Текст книги "Магия южной ночи"

Глава 3

Вся бравада покинула ее в тот момент, когда она вошла в спальню. Кристина едва узнавала бледное отражение, смотрящее на нее из зеркала. Лицо, лишенное всяких красок, глаза слишком большие и слишком темные – это было лицо девушки, испытывающей ужас. Хорошо, что Рид Александер не видит ее сейчас. Пусть считает ее глупой или импульсивной, все лучше, чем трусихой.

Гера колдовала над ее прической. Наконец, художественно уложив один длинный черный локон на обнаженное плечо хозяйки, она удовлетворенно отошла, любуясь своей работой.

– Мадам выглядит красиво, но слишком бледна. – И, протянув руки, горничная ущипнула Кристину за обе щеки.

– Достаточно! – Девушка освободилась и встала.

Не обращая внимания на ее неудовольствие, Гера откупорила стеклянную бутылочку, взятую с туалетного столика. Тотчас аромат розы заполнил спальню.

– Стойте спокойно, – приказала она.

Кристина подчинилась, позволив горничной втереть масло у нее между грудей и в то место на шее, где бешено колотился пульс. Запах усилился, стал тяжелым, удушливым. Тупая боль разливалась в голове Кристины.

– Вот теперь вы готовы. – Гера закрыла бутылочку и стала наводить порядок в спальне.

Кристина подошла к открытым стеклянным дверям. Ветерок слегка колыхал занавески. Откуда-то издалека, со стороны гор, до нее донесся рокот барабанов. Этот звук беспокоил ее, усиливал напряженность, чувство опасности.

– Гера, что означает этот барабанный бой? Служанка замерла на какую-то долю секунды, потом продолжила стелить кровать.

– Ничего, мадам.

– Ничего?

Гера с безучастным лицом пожала плечами.

– Барабаны сзывают черных встретиться, поговорить, потанцевать.

– Почему так поздно? Уже почти полночь.

– Белые хозяева запрещают, поэтому черные собираются тайно.

– А-а-а...

Белые хозяева, то есть могущественные землевладельцы против черных рабов. Становилась понятной та враждебность, которая ощущалась буквально во всем. Порыв ветра влетел в комнату, и тонкая шелковая ночная рубашка Кристины не защитила ее от внезапной дрожи.

– Вам холодно, мадам? – спросила Гера, поднимая го-лову. – Я закрою дверь.

– Нет, не надо, – запротестовала девушка, представив себе, как без движения воздуха розовый аромат станет совсем непереносимым. – Пусть будет открыта.

– По ночам ветер часто кажется холодным после дневной жары. Особенно для тех, кто только что приехал на петров.

Кристина едва слышала, о чем говорит служанка. Глубинный страх, не желавший исчезать, снова всплыл на поверхность. Почему Этьен задерживается? Почему не придет и не прервет этого бессмысленного ожидания, волнения, тревоги? Неужели это всего лишь игра? И ему нравится держать ее в напряжении? Она беспокойно ходила по комнате. Наверное, такой же переворачивающий все внутренности ужас испытывают заключенные перед исполнением приговора. Или она слишком драматизирует ситуацию? Говоря Этьену, что хорошо разбирается в людях, она вовсе не желала похвастаться. Обычно ее суждения были правильными. Сейчас внутренний голос предупреждал ее об опасности. Ее муж был жестоким, порочным человеком, без стыда и без совести. Она для него ничего не значила. Просто еще одно дорогое приобретение, украшение, которое можно демонстрировать. «И, – промелькнула ужалившая ее мысль, – будущая мать его детей». Представив себя вынашивающей сына, похожего на отца, Кристина вздрогнула.

– Бокал вина успокоит нервы мадам?

Девушка остановилась и взглянула на Геру. Та, сложив на груди руки, ожидала ответа. Кристина хотела было отказаться, но потом передумала.

– Может быть, это как раз то, что мне требуется. Кивнув, горничная вышла и вернулась с серебряным подносом, на котором стояли хрустальный графин и два бокала.

– Выпейте, мадам. У вас впереди трудная ночь. Кристина сделала глоток, потом другой.

– Спасибо, – с бледной улыбкой пробормотала она, Гера не улыбнулась в ответ.

– Многие девушки боятся и нервничают, когда приходит время расставаться с невинностью.

Кристина быстро взглянула на служанку. Ей хотелось опровергнуть это высказывание, но какой смысл? Она действительно волнуется и боится. Ночами в каюте на борту «Марианны» она вспоминала обо всем, что знала о первой брачной ночи, в основном из подслушанных разговоров слуг. Они утверждали, что с добрым и опытным любовником боль мгновенна, зато наслаждение огромно. Но, как подозревала Кристина, Этьен Делакруа не будет ни ласковым, ни внимательным любовником, Пытаясь отвлечься, она спросила:

– Скажи, Гера, ты замужем?

– Хозяин не позволяет черным жениться. Кристина остановилась и с интересом посмотрела на горничную.

– А он объясняет почему?

Гера наморщила лоб, вспоминая трудное слово.

– Он называет нас... варанами.

– Варварами?

– Да, так. Он говорит, что женитьба – она для белых или цветных, если они освобождены, но не для варваров.

Кристина молча обдумывала услышанное, Казалось, все вокруг были вынуждены следовать прихотям Этьена. Включая и Рида? Не похоже, чтобы его было так уж легко контролировать. Ей он показался человеком, предпочитающим самому решать свою судьбу. Но все же она чувствовала, что и над ним Этьен каким-то образом установил свою власть.

Гера полезла в карман «Передника, достала небольшой пакетик и высыпала на простыни пригоршню высушенных розовых лепестков. Снова комнату заполнил удушливо-сладкий аромат. Он вызывал у Кристины головную боль и тошноту. Раньше ей всегда нравился этот запах. «Как странно, – подумала она, – что всего за один вечер он стал мне противен».

– Не надо больше, Гера, – взмолилась девушка.

– Простите, мадам, – служанка взбивала пуховые подушки, – но мне приказал хозяин.

– Вы не остановитесь, даже если я скажу, что мне делается плохо от этого запаха?

Горничная с сожалением покачала головой.

– Хозяин сердится, если я не выполняю в точности все его приказы.

– Нежелательно сердить хозяина, верно? – с горечью проговорила Кристина. – Ни тебе, ни кому-нибудь другому?

Тяжелые веки негритянки опустились, скрывай выражение глаз.

– Все в порядке, Гера. Я уже знаю ответ.

– Да, мадам.

Заметив свое отражение в зеркале, Кристина поправила плечико рубашки.

– Полагаю, господин Делакруа специально выбрал это для меня и для сегодняшней ночи.

При других обстоятельствах ее бы восхитили классические линии рубашки, может, она и сама бы выбрала такую. Простая, но провоцирующая рубашка по древнегреческой моде оставляла одно плечо открытым. Тончайший, как паутина. шелк чувственно облегал ее фигуру, подчеркивая грудь и все изгибы тела, не скрывая розовой тени сосков. Гера, вероятно, следуя указаниям Этьена, уложила волосы Кристины в греческом стиле, скрепив их узкой атласной белой лентой и перекинув один локон через плечо.

Раздался властный стук в дверь. Девушка резко повернулась, так что вино чуть не выплеснулось из ее бокала. Потом она собралась с силами, и физически, и морально приготовившись к испытанию.

Появился Этьен в парчовом бордовом халате со шкатулкой палисандрового дерева в руках. Остановившись на пороге, он улыбнулся.

– Вы прекрасно выглядите, дорогая. Но судя по тому описанию, что предоставил мне мой агент, я и не сомневался – вы будете сама изысканность.

– Вы приставили кого-то следить за мной? – ошеломленная, спросила она. – Шпионить?

– Ну конечно, наивная девочка. – Этьен вошел в комнату. – Генри превосходно знает мои вкусы и не осмелился бы вызвать мое недовольство.

Кристина со страхом смотрела на него, борясь с желанием убежать. Ее удерживала не храбрость, а только понимание того, что скрыться некуда. Забавляясь ее растерянностью, он улыбнулся еще шире.

– Я не настолько глуп, чтобы предлагать иену за жену, не представляя себе, что получу взамен.

– Звучит так, словно я была выставлена на аукционе. Он аккуратно поставил шкатулку на туалетный столик и повернулся к девушке с самодовольным выражением лица.

– Именно так я себе это и представляю.

– Я не продавалась. – Кристина сжала ножку бокала. – Ваш представитель объяснил, что вам требуется подходящая жена. А мне требовалось скрыться подальше от революции. Мы вступили в партнерство.

– Ну-ну, дорогая, давайте говорить без обиняков. Признайте, что вы были куплены. Я сделал вам предложение, от которого вы не смогли отказаться. Следовательно, лот ушел за самую высокую цену.

Краем глаза Кристина уловила легкое движение Геры. До этого она думала, что горничная уже давно покинула комнату. Смутившись оттого, что служанка слышала весь этот глубоко личный разговор, она решила отослать ее, пока не открылись новые факты.

– Вы можете идти, Гера.

Служанка направилась к выходу, но замерла на месте, когда Этьен щелкнул пальцами, Не глядя на нее, он обратился к Кристине:

– В моем присутствии, дорогая, слуги выполняют только мои указания. Понятно?

С горящими от унижения щеками, Кристина упрямо хранила молчание. Движением быстрым, как бросок кобры, он схватил ее за подбородок. Грубо сжимая его, заставил поднять голову.

– Понятно? – голосом мягким, но скрывающим стальные нотки повторил Этьен.

– Да, – ответила Кристина.

Она прекрасно поняла. Перед ней стоял тиран, абсолютный диктатор. Он требовал полного подчинения и не соглашался ни на какие уступки. Бель-Терр был его владением, и здесь все, включая ее, были его слугами. От них ожидалось только исполнение его приказов, немедленное и беспрекословное.

– Гера, – тем же тоном, не сводя белых глаз с Кристины, проговорил он. – Тебе поручается предупредить челядь, что в моем присутствии они должны выполнять мои команды, а не мадам Делакруа. Любое неповиновение будет караться.

Служанка наклонила голову.

– Да, хозяин.

– Ступай, – так и не взглянув на нее, распорядился он. Щелчок дверного запора прозвучал особенно громко в наступившей тишине. Цепкие пальцы Этьена продолжали впиваться в кожу девушки. Она попыталась освободиться, но ей это не удалось.

– Вы могли бы пощадить мое самолюбие, проведя этот разговор наедине, – сумела она проговорить сквозь стиснутые зубы.

Он ответил бархатным смешком.

– Вы правы, я мог бы, но не захотел. Вы должны запомнить, дорогая, что в своем собственном доме я делаю и говорю все, что мне вздумается. Я решил, что будет разумно установить правила в самом начале наших отношений.

– И все же вы не имели права ставить меня и неловкое положение в присутствии слуг. Он издевательски покачал головой.

– Вы ошибаетесь, дорогая, Я имею право. Я ваш муж – и у меня есть документы, подтверждающие это.

Кристину захлестнула волна беспомощности, грозившая смыть маску внешнего спокойствия. Бумаги, которые она подписала, были должным образом и на законном основании скреплены печатями в присутствии свидетелей. И слово Бушаров было тому порукой.

Поворачивая ее лицо то в одну, то в другую сторону, Этьен изучал каждую его черточку.

– Как бы высоко ни оценил вас Генри, его описание все се недостаточно хорошо отражало вашу красоту. Придется дать ему премию.

– Я счастлива, что не разочаровала вас, месье.

– Вовсе нет. Вы исключительно прекрасная девушка. Но не ожидайте от меня постоянных комплиментов. Я не хочу, чтобы вы зазнались. – Он отпустил ее. – Кроме того, самодовольные женщины меня утомляют.

– Я постараюсь не стать самодовольной.

– Хорошо, постарайтесь. Мой представитель, однако, упомянул, что, на его взгляд, вы можете оказаться обладательницей довольно сильного характера. Я убедил его, что это меня не пугает. Укрощение жены – почти то же самое, что укрощение лошади. Я люблю бороться с трудностями.

Темные глаза Кристины полыхнули яростью.

– Как вы смеете обращаться со мной словно с какой-то... – Голос изменил ей.

– Шлюхой? – подсказал Этьен, улыбаясь при виде ее шока.

Не задумываясь, она занесла руку для пощечины. Но его реакция была более быстрой. Схватив девушку за запястье, он вывернул ей руку и, притянув к себе, прижал ее к груди. Боль заставила дыхание со свистом вырваться из груди Кристины, а на глаза ее навернулись слезы.

– Вы чудовище! – выдохнула она. – Отпустите меня сейчас же.

– Тебе требуется урок послушания, сладкая моя, – стиснув зубы, проговорил он. – Если ты еще хоть когда-нибудь повторишь такое, обещаю, что ты будешь жалеть об этом до конца жизни.

Как бы в подтверждение своих слов и чтобы отмести последние сомнения, он еще сильнее сжал ее запястье. Боль стала невыносимой. Кристина прикусила губу, чтобы не разрыдаться. В глазах потемнело, она боялась, что упадет в обморок.

– Я могу причинить тебе такую боль, какой ты и не представляешь, – прошептал он ей на ухо.

– Я быстро учусь, месье, – задыхаясь, проговорила она. – И редко повторяю свои ошибки.

– Хорошо. – Он освободил ее руку. – Я рад, что мы все обсудили. А теперь перейдем к более приятным вещам. – Подойдя к туалетному столику, он взял палисандровую шкатулку, – Я принес тебе несколько безделушек.

Кристине хотелось плакать. Хотелось прижать руку к телу, чтобы успокоить боль. Потереть запястье, которое уже начинало распухать. Но вместо этого она приняла предложенный подарок.

– Смелее, моя милая. Открой и посмотри, что внутри.

Кристина осторожно открыла крышку. Внутри в беспорядке громоздилось целое состояние из сверкающих камней. Броши и браслеты, медальоны и кольца – превосходно выполненные украшения сияли мириадами живых разноцветных огней на черном бархате. Отшлифованные грани, отражая колеблющееся пламя свечей, заставляли камни переливаться и сверкать изнутри. Зная, что Этьен следит за ее реакцией, Кристина нашла подходящие слова:

– Вы очень щедры, месье.

Довольный таким ответом, он подошел к чайному столику и отпил вина, налитого Герой заранее. Потом осушил бокал.

– Эти безделушки принадлежали матушке. Как моя жена и хозяйка Бель-Терр, ты тоже имеешь на них право. Мне будет приятно, если ты станешь надевать их всякий раз, как мы будем появляться на людях.

– Как пожелаете.

Она закрыла шкатулку и в зеркале увидела, что Этьен подошел и встал позади нее. Момент, которого она боялась больше всего, наступил.

– Я всегда предпочитал девственниц. Мой агент не сомневается в твоей непорочности. Я обещал доплатить ему, если он прав в своих предположениях. Но если нет...

Кристина кашлянула, чтобы убрать комок страхи и отвращения, застрявший в горле. Было невозможно сказать что-либо, пока ее муж стоял рядом и накручивал на палец один из ее локонов.

– У тебя восхитительная шейка, дорогая. С того самого момента, как я вошел в комнату, мне хотелось попробовать ее.

И, наклонившись, он укусил ее у основания шеи. Кристина задохнулась от боли и неожиданности. Посмеиваясь, Этьен прижал ее к себе, пробежав руками по груди. Их взгляды встретились в зеркале, и он снова хмыкнул.

– Мы похожи на влюбленных. Жаль, что зеркало врет.

Теперь он захватил ее сосок и сжал его так, что она застонала от боли, Кристина изо всех сил старалась терпеть, напоминая себе, что она как-никак потомок храбрых норманнских рыцарей. Конечно, она сможет вынести грубое обращение.

– А я думала, что занятия любовью должны доставлять удовольствие, а не боль, – стараясь, чтобы голос звучал легко, проговорила она в надежде склонить Этьена к более мягкому обращению.

– Ты невинна, дорогая, – ответил он, продолжая мять ее грудь. – Поэтому не знаешь, что в этой игре боль и наслаждение спят в одной постели.

Взяв за плечи, он повернул ее к себе лицом. Потом, захватив шелк рубашки, с силой дернул его вниз. Нежная ткань с треском порвалась от горловины до самого низа и с мягким шорохом соскользнула к ногам Кристины, превратившись в ничего не стоящую тряпку. Бесцветные глаза Этьена впились в нее, заставляя девушку чувствовать себя абсолютно беспомощной и беззащитной – но не покоренной.

– Вам нравится то, что вы видите, месье? – с вызовом произнесла она.

– Весьма, – хрипло ответил он. – Чутье подсказывает мне, что Генри получит свою премию, когда эта ночь кончится и ты распрощаешься со своей невинностью.

Не в состоянии больше выносить его похотливый взгляд, Кристина скрестила на груди руки.

– Не смей, – рявкнул он. – Я хочу как следует рассмотреть свое последнее приобретение.

Жар и холод. Ее кожа горела от прилива крови. Внутри, в душе царил ледяной холод. Адский огонь сверкал в глазах Этьена, опаляя ее. «Дьявол пришел собирать долги», – шептал назойливый голосок где-то в глубине ее сознания.

– Поворачивайся. Медленно... – приказал Этьен. Кристина понимала, что возражать бесполезно. Она молча подчинилась. Теперь она знала, что испытывают черные. Только вместо цепей ее сковывали условия брачного контракта, утвержденные духовными и светскими властями и такие же прочные, как железо и сталь. Она доверила себя этому человеку, совершенно незнакомому ей, и открыто принесла клятву верности и послушания ему. Какая дура!

– Все, достаточно, дорогая, – прохрипел он. – Теперь в кровать. И не пытайся спрятаться под простыни. Я хочу видеть все твое соблазнительное тело.

С громко стучащим сердцем Кристина пошла к постели, чувствуя, что превратилась в какую-то безжизненную деревянную куклу. Легла, стараясь не думать ни о чем, Уголком глаза заметила, что Этьен приближается и развязывает пояс халата. Тут же отвернулась – один вид его бледного тела вызывал у нее тошноту. Забираясь в кровать, он небрежно отшвырнул халат.

– Посмотри на меня, дорогая. Я хочу видеть выражение твоего лица, когда мы будем заниматься любовью.

Она повернула голову на подушке так, чтобы видеть только его торс. Редкие волоски торчали на его узкой, костлявой груди. Испарина покрывала кожу, придавая ей при свете свечей болезненный вид. Без дальнейших церемоний он взгромоздился на Кристину и принялся мять ее груди. Его тело казалось липким. Она брезгливо отодвинулась, но он ничего не заметил. Хорошо хоть не пытался поцеловать ее. Этьен уткнулся головой ей в грудь, и она ощутила прикосновения его языка. Она положила руки ему на плечи, намереваясь оттолкнуть его, и тут почувствовала, что его рука скользнула между ее ног.

– Раздвинь, проклятие! – бормотал он.

Его пальцы двигались, хватая ее за бедра. Кристина закрыла рот рукой и прикусила ее, чтобы не закричать.

– Раскройся! – потребовал Этьен. – Что ты сжимаешь ноги, как монашка?

Он поставил колено между ее ног, нетерпеливо ругаясь. Схватил свой член, отчаянно дергая его, но тот продолжал оставаться вялым. Проклятие! Он не мог поверить, что это происходит с ним. У него никогда не было проблем с женщинами. Никогда.

– Потрогай меня, черт побери! – взревел он. – Или я изобью тебя до полусмерти.

Но даже робкое прикосновение ее пальцев не помогло, Отшвырнув ее руку, Этьен возобновил свои попытки. Пот катился по его лицу. Что с ним происходит? Держа Кристину за бедра, он терся о нее низом живота, надеясь... Дыхание его стало прерывистым, отчаяние все росло. Наконец он скатился с нее.

– Сука никудышная! – прошипел он; его аристократические черты исказились от гнева и унижения. – Ты понятия не имеешь, как доставить мужчине удовольствие. – И, повернувшись, Этьен вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Кристину всю трясло. Его лицо, выражающее лишь жестокую ненависть, и мельком увиденный инертный половой орган навсегда запечатлелись у нее в мозгу. Сильно дрожа, она накрылась простынями и свернулась калачиком. Постепенно дрожь утихла. Но она не спала почти до рассвета, обдумывая все, что произошло за день. Она с трудом могла поверить в свое везение. Несмотря на все усилия, у Этьена ничего не получилось. Это было удивительно. Даже невероятно. Не считая нескольких синяков, ей удалось выйти из испытания невредимой и даже не потерять девственности. Потом, как темное, зловещее облако, на нее надвинулось понимание действительности. Уверенность в том, что он возобновит свои попытки, разрушила ее хрупкое ощущение благополучия.

На следующий день, ближе к вечеру, Рид заметил Кристину, гуляющую по саду. Время от времени она останавливалась, чтобы сорвать цветок и положить его в плетеную корзину. Весь день за работой он убеждал себя, что судьба жены Делакруа его не касается. Это не его дело. И все же вот он стоит здесь с пачкой расписок в руках – довольно неуклюжий предлог для посещении усадьбы.

Рил остановился за воротами сада, разглядывая ее. Она казалась такой же прекрасной, как и раньше. В розовом платье и шляпе с широкими полями Кристина сама напоминала распустившийся цветок. Боже мой! Рид прервал собственные мысли. Скоро он начнет слагать стихи в ее честь. Что, черт побери, с ним случилось? Злясь на самого себя, он вошел в ворота. Кристина, услышав его шаги, повернулась.

– Добрый день, графиня, – приветствовал ее Рид.

– Бонжур, – величаво ответила она.

Нахмурившись, он разглядывал ее, ища отметины прошедшей ночи. Рид не раз слышал о том, как Делакруа обращается с женщинами, особенно о его любви причинять им боль.

– Отчего вы так смотрите на меня, месье? Что-то не в порядке? – Уголки ее губ слегка поднялись в легчайшей усмешке. – У меня что, грязь на лице?

Ему захотелось улыбнуться ей так же дерзко. Решив, что ее игривый тон позволяет это сделать, Рид согнутым пальцем приподнял и принялся рассматривать лицо девушки, как бы в поисках грязных пятен. Хорошее настроение тотчас покинуло его, когда он обнаружил синяк у нее на подбородке.

– Что это? – спросил он, слегка погладив пятно и ощутил под ним крошечную припухлость.

– Ничего.

Он опустил руку, но не отвел глаз.

– Я пытался предупредить вас, графиня. Она пренебрежительно повела плечом.

– В следующий раз постараюсь не провоцировать его. Рида восхищали прямота и решимость, сверкающие в ее оленьих глазах, хотя он и понимал, что эти качества ломают ситуацию еще более опасной для нее. Они познакомились лишь день назад, и все же ей удалось затронуть какую-то струнку в его душе. Осознав это, он снова разозлился.

– У вас не хватает здравомыслия, чтобы держать рот закрытым. Вы даже не понимаете, от чего здесь лучше держаться подальше, Только чокнутый может приехать на остров, который балансирует на грани катастрофы.

Она резко махнула рукой в сторону дома.

– Вы думаете, я появилась бы здесь, если бы имела выбор? Что я бросила бы деда, если бы у меня был другой путь? – Ее голос сорвался.

Увидев, как она переживает, Рид тотчас пожалел о своих необдуманных словах.

– Простите, графиня.

– Не стоит извинений, месье, – ответила она, решительно смаргивая слезы. – Я просто пытаюсь выжить, как, полагаю, и вы тоже.

Рид смотрел, как она вышла в боковую калитку. Хорошо, что скоро он покинет Бель-Терр и уедет в Новый Орлеан. Не надо, чтобы от задуманного его отвлекала хорошенькая французская графиня. Да к тому же замужняя.