Текст книги "Бегство от грез"

– Поражение? Можно подумать, что вы сами были его очевидцем и оценили их умение отлично сражаться. Ах, вы там не были! Может быть, капитан Йорк расскажет нам, что же там действительно происходило?

– Считаю преждевременным и нецелесообразным обсуждать вопрос о вероятности возобновления военных действий. Пока ведь неизвестно, каков будет исход конференции, посвященной вопросам мирного урегулирования проблемы.

– Лорд Ливерпул авторитетно заверил нас, что наше путешествие будет безопасным, – с твердостью в голосе сказала миссис Синклер, хотя, по правде говоря, ее одолевали сомнения. Неужели не удастся положить конец этой затянувшейся войне? Нельзя не учитывать и меру реальной опасности, которая может подстерегать их в пути, когда они будут пересекать границу Испании, чтобы вдоль нее добираться уже до Франции.

Большинство новостей, которые до них доходили, были весьма обнадеживающими: лорд Каслри, министр иностранных дел, выехал из Англии в декабре, чтобы принять участие в мирной конференции союзников, на которой будут обсуждаться условия и сроки капитуляции, с тем чтобы довести их до сведения Наполеона. Кроме того, было известно, что армия Веллингтона в это время находилась где-то в районе восточнее Витории и в течение нескольких месяцев бездействовала, что, естественно, говорило в пользу возможного наступления такого момента, когда наконец-то остановятся жернова чудовищной и зловещей военной машины Наполеона. Если взглянуть на события более внимательным взглядом, то можно заметить, что перемены происходят во всем.

Отношение англичан к французам, по-видимому, тоже меняется. Во время всего путешествия, вспоминает миссис Синклер, она что-то не припомнит, чтобы Ровену де Бернар, имя которой говорило о том, что она француженка, кто-нибудь из англичан обидел злым словом. Но мысль о возможном вступлении частей союзников в Париж беспокоила и пугала миссис Синклер.

Юго-западные районы Франции и департамент Шаранта, где близ деревни Шартро-сюр-Шарант обосновалось семейство де Бернар, особых потрясений не испытывали, жизнь населения этих районов протекала относительно спокойно. И что же, чтобы теперь попасть туда, им придется пересекать зону боевых действий? Надо же такому случиться! Какой же выход из столь чреватого опасностями положения? – тревожно думала миссис Синклер. Она с беспокойством посмотрела на Ровену, которая делала вид, будто серьезно занята едой. Лицо девушки было необычайно бледным, и сердце у миссис Синклер екнуло, так как до ее сознания дошло, что не она одна испытывает тревогу.

«О Боже! Дай нам силы и помоги нам в испытаниях наших!» После этих слов, мысленно обращенных миссис Синклер к Творцу всего сущего, тревожное чувство, донимавшее ее, отступило.

Ровену же в это время вовсе не беспокоили мысли по поводу возможности добраться до Франции в разгар военной кампании. Симон не стал бы торопить ее с возвращением, если бы обстановка была чересчур опасной. К тому же в Англии ходили упорные слухи о возможном прекращении военных действий и заключении мира.

Мысли Ровены переключились на Тарквина. «Скоро он вернется в свой полк, – думала она, – и, наверное, ему снова придется воевать, а ведь он еще не вполне здоров. Неужели официальные представители английского правительства настолько очерствели, что судьба отдельно взятого защитника отечества им безразлична, раз они снова посылают его в пекло, не считаясь с тем, что он еще не оправился от раны, полученной в другом сражении».

Ровена с любопытством наблюдала за Йорком. Несмотря на то что мужская беседа протекала весьма оживленно и заинтересованно, Тарквин, казалось, оставался безучастным. Ровена посмотрела на его руки и вспомнила их упругую силу. Странная мысль пришла вдруг ей в голову: ведь эта рука, когда в ней было оружие, отняла жизнь у многих ее соотечественников. Но и нежной могла быть эта рука... Прикрыв глаза, она вновь переживала ту сцену на палубе, казавшуюся ей сейчас зыбким миражом.

Ровена очнулась от своих мыслей, посмотрела в сторону и заметила, что Хелин Синклер смотрит на нее вопрошающим взглядом. Будучи уверенной в том, что на лице у нее не написано, какие мысли сейчас ее занимают, она тем не менее почувствовала, как горячая волна омыла ее щеки. Быстро отвернувшись, она с возросшим энтузиазмом стала ковырять вилкой кусок жесткой, как подошва, говядины.

Глава 4

Тревожные слухи о возможном возобновлении военных действий оказались сильно преувеличенными, если верить сообщению, услышанному от пассажиров пакетбота «Илайджи Дандэс» во время его разгрузки в порту Тилбери.

В то время как капитан Йорк отправился утрясти дела в связи с поездкой в Фолмаус, Ровена купила три газеты, в том числе и такую солидную, как вестник «Газетт», который предрекал закат «тирана-разрушителя» и даже указывал дату, когда это должно случиться. О каком-либо конфликте на испанской границе в вестнике не упоминалось ни единым словом, зато сообщалось о предстоящем отзыве в Лондон национального героя Англии лорда Веллингтона.

Миссис Синклер облегченно вздохнула, узнав эти новости, но Ровена отнеслась к ним с известной долей скептицизма, поскольку их достоверность проверить было трудно.

Они уже выехали из Тилбери, карета бодро катила по дороге. Мимо проплывали мирно дремавшие, сложенные из серого песчаника церкви с остроконечными шпилями, дома, крыши которых отчетливо выделялись на фоне только что выпавшего снега. Было слишком холодно, чтобы ехать на лошади вслед за каретой, и капитан Йорк занял место внутри нее.

– Могут ли события обернуться так, что Франция снова станет ареной главного сражения? – спросила Ровена капитана.

Вопрос был задан неожиданно, с такой непосредственностью и прямотой, что поставил капитана Йорка в затруднительное положение. Ему не хотелось говорить с Ровеной о тревожных событиях, но он не видел смысла и в том, чтобы скрывать правду.

– Я сомневаюсь, что вам придется стать свидетелями военных действий в самом Шартро, – вымолвил наконец капитан.

Ровену этот ответ не удовлетворил, он скорее предназначался для миссис Синклер, на которую слова Тарквина подействовали успокаивающе.

– Я не о Шаранте спрашивала, – произнесла Ровена с горячностью. – Майор Симпсон-Кли уверен, что самый опасный оборот события могут принять в Испании. Если лорд Веллингтон прикажет атаковать части маршала Сульта, то и вам, когда вы прибудете в свой полк, придется участвовать в сражении. И как вам это понравится?

Тарквин удивленно поднял брови.

– Я солдат по профессии и не могу оставаться безучастным, когда вокруг кипит битва.

– Но ваша нога... – не унималась Ровена, однако она так и не закончила фразу, увидев выражение его лица.

– Третий драгунский – это кавалерийский полк, мисс де Бернар. Важно, чтобы ноги моей лошади были целы и невредимы, а о своих собственных думать будет некогда, – резким, отрывистым голосом произнес Тарквин.

Все слова, казалось, .были исчерпаны. Ровена подумала, что капитан Йорк может ложно истолковать причину ее беспокойства о нем. Однако и самой себе она не отдавала ясного отчета о мотивах своей тревоги. Возможно, это просто потому, что он единственный из воевавших на континенте, кого она знает лично, и если с ним, не дай Бог, случилась бы беда, она бы искренне переживала. Он не затерялся бы для нее в списках неизвестных и малозначащих имен, которые еженедельно появляются на страницах «Курьера». «Но, собственно, какое мне дело, что с ним случится, – изменила ход своих мыслей Ровена. – Я не верю его словам. Главное, благополучно пересечь границу и живыми и невредимыми добраться до Шартро. Там, в своем доме, я почувствую себя в безопасности, там тепло и уютно...»

Ровена поплотнее закуталась в тяжелый дорожный плед. За окном кареты проплывал застывший зимний пейзаж. Ровена опустила голову и впала в забытье, сморенная усталостью. Когда она очнулась, шафрановое солнце быстро клонилось к западу. Позади остался Лондон, которого она так и не увидела, а впереди простирались сельские ландшафты графства Суррей. Они ехали всю длинную холодную ночь, делая остановки только тогда, когда надо было сменить лошадей. Миссис Синклер дремала, пригревшись рядом, но к Ровене сон не шел, ее раздражало, что в карете тесно и неудобно, ее онемевшее тело требовало движения.

Капитан Йорк сидел наискосок от нее, лицо его скрывала густая тень, и Ровене было любопытно, спит он или нет. Откинув голову на кожаную диванную подушку, она бесстрастно изучала его, отметив, что капитан выглядел лучше, чем она себе сначала представляла. Ведь она привыкла видеть на его тонком угловатом лице выражение непреклонной суровости.

«Лет ему, видимо, более тридцати, у него практический склад ума. Опыт обращения с женщинами у него богатый», – продолжала размышлять Ровена. Она вспомнила его поведение с ее ужасной тетушкой и жеманницей Катрион. Он не производил впечатление человека приятного и любезного с женщинами, по-видимому, им с ним трудно ладить, как и ему с ними. Интересно, был ли он хоть раз по-настоящему влюблен, была ли у него дама сердца? На этот, самой себе заданный вопрос Ровена ответила отрицательно.

Через три дня они добрались до Фолмауса, небольшого портового городка, окруженного голыми пустынными холмами. Здесь Ровена впервые увидела в действии гигантский механизм британской военной машины.

Район Уэст-Кантри, через который они проезжали, оказался запруженным отрядами ополченцев и полками добровольцев, проводивших учебные занятия на пустыре, несмотря на собачий холод. Когда карета приблизилась к Фолмаусу, Ровена глазам своим не поверила, так много было здесь солдат в алых мундирах, марширующих бесконечными колоннами по направлению к порту, где их уже ожидали суда. Бесчисленное множество людей в военной форме сходило на берег с потрепанных штормом фрегатов. Среди солдат, недавно вернувшихся с континента, было много раненных, больных и просто сморенных усталостью. По улицам невозможно было ни проехать, ни пройти, их заполнили караваны с продовольствием, багажом, лошадьми и вьючными мулами, скрипящими телегами и переругивающимися друг с другом слугами. И вся эта масса людей и вещей ждала своей очереди к отправке.

С мрачным выражением лица обозревал Тарквин весь этот хаос, когда карета остановилась перед небольшой гостиницей неподалеку от порта. Двери и ставни ее были закрыты.

– Надеюсь, что мы все же получим здесь приют и ночлег, несмотря на нашу задержку в Тилбери, – устало произнес капитан Тарквин.

– О Господи, – воскликнула миссис Синклер, – может, нас все-таки впустят!

– Сейчас я узнаю, есть ли там кто-нибудь, – решительно заявил капитан. – А вы оставайтесь в карете, пока я улажу дела с гостиницей, здесь по крайней мере теплее, чем на улице, – обратился он к Ровене, которая, держа в руке плащ, собиралась вслед за Тарквином выбраться наружу.

– Квин! – прозвучало на высокой и пронзительной ноте с улицы.

Тарквин резко обернулся и увидел женскую фигуру, махавшую ему рукой и что-то кричавшую. Она пробивалась через толпу к карете. Ровена бросила в ее сторону быстрый взгляд и увидела юное радостное лицо с сияющими глазами, выглядывающими из-под шляпки с оборочками. Девушка подбежала к ним, путаясь в широких складках юбки, бросилась к Тарквину и обняла его.

Ровена стояла, боясь пошевелиться, биение ее сердца настолько замедлилось, что, казалось, оно вот-вот остановится. Ровена перестала ощущать течение временили когда наконец вышла из оцепенения, капитан Йорк стоял рядом с девушкой, не отводя пристального взора от ее лица.

– Ради всех святых, что ты здесь делаешь? Ты, надеюсь, не одна пришла?

– Конечно же, не одна. Со мной Луиза, да и Хивер тоже. А вот мама и Чемпни прийти не смогли. Мы узнали, когда ваш пакетбот прибывает по расписанию, и пришли встретить вас. Но мы ожидали тебя вчера. Что там стряслось? Луиза беспокоилась, не случилось ли чего в пути. О, Квин, такой у тебя усталый вид! Я все время только и думаю о тебе. Сколько ты, небось, натерпелся, чтобы добраться до Шотландии, потом обратно, с этой вот смурной фефелой!

– Прошу тебя, ягодка, потише, – Тарквин сделал пальцем предостерегающий жест. – Позволь представить тебе моих спутниц: миссис Синклер и мисс де Бернар.

Хорошенькое личико девушки не гармонировало с настороженным и недоверчивым выражением ее глаз.

– О, Квин, я не совсем уверена...

Но Тарквин уже подвел ее к карете, возле которой стояла Ровена. Изобразив на своем лице некое подобие улыбки, капитан выговорил:

– Представляю вам мисс Шарлотту Йорк из Лонгбурна. Она моя единственная сестра и любимица семьи. Знакомься, Шарлотта, это мисс де Бернар.

– Здравствуйте, будем знакомы... – Ровена облегченно вздохнула: «Его сестра... Шарлотта всего лишь его сестра».

– Мое почтение, мисс де Бернар, – вежливо ответила Шарлотта, хотя глаза ее, прикрытые шляпкой, сузились, и в них затаилась враждебность.

– А вон и Луиза, – сказал Тарквин, и его голос приобрел теплые вибрирующие нотки.

Ровена быстро повернулась и увидела перед собой черноволосую миниатюрную женщину с красивыми ласковыми глазами. На ее лице лучилась добрая и светлая улыбка, когда она здоровалась с Ровеной.

– Здравствуйте, мисс де Бернар, рада с вами познакомиться. Квин писал нам из Лондона, что едет за вами в Шотландию. Признаться, мы были уверены, что вы значительно моложе. Я Луиза Йорк, свояченица Квина. Понимаю, что нам следовало бы известить вас, что мы приедем вас встречать. Это большое упущение с нашей стороны. Лотти не могла вспомнить точную дату отплытия «Фанни», а планы Квина были столь неопределенны.

В ее взгляде, обращенном на Тарквина, светились теплота и нежность.

– Все это в порядке вещей, – миролюбиво заметила Ровена. Манера поведения Луизы Йорк отличалась простотой и безыскусственностью, в ней не было ни малейшего намека на претенциозность, и Ровена почувствовала к ней симпатию.

– Надеюсь, капитан Йорк рад вас видеть и весьма доволен, что вы пришли.

Тарквин кивнул в знак согласия и предложил пойти в гостиницу. Так как все улицы были заполнены военными, то Тарквин счел необходимым лично сопровождать женщин. Шарлотта быстренько подхватила его под руку и чуть ли не силой повлекла за собой.

– Ваша свояченица не слишком-то жалует меня, – заметила Ровена.

– Для Шарлотты это обычная манера поведения, – извиняющимся тоном ответила Луиза. – Квина она обожает, и ей ненавистна мысль о том, что мы можем его потерять при возобновлении военных действий.

– Если бы капитана Йорка не послали в Шотландию, чтобы забрать меня оттуда, то он, по всей вероятности, до возвращения в полк больше времени мог бы провести в семейном кругу.

– Да, вы правы, так оно и было бы. Всем нам так хочется, чтобы он побыл с нами подольше.

Произнося эти слова, она думала о незалеченной ноге Тарквина, которая, несомненно, побаливает, о том, что на пути в Шотландию, и особенно на горных дорогах, боль могла обостриться от усталости и лютых холодов. Но свои мысли Луиза вслух не высказала: зачем знать об этом человеку чужому, которому мало дела до их семьи.

– Мне кажется, что я прочитала ваши мысли. Наверное, вас беспокоит больная нога капитана Йорка? – грубовато-резко спросила Ровена.

– Вы не ошиблись, его рана причиняет и мне душевную боль, – откровенно призналась Луиза.

– Он вам что-нибудь об этом рассказывал?

– Нет, ни слова. Но ведь и так видно, что ранение довольно серьезное. Ему повезло, что совсем не потерял ногу, – добавила Луиза, – но он избегает распространяться об этом.

– Да уж, и от меня это не ускользнуло, – чуть иронично заметила Ровена. Ее слова были встречены Луизой с доброй улыбкой.

«Какая она все же милая», – отметила про себя Ровена и даже удивилась этому своему ощущению, ибо к представительницам своего пола особого почтения не обнаруживала. Она вообще с трудом переносила женское общество.

– Ускорим шаг, – предложила Луиза, взяв Ровену под руку – – Я начинаю мерзнуть.

Пивная в портовом районе Толбуз была переполнена посетителями, да и чистотой она не блистала, но Тарквин уговорил хозяина трактира найти для них столик поскромнее где-нибудь в уголке. Подходящее место нашлось, и вскоре к ним присоединилась женщина внушительного вида с сединой в волосах. Она кратко представилась: «Хивер», и по ее манере держать себя Ровена сделала вывод, что в семье Йорков она была гувернанткой, нянькой и просто другом семьи. С Шарлоттой она обращалась как с капризным своенравным ребенком, за которым следят, чтобы он не пропустил школу, а Ровене и миссис Синклер она только высокомерно кивнула, считая это достаточным, чтобы быть представленной. Ровена, однако, заметила, что по отношению к Луизе она была почтительна и, обращаясь к ней, называла ее «леди Йорк» или «Ваша милость» Когда Тарквин поцеловал ее в щеку, Ровена обнаружила, что надменное выражение исчезло с лица Хивер, она как бы оттаяла. Тарквин что-то шепнул ей, что заставило ее покраснеть, а затем ушел, предоставив их самим себе. Но в обстановке шума и взрывов хохота, стоявших вокруг, о какой-либо интимной, доверительной беседе не могло быть и речи.

Они допивали свой чай молча, с серьезными и сосредоточенными лицами. Может быть, они размышляли о судьбе Англии, которой хотя и придется, видимо, вести войну, но которая все-таки остается страной, чье превосходство на море, включая контроль торговых путей, по которым чай с крупных плантаций Индии и Цейлона доставляется в Европу, никем не оспаривается.

– Миссис Синклер, вам, наверное, не дают покоя мысли о поездке? – выбрав момент, когда шум в трактире немного поутих, спросила Луиза, заметив, что пожилая женщина начинает проявлять признаки нервозности.

– Да, на душе у меня неспокойно, – призналась миссис Синклер. – Газеты предвещают приближение шторма, и когда я начинаю думать, как много судов море поглотило только в течение этой зимы...

– Не могу себе представить, чтобы «Фанни» вышла в море даже при малейшем намеке на штормовую погоду, – ободряюще сказала Луиза.

– Чемпни тоже не допускает такой мысли. – вставила Шарлотта.

Миссис Синклер спросила.

– Чемпни? А кто это?

Мягкая улыбка пробежала по губам Луизы.

– Это мой муж, самый старший из братьев Йорк.

Услышав эти слова, Ровена смутно вспомнила, что муж Луизы – баронет, и ей стало ясно, почему самонадеянная миссис Хивер, обращаясь к Луизе, уважительно называла ее титул. С возросшим интересом Ровена поглядывала на Луизу и пыталась представить, как выглядит этот образец ходячей добродетели, заявивший права на руку и сердце доброй и нежной Луизы. Может, он копия темноволосого Тарквина, с той лишь разницей, что чуть старше по возрасту? Или, напротив, похож на белокурую, раздражительную и всем недовольную Шарлотту? А как выглядел младший из братьев Йорков, Джейми, сложивший свою голову под Лейпцигом? Лучше всего, конечно, ей могла бы ответить Луиза, но вопросы-то слишком личного свойства, не всякий захочет поверять семейные тайны чужому человеку. Кроме того, Ровена не могла с уверенностью сказать, хватит ли у нее терпения дослушать этот вроде бы спокойный и непринужденный разговор, так как манера поведения Шарлотты уже начинала ее раздражать. Ровена не сомневалась, что эта молодая особа умышленно ее игнорирует с того самого момента, когда они подъехали к гостинице. Высокомерие Шарлотты, ее холодные взгляды и плохо скрываемая язвительность действовали Ровене на нервы, но она сдерживала себя и не давала своему раздражению выхода. У Ровены, как говорится, руки чесались, и она с большим удовольствием задала бы хорошую головомойку этой заносчивой девице. Видимо, мысли Ровены передались Луизе, так как она незаметно переменила разговор и стала оживленно обсуждать последние поэмы этого странного чудака и повесы лорда Байрона, после чего не без удовольствия сообщила о скандальной выходке обрюзгшей и в красавицах не числившейся принцессы Уэльской.

Вернулся Тарквин, и все облегченно вздохнули От его внимания не ускользнули напряженность и скованность в поведении дам, но он благоразумно решил этого не замечать. Тарквин сообщил, что ему удалось разместить багаж в надежном месте, а для Ровены и миссис Синклер приготовлены комнаты в другой гостинице, где условия проживания более спокойные.

Решено было отправиться туда немедленно, так как час был поздний и миссис Синклер устала.

Луиза предложила идти всем вместе, и они уже зашагали было по дороге, как Шарлотта вдруг спохватилась, что забыла в трактире свою шляпку. Ровена предложила составить ей компанию, рассудив, что тем самым даст понять, что и ей, Ровене, не чужды благожелательность и хорошие манеры. Каково же было удивление Ровены, когда Шарлотта ее предложение приняла. Они уже возвращались обратно из трактира, довольные тем, что шляпка вернулась к ее обладательнице, как вдруг дорогу им преградили два ухмыляющихся матроса, вставших между обеими девушками и дверью.

– Добрый вечер, леди. Такие юные и красивые и без мужской компании, как же так?

Шарлотта отпрянула назад к находившемуся вблизи столику.

– Джоко, ты не знаешь, чего эта малышка испугалась? – спросил один из синерубашечников, толкнув своего дружка в бок.

– Так чего же мы испугалась, прелестное дитя?

– Я-я... – залепетала вконец перепуганная Шарлотта, и ее глаза округлились, когда один из матросов дотронулся до ее золотистых прядок, выбивавшихся из-под шляпки.

– Не трожь ее, – резко вмешалась Ровена, отбросив его руку назад.

– Смотри-ка на эту шуструю леди, – матрос ощупывал ее оценивающим взглядом.

– Свободны ли вы сегодня вечером, милое создание? – изрек второй моряк. – Нам так долго не случалось бывать в приличной компании.

– Дайте нам пройти, – отрывисто произнесла Ровена. Взяв Шарлотту за руку, она хотела проскользнуть мимо, но один из грубиянов схватил ее за руку и рывком повернул так, что она оказалась лицом к лицу с небритым матросом, в чьей ухмылке не было даже отдаленного намека на приятность.

– Не так резко на поворотах, дорогая! Незлобивость и дружелюбие вовсе не помешали бы приличной леди!

– Умных людей и слушать приятно, – спокойно ответила матросу Ровена и пяткой своего тяжелого дорожного ботинка сильно наступила матросу на подъем ноги.

От боли тот даже охнул, отпустил Ровену, и девушки, протискиваясь сквозь толпу, быстро выбрались на улицу. Ни одна из них не произнесла ни слова, хотя Ровена чувствовала, как дрожит рука Шарлотты.

– Мы не будем говорить твоему брату о том, что произошло. Так будет лучше. Ведь если он узнает о происшествии, то захочет выяснить с ними отношения. Ты ведь не захочешь, чтобы дело дошло до этого?

– Нет, – тихо проговорила Шарлотта.

– Тогда забудем об этом. Как ты себя чувствуешь, тебе лучше?

Шарлотта утвердительно кивнула.

– Хорошо, тогда пойдем.

– Спасибо, что помогла мне. Ты очень смелая. Ровена засмеялась.

– Ты жива и здорова, опасность миновала, чего еще желать!

Шарлотта помедлила.

– Мне хотелось сказать, что я была не права, злясь, что Квину было поручено ехать за тобой в Шотландию. Мне бы не хотелось, чтобы ты сердилась на меня за то, что я относилась к тебе с предубеждением. Мне неловко при одном воспоминании, что я была так несправедлива.

– Успокойся. Я все понимаю. Давай-ка лучше поторопимся в гостиницу, а то наша задержка встревожит твоего брата, Луизу и миссис Синклер.

Гостиница, которую для них подыскал капитан Йорк, принадлежала почтовому ведомству. В ее хорошо обставленном холле было чисто и уютно. Мгновенно появился услужливый хозяин и позаботился о их багаже. Хотя Ровена не чувствовала ни малейшей усталости, она решила сразу же уединиться, тем более что Йорки, без сомнения, предпочтут в этот вечер остаться одни. После того как Луиза тепло пожелала Ровене доброй ночи, а Шарлотта нежно ее обняла, Ровена, сопровождаемая зевающей миссис Синклер, поднялась вверх по лестнице в отведенную ей комнату.

Закрыв за собой дверь, она разочарованно и хмуро оглядела железную кровать и тумбочку, которые составляли всю меблировку комнаты. В камине горел огонь, но в комнате было довольно прохладно, сквозь дверные щели так сильно сквозило, что даже шевелились занавески.

– Придется устраиваться, – пробормотала Ровена, – хоть условия не из лучших.

Шум с улицы привлек ее внимание, и Ровена подошла к окну. Взглянув вниз, она увидела, как капитан Йорк помогает Шарлотте сесть в подъехавшую карету. Неукротимая Хивер стояла позади капитана на обочине дороги и грозно посматривала то вправо, то влево, будто ожидала нападения и собиралась его отразить. Через замерзшее стекло Ровена все же смогла разглядеть, как рассмеялся Тарквин в ответ на какую-то остроту, изреченную Хивер, а затем и сам не без некоторых усилий забрался в карету. Дверь с шумом захлопнулась, под скрип колес и цокот лошадиных копыт экипаж тронулся с места.

Чувство невообразимого одиночества охватило Ровену. Глядя поверх крыш, она увидела, как причаливает пакетбот и волны плещутся вокруг него. Завтра, как только начнется прилив, «Фанни» выйдет в море, и Англия, дававшая Ровене приют и бывшая ее единственным домом более шести лет, останется за кормой. От этих размышлений ей стало грустно, несмотря на страстное желание снова увидеть Шартро. Ополоснув лицо и руки в тазике с ледяной водой, стоявшем на тумбочке, Ровена разделась и распустила волосы, которые роскошным водопадом упали ей на плечи. Дрожа, забралась она в постель и укрылась грубым тонким одеялом. Угольки в каминной решетке шумно потрескивали, а под окном жалобно мяукал кот. В коридоре хлопнули дверью, было слышно, как в соседней комнате передвигают кресла, раздался хриплый хохот, и Ровена с сожалением подумала, что ночь не обещает быть спокойной. Глядя в потолок, она размышляла о том, что последние дни, проведенные ею в Англии, были поистине унылыми и безрадостными, и ей оставалось только надеяться, что земля Франции встретит ее приветливо и благосклонно.

– До Лиссабона мы доберемся за десять дней, – сообщила Ровене Хелин Синклер после того, как сама узнала об этом у капитана пакетбота. – И восемь дней проведем в море, пока доплывем до Ла-Коруньи. Если погода позволит, там судно станет на якорь. Мне это путешествие кажется ужасно утомительным и нескончаемо длинным, хотя есть надежда, что крепкий попутный ветер поможет сократить путешествие.

– Поможет, но при условии, что наше судно не будет задержано в пути французским или американским фрегатом, – вставила миссис Пемберли-Мартин, жена британского полковника от инфантерии, которая вместе со своим мужем возвращалась в штаб армии, базирующийся в Брюсселе.

– Я вовсе не исключаю возможности такой нежеланной встречи, – добавила она, придав своему голосу интонацию зловещей таинственности, поскольку почувствовала, что сказанное ею встревожило миссис Синклер. – Время от времени подобное случается. В прошлом месяце один из наших пакетботов был перехвачен вражеским судном. Вы только представьте себе, что такое могло произойти!

Так как муж миссис Пемберли-Мартин и капитан Йорк уже познакомились и неплохо поладили, то она сама не считала нужным тратить время на такие пустяки, как формальное представление друг другу, и не задумывалась, что ее присутствие для миссис Синклер и Ровены не всегда желательно. У Ровены уже сложилось твердое мнение о миссис Пемберли-Мартин как о даме необыкновенно болтливой, властной, критикующей всех и вся. Ровена предпочла бы пореже встречаться с нею, но свободных уголков, где можно было бы уединиться, на пакетботе не было. Положение осложнялось еще и тем, что миссис Пемберли могла затаить недовольство, заподозрив Ровену в нежелании разделять ее общество, а Ровене не хотелось нажить себе врага в ее лице.

За исключением четырех леди (четвертой была довольно робкая женщина, которую все называли просто Аделаида) и нескольких слуг, редко появляющихся на палубе, остальной контингент пассажиров пакетбота состоял преимущественно из военнослужащих. Офицеры-кавалеристы и новобранцы, независимо от их чинов и званий, ютились в тесных каютах и трюмах, словно дрова в поленнице. Военных было так много, что, поднявшись наверх, невозможно было не столкнуться сразу с несколькими из них. Несмотря на жестокий холод и сильный ветер, они группами собирались на палубе, чтобы поговорить на политические темы и поделиться друг с другом скудным запасом табака или рома. Среди них было много ветеранов – участников военных кампаний на Пиренейском полуострове, имеющих боевой опыт и приученных переносить трудности. Все они верили, что возвращаются во Францию, чтобы свергнуть с трона ненавистного корсиканца, и моральный дух этих солдат поддерживался на высоком уровне.

Унылой медленной чередой проходили дни за днями, сменяя друг друга то бешеными порывами завывающего ветра, то холодными секущими дождями.

Как-то Ровена заметила, что капитан Йорк стал часто появляться в компании военных, которые, по-видимому, знали его. Поскольку в кают-компании людей набивалось как сельдей в бочке, они выходили на палубу и, стоя с подветренной стороны, проводили время в беседах об окопной жизни или обсуждали нерешенные проблемы прошлой военной компании. Наблюдая за ними, Ровена пришла к выводу, что капитан забыл о ее существовании.

Это показалось Ровене обидным. Капитан Йорк был, несомненно, очень доволен, что встретил людей, чей жизненный опыт равнялся его собственному, и у них всегда находились общие темы. Для Ровены же интересы, мысли и чаяния этих людей мало что значили.

«Для капитана Йорка, – продолжала рассуждать Ровена, – я всегда, наверное, была неприятной обузой, от которой он с удовольствием бы избавился при первом удобном случае. Тогда почему же меня так огорчает и раздражает, что при случайных встречах в кают-компании или на узком сходном трапе мы едва обмениваемся парой слов?! Нужно держать себя в руках и не показывать виду, что его невнимательность портит мне настроение. Но лучше всего вовсе не думать о нем, а помечтать о родном доме во Франции, порог которого я переступлю через две недели».

Опасность встречи с разбойничающими на море французскими фрегатами благополучно миновала, и менее чем через неделю «Фанни» стала на якорь в гавани небольшого испанского городка Ла-Карунья. Сам город был скрыт за пеленой дождя. Ураганный ветер гнал пенные морские валы, которые бешено ударялись в дамбу, перехлестывали через нее и устремлялись дальше к берегу, вдоль которого неровными рядами выстроились неказистые домишки.

На тесной пристани было пустынно, и «Фанни» не стала долго задерживаться в порту. Спешно выгрузив на берег дорожный экипаж, несколько чемоданов и восемь незадачливых пассажиров, судно покинуло гавань, взяв курс на юг в сторону Лиссабона.