Текст книги "Только любовь"

Глава 6

Неделю спустя Шеннон проснулась на заре от стука топора. Она испытала чувство облегчения.

«Пока я спала, ничего не изменилось. Он еще здесь».

Если сюда вдруг нагрянут Калпепперы, они столкнутся с Шеннон, у которой в руках дробовик, с рычащей собакой, сидящей у ее ног… и с мужчиной по прозвищу Бич.

– Вот видишь? – шепотом обратилась к самой себе Шеннон. – Я ведь говорила, что утром он еще будет здесь.

«Пока что».

Прошлой ночью она не слышала звуков флейты и задавала себе вопрос: не оседлал ли Бич лошадь и не покинул ли долину Эго, чтобы никогда больше сюда не вернуться? Нет, не покинул. Он пока оставался здесь, выполняя работу, с которой Шеннон было бы не под силу справиться одной.

Бич отремонтировал пристройку, где старый мул укрывался в разгар зимы, и подковал его. Он перевесил входную дверь хижины, и теперь она стала хорошо закрываться. После этого он законопатил щели между бревнами, из которых была срублена хижина, чтобы ветер не выдувал драгоценное тепло. Он свалил восемь больших деревьев, разрубил их на дрова и сейчас валил девятое.

Но дело было даже не только в том, что у Шеннон появился теперь запас дров на зиму. После того как Бич вырубил деревья с южной стороны хижины, в окно заглянуло солнце и стало возможно развести на кухне маленький огород. Шеннон всегда мечтала об этом, но вынуждена была отказаться от этой идеи еще четыре года назад. Мало того что ей потребовалось целых шесть дней, чтобы топором подрубить дерево, оно к тому же и упало не туда, куда надо, и едва не придавило ее.

Молчаливый Джон посмеялся, когда она рассказала ему об этом, а вот Бич, услышав несколько дней назад ее рассказ, отнесся к этому очень серьезно. Он что-то пробормотал себе под нос, а затем прямо сказал ей, что если бы он застал ее за таким занятием, то задал бы ей взбучку.

После этого деревья с южной стороны хижины исчезли одно за другим – Бич набрасывался на них, словно на своих врагов.

Тихонько что-то напевая, Шеннон поднялась, оделась и стала готовить завтрак. Она предвкушала, как позовет Бича, вынесет ему кувшин теплой воды, поставит на лавку возле хижины и станет наблюдать за тем, как он будет умываться и бриться.

Возможно, что ей повезет, Бич не заметит пены на усах или на ямочке подбородка. И тогда она подойдет и заглянет в серебристую глубину его глаз, которые будут смотреть на нее, и увидит, как шевельнутся его ноздри, вдыхая запах мяты, идущий от ее рук…

– До чего же ты глупа, Шеннон Коннер Смит! – сердито сказала себе она. – Не следует этому вечному страннику позволять приближаться слишком близко…

Хотя, если честно, она только об этом и мечтала.

Шеннон чиркнула спичкой и наклонилась к открытой дверце печки. Вспыхнуло пламя и заполыхало с легкостью, которая неожиданно напомнила ей легкость и мужскую грацию Бича. Тепло наполнило комнату.

«Наверное, так будет и у нас с Бичом. Мы будем полыхать, пока не прогорим, после чего останется только память о жаре».

Горячая волна пробежала по телу Шеннон и, достигнув женской плоти, воспламенила ее; так пламя спички касается трута, воспламеняя его и заставляя полыхать.

«Интересно, дерево испытывает то же самое? Ему больно, оно дрожит – и все же хочет превратиться в пепел… такой легкий, чтобы долететь до солнца?»

– Похоть, и ничего больше, – пробормотала Шеннон. – Всего лишь похоть.

Красавчик царапнул лапой по двери и отвлек Шеннон от созерцания огня.

– Ладно, ладно. Но если ты будешь бросаться и рычать на Бича, когда он придет умываться, клянусь – возьму палку и поколочу тебя.

Пес оскалился и помахал длинным хвостом.

– Конечно, я так не поступлю, – призналась она. – Но что-то надо с тобой делать, Красавчик. Ты смотришь на Бича так, словно ждешь повода наброситься на него… Он скоро уйдет… Даже слишком скоро. И ты не должен гнать его отсюда.

Шеннон открыла дверь и выпустила пса. Тот выскочил наружу и стал обнюхивать следы. Хотя Бич подстрелил еще двух оленей, Красавчик продолжал охотиться самостоятельно. Бич запасал для Шеннон вяленую оленину и форель на зиму. Он был преисполнен решимости сполна обеспечить ее продуктами.

Закрыв дверь, Шеннон подошла к шкафчику, где хранились продукты, и увидела свежий букет полевых цветов, который стоял на маленьком, обшарпанном столике. Шеннон пробежала пальцами по нежным душистым лепесткам. На губах ее блуждала улыбка, когда она доставала из шкафа муку и отсыпала ее в поцарапанную оловянную миску.

Бич всегда приносил в хижину какие-нибудь мелочи, способные украсить и оживить мрачноватый интерьер ее жилища. Обычно это были цветы. Иногда он приносил разноцветные гладкие и обкатанные голыши, собранные им на берегу ручья. Однажды он принес бабочку, только что вышедшую из своего кокона. Крылья ее переливались всеми цветами радуги, когда она сидела на ладони Шеннон.

Она никогда не забудет выражения лица Бича, когда он наблюдал за бабочкой, взлетевшей с ладони и устремившейся в ясно-голубое небо. В улыбке Бича отразились радость, зависть, понимание, удовлетворение, тоска по еще неувиденному.

"Я знаю, что когда-то он уйдет. Но сделай так, Господи, чтобы это случилось не сегодня.

Только не сегодня".

Рука Шеннон дернулась, и мука рассыпалась. Она осторожно сгребла ее ребром ладони и ссыпала в миску.

"Не надо думать об уходе Бича, – приказала она себе. – Главное, что я могу наблюдать за тем, как он ест, вытирать остатки мыльной пены с его лица да радоваться его улыбке, которая так согревает мне душу.

Надо не мучить себя страхами о том, что будет завтра, а благодарить Бога за то, что он послал мне в помощь благородного, щедрого, порядочного человека. У меня сейчас есть свежее мясо и вяленая оленина в кладовке, снаружи проветривается копченая рыба, и вон какие штабеля дров сложены возле хижины.

Этого хватит надолго… Это не то что у меня было, когда я продала обручальное кольцо матери".

Нагнувшись, Шеннон сунула руку в печку и решила, что жара недостаточно. Она подбросила дров, отрезала несколько кусков от окорока, висевшего в углу, положила их на сковородку и занялась бисквитами.

Вскоре завтрак был готов. Шеннон подошла к окну и распахнула ставни. В хижину ворвались солнце, звуки и запахи занимающегося дня.

– Бисквиты на подходе! – крикнула Шеннон Бичу. – Я сейчас принесу теплой воды!

Ритмичные удары топора смолкли. Бич отошел от дерева. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что бисквиты поспеют раньше, чем он повалит дерево. Легким и точным движением он глубоко вонзил топор в ствол.

Бросив взгляд через плечо, он увидел в окне улыбающуюся Шеннон. В руке у нее была гребенка; быстрыми движениями она расчесывала волосы, словно торопясь поскорее завершить это скучное занятие.

Утреннее солнце выкрасило волосы Шеннон в сочный густой цвет осенних листьев с золотистым и багряным отливом.

"В один прекрасный день я сам расчешу эти роскошные волосы, – мысленно поклялся Бич. – Это будет скоро, очень скоро.

Твои волосы будут нежными и горячими, как огонь, пробегающий в моих пальцах… Но нет ничего нежней и горячей, чем желанный женский цветок, скрытый между твоими бедрами.

Он расцветет для меня, сладкая девочка. Я уверен в этом так, как никогда ни в чем не был уверен.

Но прежде мне нужно обуздать твоего дьявольского пса и при этом не напугать тебя до смерти".

– Я иду! – откликнулся Бич, не переставая думать о Красавчике. Пес был камнем преткновения для Бича. Будучи волком лишь наполовину, по темпераменту Красавчик был настоящий хищник. Несмотря на все усилия Бича, зверь не желал относиться к нему иначе как к незваному гостю. Несколько раз Бич был на грани того, чтобы преподать суровый урок злобно рычащему псу, поскольку, по всей видимости, Красавчик был способен воспринять от мужчины только такой урок.

Зверь должен был почувствовать страх.

Бич знал, что это заложено в волчьей натуре – уступать только силе. После того как он убедится в превосходстве Бича, придет уважение, а затем можно будет показать Красавчику, что не все мужчины плохо обращаются с псом-полукровкой с глазами дикого волка.

Со временем Красавчик не просто признает Бича, но и станет так же доверять и служить ему, как доверяет и служит девушке, которая нашла его на дороге избитым до полусмерти.

Бичу требовалось лишь время.

«Сколько же у меня времени до того момента, когда солнечный восход снова позовет меня в путь?»

На этот безмолвный вопрос у Бича не было ответа, потому что, когда им внезапно овладевала жажда странствий, он складывал пожитки и отправлялся в путь. И никогда не возвращался на одно и то же место.

Солнечный восход звал его в новую страну только один раз.

Прежде чем Бич покинет долину Эго, он хотел быть уверен, что хижина Шеннон в полном порядке, кладовка полна продуктов, а штабеля дров доходят до верха крыши! Он всегда так делал, когда на его пути встречались благожелательные вдовушки, даже если женщины всего лишь готовили ему еду, штопали рубашки да делились с ним теплом своих кухонь.

Здешний мир был суровым местом для одинокой женщины, и Бич понимал это как никто другой. Именно по этой причине в его воображении постоянно возникала сцена: Шеннон лежит, придавленная деревом, она получила ушибы, она одна на много миль вокруг – и никто ей не поможет и даже не знает, что ей нужна помощь.

"Она вдова, независимо от того, признает ли она это или нет. От этого не уйдешь. Черт побери, да она даже и не пытается изображать из себя замужнюю! Она пялит на меня глаза, словно никогда раньше не видела мужчину.

Да, кажется, и я сам смотрю на нее так, будто это первая женщина, которую я встретил".

Нахмурившись, Бич стянул кожаные рукавицы, сунул их в задний карман и поднял кнут, как всегда лежавший в пределах его досягаемости. Пока он шел к хижине, из ближнего леска выскочил Красавчик и злобно зарычал.

– Доброе утро, злющий ты сукин сын, – дружелюбно сказал Бич.

– Красавчик, прекрати! – крикнула из хижины Шеннон.

Однако пес зарычал даже громче.

Шеннон выбежала из двери. Присобранные в косы волосы вырвались из ее рук и рассыпались по вылинялой, некогда голубой фланелевой рубашке. Контраст между тусклой поношенной материей и ярким шелком ее волос потряс Бича.

– Прекрати! – скомандовала Шеннон, глядя в желтые глаза пса.

Бросив напоследок хищный взгляд на Бича, пес с явной неохотой повиновался хозяйке.

Продолжая держать Красавчика в поле зрения, Бич взглянул на миску с горячей водой, которую приготовила

Для него Шеннон. Складная бритва лежала рядом с миской, там же находились мыло и чистая цветастая тряпка, служащая полотенцем. Наклонившись к воде, он ощутил ставший уже знакомым запах мяты.

Бич испытал прилив желания, все мышцы его напряглись. Он сделал глубокий, медленный вдох, затем другой. Напряжение отпустило его, но сила испытанного возбуждения стала своего рода предупреждением. Ни одну женщину он не хотел так, как Шеннон Коннер Смит.

Разумом Бич понимал, что его возрастающее влечение к Шеннон чревато серьезными последствиями и сейчас самый лучший для него выход – собрать вещи и двинуться дальше. Ничем, кроме жестокого разочарования, не может кончиться роман между одержимым духом странствий мужчиной и молодой девушкой, которая смотрит на него мечтательным взглядом.

Однако с некоторых пор Бич перестал внимать голосу разума и совести. Его звало и манило тело Шеннон. И пока он не допьет до последней капли это хмельное вино страсти, он не уйдет.

У него нет сил.

"Я хочу ее.

И никто меня в этом не остановит – я буду обладать ею".

Пришедшая мысль ужаснула Бича. За последние десять дней в нем произошла эволюция – обычное мужское желание переросло в нечто более глубокое, в какое-то наваждение, в страсть, которую можно утолить, лишь погрузившись в тело Шеннон.

Подобные мысли неизбежно вызывали определенную реакцию в его теле. Чертыхнувшись про себя, Бич взбил из мыла пену и намазал лицо. Он начал бриться, время от времени заглядывая в специальное крохотное зеркальце.

Шеннон зачарованно наблюдала за ним.

– Такое впечатление, что вы никогда не видели, как бреется мужчина, – нарушил молчание Бич, с одной стороны, польщенный вниманием, с другой – чувствуя некоторое раздражение. Восхищение, которое читалось в неотрывно глядящих на него синих глазах, снова подействовало возбуждающе.

– Молчаливый Джон носил бороду, – объяснила Шеннон.

Бич хмыкнул, снял пену с лезвия бритвы:

– Вы всегда говорите о нем в прошедшем времени.

– О ком?

– О вашем муже.

Шеннон открыла было рот, затем закрыла его и поежилась, словно ей было холодно.

– Буду впредь осторожней, – пообещала она. – Эти Калпепперы страшно наглые.

– Вы считаете, что Молчаливый Джон умер.

Хотя это и не было вопросом в полном смысле слова,

Шеннон поняла, что ответ очень интересует Бича.

– Скорее всего я не увижу больше Молчаливого Джона, – призналась она негромко. Затем, словно встрепенувшись, добавила погромче:

– Только, пожалуйста, не говорите никому об этом в Холлер-Крике. Мэрфи не более любезен ко мне, чем Калпепперы. Если бы они не опасались, что Молчаливый Джон вернется…

Она не договорила и умолкла.

Но Бич и без того знал, что она имела в виду.

– Может, вам стоит подумать о том, чтобы уехать отсюда? – без обиняков сказал Бич.

На мгновение у нее родилась надежда, что Бич хочет пригласить ее с собой, когда соберется уходить.

– Куда мне уезжать? – тихо спросила она.

– Не знаю… Но мне точно известно, что по крайней мере один из Калпепперов часто останавливается в двух милях от дороги.

– Зачем?

– Ждет, когда я уеду. А тогда…

– Но ведь… – перебила Шеннон.

Бич продолжил мысль:

– Когда я уйду, они снова полезут к вам.

Шеннон быстро отвернулась, не желая, чтобы Бич прочитал боль и тоску в ее глазах.

"Когда я уйду…

Не если, а когда.

Когда…"

До этого мгновения Шеннон даже не догадывалась, что где-то в глубине ее души жила надежда на то, что Бич останется. С каждым днем он смотрел на нее все внимательнее, все откровеннее. Однако, несмотря на явное желание, он деликатно не говорил об этом, не пытался прижать ее к стене и сделать с ней то, что сделал однажды с Клементиной один мужчина, чему Шеннон была свидетелем.

– Как-нибудь постою за себя, – глухо сказала Шеннон. – Мне не привыкать.

– Тогда был Молчаливый Джон.

– Теперь меня защищает Красавчик.

– Этого недостаточно, и вы прекрасно это понимаете.

– Это не ваша забота, – сдержанно возразила Шеннон. – Завтрак готов.

Что-то пробормотав, Бич наклонился к тазу и, плеснув воды на лицо, чтобы ополоснуться, протянул руку за полотенцем. Его рука повисла в воздухе.

Бич выпрямился. Вода по щекам и подбородку стекала ему на одежду. Открыв глаза, он увидел, что Шеннон ушла в хижину.

Ее руки не подадут ему пахнущее мятой нехитрое полотенце. Нежные ароматные пальцы не коснутся его лица, промокая несуществующую пену. А хуже всего то, что эти сапфировые глаза не скользнут восхищенным, любовным взглядом по его лицу и он не увидит, как вспыхнут розами девичьи щеки, когда их взгляды встретятся.

Мысленно чертыхнувшись, Бич ощупью отыскал полотенце и не без раздражения вытерся. Он даже не представлял, насколько приятен был ему установившийся ритуал утреннего бритья.

"Ну и дурак, что споришь с этой девчонкой, вместо того чтобы обращаться с ней, как с рождественской куклой, – мысленно обругал себя Бич.

Конечно же, я веду себя как дурак. Хотя и не такой дурак, чтобы не понимать, что оставаться здесь Шеннон небезопасно… Когда я уйду.

Когда я уйду, это будет не моя забота, сказала она".

Эта фраза не очень понравилась Бичу, но он не мог решить, какие другие слова хотел бы он услышать вместо сказанных.

«Может быть, мне следует подкатиться к этим Калпепперам и прочитать им кое-что из Библии – главу, стих или строку, чтобы они осознали ошибочность выбранного пути».

Эта мысль пришлась Бичу по душе. И даже очень.

Улыбаясь, Бич положил кнут на плечо и направился к хижине. Он мечтал о горячем завтраке за одним столиком с Шеннон, которая будет сидеть так близко от него, что при малейшем движении ее колено будет касаться его ноги.

Красавчик, находящийся в своем излюбленном и самом холодном углу (шерсть грела его пуще всякой печки), встретил Бича глухим рычанием. Открывшиеся при этом зубы пса белели, словно льдинки.

– Что побудило вас спасти этого беспородного злюку? – спросил Бич, не в силах сдержать раздражения.

– А вы могли бы пройти мимо, не попытавшись облегчить его страданий? – вопросом на вопрос ответила Шеннон.

Прищурившись, Бич посмотрел на Красавчика. Шрамы, которые когда-то были на теле животного, заросли, правда, шерсть в этих местах казалась светлее. Таких латок было немало.

– Вряд ли я оказал бы ему помощь, – признался Бич.

– Вы перекати-поле. Я живу оседло. В моей жизни есть место для кого-то еще.

– Большинство женщин предпочитают завести ребенка, а не злющего беспородного пса с глазами волка.

Дверь духовки с грохотом закрылась.

– Осторожно, сковорода очень горячая, – предупредила Шеннон, ставя ее перед Бичом.

– А вы?

– Что я?

– Вы не хотели ребенка?

– Молчаливому Джону было нелегко содержать двоих, – уклончиво сказала Шеннон, снова садясь к столу. – Для ребенка не было условий.

Бич взял со сковороды несколько бисквитов:

– Дети имеют привычку появляться независимо от того, хотят, чтобы они появились, или нет.

– Ну это как сказать. У вас их много?

Бич поперхнулся бисквитом. Он схватил кружку с кофе, сделал пару глотков и взглянул на Шеннон, словно не веря в то, что это спросила она.

– Вот так вопрос! – произнес он наконец.

– Вы сами его спровоцировали.

– Разве?

– Конечно… Так сколько же?

– Ни одного.

– О котором бы вы знали, – мягко добавила она, но глаза у нее были печальными.

– Что вы имеете в виду?

– Требуются минуты, чтобы зачать ребенка, но выясняется это лишь через несколько месяцев. Находились ли вы на одном месте так долго?

– Нет.

– Значит, вы не знаете наверняка.

– Я знаю, – отрезал Бич.

– Откуда?

– Молчаливый Джон ведь тоже знал, как не сделать вас беременной… Так вы собираетесь подать джем?

Бич переменил тему разговора, когда Шеннон уже открыла было рот для новой реплики. Она недоверчиво смотрела на Бича. Неужто такой мужчина, как Бич, не был женат? Но именно это следовало из его слов.

«Молчаливый Джон ведь тоже знал, как не сделать вас беременной».

Неудивительно, что Бич перевел разговор на другое. Тема была щекотливой, ибо Шеннон знала наверняка, что Бич способен иметь физическую связь с женщиной. Молчаливый Джон был слишком стар. Их женитьба служила для того, чтобы сдерживать таких мужчин, как Калпепперы; жену уважают больше, чем внучатую племянницу.

– Ах, джем… – Шеннон с трудом удалось собраться с мыслями. – Да, конечно… Вот он…

– Благодарю вас, – галантно произнес Бич.

Он стал намазывать джемом бисквит. Хотя внешне Бич никогда не суетился, пища исчезала у него во рту с удивительной скоростью.

Уже после первого завтрака Шеннон поняла, что Бич способен съесть неимоверно много, продолжая после этого оглядываться по сторонам в поисках еды. Сейчас она приготовила бисквитов вдвое больше в расчете и на ленч.

– Пожалуй, нужно достать из духовки еще бисквитов, – пробормотала она.

– Я достану, – откликнулся Бич.

– Спасибо, мне это нетрудно сделать самой.

– В таком случае не хлопайте сильно дверцей. Петля еле держится. Я попробую выковать новую, когда покончу с дровами.

Шеннон вдруг почувствовала, как после этих слов у нее отлегло от сердца. Правда, она становилась заложницей своих новых надежд. Шеннон больше не сомневалась, что рано или поздно Бич отправится в путь, оставив ее одну. Но пока что он рядом, опекает ее и деликатен с ней как никто другой.

А если она по своей жадности хотела большего, то это вина ее, а не его. Он ясно сказал, что по натуре бродяга и у него нет намерений так или иначе менять привычки.

– Спасибо, – сказала Шеннон. – Я пыталась сделать петлю из старой подковы, но сколько ни стучала по ней молотком…

Она пожала плечами и замолчала.

– Вы когда-нибудь видели плечи и руки кузнеца? – спросил Бич.

Глаза Шеннон сделались круглыми.

Глядя на ее удивленное лицо, Бич улыбнулся. Он привык к своему необычно высокому росту и физической силе, а Шеннон – нет. Поначалу контраст между ними приводил Шеннон в шок. Постепенно на смену ее невольному страху перед физической мощью Бича пришло уважение, и она с интересом и восхищением наблюдала за тем, как он работал.

Когда Шеннон встала из-за стола, чтобы достать из духовки бисквиты, Красавчик проводил ее взглядом. Шеннон вынула сковороду и повернулась, чтобы идти к столу. Внезапно ее ботинок зацепился за неровность в полу.

Охнув, Шеннон попыталась выпрямиться, но в это время сильная рука Бича подхватила ее и поставила на ноги.

– Вы не… – начал Бич.

Дальнейшие его слова потонули в зверином рыке. Красавчик в молниеносном прыжке бросился на Бича, намереваясь перекусить горло ненавистному пришельцу.