Текст книги "Пять дорог"

Все-таки правы были создатели Стонхэрмского Университета – магов нужно сразу учить защищаться. Как там у них говорят – сначала нужно выжить? В Порукской Магической Академии первые годы обучения уделяли изучению теории. Прекрасно, конечно. Вон она как преуспела. Да и большинство действительно эффективных заклинаний придумали их выпускники. Только какое это имеет значение, если, похоже, выжить ей как раз не удастся? Ведь всё, что она умеет, – это лишь самые простые заклинания. Этого может хватить отбиться от пьяных в темном переулке или от незадачливого грабителя. Но как противостоять опытным наемникам, которые озаботились соответствующими амулетами? Более того, эти артефакты, скорее всего, рассчитаны на сражение с полноценным боевым магом, не такой недоучкой, как она. Что теперь толку от ее знаний? Пентаграммы хороши для защиты крепости или ловушек для нечисти, никак не против воинов… И ведь теперь развиться и не получится. Кто ее там будет обучать? И зачем?

«Вот же ж дура. Нужно было молчать о пентаграмме. Молчать! Доучиться и самой на ней зарабатывать… Какая же дура…» – Эти мысли снова и снова проносились в голове, каждый раз ввергая девушку в бездонный омут самобичевания.

«Еще и эти… охранники, мать их гоблинша…» Опытные циничные вояки, готовые ко всему и лишенные какого-либо пиетета перед женщиной или волшебниками. На Марион никто никогда не поднимал руку. Она даже представить не могла, что такое произойдет с ней. Это все было из мира каких-то других людей, чужих несчастий, которые возмущают, но не трогают. И теперь… за ней везде таскается эта троица. Только и ждет… Пока рядом был отец и его люди, они молчали. На корабле их тоже окружают матросы и пассажиры. А вот что будет, когда они сойдут на берег? Хорошо, по городу пойдут у всех на глазах, но потом будет дорога до поместья Кейрон-деса. Несколько дней пути… Не отыграются ли они за все произошедшее? Если их хозяин действительно такой, как о нем говорят, то ее ожидают отношение только как к прислуге, еженедельные изнасилования и, возможно, тумаки за неуважение.

Как же так она попала-то?.. Все же было так хорошо… Впереди была жизнь в достатке и с интересной работой. От нее хватило бы денег девочкам на учебу или на хоть какое-нибудь приданое. А там… рано или поздно… Да что она, сама не девушка? Да, она тоже мечтала, что однажды в ее жизни появится заботливый и сильный мужчина, готовый защищать и способный это сделать. У них будет маленький уютный дом и пара детишек. И он обязательно будет понимать ее увлечение магической наукой. Зачем, ну зачем она для него берегла себя? Девчонки-сокурсницы гуляли направо и налево, не пропуская ни одного красавчика, будь то эльф, орк или человек. Чего она ждала?

Кейрон-деса? Пятидесятитрехлетнего вояку с язвой и перепадами в настроении? С одним официальным – взрослым – наследником и тремя непризнанными бастардами? Посылающего за невестой наемников типа Дестина с разрешением применять силу, если попытается сбежать?

Боги, почему же она не поступила в какую-то другую Академию? Почему не промолчала?.. И что же ей теперь делать?

Пока приходило в голову только одно – отравить. Но чем? Как? И что потом? Вряд ли ее выпустят с острова. Кому охота терять человека, в одиночку способного наладить защиту и при этом не способного защититься самому? Однако смерть хозяина ей не простят… Действительно, придумать какую-нибудь хитроумную магическую ловушку… Сколько лет на это уйдет? Что станет с ней за эти годы? Да и смертельные проклятья они пока не изучали…

Что же делать… что же делать?.. Мысли бежали по кругу, цепляясь друг за друга и не давая выбраться из этой петли, а та затягивалась все сильнее. Да так, что от сдерживаемых слов и задавленных эмоций становилось трудно дышать, а тело начало дрожать в какой-то тихой, мерзкой истерике, выматывающей душу и лишающей сил.

Марион невидяще скользила взглядом по горизонту, не замечая игривости волн, множества оттенков синего что сверху, что снизу, облаков, возвышающихся в небе белоснежными бастионами. Но даже сквозь эту стену отчаяния пробились плещущиеся близ корабля дельфины. Они то взлетали над волнами, то кувыркались, то перекидывали друг другу рыбу, то… махали пассажирам?

В какой-то момент девушка поняла, что звери не настоящие, а всего лишь искусно наведенная иллюзия. Марион начала озираться и, пусть не сразу, но обнаружила сидящего на рее шкодливого молодого эльфа. Увидев, что его заметили, ушастый незнакомец улыбнулся девушке совсем уж залихватски. Дельфины по его велению сделали тройное сальто, станцевали на хвостах и скрылись под водой, сопровождаемые восторженными воплями пассажиров.

Эльф же, чуть склонив голову набок, рассматривал свою попутчицу и теперь уже совсем иначе – тепло и искренне – улыбался. Немного сочувствующе и совсем капельку грустно. Он слышал разговор с Дестин-елу, поняла Марион. Оттого и устроил это представление. Чтобы поднять ей настроение. Стало горько и приятно одновременно. Мужчины не часто баловали девушку своим вниманием – слишком умная, слишком гордая, слишком в себе, однако и она привлекала их. Но все же… в этом ощущалось что-то оскорбительное. Вот чего-чего, а только жалости ей и не хватало. Да еще со стороны такого красавчика.

В то же время какая-то частица ее вопила, что именно этого ей и хочется – чтобы пожалели, погладили по голове, решили ее проблемы. Увы, Марион в своей жизни отлично знала, что мужчины могут принести в жизнь только беды, никак не спасение. Может, поэтому и хранила невинность в окружении, где девушки легко с ней расставались. Просто не доверяла.

Вот и сейчас она отвернулась от эльфа, решив, что лучше никак не реагировать на его выходку. Отвлек от грустных мыслей – и хорошо. Большего и не надо.

– Хотите пирог? – вдруг раздалось сзади.

– Простите? – не поверила своим ушам Марион.

– Пирожок, – Калли достал из сумки означенный продукт в белой салфетке, который захватил с собой не иначе как по велению самих звезд. Раскрыл ткань и, немного красуясь, повел пальцами, подогревая угощение. – Моя подруга пекла. Правда, несколько дней назад, но они у нее долго не черствеют. А ведь она обычный человек, не эльф. Деревенские рецепты такие, знаете ли, очень интересные. Не то, что всякая невразумительная выпечка в городе. Человеческом, разумеется.

– Разумеется… – сбитая с толку подобной совершенно ерундовой речью, девушка взяла протянутый пирожок и, уже держа в руке, удивленно на него посмотрела. – У Светлого эльфа возлюбленная – обычная деревенская человечка?

Калли только усмехнулся.

– А что, и такое бывает, – покивал он. – Но моя подруга – это действительно просто подруга. Мы в одной группе в Стонхэрмском Магическом состоим. А вы откуда?

– Порукская Магическая Академия, – глаза девушки полыхнули огнем. Не это ли ответ на ее вопросы к мирозданию? Конечно, за пару дней он колдовать ее не научит, но может, покажет что-то дельное? Она даже готова ему секрет пентаграммы отдать.

– О! Как интересно! – совершенно искренне восхитился эльф, спрыгнул с реи и склонился в легком поклоне. – Эк'каллизиэнел из Светлого Леса Лайомеехел, – представился он. – Но обычно меня зовут Калли.

– Марион, – девушка запнулась. – Марион Туэрин.

– Рад познакомиться, Марион Туэрин, – с легкой бесшабашинкой улыбнулся этот странный эльф. – Расскажите мне про Порукскую Академию. Это где-то у моря?

Разумеется, Калли прекрасно знал, что это учебное заведение находится на юге Срединных земель. Слышал и про методы обучения там, и про мощную теоретическую базу, которую они закладывают. Многие эльфийские роды отправляли туда отпрысков, склонных к аналитическому подходу в изучении магии. Считалось очень престижно, куда больше подходило молодым добропорядочным эльфам, чем эта кузница бандитов и разбойников – Стонхэрмский… Да, все это он прекрасно помнил, хотя с интересом расспрашивал новую знакомую. Ему просто хотелось, чтобы она отвлеклась от своих горестей.

Перестала смотреть с такой тоской за борт.

Поэтому он задавал вопросы, охотно отвечал на встречные, легонько улыбался и пытался сообразить, как выпытать у Марион, что же с ней произошло. С другой девушкой он, может быть, и спросил бы в лоб. Но госпожа Туэрин явно принадлежала к той породе людей, которые не рассказывают про свои беды случайным попутчикам. Оставалось только вести обычную в общем-то беседу, надеясь, что на нужные темы та выйдет сама.

Охраняющие Марион воины хмуро смотрели на их общение. Младший – Бойрыч – даже двинулся было разобраться с наглым эльфом, однако старший – Нагайно – его остановил.

– Не лезь. Не дай ему выставить себя героем, – пояснил он в ответ на вопросительный взгляд. – Молодой эльф. Опыта с девками, похоже, не имеет. Он не знает, как соблазнить ее иначе, чем выказав себя защитником. А таковым он может стать, только если ты полезешь. Так же они сейчас пообщаются и разойдутся.

– А если она попросит его помочь? – спросил средний – Зоулюс.

– Не попросит, – покачал головой Нагайно. – Не та натура.

– А чо мы какого-то ушастого боимся? – возмутился Бойрыч.

Старший покачал головой.

– А ты что, не видишь, что у него на груди знак Стонхэрмского Университета? Поясняю для особо разбирающихся в географии – это значит, что он маг. Пусть и ученик.

– И чо? Девка наша тоже магичка типа. Но даже против тараканов не страшна.

– Стонхэрм – это тебе не Порук. Там сначала учат огненные шары в морду отправлять, а потом объясняют, как эта жуть получилась.

– Чо, правда?

– А ты думал? Видишь, как эльфеныш на нас глазами сверкает. Думает, что подойдем. Тут он и покрасуется.

– А мы не подойдем?

– Пока нет. Но если вдруг придется, ты, Зоулюс, заходи сзади. Так, чтобы между ушами его и приложить.

– А чо, сейчас нельзя? – никак не мог угомониться Бойрыч.

– А матросы и прочая публика, думаешь, будут сидеть и орехи щелкать, пока мы нападаем на мирного пассажира?

– Да он так трахнет ее, пока ты будешь на этих ушлепков оглядываться!

– Не трахнет. В каюту нашу подопечную мы проводим. Тут мы в своем праве. И у дверей придется постоять. Впрочем, так и так пришлось бы. Не нравится мне ее настрой.

– А если он к ней полезет?

– Поднимаешь шум, бьешь в морду, ножом под ребра. Главное, не давай ему на расстоянии атаковать.

– Пойду я, наверное, – вздохнула Марион. – Хочу отдохнуть немного… и не хочу лишний раз злить… этих, – она глазами указала на сопровождение.

– Я могу как-то помочь? – Калли напряженно вглядывался в лицо девушки.

Та только вздохнула. Как же ей хотелось выложить ему всю свою историю, пожаловаться на судьбу-злодейку и попросить о спасении. Как же хотелось… Однако что этот очаровательный эльфик может сделать? На глазах у всех напасть на ее охранников? Светлые, конечно, искусны в фехтовании, но трое – это перебор. Да и магией тут особо не поможешь, корабль все-таки. Закон, опять же, будет на стороне конвоя. Да и… не верила Марион в безвозмездную помощь. Милые симпатяжки редко бывают способны на поступки. На словах – да, а в деле… Сейчас он, конечно, ожидает, что она благородно откажется от его помощи. И всё – приличия соблюдены. Можно дальше флиртовать. Все эти тонкие-звонкие красавчики не про нее. Время игр прошло. Ей нужны только поступки.

– Ты и так помог, – тем не менее продолжила она по всем известному сценарию.

Эльф несколько удивленно воззрился на нее. Потом наклонил чуть набок голову и, помолчав, ответил:

– Тогда хорошо тебе отдохнуть.

«Даже настаивать не стал», – мысленно возмутилась Марион и с гордо поднятой головой отправилась в каюту.

– Ну, что я говорил? – возгордился Ногайно, глядя, как подопечная одна шагает к себе в комнату. – Не полез в драку ушастый.

Бойрыч уставился на командира и, поскрипев мозгами, выдал вопрос:

– И чо, он вот так просто отвалит?

– Не, ну не сразу. Еще пару раз подкатит с разговорами. На большее-то у него кишка тонка.

Младший вздохнул. Одно расстройство от этих эльфов, даже в морду не дашь.

Калли огорченно смотрел вслед девушке. Нет, Марион ничего этакого о себе не рассказывала, но по оговоркам, по паузам, по изредка вылетающим фразам эльф нарисовал себе картину. Равнодушный отец, любимые сестрички, увлечение магической наукой. И какое-то огромное сожаление, что-то, перечеркнувшее все планы на жизнь. Воистину прав был дядя, когда говорил, что то, о чем молчат, кричит громче всего.

Догадаться не сложно, что могло полностью изменить подобную судьбу. И похоже, что замужество с каким-то неизвестным мало радует Марион. Калли знал, что человеческие дворянки часто вступают в договорной брак. Причем, зачастую действительно ни разу не увидев того, с кем придется делить жизнь и постель. Но обычно родители все же хоть немного заботятся о счастье своих детей. Неужели здесь не так? Или все дело в том, что девушка уже вкусила воздух свободы, царящий в любом магическом учебном заведении? Подобный университет давал поистине уникальную возможность после его окончания ни от кого больше не зависеть. Разве что отработать на страну, если того требовал контракт. Мелочь, на самом деле, за право самому решать свою судьбу. Обеспечивать себя и неплохо жить потом. Немногие по своей воле отказывались от таких даров. И Марион точно не собиралась. Значит, брак оказался выгоден ее родным. И второй стороне. Потому что дворяне не любят магичек в роли супружниц. Запулит такая в лоб огненным шаром, не посмотрит на титул и «Правила примерных жен». Покорности в них мало. Уважение приходится заслуживать, а не нарабатывать небезызвестными фразами: «как я сказал, так и будет», «молчи, женщина. Твое дело – кухня», «я мужик, я лучше знаю». Однако в старых девах чародейки тоже редко задерживались. Наверное, потому что большинству мужчин, слава звездам, интересней вот с такими – непокорными, образованными, знающими себе цену.

Что же у Марион было такого, что не остановило жениха? Магические способности? Тогда нужно было бы еще подождать. В Порукской Академии дар начинают разрабатывать на последних курсах. Приданое? Не похоже. Может, какие-то земли, рудник? Впрочем, какая разница? Важно лишь то, что девушка не хотела замуж, но не могла отказаться.

И что делать с этим знанием? Калли не знал. Влезешь, не понимая, что к чему, – и ей же хуже станет. Обвинят в убийстве или в сговоре с целью убийства. Или жених за потерю бойцов отлупит. Или без защиты в дороге ее ждет куда худшая судьба. Как узнать? Почему-то спросить не удавалось. Только он решался, как Марион, будто читая его мысли, смотрела с какой-то особой строгостью, и слова застревали в горле. Что же делать…

– Да-а, зад что надо, – протянул рядом кто-то. Калли дернулся и возмущенно уставился на Мирека, который сидел там же, где он сам недавно, когда подслушивал разговор Марион с охранниками. Запоздало юноша сообразил, что его долгий провожающий взгляд можно было растолковать и таким вот образом. Впрочем, нет, настолько низко его взор не опускался!

– Вот не надо! – Калли взял себя в руки. Как этому нахалу удается так быстро выводить его из себя? Эльф сбавил тон: – Не надо, правда. Марион… не из тех девушек, о которых можно говорить в таком тоне.

– А разве девушки делятся на какие-нибудь категории? – хмыкнул со своего насеста Мирек.

– Разумеется, – кивнул Светлый. – Минимум на приличных и на тех, о ком говорят так, как ты только что.

– И как одних отличить от других? – деланно заинтересовался паренек.

Калли понял, что его хотят втянуть в бессмысленно-бестолковую беседу, на которые новый знакомец был мастер. Очень уж умело подменял смыслы и играл на том, что большинство людей редко задаются трудом объяснять себе те или иные понятия. Что, впрочем, никак не отменяло истинности их суждений. Мирек же умел всё перевернуть с ног на голову просто потому, что нравилось смотреть, как люди выкручиваются.

Поэтому эльф только отмахнулся от нахаленка.

– А ты чего такой смелый? Полночи у меня ныл под дверью, что боишься наказания за безбилетный проезд. А сейчас среди белого дня вылез.

– А я теперь не безбилетник. Капитан таки поймал меня. И заставил отрабатывать билет на камбузе!!! Тебе должно быть стыдно! Заставил ребенка работать!

– Труд облагораживает, – парировал Калли.

Паренек фыркнул, высоко задрав нос. Смотрелось очень смешно.

– А с девкой ты облажаешься. Не даст она тебе.

Светлый вздохнул.

– Мирек, я – эльф, у меня нет сложностей с благосклонностью девушек. Меня куда больше волнует, как ей помочь.

– Думаешь, надо? Она всеми возможными способами, кроме прямого запрета, дала тебе понять, что в твоей помощи не нуждается. Неужели не понял?

Калли задумался. Что-то в словах Мирека определенно было.

* * *

Дэй не знала, сколько проспала. Может, много, а может, и нет. Позавтракала скудно. Еду и воду придется экономить. Долго смотрела на завал, в очередной раз поражаясь бесполезности своей работы. Но вздохнула и взялась за первый камень.

– Девка, ну ты серьезно?

Гаргулья резко повернулась. Она не слышала ничьих шагов, что в такой тишине казалось практически невозможным. Нежить? Нечисть? Вампир?

Он оказался похож на сгорбленного мужичка, поросшего густой коричневой шерстью. Дэй мгновенно вспомнила рассказ Ти Корна про скрабника, или шубина, как его еще называют: «Его обычно описывают как маленькое мохнатое существо или невысокого старика в шубе. Наверное, отсюда и название. Иногда даже с копытами или с яркими горящими глазами. В гномьих записях я с его описанием не встречался. То ли умалчивают, то ли они как-то делят территорию. Я вообще только в людской литературе с его упоминанием сталкивался. Байки разные, в основном. Очень похоже на лешего. То он заблудившегося выводит, то наоборот, светом или звуками подманивает и уводит куда-то вглубь, откуда человек уже не возвращается. Пишут, что шубин любит шутить: пугает людей, внезапно разразившись во тьме смехом, или хватает за ногу. Вроде как он доброжелателен к честным труженикам, беднякам, а жесток и мстителен по отношению к людям алчным и наглым. Но это, может быть, ради морали написали. Также есть несколько рассказов о том, что он предупреждает о скорых обвалах, рудничном газе. Кого-то вроде бы даже из-под камней доставал. Но кого-то, вроде как, и защекотал. До смерти».

Помнится, Дэй тогда подумала, что он – кто-то вроде лешего или домового, но для подземелий. Оставила ему подношение, проявила уважение, так сказать. А он вместо этого пугать их вздумал. Или не он?

Сейчас вопрос скрабника возмутил ее до глубины души. Девушка уперла одну руку в бок, всем своими видом демонстрируя свои чувства.

– А что ты предлагаешь, а? – не побоялась ответить гаргулья. – Оставить его там? И вообще, мог бы и предупредить!

«Старый хрыч» в конце не прозвучало, но отчетливо ощущалось.

Шубин аж подскочил от такого.

– Я предупреждал!!!

– Да неужели?!

– Да я вам целое представление устроил!!! – Для наглядности нечисть замахал руками, будто пытался изобразить произошедшее.

Тут Дэй вспомнила странные звуки – пощелкивание, перестукивание, шорохи, шепоты – и, самое страшное, лишнюю тень на стене. Маленькую, сгорбленную… Жуть да и только.

– Так это был ты!

– Именно! – выпятил грудь скрабник и топнул ногой. – А вы, придурки, так ничего и не поняли!

На это гаргулье крыть было нечем. Действительно, придурки, действительно, не поняли. Шубин без усилий распознал на ее лице эти мысли, досаду и страх за спутников. И даже как-то смягчился, хоть первоначально этого в его планах не было.

– Они… выжили? – после некоторого молчания Дэй выдохнула главный вопрос.

Нечисть мялся. Сперва он хотел задорого продать ответ, но, глянув в лицо этой девушки, внезапно понял, что не поступит так. Но помучить, наказать за непочтительность хотелось. Скрабник оглядел заставленный камнями коридор, пусть не сильно, но разобранный лаз в завале, и вздохнул. В конце концов ей и так досталось. К тому же шубина терзали смутные подозрения, что с этой упертой девицы станется достать его везде. Даже несмотря на то, что там, где он ходит, ей не пройти. Однако он точно знал – есть такие существа, которым закон не закон. Даже физические, даже магические. И парадокс – но мир будто идет им навстречу. «Вот же… гоблин», – сдаваясь, подумал нечисть.

– Насчет старшего не знаю, – пробурчал он. – Эта тварь вне моего… в общем, не вижу я его.

Скрабник хотел сказать, что вампиры, достигая какого-то определенного уровня развития, становятся будто невидимы для него, как живые, так и мертвые, а порой и не-мертвые, но не нашел достаточно слов.

– А младший? – подалась вперед Дэй. Признаться, судьба Ло интересовала ее куда больше. Шубин вновь испытал отчаянное желание поизмываться над незваной гостьей. Однако знал – нельзя менять принятые решения. Особенно в отношении подобных персонажей. Непременно боком выйдет.

– Жив. Но ты его не откопаешь.

– То есть… он… где-то… под завалом?

Шубин еле заметно наклонил голову, и гаргулья не скрываясь застонала, живо представив переломанное, истекающее кровью тело, придавленное бесконечным весом всех этих камней… Она буквально усилием воли заставила себя не думать об этом, иначе просто сойдет с ума.

– Долго до него?

– Вот дура девка! – возмутился нечисть. – Сказал же – не откопаешь!

– Почему? – удивилась Дэй.

Ее собеседник вновь нахмурился. Слишком много ответов он уже дал. Это просто не лезло ни в какие ворота!

– Почему-почему! Далеко! Не успеешь! И вообще, ты ж там с какой-то целью перлась вперед! Вот и прись дальше! – закричал он, вскакивая с камня, на котором сидел до этого. – Забудь о нем!

Дэй тоже рванулась вверх.

– Подожди! Умоляю тебя! Милый, хороший! Умоляю! Скажи, что с ним?! Почему не успею?! Прошу тебя!

– Другая его откопает! Вперед тебя! А ты – не лезь! Полезешь – всё погубишь! Погубишь! Иди куда шла! Куда шла иди! – сорвался он на визг. – Без тебя спасут! Погубишь всё! Иди куда шла!

Гаргулья опешила от такого напора.

– Точно спасут? – только вставила она, не зная, что своим вопросом просто вгоняет нечисть в ярость. Не в правилах этих существ просто так отвечать на них. Да выбора нет. И этот факт входил в полное противоречие с натурой, самой сутью скрабника, доводя его до исступления.

– Да!!! – заорал-завизжал он, переходя на ультразвук, посинел, побледнел, начал терять форму, а потом пропал с отчетливым «чпок» и запахом чего-то горелого. Дэй оторопело смотрела на место, где нечисть только что сидел, и никак не могла прийти в себя.

«Что это вообще было?»

Нет, она прекрасно понимала, с каким существом только что разговаривала. Но раньше с подобными ему созданиями общалась всегда Ива. Знахарка не раз предупреждала, насколько нужно быть осторожными. Даже, кажется, что-то говорила про вопросы. Что за все ответы нечисть берет плату. Как-то так. Тут же она задала море вопросов, а плату с нее не спросили. То подношение не могло ею считаться. Скрабник и так его отработал – честно предупредил об опасности. Это они, придурки, не поняли. Но тем не менее никаких условий за свои сведения шубин не потребовал. Странно… Может, что-то его вынудило к этому? Или кто-то? Но кто? Ти Корн? Нет, вряд ли. Тогда он иначе бы про него говорил. А что или кто тогда?

Неужели скрабник знает про пять камней? Подруга говорила, что нечисть вечно откуда-то все знает. Но не до такой же степени!

«Ладно, потом у Ивы спрошу», – решила не отвлекаться на неважное Дэй. Предстояло решить – пытаться откопать Ло дальше или поверить шубину, что его и так спасут. Но кто?

Идей на этот счет у гаргульи не было, но та же знахарка говорила, что нечисти не врут. Могут не договорить, слукавить, своеобразно подать правду, но на прямую ложь не идут. «Мне порой кажется, – вспомнила Дэй давний разговор в их с Ивой домике. Разглагольствовал Златко, лежа поперек кресла, болтая ногами, задумчиво уставившись в потолок, – что ложь – это вообще чисто людское изобретение. Посмотрите на нечеловеческие расы. Они же и правда не лгут. Те же эльфы, гномы или тролли – задурят голову, уйдут от ответа, промолчат, но чтобы вот так глаза в глаза сказать то, что не соответствует истине… я такого не встречал».

«А я встречал, – хмыкнул Грым. – Те же гоблины вообще не понятно, что буробят».

«Отличное сравнение», – хохотнул Бэррин.

Калли молчал, явно вспоминал какие-то хроники. «Это надолго, – подумала тогда Дэй. – Пока всё не проанализирует, ответа не дождешься. И еще полдня будет думать, как бы поделикатней ответить».

«И орки», – продолжать гнуть свое тролль.

«Еще лучше», – смеялся в ответ Синекрылый.

«Столетняя война между родами Миерхельмеэхэль и Лейгоусихойль, – вдруг отмер Калли, – началась из-за того, что Сайвейзер Лейгоусихойль сказал Лоймалиэлю Миерхельмеэхэлю, что его сестра, прекрасная и дивноголосая Ноймайриэль согласилась на брак с ним, чему Лоймалиэль противился уже сто восемь лет. Но она не говорила таких слов».

После этой исторической справки в комнате повисла тишина. Все оказались придавлены полученным грузом знаний. Эльф вновь погрузился в себя и вдруг так же резко оттуда вынырнул.

«Но это не точно», – добавил он.

«Ушастый, твою мать!» – завопил тогда Грым. Кажется, остальные его поддержали.

Воспоминание заставило губы Дэй дрогнуть в намеке на улыбку. Она вдруг обнаружила, что вся перепачкана пылью с головы до ног. Стерла ее с щеки, еще больше размазав, и продолжила размышлять. Более всего ее смущало собственное желание идти дальше, которое она принимала за трусость. Ее гаргулья ненавидела больше всего. Особенно в себе. Девушка никак не могла понять, чего больше будет в решении уйти – веры в честность нежити, разумных рассуждений или этой самой трусости.

Дэй села и оперлась затылком о камень стены. Ее никто не осудит, если она уйдет. Но именно ей жить дальше с подобным решением. Что если оно убьет Ло? «Что сказал бы Златко?» Мысли против воли вернулись к друзьям. Гаргулья невесело хохотнула. Она хотела стать лидером? Вот так и понимаешь себя. Если она остается среди людей, во главе ей не встать. Если вернется к сородичам… тут возможны варианты. Но уже сейчас ясно, что, принимая решение, она всегда будет думать: «А что сделал бы Златко?» Девушка вздохнула. Похоже, нет в ней этой нотки истинного главы, той особой черты, которая заставляет других идти следом… Ну и ладно. Хорошо, что это выявилось сейчас, а не когда-нибудь потом. Нет ничего хуже неправильно выбранного пути.

Но это все философия, что сейчас-то делать?

«Как насчет того, что тебе нужно спасать мир?» – прорезался вредный внутренний голос, в котором почему-то отчетливо слышались ворчливые интонации Грыма, когда на него находило задумчиво-миролюбивое настроение.

«Я не верю в спасение мира, ради которого требуется оставлять на погибель друзей», – не задумываясь, ответила воображаемому собеседнику Дэй.

«Ишь какая. А вот представь, спасешь ты его, но из-за этого не успеешь, и твари из-за Гор прорвутся и вырежут всех, кого ты любишь. Да и тот же Ло не останется в стороне, ринется в бой и, разумеется, погибнет. Как Иве и было предсказано: все ученики Стонхэрмского Университета будут убиты. Ты только отсрочишь его смерть и погубишь всех остальных».

«Может быть. Если бы мы убегали, а он остался бы задержать преследователей, я, вероятно, пошла бы на это. Но не так. Когда он, возможно, лежит под всей этой грудой камней в темноте, тишине, истекающий кровью и без надежды на спасение».

«Вампиры – живучие твари».

«Именно поэтому».

«Но скрабник сказал, что его спасут».

«Но кто?»

«Может, Ти Корн?»

«Выжил ли тот Ти Корн?.. – вздохнула гаргулья. – Не мог ли нечисть соврать, чтобы я шла вперед?»

«Кто знает? У вампиров поднялись твари с вырезанным сердцем. Может, и нечисть стала лгать».

Дэй застонала.

Что же делать? Что ж, гоблин побери, делать?

* * *

Успокоительная настойка потребовалась всем. Даже самой Иве. Ее трясло так, что зубы стучали. Что она наделала?! Обрекла девять человек, вместе с собой, на такое ужасное послесмертие! Не говоря уже о том, что им, похоже, всем придется умереть из-за ее глупости! Боги, боги, боги!

Хотелось выть и биться в истерике. Дрожали колени, руки, губы.

Видя это, Грым нахально улегся рядом, притянул девушку к себе и долго гладил по голове и спине тяжелой, теплой лапой, воскрешая в памяти что-то родом из детства и заставляя успокаиваться. Ива наконец немного расслабилась, обняла друга, насколько хватило рук, и забылась дурным, тревожным, выматывающим сном.

Грым же долго лежал с открытыми глазами и размышлял. Он знал, что, если захочет, сможет бесшумно подняться и уйти так тихо, что никто даже не пошевелится. Имелась у него и пара идей, как обмануть фуурсов. Кроме того, молодой маг не был уверен, что нашествие из-за Гор будет так же опасно для троллей, как для всех остальных. Он даже вполне допускал, что родное племя в любом случае усвистает в какие-нибудь совсем уж дальние дали и выйдет только, когда победитель определится, и постарается к нему приспособиться. Что мешает ему самому поступить так же?

Юноша только невесело улыбнулся. Смешно думать, что он в самом деле сможет поступить подобным образом. Смешно. Не только потому, что этот мир нравился ему в том виде, в котором существовал сейчас, а сам тролль имел на него множество планов. Не из-за гуманизма и опасения не приспособиться. Еще по четырем причинам. Одна из них нервно посапывала у него на плече, пытаясь его отлежать. «Утром ей скажу, что таки отлежала». А еще три где-то шлялись. «Ушастый, зараза, опять себе все самое лучшее отхватил. Пусть только попробует не привезти фруктов каких-нибудь поэкзотичней, поросенок этакий. А девкам – сладостей».

Правда заключалась в том, что Грым нашел свое место в жизни. Он будет боевым магом, и рядом с ним будут его друзья. Если для этого нужно, чтобы мир стоял на месте, то так уж быть, он его спасет. Осталась самая малость – выжить во всей этой передряге. Не ошиблась ли Ива? Может, действительно нужно было уносить ноги, когда была такая возможность? Сам бы он лучше ушел. К гоблину такое странное гостеприимство, но по эту сторону заградительной черты отличались и существа, и ситуации. Кто знает, может, этот бред про сказки верен. В конце концов, Стонхэрм очень хочет жить, и он отправил сюда именно Иву. Не зря же. Но тревожно, тревожно.

Жуткое место. Не дело, что именно Ивушке пришлось сюда идти. Это работа для мужчин. Такие девочки, как она, должны сидеть дома и варить зелья. Печь пирожки и читать умные книжки. Но нет, каждый раз во что-то вляпывается! Но этот поход уже за гранью разумного. Хуже места просто не сыскать. И ведь дальше будет только хуже. Грым тихо вздохнул, глянул на светлую макушку подруги и постарался отогнать страх. В отличие от Дэй, тролль знал, что это вполне естественно – боятся. Инстинкт самосохранения лучше не отключать. Даже если они по собственной воле оказались в самом опасном месте этого мира. Умирать Грым не то чтобы страшился – не хотел. Но что действительно пугало его до дрожи – не защитить Иву. Девушка доверяла ему полностью. Неосознанно отступала за него при опасности, хваталась за руку, пугаясь, причем не за ладонь, а за локоть или предплечье. Это так умиляло… И так же заботилась – тролль заметил, что если готовила и раздавала знахарка, то ему доставались лучшие куски. Ну, может быть, еще и потому, что он по праву считался самым первым поклонником ее кулинарного таланта. Готов был есть всё, даже результат откровенно неудачных экспериментов. Грым усмехнулся. Чему тут удивляться: в их компашке более-менее пристойно готовили только травница и эльф. Но еда ушастого всегда разочаровывала объемом и излишней изощренностью.