Текст книги "Позволяя себе быть. Сборник записей из дневника, эссе и рассказов"

Позволяя себе быть
Сборник записей из дневника, эссе и рассказов
Елизавета Дулькина

© Елизавета Дулькина, 2017

ISBN 978-5-4485-1893-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В качестве предисловия я решила поставить своё эссе 2013 года, которое отправляла на конкурс «Женщина и компьютер: как мобильные технологии изменили мою жизнь»

Среднестатистическая быль

Жила-была среднестатистическая девочка и училась она в среднестатистической провинциальной школе. И думала она о себе тоже – среднестатистически. Что учится она вроде бы и неплохо, перебиваясь с «четвёрок» на «пятёрки», но что-то в ней не так. И это «не так» мучило её, она чувствовала себя одиноко и беспомощно перед надвигающейся лавиной выбора ВУЗа, а значит – и выбора своего будущего. Она же среднестатистическая, значит, что ничем особым не выделяется, мечты-то нет… Вот что с ней «не так»!

Однажды, как это и полагается, в судьбе её случилось событие, изменившее многое. Вроде бы ничего особенного – просто по информатике ожидался проверочный тест на скорость печатания. Но вот компьютера у нашей школьницы то и не было! И тут ей на помощь пришел волшебник-папа, и в её обители поселилось чудо – компьютер!

Поначалу было сложно разобраться в нём, но девочка нашла к нему подход. И стала учиться печатать… Поступила она, как многие: перепечатывала тексты художественных книг. Но потом ей это наскучило – как ей тогда показалось, что её среднестатистичность стала снижаться! – и она начала писать собственные тексты. Конечно, чего было ждать от неё? Подражание любимым авторам-женщинам, описывающих жизнь и чувства среднестатистических людей… Но как-то раз наша девочка вдруг обнаружила, что влюблена в буквы и слова! Что влюблена в каждую кнопочку на клавиатуре!

И понеслось! Она стала неидеально, конечно, но и не среднестатистически, печатать и работать с текстами, стала писать стихи. И обнаружила, что она не среднестатистическая, что она – уникальная! И что у неё есть мечта – нести людям слово, рассказывать истории, делиться своими эмоциями и впечатлениями с другими, в конце концов – помогать другим не чувствовать себя одиноко, показать, что нет среднестатистических – все уникальные!

Когда же компьютер стал связью с целым миром, благодаря Интернету, появилось ещё больше возможностей. Она стала вести блог, общаться с друзьями и заводить новых. Нашла своих родных, которых даже никогда не видела в жизни, а теперь вдруг могла узнать о своей семье много интересного и имела возможность в любую секунду, пусть и виртуально, перенестись к близким.

Но главное чудо, которое с ней приключилось – любовь… Только благодаря чуду компьютера, мобильным технологиям и Интернету, она смогла познать волшебство взаимной любви, и расстояние не было помехой для двух молодых сердец! С чувством одиночества было покончено. Как и с неуверенностью в себе.

И по сей день она продолжает свой путь от среднестатистической девочки к уникальной женщине, пишет стихи и прозу, превращает свои мечты в реальность и благодарит технический прогресс за всё то счастье, которое она теперь ощущает в каждом мгновении своей жизни. И знает, что любая мелочь может изменить нашу жизнь! И что вера в себя творит чудеса!

Да, эссе вышло одновременно наивным и пафосным, однако оно как нельзя точно отразило суть: я очень долгое время думала, что хочу быть писателем.

Однако позже я поняла: на самом деле я всегда хотела помогать людям исцелять самих себя.

Но я не знала КАК.

Видимо когда-то в моё подсознание отложилась такая мысль: желание «причинить добро» другому человеку за счёт вмешательства в его личную жизнь напрямую – дело рискованное и может повлечь за собой наказание, а вот ОПОСРЕДОВАННОЕ влияние, например, через книги, может и прокатить. Так это и стало моей идеей фикс: «хочу быть писателем».

Теперь же я знаю, что психологом я хочу быть гораздо больше. Писательство тоже мне близко, но это скорее дополнительная деятельность, прекрасно сочетаемая с психологией.

Добавлю, что написание любого текста, конечно, по-своему меня исцеляло. Творчество вообще великая сила, зачастую оказывающая терапевтический эффект, положительно влияющая на человека и помогающая в решении трудных жизненных ситуаций.

И, как сказано на обложке книги, этот сборник – попытка облечь в художественный текст мой поиск Пути к Себе.

Это записи, которые я вела с окончания школы и которыми я могу свободно поделиться, в надежде помочь своими мыслями и откровениями другим на их Пути к Себе. Я практически ничего не редактировала, хотя очень хотелось. Перечитывая эти тексты, я увидела немало недоработок, однако решила ничего не менять. Потому что несовершенство этих текстов – частичка той меня, что их писала. Поэтому изменить их будет означать изменить ту меня, что полностью противоречит моей задумке быть искренней.

Да, важно сказать, что этим сборником я совершенно не претендую на звание гуру, наставника или учителя, потому как уверена, что позволяя себе Быть каждый человек становится своим собственным гуру, наставником и учителем.

2009 год

Мы постоянно боремся. с собой

правда, любим думать, что боремся с проблемами, с окружающими… не находя ответов, мы придумываем иллюзию. и боремся с ней. а когда одерживаем победу (а как же не победить иллюзию?), испытываем мелочную эйфорию. а потом снова тревога, боль и поиск новой проблемы-иллюзии, чтобы не заниматься самокопанием. и не признаваться, что

«у меня есть проблема. во мне. у меня есть такие-то и такие-то слабости. и я боюсь того-то и того-то. и, черт возьми, я не знаю, как с этим справится!»

хотя на деле, осознав, становится легче. проще. и нет пустоты. потому что тут же встаёт другой вопрос: что делать в моей ситуации?

а тут уж ответов масса. и, спасибо Вселенной, фантазия у человека богатая. правда вот, не всегда удаётся отобрать лучший вариант. но попробовать стоит.

мы очень боимся услышать о себе правду. от близкого человека. конечно, она субъективна, но часть объективности какая-никакая существует. мы боимся раскрыться, потому что боимся боли.

мы постоянно балансируем на гранях отчаянного желания быть нужными и страха, что нас предадут.

нам кажется, что, признавшись в своих слабостях, мы станем ещё слабее. но это не так.

страх делает нас слабыми. он каждую секунду пожирает нас.

мы умираем каждый день.

«живу» созвучно «умираю».

всему есть конец. и нашей жизни.

и именно риск, победа над собой дают новые силы для следующего рывка. не зря же есть выражение «открылось второе дыхание». мы недооцениваем себя. пытаемся разрушить всё, что дано нам уже от рождения, всеми силами. и отчаянно этим гордимся.

и эта гордость – пустой звук. потому что все мы остаёмся детьми. которые, как известно, большие эгоисты. а привилегию быть «взрослым» даёт нам то самое общество. со своими стандартами в одном, законами морали – в другом и отсутствием правил – в третьем. конечно, выбор делает человек, а не общество, но общество диктует нам условия для этого выбора. и дело в общем-то не в этом, а в том, что

стать взрослой гармоничной личностью реально, но лишь освобождаясь от страхов и влияния стереотипов, от привычного чувства недолюбленности и незащищенности, привычного чувства необъяснимой тревоги перед будущим.

чтобы начать жить своей собственной жизнью.

не забывая о том, что там, где начинается чужая свобода, заканчивается наша.

и не думать, что бесстрашие есть хорошо. речь о другом.

думая, что живём собственной жизнью, мы живём жизнями (простите за тавтологию) наших страхов. не осознавая этого. потому что страхи умело маскируются под принципы, установки и желанием «быть собой».

а на деле мы боимся именно открыть себя для себя.

как ни парадоксально это звучит.

2010 год

Не умею иначе

я не знаю большей радости, чем отдавать и дарить себя своим близким. мне наплевать на всякие лотереи жизни и прочую сущность невезения.

а вообще мне бы очень хотелось петь. иметь такой тонкий и чистый голос. или же наоборот весьма пониженный, хрипловато-сладкий. но этого нет, и я наслаждаюсь поистине чужим счастьем обладать таким талантом. или способностями.

а ещё мне бы очень хотелось профессионально уметь танцевать. язык тела = выражение душевного состояния.

и мне бы очень хотелось иметь терпение и способности в музыке. играть на инструментах.

но этого всего нет, и наверно не так мне нужно.

иначе меня не хватило бы.

во мне есть то, что есть.

немного угловатая в жестах,

с крашеными рыжеватыми волосами,

порой ленивая в хозяйстве,

порой искренняя и резкая,

порой поникшая, нервная и бунтарка,

то романтик, то скептик,

то дура и глупая, вечно тормозящая,

то непременно спорящая и эрудированная…

как придется, в целом.

и «не умею иначе» – коронная фраза.

ищущая тех, с кем можно и молчать, и говорить вволю. ищу их в себе. ведь каждый откликается черточкой и волной во мне.

Единственный, кто всегда заметит самые мельчайшие изменения во мне – только я

Императив В. Фракла:

«Живите так, как будто вы живете во второй раз, и поступили в первый так неверно, как собираетесь поступить сейчас».

меняюсь.

становится плевать на мнение людей, которые пока сами не разобрались в своей жизни, а лезут в твою. и хорошо.

ценю настоящее. не в смысле времени, а в смысле искренности и реальности.

я часто делаю противоречивые вещи, но еще чаще я не делаю того, что ждет от меня моя импульсивность, которая зависит от социального.

мне нравится жить разумными чувствами или чувственным разумом – эта квинтэссенция противостоит обыденности, но и не граничит с запредельным.

мне становится неважным сиюминутное мнение людей, мне важно их обдуманное мнение, с течением времени.

я не горжусь, когда мне говорят: «черт, а ты снова была права», потому что обычно это происходит именно вопреки моим словам. людям нравится наступать на одни и те же грабли, все больше современность воспитывает не людей, а роботов, которых интересуют массовые развлечения и удовольствия, и все та же современность пытается сделать большинство психически ненормальными, вечно зависящими от мнения общества. а должно быть наоборот – общество формироваться от мнения каждого, от мнения индивидуальностей, которые стремятся к лучшему в этой жизни. а не к потреблению. мир все больше похож на «все купить, всех продать», в отношениях между людьми царят те же рыночные отношения. прикрываемые якобы современной моралью, якобы новой ступенью нравственности.

всё это чушь собачья! во все времена будут достойные люди и те, кто ведет себя словно свиньи. и нельзя ориентироваться слепо на тех, кто скрывается свое свинское начало под маской убежденных современников «новой эпохи».

черное никогда не станет белым, а белое черным. только если кто-то ни придет и не выцарапает тебе глаза, чтобы все навсегда стало черным. а пока все больше тех, кто сам слепнет.

я верю в людей, в настоящую человеческую природу. каждый имеет право на ошибку и собственный опыт. но, как говорится, еще большая ошибка – не исправить свою ошибку в дальнейшем.

нам только кажется, что выхода нет. на деле же его нужно пробивать даже сквозь стены.

Каждой

вокруг тебя будет немало мужчин, поверь.

и каждый оставит свой след в твоей биографии.

но

ты будешь точно помнить троих. самых ярких.

1

с ним ты обнаружишь, что ты, как все.

что ты – женщина.

и можешь полюбить.

ты не будешь просить его быть с тобой.

хотеть – да, но не будешь инициативна.

ты будешь только наслаждаться и упиваться чувством, что ты влюблена!

тебе будет хватать только этого.

и в глубине души ты будешь прекрасно знать, что он не Тот.

и разлюбишь, когда надоест упиваться…

2

с ним ты обнаружишь, что можешь быть одержимой.

что можешь любить самозабвенно, словно он – единственный мужчина на Земле.

да, ты будешь в этом уверена.

ты не будешь замечать никого, кроме него.

окажется, что ты способна на все ради того, чтобы быть с ним.

и разлюбишь, когда поймёшь, что и он не Тот.

и ты — не Та.

будет больно.

очень.

3

с ним ты узнаешь, что такое Любовь.

к себе,

к миру,

к близким и родным,

к Нему.

ты поймешь, что нет вообще Того.

что Им может стать любой.

ты станешь живой. настоящей, уверенной и верной самой себе.

его ты не разлюбишь.

потому что только Он открыл тебе тебя саму.

твою суть.

лучшее.

и будут другие…

с ними ты только продолжишь свой путь Любви.

оставят свои следы, но по мелочам.

главное

пойми, что

ты – уникальная

люби себя.

2011 год

***

Любовь не бывает поражением. Да, часто вместе с ней приходит боль. Но боль – признак жизни. А жизнь – всегда выигрыш.

Только кто-то тратит всё без остатка на мелочи, кто-то запирает в сейф, а кто-то вкладывает и получает отличные проценты.

***

есть такие времена, когда не просишь ничего, кроме как для других.

есть такие времена, когда хочется быть эгоистом и просить за себя.

а есть такое время, когда хочется просто жить. не в своих желаниях, стремлениях. а каждой клеточкой ощущать себя частицей мира.

***

счастье – внутри. оно неизменно. оно пробивается сквозь любую боль. тем оно и отличается от просто радости и эйфории.

Снег тает там, где есть тепло

вытягивать из себя, как тянул волк из «Ну, погоди» псевдозаячьи уши из шляпы фокусника – так же наивно и глупо, упрямо и одержимо – свои ошибки, фэйлы, недочёты…

только ради того, чтобы похвастаться перед своей совестью? мол, да я вижу, как и ты, родная, всё это.

а толку?..

пропащее, привычное, обволакивающее, греховное желание наконец-то уж, вот так прямо и честно, полюбить… себя.

не зависеть от пробок и масштабов, периодов и личностей.

всё ради этого?

неа. это «с широко закрытыми глазами», а также ушами и прочими органами чувств.

чувств?

есть ли они в твоей дымящейся пустоте-желании-стремлении стать лучше?

вот именно.

гонка за собственным хвостом. уроборос.

комично и мучительно.

очнись.

кем ты будешь, когда в зрительном зале будет лишь твоё прошлое? лишь твоё отражение. неприкрытое. истинное.

размышлять, планировать – мало. скудно!

надо быть.

собой.

искать себя не в себе и не в других.

а в очевидной гармонии мира.

неподвластной субъективным склокам.

снег тает там, где есть тепло…

Сказка
«Ветер и Одуванчик»

Жил-был Ветер. Ему было ни много, ни мало лет. Он же всегда считал, что молод, потому как был непостоянен в решениях, словно дитя, да порезвиться тоже любил…

Наступила весна. Очередная весна. Он носился из подворотни в подворотню по ночам, напоминая людям, что лето ещё не пришло и не стоит открывать настежь двери и окна… Днём же он отсыпался, предоставляя работу своим более пожилым и умиротворённым коллегам. Но как-то раз, возвращаясь домой, дабы предаться беззаботному сну, он пролетал мимо поляны посреди огромного городского парка. И увидел то, что не замечал никогда ранее… Одуванчик. Жёлтый, как его матушка Солнце, он улыбался этому миру, и Ветру в том числе. И вот наш озорник-Ветер решил пощекотать маленькие, меленькие лепестки этого радостного цветка. Одуванчик стал улыбаться пуще прежнего, а его смех от щекотки разносился теплом повсюду. Ветер тоже почувствовал это тепло. И не смог не остаться, решив поближе познакомиться с этим прелестным чудом…

Шли дни. Ветер каждое утро после работы и каждый вечер до работы навещал своего друга Одуванчика. Они вместе дарили людям теплоту, но каждый по-своему. Им нравилось проводить минуты рядом. Но у Одуванчика была тайна, о которой он боялся рассказать своему другу, а потому лишний раз отдавал Ветру больше тепла, чем следовало. Мать нередко ругала его за это. Солнце вообще считала себя опытным генератором теплоты и не могла допустить излишней субъективности в отношениях с Ветром. А тот абсолютно не обращал внимания на нелюбовь Солнца. Он попросту охранял Одуванчик от назойливых жучков, сдувая их с лепестков друга; он приносил ему влаги, чтобы он не высох под палящей силой матушки. Ветер и сам не заметил, как привязался к этому жёлтому чуду природы…

Но настал тот миг, когда Одуванчик не мог боле молчать. И тогда он признался Ветру, что его жизнь не может быть вечной… Что когда он получит достаточно теплоты от Солнца и Вселенной, он улетит в небо… рассыпаясь на мелкие частицы, чтобы на Земле вновь появились одуванчики следующей весной… И это необратимо. Сначала Ветер решил, что его друг шутит. Ведь сам Ветер был бессмертен… Он просто рос, развивал свою мощь, но был всегда, сколько помнит его Природа. Потому понять Одуванчика было сложно. Но пришлось. И тогда Ветер стал с ещё большей тщательностью оберегать своего друга, надеясь продлить минуты жизни того… Но он и не знал, что именно своей заботой и любовью всё больше приближал тот злосчастный миг… Ведь Ветер теперь забросил и свою работу, сказав коллегам, что болен и ему нужно отдохнуть. Да, он и не врал вовсе. Он правда был болен своей одержимостью сохранить друга…

В один из прекрасных майских дней, пропитанных пылью большого города и радугой после грозы, Ветру пришлось отлучиться от своего друга, пока тот спал. Вернувшись, он обнаружил, что Одуванчик стал белёсым, почти прозрачным… Это означало неминуемое приближение расставания. Одуванчик же не грустил и говорил Ветру лишь одно: «Я улечу в небо! Я узнаю, что такое летать! Ведь ни одни цветы не умеют, как мы, дети Солнца, парить в вышине! И тогда я почувствую то, что чувствуешь ты всю свою вечную жизнь! Это ведь так прекрасно!!!» А Ветру оставалось только считать секунды и минуты…

В этот же день родители решили сводить свою доченьку в парк. Она слишком долго проболела, и им хотелось, чтобы она снова начала улыбаться. Как раньше.

Поиграв с ребятами, разодрав до крови коленки, Девочка совсем опечалилась. И тогда отец вспомнил, что в парке есть поляна и, должно быть, сейчас там полным-полно одуванчиков. Оставив доченьку жене, он отправился на поляну. Действительно, почти вся она была усыпана этими цветами, и при малом порыве ветров, вверх уносились части пушистых белоснежных шляпок. Опасаясь нарушить покой всех одуванчиков, он сорвал крайний, божественно искрящийся светом и теплотой Одуванчик. И, собираясь сделать доченьке сюрприз, отвел руки с цветком за спину…

Заметив это и зная, что повлиять на решение людей он не может, Ветер сделал свой выбор. В последний раз он видел своего Одуванчика таким. Теперь ему предстояло самое страшное… Ветер, с умилением улыбнулся другу и… дунул, что есть мочи!.. Он освободил Одуванчик от расправы людьми, жаждущими увидеть полёт его друга…

Всё лето, осень и зиму Ветер не мог работать. Он истратил последние силы в тот миг… В тот миг, когда его друга не стало…

И лишь в следующую весну он понял, что одуванчики тоже бессмертны, увидев вновь цветущую поляну в городском парке… И Солнце нежно дарило своё тепло в эту весну, когда Ветер лишь наблюдал за этим волшебством вечности незасыхающих жёлтых цветов… И вспоминал своего друга, что искренне хотел быть бессмертным, как Ветер, летать, как Ветер… Только теперь Ветру было всё равно. Он лишь знал, что без Одуванчика его бессмертие бессмысленно.

Статья «Конформист как жертва социализации»

НА ПРИМЕРЕ АНАЛИЗА ПОВЕСТИ «ТИХАЯ ЛЕНА» Г. СТАЙН

ВЕСТНИК НАУЧНОГО СТУДЕНЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА СГУ ИМ. Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО

Под социализацией мы подразумеваем процесс развития человека во взаимодействии с окружающим его миром (Мудрик А. В. Социализация человека: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М., 2006).

В сущности процесса социализации существует внутреннее противоречие между степенью приспособленности человека к обществу и степенью его же обособления от общества. Тогда любого человека мы можем рассматривать не только как субъект и объект социализации, но и как её жертву, в той или иной степени. Например, конформиста – человека, полностью приспособившегося к обществу и не способного в определенной мере противостоять ему.

…Так и Лена Майнц, привезенная из Германии своей тетушкой в Бриджпойнт, Америку, не смогла противостоять мнению других людей, а точнее так и не смогла взять на себя ответственность за собственную судьбу, неслучайно и название повести «Тихая Лена». Итак, как же именно сложилась её судьба и почему мы считаем эту девушку жертвой?

Следует оговориться, что из текста повести мы не знаем, когда именно происходят события, но смеем предположить, что это начало 20 века.

Что мы можем сказать о детстве Лены? О ее взаимоотношениях в родном доме, о том, как к ней относились в семье, как ее воспитывали родители? А знаем мы лишь только, что семья Лены была большой, как пишет Г. Стайн: «восемь человек детей, и пять из них, из восьмерых, были девочки. <…> Лена была вторая по счету девочка в этой большой семье. <…> Лена была в семье не самая-самая. Она всегда была вроде как в полудреме и не здесь. Работница она была хорошая и безотказная, но даже и доброй работой разбудить ее не было никакой возможности». И вот, когда девушке исполнилось 17 лет, к ним приехала погостить ее тетя, миссис Хейдон, которая со всей присущей ей заботливостью и добротой, желанием как лучше, придумала забрать Лену к себе в Бриджпойнт, дать ей «шанс»: «Лена могла бы сперва пойти куда-нибудь в прислуги и научиться по хозяйству, а погодя, когда войдет в возраст, миссис Хейдон нашла бы ей хорошего мужа. И потом, Лена была такая тихая и скромная, что никогда не станет делать на свой лад. И потом еще, миссис Хейдон при всей своей суровости была мудрая, и она чувствовала, что в Лене что-то есть». А что же сама Лена? Хотела ли она перемен в свои-то 17 лет? «Лена хотела уехать с миссис Хейдон. Лене в Германии не очень нравилось. И дело было не в тяжелой работе, а в грубости. В здешних людях не было обхождения, и мужчины, развеселясь, делались буйные и тогда принимались лапать ее и отпускать грубые шуточки. Они были славные люди, но все это было как-то неприятно и нерадостно. По правде говоря, Лена и сама не очень понимала, что ей в Германии не нравится. И не очень понимала, почему она все время как в полудреме и не здесь. Она не знала, будет ли там, в Бриджпойнте, как-то иначе»… А что же родители? О них конкретно нет ли слова, только лишь пометка, как бы на полях, что «все хотели, чтоб поехала Лена», ведь тетя могла увезти любую из пяти девочек.

Так перед нами вырисовывается картина событий: Лена, не совсем знающая жизнь, не мечтающая, но и не приземленная, вечно в той самой «полудреме», тихая и терпеливая, совсем молоденькая, отправляется совсем в чужую страну – да что там! – на другой континент, в Америку, со своей тетей миссис Хейдон, которая решила дать ей «шанс»…

Тетя приезжала не одна, а со своими дочерьми, которые «только-только стали барышни, так что выдать племянницу, Лену, замуж – была поэтому для миссис Хейдон главная забота». И как же они отнеслись к Лене? Для начала скажем, что вся затея-поездка в Германию сразу не вызвала у них особого интереса. Более того, они считали себя выше всей этой немецкой родни, никого не могли терпеть и поражались, как вообще мать может общаться с этими людьми! А уж как они не хотели, чтобы миссис Хейдон вообще связывалась с этой родней! Стоит ли удивляться, что им «было как против шерсти, что мама взяла с собой Лену. Им не хотелось, чтоб у них была двоюродная сестра, которая ничем не лучше ниггера»… Но смелости сказать все матери они не имели, так что им только и оставалось, что ненавидеть Лену. По-тихому.

«Лене в пути было очень плохо. Она думала: всё, еще и не доедут, а она умрет. Ей было так плохо, что даже не было сил жалеть, что поехала. Есть она не могла, стонать не могла, а только была вся белая и напуганная до смерти и думала, вот-вот она умрет. Она ни совладать с собой не могла, ни сама за собой ухаживать. Просто лежала, где положили, бледная и напуганная, и слабая, и больная, и уверенная, что вот-вот она умрет».

Такое состояние героини еще повториться. Но об этом позже. Сейчас же стоит сказать, что это, на наш взгляд, самое важное место во всей повести. Именно здесь обнажается душа Лены: как эта девушка вообще относилась к себе, своей жизни, как она боролась за себя и свою жизнь. Никак. Ее характеристика «тихая» происходит именно от этого. Она была тихой, кроткой, потому лишь, что боялась всего и сразу. Но главное – боялась заглянуть в себя. У этой девушки, как мы видим в повести, ни разу не было моментов саморефлексии. Она ни разу не обратилась к себе, не задумалась, чего она хочет, а чего – нет. И именно на этом играли все окружающие ее в дальнейшем люди. На том, что она не имела собственного мнения. Кроме лишь того мнения, видимо, что ей не полагается это самое собственное мнение. Выросшая в большой – немаловажно, немецкой! – семье, в ней не было и доли сомнения правильно ли то, что говорят другие. Да и зачем? Как мы знаем, она всегда была как бы не здесь, как бы в полудреме. А когда ты в полудреме, то не понимаешь, реально ли происходящее, тогда тебе и не хочется думать, размышлять, ведь вдруг это настоящее окажется нереальным…

Так и что же было дальше, после корабля? А дальше было вот что: Лена стала работать прислугой, как этого и хотела тетя: «Место Лене попалось очень хорошее. Там была хозяйка, приятная и не слишком строгая, и детишки, и Лена им всем была по душе. Там была еще кухарка, которая часто бранила Лену, но терпеливая немка Лена не слишком от этого страдала, к тому же добрая женщина, хоть она была и нудная, бранила Лену, в общем, для ее же пользы». Когда же Лена выходила гулять в парк с младшенькой, то виделась с другими девушками, собиравшимися в парке гулять с детьми. Они были не прочь подшутить над Леной, из-за чего у нее от этого внутри «свербело, но не сильно». По выходным воскресеньям Лена ездила к тете. Она не совсем понимала, зачем ей ездить, но раз уж было так надо, то она ездила. Не задумываясь… У тети никто ее не любил. Младшая сестра и мистер Хейдон считали Лену глупой, избалованный матерью врунишка брат «вел себя с ней безобразно». Только миссис Хейдон проявляла интерес к судьбе Лены. Она также звала ее на вечеринки, где знакомила с разными «немецкими мамашами» и «говорила, какая Лена расчудесная». И в течение четырех лет, как Лена жила в Америке, миссис Хейдон все-таки нашла ей подходящую партию – портного, американского немца, работающего у своего отца Германа Кредера, «человека мягкого и робкого десятка», во всем слушающего отца с матерью. Но… Вопреки тому, что миссис Хейден и родители Германа договорились обо всем и назначили свадьбу, сам Герман не горел желанием жениться, пусть и выполнял обычно волю отца и матери. И… он сбежал накануне свадьбы к своей сестре в Нью-Йорк. Конечно, отец все равно его нашел и уговорил жениться, но каково было нашей тихой Лене, когда она поняла, что подвела тетю, что ее, Лену, «бросил жених», что «для девушки позорное пятно и для любой порядочной семьи, и тут уже ничего не поделаешь»… Ей пришлось выслушать всю тираду-обвинение от тети, хотя она была привыкшая к тому, чтобы ее критиковали. А точнее она просто была в полудреме, так что не очень-то и воспринимала происходящее. Она просто знала сейчас, что ее бросили и что это нехорошо… Лену утишали и те девушки из парка, которые любили шутить над ней и которые, пользуясь добротой и безотказностью Лены, брали у нее часто взаймы и не отдавали… Но Лена была всегда как бы не здесь, так что она этого попросту не замечала. Она не замечала и того, что не очень-то понимала, нужно ли ей замуж. Она снова, да, снова не понимала, хочет ли совершать серьезную перемену в своей жизни. Она просто повиновалась воле тети, плыла по течению, отдала ответственность за судьбу в чужие руки…

Лена вышла замуж. Общаться с девушками из парка она перестала, тетя считала свой долг перед ней выполненным, так что тоже очень редко появлялась. Они с Германом стали жить у его родителей. Теперь ее бранила и критиковала миссис Кредер, что поначалу было Лене ново и она становилась «напуганной и прибитой». Но после одного важного для молодой семьи события, рождения ребенка, Лене было уже «все равно»…

«Бедная Лена не чувствовала никакой радости от того, что у нее будет маленький. Она была напугана так же, как тогда, на пароходе. Чуть где заболит, и она уже пугалась. Она была напуганная, и вялая, и как примороженная, и ей казалось, что вот-вот она умрет. У Лены не было столько сил, чтобы терпеть и быть сильной, когда все так плохо, она только и могла, что сидеть, вся такая напуганная, и вялая, и примороженная, и ей казалось, что вот-вот она умрет. <…> Она какая была, пока ждала ребенка, такая и осталась. Слонялась туда-сюда, и одевалась как попало, и была как в воду опущенная, и делала все, да и вообще жила будто совсем ничего не чувствует. По дому она все делала как полагается, ее по-другому то и не научили, но сама была как неживая. <…> Она теперь только и держалась, что на домашней работе, и ходила вечно растрепанная, и замызганная, и снулая, и как неживая. И, по Лене, такая жизнь была ничуть не лучше, чем вообще с тех пор, как вышла замуж».

При этом нельзя сказать, что Лена жаловалась на судьбу. Нет. Она молча тянула свою лямку, не желая ничего менять. А главное – свой взгляд на себя и мир. Ей это было незачем. Ей ответственность за себя была непривычна, чужда…

«Добрая немка-кухарка, которая вечно бранилась, не оставила Лену и старалась, как родная мать. Только исправить хоть что-нибудь было теперь очень трудно. Лена была теперь как глухая, кто бы ей чего ни говорил.

Доброй немке-кухарке иногда удавалось залучить Лену к себе в гости. Лена приходила с ребенком, сидела на кухне и смотрела, как добрая немка стряпает, и даже иногда ее слушала, совсем как раньше, но только очень недолго, а добрая немецкая женщина ругала ее, что ходит по городу не разбери-поймешь в чем одета, а все ее несчастья, между прочим, кончились, и сидит как прибитая, и спасибо не скажет. Иногда Лена как будто ненадолго просыпалась, и на лице у нее проступала прежняя тихая, терпеливая и необидчивая мягкость, но чаще кухарка ругала ее, а Лена будто почти ничего и не слышала. Лене нравилось, если миссис Олдрич, добрая хозяйка, ласково с ней поговорит, и тогда Лена будто возвращалась обратно, и у нее было такое же чувство, как тогда, когда она жила здесь в прислугах. Но чаще всего Лена просто жила себе, как спала, и была вся такая неряшливая, и как в воду опущенная, и как неживая»

Потом у Лены родилось еще двое детей. Герман был счастлив от осознания себя отцом и, в общем-то, не особо был озабочен Леной, ее состоянием…

«Детишки вышли очень славные, все трое, что родились у Лены, и Герман заботился о них как только мог. До жены Герману, в общем-то, никогда особо дела не было. Единственное, до чего ему всегда было дело, это дети. Герман с ними возился, что твоя нянька. Когда он брал их на руки, то делался очень ласковый и нежный. Он научился очень ловко с ними управляться. Он проводил с ними все время, когда не работал. А вскоре даже и работать стал у себя в доме, чтобы они всегда были с ним вместе, в одной комнате.