Текст книги "О смерти и умирании"

Ближе к концу разговора пациентка выразила подсознательное желание чаще иметь возможность выговориться, хотя и облекла его в сердитую реплику о том, что намерена попросить обезболивающее. Мы продолжали посещать ее и с удивлением узнали, что она прекратила походы в соседние палаты, стала гораздо мягче относиться к медицинскому персоналу. Медсестры поняли, что уже не вызывают у И. такого раздражения, и начали заходить к ней чаще. Дошло до того, что они попросили нас о встрече, чтобы «лучше узнать пациентку». Как все изменилось!

Во время одной из последних наших бесед И., посмотрев на меня, неожиданно попросила прочесть ей главу из Библии. Чувствовала она себя неважно, и только кивала, подтверждая, что именно этот отрывок хочет услышать; качала головой, давая понять, какие страницы пропустить.

Как правило, пациенты не обращаются с такими необычными просьбами. Не могу сказать, что мне понравилась подобная форма общения. Я бы с бóльшим удовольствием размяла больной спину, вынесла ночной горшок, помогла еще чем-нибудь. Впрочем, я помнила, что обещала исполнять просьбы пациентки, и звать капеллана – почитать Библию – мне показалось недостойным, ведь потребность у И. возникла здесь и сейчас. Вспоминаю, что меня тогда посетила ужасная мысль: вот-вот войдет кто-нибудь из коллег и подвергнет меня насмешкам. Никто во время сеанса чтения не появился, и я вздохнула с облегчением.

Я читала, не понимая смысла прочитанного. Больная лежала с закрытыми глазами, и мне было сложно понять, что она чувствует. Закончив, я поинтересовалась, действительно ли пациентка хотела лишь послушать несколько строк или за этим желанием крылось что-то еще. Пациентка от души посмеялась, и я поняла, что ей свойственны и чувство юмора, и признательность. Ни до, ни после я за ней таких реакций не наблюдала. Она сказала, что почитать ей хотелось, но была и другая, исключительно благая цель. И. устроила мне последнюю проверку и одновременно передала последнюю весточку в надежде, что я еще долго буду помнить о ней после того, как ее не станет.

Через несколько дней И. зашла в мой кабинет попрощаться. Одета она была тщательно, казалась радостной, даже счастливой. От сердитой монахини, отвергавшей все и вся, не осталось и следа. Передо мной стояла женщина, которая обрела внутренний покой; вероятно, она даже примирилась с мыслью о смерти. И. выписалась, собиралась домой. Там она вскоре и умерла.

Многие из нас до сих пор не забыли эту пациентку. В первую очередь вспоминаются даже не трудности, которые она создавала, а уроки, что она нам преподала. И все же ей удалось преобразиться, пусть и в последние месяцы жизни, получить то, о чем мечтала: отличаться от других и в то же время снискать любовь и уважение окружающих.

V. Стадия третья: торг

Молил топор дровосека дерево дать ветвь на рукоять ему. И согласилось дерево.

Рабиндранат Тагор. «Залетные птицы», стих 71

Стадия третья представляет собой попытку договориться. Известно о ней не так много. Она приносит пациенту пользу, пусть и ненадолго. На стадии первой мы избегаем печальных новостей, на второй – гневаемся на людей, на Господа. На третьем же этапе мы можем совершить удачную сделку, отсрочить неизбежное. «Раз Бог решил забрать меня к себе, не внял моим гневным мольбам, не пойдет ли он навстречу, если попросить его смиренно?» Все мы сталкивались с подобными реакциями детей. Они начинают с требования, а заканчивают просьбой. Ребенок хочет переночевать у друга. Он не примет отказа, рассердится, затопает ножками. Он запрется в своей комнате и какое-то время будет выражать гнев, отвергая любые попытки контакта. И все же ребенок держит в уме возможность альтернативной тактики. Иногда он выходит из добровольного заточения, может даже похлопотать по дому, чего при обычных обстоятельствах добиться непросто. Зато потом он скажет: «Я хорошо вел себя на этой неделе, каждый вечер мыл посуду. Ты же разрешишь мне уйти с ночевкой?» Не исключено, что мы согласимся и ребенок получит то, в чем ему отказали ранее.

Ту же тактику использует безнадежно больной пациент. Прожитая жизнь подскажет ему, что имеется незначительная вероятность вознаграждения за «хорошее поведение», шанс исполнения мечты за «особые заслуги». Эта мечта, как правило, заключается в желании продлить свои дни, на какое-то время избавиться от боли и физического дискомфорта. К примеру, была у нас пациентка – оперная певица со злокачественной опухолью, обезобразившей все лицо. Ей пришлось попрощаться со сценой, однако она мечтала выступить хотя бы еще раз. И дала, возможно, самый трогательный концерт в жизни, как только осознала несбыточность своей мечты. Певица попросилась на наш семинар, желая выступить перед аудиторией, не скрываясь в комнатке с зеркальными стенами. Это был большой рассказ о ее жизни, профессиональном успехе и личной трагедии. Пациентка выступала перед нашей группой, пока не раздался телефонный звонок, заставивший ее вернуться в палату. Лечащий врач и стоматолог планировали полностью удалить ей зубы, а затем приступить к лучевой терапии. Женщина попросила разрешения спеть последний раз для меня и моих студентов, после чего ей придется скрыть свое лицо навсегда.

Была еще одна пациентка, страдающая от жестоких болей и постоянного недомогания. Она не могла рассчитывать на возвращение домой, так как ей требовались регулярные инъекции для облегчения болевого синдрома. Сын этой женщины как раз надумал жениться, исполнив мечту матери. Пациентку крайне печалило, что она не сможет присутствовать при таком важном событии, ведь это был ее первенец, любимый сын. Мы приложили огромные усилия, чтобы обучить ее основам самогипноза. Применив эту методику, она могла обеспечить себе несколько часов сравнительно хорошего самочувствия. Пациентка готова была обещать что угодно, лишь бы дожить до свадьбы, сходить на семейный праздник. За день до торжества она вышла из больницы. Никто бы и не догадался, каково в действительности физическое состояние этой элегантной дамы. Она выглядела «самым счастливым человеком в мире», так и сияла от радости. Мне стало любопытно посмотреть на нашу пациентку, когда она получит то, о чем мечтала.

Не могу забыть тот день, когда она вернулась в больницу, усталая и измученная. Не успела я поздороваться, как она воскликнула: «Не забудьте, у меня есть еще один сын!»

Попытка договориться – суть желание получить отсрочку. Первый элемент торга – награда за хорошее поведение, второй – знаковое событие, которого ожидает пациент (например, последнее выступление, свадьба сына). Присутствует и неявное обещание пациента не просить ничего более, если отсрочка будет предоставлена. Никто из наших пациентов обещания не сдержал. Иными словами, пациенты – совсем как дети, которые говорят: «Не стану задирать сестренку, если разрешишь мне сходить в гости». Стоит ли говорить о том, что малыш все же снова поколотит сестренку, а оперная дива попытается выступить перед зрителями еще раз. Без пения она жить не могла и ушла из больницы, не дожидаясь, пока ей удалят зубы. А пациентка, посетившая свадьбу сына, не желала с нами встречаться, пока мы не согласимся, что ей стоит дожить до свадьбы младшего сына.

Многие сделки заключаются с Богом. Обычно пациенты держат эти договоренности в секрете и могут лишь намекнуть на то, что они существуют, либо рассказать в беседе с капелланом. Нас поражало количество пациентов, которые при разговорах с глазу на глаз клялись «посвятить жизнь Богу» или «служению в храме» в обмен на отсрочку смерти. Многие обещали также дать разрешение на использование своего тела или отдельных органов «для научных экспериментов», если врачи применят весь доступный им арсенал средств, чтобы продлить уходящую жизнь.

С точки зрения психологии, эти обещания связаны с некоторым чувством вины, поэтому желательно, чтобы медицинский персонал не отмахивался от подобных высказываний. Чуткий капеллан или врач могут обратить внимание на такие заявления больных, выяснить, не испытывает ли пациент и в самом деле вины за то, что редко посещал церковь. Могут встречаться и иные, более глубинные причины, неосознанные агрессивные желания, усугубляющие чувство вины. Именно поэтому мы считаем оправданным междисциплинарный формат нашей работы с больным. Так, например, нередко капеллан становится первым человеком, который узнает о тревогах пациента. Обычно мы углубляемся в проблему до тех пор, пока больной не освободится от иррационального страха или готовности к наказанию, вызванных избыточным ощущением вины. Вина имеет свойство расти после «заключения сделки» и по мере невыполнения обещаний при приближении знаковых событий.

VI. Стадия четвертая: депрессия

Касается мир струн утомленного сердца.

Звучат печали ноты.

Рабиндранат Тагор. «Залетные птицы», стих 44

У неизлечимого больного появляются новые симптомы, он слабеет, теряет в весе, дело доходит до хирургического вмешательства, госпитализации. Он уже не сможет с улыбкой отмахнуться от проблемы, не сможет ее отрицать. Временный шок и попытки держать удар, гнев и раздражение исчезают, остается чувство потери чего-то важного. Потеря может принимать различные формы: женщина, у которой рак молочной железы, будет тревожиться по поводу изменения фигуры; при раке матки женщина начнет сомневаться в своей полноценности. Наша оперная певица с ужасом воспринимала предстоящее удаление зубов и операцию на лице. Она была потрясена, погрузилась в глубокую депрессию. Это – не единственная потеря. Впереди пациента ждет их длинная череда.

Ему предстоят длительные курсы лечения, госпитализация, финансовые траты. Сначала человек лишается изысканных удовольствий, затем не может позволить себе удовлетворить самые простые потребности. Пациенты вынуждены продавать последнее имущество, ведь медикаменты и пребывание в больнице в наши дни стоят гигантских денег. Человек построил дом, рассчитывал провести в нем старость, и вот остается ни с чем; он не может оплатить учебу детей в колледже; ему приходится забыть о своих мечтах.

Больного человека могут уволить с работы за то, что он часто отсутствует, не способен трудиться, как прежде. Кормильцами семьи становятся матери и жены, лишая детей той заботы, которой окружали их раньше. Если же заболела мать, ее малышей могут передать под опеку родственников, и вина трагическим грузом ляжет на материнские плечи.

Тем, кто работает с пациентами, хорошо известны перечисленные причины депрессий. Однако мы частенько забываем о подготовительном горе, что испытывает неизлечимо больной пациент, готовясь покинуть этот мир навсегда. Если провести границу между двумя видами депрессий, я бы сказала, что первая из них – депрессия реактивная, вторую же я бы назвала депрессией подготовительной. Реактивные депрессии имеют совсем иную природу, чем синдром подготовительного периода, и работать с ними необходимо совершенно иначе.

Внимательный специалист не испытает трудностей при определении причины депрессии, сумеет смягчить иллюзорное чувство вины или стыда, которые часто сопутствуют подобным состояниям. Пациентку, переживающую по поводу утраты своей женской сущности, можно успокоить комплиментами, подчеркнуть ее исключительную внешнюю привлекательность. Она должна услышать, что операция ничего в ней не изменила. Огромную роль в повышении самооценки женщины, которой диагностировали рак груди, теперь играют протезы молочной железы. Социальные работники, врачи или капелланы могут поговорить с мужем пациентки, заручиться его поддержкой для того, чтобы эту самооценку сохранить. Когда наступает время продумать подходы к адаптации послебольничного быта, неоценимой становится помощь тех же социальных работников и капелланов, и она тем более важна, если у пациентки есть дети или пожилые родители. Может иметь смысл даже временно их переселить. Поражает, насколько быстро проходит депрессивное состояние, когда человеку помогают решить жизненно важные вопросы. Хорошим примером является пациентка С., беседа с которой приведена в десятой главе. С. находилась в глубокой депрессии, была не в силах принять болезнь и перспективу неизбежной смерти, так как сразу несколько членов семьи требовали ее внимания, а помощи ждать не приходилось. С. потеряла возможность вести прежний образ жизни, заменить ее было некому.

Причиной второй разновидности депрессий являются мысли о будущих потерях. События прошлого в данном случае не оказывают влияния на состояние пациента. Какова наша первая реакция при виде расстроенного человека? Как правило, мы стараемся его подбодрить, убеждаем отбросить в сторону мрачные мысли; мы скажем ему, что надежда есть всегда, что у жизни имеется и светлая сторона, обратим его внимание на радостный, яркий мир вокруг. Все эти аргументы являются отражением наших собственных потребностей, нашей реакции на продолжительную грусть человека, находящегося рядом. Такой подход может сработать, если мы имеем дело с депрессией первого типа, одолевшей смертельно больного человека. Расскажите больной матери, что ее дети веселятся под присмотром во дворе у соседей, пока отец не вернется с работы. Она успокоится, зная, что дети продолжают смеяться и шутить, ходить в гости, приносить из школы хорошие оценки, – то есть все говорит о том, что их жизнь идет благополучно, хотя матери и нет рядом.

Другое дело, когда депрессия является подготовкой к предстоящему расставанию с любимыми людьми, к осознанию неизбежного. В этом случае ободрение и утешение далеко не так эффективны. Если мы станем убеждать больного, что все не настолько плохо, – это будет означать, что ему не следует размышлять о предстоящей смерти. Нельзя пытаться развеять печаль больного – ведь каждому из нас свойственно грустить, когда теряешь близкого человека. Пациент же находится в процессе постепенной потери всего того, что он так любил. Осознание конца пройдет легче, если больной получит возможность выразить свое горе. Он будет благодарен тем, кто в этот миг просто находится рядом; ему не нужны постоянные слова ободрения. Второй тип депрессии, в отличие от первого, требует тишины. При первой разновидности пациенту есть чем поделиться с окружающими, ему требуется поговорить, с ним должны взаимодействовать специалисты разных профилей. В стадии же подготовительного периода слова не нужны – или почти не нужны. Здесь больше работают чувства, которые кто-то способен разделить с пациентом. Коснуться руки, погладить по голове, просто молча посидеть рядом – только такие методы и будут эффективны. В этот период человеку хочется помолиться, подумать о том, что ждет его впереди. У него уже нет желания оглядываться назад. В данном случае не помогут шумные посетители. Их горячая поддержка скорее помешает эмоциональной подготовке больного.

Показателен пример пациента Х. Окружающие, в том числе его семья, не осознавали, не понимали его потребностей, что только усугубило депрессию больного. Его случай является хорошей иллюстрацией обеих разновидностей депрессивного состояния. В присутствии родственников Х. эмоционально сожалел о своих прошлых неудачах, об упущенных возможностях. Он был глубоко опечален тем, что неспособен сейчас ничем помочь своей семье. Его депрессия развивалась одновременно с угнетением физических возможностей, что вдвойне тяжело для человека, обеспечивающего семью. Х. сознавал, что продолжение лечения может дать шанс на положительный результат, однако даже это его не радовало. В ходе нашей беседы стало понятно, что близость смерти не является для пациента неожиданностью. Его расстраивало, что приходится бороться, хотя морально он уже был готов к уходу из жизни. Именно подобный конфликт между желанием и готовностью пациента и ожиданиями окружающих является причиной душевных страданий и волнения больного.

Медицинский персонал и специалисты смежных профессий окажут огромную помощь больному и его семье, если будут располагать знаниями о таких противоречиях и даже конфликтах между пациентом и его окружением. Специалисты должны осознавать необходимость и благотворность депрессии второго типа, которая способствует уходу пациента из жизни в мире и с полным признанием происходящего. Данной стадии может достигнуть только тот, кто ранее прошел через этап грусти и тоски. Если удастся убедить в этом родных пациента, они также избавятся от чрезмерных терзаний. Итак, наша первая беседа с Х.:

Пациент: Мне говорить громче?

Доктор: Нет, вот так вполне нормально. Мы сразу скажем, если вас будет плохо слышно. Говорите примерно так же, как сейчас, если вам это комфортно. (Капеллану.) Мистер Х. сказал, что у нас получится хороший разговор, если мы сможем психологически поддержать его. Он в свое время изучал искусство межличностных коммуникаций.

Пациент: Дело в том, что физически я чувствую постоянную усталость, голова кружится.

Доктор: Что вы имели в виду под «психологической поддержкой»?

Пациент: Я хотел сказать, что даже при плохом самочувствии можно на время прийти в себя, если ощущаешь моральную поддержку. Знаете, как бывает – узнаешь хорошие новости, и тебе сразу гораздо лучше, вот о чем я.

Доктор: Я вас поняла: разговаривать о чем-то хорошем куда приятнее.

Пациент: Вы так считаете?

Доктор: Разве вы не об этом?

Пациент: Боюсь, что совсем не об этом.

Капеллан: Мне кажется, пациент просто хотел, чтобы его немного поддержали морально.

Доктор: Ах да. Конечно.

Пациент: На самом деле, если я просижу здесь больше пяти минут, то могу просто упасть, потому что действительно очень утомлен. Теперь я редко встаю с кровати.

Доктор: Что ж, я поняла вас. Тогда давайте приступим прямо сейчас.

Пациент: Прекрасно.

Доктор: Мы почти ничего о вас не знаем. Обычно мы узнаем у пациента, как он предпочитает общаться. История болезни и прочее интересует нас уже во вторую очередь. Для начала, расскажите о себе. Несколько слов – сколько вам лет, чем занимаетесь, сколько уже находитесь в больнице.

Пациент: Лежу уже две недели. Ну, и если вкратце, то по профессии я – инженер-химик. Имею ученую степень. Еще прошел курсы при университете, изучал межличностные коммуникации.

Доктор: (Неразборчиво.)

Пациент: Нет, не совсем. Они тогда проводили такие занятия, а после того, как я прослушал лекции, университет курсы закрыл.

Доктор: Вот как.

Капеллан: Почему вы заинтересовались межличностным общением? Вы же химик, разве это входило в ваши обязанности? Или это ваше хобби?

Пациент: Да просто было любопытно.

Доктор: С каким диагнозом вы поступили в больницу? Вы здесь впервые?

Пациент: Здесь – в первый раз.

Доктор: Что вас сюда привело?

Пациент: Нужно было продолжать лечение. У меня рак. В апреле меня прооперировали…

Доктор: В этом году?

Пациент: …в другой больнице.

Доктор: Все-таки – в этом году? А когда вам диагностировали рак?

Пациент: Диагноза после операции мне никто не ставил, я просто попросился сюда на лечение. Меня приняли.

Доктор: Как вообще вы среагировали на то, что у вас онкология? Вам об этом сказали в апреле?

Пациент: Именно так.

Доктор: Что вы почувствовали? Как вам об этом сообщили?

Пациент: Я был просто в шоке!

Доктор: Гм… Знаете, люди по-разному реагируют на такие новости.

Пациент: Да, но… я был совершенно ошеломлен. Мне сказали, что надежды нет.

Доктор: То есть – ни единого шанса?

Пациент: Ни единого. Сам доктор рассказывал, что у его отца была такая же операция, в той же больнице, у того же хирурга. Отец так и не выздоровел, умер через полтора года. Мой ровесник. Доктор сказал, мне остается только ждать, конец один.

Доктор: Какая жестокость! Знаете, наверное, врач был так резок из-за того случая с его отцом.

Пациент: Да, он меня не пожалел. Но, думаю, это и впрямь случилось потому, что врачу пришлось такое пережить.

Доктор: То есть, считаете, что безжалостность врача простительна, что его можно понять?

Пациент: Верно.

Капеллан: Как вы среагировали, когда доктор так с вами поступил, когда сказал это?

Пациент: Естественно, было тяжело на душе. Я сидел дома, как он и предлагал, старался больше отдыхать, по дому особо не напрягаться. Но все равно же что-то да сделаешь, и погуляешь немного, и в гости к кому зайдешь. Знаете, как это бывает. А потом попал сюда. Выяснилось, что случай мой не совсем безнадежен, можно кое-что попробовать. Тогда и понял, что вел себя неправильно, давал слишком большую нагрузку. Кто же знал! Был бы сейчас как огурец…

Доктор: Значит, вы вините себя за то, что переусердствовали?

Пациент: Да нет! Даже не знаю… Кого тут винить? Доктора, за то, что у него был печальный опыт? Себя, потому что ничего не знал?

Доктор: Ну да. А до того, как попали в первую больницу, были у вас какие-то подозрения? На что вы жаловались? Случались боли, или просто возникало ощущение, что у вас нечто серьезное?

Пациент: Видите ли, я все чаще чувствовал себя неважно, а однажды с кишечником стало совсем плохо. Меня прооперировали, сделали калоприемник. Это как раз была та самая операция.

Доктор: Понятно. Но я спрашиваю немного о другом – достаточно ли у вас было времени, чтобы подготовиться к удару? Вы же о чем-то догадывались?

Пациент: Нет, ни догадок, ни подозрений…

Доктор: Значит, нет… То есть до того все было неплохо, вы ощущали себя вполне здоровым человеком?

Пациент: Пока не обратился к докторам.

Доктор: А почему пошли в больницу?

Пациент: Ну, просто чтобы на меня посмотрели. У меня же в то время были то запоры, то понос.

Доктор: Так-так. Стало быть, вы не были подготовлены к страшному известию.

Пациент: Абсолютно не был. Нет. Да и вообще – в больницу меня отправили уже через пару часов после того, как я сходил к врачу. А уже примерно через неделю прооперировали.

Доктор: Выходит, ваш случай был экстренным. И тогда вам сделали этот… калоприемник?

Пациент: Ну да.

Доктор: Наверное, вам непросто с ним жить?

Пациент: Простите?

Доктор: Ну, ведь с таким сложно смириться.

Пациент: Нет-нет, ничего страшного.

Доктор: Значит, вы спокойно его переносите?

Пациент: Это всего лишь часть проблемы. Другими словами – калоприемник просто говорит о том, что у вас далеко не все в порядке. Только, по-моему, врачи все-таки настоящую причину тогда не обнаружили.

Доктор: Как же все относительно… Я думала, калоприемник вызывает крайне неприятные ощущения, но, когда находишься между жизнью и смертью, это лишь досадная помеха.

Пациент: Вы правы. Если знаешь, что будешь жить, – это просто пустяки.

Доктор: Согласна. Наверное, узнав диагноз, вы задумались о том, как… что такое смерть, сколько еще проживете… Как человек вашего склада решает для себя подобные вопросы?

Пациент: Понимаете, я в жизни видел многое. Страх, горе. Не могу сказать, что эта новость – уж совсем, совсем из ряда вон. Все одно к одному.

Доктор: Вот как…

Капеллан: Уже переживали какие-то несчастья?

Пациент: Какое-то время – сплошь и рядом.

Капеллан: Поговорим об этом?

Пациент: Да… давайте.

Доктор: Правильно ли я поняла, что в вашей жизни уже было немало потерь?

Пациент: Я потерял родителей, брата, умерла дочь, которой было всего двадцать восемь. У нее осталось двое маленьких детей, и мы заботились о них последние три года, до прошлого декабря. Вот это был удар! Хуже не придумаешь – внуки постоянно напоминали нам о смерти дочери.

Капеллан: Боже, малыши… От чего умерла их мать?

Пациент: Ужасный климат в Иране.

Капеллан: Она умерла за границей?

Пациент: Там весь год – почти пятьдесят градусов в тени!

Капеллан: И она там жила…

Пациент: Такие условия для нее были совершенно непривычны.

Доктор: У вас есть еще дети? Или дочь – единственный ребенок?

Пациент: Нет, у нас еще трое.

Доктор: Еще трое… Как дела у них?

Пациент: С ними все хорошо.

Доктор: То есть они благополучны? Знаете, чего я не могу понять? Вы – мужчина средних лет. Не знаю точно, сколько вам, но такие люди, как правило, уже пережили потерю матери, отца. Смерть дочери – конечно, самая большая трагедия. Хуже не бывает, когда переживаешь своего ребенка. И все же – разве можно считать, что твоя жизнь ничего не значит, если ты перенес столько потерь?

Пациент: У меня нет ответа на ваш вопрос.

Доктор: Это ведь парадокс, согласитесь. Вы говорите, ваша жизнь ничего не значит, поэтому и смерть – просто пустяки. Так вы полагаете? Понимаете, с чем именно я не могу согласиться?

Капеллан: Я как раз думал, что именно об этом мистер Х. и хотел сказать. Ведь так? Я просто не был уверен, что понял правильно. Но, получается, что рак стал для вас меньшим ударом, чем те драмы, которые вы пережили.

Пациент: Нет-нет, я не то имел в виду. Я говорю, что помимо онкологии у меня немало других бед. И все-таки, сейчас… У меня была одна мысль, это важно. Вы же хотели спросить, почему я больше склоняюсь к тому, чтобы думать о смерти, а не о жизни, хоть у меня есть еще трое детей?

Доктор: Я просто хотела сказать: почему бы вам не взглянуть на жизнь и с другой стороны? Ведь в ней немало радостей…

Пациент: Да, конечно… не знаю, поймете ли вы, но дело в том, что, когда удары следуют один за другим – все это действует не только на меня, как на отца, – на всю семью. Понимаете?

Доктор: Конечно, так и есть.

Капеллан: Вашей жене тоже пришлось несладко, не так ли?

Пациент: И жене, и детям. Всем детям… Знаете, словно в морге живешь, можно и так сказать!

Доктор: Какое-то время, возможно.

(Все говорят одновременно.)

Пациент: Мы были угнетены, никак не могли прийти в себя. Мне кажется, так бывает, когда горе не находит выхода.

Доктор: Я поняла вашу мысль. Когда страданий так много, а тут еще сваливается новая беда – тяжело это осознать в полной мере.

Пациент: Вы совершенно правы.

Доктор: Чем мы можем вам помочь? И кто вообще может вас поддержать? Есть человек, на которого вы можете рассчитывать?

Пациент: Думаю, что есть.

Доктор (неразборчиво): Кто-то вам помогает?

Пациент: Никого не просил о помощи, кроме вас.

Доктор: Кто-нибудь уже проводил с вами подобные беседы?

Пациент: Нет.

Капеллан: Хотел еще спросить по поводу ваших утрат. Приходилось ли вам или вашей жене изливать кому-то душу после смерти дочери? Или вы с супругой держали горе в себе? Обсуждали ли вы смерть дочери с женой?

Пациент: Мы не особо об этом говорили.

Капеллан: Стало быть, держали все в себе…

Доктор: Ваша болезнь потрясла жену так же, как и смерть дочери? Или ей удалось быстро оправиться?

Пациент: Не могу сказать наверняка.

Доктор: Она – замкнутый человек?

Пациент: Нет, она очень общительная, работает учителем. Но вот об этом говорить не хочет.

Доктор: Расскажите о ней.

Пациент: Ну, она не худенькая. Жизнерадостная. Знаете, моя жена из тех, кого в начале учебного года ученики встречают аплодисментами, а в конце благодарят дорогими подарками.

Доктор: Это кое о чем говорит.

Капеллан: Такие люди нечасто встречаются.

Пациент: Да, вы правы.

Доктор: Согласна с уважаемым капелланом.

Пациент: Она такой человек… все, что в ее силах – все сделает для меня, для семьи.

Доктор: Мне кажется, она как раз способна на откровенный разговор о перенесенных несчастьях. Ей только надо немного помочь.

Пациент: Да, наверное.

Доктор: Вы боитесь заговаривать с ней об этом? Или у нее просто внутренний барьер?

Пациент: Что, простите?

Доктор: Кто из вас избегает разговора?

Пациент: Нет, на самом деле мы говорили об этом. В итоге жена решила, что нужно ехать за границу, заниматься внуками. И два года подряд ездила туда летом, забирала их к нам. В этом году тоже. Конечно, зять оплачивал расходы на дорогу. Внуки жили у нас до декабря, потом вернулись домой. В конце декабря жена съездила туда на праздники, и еще этим летом на месяц. Хотела побыть там дольше, но из-за меня получилось лишь на месяц – я как раз проходил реабилитацию.

Капеллан: Я все думаю – как же вам хотелось поговорить с женой о своем состоянии! Но как вы могли? У нее были и другие заботы, она считала, что теперь в ответе за внуков. Наверное, из-за этого вы и не могли пообщаться по душам. А может, просто не хотели обременять ее? Были у вас такие чувства?

Пациент: Нет, тут дело в другом. Я уже говорил, что она – человек общительный. Она считает, что я недостаточно усердно работал.

Доктор: То есть?

Пациент: Ну, я не так много зарабатывал. У нас все-таки было четверо детей, и, скорее всего, у нее могли иметься ко мне кое-какие претензии. Наверное, считала, что я должен брать пример с зятя. Еще ей казалось, я в ответе за то, что не удалось правильно воспитать младшего сына. За то, что он пошел в меня. Кого же еще ей за это винить?

Доктор: Неужели вас?

Пациент: Да, меня до сих пор винит.

Доктор: Чем занимается сын?

Пациент: Служил в морской пехоте, его отправили в отставку.

Доктор: Что он теперь делает?

Пациент: Планируем, что устроится на старое место, где работал до службы. Помощником кладовщика.

Капеллан: А другие дети?

Пациент: Есть средний сын, за него жена тоже на меня держит зло. Он не слишком хорошо учился в школе. Жена как считала? Стоило кому-нибудь разок вмешаться да наподдать ему хорошенько – он выбился бы в первые ученики класса. Знаете, моя миссис Х. – просто вечный двигатель. Думаю, рано или поздно она поймет, что это не помогло бы. Наследственность, что делать. Старший сын в полном порядке. Жена его постоянно теребит, и он вот-вот получит степень по электронике.

Капеллан: Значит, если бы она его не подталкивала…

Пациент: Нет-нет, он умный мальчишка, самый талантливый из моих, если не брать дочь.

Капеллан: Вы заговорили о наследственности. Как считаете, откуда такая слабохарактерность? У меня создалось впечатление, что вы себя считаете за это ответственным. Или, может быть, так думает ваша супруга?

Пациент: Не знаю, какие у нее мысли на сей счет. Мне сдается, она вообще считает, что наследственность тут ни при чем. По-моему, она думает, что мне поменьше нужно вмешиваться, побольше работать. Конечно, я занимался и воспитанием детей в свободное время, не все же деньги зарабатывать. Деньги… это вообще один из главных вопросов в нашей жизни. Жена всегда помогает мне, чем может, но вечно пилит, что толку от меня недостаточно. Мне бы следовало зарабатывать самое малое пятнадцать тысяч в год.

Доктор: Могу сделать вывод из ваших слов, что миссис Х. – женщина бодрая и неутомимая. Видимо, ей хочется, чтобы муж и дети были похожи на нее.

Пациент: Совершенно верно.

Доктор: И ей не нравится, что вы отличаетесь…

Пациент: Да, правда.

Доктор: То есть ей надо, чтобы вы тоже были бодры и энергичны. Она приводит в пример зятя, который хорошо зарабатывает. Видимо, он человек работоспособный, неунывающий.

Пациент: Не только зятя. Кого угодно!

Доктор: Наверное, это важный нюанс для нашего пациента. Ведь когда он болен, слаб…