Текст книги "В объятиях врага"

7

С наступлением вечера легкий туман надвинулся с моря и окутал темный гранит Кеймри пологом тайны. Но мир загадок и теней остался снаружи; внутри замка все сверкало ослепительным светом – от бойниц самой высокой башни до самых дальних уголков просторной кухни. Во всех коридорах эхом прокатывался веселый смех.

Энн пыталась усидеть на месте, пока Кэт наводила последний глянец на ее прическу, однако волнение и страх заставляли ее поминутно ерзать. Она с жадным нетерпением ждала этого вечера, но, когда он наконец наступил, ей вдруг расхотелось спускаться вниз. Ведь никого из счастливых, весело смеющихся людей, собравшихся внизу, она не знала, зато прекрасно знала, что фамилия Рэндалл вряд ли поможет ей завоевать сердца гостей Маклина…

– Ну вот, – удовлетворенно произнесла Кэт, отступая назад. – Теперь наденем на тебя платье, и с места мне не сойти, если люди не примут тебя за ангела.

Энн поднялась с табурета и нетвердыми шагами направилась к кровати, где, подобно ручью расплавленного золота, струился по покрывалу ее сверкающий вечерний туалет. Она так и не удосужилась примерить платье после подгонки, а Кэт в суматохе забыла о нем до самого вечера. Может, оно не подойдет? Это послужило бы прекрасным предлогом, чтобы не спускаться вниз…

Кэт подняла вспыхивающее золотыми искрами платье, осторожно натянула его через голову на Энн и принялась проворно шнуровать на спине.

– Отлично сидит, я и без примерки это знала, – деловито заметила она, обдергивая и расправляя подол.

– О, Кэт… но я не могу в этом выйти! – ахнула Энн, глядя на свою грудь, щедро обнаженную глубоким вырезом платья.

– Глупости, – отмахнулась Кэт. – Ты уже женщина, а не ребенок, пора тебе одеваться соответственно. И оно вовсе не такое открытое, как многие из тех, что ты увидишь, когда спустишься. Иным дамам и показать-то нечего, а они так заголяются, что смотреть стыдно! По крайней мере, нам не придется ничего запихивать за корсаж, как некоторым, чтобы выглядело попышнее. – С этими словами Кэт лукаво подмигнула девушке.

Энн подошла к зеркалу и с удивлением взглянула на появившуюся в его таинственной глубине незнакомку. Из зеркала на нее смотрела уверенная в себе, утонченная и светская молодая дама, ничего общего не имеющая с испуганной одинокой девочкой, какой она была только что. Тихая улыбка тронула губы Энн, пока она изучала свое отражение. Пожалуй, платье не такое уж нескромное… И к тому же оно прелестно! Расшитый жемчугом лиф плотно облегал тонкую талию, юбка золотым колоколом колыхалась вокруг бедер.

– Неужели это действительно я? – прошептала Энн, касаясь локонов, как будто случайно выбившихся из красивого узла на макушке и свободно падавших ей на шею.

– Конечно, ты, деточка! Ты у нас настоящая красавица… но я-то это всегда знала, – усмехнулась Кэт. – Твоя дорогая матушка гордилась бы тобой, если бы видела тебя сегодня. Вот точно так же я когда-то и ее причесывала. Я знала, что тебе пойдет.

Ошеломленный взгляд Энн встретился в зеркале с глазами Кэт.

– Вы прислуживали моей матери? – удивленно спросила она. – Здесь? В этом доме?

– А как же! И она была чудо как хороша, – мечтательно добавила Кэт. – Они с матерью сэра Фрэнсиса были лучшими подругами. Вечно пересмеивались… глупые, счастливые девчонки…

Кэт умолкла, когда в дверь заглянула Дженет.

– Можно войти?

– Прошу, – пригласила Энн. – Смотрите, что сотворила со мной Кэт!

Дженет оглядела ее и тихо присвистнула.

– Ну, Кэт, ты сегодня превзошла сама себя! Никогда в жизни я не чувствовала себя такой старой уродиной, как сегодня. Слава богу, волосы у меня черные, так что никому и в голову не придет нас сравнивать.

Энн удивленно взглянула на нее. Дженет была в роскошном платье из сапфирово-синего бархата с еще более смелым декольте, чем у нее самой. Блестящие черные локоны были зачесаны наверх и заколоты на макушке, отчего синие глаза ее казались особенно огромными.

– Но вы прелестно выглядите! – запротестовала Энн.

Она была уверена, что красота смуглой черноволосой Дженет значительно превосходит ее собственную. Однако Дженет уже не слушала. Она, хмурясь, рылась в ларце с драгоценностями, который принесла с собой, и наконец извлекла из него великолепное ожерелье с рубинами на массивной золотой цепи, усыпанной жемчугом.

– Тут еще должны быть серьги под пару… Ага, вот они! Отлично подойдут к золотой парче.

Энн была поражена – и растрогана.

– Но я не могу надеть ваши драгоценности, – сказала она с грустной улыбкой. – Я и так уже украла у вас платье!

Дженет со смехом отмахнулась от этих слов и застегнула ожерелье на шее у Энн.

– Ты должна их надеть, – проговорила она строгим голосом, ясно давая понять, что не потерпит возражений. – Это платье требует драгоценностей. Кстати, о платье можешь не беспокоиться. Я в нем выглядела просто ужасно!

Кэт еще с минуту суетилась вокруг Энн, потом, в последний раз поправив прически и наряды, дамы покинули спальню и спустились по лестнице в малый зал, где должна была собраться вся семья.

Четверо мужчин стояли вокруг небольшого столика, отдавая должное выставленным на нем напиткам, когда появились дамы. Дональд замер, так и не наполнив рюмку, его глаза округлились при виде женщин.

Более опытная Дженет эффектно остановилась, едва переступив порог. Ее зрелая, цветущая красота прекрасно оттеняла юную прелесть стоявшей рядом светловолосой девушки, которая, казалось, даже не подозревала, как неотразимо она выглядит в парчовом наряде, мерцающем в пламени свечей.

– Разрази меня гром, Дженет! – вскричал Иэн Макдоннелл. – Я думал, ни одна женщина не сможет соперничать с тобой в красоте, но боюсь, что моя племянница тебя скоро обгонит.

Дженет рассмеялась:

– Ты очень любезен, Иэн, но я не так глупа, чтобы пускаться в подобные гонки. У меня сын ненамного моложе твоей Энн.

Иэн повернулся к племяннице. Его взгляд светился восторгом.

– Ты так же прекрасна, как твоя мать, девочка моя, и я рад, что мы родня. – Взяв ее за руку, он обернулся к стройному молодому человеку, скромно стоявшему у стола. – Кстати, у меня тут есть кое-кто желающий свести с тобой знакомство. Энн, это мой старший сын Эрик. Мой мальчик, подойди сюда и познакомься со своей кузиной Энн Рэндалл.

Энн внимательно взглянула на молодого человека. Примерно ее ровесник, он был очень похож на своего отца. Ясные голубые глаза смотрели на нее с таким нескрываемым восхищением, что у нее сразу поднялось настроение. Впервые за весь вечер она ощутила уверенность в себе и невольно оглянулась на Маклина. Ей показалось, что он смотрит на нее изумленно.

– Рада с вами познакомиться, – сказала она Эрику, приседая в глубоком реверансе.

– Я тоже очень рад, – подхватил он и дружески улыбнулся.

Энн приказала себе больше не смотреть на Маклина, но у нее ничего не получилось. Почувствовав на себе его упорный взгляд, она снова обернулась. В этот вечер Маклин был необыкновенно хорош в камзоле из вишневого бархата с разрезами на рукавах, отделанными серебром. Его глаза горели каким-то загадочным огнем, но разгадать их выражение было невозможно. Они напоминали бездонные шотландские озера на закате, когда последние лучи солнца высекают холодное пламя из непроницаемой поверхности вод. Он двинулся к ней, и она испуганно отвернулась, чувствуя, как все переворачивается у нее внутри от волнения.

– На тебя приятно посмотреть… милая, – заметил он, остановившись рядом с ней.

Произнесенные глубоким грудным голосом слова прозвучали как ласка. Фрэнсис взял ее холодную руку и поднес ее к своим губам, легко и непринужденно поцеловал пальцы.

– Такое прелестное создание, а руки холодны, как лед. Надо бы тебя как-то согреть, но увы, все, что я сейчас могу предложить, это бокал вина.

Ее сердце замерло… а потом пустилось в бешеный галоп. Толчки крови оглушительно отдавались в ушах. Теплое щекочущее ощущение медленно поползло вверх по ее руке от того места, где его губы прикасались к ней. Энн неуверенно взглянула на Маклина. Он же ее засмеет без всякой жалости, если узнает, что несколько комплиментов совершенно лишили ее самообладания!

– Пожалуй, мне бы хотелось немного вина, – проговорила Энн, сумев удержать дрожь в голосе.

Маклин бросил быстрый взгляд на Эрика.

– Давай разопьем еще бутылочку. Выпьем за двух прекраснейших женщин на всех Британских островах – за мою сестру и за твою кузину!

– Не стану с тобой спорить, Фрэнсис, – ответил Эрик, бросив полный восхищения взгляд на Энн.

Он разлил вино по бокалам, а Маклин по-прежнему пристально смотрел на девушку.

– Кажется, я узнаю матушкино ожерелье, – заметил он, прищурившись.

– Разумеется, – беспечно ответила Дженет. – Похоже, ты забыл захватить для Энн ее шкатулку с драгоценностями… не говоря уж о таком пустяке, как одежда. Вот я и одолжила ей кое-что на вечер.

Маклин наклонился поближе к Энн.

– Мне всегда нравилось это ожерелье, – задумчиво произнес он и, неожиданно протянув руку, дотронулся до сверкающих камней.

Его теплые пальцы коснулись обнаженной кожи у нее на груди, и у Энн тут же мурашки побежали по всему телу, колени подогнулись, а сердце пропустило несколько тактов. Фрэнсис заметил, как бьется жилка у нее на шее, и ему вдруг захотелось прижаться губами к этому месту. Несколько мгновений он молча изучал ожерелье, потом поднял на нее смеющиеся глаза.

– По-моему, оно тебе идет куда больше, чем нашей покойной матушке.

Густая краска залила щеки Энн. Она не знала, что ответить Маклину, как понимать его легкомысленное, даже игривое настроение. В этот вечер он был не похож на самого себя, и к тому же… его близость оказывала на нее какое-то странное воздействие.

– Фрэнсис, что у тебя за манеры? – возмутилась Дженет. – Ты смущаешь девушку. – Она укоризненно покачала головой: – Не обращай на него внимания, детка, и ничего не бойся. Уверяю тебя, все приглашенные мужчины, в отличие от хозяина, умеют вести себя как джентльмены.

«Не обращай на него внимания»… Энн от всей души хотела бы последовать этому совету, да только не знала – как.

Допив вино, члены семьи двинулись в большой зал, уже заполнявшийся гостями. Вскоре собралась огромная толпа; голова Энн была забита именами без лиц, а перед ее растерянным взором кружились лица без имен. Дженет не отходила от нее ни на шаг, рассказывала о приглашенных, знакомила со всеми и сглаживала неизбежно возникавшую неловкость. Постепенно Энн начала избавляться от скованности. Гости Дженет проявляли к ней дружеское участие, ни один не упомянул о ее отце. У нее даже появилась надежда, что вечер пройдет благополучно.

Вот-вот должен был начаться торжественный обед, когда внимание Энн привлекла суета у дверей. Ослепительно прекрасная молодая дама в наряде вишневого цвета величественно вплыла в комнату и сразу же оказалась в центре внимания восторженных джентльменов. Черные кудри подобно грозовому облаку витали вокруг ее головы и обнаженных плеч. Глаза у нее были огромные и сверкающие, но они беспокойно рыскали по всему залу, что немного портило весь эффект.

– Кто это? – шепотом спросила Энн, глядя на даму с искренним восхищением.

Дженет оглянулась на дверь.

– Это Элизабет Макинтайр совершает свое парадное антре, – сухо ответила она. – Не может успокоиться, если не привлечет к себе всеобщее внимание. Она считает, что каждый мужчина в Шотландии должен непременно побывать у ее ног.

Энн увидела, как Фрэнсис Маклин разомкнул круг осаждавших его друзей и пересек зал, чтобы приветствовать красавицу. Стоя рядом в ярком свете множества факелов, они составили прекрасную пару: оба высокие и черноволосые. Они сразу же засмеялись чему-то и вообще вели себя как старые друзья.

– Кое-кто утверждает, что к осени она станет новой леди Маклин, хотя лично я в это не верю, – продолжала Дженет. – Впрочем, Фрэнсису нужна жена, а Элизабет – единственная женщина, к которой он вроде бы проявил интерес… я хочу сказать, с дальним прицелом, – пояснила она с улыбкой. – Я не в восторге от этой девицы, но лучше уж она, чем совсем никого. Главное, чтобы Фрэнсису она нравилась, а уж я постараюсь с ней примириться, если она сделает его счастливым.

Энн оцепенела. Приятное возбуждение, охватившее ее в начале вечера, исчезло без следа. Она ощутила столь горькое разочарование, что сама испугалась. В конце концов, что ей за дело, если Фрэнсис Маклин обручен с другой женщиной? Но Энн тут же вспомнила, как искусно он флиртовал с ней совсем недавно, и устыдилась собственных ответных чувств. В то же время ее охватил безрассудный гнев. Отвернувшись от красивой пары, Энн притворилась, что внимательно слушает какую-то даму, утверждавшую, будто она состоит в родстве с Макдоннеллами из Гленгарри.

Подали обед. Элизабет Макинтайр недаром все время держалась поближе к Маклину: ее усадили по правую руку от него. Энн сидела между дядей и уже по уши влюбленным в нее Эриком, стараясь отвечать на их веселые шутки и не поперхнуться лишенной вкуса пищей. Взрывы смеха, то и дело доносившиеся с другого конца стола, были для нее пыткой. Лишь однажды она осмелилась бросить взгляд в том направлении и убедилась, что Фрэнсис и Элизабет смеются чему-то вместе, сдвинув бокалы с вином.

«Боже милостивый, неужели я ревную?» – сама себе не веря, подумала Энн и в смятении уставилась на скатерть. Когда же мнение сэра Фрэнсиса Маклина стало вдруг так много значить для нее? Когда она перестала смотреть на него как на врага, которого следует опасаться и ненавидеть?

«Уже несколько дней назад», – честно призналась она себе. Но все дело только в том, что он оказался первым мужчиной, проявившим к ней участие, первым, кто начал с ней флиртовать, подшучивать над ней, словом… обращаться с ней как с женщиной, достойной внимания. «Больше ничего не произошло, – торопливо заверила она себя. – Мне нечего стыдиться».

После обеда настроение Энн значительно улучшилось. Все столы и скамьи были отодвинуты к стенам, чтобы освободить место для танцев. Можно ли продолжать грустить, когда не меньше дюжины кавалеров осаждают тебя просьбами оставить для них хоть один танец? Похоже, никому и в голову не приходило посетовать на ее происхождение или спросить, почему она здесь находится. Решительно выбросив из головы все мысли об Элизабет и Маклине, Энн решила веселиться, несмотря ни на что.

Как только раздались первые звуки музыки, Маклин пробился к ней сквозь толпу.

– Если не ошибаюсь, мне был обещан первый танец, – с улыбкой напомнил он.

– Не стоит об этом вспоминать, – ответила Энн, усилием воли заставляя себя держаться с ним любезно. – Я не стану требовать обещанного, – добавила она, бросив многозначительный взгляд в сторону Элизабет.

Маклин заметил этот взгляд, но предпочел не обращать на него внимания.

– Ты от меня так легко не отделаешься, милая! – Взяв ее под руку, он наклонился так близко, что его жаркое дыхание обожгло ей щеку. – Я весь вечер только этого и ждал. Ты попалась, девочка, так что лучше не пытайся сопротивляться, а потанцуй со мной по доброй воле.

На протяжении всего танца Энн упорно отказывалась встречаться с ним взглядом и отвечала односложно на все его вежливые попытки завязать разговор. «Не надо было идти с ним танцевать, я поступила глупо», – в отчаянии думала она. Маклин оказался слишком близко, его теплые пальцы сжимали ее руку, и опять все чувства Энн безнадежно перепутались. Ее бросало то в жар, то в холод, никогда она так остро не ощущала присутствие мужчины…

Когда танец закончился, Энн заставила себя улыбнуться и присесть в реверансе. Она твердила себе, что Фрэнсис Маклин – законченный сердцеед, чему она в этот вечер видела немало свидетельств. Он заставил вздыхать и томиться добрую половину женщин, приглашенных на бал. И каждая из них была уверена, что он в нее влюблен! А при этом он собирался жениться на Элизабет Макинтайр… Она решительно отвернулась, чтобы не обнаружить свои чувства, и покинула его посреди зала, даже не оглянувшись ни разу.

Весь остаток вечера Энн старалась держаться как можно дальше от Маклина, надеясь, что это не слишком сильно бросается всем в глаза. Она не пропускала ни одного танца и, чтобы заглушить нелепую боль в сердце, с головой окуналась в веселую музыку, смех и комплименты, которые отпускали ей кавалеры. При этом она старательно отворачивалась от хозяина дома – особенно когда он танцевал с Элизабет.

Она танцевала веселый рил [2]2
  Шотландский хороводный танец.


[Закрыть] с Эриком, когда Фрэнсис втиснулся в круг рядом с ней. Энн нашла в себе силы улыбнуться ему и даже бросила несколько слов мимоходом, но по окончании танца он подхватил ее под руку, прежде чем она успела сбежать.

– Я провожу госпожу Рэндалл, – сказал Маклин, коротким кивком давая понять Эрику, что он тут лишний.

Он провел ее через толпу к ряду скамеек, выстроенных вдоль стены.

– Ты весь вечер от меня прячешься. Может, мне попросить прощения, преклонив колени? Я готов, если это поможет. Но, честное слово, я решительно не понимаю, в чем провинился.

Энн хотела бросить в ответ нечто убийственно остроумное и светское, но ей ничего не приходило в голову.

– Да неужели? – сказала она наконец. – Сомневаюсь, что вы хоть что-нибудь умеете делать честно, Фрэнсис Маклин!

Он замер как вкопанный, в глазах его отразилось глубокое изумление.

– Что ты сказала?!

Энн отвернулась, прекрасно понимая, что надо бежать, пока с языка не сорвалось что-нибудь такое, о чем впоследствии пришлось бы пожалеть.

– Извините, милорд, но я обещала этот танец…

– Только не сейчас! – перебил ее Маклин. – Нам надо поговорить.

Не слушая протестов, он потащил ее за собой, вывел в пустынный коридор и открыл дверь в какую-то затянутую портьерами кладовую. Тишина и прохлада после шумной и душной толчеи в зале принесли Энн желанное облегчение. Но взгляд Маклина прожигал ее насквозь, и она не решалась поднять на него глаза.

– Я хотел бы знать, что ты имела в виду, – сказал он наконец.

Энн мучительно пыталась придумать объяснение, которое прозвучало бы не слишком глупо. В кого он влюблен – ее не касается. И вообще, может быть, все джентльмены склонны бессовестно флиртовать с любой женщиной, попадающейся им на пути, – откуда ей знать? Никогда в жизни ей не приходилось с такой унизительной остротой ощущать свою неопытность.

– Не стоит об этом думать, – сказала она, прислонившись спиной к прохладной каменной стене и закрыв глаза. – Я просто неудачно выразилась… и в любом случае это не имеет значения.

– Для меня это имеет большое значение, – возразил Фрэнсис.

Он вдруг наклонился вперед, положил руки на обнаженные плечи девушки и ласкающим движением провел вниз по ее рукам, задержавшись на запястьях. Сладкий трепет, начавшийся где-то глубоко внутри, охватил тело Энн, но тут перед ее мысленным взором возник образ Элизабет Макинтайр, и она резко вырвала руки. Да как он смеет заигрывать с ней?! Неужели считает ее такой дурой?

– Я попросила бы вас, милорд, не прикасаться ко мне. Всем известно, что вы помолвлены с Элизабет Макинтайр! – неожиданно для себя выпалила Энн.

– Боже милостивый, Энн, от кого ты услыхала эту сказку?

– От твоей сестры! И чуть ли не все приглашенные женщины говорили о том же…

– Я полагаю, женщины не могут обойтись без сплетен, – заметил Фрэнсис, пожимая плечами, – но в этой сплетне ни грана правды нет. Я вовсе не собираюсь жениться на Элизабет, и у меня никогда не было подобного намерения. Ее отец – один из самых близких моих друзей, потому она и бывает у нас так часто. Отсюда, вероятно, и слухи пошли.

Глупейшее ощущение счастья, охватившее Энн, должно быть, отразилось у нее на лице, потому что Фрэнсис внезапно усмехнулся и снова положил ей руки на плечи.

– Ну а не прикасаться к тебе я не могу. Богом клянусь, я просто не в силах удержаться!

Он стоял так близко, что Энн видела свое отражение в его черных зрачках. Она опустила взгляд, посмотрела на его рот, на ямочку у основания горла, где заметно билась жилка… Маклин притянул ее еще ближе к себе, и на этот раз Энн не стала вырываться. Закрыв глаза, она покорилась мощной волне, накрывшей ее с головой. Пусть эта волна утащит ее в океан, пусть он ее поцелует…

– Ах вот вы где!

Вздрогнув, Энн открыла глаза. В дверях рядом с неловко переминающимся с ноги на ногу Эриком стояла Элизабет Макинтайр. Холодные зеленые глаза красавицы грозно сверкали, но она заставила себя заговорить беспечно-легкомысленным тоном:

– Вас разыскивает Дженет, госпожа Рэндалл. Она послала нас с Эриком проверить, не приключилась ли с вами какая беда. – Элизабет искоса бросила взгляд на Маклина. – Жаль, что вас никто не предупредил об опасности уединения в столь укромных уголках. Особенно после нескольких бокалов вина. Фрэнсис, как тебе не стыдно! Удрал, не сказав ни слова, да еще с такой бедной невинной овечкой!

– Мы просто решили проветриться после танца, – ответил Маклин. – Да, кстати, мне кажется, вы еще незнакомы.

Он церемонно представил женщин друг другу, и Энн в душе позавидовала его светской невозмутимости, о которой ей самой оставалось только мечтать. Она чувствовала себя мучительно неловко под бесцеремонным взглядом Элизабет. Рука у нее задрожала, когда она потянулась за своим бокалом. И как ее угораздило быть застигнутой в столь неловком положении?

Элизабет холодно улыбнулась и властным жестом положила холеную, унизанную перстнями руку на рукав Маклина.

– Отец спрашивал о тебе, но я ему сказала, что ты занят. Правда, я ему обещала отвлечь тебя от дел, если сумею…

Не закончив фразы, она бросила многозначительный взгляд на Энн, и девушка решила, что больше терпеть не станет. Пробормотав какие-то невнятные извинения, она резко повернулась и бросилась вон из комнаты. Эрик поспешил за ней следом, но догнал только в дверях зала.

– Не обращай внимания на Элизабет, – сказал он, причем в его голосе прозвучало куда больше понимания, чем Энн рассчитывала услышать. – Вот уже два года, как она положила глаз на Фрэнсиса, и сходит с ума всякий раз, как он начинает флиртовать с какой-нибудь новой красоткой.

Энн заглянула в его серьезное лицо.

– А часто такое бывает?

Эрик опустил глаза и смущенно усмехнулся:

– Да всякий раз, как появляется новая красотка.

Ничего другого Энн не ожидала услышать, и все же его ответ больно ранил ее.

– Понятно, – кивнула она, старательно сохраняя внешнее безразличие. – Не повезло бедной Элизабет…

Вскоре после этого бал закончился. Гости начали разъезжаться, и каждый благодарил Фрэнсиса и Дженет за прекрасный вечер. Энн по праву могла бы разделить с ними эту честь, но она предпочла потихоньку удалиться и поднялась к себе в комнату. Там она торопливо разделась и аккуратно убрала в шкаф парчовое платье. О, если бы с такой же легкостью можно было убрать куда-нибудь подальше свои горькие мысли! И зачем только она позволила Фрэнсису увести ее из зала!

Энн мрачно уставилась на свое отражение в полированном стекле. Элизабет Макинтайр явно решила, что «новая красотка» не представляет для нее угрозы… Ну ничего! Этой заносчивой леди немного соперничества не повредит. Только пусть с ней состязается кто-нибудь другой – более искушенный, способный противостоять обольстительной лжи Маклина.

Она выдернула шпильки из волос и расчесала их щеткой, немилосердно выдирая целые пряди. В конце концов, что ей за дело, на ком женится Фрэнсис Маклин?! Он бессовестный сердцеед, даже кузен счел нужным предупредить ее об этом! Задув свечу и поудобнее устроившись в постели, Энн твердо решила выбросить этого человека из головы.

Тихий ночной ветерок легонько шевелил шторы и заносил в раскрытое окно пьянящий запах весны. Должно быть, он разогнал туман, потому что в чернильную темноту комнаты упал через окно сноп серебристого лунного света. Энн беспокойно ворочалась на постели, но сон не шел к ней. Наконец она встала с кровати, подошла к окну и прижалась лбом к холодному камню откоса, ощущая ноющую пустоту в груди, странное томление, которого не могла не только понять, но даже определить. Ей чего-то не хватало, как будто важнейшая часть жизни ускользала от нее. Она с тоской вспоминала то чувство принадлежности кому-то, которое на краткий миг испытала в Кеймри. А скоро ей предстоит вернуться к отцу, и тогда в ее жизни совсем не останется места для любви и смеха…

Энн поняла, что пытаться уснуть бесполезно. Она зажгла свечу и торопливо натянула на себя платье. В такой час она не смела выйти за пределы замка, но решила, что прогулка по бастионам поможет ей немного успокоиться.

Не заплетая волос, свободно струившихся по спине, Энн накинула плащ, выскользнула за дверь и тихо прошла по полутемному коридору. Тяжелая дверь на лестницу, соединявшую жилые помещения с укреплениями, оказалась незапертой, и, взобравшись на бастион, Энн ахнула, потрясенная красотой лунного пейзажа. Луг расстилался внизу подобно спокойному морю из чистого серебра, лишь башни замка отбрасывали на его поверхность свои черные тени.

Девушка задумчиво облокотилась на парапет, и опять ей пришла на память Элизабет Макинтайр. Что, если Маклин все-таки женится на ней, несмотря на все свои уверения? Элизабет настоящая красавица, тут двух мнений быть не может; всякий, увидев их вместе с Маклином, скажет: вот прекрасная пара! Она представила себе черноволосую красавицу в его объятиях, и ей стало совсем плохо.

– О чем задумалась госпожа Рэндалл в столь поздний час после бала?

Вскрикнув, Энн повернулась на голос и сразу же узнала высокую фигуру Фрэнсиса Маклина, выступившего из тени.

– Ты меня напугал, – сказала она с упреком. – Я и представить себе не могла, что кто-то может здесь ходить в такой час.

– Я тоже не мог заснуть, – признался Фрэнсис, подходя к ней.

Он прислонился к парапету так близко, что задел ее локтем. Она почувствовала всегда витавший вокруг него неповторимый запах, напоминавший запах свежих стружек. Ей вспомнилась ночь похищения, когда он посадил ее на своего коня и повез неведомо куда в темноте…

– Поверь мне, Энн, сегодня вечером я говорил серьезно, – внезапно выпалил Фрэнсис, нарушив воцарившееся между ними молчание.

– О чем именно?

– Ты прекрасно знаешь, о чем именно. Я не собираюсь играть с тобой в игры, милая.

Энн решительно отвернулась от него и посмотрела на залитый лунным светом луг.

– Госпожа Макинтайр явно убеждена, что ты принадлежишь ей, – отважно заявила она, изо всех сил стараясь утихомирить отчаянно разогнавшееся сердце. – Должно быть, ты дал ей повод так думать. Ни одна женщина не станет преследовать мужчину, если он ее совсем не поощряет.

– Боюсь, что ты очень плохо знаешь женщин, моя дорогая, – сказал Фрэнсис, и Энн по голосу догадалась, что он улыбается. – Мы с Элизабет знаем друг друга с детства, и поверь мне, она способна добиваться своих целей безо всякого поощрения. Весь последний год она преследует меня, но увы, по причинам, которые мне совсем не льстят. Просто она видит во мне неиссякаемый источник золота для удовлетворения своих многочисленных нужд… Я не стану отрицать: была у меня мысль сделать ее своей женой, – признался он после короткого молчания. – Мне нужна семья, Энн. Мне нужны сыновья, которые унаследуют мое имя. Я подумал, что для этой цели она подойдет не хуже, чем любая другая.

– Ну что ж, многие мужчины женятся именно по этой причине, – осторожно согласилась Энн, – но я не думала, что ты один из них.

– Мне почти двадцать семь лет, Энн, и женщин у меня было столько, что всех и не упомнишь, – признался Фрэнсис с откровенной прямотой, от которой у нее лицо запылало в темноте. – Я решил, что ни к одной женщине не способен испытывать ничего, кроме разве что преходящего интереса… но вот теперь я уже не так уверен.

Энн упорно смотрела в темноту над лугом, сжимая каменный парапет с такой силой, что грубый камень больно впился ей в ладони. Она не смела даже осмыслить намек, прозвучавший в его словах. Ведь Эрик говорил ей…

Неожиданно Фрэнсис протянул руку, взял ее за подбородок и заставил повернуться к нему лицом. Его прикосновение было таким нежным, что ее страхи и недоверие начали понемногу утихать. Он провел рукой по ее волосам, потом по плечу, и наконец его рука каким-то очень естественным жестом остановилась у нее на талии. Он привлек ее к себе, прижал к своему сильному телу и пытливо заглянул в лицо.

Энн невольно закрыла глаза. Вместе с прохладным дуновением ветерка его губы коснулись ее губ легко и нежно, как крылья бабочки. Все ее прежние представления о любви, сводившиеся к полудетским мечтаниям, не могли подготовить Энн к этой минуте. Все недавние обиды и опасения были забыты, ее губы доверчиво раскрылись ему навстречу. Он проник глубже, пробуя на вкус сладость ее рта, двигаясь в завораживающем ритме, словно вызывая на ответ. Необычайно приятное ощущение захлестнуло Энн, ее руки поднялись сами собой и обвились вокруг его шеи.

Волшебный поцелуй прервался гораздо раньше, чем ей хотелось бы. Прижавшись лицом к шершавой льняной рубашке Маклина, Энн глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоить беспорядочно бьющееся сердце. В эту минуту она испытывала блаженство, которое не могла омрачить никакая тревожная мысль.

– Я так давно хотел это сделать, что чуть с ума не сошел, – прерывистым голосом проговорил Фрэнсис. – Давно бы уже решился, если бы ты не косилась на меня всякий раз, как на злодея. Что тебя во мне так напугало, милая?

Энн покачала головой, не в силах заговорить или хотя бы встретиться с ним взглядом. Как ему объяснить, что она восхищалась им с той самой минуты, как впервые увидела? Его грозная и мужественная красота стала для нее пламенем, манящим к себе глупого мотылька… Нет, она не могла объяснить Фрэнсису, что означает страх, который он видел в ее глазах, – вызванный ее собственной слабостью. Женщина не может сделать подобное признание мужчине.

Фрэнсис просунул руки под полы ее плаща, обнял еще крепче и, наклонившись, вновь поймал губами ее губы. Его рот на этот раз стал более требовательным. Почувствовав нарастающее волнение, Энн бездумно ответила на его объятия, на жадный и нетерпеливый поцелуй.

Теплые губы Фрэнсиса скользнули по ее закрытым векам, по лбу, он шептал какие-то бессвязные нежные слова, зарывшись лицом ей в волосы. Все ее чувства были словно в тумане, безрассудное ощущение счастья наполнило ей душу, прогнав все мысли о внешнем мире, обо всем, что не вмещалось в кольцо его рук. У нее мелькнула восторженная мысль: так вот каково это – быть любимой таким человеком, как Фрэнсис Маклин!

После долгого молчания Фрэнсис поднял голову.

– Как мне хотелось увидеть тебя такой… с распущенными волосами, как в то первое утро у ручья. – Он опять зарылся носом в душистое золото ее волос. – Не окажись рядом Дональд, даже не знаю, что могло бы случиться.