Текст книги "Укрощение строптивых"

Глава 7

Граф Роксбери, уставший и покрытый грязью двухсот миль душной, пыльной дороги, остановил своего коня в темном саду дома под белой крышей вблизи Кашмирских ворот. Луна цвета белого вина висела в небе и бледным светом освещала лужайку и клумбы, протянувшиеся вдоль стен. Над головой беззвучно носились летучие мыши, а в горячем неподвижном воздухе слышался ночной ритм древнего города: барабанная дробь, собачий лай, стрекотание цикад. Из открытых окон доносился веселый женский смех; охранник в саду пробурчал что-то нечленораздельное и лениво почесался.

Шаги Хью громким эхом отозвались на пустой веранде, парадная дверь распахнулась перед ним.

– Добрый вечер, господин, – проговорил индус-дворецкий, низко кланяясь.

– Добрый вечер, Хира Синг. Твой хозяин дома?

– Нет, господин. Он приглашен на ужин в дом Мид-саиба. Может быть, господин желает подкрепиться?

– Налью себе бренди в гостиной, спасибо. Передай Бага Лалу, что я вернулся, пусть распорядится насчет ванны.

Бага Лал, очевидно, уже знал о возвращении хозяина, потому что ожидал его в кабинете, почтительно склонившись и интересуясь, как прошло путешествие.

– Тебе прекрасно известно, что поездка была ужасной, – прорычал граф, доставая бренди из элегантного буфета Генри Паскаля. – Нахдим встретил меня в Аллахабаде с твоим посланием, и я мчался сюда как одержимый. – Он скорчил гримасу, сделав глоток обжигающей жидкости. – Не сомневаюсь, я установил рекорд скорости для расстояния от Калькутты до Дели! Итак, чем вызвана такая спешка? – Граф уселся на стул за письменным столом, вытянул ноги в пыльных сапогах и вопросительно посмотрел на слугу.

– Это все из-за мисс-саиб, – торопливо заговорил Бага Лал, и по мере его рассказа лицо графа становилось все мрачнее. – К счастью, Портер-саиб ничего не знает о ее похождениях, – заключил слуга, – она еще только раз была на базаре. Но от домашней челяди мне известно, что она покидала дом несколько раз, когда господ не было, а Хила Дим клянется, что видел, как она однажды вернулась, одетая юношей Чото Бай.

Последовало молчание, Хью рассеянно вертел стакан в руках.

– А где были Портеры, почему они допустили это? – наконец спросил граф.

– Похоже, госпожа не выезжала с ними, потому что у нее нет подходящей одежды. Для нее должны были переделать платья старшей дочери полковника-саиба. Кажется, это уже сделано, потому что как раз сегодня мисс-саиб поехала с ними на ужин к Мид-саибу.

– Она сейчас там? – недовольно спросил Хью. – В таком случае мне лучше самому отправиться туда. Надо узнать, что она замышляет... – Он замолчал и с досадой уставился в стакан. – Что, черт возьми, она имела в виду, когда сказала этому толстяку Мохаммеду на базаре, что ее мать убил британец?

– Это для меня загадка, саиб.

– Ничего, я ее быстро разгадаю. – Хью отставил стакан и со вздохом поднялся. – Пожалуй, сначала приму ванну и побреюсь, а то бедную леди Мид хватит удар от моих запахов. – Он усмехнулся и похлопал слугу по спине. – Ты совершенно бесполезный пес, Бага Лал! Надо бы отругать тебя, я уже думал, Бог знает что произошло, а это всего-навсего обычные выкрутасы мисс-саиб.

– Так вы не сердитесь на меня? – очень удивился Бага Лал. – Я думал, она дала слово полковнику-саибу, что не причинит ему никаких неприятностей.

– Возможно, она так и считает со своей точки зрения. Полковник-то ничего не знает о ее ночных похождениях, разве не так?

С этими словами Хью направился на второй этаж, негромко насвистывая что-то себе под нос и расстегивая пропотевшую рубашку.

Двухэтажный, с лепниной по фасаду особняк, в котором жил Генри Паскаль со своей женой-португалкой, благополучно выдержал осаду Дели и совершенно не пострадал. Жена Генри сейчас была в отъезде – поехала навестить друзей в Симле. В отличие от бунгало Хью особняк не разграбили, не сровняли с землей плохо нацеленными артиллерийскими снарядами. Хью, уехавший в Англию за год до восстания, смог вернуться, только когда охваченные жаждой мести кэмпбелловские горные стрелки вытеснили сипаев из города и прошли опустошительным маршем на Лакнау, уничтожая всех и вся на своем пути.

То, что Хью увидел, вернувшись в Дели, потрясло его до глубины души. «Гордон и Блэр», его очень прибыльная фирма, занимавшаяся импортом, больше не существовала. Восставшие совары снесли здание и жестоко расправились с рабочими-индусами, которые сохранили верность Хью, а таких оказалось много. Погибли все его слуги, ничего не осталось и от капитала. Единственным утешением было то, что Бага Лал, презрев настоятельные ограничения своей религии, запрещающей морские путешествия, все же пересек с ним океан и только благодаря этому остался в живых. Бага Лал преданно служил графу уже много лет, и Хью просто не представлял, как бы обошелся без него.

Приняв ванну и побрившись, он надел черный фрак, который Бага Лал подал ему. Граф вдруг подумал, что рано или поздно все равно придется решать – строить или не строить себе новое жилище в Дели. Нельзя же бесконечно пользоваться гостеприимством Паскаля, хотя его дом достаточно велик, чтобы не мозолить глаза хозяевам всякий раз, когда Хью останавливался у них. Но граф еще не решил для себя, хочется ли ему восстанавливать дом, разрушенный бунтовщиками, или продолжать жить между двумя континентами. К тому же владения в Англии требовали все большего внимания, и граф понимал, что долго уклоняться от обязанностей в отношении их он не сможет.

– К черту все! – пробормотал Хью и вышел, не глядя на слугу и протянутые им перчатки и цилиндр, чем очень обидел Бага Лала. Но голова графа была слишком занята другими заботами, среди которых самой неотложной было – что дальше делать с мисс Гамильтон, от нее по-прежнему одни неприятности.

– Хазрат-саиб желает, чтобы подали экипаж? – почтительно осведомился дворецкий, поджидавший графа в передней.

– Нет, благодарю тебя, Хира Синг. Лучше пройдусь.

Идти, по правде сказать, пришлось недалеко: внушительное здание с бесчисленными башенками и перевитыми шпилями, известное как Moti Mahal, что означает «Жемчужный дворец», стояло посреди небольшой рощи королевских пальм, неподалеку от церкви Святого Джеймса. Один знатный делийский вельможа, утверждавший, что ведет свой род от Ваджида Али Шаха, последнего царя Оудхов, держал здесь до восстания свой пестрый, живущий интригами двор, но, к сожалению, ничего этого не осталось после того, как британцы с успехом подавили мятеж. Теперь Жемчужный дворец принадлежал богатому набобу, который постоянно жил в Англии, а управлять дворцом и вести дела в Индии поставил своего дальнего родственника.

Сэр Перси Мид был тучным, напористым и честолюбивым торговцем, box-wallah, как называли его Индусы. Ему доставляло огромное удовольствие развлекать городскую знать. По любому поводу в его доме можно было встретить не менее дюжины богатых делийских купцов, а также индийских вельмож, исключительно мужского пола. Они с важным видом прохаживались по большой зале, сияющей огнями огромных хрустальных люстр. Число таких индусов всегда уравновешивалось числом британских офицеров, поблескивающих медалями и другими наградами, а кроме этого – членами военного и политического департаментов делийского правительства.

Несмотря на то что приглашения у Хью не было, слуга-привратник с радостью встретил его у входа, и тут же графа перехватил сам сэр Перси:

– Уже вернулись из Калькутты, ваше сиятельство? Отлично, отлично! Боюсь, к ужину вы опоздали, но выпивки полно и дамы жаждут танцевать, клянусь Богом!

Хью насмешливо скривил губы, заметив красные пятна на полном лице сэра Перси. Мид любил выпить и явно злоупотреблял своим пристрастием. Даже властной леди Мид, которая к этому времени уже заметила гостя и направилась к нему с приветливой улыбкой, не удалось за все совместно прожитые годы отучить мужа от этой пагубной привычки.

– Как хорошо, что вы пришли, ваше сиятельство, – весело прощебетала она, боясь поверить в свою удачу. – София и Роза будут в восторге! Мы и не подозревали, что вы вернулись, пока Генри Паскаль не сказал нам. Боже, – с напускной сердитостью добавила она, – куда же запропастились девочки?

– Почту их вниманием, как только встречу, – заверил ее Хью и постарался как можно вежливее высвободиться из цепких, обтянутых перчатками рук. Меньше всего ему сейчас хотелось попасть в сети вечно охотящихся за женихами дочерей леди Мид.

– Хью! – Кто-то внезапно взял его под руку. – Ты вернулся! Как Калькутта?

– Как всегда, скучна, – ответил Хью и широко улыбнулся, увидев, что неодобряющее лицо леди Мид исчезло за широкой спиной Генри Паскаля. – Прошедшие шесть недель показались мне вечностью, уверяю тебя.

– Пойдем расскажешь. В бильярдной играют в вист, Мид не рассердится, если мы воспользуемся его кабинетом. С вашего позволения, леди Мид?

– Никакой утонченности, Генри, – мягко упрекнул друга Хью, поднимаясь за ним по ступеням и не переставая улыбаться.

– Кажется, твое присутствие привело ее в бурный экстаз, старина, – откликнулся Генри. – Готов поспорить, она простит мне любой промах только за то, что благодаря мне ты здесь.

– Генри, ты преувеличиваешь мою популярность.

– Ты так считаешь? Уверяю тебя, даже мое сомнительное достоинство резко возросло в глазах каждой присутствующей здесь матроны только потому, что появился ты. – Паскаль неодобрительно усмехнулся. – Ты даже не представляешь, как они оплакивали твой отъезд в Англию в последний раз.

– Не думаю, что мне это интересно, – насмешливо отозвался Хью.

– Кстати, – добавил Паскаль после некоторого молчания, прокладывая путь сквозь толпу почтенных матрон, молодых офицеров и шуршащих кринолинами юных красоток, которые стояли в ожидании музыки, – думаю, тебе интересно будет узнать, что твоя маленькая бабочка сегодня тоже здесь.

– Моя кто? – Хью в удивлении вскинул брови.

– Маленький неуправляемый варвар, которого ты привез из Маяра. Ты ведь сам ее так описал. – Бакенбарды у Паскаля задергались. – Хотя я с тех пор пришел к выводу, что ты либо совсем спятил, когда сказал это, либо она волшебным образом преобразилась за время твоего отсутствия. А вот и она. – Он небрежно махнул рукой в сторону сияющей зеркальной стены, где были расставлены стулья для гостей, не желающих танцевать.

Хью увидел группу молодых людей, окруживших прелестное стройное юное создание в белом бальном платье. Девушка весело улыбалась одному из них. Когда она, смеясь, вскинула голову, ее тщательно уложенные в сетку волосы заблестели в свете множества огней.

– Боже правый! – вырвалось у графа, он замер. Ему не приходило в голову, что Иден Гамильтон окажется белокурой, хотя вряд ли это слово годилось, чтобы верно описать цвет ее блестящих волос, собранных в пучок и уложенных в сетку. Он вспомнил бесконечные акры спелой пшеницы и пробормотал вслух что-то неопределенное. Генри с нескрываемым удивлением смотрел на него:

– Ты хочешь сказать, что провел с ней почти две недели и не видел, какого цвета у нее волосы?

– Мисс Гамильтон всегда была в индийской одежде – в сари и с накидкой на голове, – хмуро ответил Хью. Он, разумеется, признавал, что Иден Гамильтон наделена необычной красотой, но никак не подозревал, что девушка может быть такой притягательной в скромном белом бальном платье, единственным украшением которого были оборки. Ее загорелые обнаженные шея и плечи были нежно-золотистого цвета, а тонкую талию, насколько было возможно разглядеть сквозь толпу ухажеров, он вполне мог обхватить ладонями. Именно это тогда и произошло, вдруг с раздражением вспомнил граф, когда он, охваченный чувствами, обнял и поцеловал ее той давней ночью на равнинах Раджпутаны.

В высокой зале заиграла веселая музыка, граф сквозь прищур глаз наблюдал, как Иден Гамильтон кружится в паре с сияющим от счастья молодым офицером.

– Соблазнительный кусочек, – лениво протянул граф, – неудивительно, что они так и вьются вокруг нее.

– По-моему, ты несправедлив к ней, – хмуро заметил Паскаль.

– Да что ты, Генри? Уж не заинтересован ли ты сам?

– Разумеется, нет! Но я поговорил с ней раз или два и не сказал бы, что она такое бесстыдное создание, как ты меня уверял.

Хью, может быть, и согласился бы с ним, если бы не вспомнил, что рассказал ему Бага Лал.

– Можешь думать что угодно, Генри, – сухо отозвался он. – Я знаю, что говорю.

– Дело твое. – Паскаль пожал плечами и направился вслед за Хью в кабинет сэра Перси.

* * *

Когда несколько минут спустя музыка умолкла, Иден попросила партнера извинить ее и уселась на свободный стул рядом с миссис Портер. Оборки хлынули вниз с ее тонкой талии, а широкие юбки зашуршали, когда она наклонилась вперед, чтобы взять бокал у проходящего мимо слуги.

– Тебе хорошо здесь, дорогая? – с беспокойством спросила Кларисса Портер, заметив раскрасневшиеся щеки и частое дыхание девушки. Это был первый выход Иден, ее первое появление в обществе, и миссис Портер весь вечер ужасно волновалась: вдруг что-то случится, пойдет не так. К счастью, Иден держалась с самого начала просто замечательно, и Кларисса особенно порадовалась, что, когда начались танцы, недостатка в партнерах у девушки не было. Конечно, ей хотелось, чтобы и вокруг Аллегры и Алвы крутилось столько же кавалеров, но она понимала, что мисс Гамильтон вызывает всеобщее любопытство и привлекает внимание как незнакомка. Очень мило, что молодые люди стараются помочь ей.

– Мне здесь очень нравится, благодарю вас, – ответила Иден и с удивлением поняла, что говорит правду. Она без особой радости ждала этого вечера, но, к счастью, ни одно из сомнений, которые так беспокоили ее, не подтвердилось. Никто, даже включая самых любопытных сплетниц, не задал ей ни одного вопроса о прошлом, а кавалеры, с которыми она танцевала, в один голос с неподдельной искренностью твердили, что со стороны Портеров в высшей степени несправедливо было прятать ее столько времени. А если кто-то и заметил, что на Иден ношеное платье Аллегры Портер, то у них хватило такта не выказывать этого.

– Просто не верю, что ты так хорошо танцуешь, – с одобрением сказала миссис Портер, – особенно если учесть, что тебя не учили танцам.

– Это оказалось намного легче, чем я ожидала, – смеясь, ответила Иден и вспомнила скучные занятия в музыкальной комнате у полковника Кармайкла-Смита под строгим взглядом миссис Персиваль.

– Начинается вальс, – заметила миссис Портер, услышав следующую мелодию. – Надеюсь, на этот раз Аллегра танцует не с Лоуренсом! Она уже танцевала с ним три раза, это неприлично... О! Просто восхитительно! – Миссис Портер восторженно вздохнула, увидев свою старшую дочь с очень достойным офицером Бенгальского пехотного полка. – Это, кажется, майор Роберт Меткаф? По-моему, он очень состоятельный и свободный. Интересно, он танцевал с Аллегрой раньше? Ты не заметила, дорогая?

Но Иден не смогла ответить – ее вдруг окружила толпа одержимых надеждой молодых людей, умоляющих удостоить их чести потанцевать с ней. Иден не знала, на ком остановить свой выбор, она просто смеялась и качала головой, говоря, что слишком устала от духоты и просит не сердиться на нее, если она немного передохнет на прохладной террасе. В следующее мгновение молодые люди подняли невообразимую суматоху в борьбе за право сопровождать ее, а Иден, воспользовавшись моментом, подхватила юбки и незаметно выскользнула на террасу.

Она с облегчением вздохнула, когда шум и духота переполненной бальной залы сменились тишиной теплой ночи. В просвете между кустарниками Иден видела широкий белый берег Джамны и слышала тихое ее течение. Где-то вдали завывание стаи шакалов смешивалось с барабанной дробью тамтамов и другими звуками ночной Индии, которые Иден знала и любила с рождения. Она вдохнула легкий ветерок, наполненный мириадами городских запахов, запахами неизбежных сточных канав и близкой реки, и отошла в тень.

Широкие обручи кринолина были непривычны для Иден, и она неожиданно для себя ударилась ими о балюстраду, хотя думала, что до нее еще не менее четырех футов. У девушки вырвался досадливый возглас, когда китовый ус в корсете больно воткнулся ей под ребро.

– Из этого я заключаю, что вы не очень-то рады нашей встрече, мисс Гамильтон?

Иден резко обернулась и в ужасе увидела высокую фигуру, надвигающуюся на нее из тени. Значит, он вернулся!.. Она впервые видела графа Роксбери во всем черном, почему-то ей показалось, что черный цвет подчеркивает дьявольское выражение его тонкого красивого лица. Но ничего нового в его насмешливых голубых глазах Иден не увидела.

– Я не знала, что вы вернулись в Дели, ваше сиятельство.

– Вижу, что не знали, – согласился граф, заметив выражение досады, промелькнувшее на ее лице. Он и сам, не понимая почему, был раздосадован и резко добавил: – Я почел за лучшее сразу же вернуться, как только узнал из сообщений Бага Лала о вашем неподобающем поведении.

Иден отступила на шаг, ее юбки прижались к балюстраде. Она решила было изобразить полную невинность, но тут же поняла, что делать этого не следует, потому что непонятно как, но граф в курсе ее ночных визитов к Мохаммеду Хаджи. Вскинув подбородок, она надменно спросила:

– С каких это пор я должна отчитываться перед вами в своих действиях, сэр?

Хью молча посмотрел на нее в задумчивости, губы не слушались его. Ему следовало отругать ее или хотя бы указать, что он отвечает за ее поведение, пока она остается под покровительством Фредерика Портера. Но вместо этого он с удивлением услышал со стороны свой голос, который к тому же звучал куда добрее, чем ему хотелось:

– Может быть, вы расскажете мне, что вы ищете в Мируте? Возможно, я мог бы помочь...

У Иден округлились глаза, бешено забилось сердце, ее вдруг охватило необъяснимое желание поделиться с ним своими заботами, захотелось, чтобы он утешил ее. Однако в следующее мгновение глаза ее уже сверкали от гнева.

– Нет, – холодно проговорила она. – Мои дела в Мируте никого не касаются, вас в том числе.

Хью показалось, что она окружила себя непроницаемой стеной, такой же, как перегородки purdah, которые скрывали женщин в Большой зале дворца Малраджа.

– С вашего позволения, ваше сиятельство.

Хью безмолвно наблюдал, как она удаляется. Тяжелый узел волос придавал удивительную трогательность ее юной фигурке. Хью думал, что девушка возвращается к танцующим, но она направилась к стоящей в дальнем конце террасы скамейке, ее гордо выпрямленный стан красноречивее всех слов говорил, что она хочет остаться одна. Хью уже было собрался уйти и оставить ее одну, но Иден, еще не привыкшая садиться в кринолине, не рассчитала и опустилась мимо скамейки.

Раздался приглушенный возглас, и Хью с удивлением увидел, как мисс Гамильтон исчезает в белоснежной пене нижних юбок, а один из обручей непочтительно ударяет ее по лбу...

Первым порывом Хью было броситься на помощь, но вместо этого он остановился и от души расхохотался. Иден, безуспешно боровшаяся с нижними юбками, от возмущения не могла вымолвить ни слова, однако через мгновение тоже рассмеялась.

– Должна сознаться, я еще не очень уверенно чувствую себя в этих штуках, – наконец произнесла она. – Когда я приехала в Маяр, я еще носила фартучки и панталончики, там мне было намного удобнее в восточной одежде.

К этому времени она уже справилась с юбками и сидела, как подобает даме. Хью уселся рядом. Иден бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц. Она увидела, что он сидит совершенно спокойно, ничто не мучает его совесть, и с интересом рассматривает разросшийся сад миссис Мид. Ее очень удивило, что она не испытывает никакого смущения, сидя рядом с ним и касаясь обнаженным плечом его рукава. А ведь она должна была бы обидеться на него. Вообще-то, честно говоря, он не давал ей повода плохо относиться к себе, если, конечно, не считать непростительного ночного происшествия, когда он поцеловал ее, а потом категорически отказался отпустить в Равалпинди с капитаном Молсоном и его людьми.

При этом воспоминании Иден вздрогнула и замерла. Совсем некстати вспомнилось ей именно это происшествие, ведь граф сидит рядом, а бледная луна освещает его чувственные губы, требовательное прикосновение которых так возбудило ее тогда. Иден опять вздрогнула, вспомнив настойчивость его теплых и твердых губ. Тело Иден выдавало ее, и она изо всех сил старалась унять сердцебиение и утихомирить вздымающуюся грудь. Она чувствовала, как набухают соски, зажатые тесным корсетом, и девушка резко вскочила на ноги.

– Думаю, мне лучше уйти, – холодно сказала она, ненавидя себя за то, что говорит срывающимся голосом. – Портеры начнут беспокоиться, куда я пропала.

– Разумеется, с вашей стороны крайне неосторожно оказаться в компании с человеком моей репутации, – согласился Хью, выражая вслух мысли Иден.

Девушка увидела, как сверкнули белизной в темноте его зубы. Она вскинула голову и отвернулась. Внезапно он схватил ее за запястье, и, хотя ей было очень больно, она с вызовом посмотрела на него. Однако, увидев выражение его лица, она почувствовала, как перехватило дыхание и холодный страх спустился по позвоночнику.

– Предупреждаю вас, мисс Гамильтон, – тихо сказал Хью, он больше не улыбался, – что я собираюсь выяснить, чем вы занимались в Дели, что замышляли здесь в мое отсутствие. Будьте уверены, я не позволю вам разгуливать ночами по улицам цивилизованного города, будто это какое-то феодальное королевство вроде Маяра. Здесь действуют другие законы, и я добьюсь, чтобы вы выполняли их.

– Но ведь я не обязана отчитываться перед вами, не понимаю, как вы добьетесь цели, – с вызовом произнесла Иден и высвободила руку из его руки. – С вашего позволения, ваше сиятельство.

Хью еще некоторое время сидел неподвижно, пока не стихло шуршание ее юбок, глаза его мрачно блестели.

– Будь проклята эта девчонка! – прошептал он, но сердился он не на ее высокомерные слова. Он явственно ощущал те флюиды страсти, которые возникли между ними, когда они сидели рядом на скамейке. Подняв глаза к усеянному звездами небу, граф с досадой выругался и спросил себя, в чем он провинился и чем заслужил появление Иден Гамильтон в своей жизни.

А тем временем в зале раскрасневшаяся и взволнованная миссис Портер ходила взад-вперед между пальмами в больших горшках. Юбки шуршали в такт ее быстрому сердитому дыханию. Что случилось с Иден? Как она могла вот так сбежать, как раз когда неожиданно появился граф Роксбери? А вдруг она на террасе с одним из этих фривольных молодых людей, которые вились за ней весь вечер? Миссис Портер вздрогнула при мысли о том, что подумает его сиятельство о такой неосмотрительности с ее стороны!

– Дорогая моя, слава Богу, ты вернулась! – воскликнула она, когда Иден подошла к ней одна. Веер миссис Портер взволнованно летал. – Ты никогда не догадаешься, кто только что пришел.

– Если вы имеете в виду его сиятельство графа Роксбери, я уже видела его, – сообщила Иден и, вспомнив графа, не удержалась и крепко выругалась на раджистанском наречии. Смысл ее слов, к счастью, не дошел до миссис Портер, а вот проходящий мимо слуга, раджпутанец по происхождению, прекрасно понял ее и вздрогнул так, что едва не уронил поднос с фужерами.

– Уверена, ему захочется узнать, как твои дела, – добавила с живостью миссис Портер. – О, Фредерик, вот ты где! Его сиятельство вернулся! Это ведь замечательно, правда?

– Дорогая, я уже слышал об этом, – отозвался полковник, присоединяясь к ним. – Все только об этом и говорят, правда, хоть убейте, не пойму, почему он так быстро вернулся из Калькутты!

– Я очень надеюсь, что он пригласит Аллегру на танец, – взволнованно проговорила миссис Портер. Ее восторг по поводу неожиданного возвращения графа объяснялся чисто материнским интересом. – Она была еще ребенком, когда он последний раз уезжал из Индии, помнишь? Но теперь... – Мечтательное выражение внезапно исчезло с ее лица и сменилось досадой, когда она увидела, как дочь, уединившись, беседует с лейтенантом Уильямом Лоуренсом у большого зеркала в золоченой раме. – О! – воскликнула она. – Фредерик, немедленно положи этому конец!

– Клянусь Богом, женщина! – запротивился полковник, следуя глазами за взглядом жены. – Я не собираюсь устраивать сцену только потому, что ты выбрала другого мужа для своей дочери! Кстати, в высшей степени неудачный выбор с твоей стороны, – храбро заявил он, пока миссис Портер беззвучно открывала рот и была на грани обморока. – Да-да! Это правда! Роксбери – не самый удачный выбор для моей дочери!

– Мне казалось, ты высоко ценишь его сиятельство! – возмущенно отозвалась миссис Портер.

– Конечно! – Полковник побагровел. – Но Аллегре нужен спокойный, любящий муж, как этот Лоуренс. Брак с Роксбери для нее был бы слишком беспокойным, да и для любой другой женщины тоже, клянусь Богом!

Миссис Портер уставилась на мужа так, будто у того выросли рога.

– Боже мой, – наконец вымолвила она, – я-то думала, ты будешь счастлив, если Аллегра станет графиней Роксбери!

Вид у полковника был крайне смущенный.

– Дорогая, думаю, нам лучше обсудить это наедине.

– Разумеется, – сердито отозвалась его жена, – хотя я тебе обещаю: если его сиятельство попросит руки Аллегры, я не раздумывая дам согласие!

К горькому разочарованию миссис Портер, граф, поведение которого всегда граничило с невоспитанностью, предпочел провести остаток вечера в дружеских разговорах с индийскими гостями и ни разу не пригласил Аллегру на танец. Однако миссис Портер быстро утешилась тем, что граф вообще ни с кем не танцевал.

Иден, которая по возвращении в залу тоже больше ни с кем не танцевала, не проронила ни слова по дороге в дом Портеров. Сославшись на усталость и головную боль, она сразу же отправилась спать, а миссис Портер была так занята собственными мыслями, что отпустила девушку без лишних расспросов.

Сива, служанка, которую приставили к Иден в качестве личной горничной, ожидала ее в тускло освещенной спальне. Обычно они весело болтали, когда Сива помогала девушке готовиться ко сну, но сегодня Иден почти не разговаривала и отпустила служанку сразу же, как только та помогла ей снять бальное платье. Раздвинув портьеры, Иден немного постояла у окна, вглядываясь в жаркую влажную ночь. Несомненно, другие девушки на ее месте мечтали бы о блестящих молодых офицерах, с которыми танцевали в тот вечер. Но Иден даже не вспоминала о прекрасном празднике за исключением графа Роксбери и его возмутительного высокомерия.

При мысли о нем обида захлестнула девушку. Как он посмел указывать ей, что можно, а что нельзя! Ее дела касаются только ее и никого больше, а уж то, что у нее в Мируте, его и вовсе не касается. Она ведь не обязана отчитываться перед ним и в доказательство этому немедленно отправится в Мирут, чтобы получить сведения, которые базарный торговец Мохаммед Хаджи не смог добыть для нее.

Глаза девушки решительно заблестели. Да, она завтра же отправится в Мирут, а если Хью Гордон услышит об этом и попробует возразить, она просто скажет ему все, что думает об этом сующем свой нос в чужие дела человеке.

Иден распустила волосы и задумалась, как лучше раздобыть без лишних вопросов лошадь из конюшни полковника. Может быть, просто подождать, пока он отправится в часть, а миссис Портер с дочерьми уедет с визитом к Хобсонам, как делает всегда по четвергам? Вполне возможно, она не будет возражать против желания Иден провести день в одиночестве дома. С этой мыслью она забралась в постель и тут же безмятежно заснула.