Текст книги "Неотразимая компаньонка"

Леди Уинтер любезно улыбнулась.

– Мы прекрасно устроились, благодарю вас, ваша милость. – Она не могла винить его за холодность, так как тоже разозлилась бы, если кто-нибудь посмел бы задеть ее мать.

Он кивнул и повернулся к племяннице:

– Привет, Луиза. Говорят, что ты уже выходишь в свет.

– Да, – радостно сообщила Луиза. – Мама разрешила мне приехать сюда. А зимой она повезет меня в Бат,[5]5
  Бат – курорт с минеральными водами в графстве Эйвон


[Закрыть] чтобы я знала, как себя вести в следующем светском сезоне в Лондоне.

– Это будет выше моих сил! – с чувством произнес Сейнт-Ормонд. – Мне лучше скрыться на этот период. О господи, меня испепеляет взглядом тетя Серафина. Простите, леди Уинтер. У вас, возможно, нет ко мне претензий, но, уверяю вас, что у леди Холлоу их предостаточно!

Он отошел, и Тильда вздохнула с облегчением. Его очевидная любовь к племяннице и непринужденность в обращении с ней обезоруживали, но она ни за что не допустит, чтобы глупая детская влюбленность в красивого мужчину нарушила ее душевный покой!

За обедом Тильда, к ее сильной досаде, оказалась рядом с Сейнт-Ормондом. Против нее действуют какие-то злые силы, подумала она. Правда, Сейнт-Ормонд в этом не виноват, так как после вдовствующей герцогини она была самой высокопоставленной леди, а посему ее место – справа от его милости. По крайней мере на сегодня. Ведь все остальные гости, исключая их с Амелией, – одна семья, и они наверняка не станут строго следить за тем, у кого какой титул.

– Леди Уинтер!

Она очнулась от размышлений. Оказывается, его милость уже несколько раз обращался к ней и теперь ждал ответа, а она понятия не имела, о чем он говорил.

– Я… прошу прощения, ваша милость, я не совсем поняла…

Пусть уж лучше он сочтет ее безмозглой, но не грубиянкой!

– Я просто спросил, не хотите ли вина. – Холодным тоном он дал ей понять, что прекрасно заметил ее рассеянность.

Она неожиданно покраснела. Господи! Раз согласилась быть компаньонкой, то надо следить за собой.

– Я… благодарю вас, ваша милость. – Она подняла подбородок и вызывающе посмотрела в его насмешливые глаза. – Никак не могу собраться с мыслями после дороги. Боюсь, что от бокала вина я не только продолжу витать в облаках, а усну прямо за столом.

Если она ему не нравится, то тем лучше – ей легче обуздать свою опасную тягу к нему. Он скептически наморщил лоб.

– Путешествие оказалось утомительным, леди Уинтер? Но, по-моему, Бротон-Плейс находится не более чем в пятидесяти милях отсюда. – Он протянул руку к графину. – В таком случае я налью вам воды, леди Уинтер.

Она усмехнулась.

– Попробуйте проехать пятьдесят миль с пятилетним ребенком! Надо останавливаться каждый час, чтобы его не укачало! К тому же из-за пони пришлось ехать медленнее.

Его милость, потягивая вино, с задумчивым видом произнес:

– Хм. Вам нужно было отправить пони заранее. Или написать мне, а не моей забывчивой матушке! Я бы с удовольствием посадил к себе в седло мисс Анти. А что касается укачивания, то пользуйтесь каретой с кучером, а не с форейтором.[6]6
  Форейтор – в упряжке цугом: слуга, сидящий верхом на передней лошади.


[Закрыть] Тогда девочка может ехать на козлах.

Тильда от удивления приоткрыла рот.

– На козлах?

Он кивнул.

– Когда я был ребенком, это очень помогало. И таким образом я научился править. Вы не можете себе представить, в какой ужас пришел отец, когда узнал, что полпути до Лондона его вез, как он выразился, восьмилетний сопляк.

Тильда, представив себе взбешенного герцога и его довольного наследника, не смогла сдержать улыбку. Так или иначе, но ясно, что отец теперешнего герцога не остался безразличным к болезненному недостатку своего сына. Она с горечью вспомнила переезды в карете, когда была маленькой. Малейшие признаки укачивания рассматривались как преступление и соответствующим образом наказывались.

– Вам повезло, ваша милость, – неожиданно для себя сказала она.

Он не понял.

– В чем? В том, что меня ребенком укачивало?

– Нет. В том, что родители вам сочувствовали. – Она постаралась произнести это как можно более равнодушно.

Он не донес вилку с кусочком мяса до рта и внимательно на нее посмотрел.

– Полагаю, леди Уинтер, что вам так не повезло, как мне.

Она замерла. Только жалости ей не хватало! Тильда разозлилась на себя за то, что не сумела скрыть свои чувства. Но тут, к ее огромному облегчению, он повернулся к леди Хастингс, сидящей слева от него, и Тильда смогла относительно спокойно доесть утку с зеленым горошком.

– Не хотите ли омара?

Она подняла голову и улыбнулась Гаю Молверну – тот сидел справа от нее.

– Спасибо. С удовольствием.

Гай положил ей огромную порцию, исходя, видно, из собственного аппетита. Она обескураженно смотрела на возвышающуюся у нее на тарелке горку еды, густо политую сырным соусом.

– Тетя Марианна заказывает их из Бристоля. Не стесняйтесь! – Он весело подбодрил ее. – Их вполне достаточно.

Да, действительно. У нее на тарелке, подумала она.

Леди Хастингс, сидящая напротив, встретилась с ней взглядом и… подмигнула, прежде чем ответить сэру Ричарду Бентону, местному магистрату, который был приглашен, судя по всему, чтобы развлекать старую леди Холлоу.

Тильда с удовольствием ела омара, а Гай пояснял ей, что к чему.

– Я – кузен Криса. Должен сказать, что я немало удивился, когда увидел вас и мисс Пембертон здесь. Я-то думал, что это семейный прием. Вы ездите верхом? Крис славится тем, что устраивает потрясающие верховые прогулки. И охота у него славная.

Тильда не успела ответить, поскольку в разговор вмешался сэр Ричард.

– Охота? Ха-ха! Скоро нечего будет стрелять, если Сейнт-Ормонд не предпримет шагов, чтобы приструнить всех этих проклятых браконьеров! Ни одной птицы не останется, если не ловить негодяев!

Сейнт-Ормонд, сидящий во главе стола, поднял голову.

– Браконьеры, сэр Ричард? А что я могу поделать с вашими браконьерами? – Казалось, его нисколько не смутило то, что сэр Ричард позволил себе говорить через стол.

– Прекратите поощрять их, вот что! – рявкнул сэр Ричард. – Всем известно, что ваши лесники потворствуют им! Гнать их надо, мой мальчик!

Сейнт-Ормонд выгнул бровь, и в глазах у него промелькнул озорной огонек.

– Чтобы в стране появилась еще одна голодающая семья и еще больше браконьеров, которые, разумеется, зная мои заповедные угодья, постараются их опустошить?

Сэр Ричард сурово на него посмотрел.

– Вы хотите сказать, Сейнт-Ормонд, что сознательно поощряете это безобразие? Эту… эту… преступную деятельность? Черт возьми! Если вы не предпримите никаких шагов, то мне придется ехать по дороге, а не лесом, когда я обедаю у Уиттелзи, не то какой-нибудь мерзавец подстрелит меня ночью!

– Не думаю, сэр Ричард, – улыбнулся Сейнт-Ормонд. – И я вовсе не поощряю преступную деятельность, как вы выразились. Я просто сказал, что о своих охотничьих угодьях позабочусь сам. Честно говоря, сейчас трудные времена. Из-за Хлебных законов[7]7
  Хлебные законы – законы, регулирующие в XV–XIX вв. ввоз и вывоз зерна и других сельскохозяйственных продуктов


[Закрыть] люди в полном смысле этого слова умирают от голода. Я скорее лишусь нескольких птиц и пары кроликов, чем допущу, чтобы мои арендаторы стали преступниками!

– Преступлением является браконьерство! – запротестовал сэр Ричард, потрясенный подобной ересью.

Сейнт-Ормонд пожал плечами.

– Раз оно меня не беспокоит, значит, я не считаю это преступлением, – спокойно ответил он.

Сэр Ричард вытаращил глаза.

– Это называется поощрением беззакония, – прошипел он. – Этих ребят следует сажать в тюрьму, а затем ссылать на каторгу! Чтобы другим неповадно было!

– И чтобы их дети умирали от голода, становились преступниками и в результате окончили свою жизнь на виселице или тоже были сосланы на каторгу? – неожиданно жестко спросил Сейнт-Ормонд. – Скажите, сэр Ричард, разве вам не отвратительна мысль о том, что голодающего ребенка шести или семи лет приговорят к повешению за то, что он украл кусок хлеба? А мне эта мысль отвратительна! Я лучше пойду на то, чтобы его отец украл у меня пару кроликов!

Тильда вздрогнула. Шестилетний ребенок! Анти почти шесть… Ей едва не стало дурно от одной только мысли об этом.

Сэр Ричард бросил на нее взгляд.

– Послушайте, Сейнт-Ормонд! Мы огорчаем дам подобными разговорами за обедом.

Его исполненная благих намерений галантность была совсем некстати. Тильда рассердилась, и у нее мгновенно прошла дурнота. Она видела, что все сидящие за столом замерли, слушая этот обмен колкостями, но решила не обращать внимания, а высказать свое мнение:

– Позволю себе не согласиться с вами, сэр Ричард. Поскольку вы начали этот разговор, то, полагаю, сочли его подходящим для обсуждения всеми присутствующими. Какое зло заключается в том, что Сейнт-Ормонд закрывает глаза, когда его арендаторы иногда воруют кроликов? А разве было бы злом, если бы он сам застрелил дюжину кроликов и отдал их крестьянам? Почему же тогда им самим не позаботиться о собственном обеде и тем самым избавить его от хлопот?

– Дорогая леди Уинтер, – снисходительно заявил сэр Ричард, – ваши чувства делают вам честь – у вас доброе сердце. Но, как женщина, вы не можете понять юридический смысл сказанного нами.

– В таком случае объясните его мне, – взволнованно ответила она. – Простыми словами. Если я чего-либо не пойму, то задам вам вопрос. Или два. – Сама того не замечая, она сжала пальцы, лежащие на скатерти, в кулак.

Уязвленный ее тоном, сэр Ричард ответил:

– Говоря попросту, леди Уинтер, для всех, кроме помещика и его старшего сына, охота на дичь является преступлением. Таким образом, Сейнт-Ормонд не имеет права закрывать на это глаза. Закон есть закон, и все должны его исполнять.

– Браво! – лениво захлопал в ладоши Сейнт-Ормонд. – Леди Уинтер, вы в состоянии это понять?

Она сразила его взглядом.

– В состоянии, ваша милость. Но у меня есть вопрос.

К ужасу Тильды, он протянул руку и накрыл своей ладонью ее сжатый кулак. Ее пронзила дрожь, перехватило дыхание и закружилась голова. Она едва могла различить его слова.

– Вам придется извинить ее, сэр Ричард. Насколько я успел изучить женщин за свои тридцать шесть лет, у них всегда есть вопрос. Или два. – Он ободряюще улыбнулся Тильде. – Задавайте свой вопрос, леди Уинтер.

Не глядя на его пальцы, стиснувшие ей руку, она спросила:

– У вас есть сыновья, сэр Ричард?

Он нахмурился.

– Три сына. Но какое это имеет отношение к нашему разговору?

Изо всех сил стараясь не придавать значения накатившей на нее теплой волне от прикосновения Сейнт-Ормонда, Тильда мягким тоном спросила:

– В таком случае можно ли предположить, что вы запретите вашим младшим сыновьям охотиться? Ведь с юридической точки зрения они браконьерствуют, не так ли? Фактически это преступление. Боже, а каким рассадником преступлений является охота с соседями у вас в поместье! Или хозяин вначале удостоверится, что все гости по закону имеют право принять его приглашение? Могу точно сказать, что мой муж никогда этим не интересовался!

За столом воцарилось тяжелое молчание. Тильда поняла, что потрясла всех своей прямотой. Но ей это было безразлично, и, сверкая глазами, она ждала ответа сэра Ричарда, лицо которого приобрело багровый оттенок.

– Ну, естественно… конечно… никто не может… – Он запутался в словах.

А Тильда настойчиво продолжала:

– Кто осудит, к примеру, младшего сына герцога? А вы заявляете, что закон есть закон. Разве это справедливо, сэр Ричард?

– Хватит об этом, – примирительно заявил Сейнт-Ормонд. – Если сэр Ричард и сможет найти веский довод, чтобы возразить леди Уинтер, он, конечно, как воспитанный человек, ни за что не станет противоречить даме. Даже такой революционно настроенной!

Все это было сказано не допускающим возражений тоном, и разговор за столом возобновился, но никто больше не упоминал ни браконьеров, ни преступлений, ни аристократических привилегий.

Сейнт-Ормонд спокойно взял графин с кларетом и наполнил бокал Тильды.

– Ваша милость… я… – Под его насмешливым взглядом она замолкла.

– Не думаю, что вы сразу уснете, леди Уинтер, – тихо, чтобы никто другой не услышал, сказал он. – Считайте, что я потчую вас вином, чтобы притупить ваш острый язычок. – Он бросил взгляд на сэра Ричарда, который изливал свое возмущение на леди Холлоу. – Видите ли, я в состоянии сам за себя постоять.

Она сердито на него посмотрела.

– Вы можете не сомневаться, ваша милость, в том, что я не собиралась вас защищать!

Он удивленно поднял бровь.

– Леди Уинтер, вы слишком остры на язык, и я с содроганием думаю о том, кого еще вы можете уколоть!

Дамы удалились, но джентльмены немного посидели за портвейном. Сейнт-Ормонд, сознавая, что ему действительно необходимо сделать усилие и поухаживать за своей будущей невестой, быстро свернул беседу. Сэр Ричард больше не разжигал страстей, но пребывал в плохом настроении и не отвечал на шутливые попытки лорда Джона втянуть его в разговор. Когда они выходили из столовой, лорд Хастингс отвел зятя в сторону и прошептал:

– Леди Уинтер нанесла сногсшибательный удар, Крис!

Криспин кивнул.

– Да, конечно.

Он больше ничего не сказал, так как его непоколебимая уверенность относительно того, что из себя представляет леди Уинтер, дала трещину. Он хотел за обедом преподать ей урок вежливости, а теперь не знал, что и подумать. Он счел ее надменной и невоспитанной особой, которую необходимо осадить. Но под модным внешним лоском скрывалась нежная мать и порядочная женщина, обладающая к тому же острым умом политика.

Криспин задумчиво сдвинул брови, направляясь в гостиную. Она – загадка, но тем не менее вдовствующей герцогине она все-таки нагрубила. Погруженный в мысли о том, как лучше поставить на место леди Уинтер, он вошел в гостиную. Предмет его размышлений был поглощен оживленной беседой с его матерью и сестрой. Все три дамы получали явное взаимное удовольствие и едва взглянули на вошедших джентльменов.

Криспин разозлился. Черт бы побрал эту женщину! Она обладает сверхъестественной способностью портить ему настроение. Он и так потратил достаточно времени, раздумывая о ней. Оглядев комнату, он увидел, что Амелия весело чирикает с Луизой. Он едва не скорчил гримасу, представив себе, что ему придется вынести их глупую болтовню, но пора по-настоящему познакомиться с Амелией, и он направился к ним.

На первый взгляд Амелия полностью соответствовала тому, что он мог потребовать от своей жены: хорошенькая, уступчивая и получившая светское воспитание. Она еще очень молода, и он сможет сформировать ее характер по своему усмотрению. А главное, он будет волен вести жизнь свободного человека, не забывая при этом о долге завести законного наследника.

Но когда он уселся около юной племянницы и Амелии, то понял, что ему с трудом удается приспособиться к их беседе. Это его насторожило, так как никогда раньше болтовня с Луизой не была ему в тягость. Ее девическая живость ему нравилась, и он мог обсуждать с ней дамские фасоны, не уточняя, откуда он настолько осведомлен. А тут ему пришло в голову, что постоянно так себя вести он не хочет. Все время следить за своими словами, чтобы не обидеть жену и не вызвать ее недовольства? Да это какое-то наказание!

Вдруг он представил себе, как бы он обсуждал шляпки с леди Уинтер – ее ясные глаза расширились бы, темная бровь взлетела бы вверх, показывая, что она заинтересована беседой. Он заставил себя вернуться к невинному разговору о шляпках и заметил, что его племянница была, как всегда, непринужденна, чего не скажешь про Амелию.

– Ну и забавная у вас кузина, мисс Пембертон. Открыла огонь по старине Бентону! – Криспин поднял голову – к ним подошел Гай, держа в каждой руке по чашке чая. Он простодушно улыбался, глядя на кузена. – Тетя Марианна попросила обнести всех чаем. Тебе принести, Крис? – Он передал чашки Луизе и Амелии.

– Не беспокойся, Гай. Я не любитель чая ни в какое время суток.

Они продолжали болтать, и Амелия, как отметил Криспин, уже держалась с ним не столь натянуто. Это хорошо. Она, разумется, немного стесняется такого количества его родных, и, помимо этого, они не виделись несколько недель. Вполне понятно, что юная девушка испытывает неловкость в такой непростой обстановке.

Он продолжал думать об этом, уже лежа ночью в своей огромной кровати. Он не собирался превращать семейный прием в пытку для Амелии. Просто он хотел, чтобы она почувствовала себя увереннее и представила, что ее ждет, прежде чем он сделает ей официальное предложение.

Криспин ворочался с боку на бок на мягкой перине, хотя постель не была холодной – он видел, как его камердинер Стаббз вытаскивал из-под одеяла грелку. Наконец Криспин выругался, сел и зажег лампу у кровати, решив немного почитать. Он бы так не метался, если бы предметом его воспаленного воображения была мисс Пембертон… Но образ обольстительной компаньонки грозил ему бессонной ночью и головной болью.

Тильде тоже не спалось. Зачем Сейнт-Ормонд сжал ей руку за обедом? Словно они заключили какой-то союз! И почему, черт возьми, она волнуется, а руку до сих пор жжет при мысли об этих крепких пальцах? И почему, о боже, ее тело помнит прикосновение этих самых пальцев к талии семь лет назад? Почему, когда она закрывает глаза, то видит эту проклятую бальную залу и себя, кружащуюся в его объятиях?

Но что она может сделать? Она – независимая, состоятельная леди и, если действительно хочет что-то изменить, значит, должна это сделать. Надо придумать что-нибудь такое… практическое. Раз она не может быть членом парламента и присоединиться к реформистскому движению, что она может предпринять? Вполне возможно уберечь детей от краж себе на пропитание. Это означает помощь сиротам и незамужним матерям, а детям постарше надо помочь овладеть подходящим ремеслом. Работы ей хватит. Наверное, следует написать приходскому священнику. Он уж точно знает, что для этого необходимо.

Она заснула в мыслях об этом, но с полной уверенностью, что нашла правильный ответ на вызов Сейнт-Ормонда. Ему она, конечно, ничего не скажет, но в душе она была ему благодарна: он заставил ее подумать о том, как помочь окружающим людям.

Глава четвертая

Спустя неделю Криспин в крайнем раздражении мерил шагами библиотеку. На первый взгляд домашний прием удался. Все гости приятно проводили время в прогулках верхом, на пикниках и в катании на лодках по озеру. Погода стояла превосходная, хотя фермеры предпочли бы небольшой дождь. Если дождь сейчас не прольется, то жди ливня во время уборки урожая.

К сожалению, леди Уинтер оказалась нисколько не лучше леди Кастерфилд. А во многих отношениях еще и хуже. Во всяком случае, у него не возникало ни малейшего желания прокрасться ночью в комнату ее предшественницы, забраться к ней в постель и соблазнить ее.

Придя в ярость от того, куда устремились его мысли, Криспин обуздал разбушевавшееся воображение и стал думать о том, в чем можно упрекнуть леди Уинтер. А упрек заключался в том, что она… слишком усердно выполняла обязанности компаньонки. Он почти не виделся с Амелией наедине, и противная девчонка, несмотря на то что он намекал ей о своем желании держаться с ним менее церемонно, упорно продолжала называть его “ваша милость”.

Сказать по-правде, она и до этого лишь вежливо принимала его ухаживания, но сейчас у него создалось впечатление, что он ей просто отвратителен. Он подозревал, что причину долго искать не надо – это леди Уинтер. Проклятая женщина, должно быть, настраивает Амелию против него. До приезда сюда она не возражала против его ухаживаний, и он мог предположить только одно объяснение тому, что Амелия изменилась, – все дело в ее компаньонке.

Совершенно очевидно, что леди Уинтер его невзлюбила. В начале своего визита она была очень чопорна, а теперь держится легко со всеми, даже с его двоюродной бабкой Серафиной. И особенно любезна с Гаем. Эта пара так подружилась, что раздражению и ярости Сейнт-Ормонда не было предела.

Ей нравились все… и только с ним она предельно сдержанна и обращается к нему исключительно “ваша милость”… Тут кому угодно станет ясно, что леди Уинтер не считает его подходящим женихом. Но почему? Только потому, что он ей лично не нравится? Он был неимоверно богат, носил старинное и знаменитое родовое имя, не увлекался азартными играми – а значит, маловероятно, что промотает наследство, – любовные связи не выставлял напоказ, жену же собирался баловать. Чем не идеальный муж?

Через открытые двери террасы донесся женский смех. Он прислушался: судя по голосу, это Луиза и… Амелия. Замечательно! Отделаться от Луизы не составит труда.

Он вышел на террасу.

– Доброе утро, Луиза, Амелия! – Он одобрительно улыбнулся, глядя на их муслиновые платья нежной расцветки – такие как раз к лицу юным леди. – А где же леди Уинтер? – Если ее светлость вот-вот появится и тем самым расстроит его замыслы, то нет смысла отсылать куда-нибудь Луизу.

– У Тильды урок с Анти, – ответила ничего не подозревающая Амелия. – Вы, наверное, знаете, что после завтрака она целый час с ней занимается, а потом они идут на прогулку.

Криспин чуть было не задохнулся от гнева. Он этого не знал! Как характерно для леди Уинтер! Ей известно, что он каждое утро около двух часов посвящает делам поместья, и поэтому она приурочила к этому времени свои занятия с дочерью. Конечно, это самое удобное для всех время… но все же…

– А что изучает мисс Анти сегодня утром? – как ни в чем не бывало поинтересовался он.

Амелия сморщила нос.

– Французский.

– Какая воспитанная юная леди! Вся в свою тетю, – заметил Криспин. Он был уверен, что от такого комплимента девушка застенчиво покраснеет.

А она подняла на него глаза и спросила:

– Вы это про меня? Но я ее кузина… хотя мы с Тильдой росли вместе как сестры. – Она подумала и добавила: – Я совсем не чувствую себя настолько старой, чтобы быть тетей.

– Дядя Крис, – вмешалась Луиза, – вы не знаете, где Гай?

Он покачал головой.

– Нет. Но ты напомнила, что мне нужно с ним поговорить. Не будешь ли ты столь любезна и не поищешь ли его? – попросил Криспин, и ему стало немного стыдно. Он сказал чистую правду, что не знает, где Гай, но он все же видел, как тот недавно шел в сторону конюшни.

– Конечно, поищу, – согласилась Луиза. – Прислать его в библиотеку?

– Или сюда на террасу. Пока тебя нет, я буду развлекать мисс Пембертон.

Амелия пришла в ужас, и это было до нелепости смешно, но выражение ее лица видел только он, так как Луиза стояла в стороне. Она не сочла неприличным оставить подругу наедине со своим дядей и ушла выполнять его поручение.

Криспин облегченно вздохнул. Он повернулся к Амелии и увидел, что она смотрит на него как на вырвавшегося из клетки льва. Тогда он с улыбкой сказал:

– Теперь, моя дорогая, нам будет более уютно.

– О… да… конечно, ваша милость, – неуверенно пробормотала она и, явно волнуясь, переступила с ноги на ногу.

– Криспин, – поправил ее Сейнт-Ормонд.

Она непонимающе уставилась на него.

– Это мое имя, – напомнил он.

Она молча кивнула, а затем с трудом выговорила:

– Как вы думаете, может быть, нам следует поискать Тильду?

Криспин тяжело вздохнул и… сдался.

– Может, лучше поискать мою маму? Не стоит беспокоить леди Уинтер.

Пока не стоит. Но как только мисс Анти Кавендиш вдоволь наговорится по-французски, он намерен побеседовать с ее мамой об обязанностях компаньонки. Давно пора это сделать.

– Спасибо, Беббингтон. Пожалуйста, скажите его милости, что я приду в гостиную минут через двадцать, – с невозмутимым видом заявила Тильда в ответ на приглашение Сейнт-Ормонда. Она не собирается сокращать урок с Анти ему в угоду!

Через двадцать минут, отправив Анти переодеть туфельки для прогулки, она направилась в гостиную. Хозяин с насупленным видом поджидал ее, стоя у окна.

Тильда лихорадочно перебирала в уме возможные “прегрешения” Анти, но ничего припомнить не смогла.

– Доброе утро, ваша милость. Чем могу быть полезна?

Его милость не утрудил себя даже приветствием, а сразу перешел к делу:

– Вы могли бы кое-что мне прояснить, леди Уинтер. Во-первых, я бы очень хотел узнать, какие у вас основания не одобрять меня в качестве жениха Амелии. И второе – я хотел бы знать, почему вы взяли на себя смелость отговорить Амелию от брака со мной, и это при том, что ее родителям я угоден!

Тильда застыла. Этого она никак не ожидала! Как он узнал о ее неодобрении? Она ведь никому ничего не говорила, а уж Милли тем более. Пытаясь выиграть время, она спросила:

– Отчего вы считаете, что я не одобряю этот союз?

Он насмешливо хмыкнул.

– О, перестаньте, мэм! Не уклоняйтесь от ответа! Это очевидно – вы меня невзлюбили и стараетесь сделать так, чтобы у меня не было возможности побыть с Амелией наедине. И более того, совершенно ясно, что Амелия стала робеть в моем присутствии, чего не было, когда мы виделись с ней в Лондоне. Кто-то ее настроил против меня!

От возмущения у Тильды перехватило дыхание, но она моментально овладела собой и ледяным голосом произнесла:

– Вы предполагаете, Сейнт-Ормонд, что я оклеветала вас перед кузиной?

Но он без тени смущения повторил свой вопрос:

– Я хочу знать, чем я вас не устраиваю как жених Амелии. И какое вы имеете право влиять на нее. В конце концов, ваш брак оказался весьма выгодным. Тогда почему вы отговариваете кузину от удачной партии?

Если бы он ее ударил, она была бы меньше потрясена. Как он посмел бросить ей в лицо подобный упрек!

– Да вы просто надменный наглец! – взорвалась Тильда. – Неужели история моего брака сама по себе не говорит о том, какие у меня могут быть возражения против вашего? Но раз у вас не хватило ни ума, ни сострадания додуматься до этого самому, то я вам объясню! Я считаю, что это чудовищно – принуждать молоденькую девушку к браку с человеком, которого она совершенно не знает и к тому же по возрасту годного ей в отцы! Вам должно быть стыдно! Если бы она выразила хоть малейшее желание побыть с вами наедине, тогда я была бы самой уступчивой из компаньонок!

У Сейнт-Ормонда был не менее грозный вид.

– Вы осмеливаетесь предположить, что я пугаю Амелию? Но тогда зачем, черт подери, она принимала мои ухаживания? И приехала на домашний прием, чтобы познакомиться с моей семьей, если я, как жених, так ей противен? – Он на секунду замолк и уточнил: – И я не настолько стар, чтобы годиться ей в отцы!

– Ей восемнадцать! – выкрикнула Тильда. – А вам, кажется, тридцать шесть? Я уверена, что ваша милость в состоянии самостоятельно произвести арифметическое действие. С тех пор как она приехала сюда, Амелия видит в вас исключительно дядю своей подруги Луизы! Она вас уважает, вы ей нравитесь, но она не может представить вас своим мужем и возлюбленным.

– Она вам это сказала? – холодно и сурово осведомился он.

Тильде показалось, что его гнев пронзает ее насквозь.

– Нет! Конечно, нет! – возмущенно воскликнула она. – Я никогда не посмела бы выболтать то, что мне сказали по секрету!

– Значит, все это – плод вашего живого воображения, леди Уинтер. – Теперь гнев у него сменился презрением.

Сверкая карими глазами, она резко ответила:

– Воображение здесь ни при чем, Сейнт-Ормонд! Отнесите это за счет моего опыта и приобретенного цинизма, вызванного браками, заключенными после светских сезонов. Но в одном вы можете быть уверены: я ничего не говорила Милли, так что вы не угадали. Я не стану никоим образом влиять на нее. Если она хочет быть с вами и в конце концов примет ваше предложение, то я от всего сердца пожелаю ей счастья. А теперь, ваша милость, прошу меня извинить, я поведу дочь на прогулку. Всего хорошего!

Она развернулась и вышла из комнаты с высоко поднятой головой.

Криспин кипел от бессильной злости. Проклятая гордячка! Заявить, что он навязывает свои ухаживания девочке, по возрасту годившейся ему в дочки! Да между ними всего восемнадцать лет. Нет… девятнадцать, так как его день рождения через месяц! Но тем не менее!

Он задумался над ее словами. Она что-то такое сказала про свой брак. Если бы он только знал, что она имела в виду, когда говорила о чувствах Амелии. Уинтер… Единственный известный ему лорд Уинтер был моложе его. Приятный парень. Он погиб от несчастного случая. Странно, что он не может вспомнить, где раньше встречал леди Уинтер. Но он точно ее где-то видел.

Кого расспросить о ее браке, чтобы самому не выглядеть при этом дураком и чтобы не дать повода для сплетен?

Ответ пришел в голову почти сразу, но он все же заколебался, прежде чем сломить гордость и смириться с неизбежным.

– Мама! Ты очень занята? У тебя найдется время ответить мне на пару вопросов?

Вдовствующая герцогиня оторвалась от составления меню.

– Да, дорогой. Я думаю, Симми, что гусь на второе вполне подойдет. И спросите у Марселя, сможет ли он снова испечь тот вкусный пирог с грушами и миндалем? – Она любезно улыбнулась экономке, которая сделала книксен и собрала листы с меню.

Криспин поспешил открыть ей дверь.

– Мне тоже очень хочется этого пирога, Симми.

Закрыв за экономкой дверь, он повернулся к матери и произнес:

– Помоги мне!

– Что случилось? У тебя совершенно безумный вид.

– Мама, – как можно спокойнее произнес Криспин, – мне надо кое-что узнать про одного человека. Ты пообещаешь рассказать мне, но никому на свете не обмолвиться о нашем разговоре?

Марианна Сейнт-Ормонд посерьезнела.

– Это зависит, дорогой, от того, что ты хочешь разузнать и вправе ли я разглашать то, что знаю.

Криспин уселся рядом с ней на диван.

– Ты можешь рассказать о леди Уинтер? Об ее браке? О муже? Кажется, я сел в лужу.

Она непонимающе на него посмотрела.

– Но ты же был в Лондоне, когда это произошло. Неужели ты не знал лорда Уинтера?

– Почти не знал, мама. Он был на несколько лет младше меня, и будь я проклят, если могу припомнить нечто такое, касающееся лорда Уинтера, что заставило его вдову так сильно противиться моему браку с ее кузиной!

– А! – вдовствующая герцогиня поняла, в чем дело. – Тильда Арнольд была замужем вовсе не за ним.

Арнольд! Он что-то смутно стал вспоминать.

– Продолжай, – попросил он мать.

Марианна вздохнула.

– Чтобы до конца понять, что же произошло… Видишь ли, даже я не знаю всего. После смерти матери Тильды сэр Роджер взял ее к себе только для того, чтобы про него не судачили. Это стало ясно, когда леди Пембертон вывезла Тильду в свет. Их единственным желанием было выдать ее замуж за первого же кавалера, который сделает ей предложение, независимо от того, что он за человек и состоятелен ли. И неважно, сколько ему лет.

Криспин начал понимать.

– Сколько же ему было лет? Мать поморщилась.

– Джонатану? Пятьдесят три, когда он женился на Тильде.

– Пятьдесят три?! Мама, но это кощунство! – Криспин пришел в ужас. – Господи, а сколько было ей?

– Всего восемнадцать. Это случилось семь лет назад. Как только Джонатан сделал ей предложение, Пембертоны сразу прекратили вывозить Тильду в свет, и на этом закончился ее первый и последний сезон дебютантки. Они поженились спустя четыре недели.