Текст книги "Гармонизация уголовно-процессуального законодательства в Европейском союзе"

Взаимное признание судебных решений и приговоров означает, что любое судебное решение, вынесенное судебными органами одного государства – члена ЕС, должно признаваться и подлежать исполнению в любом другом государстве – члене ЕС.

Отдельно стоит упомянуть инструменты, введенные в ЕС в рамках исполнения принципа взаимного признания судебных решений и приговоров.

Ранее действовавшая процедура экстрадиции в рамках ЕС была заменена таким инструментом, как европейский ордер на арест (введен Рамочным решением Совета ЕС «О европейском ордере на арест и процедурах передачи лиц между государствами – членами» от 13.06.2002, Рамочное решение вступило в силу с января 2004 г.)[124]124
  2002/584/JHA Council framework decision of 13 June 2002 on the European arrest warrant and the surrender procedures between Member States – Statements made by certain Member States on the adoption of the Framework Decision // OJ L 190, 18.7.2002, p. 1–20.


[Закрыть]. Европейский ордер на арест является судебным решением, выданным одним государством – членом в целях ареста (задержания) и передачи другим государством – членом запрашиваемого лица во исполнение осуществления уголовного преследования лица, заключения лица под стражу или исполнения приговора. В рамочном решении утвержден список из 32 составов наиболее тяжких преступлений (например, участие в преступной организации, терроризм, торговля людьми, сексуальная эксплуатация детей и детская порнография, незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ, незаконный оборот оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, коррупция, мошенничество, затрагивающее в том числе финансовые интересы ЕС, подделка денежных средств, включая евро, компьютерные преступления, убийство, тяжкие телесные повреждения, незаконная торговля человеческими органами и тканями и др.).

В целях способствования облегчению социальной реабилитации осужденных лиц и усиления гарантии, что осужденные отбывают наказание в своей родной стране, была создана система для перевода заключенных в страны их гражданства, проживания или в ту страну ЕС, с которой осужденные имеют тесные связи. Процедура была введена Рамочным решением Совета 2008/909/ША от 27.11.2008 о применении принципа взаимного признания при вынесении решений, предусматривающих наказание в виде тюремного заключения или меры, связанные с лишением свободы[125]125
  Council Framework Decision 2008/909/JHA of 27 November 2008 on the application of the principle of mutual recognition to judgments in criminal matters imposing custodial sentences or measures involving deprivation of liberty for the purpose of their enforcement in the European Union // OJ L 327, 5.12.2008, p. 27–46.


[Закрыть]. В частности, при переводе осужденных лиц должны учитываться Европейские пенитенциарные правила[126]126
  Recommendation Rec (2006) 2 of the Committee of Ministers to member states on the European Prison Rules Adopted by the Committee of Ministers on 11 January 2006 at the 952nd meeting of the Ministers’ Deputies [Электронный ресурс] // URL: https://wcd.coe.int/ViewDoc.jsp?id=955747 (дата обращения: 15.09.2015).


[Закрыть], утвержденные Советом Европы. Так, плохие или ниже минимальных условия содержания под стражей могут препятствовать передаче заключенного. Отдельное внимание уделено вопросам условного освобождения, так как в странах ЕС действуют разные правила условного или досрочного освобождения осужденных. Если при переводе для отбывания наказания в другое Государство – член лицо может оказаться в худшем положении, чем в стране, вынесшей приговор, то это может послужить препятствием в выдаче.

Внедрение принципа взаимного признания судебных решений в сфере уголовного правосудия «привнесло несколько значительных изменений (например, отмену принципа необходимости двойной наказуемости (двойного инкриминирования) деяния; отмену оснований для отказа в сотрудничестве и т. п.)»[127]127
  Турбанов P. А. Субъекты сотрудничества судебных органов государств – членов ЕС в сфере уголовного правосудия // Право и политика. – 2011. – № 9. – С. 1500–1508.


[Закрыть]и привело к обоснованной необходимости углубления сотрудничества между государствами в сфере уголовного правосудия.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что наделение ЕС компетенцией в области гармонизации уголовно-процессуального законодательства не стало революционным изменением в приобретении ЕС компетенции, а явилось последовательным и завершающим продолжением многолетних процессов становления компетенции в области уголовного процесса.

После вступления в силу Лиссабонского договора Европейским советом были утверждены программные документы, предшествующие стадии нормотворчества путем сближения уголовно-процессуального законодательства государств – членов.

В 2009 г. Европейский совет утвердил программу, официальное название которой «Стокгольмская программа – открытая и безопасная Европа, служащая и защищающая граждан»[128]128
  The Stockholm programme – an open and secure Europe serving and protection citizens // O.J. 2010. – C. 115.


[Закрыть]. В Стокгольмской программе подчеркивалось, что защита прав лиц, являющихся подозреваемыми и обвиняемыми в уголовном процессе, относится к фундаментальным ценностям Европейского союза, а также необходима в целях поддержания взаимного доверия между государствами – членами и доверия в Союзе в целом.

Кроме того, самостоятельный раздел Стокгольмской программы был посвящен усилению сотрудничества по уголовным делам[129]129
  Ruggieri Fr.Criminal Proceedings, Languages and the European Union: Linguistic and Legal Issues. Berlin Heidelberg: Springer Verlag. 2014. P. 6–7.


[Закрыть]. В частности, в нем отмечалось, что сближение норм уголовного материального и процессуального права государств – членов ЕС будет способствовать усилению принципа взаимного признания приговоров.

Полагаем важным остановиться на рассмотрении положений, закрепленных в Стокгольмской программе, так как именно она заложила направления для дальнейшей гармонизации уголовно-процессуального законодательства ЕС[130]130
  Arnull A.,Chalmers D. The Oxford Handbook of European Union Law. Oxford: Oxford University Press.2015. P. 884.


[Закрыть].

В программе отмечалось, что при осуществлении сотрудничества по уголовным делам возникали трудности из-за различий в процессуальных сроках уголовного процесса государств – членов, а также трудности с языком судопроизводства.

Стокгольмская программа закрепляла, что потерпевшим от преступлений или свидетелям, которые могут быть подвергнуты риску, должны быть предложены специальные эффективные меры защиты в рамках Союза.

Особое внимание Стокгольмская программа уделила вопросу доказательств по уголовным делам. Так, отмечалось, что создание комплексной системы в целях получения доказательств в трансграничных случаях, основанное на принципе взаимного признания, должно развиваться и далее.

Стокгольмская программа предлагала ввести новую модель, в которой бы сочеталось использование принципа взаимного признания с учетом гибкости традиционной системы взаимной правовой помощи.

Ключевое значение в Стокгольмской программе для гармонизации уголовно-процессуального законодательства ЕС имеют предложения Европейского совета в адрес Европейской комиссии.

Европейский совет предложил Комиссии подготовить следующие положения:

– разработать комплексную систему в целях получения предметов, документов и иных данных, которые могут быть использованы при производстве по уголовному делу и которые бы охватывали как можно больше видов доказательств. Системе надлежало бы содержать сроки исполнения и ограничить основания для отказа в получении доказательств. Систему предлагалось разработать в том числе в целях замены существующих инструментов, например, Рамочного решения Совета 2008/978/ ПВД от 18.12.2008 о европейском ордере на получение доказательств[131]131
  Council Framework Decision 2008/978/JHA of 18 December 2008 on the European evidence warrant for the purpose of obtaining objects, documents and data for use in proceedings in criminal matters // OJ L 350, 30.12.2008. P. 72–92.


[Закрыть];

– провести исследование наличия иных средств в целях облегчения допустимости доказательств в уголовном процессе при трансграничном сотрудничестве;

– исследовать возможность исполнения определенных следственных мероприятий правоохранительными или судебными органами запрашивающего выдачи государства – члена по согласованию с властями исполняющего государства;

– исследовать возможность быстрого получения компетентным органом одного государства – члена информации от частных или государственных субъектов другого государства без использования принудительных мер либо с помощью судебных органов иного государства – члена.

В дальнейшем Совет ЕС на основе Стокгольмской программы разработал иные программные документы, а именно «дорожные карты» (roadmap – англ.)[132]132
  Acosta Arcarazo D., Murphy C. EU Security and Justice Law: After Lisbon and Stockholm. Oxford and Portland: Hart Publishing, 2014. P. 89.


[Закрыть], которые предполагали введение ряда действий в целях постепенного сближения уголовно-процессуального законодательства государств – членов ЕС.

Программным документом, предшествующим большинству актов по гармонизации уголовно-процессуального законодательства государств – членов ЕС, стала Дорожная карта от 30.09.2009 по усилению процессуальных прав подозреваемых и обвиняемых в уголовном процессе[133]133
  Resolution of the Council of 30 November 2009 on a Roadmap for strengthening procedural rights of suspected or accused persons in criminal proceedings (Text with EEA relevance) //OJ C 295, 4.12.2009, p. 1–3.


[Закрыть]. Дорожной картой по усилению процессуальных прав подозреваемых и обвиняемых в уголовном процессе предусмотрены меры в целях наделения подозреваемых и обвиняемых рядом процессуальных прав, по каждому из которых впоследствии предусматривалось издание законодательного акта.

Мера А – право на перевод: в целях понимать, что с ними происходит, и быть понятыми правоохранительными органами подозреваемые и обвиняемые, не владеющие языком, получают право на переводчика.

Мера В – право на информацию о правах: подозреваемые и обвиняемые должны быть проинформированы об их правах (в устной или письменной форме).

Мера С – юридическая помощь: право подозреваемых и обвиняемых на юридическую помощь как гарантию права на защиту в уголовном процессе.

Мера В – сообщение родственникам, работодателям, представителям консульства: задержанный подозреваемый или обвиняемый, или лицо, чья свобода ограничена, имеет право сообщить о своем задержании.

Мера Е – специальные меры для подозреваемых или обвиняемых, которые в силу возраста или психического развития не в состоянии понимать применяемые меры.

Мера Е предусматривает изучение Зеленой книгой режима предварительного заключения из-за различий в процессуальных системах государств – членов, а именно изучение времени, которое будет проведено с момента задержания до вынесения судебного решения.

К настоящему моменту в отношении пяти мер, предусмотренных дорожной картой от 30.09.2009, приняты юридически обязательные акты ЕС в форме директив[134]134
  Persak N. Legitimacy and Trust in Criminal Law, Policy and Justice: Norms, Procedures. Dorchester: Dorset Press, 2014. P. 169.


[Закрыть], которые будут рассмотрены во второй главе монографии.

В 2011 г. Совет ЕС одобрил резолюцию по Дорожной карте от 10.06.2011 по усилению прав потерпевших в уголовном процессе[135]135
  Resolution of the Council of 10 June 2011 on a Roadmap for strengthening the rights and protection of victims, in particular in criminal proceedings 10 June 2011 //O.JC.187, 28.6.2011. P. 1–5.


[Закрыть], которая стала также этапом сближения законодательства ЕС в области защиты прав потерпевших от совершенных преступлений. Согласно Дорожной карте в ЕС должны быть предприняты меры в целях укрепления и защиты прав потерпевших от преступлений в ходе уголовного судопроизводства. Меры по усилению прав потерпевших, изложенные в Дорожной карте, должны быть изучены Комиссией, на их основе разработаны и внесены на обсуждение проекты нормативных актов в области усиления прав потерпевших в уголовном процессе. При этом Комиссия не ограничена мерами, изложенными в Дорожной карте, однако предложенные меры должны иметь приоритетное значение, например, такие как обеспечение устного и письменного перевода потерпевшим в уголовном процессе, предоставление компенсации, расширение доступа потерпевших к правосудию. Впоследствии на основе дорожной карты также была принята Директива о правах потерпевших, которая будет рассмотрена во второй главе монографии.

§ 3. Значение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и судебной практики Европейского суда по правам человека для гармонизации уголовно-процессуального законодательства в ЕС

В завершение исследования вопроса становления, развития и современного содержания компетенции Европейского союза в области уголовного процесса необходимо проанализировать влияние на реализацию этой компетенции общих принципов уголовного и уголовно-процессуального права, закрепленных в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ) и вытекающей из нее судебной практики (прецедентного права) Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ)[136]136
  Международное право: учебник для академического бакалавриата / Т. Д. Матвеева. – М.: Издательство «Юрайт», 2014. С. 307–311.


[Закрыть].

Данный анализ обусловлен тем фактом, что ЕКПЧ признано считать не только составной частью стандартов прав человека в Европе, но и ее основой[137]137
  Интеграционное правосудие: сущность и перспективы: монография / П. А. Калиниченко, С. Ю. Кашкин, Я. С. Кожеуров, В. И. Слепак и др.; отв. ред. С. Ю. Кашкин. – М.: Норма, ИНФРА-М, 2014. – 112 с.


[Закрыть]. В «структуру европейских стандартов защиты прав и свобод человека входят и правовые позиции Европейского суда по правам человека по конкретным делам, также акты уставных органов Совета Европы (рекомендации и резолюции Комитета министров, решения Парламентской ассамблеи Совета Европы)»[138]138
  Калинин В. А. Воздействие стандартов защиты прав и свобод человека и гражданина на российскую конституционно-правовую практику: автореф. дис…канд. юрид. наук: 12.00.02. – М., 2008. – С. 16–17.


[Закрыть].

«Долгое время институты ЕС отрицали применимость установившихся стандартов защиты прав человека к процессам, происходящим внутри ЕС[139]139
  Воскресенская Л. А. Защита прав человека в праве Европейского союза: автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 2012. – С. 3–4.


[Закрыть]». В связи с чем, как отмечала Л. А. Воскресенская в диссертации, посвященной защите прав человека в Европейском союзе, «граждане государств – членов ЕС были защищены сложившимся механизмом защиты прав, гарантированных ЕКПЧ, оставались беззащитными перед лицом нового наднационального механизма, расширяющегося и набирающего мощь с каждым годом»[140]140
  Там же.


[Закрыть].

Соглашаясь с Л. А. Воскресенской, также полагаем важным отметить, что в свете расширения компетенции ЕС в области гармонизации уголовно-процессуального законодательства, то есть усиления наднациональных механизмов уголовного судопроизводства, чрезвычайно важным было введение наднационального механизма защиты прав и свобод человека в ЕС.

Как отмечали европейские исследователи в области прав человека, Европейский суд по правам человека выполняет двойную функцию. Прежде всего, он функционирует в качестве Суда Совета Европы в соответствии с юрисдикцией, наделенной ЕКПЧ, одновременно косвенно работает в пользу права ЕС, вынося решения в отношении фундаментальных прав человека[141]141
  Brueggemeier G., Colombi Ciacchi A., O’Callaghan Р. Personality rights in European Tort law. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 32.


[Закрыть], решения ЕСПЧ в области защиты права человека используются как Судом ЕС, так и при разработке нормативных актов институтами ЕС.

Кроме того, сравнение практики Европейского суда по правам человека и Суда ЕС, как отмечают исследователи европейского права, выявило различия в правовых позициях и подходах судов при рассмотрении одинаковых вопросов[142]142
  De Vries А. EU and ECHR: Conflict or Harmony? Volume 9, Issue 1 (January) 2013 [Электронный ресурс] // URL: http://www.utrechtlawreview.org.


[Закрыть].

Конвенция о защите прав человека и свобод являлась на территории Европы не только старейшим договорам по правам человека, но и длительное время единственным.

Хотя с первых этапов зарождения Европейских сообществ был создан собственный механизм защиты посредством Суда ЕС, однако полагаем важным отметить, что ни Парижский договор Европейского объединения угля и стали (ЕОУС) 1951 г., ни Римский договор об учреждении Евратома 1957 г., ни Римский договор об учреждении ЕЭС 1957 г., ни учредительные договоры ЕС не содержали норм, гарантирующих какие-либо фундаментальные права и свободы человека в области уголовного процесса.

Единственные права, которые гарантировали учредительные договоры ЕС, были «четыре фундаментальные экономические свободы»: свобода передвижения лиц, услуг, капиталов, работников. Первоначальная роль в инкорпорации положений ЕКПЧ в право ЕС принадлежит Суду ЕС[143]143
  Brueggemeier G., Colombi Ciacchi A., O’Callaghan R Personality rights in European Tort law. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 32.


[Закрыть], который, начиная с 1969 г., в своих решениях рассматривал ЕКПЧ в качестве вспомогательного источника права Сообществ в части защиты прав и свобод человека[144]144
  Case 29–69 Erich Stauder v City of Ulm – Sozialamt Judgment of the Court of 12 November 1969 // ECLI: EU:C:1969:57; Case 4-73 J. Nold, Kohlen. Judgment of the Court of 14 May 1974 // ECLI: EU:C:1974:51; Case 44/79 Liselotte Hauer v Land Rheinland-Pfalz Judgment of the Court of 13 December 1979 // ECLI: EU:C: 1979:290.


[Закрыть].

Однако говорить о гарантии прав лиц в уголовном процессе в праве Сообществ было рано, поскольку сфера действия права Сообществ в то время распространялась на экономические отношения, что означало обращение при рассмотрении дел Суда ЕС к гарантированным ЕКПЧ экономическим правам, например, праву собственности[145]145
  Ibid.


[Закрыть].

Приступая в анализу влияния ЕКПЧ и судебной практики ЕСПЧ на становление компетенции ЕС в области уголовного процесса, необходимо упомянуть, что на основании судебной практики Суда Европейского союза, подтвержденной с 1993 г. учредительными документами ЕС (ст. 6 ДЕС), ЕС, хотя и не является стороной ЕКПЧ, обязан соблюдать «в качестве общих принципов» основные права как они гарантированы ЕКПЧ, а также как они вытекают из общих для государств – членов конституционных традиций.

Статья 6 ДЕС в редакции Лиссабонского договора 2007 г. также требует от ЕС присоединения к ЕКПЧ в качестве самостоятельной стороны (наряду с государствами – членами, которые все без исключения участвуют в ЕКПЧ). Тот факт, что данное присоединение к настоящему моменту еще не состоялось, не влияет на юридическую силу этой Конвенции в праве ЕС, хотя и лишает пока граждан и юридических лиц права обжаловать в ЕСПЧ акты институтов ЕС (в том числе Суда ЕС), которые, по их мнению, противоречат Конвенции[146]146
  В 2013 г. Суд ЕС рассмотрел проект соглашения о присоединении ЕС к ЕКПЧ и признал его по ряду позиций противоречащим учредительным документам ЕС. См.: Opinion of the Court (Full Court) of 18 December 2014. Opinion pursuant to Article 218(11) TFEU – Draft international agreement – Accession of the European Union to the European Convention for the Protection of Fluman Rights and Fundamental Freedoms – Compatibility of the draft agreement with the EU and FEU Treaties. Opinion 2/13 //ECLI: EU:C:2014:2454.
  Критический анализ указанного заключения Суда ЕС см.: Исполинов А. С. Суд Европейского союза против присоединения ЕС к Европейской конвенции по правам человека (причины и следствия) // Международное правосудие. – 2015. – № 1. – С. 118–34; Энтин К. В. Присоединение Европейского союза к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод: анализ Заключения Суда ЕС 2/13 // Сравнительное конституционное обозрение. – 2015. —№ 3. —С. 83–91.


[Закрыть].

Оценивая влияние ЕКПЧ и судебной практики ЕСПЧ на реализацию компетенции ЕС в области уголовного процесса, также необходимо учитывать, что в 2000 г. в Европейском союзе принята собственная Хартия об основных правах[147]147
  Хартия Европейского союза об основных правах. Комментарий / Калиниченко П. А., Кашкин С. Ю., Чегринец Е. А., Четвериков А.О.; под ред.: Кашкина С. Ю. – М.: Юриспруденция, 2001. – 208 с.


[Закрыть] (далее – Хартия), которая после реформы Лиссабонского договора получила в его правовой системе высшую юридическую силу, равную учредительным документам (п. 1 ст. 6 ДЕС).

Институты ЕС при разработке и принятии нормативных актов в области уголовного процесса, в том числе направленных на гармонизацию уголовно-процессуального законодательства государств – членов, обязаны учитывать оба европейских «билля о правах», а в случае противоречия нормативного акта хотя бы одному из них такой акт может быть признан недействительным Судом ЕС.

Полагаем важным рассмотреть те общие правовые начала уголовного процесса европейских стран, которые получили закрепление в ЕКПЧ, и их соотношение с аналогичными принципами, включенными в раздел VI Хартии «Правосудие», который наряду с уголовно-процессуальными включает также общие принципы уголовного и гражданского процессуального права государств – членов ЕС[148]148
  С учетом предмета монографического исследования ниже проводится сравнительный анализ только тех положений Хартии и ЕКПЧ, которые относятся исключительно к уголовному процессу, в том числе, в понимании гл. 2 УПК РФ «Принципы уголовного судопроизводства».
  Ст. 6 ЕКПЧ
  Право на справедливое судебное разбирательство
  1. Каждый человек имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично […]


[Закрыть]. Первая статья анализируемого нами раздела (ст. 47 Хартии) озаглавлена «Право на эффективные средства правовой защиты и на доступ к беспристрастному суду». По своему названию, предмету и содержанию она корреспондирует двум статьям ЕКПЧ – ст. 6 «Право на справедливое судебное разбирательство» (п. 1) и ст. 13 «Право на эффективные средства правовой защиты»:

Анализ процитированных формулировок ст. 47 и 48 Хартии позволяет сделать вывод о наличии в значительной мере рецепции двух статей ЕКПЧ. При этом речь не идет о полном заимствовании, поскольку между Хартией и ЕКПЧ имеется ряд различий.

Для выявления этих различий обратимся к Разъяснениям Хартии об основных правах – официальному комментарию, который был подготовлен Конвентом, разрабатывавшим в 2000 г. Хартию, и переработан накануне вступления в силу Лиссабонского договора (далее – Разъяснения)[149]149
  Explanations relating to the Charter of Fundamental Rights // OJ C 303, 14.12.2007.


[Закрыть].

Разъяснения имеют не только теоретическое значение, поскольку согласно п. 2 ст. 6 Договора о ЕС толкование всех изложенных в Хартии прав, свобод и принципов должно производиться «с надлежащим учетом предусмотренных в Хартии

Разъяснений, которые указывают источники ее положений»[150]150
  П. 2 ст. 6 Договора о Европейском союзе.


[Закрыть]. Кроме того, согласно п. 7 ст. 52 «Действие и толкование прав и принципов» самой Хартии, ст. 48 Хартии по смыслу и объему соответствует п. 2, 3 ст. 6 ЕКПЧ.

Согласно Разъяснениям для ст. 47 Хартии ее первый абзац, закрепляющий право на эффективные средства правовой защиты, «основывается на ст. 13 ЕКПЧ», имеющей идентичное название[151]151
  Peers S.,Hervey Т, Kenner J.,Ward A. The EU Charter of fundamental rights. A commentary. Oxford: Hart Publishing 2014. P. 1197.


[Закрыть]. В то же время, как отмечается в Разъяснениях, «в праве Союза защита является более широкой, поскольку она гарантирует субъективное право на эффективные средства правовой защиты в суде»[152]152
  Explanations relating to the Charter of Fundamental Rights // OJ C 303, 14.12.2007.


[Закрыть], в то время как в ЕКПЧ речь идет о любых государственных органах, не обязательно независимых судебных.

Дополнительно отметим, что ст. 13 ЕКПЧ применяется только к нарушениям прав и свобод, признанных в этой Конвенции, в то время как абзац первый ст. 47 Хартии охватывает нарушение любых прав и свобод, гарантируемых правом Союза, то есть имеет потенциально более широкую сферу применения.

Абзац второй ст. 47 Хартии закрепляет право на доступ к беспристрастному суду и, в этом отношении, как отмечается в разъяснениях, «корреспондирует» п. 1 ст. 6 ЕКПЧ. Отсюда следует, что составной частью Хартии должны считаться и второе предложение п. 1 ст. 6 ЕКПЧ, которое не были воспроизведено в ней (о публичности судебных заседаний с учетом возможных исключений).

Важно отметить, что в разъяснении к ст. 47 Хартии подчеркивается[153]153
  Ibid.


[Закрыть], что право Союза, предоставляя гарантии на справедливое судебное разбирательство, не ограничивает данное право спорами, касающимися только гражданских прав и обязанностей. Верховенство права ЕС гарантирует справедливое судебное разбирательство и в уголовном процессе.

Кроме того, в абзаце втором ст. 47 Хартии специально оговаривается право каждого привлекать себе адвоката, защитника и представителя, о чем умалчивает п. 1 ст. 6 ЕКПЧ, но говорит поди, «с» п. 3 последней в контексте закрепления презумпции невиновности.

Согласно третьему абзацу ст. 47 обвиняемым, а равно другим участникам процесса, не располагающим достаточными средствами, гарантируется право на защиту. В нормах самой ЕКПЧ отсутствует аналогичная гарантия, однако, как следует из Разъяснений Хартии, данная гарантия была разработана судебной практикой ЕСПЧ на основе норм ЕКПЧ.

Другим основополагающим началом (принципом) уголовного процесса, который получил закрепление и в Хартии, и в ЕКПЧ, является презумпция невиновности[154]154
  Строгович М. С. Презумпция невиновности и право обвиняемого на защиту: монография / под ред. В. М. Савицкого. – М.: Наука, 1984. – 143 с.


[Закрыть].

На основании анализа норм ст. 48 Хартии и п. 2 ст. 6 ЕКПЧ можно сделать вывод о существенном влиянии ЕКПЧ на Хартию. В отличие от предыдущих статей формулировки данных статей практически идентичны. Кроме того, как следует из Разъяснений к ст. 48 Хартии, она не только идентична п. 2 ст. 6 ЕКПЧ, но гарантии презумпции невиновности, предоставляемые Хартией, включают гарантии п. 3 ст. 6 ЕКПЧ, а именно: «каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права: а) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения; Ь) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты; с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия; б) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него; е) пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке».

Также, с учетом положений п. 3 ст. 52 Разъяснений, презумпция невиновности, гарантированная ст. 48 Хартии, действует по смыслу и объему прав, как предусмотрено практикой ЕСПЧ.

В заключение сравнительного анализа Хартии и ЕКПЧ отметим, что в Хартию не вошло право на апелляцию по уголовным делам, закрепленное в одноименной ст. 2 Протокола № 7 к ЕКПЧ: «Каждый человек, осужденный судом за совершение уголовного преступления имеет право на то, чтобы его приговор или наказание были пересмотрены вышестоящей судебной инстанцией».

Отсутствие аналогичного положения в Хартии однако не означает отказ ЕС от его соблюдения. Напомним, что в силу ст. 6 ДЕС Европейский союз связан Конвенций, даже если он сегодня не является ее стороной и если не все положения Конвенции воспроизведены в союзной Хартии. Дополнительно отметим, что согласно ст. 53 Хартии «Уровень защиты» ни одно из ее положений не должно толковаться как ограничивающее или посягающее на права человека и основные свободы, признанные другими национальными и международными источниками, «особенно Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод».

Рассмотрение вопроса о влиянии ЕКПЧ на реализацию компетенции ЕС в области гармонизации уголовно-процессуального законодательства невозможно без учета судебной практики созданного ЕКЕГЧ судебного органа – ЕСПЧ[155]155
  Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о защите прав человека и Европейская социальная хартия: право и практика. – М.: Изд-во МНИМП, 1998. —С. 93–94.


[Закрыть]. Как неоднократно отмечалось в отечественной и зарубежной доктрине, последний не только осуществляет контроль за соблюдениями государствами (а в будущем, возможно, и Европейским союзом) основных прав и свобод, закрепленных в ЕКПЧ, но и дополняет их новыми нормативными положениями – прецедентным правом (case law), которое считается «вытекающим» из Конвенции[156]156
  См. подробнее: Goldhaber М. D. A People’s History of the European Court of Human Rights. London: Rutgers University Press, 2007. 226 p.; Sweeney J. A. The European Court of Human Rights in the Post-Cold War Era: Universality in Transition. London and New York: Routledge. 2013. 263 p.


[Закрыть].

Председатель Конституционного суда Российской Федерации В. Д. Зорькин подчеркивал особую роль Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в сравнении с традиционными нормами международного права и международными договорами: «И Европейским судом, и господствующей среди юристов доктриной Конвенция характеризуется как конституционно признаваемый на национальном уровне инструмент европейского правопорядка»[157]157
  Зорькин В. Д. Интеграция европейского конституционного пространства: вызовы и ответы // Журнал российского права. – 2006. – № 12. – С. 14–23.


[Закрыть].

Ввиду наличия собственного правового механизма защиты в форме Европейского суда по правам человека, который за десятки лет выработал обширную судебную практику, Конвенцию о защите прав человека и основных свобод признают «живым и развивающимся договором»[158]158
  Энтин М. Л. Международные гарантии прав человека: опыт Совета Европы. – М.: Изд-во Моек, независимого ин-та междунар. права, 1997. – С. 11.


[Закрыть].

Вместе с тем В. Д. Зорькин, подвергая критике ЕСПЧ при принятии решений, отмечал, что «нельзя не признать, что у ЕСПЧ нет того «живого» понимания социального этического контекста в стране-ответчике, в который погружены национальные законодатели и который необходим для строгого анализа содержания и значения затронутых прав»[159]159
  Зорькин В. Д. Россия и Страсбург Проблемы реализации Конвенции о правах человека // Российская газета (федеральный выпуск). – 22 октября 2015 г. – № 6809.


[Закрыть].

Подобный «судебный активизм» ЕСПЧ нередко приводит к его конфликтам с государствами, особенно в том случае, если европейские судьи выводят из Конвенции принципиально новые положения, на обязательность которых государство вряд ли бы согласилось в момент присоединения к ней.

Одним из примеров таких дополнительных нормативных положений является рассмотренное выше право на правовую помощь, которое было включено в Хартию именно под влиянием судебной практики ЕСПЧ. Еще больше таких примеров заимствования можно обнаружить на уровне вторичного права (актов институтов) ЕС, которые будут подробно рассмотрены в следующей главе.

В данном параграфе полагаем важным отметить, что в преамбулах всех без исключения нормативных актов ЕС в области гармонизации уголовно-процессуального законодательства государств – членов закрепляется своеобразная «клятва верности» не только ЕКПЧ и Хартии, но и судебной практике ЕСПЧ.

Так, согласно последней изданной к настоящему времени директиве по гармонизации уголовно-процессуального законодательства – Директиве 2016/343/ЕС Европейского парламента и Совета от 9.03.2016 об усилении некоторых аспектов презумпции невиновности и права участвовать в разбирательстве своего дела в уголовном процессе (подробнее см. § 6 гл. II), закрепленное в ней право хранить молчание и не обвинять самого себя должны применяться с учетом «толкования, данного Европейским судом по правам человека, в отношении права на справедливое судебное разбирательство на основании ЕКПЧ» (п. 27 преамбулы Директивы). Одновременно в преамбуле Директивы указывается, что она «соблюдает основные права и принципы, признанные Хартией и ЕКПЧ» (п. 47). Эта формулировка является типовой и содержится в преамбулах всех без исключения уголовно-процессуальных директивах ЕС.

Кроме того, в актах ЕС в области гармонизации уголовно-процессуального законодательства не содержится норм-определений тех или иных понятий в области уголовного процесса. Однако в преамбулах директив указывается, что то или иное понятие раскрывается в значении практики ЕСПЧ. В тех случаях, когда практика ЕСПЧ дает расширительное толкование, распространяя гарантии ст. 6 и на административный процесс, в директивах ЕС отдельно подчеркивается, что они действуют только в рамках уголовного процесса.

Так, в преамбуле Директивы о праве на информацию в уголовном процессе[160]160
  Directive 2012/13/EU of the European Parliament and the Council of 22 May 2012 on the right to information in criminal proceedings // OJ L 142, 1.6.2012, p. 1–10.


[Закрыть] (подробнее см. § 4 гл. II) закреплено, что «арест или задержание подозреваемых или обвиняемых следует понимать как относящиеся к любой ситуации, когда в рамках уголовного процесса подозреваемые или обвиняемые лица лишены свободы в значении п. 1 ст. 5 ЕКПЧ с учетом судебной практики ЕСПЧ».

ЕСПЧ дал толкование самого понятие «уголовное обвинение», применимого в ст. 6 ЕКПЧ. Именно с моментом предъявления уголовного обвинения лицу ЕСПЧ связывает возникновение у обвиняемого гарантированных ЕКПЧ прав. «Уголовное обвинение» в практике ЕСПЧ понимается как официальное уведомление лица компетентным органом о наличии предположения о том, что этим лицом совершено уголовное преступление[161]161
  Постановление от 27.02.1980 г. по делу «Девеер (Deweer) против Бельгии», жалоба № 6903/75.


[Закрыть].

Важно подчеркнуть, что сам термин «обвинение» используется в директивах ЕС в области гармонизации уголовно-процессуального законодательства в том же значении, что и термин «пункты обвинения» в ст. 6 ЕКПЧ.

ЕСПЧ вывел положение, согласно которому, кроме официального уведомления, под уголовным обвинением будут считаться и «другие меры, являющиеся следствием обвинения, и существенно влияющие на положение подозреваемого»[162]162
  Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о защите прав человека и Европейская социальная хартия: право и практика. – М.: Изд-во МНИМП, 1998. —С.231.


[Закрыть], понимая под такими мерами, например, обыск в жилище или личный обыск лица, но не распространяя их на сам факт возбуждения уголовного дела или допрос свидетелей. Таким образом, ЕСПЧ связывает уголовное обвинение с наступлением ограничения гарантированных лицу прав и свобод.

Позже ЕСПЧ определил, что право на справедливое судебное разбирательство уголовного дела в рамках ст. 6 ЕКПЧ может возникнуть и до официального предъявления уголовного обвинения, когда с задержанным лицом следственные органы проводят «внепроцессуальное» общение без адвоката[163]163
  Качалова О. В. Обеспечение права на справедливое судебное разбирательство как принцип современного российского уголовно-процессуального права // Российский судья. – 2014. – № 6. – С. 11–15.


[Закрыть].

Данное положение также нашло отражение в актах ЕС в области гармонизации уголовно-процессуального законодательства. В преамбулах директив ЕС подчеркивается, что гарантированные ими права применяются к лицам, совершившим уголовно-наказуемые правонарушения, с момента уведомления их о подозрении или обвинении.

ЕСПЧ были выведены критерии определения обстоятельств, которые подтверждают, что речь идет об уголовном обвинении лица, а не о дисциплинарном или административном разбирательстве. В Постановлении от 8.06.1976 «Энгель (Engel) и другие против Нидерландов»[164]164
  Постановление от 23.11.1976 по делу «Энгель (Engel) и другие против Нидерландов», жалобы № 5100/71; 5101/71; 5102/71; 5354/72; 5370/72.


[Закрыть] ЕСПЧ отмечал, что для того чтобы определить уголовное обвинение в целях ст. 6 ЕКПЧ, нужно установить, принадлежат ли статьи, по которым происходило разбирательство дела, в национальном праве государства к уголовному или дисциплинарному праву; характер совершенного преступления; суровость наказания, которому может быть подвергнуто лицо.

Впоследствии по делу «Банденун против Франции»[165]165
  Постановление от 24.02.1994 по делу «Банденун (Bendenon) против Франции», жалобы № 12547/86.


[Закрыть] в отношении наложения штрафа за неуплату налогов ЕСПЧ также выделил «четыре фактора, свидетельствующих об «уголовной» природе правонарушения:

закон, определяющий наказание, касался всех граждан в качестве налогоплательщиков;

штраф предусматривался не как возмещение ущерба, а как наказание для предупреждения рецидива;

он налагался по общему правилу, носящему карательный и превентивный характер;

размер штрафа составлял существенную сумму (422534 французских франка в отношении лично заявителя и 570398 французских франков в отношении его компании, что составило 64415 и 86957 евро соответственно)»[166]166
  Панкова О. В. Рассмотрение в судах общей юрисдикции дел об административных правонарушениях / под ред. О. А. Егоровой. – М.: Статут, 2014. – 440 с.


[Закрыть].

Закрепление вышеназванной нормы осуществлено в актах ЕС. Так, в директивах по гармонизации уголовно-процессуального законодательства подчеркивается, что гарантированные ими права не распространяются на правонарушения, ответственность за которые наступает в административном порядке, мелкие дорожные правонарушения. Однако директивы действуют в отношении стадии апелляционного обжалования, которые рассматриваются судебными органами.

В частности, на практику ЕСПЧ и «критерии Энгеля» а именно: классификацию деяния в качестве преступления в законе государства, характер преступления и характер и тяжесть санкции как критерий отнесения разбирательства по делу к уголовному процессу, институты ЕС ссылаются при обсуждении законопроектов в области гармонизации уголовного процесса[167]167
  Opinion of the European Economic and Social Committee on the Proposal for a Directive of the European Parliament and of the Council on the strengthening of certain aspects of the presumption of innocence and of the right to be present at trial in criminal proceedings// OJ C 226, 16.7.2014, p. 63–67.


[Закрыть] (подробнее см. § 6 гл. II).