Текст книги "В объятиях врага"

6

Обед в этот вечер вышел веселым и шумным. Снаружи шел холодный дождь, призрачное белое облако тумана все еще окутывало деревья, но внутри было тепло, огонь трещал в камине, веселый смех эхом отдавался под закопченными балками потолка. Мужчины наперебой расточали комплименты и старались привлечь внимание прелестной золотоволосой девушки, случайно оказавшейся среди них. Все перебрасывались шутками, то и дело провозглашали тосты. Золотистый мерцающий свет факелов заливал большой зал теплым сиянием; в огромном, как пещера, камине пылал и сыпал искрами огонь. Энн тихо сидела между своим дядей и Дональдом, наслаждаясь непривычным ощущением сопричастности, следя за снующими вокруг стола слугами и прислушиваясь к смеху мужчин.

Услыхав взрыв знакомого смеха, перекрывший гул остальных голосов, она бросила взгляд на другой конец стола, где сидел Маклин. Его окружали соратники, он склонил голову, внимательно прислушиваясь к рассказу одного из них, и Энн вдруг захотелось, чтобы когда-нибудь Маклин и ее слушал с таким же напряженным вниманием… Впрочем, она тут же отогнала от себя эти мысли. Не дай бог пробудить привязанность такого человека. Это опасно. Хотя, разумеется, нет ничего удивительного в том, что она находит удовольствие в обществе веселых, беспечно смеющихся людей после уныния, окружавшего ее в последние месяцы. И Маклина ей избегать не следует. Можно спокойно наслаждаться его компанией и ничего не бояться. Главное – держать его на расстоянии вытянутой руки.

Голос Иэна Макдоннелла внезапно прервал ее размышления:

– Тебе, наверное, не терпится побывать на настоящем шотландском пиру? Тем более что это в первый раз, верно, Энн? Я уверен, тебе понравится. Замок Кеймри всегда славился своим гостеприимством. А Фрэнсис считает для себя делом чести поддерживать славную традицию.

– Но меня пока еще никто не приглашал, – отрезала Энн. – Сэр Фрэнсис об этом даже не упоминал. Вы забываете… ведь я здесь не обычная гостья, и, по правде говоря, мне лучше не участвовать в празднестве. Не стоит так широко афишировать мое присутствие здесь: среди гостей могут оказаться болтливые. А вдруг слухи дойдут до моего отца?

– Вздор! – решительно отмел ее возражения Макдоннелл. – Ты будешь открыто представлена всем как моя племянница. Уже распущен слух о том, что ты гостишь у меня с благословения Гленкеннона. Он не посмеет опровергнуть эту историю: побоится нанести ущерб твоей репутации. Ведь он хочет приискать тебе богатого мужа! Нет, Гленкеннон не может себе позволить пойти на скандал, – добавил он с улыбкой.

Энн заметила, что Дональд поднялся и вышел из-за стола. Проводив его взглядом, она вновь опустила глаза в тарелку. Ей вдруг страшно захотелось принять участие в предстоящем празднестве. В Роузвуде они жили очень замкнуто. Как и ее мать, Энн всегда с ужасом думала об участии в официальных приемах, когда граф Гленкеннон заставлял их развлекать своих чопорных и важных гостей.

Внезапно деревянная скамья, на которой сидела Энн, скрипнула: кто-то занял свободное место рядом с ней. Скосив глаза, она убедилась, что это Маклин.

– Мне стало известно, что вы подвергаете сомнению приглашение на завтрашний вечер, – сказал он, усаживаясь на скамье поудобнее и поставив локти на стол. – Клянусь телом Христовым, я положил столько трудов, чтобы доставить вас сюда, сударыня… мне казалось, что все остальное и так ясно. Разумеется, вы будете желанной гостьей на нашем празднике.

Энн недоверчиво заглянула в глубину его синих глаз и заметила в них веселую искорку. Но говорил он, кажется, вполне серьезно.

– Ну хорошо, в таком случае я спущусь ненадолго, – согласилась она. – Дядя сказал мне, что здесь будет его сын Эрик. Мне бы хотелось познакомиться со своим кузеном… и со всеми вашими друзьями тоже.

– В таком случае мне лучше поспешить с приглашением на первый танец, пока Эрик меня не опередил. Вы окажете мне честь, сударыня?

Радостная улыбка осветила лицо Энн, прежде чем она успела ее удержать.

– С удовольствием!

Маклин почувствовал, что его собственные губы невольно отвечают на улыбку девушки. Господи, до чего же она прелестна! Ее полные свежие губы так красиво открывались, пока она разговаривала с Иэном… Его взгляд скользнул ниже и проследил линию шеи до того места, где безупречно белая кожа скрывалась под скромным вырезом платья. Он надолго задержался на щедрой округлости груди, обрисованной платьем, живо вспоминая, как обнимал ее и прижимал к себе на лугу…

Фрэнсис отвел глаза и, нахмурившись, отхлебнул эля. Да, она прелестная девушка, но – не для него. Конечно, он с удовольствием проведет время в ее компании (он всегда наслаждался обществом красивых женщин), но дальше этого не пойдет. Кроме всего прочего, Энн – родственница одного из его ближайших друзей. Он не станет с ней заигрывать, чтобы не оскорблять Иэна.

Обед почти закончился, когда во дворе вдруг послышалась какая-то суета. Наружная дверь хлопнула, а дверь, ведущая в зал, широко распахнулась, и в помещение ворвалась волна влажного вечернего воздуха.

– Дженет!

Фрэнсис вскочил и поспешил навстречу высокой женщине в темном плаще, вошедшей в зал. В ярком свете факелов сходство между ними было просто разительным, Энн сразу же поняла, что это сестра Маклина, жена Джеймса Камерона.

Женщина сбросила плащ и подошла к брату. Даже на расстоянии Энн заметила, что ее красивое лицо омрачено тревогой, глаза покраснели и опухли от слез. Дженет отхлебнула из серебряного кубка, протянутого братом, и вдруг поперхнулась.

– Ты должен что-то сделать, Фрэнсис! – воскликнула она, и в ее голосе прозвучало подлинное отчаяние. – Три дня назад Гленкеннон приказал их публично высечь на рыночной площади!

При этих словах над столами прокатился какой-то рычащий стон, вырвавшийся разом из многих мужских глоток. Маклин несколько секунд молчал, лицо его словно окаменело.

– Всех? – спросил он с обманчивой мягкостью. – И мальчиков тоже?

– Эвана он пощадил, – ответила Дженет срывающимся от волнения голосом, – но Уилла сочли достаточно взрослым.

Маклин взял ее за руку и заглянул в глаза, голос его охрип от еле сдерживаемой ярости.

– Гленкеннон заплатит за это.

Энн ощутила, как по коже ее пробежал холодок дурного предчувствия. Внутри у нее все сжалось, когда она представила себе, как ее отец приказывает избить беспомощного маленького мальчика. Не может быть! Наверное, произошла какая-то ошибка.

Маклин поднял голову и повысил голос, чтобы все, кто был в зале, могли его услышать.

– Гленкеннон заплатит, даю слово! Вы все свидетели! – Повернувшись к Дженет, он положил руку ей на плечо. – Он у нас в руках и не посмеет ничего предпринять. Мы скоро вернем тебе Джейми и сыновей. В целости и сохранности.

Он велел подать еды и вина для своей сестры, а сам сел рядом с ней. Постепенно по всему холлу поднялся ропот возмущенных голосов, и Энн невольно придвинулась поближе к дяде. Ей вдруг стало страшно. До сих пор по приказу Маклина с ней здесь обращались по-доброму. Но что будет теперь?..

Внезапно голос Дженет зазвучал громче, она заспорила с братом, а потом вскочила на ноги и с ненавистью уставилась через стол на Энн.

– Как ты смеешь сажать ее за свой стол?! Эта тварь не заслуживает любезного обращения! Думаешь, мой муж так же хорошо обедает в гостях у Гленкеннона?

Энн вспыхнула и испуганно взглянула на Маклина. Он был мрачен, его черные брови грозно сошлись на переносице.

– Сядь, Дженет. Госпожа Рэндалл ни в чем не виновата. Никто не выбирает себе родителей: ни она, ни ты, ни я, – сказал он строго. – А в настоящий момент она – гостья в моем доме, и с ней будут обращаться соответственно.

– Я не сяду за один стол с его отродьем! Убери ее с моих глаз!

Фрэнсис тоже поднялся из-за стола, его глаза засверкали гневом.

– В этом доме отдаю приказы я, а не ты! Советую тебе это усвоить, если хочешь здесь остаться. – Он перевел дух и продолжал уже мягче: – Я знаю, ты расстроена, Дженет, но не позволю, чтобы родственницу Иэна Макдоннелла обижали в этом доме.

Энн отодвинулась от стола и встала.

– Ничего страшного, милорд. Я прекрасно понимаю чувства леди Камерон. Уверена, что ощущала бы то же самое, будь я на ее месте. – Она помедлила, потом гордо вскинула голову: – Я не могу извиняться за своего отца. Его действия непростительны, но все же он мой отец, и я не желаю слушать, как его оскорбляют. А теперь, если вы меня извините, я поднимусь наверх.

Ни на кого не оглядываясь, она с высоко поднятой головой прошествовала по длинному залу, провожаемая любопытными взглядами всех присутствующих.

Фрэнсис повернулся к другу:

– Прими мои извинения, Иэн. Я не должен был этого допускать.

– Я думаю, моя племянница сама все сказала, – спокойно ответил Иэн. – Мы прекрасно понимаем чувства Дженет. А теперь прошу меня извинить, я пойду к ней.

– Прости меня, Иэн, – заговорила Дженет, устало протянув руку другу. – Я ничего против тебя не имею. Я думала только о Гленкенноне.

Он взял протянутую руку и сжал ее в своей.

– Я знаю, Дженет, но мы попали в чертовски запутанное положение.

Пока Дженет в полном молчании доедала свой обед, Маклин сидел, хмуро уставившись в кружку подогретого эля. Так же молча он отвел ее в свой кабинет и усадил в кресло у камина. Дженет протянула руки к огню и наконец нарушила установившееся между ними напряженное молчание:

– Ну ладно, Фрэнсис, я понимаю, что вела себя недопустимо. Только, пожалуйста, не надо замораживать меня презрением. Уж лучше наори на меня, но только не молчи! Я сожалею, что обидела Иэна, честное слово, мне очень жаль. Я сама не знала, что говорю. Но ты должен был предупредить меня заранее, до того, как я столкнулась лицом к лицу с этой особой.

Маклин медленно выпрямился.

– Тебе придется извиниться перед госпожой Рэндалл, Дженет, она не заслужила подобной выволочки.

Сестра уставилась на него в изумлении.

– Что? Извиняться перед дочерью Рэндалла? Да ты с ума сошел! Да-да, я знаю: она ни в чем не виновата, – торопливо добавила Дженет, – но я сейчас не способна рассуждать здраво. Ненавижу всех, кто носит его фамилию!

Фрэнсис прислонился плечом к дубовой каминной полке, сохраняя на лице неумолимое выражение.

– Эта девушка виновата в случившемся меньше, чем кто бы то ни было. Даже меньше, чем твои сыновья. Она выросла в Англии и понятия не имела об этой междоусобице, пока я не притащил ее сюда через пол-Шотландии. У нее была нелегкая жизнь… и будет еще хуже, когда мы вернем ее Гленкеннону. Тебе придется принести ей свои извинения, – закончил он не допускающим возражений тоном.

* * *

Энн сидела перед зеркалом, рассеянно проводя гребнем по волосам и размышляя о своей горестной судьбе. Что будет, если ее отец все-таки причинит вред своим пленникам? Конечно, сама она ни в чем не виновата, но примут ли это во внимание разгневанные мужчины, собравшиеся сейчас там, внизу? Слава богу, у нее есть дядя! Он заверил ее, что Маклин ей зла не желает… и сам сэр Фрэнсис немедля встал на ее защиту, несмотря на всю свою ненависть к ее отцу. Не может быть, чтобы он использовал ее как орудие мести Гленкеннону!

Звук незнакомых легких шагов в коридоре вывел ее из задумчивости. Секунду спустя раздался негромкий стук в дверь.

– Кто там? – откликнулась Энн.

– Это Дженет Камерон. Можно войти?

Энн с опаской впустила леди Камерон в комнату и пригласила ее присесть. Женщины смерили друг друга настороженными взглядами.

– Я пришла просить у вас прощения, – холодно сказала Дженет. – Мой брат на этом настоял.

Энн заглянула в холодно-враждебные синие глаза, так напоминавшие глаза Маклина. Сестра сэра Фрэнсиса была красивой женщиной, но долгие недели тревоги и страха не могли пройти для нее бесследно. Горестные морщинки образовались в уголках ее рта, измученный взгляд говорил о многих ночах, проведенных без сна. Энн от души посочувствовала леди Дженет, несмотря на неприятную сцену, разыгравшуюся за обедом.

– Ваш брат очень добр, – тихо ответила она, – но вынужденное извинение мне ни к чему. Тем не менее, пока вы еще здесь, я хотела бы кое-что вам сказать.

Она отвернулась к огню и пошевелила кочергой брикеты торфа, отыскивая нужные слова для объяснения. Как ни странно, ей хотелось, чтобы Дженет Камерон поняла ее; пусть эта женщина не думает, что она такая же, как и ее отец.

– Вы, наверное, знаете Гленкеннона не хуже, чем я, а может быть, даже лучше, – осторожно начала Энн. – Он так редко нас навещал, что лет до семи-восьми я даже не знала, что он мой отец. И уже тогда он был таким холодным! У меня сохранились детские воспоминания: я изо всех сил пыталась ему понравиться, но, сколько ни старалась, он становился все более замкнутым и далеким.

Глядя, как языки пламени лижут торф, Энн немного помолчала.

– Всякий раз, как отец приезжал в Роузвуд, мне бывало… очень неловко. Мы с мамой всегда вздыхали с облегчением, когда он заканчивал свои дела и снова уезжал. И с моей матерью он тоже был… не очень близок. Мы с ней обе боялись его. За последние три года я всего раз пять-шесть получала от него вести. Он не приехал, даже когда моя мать лежала на смертном одре. Полагаю, он не слишком сильно ко мне привязан, хотя его кровь течет в моих жилах. – Энн горько улыбнулась. – А здесь я пробыла меньше двух недель, и за это время мой дядя проявил ко мне больше участия, чем отец за всю мою жизнь.

Энн опустила глаза и вдруг подумала, что выглядит, наверное, страшно глупо. И что это ей в голову взбрело – обнажать душу перед едва знакомой женщиной? Леди Камерон никогда ее не поймет. У нее есть муж, дети и брат. Все они ее любят. Разве она может понять, как это страшно – быть такой одинокой? Девушка с трудом проглотила ком в горле.

– Я глубоко сочувствую вам и вашим родным, но вряд ли вам стоит всерьез опасаться за их судьбу. Ваш брат вызволит их из темницы. Я не сомневаюсь, что сэр Фрэнсис может добиться всего, чего захочет. – Энн как-то криво улыбнулась. – И тогда я вернусь в Рэнли…

Неожиданно леди Дженет сжала холодную руку Энн и тихо сказала:

– Извините меня, сударыня, я не имела права на вас кричать. Я вела себя недостойно, но поверьте, это от отчаяния.

* * *

На следующий день гости Маклина начали съезжаться задолго до полудня. Заняв удобную позицию у окна в своей комнате, Энн наблюдала за немыслимой суетой во дворе, куда, сменяя друг друга, прибывали экипажи. Делать ей было нечего, рукоделье, найденное для нее верной Кэт, уже наскучило, читать тоже не хотелось. Как ни тяжко было сидеть в четырех стенах, она так опасалась нового столкновения наподобие вчерашнего, что предпочитала не спускаться вниз.

Ее охватила безотчетная тоска. Неприятная сцена за обедом привела к тому, что лопнул радужный мыльный пузырь, внутри которого она счастливо существовала последние несколько дней. Стычка с Дженет грубо напомнила ей о причинах ее пребывания в Кеймри. Она здесь всего лишь заложница, и вскоре ей предстоит вернуться к отцу…

Энн посмотрела на небо, беспокойно барабаня пальцами по каменному откосу окна. Ей хотелось дружески поболтать с дядей или с Дональдом… а еще больше – прокатиться верхом с сэром Фрэнсисом Маклином по вересковым пустошам. Почему-то все ее тревоги улетучивались, когда рядом был Маклин. Он обладал редкостным даром, которому Энн даже завидовала немного: умел наслаждаться каждой минутой бытия, выжимать из жизни все без остатка.

Отвернувшись от окна, она тяжело вздохнула. Может быть, стоит заглянуть в конюшню и навестить Касси? Все лучше, чем оставаться взаперти. Энн выскользнула из дверей, пересекла коридор, осторожно спустилась по винтовой лестнице и оказалась на площадке перед кухней, откуда коридоры разбегались во все стороны подобно нитям паутины. Ее поразила лихорадочная суета, царившая вокруг. Взмокшие слуги сновали взад-вперед, как муравьи, спеша приготовить комнаты для прибывающих гостей.

Сквозь стоявший вокруг гам до Энн донесся голос, окликнувший ее по имени. Обернувшись, она заметила Дженет Камерон, которая спешила к ней, старательно уклоняясь от слуг, несущих багаж и огромные серебряные подносы, заставленные винами и элем.

– Энн, слава богу, я вас нашла! – воскликнула Дженет. – Фрэнсис взвалил все заботы на меня, а сам отправился в конюшню. Он, видите ли, на охоту собрался. На охоту! А ведь надо принять гостей и присмотреть за приготовлением обеда. Я бы его своими руками задушила, ей-богу!

Энн укоризненно покачала головой. Как это похоже на Фрэнсиса Маклина – заварить кашу, а потом улизнуть, как будто его все это не касается!

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросила она.

– Вы не могли бы присмотреть за делами на кухне? Фрэнсис слишком поздно известил повариху о приезде гостей, и я боюсь, что в любую минуту слуги просто все бросят и разбегутся.

Энн кивнула, и Дженет тотчас же просияла в улыбке.

– Отлично! А я пока провожу оставшихся гостей в их комнаты. Пришлю Кэт вам на подмогу, если смогу обойтись без нее наверху.

Через полчаса Энн удалось превратить беспорядочную суету на кухне в дружную и слаженную работу. Она напомнила растерявшимся слугам, что им не нужно хвататься за все сразу, и распределила между ними обязанности, и дело пошло. Одни стряпали закуски для прибывающих гостей, другие занялись подготовкой к вечернему пиршеству. К тому времени, как в кухню спустилась Кэт, уже можно было надеяться, что праздничный обед будет сервирован вовремя.

Энн оставила кухню в надежных руках Кэт, а сама выскользнула во двор, радуясь возможности глотнуть свежего воздуха. Она прислонилась к стене, подставила лицо прохладному ветру и, придерживая надувающиеся парусом юбки, стала наблюдать за приготовлениями к охоте. Не меньше двух десятков лошадей нетерпеливо рыли землю копытами, а всадники в последний раз проверяли подпруги и оружие. Рвущиеся со сворок гончие вносили свой вклад во всеобщий кавардак: они заливались яростным лаем и лезли всем под ноги, то и дело норовя сцепиться друг с другом.

О, как бы ей хотелось отправиться на охоту вместе с мужчинами! Оседлать доброго коня, ощутить на лице упругий ветер, пуститься в бешеную скачку по полям… Она обвела взглядом толпу и наконец отыскала Маклина – он объезжал своих гостей, перебрасываясь со всеми шутками и весело смеясь. Заметив Энн, Маклин толкнул коленом Люцифера и направил его через толпу прямо к ней.

– Ну, как идут приготовления в доме?

Энн нахмурилась.

– И не стыдно тебе проделывать такие бессердечные шутки, Фрэнсис Маклин?

– Надо было чем-то занять Дженет. Как ты думаешь, ей хватает хлопот?

– Вполне, – подтвердила Энн, усмехнувшись. – Сейчас она страстно желает одного – задушить тебя – и совсем позабыла, что собиралась сначала разделаться со мной.

Фрэнсис улыбнулся, однако его голос прозвучал вполне серьезно:

– Дженет иногда горячится, но сердце у нее доброе. Она вчера наговорила лишнего, хотя на самом деле так не думает.

Энн кивнула.

– Мы с ней вчера помирились и сошлись на том, что мужчины – самые безмозглые существа на всем белом свете.

– Весьма похвальная откровенность, но я заставлю тебя взять свои слова назад. Вот увидишь, мы привезем с охоты столько оленины, что хватит на целую армию!

– Если бы я тоже могла поехать… – вздохнула Энн. – Но я знаю… женщинам не полагается даже мечтать о подобных вещах. Наше дело – домашние хлопоты, и в мужском мире для нас места нет. Поверь, я хорошо заучила, в чем заключаются обязанности женщины, и могу сказать только одно: жаль, что я не мужчина!

У Маклина вырвался изумленный возглас, и она виновато опустила глаза, проклиная свой невоздержанный язык.

– Я… я не то хотела сказать, – пролепетала Энн. – Извините, милорд. Просто мне сегодня… не сидится на месте.

Обжигающий взгляд Фрэнсиса заставил ее мучительно покраснеть.

– Некоторые женские обязанности вовсе не считаются скучными, моя милая… насколько мне известно. – Он многозначительно усмехнулся. – Я, к примеру, очень рад, что ты родилась женщиной. А что до охоты… – Наклонившись с седла, он провел пальцем по ее щеке. – Потерпи, девочка. Если сегодня вечером будешь вести себя примерно, обещаю завтра взять тебя на прогулку. Мы устроим такую скачку, что небу жарко станет! Даже ты останешься довольна, не сомневаюсь. Насколько мне помнится, ты питаешь слабость к бешеным скачкам по сильно пересеченной местности…

Они посмотрели друг на друга, и Энн почувствовала, что не может отвести от него взгляд. Как в тот день на Мысу Чаек, шум и суета, окружавшие их со всех сторон, куда-то исчезли. Энн слышала только глубокий и звучный голос Маклина, ощущая тепло у себя на щеке, оставшееся от прикосновения его пальца.

Недовольный задержкой жеребец встал на дыбы и сердито затряс головой. Маклин с легкостью усмирил его и повернул кругом.

– Помни, Энн Рэндалл, ты обещала мне первый танец сегодня вечером!

Энн молча кивнула, а Фрэнсис поднял руку и дал знак трубить в охотничий рог. Заслышав трубный клич, вся свора гончих разразилась оглушительным лаем, а всадники устремились в ворота, оставив позади одинокую, сбитую с толку молодую девушку, с завистью глядевшую им вслед.