Текст книги "АРАДО. Роман"

АРАДО
Роман
Елизавета Михалева

Оформление обложки Елизавета Михалева

© Елизавета Михалева, 2019

ISBN 978-5-4493-6525-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Точка

Петербург.

Поздняя осень.

Сыро, холодно, неуютно.

Низкий свинцовый небосвод третий месяц подряд нависал над тоскующим по солнцу городом.

Настроение у неба было скверным. Погрустить над Невой оно всегда любило, но в этот раз несчастное небо переживало какое-то невыносимое, не утихающее горе. Оно то надрывно рыдало, то тихо плакало, то, просветлев ненадолго, спускало на землю промозглую морось. И без того обреченный дышать влагой болот Петербург мрачный и промокший захлебывался от избытка вылитой на него воды.

Небесная хандра окрасила в серый цвет и нашу жизнь. Город затопило унынием, и только золотые купола соборов, возвышаясь над хмурой панорамой, подменяли собою солнце.

Погода в моей душе была такой же серой. И виновато в этом было не только небо. Я чувствовала, что в первой главе моей жизни поставлена точка. Эта точка тревожила неизвестностью и предчувствием скорых перемен.

Если оглянуться назад, судьба моя выглядела слишком благополучной, словно невидимый хранитель берег меня от любой, пусть даже самой малой неприятности. Теперь я ощущала себя покинутой. Вертикаль жизни резко наклонилась, равновесие было безвозвратно потеряно.

Будто повинуясь чьему-то приказу, я, сама не ведая зачем, беспощадно рвала нити, связывающие меня с прошлым. И начала я с того, что оставила учебу, вдребезги разбив мамину мечту. Мама хотела, чтобы я стала художницей, а я хотела, чтобы было так, как хочет она. Только поступив в художественное училище, я попала в чуждый мне мир – мир тех, для кого искусство – страсть, наваждение, болезнь, мир тех, для кого нет ничего важнее гениального мазка на холсте. Я такой не была, и меня преследовало чувство, будто я занимаю чужое место, будто живу не своей судьбой.

Я старалась приспособиться. Получалось плохо.

Вскоре появилось увлечение, которое как якорь удержало меня в училище еще несколько лет. Им стала библиотека.

Любви к чтению я раньше не испытывала. Даже напротив, садилась за книгу только по необходимости. Но как-то придя в училищную библиотеку за учебниками, из праздного любопытства я заглянула в картотеку. Картотека представляла собой встроенный в стену читального зала шкаф со множеством ящичков из светлого дерева. Я выбрала наугад один и потянула его вперед. Длинный узкий ящик заполняли картонные карточки, исписанные аккуратным почерком. В этом почерке было столько трепетной любви, что мне захотелось постичь и разделить ее.

«Здесь все подчинено строгому порядку. Следуя ему, стоит начать с первой карточки и ничего не пропуская, перебираясь из ящичка в ящичек, дойти до последней», – рассудила я, разглядывая буквенные указатели.

Так я стала завсегдатаем библиотеки. Чтение забрало меня целиком, увлекло в мир чужих открытий, размышлений и фантазий, стало сладким лекарством от терзавшей мне душу неприкаянности.

Прошло несколько лет, и вот я протягиваю библиотекарю книгу в потертой темно-синей обложке. В картотеке она значилась последней. Источник моей увлеченности иссяк.

Я вернулась в класс, подошла к своему мольберту. С планшета старое сморщенное лицо натурщицы смотрело на меня сощуренными подслеповатыми глазками. Неторопливо я обошла мастерскую, рассматривая рисунки других студентов: с разных ракурсов все та же голова старушки.

«Сейчас эта пожилая дама придет и сядет под софиты. Загорятся яркие лампы, добавив ей еще лет десять, и следующие четыре часа я буду переносить ее глубокие морщины на девственно белый лист бумаги», – подумала я.

Во мне все противилось. Терпеть не было сил.

– Больше не могу! Не хочу! – пробормотала я.

Нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы принять решение, которое не давалось мне несколько лет. Я с шумом выдохнула, схватила сумку и выскочила из мастерской так стремительно, чтоб никто не успел остановить. Дальше ноги несли меня сами. Прочь, прочь от этого места. Больше я сюда не вернусь.

Мне предстояло убедить родителей, что учеба закончена. Они выслушали мои доводы и не стали ни уговаривать, ни заставлять. Мама была расстроена, хотя старалась это скрыть. А отец… отец, не теряя надежды на то, что со временем я образумлюсь, в тайне от меня договорился с руководством училища об оформлении академического отпуска на год, проложив мне тем самым надежный путь к отступлению.

На этом все не закончилось. Почему-то мне, во что бы то ни стало, захотелось покинуть родительский дом. Зачем? Я и сама не знала.

В конце ноября я переехала в маленькую квартирку на окраине города. Это была квартира друга отца. Папа и здесь позаботился.

Тесный коридорчик, крохотная кухонька и одна комната, которая, несмотря на свои небольшие размеры, умудрялась вмещать большой овальный стол, со всех сторон окруженный громоздкими стульями, широкую софу, старомодный трехстворчатый шкаф с зеркальными дверцами и невысокий комод с допотопным телевизором.

Несколько недель я провела в новом пристанище одна, находясь в оцепенении от перемен, произошедших слишком стремительно. Будто осознав в середине пути, что поезд везет меня не туда, я сошла на первой же станции. И вот я стою на пустынном перроне. Двери прошлого захлопнулись. За ними осталось все, что было в моей жизни. А настоящее обернулось глухим вакуумом.

Пустота пронизывала насквозь. Одиночество гулким эхом звенело в пространстве. И когда я с головой увязла в отчаянье, кривая судьбы изогнулась, вновь сменив свое направление.

Запел телефон. Я взяла трубку, не сомневаясь в том, что это родители. Лишь они звонили мне в последнее время.

– Да! – как можно бодрее ответила я, стараясь не дать им повода найти причину для беспокойства.

– Привет, Ева! Нехорошо забывать друзей!

– Сабина! – удивилась я, узнав голос школьной подруги. Мы не виделись с той осени, когда я поступила в училище. – Извини. Я была очень занята. Это, конечно, не оправдание…

– Конечно, не оправдание, – согласилась Сабина. – Ну, да ладно. Рассказывай, как ты?

– Я… Я… Нормально. Хотя, как сказать… Я бросила учебу, переехала от родителей и вот уже две недели живу одна. Вот такие новости!

– Да, дела! «Подвиг», за «подвигом»! Ну, ты даешь! – чуть не поперхнулась в трубку Сабина. – И как тебе это удалось?

– Удалось просто, – призналась я. – А вот теперь не знаю, что с этим делать?

– Да уж… – протянула подруга и, выдержав паузу, добавила: – Не терпится тебя увидеть. Хочу посмотреть, как ты устроилась на новом месте.

– Приезжай! – обрадовалась я.

– Приеду прямо сейчас! – заявила подруга.

Я продиктовала ей свой адрес.

– Жди. Скоро буду, – сказала Сабина, и связь оборвалась.

Немного покружив по квартире, я не нашла лучшего места для ожидания, чем софа. Устроившись на мягких подушках, сначала я пыталась скоротать время за чтением. Но зудящее возбуждение от предвкушения встречи с подругой не давало мне сосредоточиться. Мысли убегали от сливавшихся в черные узоры букв к размышлениям о Сабине.

В школе ее недолюбливали, хотя видимых причин для этого не было. А мне Сабина нравилась. С ней было легко и хорошо. А главное, нашему общению не мешали те невидимые барьеры, которые я почти физически ощущала, общаясь с другими сверстниками.

Вспомнилась ее семья: бабушка, мама и старшая сестра Тамара. Одни женщины, внешне очень похожие друг на друга: высокие, худощавые, с жесткими смоляными волосами и темными глазами. От них веяло несчастьем и обреченностью, а во взгляде каждой читалась горькая драма минувших дней. Но также я ощущала их единение и силу, и меня тянуло к ним невидимым магнитом. Плавный поток воспоминаний прервал крик звонка в прихожей. Громкий и неожиданный он напугал меня.

«Неужели Сабина так быстро добралась?» – удивилась я и, подскочив с места, бросилась в коридор.

Заскрипели замки, дверь распахнулась… но на пороге вместо подруги стояла другая девушка. Незнакомка напоминала воздушного эльфа. Не отрываясь, она смотрела на меня с таким восхищением, что я невольно смутилась.

– Привет! Меня зовут Натали. Я – твоя соседка, – обнимая меня глазами, сказала девушка.

Я, кивнула, растерянно ожидая, что будет дальше.

– Ты здесь недавно живешь? Я тебя раньше не видела? – спросила Натали, все так же не отрывая от меня глаз.

– Да, я переехала … – только начала говорить я, как с лязгающим грохотом открылись двери лифта, заставив нас обеих обернуться на шум.

На лестничную площадку вышла Сабина. Быстро скользнув по мне, угольки ее глаз остановились на Натали, словно уперлись в преграду, и застыли. Натали дерзко смотрела в ответ. Казалось, они знакомы, и знакомство это весьма враждебно.

– Сабина, как ты быстро приехала! – воскликнула я. Меня переполняла радость и вдаваться в неприятные странности мне не хотелось.

– Я была здесь неподалеку, – ответила девушка с плохо скрываемым раздражением.

– Я хотела попросить соль, – сказала Натали, не поворачивая ко мне головы. – Но, похоже, не вовремя…

– Нет, что ты! Сейчас принесу! Сабина, заходи! – сказала я и спешно удалилась на кухню.

Вернувшись через пару минут, я обнаружила Натали и Сабину на прежних местах. Они стояли с отрешенными лицами, будто бы заснули с открытыми глазами. Натали «проснулась» первой, ловко выхватила у меня банку с солью, скривила губы в подобие благодарной улыбки и пропала за соседней дверью. Я в замешательстве смотрела на обивку только что захлопнувшейся двери, не понимая, что произошло. Перевела взгляд на Сабину. Мы не виделись с ней несколько лет. За это время она очень похорошела: длинные черные локоны, смуглая гладкая кожа, четко очерченные губы цвета спелой вишни и темные глаза… глаза, яростно испепеляющие дверь моей соседки.

– Сабина, – позвала я.

Девушка обернулась, и взгляд ее тут же заволокло нежностью. Она обняла меня и поцеловала в щеку.

– Как я рада тебя видеть, потеряшка! Разве можно так поступать с подругами! – сказала Сабина, заталкивая меня в квартиру.

Мне хотелось узнать, чем был вызван этот внезапный приступ ярости, который я только что наблюдала. Только Сабина не дала мне такой возможности. Она утащила меня на софу и говорила, говорила, говорила… Ее голос звучал певуче и ровно, как колыбельная, усыпляя мое любопытство, а кошачьи глаза зачаровывали томным, полным влажной страсти взглядом. Подчиняясь ей, я погрузилась в тягучий транс.

Подруга безудержно говорила, быстро меняя темы. Время от времени она полушепотом восхищалась моей красотой, гладила мои волосы, руки и плечи. Из дальних закоулков моего сознания робко выглядывало смущение – уж больно Сабина была откровенна. Но она ловко справлялась с ним, убаюкивая его волшебной песнью своего голоса, и мой затуманенный рассудок безвольно сдавался. Я не заметила, как заснула.

Глава вторая. Арадо

Когда я очнулась, комнату уже захватил полумрак – за окном почернело и только маленький ночничок, откидывая тусклый свет, боролся с темнотой.

Мы на софе. Сабина сидела, опершись спиной на мягкие пуфы. Я лежала рядом. Подруга играла моими волосами, нежно разбирая их на пряди.

– Проснулась? – промурлыкала она.

– Извини.

– За что?

– Ты у меня в гостях, а я заснула.

– Ангел мой, ты даже не представляешь, как прекрасна, когда спишь! Этим можно любоваться вечно.

– Ты любовалась мною? – спросила я.

Сабина кивнула. Но ее глаза и не думали мной только любоваться. Они безудержно пожирали меня. Вишневые губы зашептали какие-то слова, смысла которых я не могла уловить и лишь слушала волнительный шелест ее голоса. Рука Сабины потянула лямочку с моего плеча и, смущая стыдливую кожу, проникла под одежду.

«Что происходит? Я ждала приезда подруги, которую знаю с детства. А она ворвалась в мою жизнь так, словно изнемогая долго-долго ждала приглашения, сожгла взглядом случайно попавшуюся ей на пути соседку и как океанская волна накрыла меня неистовой страстью, такой внезапной и такой противоестественной. А я? Почему не сопротивляюсь? Почему принимаю?»

Сабина склонилась надо мной и, прикрыв глаза, провела вздрагивающими губами по моей шее. Скользнувший по артерии поцелуй взбудоражил кровь, и та за мгновение разнесла по всему телу призыв к противостоянию. Я вырвалась одним резким движением.

Мой бунт привел Сабину в бешенство. Оно блеснуло в ее глазах короткой вспышкой, но я успела ужаснуться.

Подруга совладала с собой и вернула взгляду нежность.

– Все! Хватит! – остановила я потянувшуюся ко мне руку.

Сабина обиженно хмыкнула и отвернулась.

Несколько минут мы молчали, не глядя друг на друга. Но вот она снова придвинулась и повторила попытку.

– Сабина, что ты делаешь?! – отстраняясь, спросила я.

– Ева, не кипятись. Разве тебе не нравится? – сказала она.

– Нет! Не нравится!

Я резко поднялась с софы.

Тревога жгучим ядом потекла по венам. Я чувствовала смятение и страх, давление которых с каждой секундой возрастало. Сердце колотилось, как оголтелое. И вдруг его чем-то сжало. Схватившись за грудь, я скорчилась от боли и упала на пол.

Сабина бестелесной тенью слетела с софы, нагнулась и крепко обхватила мою голову руками.

– Что со мной?! – прохрипела я.

В глазах почернело, а издали донесся странный звук, напоминавший не то завывание, не то грудное рыдание. Звук, быстро приближаясь, с каждой секундой становился громче. По коже побежали потоки ледяного воздуха, волосы разметало по лицу и плечам. Ослепленная, я испуганно вдыхала холод и напряженно прислушивалась, чувствуя, как на меня надвигается что-то ужасное. Я инстинктивно выставила руки вперед и прикрыла ими лицо.

Мои самые худшие ожидания уже через несколько минут стали явью. Оглушающий свистом ураган налетел на меня, закрутил, завертел, словно перышко, и потащил куда-то. Бессмысленно болтая руками и ногами, я летела, оставляя за собой след истошного крика.

Меня кидало из стороны в сторону, переворачивало вниз головой, а я была совершенно бессильна противостоять разбушевавшейся стихии. Ко всему, мое и без того незавидное положение усугублялась внезапной слепотой. Хотя, наверное, если бы я могла тогда видеть, все равно бы закрыла глаза от страха.

Ураган стих так же неожиданно, как и появился. На мгновение почувствовав невесомость, я камнем полетела вниз. Один кошмар сменился другим.

«Сейчас умру!» – думала я. – «Смерть… Смерть… Смерть… Нет… Нет! Я не готова! Я не хочу!»

Все мое существо было против смерти, не могло смириться и принять ее как данность, которая неизбежно произойдет, возможно, уже в следующую секунду. И я напряженно ждала, когда мое тело ударится о землю. Ждала очень долго, а падение продолжалось. И, несмотря на большую скорость, со временем оно начало казаться монотонным. Я даже перестала бояться – перегорела. Страх сменился нетерпением. Мне уже хотелось, чтобы скорее наступил конец, поскольку нет ничего хуже ожидания смерти. Смерть мне тогда казалась неизбежной.

«Куда же можно так долго падать?» – думала я, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь застилавшую взор чернь. Но чернота толстой кожей обтянула глаза.

Я так долго ждала приземления, что наступил момент, когда я забыла, чего жду, углубилась в раздумья и каким-то чудесным образом пропустила момент столкновения с землей. И вот я больше не лечу. Я лежу. Боли не чувствую. Пробую пошевелить пальцами, приподнять руки. Вяло, но двигаюсь. Чьи-то теплые ладони легли мне на веки и, быстро соскользнув с них, вернули зрение.

Щурясь от яркого режущего света и быстро моргая, я всматривалась в склонившуюся надо мной фигуру. Оказалось, это отец. Он выглядел необычно: его обнаженный торс был невероятно мускулист, а лицо изменилось так, будто над ним потрудился пластический хирург, лишив его возраста и придав чертам точеное совершенство. Но самым поразительным было ослепляющее свечение, которое излучала его золотистая кожа. Я восхищенно глядела на сидящего передо мной прекрасного бога и все же нисколько не сомневалась в том, что это отец.

«Это сон. Точно сон. Невероятная буря, бесконечное падение, такое странное приземление… И у меня ни ушибов, ни ссадин. Да, такое случается только в сновидениях», – размышляла я, между тем разглядывая отца. – «И во снах так бывает, что люди выглядят иначе, чем в жизни, но ты точно знаешь, кто есть кто».

Отец смотрел на меня с таким любованием, с которым только родители смотрят на своих детей. Этот взгляд погружал в состояние успокоенности и даже какого-то сладкого блаженства.

– Папа! – позвала я.

Мой голос, распадаясь на звуки, разнесся в пространстве многоголосым эхом. Отец улыбнулся, и его глаза заискрились еще сильнее.

– Я скучал по тебе, Ева, – сказал он, заботливо прибирая упавшую мне на лоб прядь волос.

– Папа, со мной произошло что-то ужасное.

– Не бойся. Здесь тебе ничто не угрожает, – ответил отец.

– Где мы?

– Дома.

Непонимающим взглядом я обвела пространство вокруг – все застилала густая молочная дымка, и снова посмотрела на отца. Его светлый взор был спокоен.

Как по волшебству, окружающая нас пелена начала рассеиваться, открывая скрывавшийся за ее покровом бескрайний благоухающий луг. Я почувствовала сильный аромат трав, который показался хорошо знакомым, будто с этим запахом была связана большая часть моей жизни.

– Что со мной? – спросила я.

– Ты задаешь не тот вопрос, Ева. Только познав себя, ты сможешь понять, что с тобой.

– Тогда кто я?

– Арадо.

Я не ощутила новизны услышанного слова. Мой слух воспринял его так же естественно, как если бы отец ответил не «арадо», а «человек». Разница была только в том, что значение слова «человек» я понимала, а слова «арадо» нет. Хотя у меня и было чувства, что я его знаю, только забыла.

– Арадо? – почти бесшумно прошептала я, напрягая лоб и пытаясь извлечь из памяти затерявшуюся информацию.

Точно забытый код, потерянный смысл слова «арадо» был где-то рядом, спокойно лежал на одной из полочек моей памяти, но не находился. Отец долго смотрел на меня и молчал. Он точно ждал, что я вспомню сама. Но на меня его взгляд действовал гипнотически. Мысли таяли под ним, как снег на солнцепеке, и растекались по сознанию большими прозрачными лужами.

Я мотнула головой. Шоколадные пряди беспорядочно разметались по плечам и лицу.

– Лучезарный ангел, – наконец, произнес отец, снова убирая волосы с моего лба.

– Ангел? Я – ангел? – изумленно переспросила я и опять встретила невозмутимо спокойный взгляд отца. – Я – ангел, – вдруг утвердительно произнесла я, точно находясь под гипнозом.

И как только я это сделала, тот странный факт, что я – ангел, перестал казаться нелепицей, а стал восприниматься, как что-то очевидное и само собой разумеющееся.

Отец довольно кивнул:

– Ничего. Это пройдет. Знай, твой стражник всегда рядом. Я верю в тебя и даю свое благословение.

– Ты не дал мне благословения раньше? – догадалась я.

– Прости! Возможно, ты откроешь новые силы арадо, – отец умолк, только я чувствовала, что он не договорил. Мой выжидающий взгляд заставил его продолжить. – А, возможно, сгинешь в бездне. Исход нам неведом, – тихо добавил он, устремляя взор сквозь пространство.

– О чем ты?

– Скоро ты сама все вспомнишь.

– А вдруг не вспомню? Папа, что я должна сделать? Помоги мне! Я ничего о себе не знаю!

– Дай яблоку созреть. Всему свой час, Ева.

Руки отца легли на мои глаза. Веки послушно закрылись.

Я очнулась от пролившегося на лицо яркого солнечного света. Рядом со мной на софе лежала Сабина.

– Доброе утро, Ева! – сказала она, заметив, что я открыла глаза.

Взглянув на нее, я поразилась переменам в ее внешности. Даже голос Сабины звучал сегодня по-иному. Эта милая, кроткая девушка, точно не имела ничего общего с той дикой Сабиной, которая вчера весь вечер терзала меня своей страстью и при первом же сопротивлении нагнала на меня ветряную бурю. Та была хищницей, а эта – обычная девчонка.

Я пыталась найти хоть маленький намек на ее причастность к минувшим событиям, но моя утренняя подруга вела себя так, будто она никогда и не пыталась меня соблазнить. Спрашивать ее об урагане было все равно что признаться в собственном сумасшествии.

Реальность расслоилась, спуталась с грезами, и уже не возможно было различить, какие события произошли на самом деле, а какие всего лишь сновидение.

– Доброе, – ответила я.

– Что-то ты не весела. Не выспалась? – спросила Сабина.

– Я видела странный сон… и мне немного не по себе. Даже, кажется, что это и не сон был вовсе, – сказала я.

– Так часто бывает. Не бери в голову. Мало ли что может привидеться! – небрежно махнула рукой Сабина, даже не спросив о том, что же мне приснилось.

– Да, конечно, – согласилась я.

Сабина бросила взгляд на часы

– Мне пора, – сказала она.

Ее сборы больше походили на бегство. Одеваясь на ходу, она стремительно направилась к выходу.

Не желая так неожиданно расставаться с теплым пледом, я обернулась им и пошла следом за Сабиной в прихожую.

– До скорого, Ева! – протараторила на прощанье Сабина.

– До свидания, Сабина, – я сказала уже не подруге, а захлопнувшейся перед моим лицом двери.

Я была рада, что она ушла. Мне хотелось побыть одной и спокойно обдумать все произошедшее, пока в памяти не затерялись детали.

Одевшись, я спустилась на первый этаж и, толкнув тяжелую дверь руками, вырвалась наружу. Холодный влажный воздух ударил в лицо, освежая и возвращая цвет коже.

Дальше я отправилась в парк, который замер в задумчивом безмолвии прямо через дорогу. В отличие от ухоженных и людных парков центральных районов города, этот выглядел почти как дикий лес.

День был пасмурный, но красивый. Бесцветный небосвод лениво растекался над заснеженным парком, заражая его приятной сонливостью. Под ногами не истоптанное белое покрывало. Снег сырой, и каждый шаг оставлял на нем четкий след. Я неторопливо углублялась в парковые дебри. Вокруг никого. Только лохматая рыжая собака на мгновение мелькнула среди черных стволов деревьев и тут же пропала из виду. Но чтобы наверняка закрепить свое уединение, мне хотелось уйти как можно дальше вглубь леса.

Когда я ступила на тропинку, вдоль которой столпились раскидистые ели, с неба посыпали пушистые белые хлопья. В полном безветрии они медленно парили в воздухе, будто стараясь оттянуть момент приземления. От этого густого и сонного снегопада сразу стало светло, уютно и спокойно.

Я пошла медленнее.

«Пожалуй, можно приступать. Так, так… С чего начать? … Лучше все по порядку. Да, по порядку, иначе запутаюсь».

В голове замелькали сцены одна за другой: «Вот я разговариваю с Сабиной по телефону. Жду ее. Натали приходит за солью. Тут же появляется Сабина. Дальше неподдающаяся объяснению сцена между Сабиной и Натали. Потом мы с Сабиной на софе. Она соблазняет меня. Я начинаю сопротивляться. Боль, помутнение. Затем я вижу странный сон: меня куда-то несет ветер, бесконечно долгое падение, встреча с отцом, он говорит мне, что я ангел. СТОП! А когда я заснула, если это сон?»

Согревая дыханием озябшие пальцы, я снова и снова прокручивала в голове кадр за кадром, стараясь воссоздать все детали.

«Мы разговариваем с Сабиной, боль, резко чернеет в глазах, ураган, падение, отец».

И так сто раз подряд. Кадра, где я засыпаю, нет.

«Значит, разговор с отцом мне не привиделся! Я арадо? Лучезарный ангел? Какой-то бред! Может сон начался раньше? Может, когда Натали пришла за солью – это уже часть сна? И похотливая Сабина мне приснилась?»

Я бы с радостью приняла эту версию, но существовала одна очевидная загвоздка – мне не удавалось вспомнить того момента, когда пришла «настоящая» Сабина. Чтобы проснуться с ней утром, мы непременно должны были как-то встретиться.

«Нужно поговорить с отцом», – вконец запутавшись, решила я. – «Может тогда ситуация прояснится?»