Текст книги "Влюбленная герцогиня"

Глава 8
В которой прекрасные мужчины развлекаются на берегу реки

Леди Троубридж устроила пикник на свежем воздухе. Столы были накрыты под сенью старых ив, которые, словно шепчущиеся матроны, расположились на берегу реки, бегущей в дальнем конце сада.

– Господи, он просто совершенство, – заметила Эсма, когда подруги спускались с холма к реке. – Кто этот прекрасный молодой человек?

– Актер, – ответила Джина, посмотрев в его сторону. У него какое-то невообразимо театральное имя. По-моему, Реджинальд Джерард.

Мужчина переходил реку, прыгая с камня на камень, срывая плоды с нависшей над водой яблони и кидая их барышням, ожидавшим на берегу. Всякий раз, когда он терял равновесие и казалось, вот-вот упадет в реку, девушки тихонько вскрикивали.

– Что за отвратительный спектакль!

– Привет. – Джина любезно улыбнулась мужу, будто не она все утро поглядывала на дверь гостиной, дожидаясь его появления.

– Может, представишь меня? – спросил герцог, явно заинтересованный ее подругой.

Эсма слегка присела в реверансе, губы у нее чуть дрогнули от скрытой улыбки.

– Это леди Роулингс. Мой муж, Эсма.

– Я восхищен. – Кэм поцеловал ей руку. Джина ощутила невольную досаду. Ведь он, в конце концов, женат, а Эсма замужем.

– Посмотри, дорогая, – невозмутимо сказала она. – Вот и Бардетт.

Подруга отвела взгляд от Кэма и помахала своему поклоннику, который тут же бросился к ней с резвостью хорошо выдрессированного ретривера.

– Здравствуйте, – весело сказал он. – Разрешите представиться. Я Берни Бардетт.

– Герцог Гертон, – поклонился Кэм.

– О! – в замешательстве произнес Берни, но потом вдруг просиял. – Ваша светлость? Ваша светлость! – Уверенный теперь в должном приветствии, он уже без неприличной торопливости повторил свое имя.

– Молодец, Берни, – похвалила Эсма, беря молодого человека под руку. – Пойдемте сядем?

Кэм шел рядом с Джиной, но, к ее досаде, взгляд мужа был прикован к изящной спине Эсмы.

– Ума не приложу, зачем он ей нужен? – тихо спросил герцог.

– Берни очень…

– Смахивает на дурака? – закончил Кэм. Тем временем Бардетт сбросил у реки сюртук, затем без промедления начал перебираться на другой берег, грациозно прыгая с камня на камень и посрамив актера с его слишком театральными фокусами.

– Ага, – насмешливо произнес Кэм, – теперь я понимаю.

Джина проследила за взглядом мужа. Намокшие серые брюки облепили ноги Берни, самые красивые и мускулистые, какие только могут быть у мужчины, волосы золотом сверкали на солнце. Честно говоря, Берни Бардетт выглядел еще прекраснее, чем прежде.

– Да, – пробормотала Джина.

– Не стоит приходить в экстаз, – сухо заметил Кэм, Физическая красота не главное.

Она с любопытством посмотрела на супруга.

– А я думала, скульптор превыше всего ценит имение физическую красоту. Кэм пожал плечами.

– Я могу изваять тело Бардетта, однако не в состоянии что-либо сделать с его мозгами. Он бы все равно выглядел дураком. – Берни уже протянул Эсме яблоко и в качестве награды поцеловал ее руку. – Нет, как она может его выносить?

Джина пропустила косвенный намек мимо ушей, потому что в тоне Кэма не было презрения или насмешки, только искреннее любопытство.

– Эсма большая поклонница красоты, – объяснила Джина. – Но в то же время она выбирает друзей, у которых… которые…

– Явно слабы умом? – Кэм снова пожал плечами. Ну, мужчины обычно поступают так же. Идеальная любовница должна быть красивой, веселой и праздной. Берни, видимо, соответствует требованиям.

– А ты…

Джина прикусила язык. Обманчивое любопытство вызывало у нее соблазн говорить все, что приходит в голову.

– Сейчас у меня нет любовницы, – услужливо ответ Кэм. – Но когда она была, то полностью соответствовала требованиям, о которых я только что сказал.

– И жены обязаны быть такими? – спросила Джина, приходя в уныние.

– Недостаток красоты допустим, но он должен компенсироваться покорностью. Ты могла бы жить согласно этим требованиям, будь мы по-настоящему женаты?

– Никогда об этом не думала. – Она бросила на него взгляд из-под опущенных ресниц. Такой непристойной улыбки, как у ее мужа, она еще не видела ни у одного знакомого мужчины. – Но я в этом сомневаюсь. Покорность не относится к числу моих достоинств.

Она хотела уйти, но Кэм загородил дорогу.

– В общем-то мужчина не хотел бы иметь всегда покорную жену. – Он будто смеялся над нею, только она не знала, почему.

– О чем ты говоришь?

– Покорность довольно сложная проблема, – мечтательно сказал он. – Например, если дело касается спальни, то нужно выбирать жену…

– Не трудись, – прервала его Джина. – Я не забыла, что не ты выбрал меня в жены.

– Разумеется. Хотя, помню, отец говорил мне, что ты вырастешь красавицей, и, насколько я могу судить, его пророчество сбылось.

– Это сказал твой отец?

– Ну да. А что здесь удивительного?

– Во время моего дебюта в свете он сказал, что мне следует радоваться, поскольку я уже ношу обручальное кольцо и не должна выставлять себя на рынок невест. Я всегда считала это оскорблением.

– И правильно, – кивнул герцог. – По этой части мой отец был непревзойденным специалистом. Фактически мало что из его замечаний нельзя был о воспринять как оскорбление.

– Кстати, меня не сравнишь с великолепной Эсмой, – заметила Джина, сама удивляясь, почему она говорит столь жалкие слова.

Кэм взглянул на ее подругу.

– Да, леди Роулингс, несомненно, одна из самых классически прекрасных женщин, каких я когда-либо видел. По крайней мере в Англии.

– Не могу понять, зачем мы обсуждаем эту глупую тему, – беззаботно сказала Джина.

– Идите сюда! – позвала Эсма.

Кэм тут же направился к классической красоте, но Джина решила присоединиться к Себастьяну. Ей лучше не проводить столько времени с мужем, ничем хорошим это не кончится, а ведь она желает получить развод.

Маркиз в одиночестве сидел за маленьким столиком и таким выражением на лице, которое она всегда называла пуританским. Джина села рядом, повернувшись спиной подруге и мужу.

– Как там сегодня леди Роулингс? – спросил Себастьян. – Похоже, она весьма довольна собой.

– Думаю, что так, – ответила Джина и оглянулась.

Сияющая от удовольствия подруга сидела между Берни и Кэмом, с улыбкой слушая герцога, который что-то шептал ей на ухо.

– Если она займется твоим мужем, тем лучше, он скорее аннулирует ваш брак, – заметил Себастьян.

– Конечно, – пробормотала Джина.

К несчастью, маркиз сидел лицом к их столику и, казалось, не мог оторвать глаз от Эсмы. Даже за мясом барашка под соусом бешамель он продолжал комментировать ее бесстыдный флирт с герцогом.

– В таком случае твой развод будет сопровождаться требованием развода от Роулингса, – недовольно сказал он. Джину стало слегка подташнивать.

– Себастьян, тебе не кажется, что это я должна расстраиваться? Но я абсолютно спокойна. И кого волнует, если Кэм с Эсмой хотят ближе познакомиться? Никого. – Она взяла кусочек цыпленка, но он оказался совершенно безвкусным.

– Думаю, ты права. Только я не люблю, когда хорошего человека втягивают…

– У тебя это просто навязчивая идея! – раздражение сказала Джина. – С твоей стороны в моем присутствии учтиво даже упоминать об этом.

Себастьян выглядел испуганным.

– Ты должна меня простить. Я совсем забыл, что у тебя жизненного опыта не больше, чем у юной девушки.

– Я не такая уж несведущая.

– Нет, я требую прощения. – В голубых глазах Себастьяна было столько теплоты, что Джина смягчилась, невзирая на свою досаду. – Я позволил себе забыть о твоей невинности. Это одно из твоих достоинств, которое мне особенно мило. Ты недосягаема для всего низкого.

– А что произойдет, когда мы поженимся и я перестану быть такой невинной? – дерзко спросила она. Себастьян улыбнулся.

– Ты навсегда сохранишь свою невинную красоту. Ты обладаешь тем, чего не в состоянии испортить никто и ничто, – это врожденный признак хорошей породы.

– Себастьян, – начала она, еще не решив, стоит ли говорить ему про ее незаконнорожденного брата.

Тут леди Троубридж захлопала в ладоши, привлекая внимание гостей, и Себастьян повернулся к хозяйке.

– Слушайте все! Слушайте все! – крикнула она. – Мистер Джерард согласился организовать в уик-энд небольшое представление. Это несколько сцен из Шекспира. Есть желающие принять участие в чтении?

К ужасу Джины, ее жених опять нахмурился.

– Представление вместе с профессиональным актером? В высшей степени неприлично.

– Себастьян, иногда мне кажется, что это твое самое любимое слово.

Маркиз открыл рот, но, еще до того как он напомнил о своем титуле и положении, она с несказанным облегчением вдруг увидела намек на прежнего Себастьяна.

– Ты хочешь сказать, что я становлюсь чопорным, да?

– Совсем немножко, – благодарно улыбнулась Джина.

– Таким был мой отец. Я думал об этом прошлым вечером и полагаю, ты права. Я действительно становлюсь педантом, – ответил Себастьян, ужаснувшись собственному выводу.

Джина похлопала его по руке. Ей хотелось бы проявить сочувствие более убедительным способом, но это бы наверняка шокировало Себастьяна, не говоря уже про остальных.

– У меня есть ты, – сказал он, глядя ей в глаза.

– Да, у тебя есть я, – искренне подтвердила она.

– Какое трогательное единодушие! – вкрадчиво продолжил за ее спиной Кэм. – Мы все были бы так счастливы обладать Джиной. В сущности, я думаю, что у нас с вами на двоих одно большое счастье. Разве это не удивительно?!

– Да, я счастливый человек, – слишком громко заявилСебастьян.

– Я тоже, я тоже.

– Мы с Джиной вызвались добровольно участвовать чтении Шекспира, – сказал маркиз и поднялся, едва не опрокинув стул. – Если позволите, мы…

– Не смею вас задерживать. Я сам подумывал об участии в представлении и знаю, что леди Роулингс думает так же. – Повернувшись, Кэм помахал Эсме.

К возмущению Джины, ее лучшая подруга настолько сердечно улыбнулась герцогу, что она почувствовала некоторое замешательство. Эсма не имела права столь откровенно соблазнять ее мужа.

– Идем, Себастьян! – процедила она и направилась леди Троубридж.

Молодой актер Реджиналвд Джерард стоял в окружении взволнованных дебютанток, которые все как одна хихикали и умоляли дать им роль героини. Но их надежды моментально развеяла леди Троубридж.

– Простите, девочки, только мы с вашими матерями считаем, что для незамужних барышень играть в пьесе довольно рискованно. Я не хочу никакого злословия по поводу моих приемов! – сообщила хозяйка, игнорируя тот факт, что ее вечера уже два месяца были основным источником разнообразных сплетен. – Нет, мистер Джерард обязан иметь дело только с замужними дамами. Например, вы четверо! – воскликнула она. – Это будет великолепно!

Джина заметила, как вытянулось лицо у Реджинальда Джерарда, который явно не горел желанием проводить дни с замужними дамами. Видимо, актер надеялся склонить к бегству одну из наследниц.

– Я полностью с вами согласен, миледи, – поддержал хозяйку Себастьян. – Драматическая проза слишком возбуждающе действует на юных девушек.

– О какой пьесе идет речь? – спросил Кэм.

– «Много шума из ничего». Всего несколько сцен, – ответил молодой актер. Несмотря на разочарование, он уже овладел собой и поклонился – Могу я представиться? Реджинальд Джерард.

– По-моему, я видел вас в «Ковент-Гардене», – с поклоном ответил Себастьян. – Я маркиз Боннингтон, это герцогиня Гертон и леди Роулингс. А также герцог Гертон, – добавил он.

Реджинальд улыбнулся:

– Думаю, у нас получится очаровательное представление. Возможно, герцогиня будет играть Геро и…

– Нет, – прервал его Кэм. – Мы с герцогиней лучше сыграем Беатриче и Бенедикта. А поскольку мы все-таки женаты, мне будет горестно видеть другого мужчину под окном ее спальни.

– О, конечно, – ответил Реджинальд.

– Что это за окно спальни? – насторожился Себастьян.

– В пьесе Клавдио… им, очевидно, будете вы, милорд… решил, что его невеста Геро неверна ему, раз он видит под ее окном другого мужчину.

– Мне это кажется в высшей степени неприличным, – сердито произнес маркиз. – Подходит ли такая пьеса для столь разнородного общества?

– В прошлом сезоне она имела огромный успех, – вежливо сказал Реджинальд. – Кроме того, мы поставим лишь несколько сцен. Если в них что-то смутит вас и леди Роулингс, мы всегда можем обойти это место. Предлагаю встретиться перед ужином в библиотеке и обсудить сцены.

Джина вдруг почувствовала теплую руку на своей талии.

– Полагаешь, мы сумеем уцелеть, проведя вчетвером час или более того?

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, ты заметила, как твой жених беседует с прекрасной леди Роулингс?

И действительно, Себастьян что-то увлеченно говорил Эсме, пока та рассеянно кусала яблоко.

– По-моему, ты страдаешь тем же недугом, – заметила Джина.

Он засмеялся.

– А почему нет? Она красива, соблазнительна и вполне дружелюбна.

– Ты называешь это дружелюбием?

– Готов поспорить, что Боннингтон читает ей нотации за ее «дружелюбие».

Будто в подтверждение этих слов Эсма принялась грызть яблоко, ее щеки пылали.

– Из нее вышла бы превосходная Диана, – сказал он.

– Диана, богиня-девственница? – с ноткой скептицизма поинтересовалась Джина.

– Странно, правда? Но ведь она, невзирая на все свое дружелюбие, и в самом деле недотрога. Возможно, я это и ухвачу, если она согласится мне позировать.

Джина посмотрела на мужа, который изучал Эсму, словно ювелир, оценивающий драгоценный бриллиант.

– Я думала, ты уже работаешь над Дианой. Тебе не скучно делать еще одну фигуру той же богини?

– Нет. Все женщины разные. Давая имена богинь, просто вкладываем в это имя то, что видим на их лицах. Леди Роулингс, например, дерзкая, красивая, даже эротичная, но одновременно сдержанная и осторожная., Уверен, что она не делит постель с Бардеттом, хотя очень старается доказать обратное.

Джина взглянула на мужа с еще большим уважением!

Через некоторое время, когда они с Эсмой возвращались домой, ей нестерпимо захотелось узнать, видел ли Кэм, что они уходят. Она уже почти обернулась, но Эсма схватила ее за локоть.

– Не оглядывайся! – прошептала она, и глаза у нее лукаво блеснули. – Конечно, он смотрит, но ты ведь не хочешь, чтобы он угадал твое желание?

– Себастьян?

– Я имела в виду не Себастьяна, дурочка! – воскликнула Эсма. – Конечно, я имею в виду твоего прекрасного мужа!

– Рада, что ты находишь его прекрасным, – колко ответила Джина.

– Конечно, нахожу. Господи! – Подруга изумленно раскрыла глаза. – Не думаешь ли ты, что я…

– Разумеется, нет.

– Да!

У Эсмы такие восхитительные ямочки, ничего удивительного, что каждый мужчина влюбляется в нее, включая Кэма.

– Оставь свои глупости. Ты знаешь, что я не имею дела с умными мужчинами. – Эсма взяла Джину под руку. – Могу я сказать тебе одну вещь?

Подруга кивнула.

– Я думаю, ты не должна его бросать.

Глава 9
Кусок розового мрамора и задумчивый герцог

Кэм оглядел кусок мрамора, который трое слуг осторожно поставили на эксминстерский ковер. Без сомнения, леди Роулингс с ее великолепными формами и блестящими волосами больше всех походила на Мариссу, а следовательно, на прекрасную богиню, какую он мог бы найти в Англии. Вероятно, Эсма даже согласится на весьма рискованный шаг быть изваянной в розовом мраморе как сидящая полуобнаженная богиня.

Но сейчас герцога почему-то мало интересовала богиня охоты, не говоря уже о настойчивом требовании кузена сделать вместо женской скульптуры что-нибудь другое. Мысли Кэма были заняты пьесой «Много шума из ничего», которую леди Троубридж прислала ему. Когда он впервые покинул Англию, то, испытывая муки одиночества, снова и снова читал пьесы Шекспира, тосковал по дому и английскому камину, по английскому языку и английскому элю.

Однако ему ни разу не приходило в голову сыграть роль Бенедикта для своей жены Беатриче. Он никогда не думал о себе как о женатом человеке, да и с какой стати? Тем не менее, читая Шекспира, герцог представлял Джину с ее стройным телом, шелковистыми рыжими волосами, неукротимым любопытством и проницательным умом. Он продолжал носить обручальное кольцо, хотя и не обращал на это внимания.

Кэм опять взглянул на мрамор. Нет, Джина не смогла бы позировать ему. У нее слишком живой и заинтересованный взгляд, а богиня, ненавидевшая людей, никогда бы не смотрела на человека столь искренним взглядом, никогда бы не приветствовала его с такой радостью, будто действительно скучала по нему. И богиня уж точно не писала бы своему не выполняющему обязанностей мужу сотни писем.

Кэму даже не приходило в голову, что Джина вообще могла ему не писать, раз он сбежал от нее. И все-таки ее письма следовали за ним из страны в страну. Признаться, он сам толкал Джину на это, ибо всегда писал ей перед тем как переехать на новое место. Герцог просто не желал лишаться писем. Был случай, когда он даже отправил Филлипоса в трехдневное путешествие, чтобы тот забрал письмо из гостиницы, которую они покинули.

Кэм нахмурился. Джина связывала его с Англией, только и всего. Нет, ее письма, а не она, связывали его с домом. Это не имело никакого отношения к его жене, важны для него были одни письма.

Конечно!

Он швырнул на пол тонкий сборник пьес, который, скользнув по ковру, остановился перед непристойно розовым мрамором. Черт возьми, Стивен оказал ему плохую услугу. Сейчас, глядя на камень, он видел полные бедра и вульгарные зады, а раньше представлял образ молодой прекрасной женщины, розовой, соблазнительной и обнаженной. Кэм поморщился. Из-за кузена он теперь чувствует себя поставщиком порнографических гравюр.

Его жена не стала бы позировать для пантеона римских богинь, хотя одной мысли о Джине, прикрытой лишь прозрачным куском ткани, было достаточно, чтобы возбудить любого мужчину.

Нет, он не будет делать из нее Диану. И Венеру тоже… слишком пресно. Кроме того, он совсем не уверен, что сможет. Она всегда в движении. Невозможно представить Джину замершей на какое-то время, чтобы запечатлеть ее на бумаге, а тем более в мраморе. И все-таки пальцы зудели от желания попробовать.

Но стоит ли вообще начинать? После этого краткого визита он теперь много лет не вернется в Англию. Да и какой смысл возвращаться? Чтобы увидеть свою жену расплывшейся маркизой, с энтузиазмом производящей в брачной постели младенца за младенцем?

Нет, покорно благодарим, он лучше останется в деревне, там он по крайней мере будет неоспоримым хозяином своей судьбы. Никаких жен вокруг с их наивно соблазнительными высказываниями, которые заставляют кровь пульсировать в чреслах…

Это лишь похоть, думал он. В конце концов, они с Мариссой несколько лет назад прекратили свою вялую сексуальную жизнь. Правда, время от времени он получал удовольствие в женском обществе, но это было уже давно. Вот почему он с такой досадой и унижением глядел на стройные бедра жены, на восхитительную кожу в сгибе ее локтя. Вот почему… он требовал себе роль Бенедикта. Потому что, если он не ошибается, Бенедикт целует Беатриче.

Чтобы освежить память, Кэм схватил брошенный томик и нетерпеливо перелистал страницы. Конечно, у него и мыслях нет обольщать собственную жену или даже целовать ее, как мужчина целует женщину. Просто от долгого воздержания его половое влечение уже не поддается контролю. Воздержание плохо для мужчины, оно приводит к безумию и неконтролируемой похоти. А эта женщина до сих пор его жена. Если он так уж хочет поцеловать женщину, то может спокойно целовать ту, которая давно принадлежала ему.

Кэм снова отшвырнул книжку. Зачем лгать себе? Он хотел Джину. Не только этот неожиданный поцелуй, ее мягкие губы, прелестные формы, шелковистые волосы или то, как она таяла в его объятиях, пока не осознала, кто он такой, и не оттолкнула его. В следующий раз… Да, в следующий раз она уже не забудет, кто он такой, и останется там, где должна быть.

В его объятиях.

Кэма не смущало явное противоречие собственных умозаключений. И поскольку мужчины известны тем, что лучше думают своими чреслами, нежели головой, Камден Серрард, герцог Гертон, решил уступить общему недугу мужского пола.

У Эдмунда Раунтона не возникло никаких сложностей с оформлением развода герцога Гертона. В сущности, его даже немного разочаровала быстрота, с какой закончилось это дело. Все, с кем он консультировался, похоже, были согласны, что лучшее решение – это развод, и по возможности немедленный.

– Прежде все делалось не так легко, – заметил Ховард Колвин, эсквайр, главный специалист Англии по расторжению браков. – Господи, я помню, скольких трудов нам стоил развод герцогини Хинтон, а ведь ее муж был абсолютно недееспособным. Не мог даже помочиться надлежащим образом, если вы понимаете, о чем я говорю. Мы потратили на их развод несколько месяцев, а в довершение герцогиню еще подвергли унизительной проверке на предмет девственности, – возмущенно закончил эсквайр. – Конечно, это было в 1789 году.

– Полагаю, такое суровое испытание больше не применяется?

– Разумеется, нет. Сейчас мы намного гуманнее. Регент неравнодушен к отмене браков, считая, что это избавляет от скандалов при разводах. И он прав. Я сам оформил в прошлом году развод Мид-Фезерстоунхотов. Не слышали? – Раунтон покачал головой. – Мы это не афишировали по вполне понятным соображениям, – объяснил Колвин. – У него было три жены! Он не в своем уме. Большинство мужчин не хотели бы иметь даже одну, а этот вертопрах привел в дом еще пару.

– И что он с ними делал? – удивился адвокат.

– Возил их в Шотландию. По очереди, естественно. Вторая и третья ни о чем не подозревали до возвращения домой. Конечно, первая, официальная, жена сразу потребовала развода. – Колвин выбрался из низкого кожаного кресла. – Вряд ли у нас будут трудности с браком Гертонов, хотя, как я слышал, герцогиня несколько безнравственна, не так ли?

Раунтон пристально посмотрел ему в глаза.

– Ее репутацию чернят завистники, сэр. Это прекрасная молодая женщина.

– Она и должна быть такой, чтобы снова выйти замуж. Но после развода ей придется энергично взяться за дело.

– Полагаю, у нее достаточно поклонников, – холодно ответил Раунтон.

– Не обижайтесь! А то я подумаю, что она ваша родственница, – усмехнулся старик. – Пришлите мне в контору бумаги, мой мальчик, и я быстренько все улажу. Лично поговорю с регентом, и, уверен, при данных обстоятельствах мы сразу получим согласие парламента.

– Большое спасибо. – Адвокат поклонился.

– Не за что, не за что, мой мальчик.

Ховард Колвин заковылял к дожидавшейся его карете, а мрачный Раунтон отправился в свою контору. По мнению солиситора, отмена брака не должна быть просто делом о разводе. Если человек берет себе три жены, тогда его обязаны посадить в тюрьму, и все тут.

Он распахнул дверь и позвал своего младшего партнера, не заметив, что Финкботл сидит перед ним. Компаньон подскочил на несколько дюймов. Волосы у молодого человека стояли дыбом, словно его таскали за них во время драки. «Надо же иметь волосы такого цвета», – подумал Раунтон – Сегодня я посылаю вас в Кент, – отрывисто сказа он. – Здесь у меня часть бумаг по разводу Гертонов, остальные документы будут готовы через несколько дней. Но ваша задача, Финкботл, не торопить события. Не торопить. Вы поняли? – Лицо младшего партнера выражало испуганное замешательство. – Притворитесь, что у; нет документов. Притворитесь, что ливень задержал курьера в пути. Короче, идите на любую хитрость. – Раунтон понизил голос: – В Кенте вам предстоит выполнить особое задание.