Текст книги "Последние спички зимы"

Последние спички зимы
Елизавета Сорока

© Елизавета Сорока, 2023

ISBN 978-5-0060-9374-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СОРОКА ЕЛИЗАВЕТА Е.

«  Последние спички зимы». (нач 19.11.23г – 22.11.23г.)

Памяти Ф. Кафки. и с благодарностью Х.Л.Борхесу.

Предисловие.

Я решила написать это предисловие, только потому, что после моих первых опубликованных книг, от меня ждут только фантастики. Через “ Письма пепла “ я пыталась объяснить – что то что я писала в “ Служебном входе», в «Беззаветном» – это не фантастический взгляд на мир, а метафизический. Сейчас он развился в уже иную, более серьезную форму.

Мой новый рассказ “ За спичками» относится именно к этой категории. Я долго шла к нему. Еще в прошлом (2022 году) я погрузившись в мир Борхеса, альтернативную литературу и размышления, я выбрала для себя этих собеседников «первого ряда», те кто всегда со мной, лучших философов – метафизиков современности– И. Бродского, Ч. Буковски и Х.-Л. Борхеса. С их помощью, читая, размышляя, ведя свой собственный внутренний диалог, я создала Вселенную свой души запертую в ограниченности Вавилонской Библиотеки. До конца осознать человеческое право и стремление к свободе и независимости, мне помог осознать уже этот год, который я посвятила изучению философии Античности, Возрождения и экзистенции ХХ века.

Если кто то прочитав мой новый рассказ спросит почему же в нем нет Борхеса, я отвечу так :– Борхес основатель стиля Вавилонской Библиотеки, формы мистификации, он единственное связующее звено с кораблем Библиотеки, частью которого ему пришлось стать. Он, думаю, не испытывает такого разочарования от потерянной свободы смысла, о которой скорбят мои собеседники.

Дали я взяла в тайные «собеседники “, он слишком богат для того чтобы сидеть с метафизиками на продавленных диванах. Он очень «шоу», он очень «медиа», но он так стебется над правильностью буржуа, что я не могла не пригласить его. Пророк абсурда и мира сюр, «мира над миром» принимает метафизику как тайное учение о котором не должен знать продюсер. Поэтому я поместила его за ширму.

Переписчики– переводчики Немцов и Медведко перестали быть забавными. Они сгорбились и «погасли» под скрежет шестигранника.

В мой абсурдно– метафизический мир антики и гуманисты прорвались как свежий ветер– в затхлый мир предсказанности жребия Вавилона. Именно после знакомства с ними я окончательно отказалась от выбранного для меня жребия.

Даже в мире экзистенциалистов нет такой свободы, какую открывают, (как дверь ногой) гуманисты и писатели Возрождения. Все они, как писал А. Вознесенский – «ренессансно одарены», не останавливаясь ни на одном жанре, ни на одном искусстве, ни на одном разделе науки.

Мой взгляд на мир так и остался метафизическим и я никогда не напишу реалистичного романа или повести. Я, как та самая «Третья сущность» “ Изумрудной скрижали», буду ткать свои произведения соединяя Небо с низкой природой, спускаясь и поднимаясь по этой лестнице бесконечного движения жизни.

С уважением автор., – Сорока Елизавета.

*******

«И из земли забил источник. Он вырывался в поток, бурлил и все, что только было на Агоре, все засияло цветами небесного моста, цветами божьего присутствия именем семь. Сам жезл, что кинула она в землю покрылся плодами. ТО была олива -символ вечной мудрости мира.– “ Да будет здесь великий город моей воли, силы и мудрости, крикнула она вопреки грому Отца. Змея спустилась с ее золотого щита и влилась в поток мудрости».

Немцов бросил перо, закрыл книгу и встал. За окном вьюжило, зима приходила ранняя. Он подошел к окну и прислонился разгоряченным лбом к стеклу. От его дыхания стекло запотело маленьким островком. «Окна надо бы заклеить» – подумал он, почувствовав тонкий, свистящий сквознячок из щелей деревянной рамы. Он так и не поставил пластиковые, хотя Библиотека и лично Инквизитор готовы были все оплатить. Лучший переводчик Вавилона должен жить в комфорте, чтобы ничто не отвлекало его от долга искажений. Искажения Немцова были настолько правдоподобны, что не вызывали подозрений даже у долгожителей., а для искателей жребия вовсе не было никаких сомнений. Все его переводы можно было выдавать за истину и форма никак не противоречила содержанию.

Внизу, по двору с большим мусорным ведром, сжавшись от холодного ветра, трусил Медведко. Последний год они почти не общались. Переводы «Пыхтелыча “ ценились невысоко, а компиляция и искажения были настолько примитивны, что научный отдел В.Б. разорвал с ним контракт. Медведко завидовал Немцову. Немцов это знал, но теперь его это совсем не пугало. Библиотека любила соперничество и нездоровую конкуренцию, вплоть до ненависти. Все это подленькое чувство не давало людям сойтись поближе и главный принцип режима “ Больше двух не собираться» соблюдался неукоснительно, как то естественно, сам по себе.

– «Совсем сдал старик» – полушепотом сказал Немцов. Стекло снова запотело. Он быстро стер остатки своих наблюдений как огненные буквы Валтасара.

До новогодней жеребьевки Вавилонской Лотереи он должен был сдать свой перевод. Новый перевод Порфирия “ О восхождении души». Потерянная рукопись, найденная искателями в Геркулануме.

Работа шла с трудом, искажать и исправлять становилось все труднее. Утерянный Порфирий это вам не Буковски, ни Паланик. Немцова смущал логичный и непримиримый старик упорно искавший истину, где ее уже давно нет. Время еще было, но какая то невыразимая тоска грызла Немцова каждый раз когда он доставал из сейфа гусиное перо, обмакивал его в бронзовую чернильницу и начинал писать. Для перевода Порфирия Библиотека выдала перья. Это было ужасно неудобно и он с тоской вспоминал пишущую машинку Буковски.

«Человек -разум есть великая память о творении и истине».

Наивный, как он ошибался! -усмехнулся Немцов. Когда он читал всю эту древнюю лабудень он начинал бояться. Это новое чувство, каким то холодком струилось по спине и устало опускалось в мозг. Это выматывало его хуже перевода. Он боялся переступить главный закон, нарушить клятву переводчика – он боялся поверить в существование Истины вне Вавилонской Библиотеки. Это грозило изгнанием в дорогу вечного поиска, на лестницу без перил, где все потерявшие разум бродят во тьме. Оттуда мало кто возвращался.

Огонь в камине почти погас. Немцову казалось, что сквозняк из рам стал ледяным. Он еще раз взглянул во двор. Метель едкая и колкая усилилась, завиваясь в маленькие вихри. Медведко бежал обратно к подъезду, с пустым ведром, оставляя на свежем снегу темные следы от стоптанных шлепанцев. Чувство жалости и непонятно откуда взявшейся вины кольнуло Немцова так что он вздрогнул как от озноба. Превосходство его гения было несомненным, но эта победа над малограмотным любителем круассанов не была триумфальной. Силы изначально были неравны.

Немцов задернул тяжелую штору.

Уже темнело и комната быстро погружалась в хтонический мрак. Было в этом, что то изначальное, замершее перед взрывом. Догорающие угли в камине краснели среди пепла. Он присел на корточки хрустнув суставами и попытался раздуть умирающий огонь. Пепел взорвался серым удушающим дождем. Немцов закашлялся. сгоревшее дотла заполнило рот. Из глаз побежали слезы. Он вскочил и дрожащими руками начал искать каминные спички. Было темно но он н шарил по полке не зажигая свет и случайно смахнул маленькую фарфоровую собачку. В прошлое Рождество ее подарил Немцову Медведко. Хрупкий фарфор звякнул тонким колокольчиком и рассыпался в пыль.

Немцов взвыл. Он открыл коробок со спичками, но тот был пуст. “ Ну что за черт! Ну что за день! Порфирий! Это ты во всем виноват! Какое тут восхождение души, когда не видно ни зги!» В ярости он дернул шнурок выключателя. Рабочий кабинет залил слабый свет проявив потухший камин, пепел на ковре и вдребезги разбитую собачку.

В комнате становилось все холоднее. Немцов задрожал сетуя, как мыслитель Библиотеки, на человеческую слабость.. Он хотел согреться и согреться немедленно. Спичек сейчас не купить Их выдавали раз в месяц. Лимит истек. Он перерасходовал огонь этого месяца. Его охватило что то похожее на отчаяние. Успешному Переписчику было совсем не знакомо это чувство, но наверное это было оно. Немцову показалось, что его выследили, а Порфирий лично донес на него всеми десятью категориями Аристотеля, прямо в Главное Управление Вавилонской Библиотеки. Немцов обул шлепанцы, (точно такие же как у Медведко) и вышел на лестничную площадку.

Ступени без перил убегали узкой спиралью, где то внизу мигая призрачным голубоватым светом. Ветер гудел в разбитой форточке, засыпая колючим снегом шахматную плитку пола.

На его этаже было только две квартиры. Это была привилегия..В квартире напротив, (это он знал точно), жила какая то девушка, может и женщина определить он не мог. Выходила она редко и он только успевал заметить мелькнувший силуэт. Иногда он слышал как кто то открывает и закрывает дверь и гулкие шаги, словно она входила и выходила под конвоем. Немцов знал, что в Библиотеке ключи дают не всем и если Инквизиторы обнаружили и зафиксировали нарушения, то будут всегда сопровождать сотрудника.

Немцов подошел к двери соседки, прокашлялся, но не успел нажать кнопку звонка. «Открыто!» крикнули ему из за двери. Он не узнал, не понял, что это был за голос. Мужской или ж

...

конец ознакомительного фрагмента