Текст книги "Радость забвения"

Эллен Рако Чейз
Радость забвения

1

Доминик Маквэл Бэннет оглядел пузырьки с лекарствами, выстроившиеся, как игрушечные солдатики, на огромном дубовом столе. Этикетки их извещали об эффективном и долговременном действии, на самом же деле все они оказывались и не эффективными, и не долго действующими, а таблетки от кашля так надоели ему, что уже от одного взгляда на них его начинало тошнить. Доминик устало провел ладонью по лицу, чувствуя себя так, будто мгновенно постарел вдвое и ему уже не тридцать шесть, а семьдесят два, и потянулся за очередной горькой микстурой.

– Держите еще и это, – услышал он веселый женский голос. – Отдел рекламы шлет это вам с наилучшими пожеланиями.

Доминик поднял глаза. В дверях стояла Энн Лернэр, секретарь-референт президента фирмы.

– Не уверен, что сил моих хватит на все эти чудодейственные средства, – хрипло проговорил он. – А что там?

Стройная женщина, затянутая в элегантный костюм, вошла в отделанный деревом и бронзой кабинет.

– После того как вы все утро прокашляли, наши машинистки собрали совет и прислали вам это, – не скрывая иронии, ответила Энн. – Кварта апельсинового сока, сотня аскорбиновых таблеток и лепестки розы.

Доминик хохотнул и тотчас зашелся кашлем. Энн, нахмурившись, недовольно покачала седеющей головой.

– Послушайте, – произнесла она, с материнской заботливостью протягивая Доминику микстуру от кашля, – в качестве президента вы имеете точно такие же права на больничный лист, как и все остальные сотрудники.

– Я всего лишь исполняющий обязанности, – заметил он, морщась от неприятного вкуса лекарства.

– Да, но у вас есть право на процент от прибыли. Кстати, что у вас за крем? – она зажала двумя пальчиками нос.

– Какой крем? Это миссис Хиккок меня лечила очередным чудодейственным лекарством, теперь уже английским, – усмехнулся Доминик. – Недаром же моя домоправительница – англичанка.

– Такой запах, точно, или вылечит, или убьет, – рассмеялась Энн.

– Ничего нет в почте? – спросил Доминик, убирая все лекарства в нижний ящик стола.

Энн покачала головой:

– В июле всегда спокойно. Все отдыхают, никто не думает о делах. Мы получили открытку от вашего отца.

– И где сейчас наш восстанавливающий силы президент?

– На корабле, а точнее – на комфортабельном лайнере, – Энн протянула ему яркую открытку. – Собирается посетить Гавайские острова, а потом уж домой, в Нью-Йорк.

– Надеюсь, он успел отдохнуть, – Доминик задумался. – Собственно, зачем ему нужен этот круиз? Лучше бы отдохнул дома. Ведь даже небольшой сердечный приступ – все-таки встряска для организма.

Энн глубокомысленно хмыкнула:

– Ваш отец – обманщик.

– Что это вы говорите? – Доминик наморщил лоб.

– Дом, я тридцать пять лет проработала с Джоном Бэннетом. Я знаю его лучше, чем собственного мужа, – она улыбнулась, вспоминая явно что-то приятное. – На моих глазах маленькая компания превратилась в могучую корпорацию. И все-таки семья всегда была у него на первом месте. Он ужасно страдал, когда умерла ваша мать. И естественно, переключил все свои чувства на единственного сына. Когда вы уехали корреспондентом в Европу, вы бы на него посмотрели! – Энн взмахнула рукой, не позволяя Доминику прервать себя. – Он всю свою энергию вложил в компанию и быстро поднялся на самый верх. Тут его, конечно же, заметили прыткие дамочки. Так называемый сердечный приступ вашего отца – это хроническое несварение желудка плюс недосыпание шестидесятипятилетнего плейбоя.

– Вы серьезно? – Доминик даже рот открыл от изумления.

– Конечно. Он же расставил вам ловушку. И вы в нее угодили, сразу же отказавшись от всех своих дел и усевшись в это кресло.

– А я-то никак не мог понять, почему врачи отвечают мне так уклончиво. И сколько должны были продолжаться эти игры?

Энн не успела ответить, как в кабинет ввалился взбудораженный Билл Йорк.

– Пора что-то делать, мистер Бэннет! – возмущенно закричал он с порога. – В Четвертый раз вырубаются все компьютеры Вирджинии.

Доминик слезящимися глазами смотрел на невысокого крепыша.

– Кто, что, где, когда? – спросил он устало и показал ему на кресло.

– Я в конце концов нашел, в чем тут дело. Сорок третий…

– Нет, Билл. Мне, пожалуйста, фамилию.

Биллу Йорку не было равных среди компьютерщиков, по он вечно озадачивал своего шефа, когда приходилось иметь дело с людьми. Он тяжело вздохнул, прежде чем посмотреть на компьютерную распечатку у себя на руках.

– Итак: что? Что – это книжный магазин в Кэмден-Коуве, штат Вирджиния. Кто – хозяйка, некая Абигайль Ф. Уэтэрби.

– И что же натворила крошка Абигайль?

– Да она два месяца саботирует мою систему документации, вот что она творит! – сердито выпалил Билл.

Доминик приподнял одну бровь:

– А я думал, у нас непогрешимая система.

Он взглянул на Энн, с удовлетворением обратив внимание на то, как она быстро скользнула на позолоченное кресло и достала блокнот для записей. Билл выдавил сквозь сжатые зубы:

– Послушайте, мистер Бэннет, мне известно, что многие, включая вас, считают, будто компьютерная система обесчеловечивает людей. Но мы вовсе не сотворили тут, в вашей корпорации, нового Франкенштейна. У нас все продумано, чтобы люди нам доверяли. Но они должны с нами сотрудничать. Мы даже придумали, как сделать, чтобы они особенно себя не утруждали.

Доминику пришлось согласиться. Около года назад, когда его отец впервые ввел компьютерное обслуживание, их прибыли резко возросли.

– Что же случилось?

– Началось это недель восемь назад, когда мы разослали новые шифры на закупки в кредит. От пользователей требовалось только применять специальные карандаши, которыми мы их снабдили, и дважды в месяц посылать нам компьютерные карты. Нам бы оставалось лишь обсчитывать их, ну и работать с ними. Все должно было легко наладиться, а у нас все пошло кувырком. Целый день мы провозились с картами, а через две недели – опять то же.

– Может, дело в шифре?

– Я об этом уже думал. Ничего подобного. Я вообще все проверил, и все работает. Господи, сколько же я впустую угробил времени! Целый месяц сам проверял карты, прежде чем запускать их в машину, и ничего… Пока в машину не попала карта мисс Уэтэрби, – торжествующе заявил Билл.

– Не совсем понимаю, – Доминик нахмурился.

– Каким-то образом ей удалось добавить несколько цифр. Ну и машина среагировала на подделку. Нам такое и в голову не приходило. Пойдите сами посмотрите. У нас весь пол завален картами.

Доминик постарался изобразить понимающую усмешку, хотя ему самому было не по душе стремительное внедрение компьютеров в жизнь Америки. Где их теперь только нет! В магазинах, в ресторанах, в метро, в офисах, даже в овощных лавках. Последний приступ сумасшествия – использование компьютеров частными лицами. И их число не уменьшается. Человек-машина – вот теперешняя реальность.

Доминик повернулся к Энн, но, к своему удивлению, обнаружил, что ее уже нет в кабинете.

– Билл, мне очень жаль. Представляю, сколько человеко-часов пропало ни за что. А вы не пытались связаться с мисс Уэтэрби?

– Мистер Бэннет, мое дело – машины, и у меня нет никакого желания иметь дело с людьми. Но если я доберусь до мисс Уэтэрби… – он со злобной усмешкой изобразил, как будет душить ее. – Наверное, вам смешно, – сказал он, заметив иронию на лице Бэннета. – Вы правы, машины тоже ошибаются. Все зависит от уровня подготовки программиста: какой программист, такая и машина. Но вам есть чем гордиться. У вас наилучшая команда. Все мои ребята – классные специалисты.

– Не сомневаюсь, что в вашем отделе… – успокаивающе начал было Доминик, но его собеседник не желал успокаиваться.

– За исключением нескольких ретроградов, подавляющее большинство – за компьютеры, – отчеканил Билл Йорк. – Мы сокращаем расходы, бережем время. А что просим в ответ? Немножко внимательности, только и всего.

– Черт возьми, Билл, вы правы, – Доминик стукнул ладонью по столу. – Мы не можем позволить одному человеку разрушить всю систему. Мы покажем этой Уэтэрби, за кем сила. Не беспокойтесь. Я сам займусь этим делом. Мы можем разорить ее в два счета.

– Благодарю вас, мистер Бэннет. Я рад, что у нас с вами общая точка зрения, – и Билл вышел из кабинета, довольный, что босс наконец-то проникся его любовью к компьютерам.

– Что за чушь! – воскликнула Энн, вновь появляясь на пороге кабинета.

– Вы это знаете, я это знаю, а Йорку приятно, – Доминик улыбнулся. – Куда это вы исчезли?

– Прошлась там и тут, проверила нашу почту, – сказала Энн, кладя на середину стола папку. – Кажется, мисс Уэтэрби решила нас погубить. Она написала нам пять писем, в которых заявляла, что ей не нужны кредитные карточки и что она не желает тратить свое драгоценное время, заполняя наши анкеты. Плевать она хотела на наши кредитные карточки. Ей надо, видите ли, работать с наличными, и вообще со своими клиентами она хочет разбираться сама.

Доминик пролистал письма, поначалу вполне корректные.

– Почему на них никто не обратил внимания? – хрипло спросил он, поднимая на Энн недовольный взгляд.

– Все дело в нашей системе. Мы что хотим, то и делаем и никаких предложений со стороны не принимаем. Впрочем, заверяю вас, такое с нами случается впервые.

– Интересно, почему?

Зазвонил телефон. Энн взяла трубку.

– Мисс Рэйнольдс. В четвертый раз сегодня, – сухо сообщила она.

Доминик застонал:

– Мне никогда от нее не избавиться, – правой рукой он потер лоб, а левой взял трубку. – Привет, Мэри, – проговорил он, глядя, как Энн выходит из кабинета.

– Я весь день тебя ищу! – начались визгливые упреки. – Доминик, ты мог бы…

– Ну вот он я. В чем дело?

– Я хотела напомнить тебе об обеде, который я даю завтра, и о бале, который дает художественный совет в субботу.

В ее голосе появились привычные страдальческие нотки. Он ясно представил себе ее фигуру манекенщицы в очень дорогом белье, светлые волосы, тщательно уложенные в "небрежную" прическу, ее лицо, над которым несколько часов трудилась косметичка.

– Послушай, Мэри, я правда простудился. Не думаю, что смогу…

– До-ми-ни-ик, – она всегда переходила на жалобно-просящий тон, когда он пытался ей перечить. – Дорогой, ты должен быть. Я всем обещала. В конце концов, не каждый день встречаешь знаменитого писателя, который к тому же президент фирмы.

Доминик с неприязнью слушал, как она изображает маленькую девочку, и расслабил узел галстука, чтобы легче дышалось. Наверное, ему хуже, чем сам он думает, если сексуальная Мэри Рэйнольдс не только не возбуждает его, но и вызывает странную горечь во рту. Ее постоянное желание быть в центре внимания и непомерная жадность вызывали у него ощущение, будто его используют. Доминик вспомнил, что точно так же относился к подобным связям отец.

– Мэри, прошу прощения, но – нет. И вообще я уезжаю из города.

– Уезжаешь из города? – взвизгнула она. – Ты же только что сказал, что болеешь, а теперь морочишь мне голову какой-то… деловой поездкой!

– Я не сказал "деловой". Это ради здоровья. ("Душевного здоровья", – добавил он про себя).

– Послушайте, Доминик Бэннет, – прошипела Мэри, – я не позволю так обращаться с собой. Еще никто…

– Всегда все бывает в первый раз. Мэри, извини, мне надо идти, – и он бросил трубку.

Несколько минут Доминик рассматривал причудливый узор на потолке. Вот и в его жизни все перемешалось. Ведь единственное, о чем он всегда мечтал, – это спокойно писать. Поначалу он был готов войти в семейный бизнес, который процветал как никогда. У него появились деньги, власть, женщины, но потом он начал потихоньку уставать, беспричинно злиться. Его обуревало беспокойство, и он жаждал куда-нибудь сбежать.

Что-то вдруг перевернулось в нем. Он вскочил с президентского кресла и резко нажал на кнопку, вызывая секретаря.

– Билл Йорк прочитал мне сегодня лекцию о благе компьютеризации, – сказал он мгновенно появившейся Энн. – Вы просветили меня насчет отпуска по болезни. И вы оба правы.

– Оба?

Она не отрываясь смотрела, как он шагает по кабинету.

– Оба, – ласково улыбнулся он. – Я оставляю компанию на попечение компьютеров и беру отпуск, положенный мне за этот год: двадцать дней, на которые имеют право все сотрудники, когда заболеют, и еще неделю, на которую имею право лично я.

– То есть вас не будет весь июль? – усмехнувшись спросила Энн.

– Весь июль, – он снял пиджак и расстегнул воротник рубашки, чувствуя, как его переполняет стремление к свободе. – Я уверен, что вы в состоянии ответить на все вопросы, которые возникнут. Йорк считает, что его машины кое-что умеют, но и я тоже кое-что умею.

– Что именно?

– Я собираюсь достать свою пишущую машинку, смахнуть пыль с нее, а заодно и с наполовину написанного романа. Я убью Доминика Бэннета и возрожу к жизни писателя Ника Маквэла.

– Браво! – Энн захлопала в ладоши. – А где вас искать в случае необходимости? Дома?

Доминик нахмурился:

– Нет. Если я останусь в Нью-Йорке, ничего не выйдет. Мне на самом деле просто надо встряхнуться, избавиться от простуды и вернуться к писательской жизни. – Его взгляд упал на папку на столе. – Я буду в Кэмден-Коуве.

– В Кэмден-Коуве? – изумленно переспросила Энн.

– Именно там, – кивнул Доминик. – Звучит великолепно. Там мне наверняка удастся снять коттедж и вернуться к реальности. К тому же там живет Абигайль Уэтэрби, которая Бог знает что творит с нашими компьютерами.

Энн рассмеялась:

– Знаете, человек, который бросает миллионное дело, заслуживает награды.

Доминик направился в двери:

– Я вам сообщу свой адрес. А пока свяжитесь с отцом и скажите ему, что он может возвращаться к своей любимой работе.

Доминик остановился на пороге, бросив прощальный взгляд на кабинет, ставший для него за год тюрьмой. Зазвонил телефон. Энн сняла трубку, улыбнулась и твердо произнесла:

– Прошу прощения, Доминик Бэннет в отпуске. Могу я чем-нибудь помочь?

2

Никакое другое слово, кроме слова экзотика, не приходило Нику на ум, чтобы как-то определить первое впечатление от книжного магазина, занимавшего старинный четырехэтажный особняк на окраине приморского городка. Внутренних перегородок тут не было, благодаря чему открывался широкий обзор на книги в обложках и переплетах, а также на картины местных художников, висевшие на стенах.

Чуть ли не час Ник подбирал для себя книги и изучал двух продавщиц. Одна была субтильная блондинка лет двадцати с пепельными волосами. Все звали ее Ди. Она занималась детскими книжками на первом этаже и, как показалось Нику, прекрасно ладила с покупателями, которые то и дело забегали в магазин. Другую женщину Ник принял за Абигайль Уэтэрби и мать Ди. Красивая дама лет пятидесяти с коротко подстриженными волосами и приветливой улыбкой, она никак не походила на человека, который мог бы объявить войну компьютерам.

Ник собрал книги и понес их вниз, к конторке.

– Такой покупатель в субботу утром – это мечта! – красивая дама приветливо улыбнулась ему. – Сорок пять долларов.

Он улыбнулся ей в ответ и достал кожаный бумажник. Поколебавшись, достал кредитную карточку своей фирмы "Кредит-Х".

Улыбка на ее лице погасла.

– Прошу прощения. Мы больше не принимаем кредитные карточки, – она произнесла эти слова медленно, стараясь удержать на губах улыбку.

– У вас объявление в витрине, – сказал Ник.

– Все правильно, но…

– А как же тогда?

– Мама, что у тебя там? – спросила Ди, с интересом разглядывая темноволосого мужчину.

– У этого господина карточка "Кредита-Х", – тихо сказала мать. – Он настаивает.

– Надо позвать Аби, – торопливо проговорила Ди. – Она нам голову отвернет за кредитные карточки, тем более эти, – произнесла она, смягчая свои слова улыбкой. – Подождите минутку.

Ник на мгновение смутился. Сейчас что-то будет.

Аби передвигала в подвале тяжелую коробку с книгами, стараясь найти для нее удобное место. Коробка не желала никуда задвигаться, везде оказывалась на проходе. Услышав звонок, Аби встала с четверенек, стряхнула с рук пыль.

– Что у тебя, мама? – спросила она, поднявшись наверх из подвала. Она убрала с лица непослушный каштановый локон, оставив на щеке грязный отпечаток.

– Аби, этот господин предлагает кредитную карточку.

Аби перевела свои серые глаза на мужчину, небрежно облокотившегося на прилавок. Он выпрямился, и она сразу определила, что в нем больше шести футов роста. Облегающая рубашка и узкие брюки подчеркивали его атлетическую фигуру. Не осталась она безразличной к густым темным волосам и красивым карим глазам, взгляд которых был устремлен на нее.

– Прошу прощения, сэр, но мы больше не принимаем кредитные карточки, – ее улыбка была ничего не значащей, чисто профессиональной.

– Но у вас нет никаких объявлений на этот счет.

Она нахмурилась и перегнулась через стойку.

– Объявление было…

– Аби, оно тут валяется, – изображая послушную девочку, проговорила Ди и водрузила на стойку украшенную цветочным узором табличку. Заметив, что незнакомец глядит на нее насмешливо, Аби тяжело вздохнула.

– Все равно. Прошу прощения, но мы не принимаем кредитные карточки, – твердо повторила она.

– У меня много книг, – многозначительно произнес Ник, глядя на нее с откровенным одобрением.

Аби была на голову выше матери и сестры. Ее длинные каштановые волосы выбивались из пучка, небрежно скрученного на затылке. Холодные серые глаза освещали четкие черты лица с мягкой округлой линией подбородка. Она покраснела под пристальным взглядом Ника и торопливо оглядела стопку книг, подсчитывая в уме их стоимость. С тех пор как полгода назад Аби вступила в единоличное владение магазином, она изо всех сил стремилась сделать его прибыльным.

Однако вид кредитной карточки придал ее глазам металлический блеск.

– Я не веду никаких дел с кредитными компаниями, особенно с "Кредитом-Х". Там совершенно некомпетентные люди! Нет, лучше чек. Даже в иногородний банк. Пусть я лучше потеряю на этом, – холодно проговорила она, отрезая путь к дальнейшему обслуживанию.

– Но ведь я не из другого города, – стоял на своем Ник.

Что-то в ее глазах волновало его, хотя в ее намерения явно не входило изменять свою роль деловой женщины на какую-либо иную. Ника вся эта ситуация начинала развлекать, и он боролся с острым желанием стереть с ее щеки грязное пятно.

– Прошу прощения, но мы почти всех знаем в Коуве, – вмешалась Ди.

– Я только что на месяц снял Галл-коттедж, – ответил Ник, не сводя глаз с ее сестры.

– А, так вы теперь – наш сосед! – радостно воскликнула Ди. – Он может открыть у нас кредит, правда, Аби?

Аби смутилась, обнаружив вдруг, что у нее перехватило дыхание, и торопливо отвела глаза от пристально смотрящего на нее Ника.

– Да, – выдохнула она. – Конечно. – Она наклонилась к корзине под стойкой и подала Нику формуляр и ручку.

Ник быстро заполнил формуляр.

– Я все написал, кроме телефона. Он выскочил из головы, не могу вспомнить.

– Ничего, – улыбнулась ему Ди и подхватила формуляр. – Мы вам крикнем в случае чего, мистер… Маквэл.

Он рассмеялся:

– У вас передо мной преимущество.

– Меня зовут Клер Уэтэрби, – улыбнулась красивая дама. – Болтушка – моя дочь Ди. А это – моя дочь Аби, хозяйка магазина.

– Я покупаю много книг, так что наверняка еще загляну к вам, когда устроюсь, – заявил Ник, беря ярко разрисованную полиэтиленовую сумку с книгами. Ненужную здесь кредитную карточку он сунул в нагрудный карман. – До свидания, дамы.

– Ну разве он не душка! – воскликнула Ди, едва за Ником захлопнулась дверь. – Хорошо, что он целый месяц будет жить рядом с нами.

Аби, подмигнув матери, сказала сестре:

– Я думала, на этой неделе твоим сердечком владеет Род Уинтерс, – она проговорила это с нарочитым простодушием. После ухода Ника к ней вернулась ее обычная насмешливость.

– А я думала вовсе не о себе, – рассмеялась сестра. В ее голубых глазах заплясали веселые чертенята.

– Ди! – прикрикнула на дочь Клер, заметив растерянность Аби.

– Мне кажется, Аби пора получить что-нибудь от магазина, – продолжала Ди, не обращая внимания на нахмурившуюся сестру. – В конце концов, ей уже скоро четверть века стукнет. Нельзя же всю жизнь оставаться одной.

– Ради Бога, Ди, – прошептала мать.

Аби сосчитала до десяти и только тогда ответила:

– Я отказываюсь вступать в дискуссию по поводу отсутствия у меня дружка. Моя жизнь – это моя жизнь, – холодно произнесла она. – А теперь, если вы без меня можете обойтись, я отправляюсь в парикмахерскую.

Ник растянулся на одеяле, наблюдая за несколькими запоздалыми купальщиками. Скалистый пляж был частным – принадлежал шести коттеджам, расположенным в этой части Коува, и Ник наслаждался покоем и уединением. Он с облегчением вздохнул, подставляя нос жаркому солнцу и мысленно поздравляя себя с неожиданно принятым решением. Уже давно он не ощущал такого покоя на душе.

– Мистер Маквэл, здравствуйте! Не возражаете, если я присяду рядом?

Ник заслонил глаза от солнца и увидел над собой улыбающееся лицо Ди Уэтэрби.

– Пожалуйста, – он подвинулся на одеяле, уступая ей место. – И зовите меня Ником.

Она с радостью приняла его предложение и уселась поближе к нему.

– Вам повезло с коттеджем, тем более что сезон в разгаре. Он самый красивый в Кэмдене. Аби считает его просто роскошным.

Ник рассмеялся:

– Мне повезло. У пары, которая тут жила, возникли трудности с нефтяными акциями в Калифорнии. Агент сказал, что деньги у них вышли, когда они еще не доехали сюда в этот сезон.

Ди скривилась:

– Наверное, Аби права, что страна летит в пропасть. Нет газа, нет нефти, цены запредельные, инфляция…

– Пессимистическая точка зрения.

– Да нет, просто у нее здравый смысл. Знаете, – торопливо проговорила она, – занявшись бизнесом, Аби теперь только и делает, что считает. Ей очень нравится ее дело. Правда, она всего год как перестала разрываться между двумя работами.

Ник вопросительно наморщил лоб.

– На мой вкус, звучит слишком уж по-деловому для женщины, – сказал он, рассчитывая побольше узнать о той, что не на шутку заинтересовала его накануне.

– Нет, – замотала головой Ди. – Я уверена, что Аби ненавидит деньги. И еще больше она ненавидит кредитные карточки. – Она усмехнулась, но вдруг ей пришло в голову, что она слишком много болтает, хотя собиралась поступать как раз наоборот – побольше разузнать о привлекательном незнакомце. Ди одарила Ника светски очаровательной улыбкой. – Как вам нравится Коув?

– Здесь очень тихо и очень спокойно, – ответил он, не оставив без внимания то, как резко переменила она тему разговора.

– Летом здесь полно художников, – продолжала Ди, рассчитывая, что он все-таки расскажет ей, чем занимается. – Аби развешивает их работы у нас.

– Я заметил вчера. Некоторые совсем неплохие.

– Еще бы. Да здесь самая красивая природа! И история у нас тоже интересная, если кто пишет.

– Неужели Кэмден-Коув богат историческими событиями? – поинтересовался Ник, никогда не пренебрегавший новой информацией.

– Ну в этом я не специалист, – улыбнулась Ди. – Вам лучше поговорить с Аби. Она у нас состоит в Историческом обществе.

Ди отвернулась и вдруг отчаянно замахала руками, подзывая кого-то.

– Вон она идет!

Ник проследил за ее взглядом и не мог не признаться себе, что разволновался, когда разглядел Аби, выходившую из пенистого моря. Ее ладная фигура, золотистая от загара, была открыта теперь его взглядам не то что вчера, когда на ней был бесформенный халат. Ник восторженно, хотя и хрипло, чертыхнулся, и Ди удивленно посмотрела на него, искусно пряча довольную ухмылку. Она могла поздравить себя с первой удачей.

Аби стряхнула капли воды с недавно подстриженных локонов, обернулась на зов и увидела сестру рядом со вчерашним покупателем. По необъяснимой причине имя и лицо Ника Маквэла весь вечер не давали ей покоя. Уже четыре года ни один мужчина не занимал ее мыслей, не собиралась она сколь-нибудь близко знакомиться и с этим. А теперь из-за вмешательства Ди все ее благие намерения летят к черту. У Аби не было выбора: она не могла не подойти к ним. Однако отвергла приглашение Ника разделить с ними одеяло и уселась на горячий белый песок.

– Ник интересуется историей нашего города, – с веселым энтузиазмом доложила Ди.

Аби с недоумением посмотрела на сестру: чего проще – проинформировать его, не подзывая для этого Аби.

– Мистер Маквэл, Историческое общество открыто ежедневно, кроме воскресений. Плата – всего один доллар, и расположено оно совсем близко от вашего коттеджа.

Ди поджала губки и завела глаза к небу. В эту минуту она бы с удовольствием сбросила бомбу на голову Аби!

– Нику понравились картины у нас в магазине, – старалась она не дать заглохнуть беседе.

– Некоторые очень хороши, – лениво проговорил Ник, переводя взгляд с прямого носика Аби на ее длинные сильные ноги и с удовольствием задерживаясь на великолепной полной груди, которую мокрый купальник демонстрировал со всей откровенностью.

– Я каждый месяц их меняю. Но если вам и вправду понравилось какое-то полотно, вы можете купить его.

Аби старалась говорить безразлично, но не замечать великолепное мужское тело, вытянувшееся на одеяле, она уже не могла. Красиво было и лицо Ника с четкими чертами, крупным ртом, сильным подбородком. Его мускулистые руки и грудь были покрыты темными завитками, исчезавшими под белыми купальными трусами. Его сильные бедра и ноги были совсем рядом, и она не могла не ощущать их опасную близость.

– Что ж, я зайду и выберу что-нибудь.

Он довольно улыбнулся, заметив, как она покраснела.

– Пойду помогу маме готовить обед, – неожиданно проговорила Ди. – А ты можешь еще позагорать, Аби. Я тебя позову. – И она, махнув на прощание рукой, убежала.

Аби вздохнула, глядя ей вслед:

– Иногда моя сестра просто невозможна.

– Ну что вы, как раз наоборот.

– Уверяю вас, она все делает бездумно, не понимая, что выглядит это порой не совсем тактично, – сердито сказала Аби, подбирая под себя ноги.

Она понимала, что нужно бы встать и уйти, но как раз этого ей совсем не хотелось. Тогда она решила, что удерживает ее, наверное, ласковое предвечернее солнце. Солнце и море. А мужчина тут ни при чем. Совершенно ни при чем.

– Ни у вас, ни у вашей сестры нет местного акцента, – забросил пробный камешек Ник. – Вы, наверное, откуда-то из других мест.

– Из других мест, – безразличным тоном повторила Аби.

– Держу пари: задав не больше пяти-дести вопросов, скажу точно, из какого вы штата, – рассмеялся Ник.

Аби не удалось спрятать улыбку, и она сдалась:

– Из Иллинойса.

– Если я начну с "А" и буду перечислять все города по алфавиту…

– Из Чикаго, – перебила она. Ей уже переставало нравиться его любопытство.

– Понятно. А как вы очутились тут?

– Послушайте, – нарочито рассердилась Аби, – да вы просто назойливый репортер какой-то. – Она умолкла, неожиданно вспомнив, откуда ей известно его имя да и лицо тоже. Из газеты. И еще его фото было на обложке книги. – Вы Ник Маквэл, автор "Падения с Олимпа", – торжествующе поделилась она своим открытием.

Он удивился:

– У вас хорошая память. Ведь книга вышла два года назад.

– Я ее рецензировала для "Коув джорнэл", – быстро парировала она.

– Мне придется идти рыться на газетном кладбище или вы сами скажете мне свое мнение? – спросил он.

Аби надолго задумалась, потом сказала:

– Я написала такую рецензию, какую она заслуживала.

Он рассмеялся и, раскинувшись на одеяле, задел рукой ее бедро. Аби словно дернуло током, и она отодвинулась, но Ник как будто ничего не заметил. Он был обезоруживающе дружелюбен. Аби, чтобы скрыть смущение, хотела надеть темные очки, которые забыла Ди.

– Не надо, – попросил он и перехватил ее руку. – Мне нравится смотреть людям в глаза, когда я с ними разговариваю. А у вас, Аби, очень красивые глаза. – Он вдруг охрип. – Что-то в вас сегодня новое. А-а! Волосы.

– Я вчера подстриглась, – с трудом проговорила она и облизала губы, чувствуя, как горячая краска вновь заливает ей щеки.

– Мне нравится, – сказал он, накручивая на палец кудряшку. – У вас красивая прическа.

Аби похолодела, но взяла себя в руки. Тряхнув волосами, она сказала как можно холоднее:

– Мистер Маквэл, следите за своими словами. Я бы посоветовала вам опробовать их на ком-нибудь другом. Или на бумаге.

Она легко поднялась, собрата брошенные Ди вещи и зашагала к своему дому – убежищу от всех опасностей.