа.

Они шли по недавно замерзшей земле парка, и тон сэра Чарлза стал более строгим и тихим, что особенно ощущалось теперь, когда на них падал легкий снег.

– Ты, должно быть, заметил, что я хочу поговорить с тобой один на один, – сказал он, указав на окружавшее их пустынное пространство, – и сообразил, что было бы лучше, если бы нас никто не услышал.

– Никто в Адмиралтействе? – спросил Хью, оглянувшись на здание, являвшееся бастионом стойкого патриотизма.

Сэр Чарлз кивнул. В этот момент он выглядел старым и измученным заботами.

– Когда страна втянута в войну с Францией, может показаться, что Адмиралтейство является самым безопасным местом из всех прочих, однако, боюсь, это не так. Мы пройдем еще немного и, поскольку твоя нога, без сомнения, болит, вернемся обратно, чтобы встретиться с… штаб-офицером армии.

– Сэр? – Хью охватила тревога. Он был честным человеком, получал приказы и исполнял их, однако по тону адмирала понял, что встреча эта будет с человеком не очень приятным. Речь, безусловно, шла об армейском штаб-офицере, не имеющем официальных функций. Люди такого типа обычно работают с осведомителями в темных аллеях и подворотнях. Хью предпочел бы провести корабль через гавань, полную подводных мин, нежели встретиться с подобным субъектом.

Адмирал кивнул:

– Это, без сомнения, дело военно-морского флота. Однако наши коллеги в армии чувствуют себя… спокойнее, принимая в нем участие. Они прислали своего представителя.

Хью предположил, что участию представителя предшествовало жесткое сопротивление. Однако он промолчал и продолжил внимательно слушать.

– Ты знаешь, что я ушел из комитета Адмиралтейства. Сейчас первым лордом Адмиралтейства является граф Спенсер, а лордами-заседателями – его близкие друзья из Кембриджа. Однако он обратился ко мне, не принимающему участие в жизни комитета, с просьбой вмешаться и прекратить серьезную утечку информации.

Хью почувствовал, как кровь стынет в жилах, ведь последствия подобного были непредсказуемы.

– Ценные секретные данные, связанные с государственной тайной, а точнее, то, что должно было быть секретной информацией, систематически похищаются. Причем здесь, в здании, где честь и преданность каждого человека не должны подвергаться сомнению! – Лицо адмирала покраснело от еле сдерживаемой ярости. – Это недопустимо!

– Боже… – Хью тихо выругался. – Это же предательство! У вас есть подозреваемый?

Адмирал Миддлтон сурово взглянул на Хью:

– Я получил список перехваченных сообщений из военной разведки, также мне известно время, когда это происходило. Я немедленно сопоставил данную информацию с датами заседаний комитета.

– Неужели… один из лордов-заседателей?

– Да. В комитете их семеро. Все занимают очень высокое положение как в правительстве, так и в обществе.

Так вот почему сэр Чарлз просил именно его. Он знал, что Хью нет никакого дела ни до социального, ни до служебного положения чиновников. Военно-морской флот научил, что все, что имеет значение, – это достоинство и характер.

– Но ведь это не один из лордов военно-морского флота?

Адмирал хмуро покачал головой:

– Я охотно отбросил бы такую возможность, ведь они знают все последствия подобного положения дел так же хорошо, как ты и я. Но как бы я ни хотел этого, было бы более чем глупо считать, что совершить такое мог только гражданский политик[1]1
  В адмиралтейский комитет входили как военно-морские лорды, так и гражданские чиновники.


[Закрыть].

– Вы хотите, чтобы я узнал, кто именно за все это несет ответственность?

– Да. Прежде чем произойдет следующее официальное заседание коллегии, ты должен найти изменника и, связанного и готового к повешению, привести к графу Спенсеру. Я хочу, чтобы все прошло тихо. Никакая другая часть правительства не должна быть втянута или извещена о том, что происходит.

Хью прекрасно понимал последствия предательства такого масштаба. Даже меньшие скандалы приводили к падению правительств.

– Этот представитель армии знает о моем участии?

– К сожалению, да. Я бы очень хотел, чтобы вся эта история не покидала военно-морского ведомства, но министров нужно было успокоить. Пришлось привлечь специальных штаб-офицеров. Но я ничего не сказал им о своих подозрениях в отношении лордов-заседателей. – Адмирал и капитан вернулись на лестницу. – Они прислали майора Росторна. В армии двадцать лет. Большую часть времени служил в Индии. Сейчас ты с ним познакомишься.

Майор Росторн оказался бледным человеком средних лет, окруженным ореолом собственной важности. Если Индия и оставила на нем какой-то отпечаток, то он хорошо это скрывал. Он выглядел как любой правительственный офицер, выходец из хорошей семьи, а не как закаленный ветеран, чего ждал Хью. Взгляд армейского представителя был проницательным, но понимания в нем не было. Политик. Хью никогда не любил представителей политических кругов, однако, наученный жизненным опытом, чувства и мысли держал при себе.

– Майор Росторн – капитан Макалден, – представил их друг другу Миддлтон. – Капитан Макалден будет заниматься этим делом.

Росторн поднял брови и медленно оглядел Хью. Тот не стал ему мешать, предпочитая не сводить глаз с адмирала Миддлтона. Пусть Росторн знает, что он моряк и верен адмиралу.

– А у капитана Макалдена есть опыт решения такого рода… деликатных дел?

Напыщенный ублюдок.

– Да. – Адмирал сделал вид, что не заметил язвительного тона майора. Он прекрасно умел играть в эти игры. – Вы все поймете, прочитав доклады о событиях в Акре.

– Мне известно, что капитан использует в своей работе уличную шантрапу, рожденную в мире преступности. Но ведь Лондон – не обнесенный стеной, осажденный город с толпой голодных одичавших беспризорных.

А этот напыщенный человек, оказывается, умеет добывать информацию: каким-то образом он уже узнал о делах Хью. Но майор не прав. Видит Бог, в Лондоне тоже полно уличных мальчишек, хитрых и быстрых, чья жизнь – сплошная борьба с нуждой.

Адмирал чувствовал то же, что и Хью.

– Одичавшие или нет, в Лондоне тоже есть беспризорные. Один из этих маленьких дьяволят стащил у меня шесть серебряных пуговиц, когда я садился вчера в экипаж. Срезал их одним движением ножа, я даже не сразу заметил!

Вот оно. Теперь Хью прекрасно знал, что он будет делать. Еще пять минут назад он посмеялся бы над безрассудством этой затеи, но сейчас все приобрело смысл.

– Нет, – настаивал Росторн, – я уверен, что капитан Макалден – компетентный и отважный командир боевого корабля, однако такого рода дела вы должны оставить нам. У нас есть достаточный опыт в решении подобных проблем. Мои люди…

– Адмирал Миддлтон, я понял задание. – Хью поклонился адмиралу и обернулся, равнодушный и послушный, чтобы отдать честь и Росторну, хоть и был старше его по рангу. – Майор.

Майор считал себя настолько важным, что не заметил этой любезности.

– Послушайте, я не хочу спорить, но это наша юрисдикция. Мы не потерпим дальнейшей утечки информации.

– Я прекрасно вас понимаю, майор. Вы можете считать, что вопрос решен. Адмирал Миддлтон.

– Капитан Макалден. – Адмирал пожал его руку. – Поговорим снаружи.

Они вышли из кабинета.

Как только они дошли до входных дверей, Хью спросил:

– Лорды-заседатели… Ваш служащий предоставит мне список?

– Он у меня есть. Я лично его запечатал. – Миддлтон протянул ему конверт: – Вся информация, какая у меня имеется. На каждого из них.

– Спасибо. Нужно ли держать вас в курсе во время расследования?

Миддлтон сделал предупреждающий жест:

– Нет-нет. Делай, что сочтешь нужным. Я не хочу слышать ни о каких деталях – будем считать, что этого разговора не было. – Он криво улыбнулся. – По крайней мере до успешного выполнения задания.

– Сколько у меня времени?

– По возможности… чем меньше – тем лучше. Самое большее – две недели. Это нужно сделать, Хью.

Сэр Чарлз никогда раньше не называл его по имени.

Он протянул адмиралу руку:

– Даю вам слово, сэр. Немедленно приступаю к выполнению.

Хью попрощался и похромал вниз по мраморной лестнице, а потом вдоль по улицам, не обращая внимания на холод и снег. Он думал об Акре, о жаре и нищете… и о лицах детей.

Глава 2

Джентльмен, который, хромая, вышел из Спринг-гарденс на Кокспер-стрит, принадлежал как раз к тому типу людей, которых хотелось встретить, если попадалось мало пьяных. Крупный мужчина, очень усталый: волны усталости исходили от него, как пар изо рта в морозном воздухе. Он хромал – с трудом наступал на левую ногу, но шел без трости. Пока все хорошо. Трость – это то, чего всегда нужно опасаться. Он явно джентльмен. На нем хорошая одежда, однако он не чувствовал себя в ней комфортно. Слишком новая. По предположению Меггс, это был деревенский житель, недавно приехавший в город.

Меггс тяжело вздохнула, взяла корзинку в другую руку, подмигнула Тимми и отправилась навстречу мужчине.

Она не сводила глаз с цели. С его рук и лица. Определенно сельский житель, но моложе, чем ей вначале показалось. Его состарили боль и травма. Он смотрел прямо перед собой. Лицо было обветренным и суровым, как гранитные холмы Дербишира. Скалистая вершина холма, вот с чем его можно было сравнить.

Меггс почувствовала странный трепет, непонятное чувство, бывшее наполовину воспоминанием, наполовину жгучей тоской по чему-то недоступному. Она постаралась отогнать смутное ощущение, но оно как липкая паутина – цепко приклеилось и не отпускало. Вот только грезить времени не было. Ей необходимо собраться и сконцентрироваться на работе. На сверкающих золотых часах, которые он только что достал из кармана.

А потом мужчина поднял взгляд, и Меггс увидела его глаза. Светло-голубые, они казались неуместными на таком загорелом лице. Кусочки льда теплее! И все же в них был огонь, сила, которая так очевидно, так мощно искрилась в его ледяном взгляде, что ей пришлось отвернуться из опасения быть замеченной.

Она знала этот взгляд. Он свойственен фанатикам-мечтателям. Больной на всю голову. В любом случае инстинкты Меггс не просто предупреждали – они кричали во весь голос: опасность. Но она была умной девочкой и соображала быстро. Пригнувшись, Меггс побежала по улице, желая оказаться подальше от этого человека со всеми его заморочками. Ей почему-то не хотелось снова попасть под прицел ледяных глаз. Как говорится, спасибо, обойдусь.

Это тоже было ошибкой.

Сосредоточившись на опасном субъекте, Меггс с разбегу врезалась в другого человека, и оба рухнули на землю.

Далеко не лучшая идея – шарить по карманам франта без подготовки. Надо же хотя бы убедиться, что есть шанс на хорошую добычу. Но профессиональные пальчики Меггс начали работать, фиксируя его имущество, раньше, чем она успела окинуть жертву цепким взглядом и принять правильное решение.

Мериносовая шерсть хорошего качества. Жилет – шелковая парча. Внушительный живот. Запах дорогих сигар и бренди. Джентльмен. Часы, цепочка, кошелек перекочевали к ней легко и быстро. Тем более что при падении неплотно заколотый корсаж услужливо распахнулся, продемонстрировав округлости груди, что не могло не отвлечь внимания франта. Он даже успел оценить их мягкость – ведь Меггс упала прямо на него. Довершила картину демонстрация стройной ножки – случайная, конечно, кто бы сомневался, – ведь при падении юбка не могла не задраться.

Все было давно знакомо, как пьеса в «Друри-Лейн», и так же хорошо отрепетировано.

– Мой Бог! – воскликнула Меггс. – Моя корзинка!

И она начала хватать нитки, лоскутки и сложенное белье, рассыпавшиеся в художественном беспорядке по распростертому телу. Мимоходом она пару раз – опять-таки случайно – задела его почти скрытое животом причинное место, обеспечив отток крови от мозгов.

Старуха Нэн часто повторяла, что мужчина не может мыслить и ощущать свою штуковину одновременно. Заставь его заниматься одним, и он забудет обо всем.

Дело было сделано. Меггс собрала рассыпавшееся шитье и поспешила прочь, бормоча:

– Шляются тут всякие. Теперь миссис мне голову оторвет. Эй ты, пошел прочь! – завопила она, когда Тимми сделал вид, что хочет схватить кружевное нижнее белье, небрежно торчавшее из корзинки.

– Стоять!

Меггс резко обернулась, по непонятной причине сразу подумав о светлоглазом незнакомце, но все оказалось еще хуже – констебль. Как она его не заметила? Черт возьми, этим служакам лишь бы детей ловить! Констебль шел к ней, но грозил дубинкой Тимми.

Однако парнишка оперативно смылся, унеся с собой тяжелый кошелек, который она быстро успела сунуть ему за пазуху.

– Я видел ее задницу! – радостно прокричал он и скрылся в толпе.

Меггс пошла навстречу полицейскому, чтобы отвлечь внимание от брата.

– О, констебль!..

– С вами все в порядке, мисс?

Констебль был очень молод, почти юн, и, слава Богу, она его видела впервые. «Нагло ври и выкручивайся, дорогая, – любила повторять старуха Нэн, – главное, чтобы все выглядело естественно».

– Спасибо. Он сбил меня с ног. – Она покосилась в сторону жирного типа, который все еще никак не мог встать на ноги, и с притворной застенчивостью поправила декольте, впрочем, не очень успешно. Декольте – любимое словечко старухи Нэн. Она часто говорила: «Чтобы иметь декольте, надо быть богатой. У бедных женщин просто сиськи». Как бы то ни было, взгляд юного констебля устремился именно туда, куда надо, – на грудь Меггс, которую она, стараясь прикрыть, довольно умело открыла, а в это время ее другая рука надежно спрятала часы в потайной карман в складках юбки.

Было рискованно привлекать к себе так много внимания, но она должна была убедиться, что Тимми успел убежать. Пока взгляд констебля прикован к ее торчащей под тонкой тканью груди, малыш в безопасности.

– Святые угодники! Время! Миссис меня убьет! Спасибо, констебль! – И она ушла, бормоча и возмущенно фыркая, готовясь влиться в реку людей, текущую по Чаринг-Кросс.

И тут она почувствовала взгляд ледяных голубых глаз, вонзившийся в нее, как острый клинок. Обернувшись, Меггс увидела давешнего джентльмена. Вот тогда она отбросила все актерство и побежала, словно у нее под ногами горела земля. И на этот раз она внимательно смотрела вперед и по сторонам.

Макалден не мог не восхититься уловками девицы. Отлично исполнено. Быстро, дьявольски эффективно, хотя вроде бы спонтанно. И неожиданно.

Он едва заметил ничем не примечательную служанку в чепце и фартуке, поспешно убравшуюся с его пути. Капитан привык, что женщины, даже служанки, избегают его. Мать всегда повторяет, что ему надо чаще улыбаться, иначе женщины так и будут от него бегать. Но он знал, что от него исходит нечто, отталкивающее представительниц слабого пола. Не то чтобы он не любил женщин – нет, дело вовсе не в этом. Однако, проведя шестнадцать лет в море в чисто мужской компании, он чувствовал себя рядом с ними ужасно неловко, даже если это были просто служанки.

Бедная девушка выглядела обычной, как домашняя муха, и такой же безобидной, но Макалден не сомневался: ловкая карманница с такими стройными ножками только что лишила почетного члена парламента от Лоуэр-Бэгшота часов и кошелька. А глупый ублюдок этого даже не заметил. Несмотря на то что девица свалилась прямо на его живот, он не увидел ее и не посчитал, что у нее достаточно мозгов и хладнокровия, чтобы лишить его хотя бы фартинга.

Неожиданно Хью вспомнил, что сказала его мать несколько лет назад накануне своего второго замужества.

Она была не просто польщена, получив предложение от виконта Бэлфора, – она была потрясена.

– Я понятия не имела, что он захочет на мне жениться. В моем-то возрасте! Не говоря уже о том, что он и заметить-то меня не должен был. Мужчина – любой мужчина, а тем более такой привлекательный, как Бэлфор, – всегда может найти молодую женщину. Женщины моего возраста по большей части невидимы миру.

Вот и эта девица была невидимой для мужчины, даже когда лежала на нем. Обычная служанка или торговка. Так, пустое место. Легкое неудобство на пути аристократа.

Кем бы она ни была, для Хью это Божья помощь, если бы он, конечно, верил в Бога после шестнадцати лет службы в Королевском военно-морском флоте.

Он считал, что жизнь – череда случайностей, счастливых и не очень, и все оборачивается к лучшему лишь для того, кто готов сделать для этого все. Его философия была явно неанглийской, но ведь он шотландец, то есть принадлежит к другой, более фаталистической породе, чем англичане, которые, как член парламента от Лоуэр-Бэгшота, видят только то, что хотят видеть, а думают еще меньше.

Хью посчитал, что девчонка ему пригодится. Очень даже. Она, конечно, умна, как любое дитя улицы, однако потенциально лучше приспособляема к его нуждам. Он вполне сможет использовать ее как служанку, в костюм которой она нарядилась, отправить в дом предателя и подождать, пока она выкрадет все его секреты, а не только те, что он вынес из Адмиралтейства.

Оставалось только ее поймать.

Она довольно быстро шла по боковой дорожке, удаляясь от констебля. Хью перебрался на другую сторону Чаринг-Кросс и последовал за ней на Стрэнд, прокладывая себе путь между торговцами, попрошайками и ремесленниками. Он был вынужден спешить, чтобы не упустить ее из виду. Для раненой ноги это была слишком большая нагрузка, но он все же военный моряк, командир корабля и не упустит воровку.

Она продолжала двигаться вперед, уверенно и быстро, пока не обернулась. Хью инстинктивно попытался спрятаться в подворотне, но девчонка заметила его, – понимание, что он следит за ней, сделало ее глаза почти черными, – и, юркнув в проход между домами, нахальная воровка скрылась в королевских конюшнях.

Хью довольно-таки неловко пробрался ко входу в конюшни. Но заметить девицу оказалось легко: ее лицо, бледное от ужаса, отчетливо выделялось на темном фоне стен. Он, сильно прихрамывая, побежал за ней, уклоняясь от столкновений с людьми и лошадьми. Маленькая воровка тем временем скрылась в задней части строения, на складе тканей.

Уложенные на стеллажах рулоны материи мешали обзору, скрывая беглянку от его глаз. Хью остановился, чтобы не пройти мимо, – здесь она могла легко спрятаться, а потом попытаться прошмыгнуть обратно и затеряться в суматохе конюшен. Поэтому он стал делать то, к чему давно привык в море, – наблюдать. На фоне полной неподвижности, царящей вокруг, движение заметить легко. Ждать пришлось недолго. Он увидел, как девица бесшумно скользнула по проходу, мысленно проклял свою больную ногу и направился за беглянкой.

Теперь он шел на всех парусах, прилагая невероятные усилия, чтобы не отставать, но девица была проворна, как бегущая волна, и двигалась с такой же уверенностью. На Сент-Мартинс-лейн, через дорогу, вокруг церкви и бегом к хитросплетению улиц и переулков между Лонг-Акр и Ковент-Гарден. Скрипя зубами от боли, Хью отбросил всякую осторожность и бросился за воровкой. Он обогнул церковь Святого Мартина как раз вовремя, чтобы заметить край ее юбки, скрывшийся за стеной Мурс-Корт. Он ускорил бег и немного сократил расстояние между ними. Теперь девица бежала к Нью-Раунд-Корт. Она больше не делала вид, что спешит по делам, и неслась со всех ног. Вероятно, у этой чертовки в голове была подробная карта Лондона, потому что она неожиданно скрывалась в самых незаметных узких аллеях и переулках, знала все незапертые ворота и тропинки. Задыхающемуся Хью начало казаться, что он гонится за ускользающим ветром. Только он все равно не прекращал попыток. Девчонка была слишком хорошей находкой, она идеально подходила для дела, и он не мог отказаться от преследования. В конце концов, он взрослый мужчина, опытный ветеран французских войн, капитан Королевского флота. Не может он, даже с раненой, еще не зажившей ногой, не суметь поймать эту тщедушную, хрупкую уличную воровку.

Пропади все пропадом! Он в очередной раз стиснул зубы, чтобы не взвыть от невыносимой боли, и бросился вперед в очередной грязный тупик. И искренне поблагодарил судьбу за то, что девчонка наконец допустила ошибку.

Расположенная в конце аллеи дверь, на которую девица явно рассчитывала, оказалась запертой. Дичь попала в ловушку. Хью перешел на шаг и начал сокращать расстояние между ними. Беглянка тяжело дышала, и выдыхаемый ею воздух поднимался над головой, на морозе застывая клочьями пара, словно призрачная сеть. С одной стороны высилось четырехэтажное здание, с другой – каменная стена, усеянная крупными осколками битого стекла.