Текст книги "Милость Баст"

Глава 11

Утром Межеслав отвел Настю в школу, попросил никуда не выходить из здания, сказав, что в обед за ней зайдет. Настя успела удивиться просьбе, потом вспомнила рассказ кошек и поняла – молодой старейшина не хотел рисковать. Другие старейшины тоже могли вести свою игру.

Она тихо просидела в углу класса, слушая “женские” предметы, потом Слав вывел ее на обед, а потом девушка до вечера сидела в библиотеке, изучая свод законов. Шкода и Октавия сменялись возле нее, принося новости.

Оказывается, у Слава была делянка на окраине деревни и запас бревен для строительства. Кошки невнятно пробормотали что-то про хитрых котов, всегда имеющих запасную лежку. В общем, Слав позвал свою родню и семью Байрида и объявил им, что нужно построить домик для “знахарки”, которая помогает детям сохранить разум.

Поначалу оборотни удивились – зачем котенку покидать логово приемных родителей, но Слав скупо напомнил, что дети, застрявшие в обороте, совсем дикие, а у него самого котенок растет. Безопаснее будет выстроить специальный домик на окраине, а потом хорошо бы устроить трактир. Сейчас-то приезжих принимают в доме старейшин или кто-то к себе домой зовет, но если приезжающих станет больше, и жить они будут подолгу, разумнее иметь для чужаков отдельный дом.

С этим все согласились, и теперь на участке Слава кипела небольшая стройка.

Чтобы не мучиться с проектом, решили строить обычный деревенский дом из трех частей – одна часть для Насти, вторая для животного, а третья для пришедшего в себя подростка, которому еще надо понаблюдать за оборотом.

Для безопасности три части расположили углом, закрыв их все четвертым квадратом – крытым двором. Собственно, примерно так тут строили все дома, что позволяло хранить припасы прямо в крытом дворе, не особенно тратя материалы на строительство сараев.

Дед Байрида предложил тут же построить и амбар с ледником для мяса – одичавших котов надо будет кормить, не самой же хрупкой девице охотиться? Лучше уж охотники от каждой туши по кусочку отрезать будут – и знахарке на прокорм, и котятам, если привезут. Слав идею одобрил и сказал, что надо тогда уж и баньку ставить сразу – все равно детей потом мыть надо.

В общем, стройка кипела, но Насте про нее не говорили. Вечером Слав зашел за ней в библиотеку и повел домой. Вот тогда Настя и спросила его про амулет и поездки.

Старейшина одобрительно ей улыбнулся:

– Ты быстро осваиваешься. Да, по приказу короля в каждой деревне размером больше трех домов должен быть амулет связи со столицей, школа или учитель, больница или целитель, а в более крупных поселениях и телепорт. Все это работает на кристаллах, которые мы называем “очи Баст”.

– Очи Баст?

– Зеленые камушки, которые в изобилии встречаются в Рудных горах, – ответил Слав. – Очень давно рудокопы заметили, что, если распилить камушек пополам и постучать по одному – второй начнет вибрировать. Потом научились подбирать камни, выкладывать ими рамки и передавать сообщения. Через несколько лет стали отправлять письма, пакеты. Сама понимаешь, даже примитивная связь очень улучшила жизнь отдаленных провинций. Лет через триста король распорядился оборудовать пунктами королевской связи все города, и со временем все ее оценили. Для нас телепорт хороший способ продавать шерсть и мясо, не тратя недели на поездки на ярмарку или в столицу.

– А люди через телепорт могут проходить? – сразу спросила Настя.

– Не всегда, – честно ответил Слав. – Для этого нужен специальный, не грузовой телепорт. У него более дорогая и тяжелая рама, которая компенсирует разницу температур, например. Шерсти или мясу все равно, сколько в комнате градусов, а для нежных товаров используют телепорты для живых объектов.

– А здесь какой телепорт? – прямо спросила Настя.

– У нас торговый. За дорогими и хрупкими товарами мы ездим в село покрупнее. Оттуда есть телепорт, которым можно добраться в ближайший город, а оттуда через два-три телепорта в столицу. Ты хочешь уехать?

– Нет, – мотнула головой Настя.

Она не зря просидела еще один день за сводом законов. Да, женщины здесь во многом были равны в правах с мужчинами, а вот дети… Да, опеку можно передать. При этом ее можно забрать насильно. Если королевский инспектор выяснит, что за детьми плохо смотрят, по закону опека переходит королевской семье! А там не добренькая тетя-королева, а такой же суровый мужчина-инспектор будет решать, куда сунуть бесхозного сироту и будет ли от него польза государству.

Вот об этом она Славу и напомнила. Чтобы он скорее оформил бумаги и был готов к тому, что шустрые коты из столицы пожелают захапать такую редкость, как Настя, себе.

Конечно, при желании старейшина тоже может устроить ей неприятную и тяжелую жизнь, но Настя решила рискнуть и остаться в деревне. Слав ее хотя бы слышал и понимал, что она не ребенок. А будет ли к ней так внимателен другой кот?

Тут они как раз дошли до дома, и разговор прервался. Пока они мыли руки, тетешкали Тьера и садились за стол, Млава поделилась с ними своими новостями – в табунах начали осеннюю стрижку овец и коз, скоро для всех будет много работы. Слав улыбнулся жене, приобнял, поцеловал руки, попросил беречь себя.

Насте было интересно – как все это проходит в деревне, и Млава пообещала взять ее с собой. Потом все поели, помыли посуду, и, недолго покрутившись возле прялки, девушка легла спать.

Подняли ее рано. Млава накормила всех на завтрак остатками ужина, потом тепло оделась сама, укутала Тьера, даже Насте дала дополнительно большой шерстяной платок, пояснив:

– Ветрено там!

После чего Слав поцеловал жену и торопливо ушел, а женщины не спеша потопали в другую сторону – к реке. У реки стоял длинный сарай, куда они и зашли. В сарае располагались столы для стрижки, над которыми стояли мужчины с ножницами в руках. Мальчишки приводили к столам овец из специального загона, стригаль водружал овцу на стол и начинал работать огромными ножницами. Часть шерсти сбрасывалась в одну сторону, часть в другую. Потом стригаль отпускал овцу за спину, и животина шла по коридору вслед за товарками в теплый сарай, к кормушкам и поилкам.

– А почему шерсть в разные корзины? – шепотом спросила у Млавы Настя.

– На животе и у хвоста шерсть грязная и короткая, ее лучше на войлок пустить или на дешевое сукно. А на боках и лопатках шерсть чище и длиннее, ее легче прясть. Самая нежная шерсть на горле – ее прядут на вышивку, – объясняла оборотница.

Она легко пронесла Тьера в конец сарая, туда, где собрались женщины. Оказывается, пока мужчины стригли овец, женщины не сидели без дела. Опытная пожилая кошка разбирала шерсть из каждой корзины и говорила:

– Это на войлок, это прясть, это на вышивку, это на ковер…

Ее помощницы – две красивые молодые женщины, очень на нее похожие, расставляли корзины с шерстью на разных полках, остальные сидели, выбирали из шерсти мусор и болтали.

Настю тоже усадили в уголок, поставили перед ней корзинку с шерстью, мешок для чистой шерсти и горшок для мусора и показали, как правильно перебирать шерсть. Девушка занялась делом, слушая разговоры. Оказывается, овечье стадо было общественным и в то же время – частным. Им занимались пастухи, а остальные жители приходили помогать на время стрижки и окота овец. При этом каждый мог овец покупать, продавать, резать, потому что у каждого жителя селения было несколько овец. Их дарили на праздники, давали в приданое или обменивали на товары.

Также было общественное стадо коз и коров.

В селении животных не держали – сараи располагались за стенами деревни. Утром и вечером проезжала телега, развозя владельцам коров и коз молоко, а вот обрабатывали его хозяйки сами. Кто просто молоко пил, кто сливочки снимал, кто масло сбивал – тут кому что нравилось.

На животных стояли клейма, а на крынках висели деревянные бирки, таким образом путаницы не было. Если кто-то хотел развести больше коров или овец, животные все равно жили в общественных сараях, просто хозяин приходил и помогал чистить навоз, раздавать корм или доить. Пастухам и работницам молочной фермы платили хозяева животных – деньгами или, скажем, зерном, полотном, овощами – тем, что пастухи себе добыть не могли, ежедневно занимаясь стадом.

Настя слушала с интересом – шерсть лежала в мешках и корзинах с бирками – каждая семья обрабатывала свою шерсть, а если сама не могла, то продавала ее по невысокой цене необработанную. Еще были семьи, в которых не было женщин, тогда мужчины просили женщин обработать материал за плату и говорили, что хотят из этой шерсти получить – войлок, ткань для пошива одежды или просто нитки.

Женщины довольно быстро делали свою работу, малыши возились в отгороженном углу, а дети постарше либо помогали выбирать из шерсти колючки, либо носили корзинки туда-сюда.

Млава сидела рядом с Настей и шепотом ей все объясняла. Еще сказала, что Славу принадлежит сразу тридцать овец и пять молочных коз – он опасался, что у жены пропадет молоко, и прикупил молодых козочек в соседней деревне больше года назад. Еще в стаде ходят три пуховые козы – их не стригут, а чешут, а потом из легкого и теплого пуха вяжут платки, шали и детские жилетки.

– Иногда мы шерсть меняем на хлопок и лен. На Юге, где их выращивают, тоже бывают холодные зимы, так что пряденая тонкая шерсть туда уходит хорошо. Взамен мы получаем льняные или хлопковые нитки, ткани, иногда, очень редко – шелк, чаще шелковые ленты или нитки для вышивки.

Под болтовню и разговоры работали до обеда. Раздался сильный звук удара – оказывается, повариха молотила в медный таз, приглашая всех на обед.

Первыми за стол сели стригали – их работа в этот день была самой тяжелой. Перед каждым поставили миску с мясом, положили каждому пару сырных лепешек, и по всему столу стояли кувшины с кисленьким ягодным компотом. Мужчины поели и разлеглись на лавках – подремать.

Тогда к столу подошли женщины. Им выдали миски поменьше, и мяса каждой досталось тоже меньше. Зато лепешки были с изюмом, а в компот повариха добавила пару ложек меда. После еды Насте тоже захотелось свернуться калачиком и подремать, но пришлось вместе с женщинами помочь убрать со стола и помыть посуду. Потом все вернулись к шерсти, мужчины встали и снова начали стричь овец, а женщины перебирать шерсть. И так до вечера.

Однако ужин был другим – мужчин накормили, и они ушли. Другие мужчины, постарше, и подростки понесли сбившимся в овчарне овцам какой-то особый корм – не траву, а какие-то ошметки зерна, да еще запаренные. Женщины поели и… взяли в больших мисках еду домой – для тех, кто остался дома. Настю это так изумило. Она осторожно спросила Млаву, и та ей объяснила, что в селении существует “общественный амбар”. Там хранят до отправки в столицу налоги – мясо, шерсть, шкуры, иногда рога зверей, ткани и все, что производят в деревне.

Старейшины каждый год собирают налогов чуть больше – чтобы оставалось на содержание школы, дома старейшин и разные срочности вроде починки ограды. Так вот, продукты для приготовления еды во время таких вот общих работ тоже берут из амбара. Готовит обычно кто-то из опытных женщин, кто в силах. Иногда стригали или работники просят назначить поварихой кого-то конкретно. Это почетная должность, похвала умению женщины готовить.

Настя только вздохнула – такими котлами готовить мясо она точно не умела!

Глава 12

Стрижка овец длилась целую неделю, так что Настя втянулась в работу и даже забыла про школу и библиотеку – просто так уставала, что вечером едва хватало сил помыться.

Когда стрижка шерсти завершилась, Млава устроила день мытья и стирки, а потом долго обсуждала с мужем, что им нужно обновить в хозяйстве, что можно отдать в качестве налога, а что продать. Вот тут Настя и поняла, что быть хозяйкой деревенского дома не так уж просто.

Потому что после короткой передышки Млава сообщила, что шерсть привезли, и ее надо мыть, сушить и складывать на хранение в короба и мешки. Мытье шерсти оказалось делом непростым, но Млава не дала приемной дочери перетруждаться – велела раскладывать уже отмытую на решета и выносить в предбанник. А когда вся шерсть была перемыта, а баня просушена – решета занесли обратно и расставили на полках, на печи и даже на полу – с трех десятков овец получилось около тридцати килограмм шерсти, и это считалось очень успешной стрижкой.

Настя очень надеялась передохнуть от всей этой возни с шерстью, но на следующий день после занятий в школе Млава потянула ее вычесывать кроликов. Этих зверушек содержали рядом с домом и делили, как коз, на пуховых и мясных. Млава научила Настю их вычесывать и очень радовалась тому, что пуха получилось много – будет из чего Тьеру к зиме штанишки вязать.

К счастью, с кроликами управились за два дня, но, собрав пух в корзинку, хозяйка радостно сообщила, что через шесть-восемь недель их снова можно будет чесать. А весной наступит время коз…

Настя с трудом удержала лицо. Она-то думала, оборотница только еду готовит, чистоту поддерживает и за ребенком следит, а тут еще и одежда, и налоги…

Впрочем, пух особенно не чистили и не мыли – кролики содержались в сухих клетках, их предварительно отряхивали от соломинок и соринок, так что Млава пряла прямо из короба, разгоняя колесо своей прялки до невиданной скорости.

– Так лучше, – объясняла она Насте, – когда колесо жужжит, нитка пуховая получается долгая и ровная, не надо на хлопковую или льняную накручивать. А вообще у меня шелк есть, чтобы прочное что-то вязать. Вот смотри!

Млава достала свои богатства, и весь вечер они смеялись и шептались, перебирая мотки ниток под довольным взглядом Слава. Мужчина играл с Тьером и даже сам его покормил жидкой кашей и поменял штанишки, давая жене возможность похвастаться рукоделием.

Срочные осенние работы закончились, и Настя снова стала ходить в школу и в библиотеку. Шкода и Октавия докладывали ей, как идет стройка, и вообще приносили новости. Дом был вчерне готов, но Слав настаивал на хорошем утеплении и непременной бане – кошки очень чистоплотны, и Настя от них не отставала.

Стройка задерживалась, потому что неподалеку на общественной земле начали возводить трактир.

Управлять им собирался один из старейшин, вернее, именно ему совет поручил заниматься трактиром, нанимать людей, закупать продукты и все необходимое с отчислением дохода в казну деревни за помощь при строительстве и аренду земли. И этот хитрый старикашка все время пытался увести со стройки обученных людей, утащить материалы и даже пару секций забора лично унес!

Тогда Слав устроил публичный разговор и объяснил главное – если у Насти не будет удобного места для работы с подростками, в трактире некому будет жить. Старейшина скуксился, но забор вернул и стройке больше не мешал.

Между тем становилось все холоднее. Для Насти достали из сундука тяжелое войлочное пальто, украшенное мехом на воротнике и рукавах. Правда, назвали это просто другим словом, но Настя порой переводила местные названия на русский. Байрид уже спокойно бегал и котом, и человеком, иногда притаскивая к дому Слава придушенных уток или гусей – в благодарность. Млава хихикала, но готовить добычу не спешила – говорила, что зимой утка будет слаще, и отдавала птицу мужу, чтобы он сунул ее в коптильню.

Вечерами женщины пряли, а Слав играл с Тьером и рассказывал сказки – об этом его попросила Настя. Она абсолютно не знала местного фольклора, поэтому плохо понимала шутки, и вообще “культурный код” оборотней был для нее новинкой. В ответ, правда, приходилось рассказывать сказки Земли и вообще делиться тем, как она жила в Петербурге. Поначалу эти рассказы расстраивали Настю, но потом она привыкла. Баст ведь точно сказала – назад дороги нет!

Так прошло еще несколько недель, и наконец в один из солнечных дней Слав зашел за Настей в обед и повел ее не к Млаве, а на окраину деревни. У девушки сердце замерло в предвкушении – она специально не ходила на тот конец, чтобы не смущать строителей, и теперь очень волновалась.

– Я знаю, что ты уже привыкла жить у нас, – улыбнулся старейшина, – но мне показалось, для тебя важно иметь свой дом… Поэтому я постарался его для тебя построить.

От переизбытка чувств девушка только кивнула, потом сообразила и сказала негромко:

– Я поражена. Еще никто и никогда для меня такого не делал.

– Ты стала подругой для Млавы, – серьезно ответил Слав, – это очень много. Ей… тяжело у нас. Я встретил ее во время путешествия и уговорил приехать в нашу деревню. Она, как и ты, видела города, высокие дома и разных людей. Ей порой здесь скучно. А ты стала глотком свежего воздуха.

Девушка улыбнулась. Что-то такое она давно подозревала – очень уж много необычных и редких вещиц лежало в рукодельном коробе Млавы!

Они шли вдоль высокого забора, собранного из тонких острых кольев. Настя обратила на него внимание и спросила Слава, почему тут строят в основном такие заборы? Оказалось – кошки любопытны и лезут всюду, но в деревне не было мелких кошачьих кроме Шкоды и Октавии, а крупное животное такие колья сломает, заодно поранившись.

Вскоре в заборе нашлась калитка, и Межеслав с улыбкой вручил Насте ключ:

– Открывай!

Девушка с волнением вставила большой кованый ключ в затейливо украшенную скважину, дважды повернула и потянула калитку на себя. Шкода и Октавия тут же ринулись внутрь, делясь восторгами и недовольством:

– Сколько места!

– Фу, как пахнет смолой!

– М-м-м-м-м, какое логово!

– А где тут можно поточить когти?

Девушка улыбнулась и сказала:

– По традиции моего мира в новый дом первыми должны войти кошки.

Слав только улыбнулся и предложил осмотреть все помещения.

Просторный квадратный крытый двор был пока практически пуст – тут стояло несколько скамей, и в одну из стен были вбиты штыри, похожие на вешалки. Настя уже знала, что на них вешали одежду, чтобы ее отряхнуть от снега или влаги, перед тем как занести в дом.

Во двор выходило три двери. Слав показал на ту, что вела налево:

– Это выход в огород и путь в баню. Сама понимаешь, мыльню рядом с домом ставить нежелательно.

Настя кивнула – пожаров среди деревянных строений боялись.

– Это, – палец указал прямо, – вход в гостевую часть. Из нее можно попасть в самую прочную часть дома, ту, в которой можно будет держать зверя.

Теперь девушка поняла, почему эта дверь такая широкая – чтобы можно было пронести клетку.

Третья дверь – самая обычная, и вела она в ее часть дома.

Сначала Настя заглянула в гостевую – тут было просто: стол у окна, выходящего в огород, лавки вдоль стен и широкая дверь в соседнее помещение. Дверь оказалась хитрой – мало того, что сама она была из какого-то очень прочного дерева на металлической раме и обвешана замками и запорами – за дверью опускалась решетка! То есть можно было открыть дверь и разговаривать со зверем, не боясь, что он на тебя кинется.

– Ох, как замечательно! – обрадовалась Настя. Ее очень пугала необходимость находиться рядом с огромным, сильным и диким зверем.

– Я видел подобные устройства в столице, когда ездил туда, – сказал Слав, – вот и заказал такое же в столице.

– Для меня? – не поверила Настя.

– Котенок, – с некоторой укоризной сказал Межеслав, – ты забываешь, что ты драгоценность моего рода. Как я могу не думать о твоей безопасности?

Настя сглотнула внезапно набежавшие слезы.

Это было странно – там, на Земле, у нее тоже были родители, она их помнила, скучала, но этот оборотень стал ей кем-то вроде доброго дядюшки, терпеливого, понимающего, готового прийти на помощь и окружить заботой. Можно было подумать, что Слав блюдет выгоду своей семьи, но Настя видела, что к нему тянутся и другие коты. Мальчишки из школы, парни из стражи, взрослые мужчины, чувствующие разумность и доброту молодого старейшины. Ведь не зря же Межеслава выбрали в столь юном возрасте на эту должность!

Сама комната для зверя была пуста – окон в ней тоже не было, но имелась пара топчанов. Настя удивилась, и Слав объяснил ей, что некоторые коты – львы, пантеры, и леопарды – любят отдыхать на деревьях. Да и добычу порой караулят там же. Так что полки помогут им успокоиться.

Осмотрев “рабочую” часть дома, Настя и Слав перешли в жилую. Тут все было, как в доме у Слава – добротная свежепобеленная печь, большой стол и скамьи возле него. Уголок с рукомойником, уголок с вешалкой для верхней одежды и обуви, кухонный угол у зева печи, проход в комнату – просторную и теплую, с большой кроватью, огромным сундуком и красивыми окнами, выходящими в палисадник.

– А… откуда мебель? – Настя ткнула пальцем в заправленную кровать.

– Саму кровать Редан сделал, он у нас лучший по мебели, – сказал Слав. – Сундук дед Борей сколотил, он сундуками добрыми промышляет. Полки Лихан повесил, а все обзаведение женщины принесли. У нас принято на новоселье делать подарки, вот, считай, тебе гостинцы от всей деревни.

Вот тут Настя растерялась и выпалила:

– Я же еще ничего не сделала! Только Байриду помогла!

– Ты подарила женщинам надежду на то, что их дети остануться живыми, – серьезно сказал Слав.