Текст книги "Где бы ты ни скрывалась"

Среда, 12 декабря 2007 года

Я заметила Стюарта в толпе на Хай-стрит; неловко изогнувшись, он пытался унести одной рукой два огромных пакета с продуктами. Пустой рукав куртки, как флаг, болтался на ветру. Стюарт медленно шел в сторону Толбот-стрит, останавливаясь через каждые сто метров.

Конечно, мне следовало окликнуть его, догнать, отобрать хотя бы один пакет и довести до дому. Думаю, вы так бы и поступили. Но не я.

Я остановилась перед парикмахерской, пялясь через огромное окно на сидевших в креслах женщин, смотрела, пока они не начали с опаской на меня поглядывать. Тогда я перешла к витрине книжного магазина, нагнулась, как бы изучая новинки и одновременно следя боковым зрением за удаляющейся фигурой Стюарта. Наконец он повернул за угол, и я смогла поднять голову.

Если честно, мне не хотелось его видеть. Я еще не отошла от вчерашнего позора – надо же было заснуть в гостях, а потом еще и визг поднять! Чем больше я думала об этом, тем противнее мне становилось. А Стюарт… Что же, он врач-психиатр, от него за версту несет больницей, он олицетворение всего того, чего я в последние три года пыталась избегать. Все эти так называемые специалисты постоянно тобой командуют, суют таблетки, колют всякую дрянь, принимают за тебя решения, направляют твою жизнь в нужное им русло, чтобы было проще контролировать.

Я снова бросила взгляд вправо – хотела удостовериться, что Стюарт уже прошел подальше.

– Привет! Так и думал, что это ты!

Вздрогнув от неожиданности, я повернулась – Стюарт стоял слева от меня, держа в руке уже три пакета.

– Ну, как ты поживаешь?

– Спасибо, все хорошо. Боже, наверное, тебе тяжело так стоять.

– Да, тяжеловато.

Видимо, пока глазела на витрину, он вернулся и зашел в аптеку на углу. Что теперь делать? Не могу же я оставить его с такой тяжестью посреди улицы! Но… но ведь если мы войдем в дом вместе, я не смогу проверить черный ход и окна квартиры со стороны дворика.

– Ты домой? – с улыбкой спросил Стюарт.

Меня охватило раздражение, злилась я, конечно, на себя, что все-таки не смогла избежать этой встречи. Заскочила бы в магазин, тогда бы он точно меня не увидел! Я попыталась спешно придумать какую-то отговорку, но ничего не лезло голову.

– Давай мне пакеты. – Я протянула руку.

– Ничего, я сам.

– Прекрати.

– Ладно, спасибо. – Он протянул мне два самых легких.

– Как плечо?

– Сегодня меньше болит – наверное, еще не проснулось. Вообще-то, я собирался купить только молока.

Мы замолчали. Стюарт шагал на приличном расстоянии от меня, так что встречные прохожие проходили между нами. Может быть, ему тяжело поспевать за мной?

– Ты записалась на завтра? – спросил он наконец.

Я замедлила шаг, чтобы он мог меня нагнать. Я совершенно не желала обсуждать свои медицинские проблемы посреди Хай-стрит.

– Да.

– Ну и как, пойдешь?

– Пока собираюсь.

Мы свернули на Толбот-стрит, здесь тротуар был не такой широкий.

– Извини еще раз, что испугал тебя ночью. Наверное, мне следовало тебя сразу же разбудить.

– Нет, это мне не следовало у тебя засыпать. Но ты не волнуйся, это больше не повторится.

Я почувствовала, что он впился в меня глазами, но продолжала смотреть прямо вперед.

– О, я представляю, как тебе, должно быть, тяжело, – сказал он.

Тут я уже не выдержала, повернулась к нему и выпалила:

– О нет, Стюарт, вот этого ты никак не можешь себе представить! По-твоему, если ты изо дня в день копаешься в чужих мозгах, то стал уже всевидящим? Да ты понятия не имеешь, что происходит в моем мозгу, ясно?

Возможно, на работе он и привык, что пациенты на него накидываются, но от меня такого явно не ожидал. Глаза его округлились, а лицо побледнело и вытянулось. Я не стала ждать, пока он придумает ответ, и поставила пакеты на землю.

– Пока! – бросила я, поворачиваясь.

– Куда ты?

– Никуда! Просто расхотелось идти домой.

Я услышала, как за моей спиной хлопнула дверь, и обернулась. Стюарт вошел в дом. Что же, теперь можно проверить окна, но я осталась стоять на улице, засунув руки в карманы пальто и дрожа от холода и злости.

Четверг, 18 декабря 2003 года

Я даже не слышала, как прозвонил звонок, только заметила, что Мэгги вдруг поднялась и вышла в коридор. Через минуту она вернулась, ведя за руку Ли.

– Добрый вечер, – сказал он, – простите, что опоздал.

Разговоры за столом немедленно стихли, гости замолчали, ошеломленные его шикарным темно-серым костюмом, светлыми волосами, ярко-синими глазами и подкупающей улыбкой. Красавец. А через несколько секунд девчонки, как по команде, начали тараторить.

Сильвия соскочила со своего места во главе стола, подбежала к Ли и повисла у него на шее, как будто нашла давно потерянного брата. Все столпились вокруг него, пожимали руку, чмокали в щеку. Я даже не пыталась встать с места, все равно не смогла бы прорвать эту блокаду, однако он сам мягко, но настойчиво вырвался и стал пробираться ко мне, сев рядом, поцеловал в щеку. Подмигнув, прошептал:

– Извини за опоздание!

Как мало человеку надо: мы не виделись почти неделю, я вся извелась, представляя, как он, израненный, валяется в канаве. Мне было так тоскливо и одиноко. Мне казалось, что за мной следят. И вдруг, как по волшебству, все изменилось: мой неотразимый красавец снова рядом, нежно шепчет мне на ухо извинения. А я ведь и забыла, как он хорош собой…

Вскоре гости снова непринужденно болтали и смеялись. Луиза рассказала, как Клэр недавно описалась в пабе «Куинз хед» от хохота, потом ей пришлось сушить трусики под сушилкой для рук. Стиви хвастался Ли только что купленной машиной, а я просто молча сияла. Как он все-таки хорош: такой красивый, сдержанный, полный внутреннего достоинства! А как он извинился за опоздание и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой! И, несмотря на занятость, выкроил несколько минут, чтобы купить Сильвии бутылку хорошего шампанского, а Мэгги – букет белых роз. Но главное, девчонки просто от него обалдели. Я ликовала. Они глаз не могли от него оторвать, а он сидел совершенно спокойно, расслабленно, как будто не замечая их взглядов, и серьезно беседовал со Стиви, не забывая гладить меня под столом по коленке.

Мобильник в сумке слабо тренькнул, и я вытащила его посмотреть, от кого пришла эсэмэска.

От Сильвии…

«А что, у него глаза действительно такого умопомрачительного цвета или это цветные линзы?»

Я быстро набрала одной рукой: «Действительно».

Я глянула в сторону Сильвии, но она оживленно беседовала с Максом, который наконец-то перестал ворчать и смотрел на нее снисходительно.

Клэр тем временем становилась все румянее.

– Клэр, душечка, может быть, тебе уже хватит? – мягко спросила Сэм, отодвигая от нее бокал. – Мы ведь не хотим, чтобы вышло как в «Чеширском гербе»?

– Прекрати! – Клэр обиженно надула губы. – А впрочем, ты же еще не рассказала им, что случилось в «Чеширском гербе»!

– О, и правда! Я чуть не умерла от смеха.

– Расскажи им, – сказала Клэр и тут же, не переводя дыхания, выпалила: – Это не про меня, а про Джека. Короче, Джек там выпивал и допился до того, что уже не врубался, где он и кто он, но только знал, что сейчас начнет конкретно блевать…

– Мне кажется, это и к тебе относится, – подхватила Сэм, поскольку у Клэр начался очередной приступ неудержимого хохота.

– Не, я в норме… Но Джек… Ха-ха-ха… Он помчался в сортир… но вообще ни хрена уже не соображал и залетел в первую попавшуюся кабинку… А там сидел чувак и срал себе спокойно, а тут на него чуть не с неба падает Джек… Но самое главное, Джек уже не мог ничего поделать… а может быть, он с перепоя и не заметил, что в кабине кто-то сидит… – сказала Клэр, икая и утирая слезы.

– В общем, он блеванул прямо на колени тому чуваку… – сказала Сильвия.

– Но это еще не самое смешное, – выдавила Клэр. – Когда он малость очухался, то просек, что облевал незнакомого чувака. Ну и подумал: «Если бы мне какой-то урод наблевал на колени, я бы его сразу урыл» – и вот он решил… не ждать, когда его уроют, а врезал чуваку в ухо и смылся вон из сортира.

Все расхохотались, кроме Чарли.

– Ой, не могу, – простонала Клэр, – мне надо выйти. Срочно! Я сейчас приду!

– Минутку, – прервал общий хохот Чарли, – мало того что он облевал незнакомого мужика, а еще и в ухо его ударил? Просто так, без причины?

– Ну да, типа того, – сказала Сэм, вытирая глаза.

– Кто-нибудь, передайте мне, пожалуйста, соус, – сказал Чарли.

– Чарли, не будь таким занудой!

– Знаешь, Ли, мне знакомо твое лицо, – говорил Стиви, – может быть, мы где-нибудь встречались по работе?

– Не думаю. Вообще-то, я иногда дежурю на дверях в «Ривер-баре». Может быть, ты меня там видел?

– Да, наверное. А ты уже был в новом клубе? Это что-то невероятное! Я имею в виду «Бога огня», конечно. Мы ходили туда в пятницу.

– Нет, не был. Я, вообще-то, не большой любитель ходить по клубам. Наверное, слишком много неприятных сцен случалось на моих глазах за время работы вышибалой.

– И правильно! – пробасил Макс с другой стороны стола. – Я все пытаюсь внушить этим перезрелым подросткам: давно пора повзрослеть и начать тратить деньги на что-нибудь стоящее. Или вкладывать их в дело.

– О, заткнись ты, зануда. – Мэгги игриво стукнула мужа по плечу. – Ребята, не обращайте внимания на старого ворчуна. Он просто забыл, как получать от жизни удовольствие.

– О нет, я прекрасно знаю, как получать удовольствие!

– Ну да, сидя на диване с кроссвордом и слушая заунывный джаз!

Мы ели, болтали и хохотали, и время от времени рука Ли скользила под стол и замирала на моем бедре, тяжелая, теплая и неподвижная.

Когда Мэгги убрала со стола тарелки, я тоже опустила руку под стол и взяла его ладонь в свою. Ли вопросительно посмотрел на меня. Его глаза широко распахнулись, такие ясные, такие синие… Ребята смеялись над чем-то, никто не обращал на нас внимания.

Я прошептала ему на ухо:

– Ты сегодня был дома?

Он удивленно вскинул брови:

– Я же работал. А что?

– Кто-то поменял местами ножи и вилки.

Он взглянул на меня так, будто хотел сказать: «Кому нужно заниматься такой ерундой?» – но в глазах промелькнула усмешка.

– Это что, шутка такая?

– Просто хотел, чтобы ты знала, что я за тобой присматриваю.

Почему-то я вдруг покрылась испариной. Мне стало неуютно.

– А почему ты не оставил записку? – спросила я.

– Ну, это было бы слишком явно. – Он улыбнулся и подмигнул.

Я допила вино, раздумывая над тем, что он сказал. За столом раздался новый взрыв смеха – Сильвия рассказывала очередной анекдот.

Ли гладил мне руку под столом, по спине моей пробегала дрожь.

– Ли, – сказала я тихо.

– Мм?

– Не делай так больше. Пожалуйста.

– Не делать чего?

– Не переставляй мои вещи. Пожалуйста. Хорошо?

Его лицо затуманилось, но он кивнул. Через мгновение он выпустил мою руку и больше до конца вечера не трогал ее.

Четверг, 13 декабря 2007 года

В этот раз народу в медицинском центре заметно прибавилось, стало более шумно и оживленно. Я забилась в угол, втянула голову в плечи. Для чего я вообще сюда притащилась? Напротив меня какой-то мужчина кашлял, не прикрывая рта рукой; малыш в грязном комбинезончике швырял деревянные кубики в своего такого же замурзанного братика, а мамаша не обращала на детей никакого внимания, втолковывала что-то соседке про фибромы и новейшие методы их лечения.

Меня так и тянуло встать и уйти. Строго говоря, я ведь не больна – подумаешь, слегка нервы пошаливают! В мире полно людей в сто раз более больных, чем я. Ну и зачем я буду тратить попусту драгоценное время врачей?

– Кэти Бейли?

Вздрогнув, я подняла голову и увидела мужчину, который выглядывал из-за угла коридора.

Я вскочила и засеменила вслед за доктором Малхотрой. Мы вошли в самую обычную комнату, довольно противно пахнущую антибактериальным средством для рук. У меня тоже стоит в ванной нечто подобное.

– Вы дружите со Стюартом? – спросил он чуть ли не с порога.

– Да, – сказала я, удивляясь, откуда он это знает.

– Стюарт – классный парень.

Санджив Малхотра был невысокого роста, одет в темный костюм, бледно-розовую рубашку и при галстуке. Короткая темная бородка и круглые очки придавали ему щеголеватый вид.

– Чем могу вам помочь? – спросил он.

Я рассказала о приступах страха, о своих бесконечных проверках. Сказала, что со временем они становятся только хуже. Он спросил, не возникало ли у меня желания что-нибудь с собой сделать, и я сказала – нет, и в мыслях никогда не было. Он спросил, что стало поводом для обострения, и я рассказала про Робина. Ну и об остальном тоже, правда, эту часть я сократила до предела. Я сказала, что стараюсь не вспоминать о том, что было.

Доктор Малхотра присел к компьютеру, что-то записал. Как и предсказывал Стюарт, он направил меня на освидетельствование в наш районный психиатрический центр, предупредив, что пациентов там очень много и, видимо, придется ждать несколько недель.

На этом прием закончился.

– Я слышал, что у Стюарта проблемы со здоровьем, – заметил он в конце приема.

– Да, вывихнул плечо.

– Досадно! Ну что же, по крайней мере, у нас появилась надежда выиграть в воскресенье.

И вот я уже ехала на автобусе к дому, и почему-то казалось, что этого похода в медицинский центр на самом деле не было, и еще меня почему-то подташнивало. И просто мучительно хотелось хорошенько все проверить. Почему-то я не сомневалась, что одним разом не отделаюсь.

Понедельник, 22 декабря 2003 года

Последний понедельник перед Рождеством – последний рывок, чтобы купить подарки, продукты, а потом – два дня полной свободы! В половине седьмого вечера в центре города было оживленно, народ сновал туда-сюда, из одного магазина в другой. Я переоделась на работе, тщательно причесалась и накрасилась, потому что мы с девчонками собирались встретиться в «Чеширском гербе», но сначала мне надо было купить подарок Ли. Он работал всю неделю, не в «Ривер-баре», а в каком-то другом месте, о котором я ничего не знала. Эти его «задания», что они собой представляют? Он пропадал на них неделями, а потом появлялся совершенно измотанный и часто в плохом настроении.

В конце концов я зашла в «Маркс и Спенсер» присмотреть ему рубашку. Мне хотелось найти что-то особенное, чтобы Ли надолго запомнил этот подарок.

Я погрузилась в мечты о том, как мы вместе проведем Рождество, мурлыкая себе под нос песенку, которую крутили в магазине, как вдруг заметила, что передо мной выросла фигура. Я подняла глаза – Ли.

Я завизжала от восторга, а он схватил меня в охапку и поцеловал в губы. Это был очень долгий поцелуй. Губы его пахли мятой.

– А я думала, ты работаешь, – сказала я, когда мы уселись за столик в соседнем кафе.

– Так я и работаю, – сказал он небрежно, – вот выдалась свободная минутка, решил тебя навестить.

В кафе было почти пусто: кроме нас, только одна молодая парочка около выхода да еще двое пожилых людей сидели за лучшим столиком с видом на рождественские огни Хай-стрит, задумчиво пережевывая жареную рыбу, которую им принесли на огромных тарелках, и прихлебывая чай. Скучающие официантки протирали стойку и заворачивали бутерброды в прозрачную пленку.

– Я вчера весь вечер думал о тебе, – сказал он вдруг. – Весь вечер представлял тебя… и твою мокрую щелку.

Я покраснела до ушей и с опаской осмотрелась по сторонам. Конечно, вокруг никого не было, но он даже не удосужился понизить голос.

– Ты и сейчас мокрая? – спросил он, все так же глядя мне в глаза. Я сразу почувствовала, что теку. – Хочу туда.

И тут Ли откинулся на спинку стула и глазами показал вниз, на свой пах. Меня слегка замутило. Привстав, я слегка наклонилась над столом и, конечно же, увидела то, что ожидала увидеть.

– Ох, Ли, не надо! Серьезно, не здесь!

На секунду мне показалось, что он схватит меня за руку и заставит себя гладить под столом, но он вздохнул и выпрямился:

– Ну а ты куда направляешься, такая разодетая красотка?

– Встречаюсь с Клэр и Луизой в «Чеширском гербе».

Ли продолжал смотреть на меня, и в конце концов я не выдержала, рассмеялась.

– Ну ты чего? Что так смотришь?

– Ты купила все, что хотела? В магазинах?

– Это уж мое дело.

– Слушай, ну сколько можно ходить по магазинам! «Бертон», «Принсиплз», «Некст», а теперь еще и этот.

– Эй, ты чего, следил за мной?

Он молча пожал плечами и снова кривовато улыбнулся. Он что, нарочно меня дразнит, хочет больше завести?

– Ладно, скажем так: я был одним из многих мужчин, которые сегодня вечером роняли слюни при виде этой юбки.

– Зато ты – единственный, кто знает, что скрывается под ней.

Ли одним глотком допил кофе, отодвинул стул и встал:

– Ладно, я пошел работать дальше. – Он наклонился и жестко, властно поцеловал меня в губы. – Чтобы домой явилась вовремя!

В эту же минуту пожилая пара у окна тоже засобиралась, со скрипом двигая стульями, поднимая развалившиеся пакеты и пакетики с покупками, к ним подошла женщина в униформе забрать поднос с посудой.

Я осталась сидеть за чашкой кофе, раздумывая, действительно ли мне так уж хочется идти в «Чеширский герб», как вдруг Ли снова навис надо мной, загородив меня от остального пространства кафе.

– Сними-ка трусики! – приказал он.

– Чего? Что за шуточки?

– Я не шучу. Живо снимай! Давай же, никто не смотрит!

Стараясь делать как можно меньше движений, я задрала юбку и стянула трусики до колен, потом переступила через них и, подняв клочок кружев, сжала их в кулаке.

– Так, давай сюда, – сказал он, протягивая руку.

Я взглянула на него как на сумасшедшего:

– Зачем они тебе? – но протянула ему белый комочек.

Он небрежно запихнул его в карман и еще раз поцеловал меня, на этот раз нежно:

– Вот хорошая девочка.

После этого Ли повернулся и быстро вышел из кафе, а я осталась сидеть, стиснув колени, глядя, как он выходит на улицу. Потом осторожно встала, одернув юбку. Мне было непривычно, страшновато, голова слегка кружилась, и в то же время я дрожала от возбуждения.

Но на поиски задуманного подарка ни сил, ни времени не осталось. Я сняла с вешалки первую попавшуюся голубую рубашку и отнесла на кассу.

По дороге до «Чеширского герба», пробираясь сквозь толпу гуляющих, смеющихся, жмущихся на остановке людей, я чувствовала, как ветер забирается под юбку и гуляет по голому телу, – при других обстоятельствах это было бы, может быть, и приятно. И все это время меня не оставляло чувство, что он следит за мной. Что это, дурацкий тест на внимательность? Может быть, я должна опознать его в толпе? Стараясь не слишком вертеть головой, я осмотрелась по сторонам, вглядываясь в витрины магазинов, подворотни и скамейки у фонарей. Ужасно глупо, конечно, вот так с голой задницей бродить по улице под Новый год, но с другой стороны – черт побери! В этом было что-то страшно будоражащее. Я даже пожалела, что не соскользнула под стол в том кафе и не заставила его дрожать от страсти и испуга.

Четверг, 13 декабря 2007 года

Я уже полтора часа проверяю чертову квартиру, и каждый раз все идет не так! Вместо удовлетворения, после каждой проверки остается чувство неуверенности и страха. Зачем тогда вообще проверять, если я не могу довести дело до конца? Но что мне делать, если руки трясутся, слезы застилают глаза, а в голове сплошной туман? И вот я второй час торчу у двери, не в силах отойти от нее, судорожно всхлипывая.

В этот раз я услышала, как хлопнула наверху дверь, услышала быстрые шаги на лестнице. Затаив дыхание, я остановилась с поднятыми к притолоке руками, стараясь превратиться в изваяние.

Он постучал негромко, но даже от этого звука у меня мороз пошел по коже.

– Кэти, это я. С тобой все в порядке?

Я ничего не могла ответить, только хрипло дышала и старалась не всхлипывать.

Мне показалось, что я услышала вздох.

– Понятно. А что произошло?

Я постаралась взять себя в руки:

– Ничего… все нормально.

– Ты можешь открыть?

– Нет. Уходи.

– Кэти, я хочу помочь.

– Нет. Уходи. Ты все равно не можешь мне помочь.

Я села на пол и уже открыто заплакала, не только от страха, но еще и от досады, от злости за то, что он торчит там, на лестнице, и не дает мне погрузиться в мою адскую черную дыру с головой.

Но я все-таки поднялась, держась за дверную ручку, и глянула в глазок. Я увидела его лицо, искаженное линзой, – больше никого на площадке не было.

Трясущимися руками я отодвинула засов, еще пять минут пыталась попасть ключом в замочную скважину. Это отняло у меня последние силы, и я повалилась на пол, сжав руками голову.

Стюарт распахнул дверь и вошел внутрь, внеся с собой запах морозного воздуха. Захлопнул дверь и сел рядом со мной. Просто сел на пол, не пытаясь меня обнять или прикоснуться.

Я сидела, свесив голову между колен, роняя слезы и хлюпая носом. Какой позор! Мне стыдно было даже глядеть на него.

– Так, давай-ка сделаем вдох, – сказал он спокойно.

Я постаралась. Кроме серии новых всхлипов, ничего не получилось.

– Я… так… устала… Не могу больше… Не хочу ничего…

– Я знаю, – ласково сказал он. – Но все равно надо успокоиться, восстановить дыхание. Подумай об этом, постарайся сконцентрировать внимание на дыхании. Просто дыши, и все.

Я постаралась. Ну вот, начинается: в пальцы закололи сотни иголок, лицо и шея онемели, в глазах появились черные мухи…

– Можешь взять меня за руку? – спросил он, протягивая руку в мою сторону.

Я дотронулась до его руки, коснулась ее, отдернула руку, коснулась ее еще раз. Он мягко пожал мне ладонь. Его рука была холоднющая, прямо ледяная.

– Извини, я с холода, – сказал он. – Так, умница, голова больше не кружится? Давай опять подышим. Можешь посмотреть на меня.

Я с трудом подняла веки. Никак не могла я наладить дыхание, а черные круги перед глазами не исчезали.

– Кэти! Кэти, все хорошо. Успокойся. Думай о дыхании. Дыши со мной. Вдох… задержи дыхание. Умница, еще, еще… так-то лучше. Теперь выдохни. Давай еще разок, хорошо?

Не знаю, сколько это продолжалось, но в конечном счете мы победили. К пальцам снова вернулась чувствительность, дыхание замедлилось. Я держалась за его руку как за спасительную соломинку.

– Что же, ты молодец, – сказал он. – Теперь все будет нормально.

Я покачала головой, все еще не в состоянии разговаривать. Слезы все равно безостановочно капали из глаз. Я взглянула в его глаза – добрые глаза, смотревшие на меня с сочувствием и без всякого осуждения. Я немного подвинулась в его сторону, он прислонился спиной к двери, обнял меня здоровой рукой, и я спрятала лицо на его груди. Там было тепло и пахло им. Он провел рукой по моим волосам:

– Все хорошо, Кэти! – (Я слышала, как рождается звук в его груди.) – Все хорошо. Все в порядке. Я с тобой.

Я так устала, что чуть было не заснула прямо в его объятиях, – так хотелось навсегда остаться с ним, с этим ощущением тепла и безопасности. Когда я открывала глаза, я видела край его голубой рубашки и как она двигалась в такт его дыханию. Постепенно страх ушел, но его сменили другие чувства – стыда и смущения. Ужас! Я отодвинулась и выпрямила плечи.

– Попробуй встать, – сказал он мягко, – давай пересядем в более удобное место.

Он поднялся на ноги и помог подняться мне. Я бухнулась на диван, свернулась клубочком. Хоть бы он сел рядом, я бы опять прижалась к нему.

– Хочешь чая? – спросил он.

Я кивнула, дрожа от холода:

– Спасибо!

Я слышала, как он ходит по кухне, открывает дверцы шкафчиков. Вот чай нашел. Налил воды в чайник, поставил на плиту. А, вот чайник зашумел. Как странно было осознавать, что в квартире, кроме меня, еще кто-то есть. Кроме сантехника, который менял идиотские трубы, здесь никогда никого не было.

Я, наверное, задремала, потому что проснулась оттого, что он поставил передо мной кружку с чаем.

– Ну что, сейчас все нормально? – спросил он.

Я выпрямилась, обеими руками взяла кружку. Руки больше не тряслись, но горло болело страшно.

– Да. – Я откашлялась. – Спасибо. Спасибо за чай.

Он сел на стул, отпил из своей кружки. Он и сам выглядел страшно усталым.

– А ты ела?

– Да, – соврала я. – Как твое плечо?

– Болит.

– Бедный! А как ты узнал, что у меня… это…

– Услышал, как ты плачешь.

– Ну и не обращал бы внимания.

– Не мог! – Он отхлебнул еще чая. – Что, хуже становится? Приступы участились?

Я кивнула.

– А этот был одним из худших?

Я пожала плечами:

– Нет, бывало гораздо хуже.

Он посмотрел на меня оценивающим, докторским взглядом и вдруг стал похож на сотню других докторов, с которыми я встречалась в проклятых больницах. Все они смотрели на меня с тем же выражением, как будто ждали, что я сейчас продемонстрирую необходимые симптомы для предполагаемого диагноза.

– Вот черт, прости! Мне казалось, что теперь все должно наладиться. Сандж… – он, вообще-то, хороший, просто иногда недостаточно внимателен. Что он сказал?

– Все, о чем говорил и ты. Записал меня на освидетельствование, или как это у вас называется. А что он имел в виду, когда сказал, что, раз ты заболел, они смогут выиграть в воскресенье?

Стюарт засмеялся:

– Вот поганец! Просто мы играем в регби в разных командах, и Сандж думает, что у меня какие-то паранормальные способности.

Я поставила кружку на журнальный столик, и в тот же момент Стюарт поставил свою.

– Ну, в любом случае ты сделала первый шаг, записалась на прием, – сказал он, глядя мне в глаза.

– Ага. – Я взглянула в его глаза и уже не могла отвести взгляда.

– А ты расскажешь мне? – спросил он так тихо, что я с трудом расслышала.

– О чем?

– О том, почему они вообще возникли, эти приступы.

Я не ответила.

Стюарт поднялся со стула:

– Хочешь, я посижу с тобой, пока ты спишь?

Я покачала головой:

– Нет, спасибо. Ты и так уже много сделал. Я теперь сама справлюсь.

И он ушел. Понятное дело, спать мне давно расхотелось, больше всего на свете я мечтала, чтобы он снова прижал меня к себе и баюкал, как ребенка, всю ночь. Я закрыла за ним дверь и пошла спать.

Мне надо было хорошенько подумать обо всем. О том, что дальше так продолжаться не может. О том, что я устала жить сегодняшним днем, с трудом переставляя ноги, вздрагивая от любого шума, едва дыша. Устала, больше не могу.