Текст книги "Дражайший плут"

Глава 6

Феба наклонилась, внимательно прислушиваясь: ей показалось, будто она слышит звонкое кваканье лягушек, – но это были быстрые шаги сразу нескольких человек, и они приближались.

Чей-то грубый голос заревел:

– Хватайте девку!

Феба выпрямилась, от страха по спине побежали ледяные мурашки. Рядом с ней что-то прокричал мистер Маклиш, но когда она протянула к нему руку, его рядом не оказалось.

Рядом вообще никого не было. Она была одна, сбитая с толку, не понимая, с какой стороны опасность. Кричали со всех сторон, отовсюду слышался шум драки и чмоканье вонзавшихся в живую плоть кулаков.

Выстрел!

Феба в страхе съежилась, ноги подкосились, протянутые вперед руки схватили воздух. Отчетливо пахло порохом. Тревельон? Это он стрелял? Она не чувствовала его запаха и не могла определить, где он.

– Джеймс!

Кто-то подбежал к ней, схватил за руку и больно сжал. Что-то прокричал мистер Маклиш, и сжимавшая предплечье рука исчезла, словно ее оторвали.

– Джеймс!

Выстрел!

Господи, только бы не лишиться рассудка! Надо бежать, но куда? Феба была так напугана, что не могла двинуться с места.

– Джеймс!

Вдруг ее окружил знакомый аромат бергамота и сандала, и страх исчез, а затем капитан Тревельон повалил ее на землю.

Она даже расплакалась от облегчения. Слава богу! Вокруг еще раздавались звуки борьбы, но он накрыл ее своим телом, окружил своим запахом. Он был сзади, и в спину ей врезались жесткие края ремней, крест-накрест на его груди, где он носил пистолеты, но их сейчас не было: видимо, оба в руках. Его горячая щека прижималась к ее щеке и слегка кололась.

Земля под ней была твердая и холодная, ладони саднило – ободрала, когда падала.

Феба слышала дыхание Тревельона, спокойное и размеренное, и не к месту задумалась, отчего оно могло бы участиться. Может, от ее близости?

– Миледи. – Услышала она его мягкий низкий уверенный голос, который прогонял ее страх. – Миледи…

Она услышала топот – кто-то убегал прочь от того места, где они были.

– Леди Феба. – Услышала она голос мистера Маклиша, совсем близко. – Вы целы?

– Они ушли? – спросила она у Тревельона.

– Да. – Его голос был сух и лишен жизни, и Феба вдруг поняла – все не так! – Вас спас мистер Маклиш.

– А что произошло?

Вдруг тепло его тела перестало согревать ей спину, и стало холодно, хотя он и помог ей подняться на ноги.

– Как вы, леди Феба? Вас не ранили? – взволнованно спросил Маклиш. – Вот негодяи! Попытались похитить благородную даму средь бела дня! Слава богу, я вовремя их заметил.

– Я… нет, со мной все хорошо. Капитан, что…

Опять послышался топот: кто-то приближался бегом, – и она замерла, но раздался голос Рида, явно запыхавшегося:

– Простите, капитан, мы упустили мерзавцев. Кажется, одного вы достали своим выстрелом: кровищи было – жуть! У них были лошади – вон за теми деревьями.

– Вы сделали что могли, – успокоил его Тревельон по-прежнему бесцветным голосом. – Как вы, Хатуэй?

– Ранили в плечо, сэр. – Голос молодого лакея дрожал. – Тут… тут все в крови.

– Сейчас посмотрим. Рид, держите его другую руку. – Через мгновение Тревельон вздохнул: – Хреново дело.

Феба, шокированная, ахнула. Что за вульгарное выражение! Никогда в ее присутствии Тревельон так не выражался. Должно быть, положение действительно серьезное.

Она протянула руку капитану, но взял ее мистер Маклиш: она уловила запах чернил. Это неправильно! Чернила никак не улучшали ее состояние, не внушали доверия.

– Идемте, миледи, – сказал мистер Маклиш. – Должно быть, для вас это было ударом. У меня тут поблизости временное пристанище: так себе, пристройка под навесом, – но там я смогу предложить вам чашку горячего чая.

– Нет, – коротко отрезал Тревельон, и ей захотелось опять до него дотронуться, вдохнуть пряный аромат бергамота и сандала. Чем он так опечален? Сейчас ей ничто не угрожает, похитители бежали. – Мы отвезем леди Фебу домой, подальше от опасности.

– Тогда я с вами, – с вызовом заявил Маклиш.

Странно, но Тревельон спорить не стал.

– Очень хорошо.

Феба услышала отчетливые шаги, сопровождаемые стуком трости, и поняла – к великому огорчению, – что он не собирается вести ее к лодке.

– Сюда, миледи, – сказал Маклиш с нежной заботой, но ей-то нужен был Тревельон, только тот удалялся.

Ее сердце сжалось от страха – даже сильнее, чем при нападении на них.

Тогда она была в надежных руках Тревельона!

– Не бойтесь, я сумею вас защитить, – хвастливо заявил мистер Маклиш.

– Для этого у меня есть капитан Тревельон, – язвительно заметила Феба. Да и что он возомнил о себе, этот мистер Маклиш?

– Тем не менее спас вас именно мистер Маклиш, миледи, – холодно заметил Тревельон, который шел где-то впереди.

– Что? – воскликнула она раздраженно. – Вы закрыли меня своим телом, капитан. Не думаю, что мне это привиделось.

– Действительно, миледи, я закрыл вас собой. – Его голос больше не звучал безжизненно, напротив: в нем звучали новые ноты… чего? Она не могла определить. – Однако именно мистер Маклиш, вооруженный лишь ножом, обратил негодяев в бегство, хоть они и были с пистолетами. Это он заслужил вашу благодарность… и мою.

– Послушайте, – засмущался Маклиш, – так поступил бы любой джентльмен на моем месте.

– Возможно, – кивнул Тревельон, – но я все равно благодарю вас: спасли жизнь миледи.

Неужели он переживает? Она ясно услышала в его голосе страдание.

Сердце Фебы ушло в пятки.

К горлу подступала тошнота. Карету ритмично покачивало, и Тревельон высунулся в окно, отчаянно пытаясь придать лицу безразличное выражение.

Он потерпел поражение – опять! Нельзя было соглашаться на эту поездку в «Хартс-Фолли»! Он осознал, что позволил себе слишком приблизиться к ней, и потому расчувствовался и дал согласие на эту вылазку. Он всего лишь хотел сделать ее счастливой, и это стало почти смертельной ошибкой.

Закрыв глаза, Тревельон снова переживал тот кошмарный момент. Он лежал сверху на Фебе, закрыв собой ее хрупкое тело. Он уже разрядил оба своих пистолета, но так и не сумел ни в кого попасть: его опередили Рид и Хатуэй, – поскольку на него и его подопечную надвигались сразу двое и стрелять в разных направлениях он бы не смог, не поранив своих. Хуже того, в одном из нападающих он узнал бандита с Бонд-стрит. Потом вперед бросился Маклиш, размахивая ножом, и каким-то образом сумел обратить обоих бандитов в бегство.

Не будь с ними Маклиша, они бы схватили Фебу, и тогда…

Нет, об этом даже думать нельзя, иначе можно просто сойти с ума.

Феба и Маклиш сидели на скамье напротив, и капитан с неудовольствием увидел, что Маклиш так и не отпустил ее руку. «Этот франт, похоже, влюблен по уши», – бесстрастно отметил он где-то в дальнем уголке сознания.

Тем хуже. Маклиш не принадлежал к ее кругу, а в отсутствие соответствующей родословной было крайне сомнительно, что герцог позволит архитектору водить дружбу с его сестрой. Особенно после сегодняшней стычки.

Тревельон едва не поморщился от боли. Нога причиняла ему адские страдания. Он приземлился как раз на нее, когда бросился вперед, чтобы закрыть собой леди Фебу. В следующие несколько дней его ждет расплата. И все-таки, хотя желание растереть больные мышцы становилось все сильнее, Тревельон сумел сдержаться. Кажется, у него еще сохранились остатки гордости.

Карета остановилась, и он очнулся от горестных мыслей. Они прибыли. Теперь его обязанностью было благополучно завести леди Фебу в дом.

– Не оставляйте ее, – велел он Маклишу.

К счастью, молодой человек даже не намеревался возмущаться: с чего это им командуют? – а просто кивнул и стал дожидаться, пока Тревельон выйдет из кареты.

Улучив минуту, капитан оглядел улицу в обе стороны. Должно быть, за ними следили до «Хартс-Фолли», иначе как еще похитители могли догадаться, что они отправятся именно туда? Но он не заметил, чтобы их преследовали, не говоря уже о том, что ожидали с лошадьми наготове. Не переправлялись же они через Темзу верхом на лошадях? Нет, бандиты точно знали, что леди Феба будет в «Хартс-Фолли» и когда.

Возможно, проболтался кто-то из гостей на чаепитии у мисс Динвуди? Тревельон поморщился, потому что знал: сплетен не избежать, – но каким бы образом ни прознали похитители об их поездке в «Хартс-Фолли», сейчас он не заметил никаких соглядатаев – ни одной подозрительной кареты, или каких-то слонявшихся поблизости личностей. Тревельон вернулся к карете.

Рид и Хатуэй уже спустились с запяток. Лицо раненого приняло зеленоватый оттенок, кровь из раны промочила его ливрею, несмотря на перевязку, которую Тревельон наспех соорудил в «Хартс-Фолли».

– Немедленно иди на кухню, – велел он лакею, – и пусть там займутся раной. Рид, встань возле двери.

Рид поспешил занять пост, а Хатуэй скрылся в доме. Тревельон тем временем достал пистолет, хоть теперь и бесполезный, но если кто-то за ними наблюдает, то пусть думает, что он вооружен.

Маклиш старательно помогал леди Фебе выйти из кареты.

– Идите прямо в дом. Не останавливайтесь.

Девушка обернулась.

– Я здесь, между прочим.

– Миледи, мы поговорим в доме.

Архитектор в точности выполнил его приказ: не говоря ни слова, торопливо вошел в дом вместе с леди Фебой. Тревельон захлопнул дверь Уэйкфилд-хауса и велел Риду проводить мистера Маклиша и леди Фебу в гостиную и распорядиться насчет чая.

Феба нахмурилась.

– А вы куда?

– Я обязан доложить вашему брату о случившемся.

Она сумела найти и схватить его руку.

– Вы сказали, что мы поговорим!

– Разумеется, поговорим, миледи. – Тревельон мягко и с сожалением освободил руку. – После того, как я доложу герцогу.

– Джеймс…

Капитан, не слушая ее возражений, направился в кабинет герцога. Дверь была закрыта, но он вошел не постучав. Герцог сидел, склонившись над столом, внимательно изучая какую-то огромную карту, которую он разложил перед собой. Рядом с его светлостью стоял камердинер Крейвен.

Оба подняли головы, уставившись на вошедшего, и взгляд Уэйкфилда пронзил его насквозь.

– В чем дело?

– На леди Фебу снова напали, – доложил Тревельон, – но все обошлось: она цела и невредима.

– Слава тебе господи! – тихо воскликнул Крейвен.

– Когда это произошло? – сурово спросил герцог.

– В «Хартс-Фолли», ваша светлость, всего час назад. Сейчас она уже здесь.

– Что моя сестра делала в «Хартс-Фолли»? – грозно вопросил герцог.

Тревельон потупился, зная, что виноват: это он решил, что ей можно поехать, – но теперь, оглядываясь назад, понимал, что свалял дурака.

– Ее пригласил туда архитектор, проектирующий строительство, некто Малколм Маклиш.

Уэйкфилд взглянул на Крейвена.

– Выясните, кто это.

– Да, ваша светлость. – Камердинер вынул из кармана записную книжку и что-то записал.

– Что вам известно об этом человеке?

Тревельон покачал головой.

– Почти ничего помимо того факта, что он нравится вашей сестре. Он как-то связан с герцогом Монтгомери, что требует дальнейшего расследования, но, похоже, человек достойный.

Взгляд Уэйкфилда наполнился гневом, но капитан стойко выдержал этот взгляд.

– Она могла сделать и более неудачный выбор, ваша светлость.

Герцог не желал слушать.

– Фебе не место в «Хартс-Фолли»!

– Да, ваша светлость. Я несу полную ответственность за происшедшее.

– И поделом! Какого черта вы позволили сестре ехать в это безлюдное место? Там можно встретить кого угодно.

Тревельон стиснул зубы. Да и что здесь скажешь? Что подверг Фебу опасности лишь потому, что думал сердцем, а не умом?

Уэйкфилд раздраженно нахмурился.

– Как это возможно? Мейвуд мертв. В голове не укладывается, как это возможно, чтобы на нее напали дважды за неделю разные люди?

– Не разные.

Уэйкфилд замер.

– Поясните.

– Это не Мейвуд, – сказал Тревельон. – Он вообще ни при чем. Я узнал одного из нападавших – человека со шрамом на лице, видел на Бонд-стрит. За сегодняшним происшествием стоят те же люди.

Уэйкфилд выругался.

– Вы были правы с самого начала, Тревельон! Я должен перед вами извиниться.

– Благодарю, ваша светлость, но сейчас это вряд ли имеет значение. – Капитан стиснул кулаки. – Вам необходимо не только разыскать человека со шрамом, но и расширить круг расследования. Приглядитесь к своим врагам и деловым партнерам: узнайте, не точит ли на вас кто-нибудь зуб, не задумал ли кто подсидеть вас в парламенте, захватив в заложницы сестру. Может, какой-то авантюрист имеет виды на ее приданое? Или питал к ней особый интерес в прошлом?

Уэйкфилд с мрачным и усталым видом кивнул, взглянув на Крейвена.

– Разумеется.

Камердинер деловито записывал все, о чем говорил капитан, потом, сложив листок, объявил:

– Займусь этим немедленно, ваша светлость.

Поклонившись, Крейвен исчез.

– Ваша светлость, я должен сообщить вам еще кое-что. – Тревельон стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. – Если бы не мистер Малколм Маклиш, ее бы похитили.

– Что вы хотите этим сказать? – с расстановкой произнес герцог, но капитан смело встретил его взгляд.

– Только то, что сказал. На этот раз их было шестеро, а нас трое, все с пистолетами. По выстрелу на каждого, но все мимо, даже я, хотя Рид говорил потом, будто, возможно, и задел одного. Меня сбили с ног, и один из негодяев успел даже схватить леди Фебу за руку, когда я к ней пробился. Двое целились в нас, когда я прикрывал ее, безоружный, и Маклиш сумел нагнать страху на обоих. Короче говоря, если бы у Маклиша не оказалось в сапоге ножа, если бы ему не хватило отваги наброситься на бандитов, ваша сестра оказалась бы у них в руках.

– Зачем вы мне все это говорите? – медленно произнес Уэйкфилд.

– Я больше не могу охранять леди Фебу, – твердо ответил Тревельон. – И прошу освободить меня от обязанности ее телохранителя.

Уже час как Тревельон отправился с докладом к Максимусу, но Феба до сих пор не знала, чем закончилась их беседа.

– Еще чаю? – заботливо предложил мистер Маклиш.

Они сидели в Ахиллесовой гостиной, здесь же был и Рид, охранял. Слава богу, к тому времени как они вернулись, Артемида с кузиной Батильдой уже отправились за покупками, иначе ее давно бы уложили в постель с полотенцем, смоченным лавандовой водой, на лбу.

– А хотите кекс? Они, правда, какого-то странного цвета, – продолжал архитектор, явно не замечая, что Феба сидит как на иголках. – Но, возможно, на вкус они лучше, чем на вид.

– Не сомневаюсь, что так и есть, – ответила она рассеянно. – Интересно, почему так долго нет Максимуса?

– Ах он… Полагаю, они обсуждают, как лучше вас охранять, миледи. – Должно быть не заметив, какую она скорчила гримасу, Маклиш продолжил: – Признаюсь, я и сам очень тревожусь. Невыносимо думать, миледи, что с вами может опять случиться что-то подобное! Если… если угодно, я скажу: вы стали очень дороги моему сердцу. Когда увидел сегодня, как эти негодяи вам угрожают, я просто потерял голову от ярости!

– Вы проявили чудеса храбрости, защищая меня, – рассеянно отозвалась Феба.

За дверями гостиной послышались шаги, и она вскинулась, повернув голову на их звук, но это просто кто-то прошел мимо, и плечи ее поникли.

– Почту за счастье защищать вас, миледи, – говорил тем временем мистер Маклиш. – Я даже надеюсь, что вы будете считать меня… другом? Возможно, даже добрым другом…

– Конечно. – Феба слабо улыбнулась.

Ей было трудно следить за нитью разговора. Максимус разгневается, когда Тревельон сообщит ему новость, а когда брат гневался, от него можно было ожидать самых суровых мер. Что, если он решит отправить ее в деревню, а Тревельона отстранит, и она его потеряет?

Разумеется, он не совершит подобной глупости.

Феба прикусила губу. Очень мило, что мистер Маклиш решил посидеть с ней, занять ее встревоженный ум разговорами, однако, по правде говоря, уже начинал действовать ей на нервы. И еще она умирала от желания узнать, о чем сейчас говорят Тревельон и Максимус.

– Простите, мистер Маклиш, – резко сказала Феба, подымаясь. – Наверное, мне все-таки следует пойти прилечь.

– Разумеется, миледи. Должно быть, треволнения сегодняшнего утра слишком сильны для вашей деликатной душевной организации.

– Хм… именно. – Тревельон бы глупо рассмеялся, приди ему в голову подобная мысль… при условии, что он вообще умеет глупо смеяться. – Хорошо, что вы это понимаете.

– Разумеется, миледи. Я только жалею, что не сообразил раньше.

Маклиш склонился к ее руке, произнес слова прощания – несколько раз – и, наконец, отбыл восвояси.

Дверь за ним закрылась.

Феба сидела, сунув ладони под колени, и считала про себя. Бедный Рид, наблюдая за ней, наверняка решит, будто она рехнулась окончательно. Она успела досчитать до ста пятидесяти – хотя подобные чудеса терпения были не в ее характере, – появился дворецкий Пандерс.

– Мистер Маклиш уехал, миледи. Не желаете ли…

– Сейчас мне ничего не нужно, Пандерс! – Феба вскочила. – Мой брат все еще у себя в кабинете?

– Да, миледи, – ответил Пандерс и едва успел отойти в сторону, когда девушка молнией пронеслась мимо него и выскочила за дверь. – Могу ли я…

Она махнула рукой.

– Спасибо, не нужно!

В мгновение ока Феба очутилась на главной лестнице и торопливо спустилась в холл, скользя пальцами по стене, чтобы не упасть.

Дверь кабинета Максимуса была закрыта, и это означало, что брат не желает, чтобы его беспокоили, но к черту! Феба ворвалась в кабинет.

– Капитан Тревельон, я, право же, не думаю…

– Его здесь нет, Феба.

Она нахмурилась, из нее словно воздух выпустили. Они не виделись с Максимусом со вчерашнего вечера, и сейчас ей следовало собирать камни – или хотя бы не разбрасывать новых, – но было не до того.

– Тогда где же он?

– Подозреваю, что у себя в комнате.

– Почему?

– Феба!

К подобным интонациям – герцогским – брат редко прибегал в разговоре с ней, но уж если такое случалось, ей оставалось только, закрыв рот, слушать, но не сегодня.

– Это я во всем виновата: обманула его, что ты разрешил, и уговорила отвезти в «Хартс-Фолли», и я до сих пор не считаю, что ничего особенного в этом не было. То есть кто бы мог предполагать? Уж во всяком случае не я. Но главное не это. Максимус, ты не можешь осуждать капитана Тревельона. Он мой телохранитель, а не тюремщик. Нечестно поручать ему работу, с которой ему заведомо не справиться, потому что я ему не позволю.

Она замолчала, набирая в грудь побольше воздуха, а брат заговорил, очень быстро – наверняка отточил этот навык в парламенте.

– Способность капитана Тревельона выполнять свою работу нас больше не волнует.

Она едва не задохнулась.

– Максимус! Не может быть! Немедленно верни его, или я пойду к Артемиде! Вряд ли это тебе понравится!

Угроза, конечно, надуманная, поскольку Артемида, как правило, брала сторону мужа или сохраняла нейтралитет, но Феба чувствовала, что в данном случае невестка могла ее поддержать.

– Это зависит не от меня, – ответил Максимус. – Я не давал отставку капитану Тревельону, он отказался от места сам.

Отказался от места?

Она почувствовала, как сердце ушло в пятки. Нет, этого не может быть. Невероятно, чтобы он оказался настолько благороден и глуп. Уж точно не из-за ее настойчивого желания посетить сгоревший парк развлечений.

Феба вихрем развернулась, выбежала из кабинета и закрыла дверь за собой, в то время как брат продолжал что-то ей втолковывать, но у нее не было времени с ним спорить.

– Пандерс! – крикнула она, выскакивая в переднюю. – Пандерс, мне все-таки нужна ваша помощь.

– Миледи? – Дворецкий вскочил, как всегда, когда кто-нибудь из хозяев требовал его к себе.

– Кажется, я передумала, – задыхаясь, произнесла Феба. – Мне нужно, чтобы лакей проводил меня в комнату капитана Тревельона.

И вот тут-то Пандерс доказал, что он лучший дворецкий в Лондоне. Никаких комментариев или возражений относительно того, что она собирается отправиться в комнату холостяка – а это ужасно неприлично, – не последовало: он просто щелкнул пальцами и позвал:

– Грин!

Пятью минутами позже Феба уже стучала в дверь капитана Тревельона, которая оказалась в задней части дома, по соседству – слава богу, не вместе – со слугами.

– Войдите! – послышалось изнутри.

– Грин, вы можете идти, – сказала Феба, открывая дверь.

– Миледи? – Если раньше Тревельон мог бы разозлиться, то теперь просто насторожился.

– Вы, кажется, не очень-то рады меня видеть, капитан, – весело воскликнула Феба, пытаясь не выдать своей обиды. К черту, в конце концов, она сама виновата.

– Вероятно, вы правы, – ответил он. – Где Маклиш?

– Маклиш? – Она в замешательстве покачала головой. – Полагаю, уже добрался до дома, хотя я не расспрашивала его относительно дальнейших планов на сегодняшний день. Насколько я знаю, он собирался предпринять поездку в Инвернесс.

– Понятно, миледи, – проворчал капитан.

Ей было странно слышать этот ворчливый тон, так ему несвойственный, и, улыбнувшись, она заметила:

– Джентльмен предложил бы даме сесть, – сообщила она.

Капитан вздохнул, и она услышала, как что-то передвинули.

– Прошу вас, но все, что у меня есть, это стул с прямой спинкой.

– Сойдет. – Феба уселась и, расправляя юбки, воспользовалась передышкой, чтобы подобрать нужные слова. – Так вот. Вы не можете взять и просто бросить меня на произвол судьбы.

– Я уже принял решение, миледи, и начал паковать свои пожитки.

Этого она и боялась. Феба расправила плечи и нервно облизнула губы.

– Джеймс, я отказываюсь принимать ваше решение. Вы должны пойти к Максимусу и объяснить, что события сегодняшнего утра повлияли на ваш рассудок и вынудили совершить глупость.

– Нет.

Панический страх уже овладевал ее сердцем.

– Да, Джеймс! Я не дам вам уйти из-за моего упрямства: это я настояла обманом отвезти меня в «Хартс-Фолли». Разве вы не видите, что я сожалею? Мне правда очень жаль. Больше такое не повторится.

– Это не ваша вина. Вы имеете право хоть куда-то поехать, – возразил он мягко, и от этого она встревожилась еще больше, и не без оснований. – Это я должен был проявить твердость и сказать вам «нет».

– Это просто смешно! – выпалила Феба. – Только скажите Максимусу, что передумали и что намерены остаться. Прошу вас.

– Миледи. – Он вдруг очутился рядом с ней, судя по аромату бергамота и сандала, которым на нее повеяло. – У вас есть собаки, лошади и красивые платья, – вот ими и распоряжайтесь, но я не ваша собственность, а свободный человек, который волен поступать в соответствии со своими желаниями. И сейчас я больше всего хочу покинуть этот дом.

Она встала и, протянув руку, ухватила его за сюртук, провела пальцами по ремням портупеи, ощупала пуговицы и льняную ткань шейного платка. Он поймал ее руку прежде, чем она успела коснуться кожи.

Тем не менее она склонилась к нему настолько, что лишь считанные дюймы отделяли ее лицо от его лица.

– Вы нужны мне, Джеймс.

– Это невозможно, – прошептал он. – Я старый, хромой, изуродован шрамом. Сегодня утром я вас подвел. Я не могу…

– Неправда! – гневно перебила его Феба. – Вы ни разу меня не подвели!

– Подвел, еще как подвел! – Тревельон заговорил с такой страстью, с таким страданием в голосе, что она онемела. – Неужели вы не понимаете? Не окажись там Маклиша, вы оказались бы у них в руках. Они бы вас увезли бог знает куда, сделали, даже не знаю что. – Казалось, он даже задохнулся, до боли стискивая ее руки, и она ждала, вслушиваясь в этот наполненный мукой голос. – Боже, Феба, они могли учинить над вами насилие, убить, а я не смог бы их остановить.

– Нет, это не так! – в отчаянии воскликнула она. – Вы справились бы с ними и сами, без мистера Маклиша!

– Я бы давно ушел, но меня держала подле вас гордость. Я уговорил его светлость позволить мне остаться в качестве вашего телохранителя, и вследствие собственной самонадеянности едва вас не потерял. Это моя вина. На моей совести уже есть погубленные. Я не могу поступить так с вами. Мне здесь не место. Я должен уйти.

Нет! Нет-нет-нет-нет!

Феба не понимала, о каких жизнях он говорил, да это сейчас и не имело значения. Она не могла допустить, чтобы он ушел, поэтому бросилась вперед, ткнулась носом в его шейный платок, в отчаянии вырвавшись из его рук и хватаясь то за лацканы сюртука, то за ухо – за что угодно, что было им. Она понимала, какой смешной, неуклюжей – слепой – наверняка сейчас выглядит, но это не имело значения. Каким-то образом ее губы нашли его щеку, она вдохнула аромат сандала, и, не успел он произнести ее имя, впилась в его губы. Это ни в коем случае не был поцелуй как таковой – она еще никогда не целовалась с мужчиной, – все равно ее душа расцветала. Она почувствовала, как его губы завладели ее ртом, и тонула в бурлящем бездонном колодце, где смешались радость и надежда, аромат сандала и бергамота, пороха и… Джеймса.

Из его груди вырвался стон, и на минуту она вообразила себя победительницей, но он взял ее руки в свои и, буквально оторвав ее от себя, оттолкнул, повернул, как куклу, и то ли отнес, то ли вытолкнул за дверь, в коридор.

Дверь захлопнулась за ее спиной: Феба отчетливо услышала, как щелкнул язычок замка.