Текст книги "Три недели с леди Икс"

– У моей воспитанницы совсем светлые волосы. – Дотри скрестил на груди руки. – А я, как видите, брюнет. И вообще, у девочки нет со мной ни малейшего сходства.

Индия невольно прониклась сочувствием к этому человеку.

– Дело в ее манерах, – объяснила она. – Полагаю, не погрешу против истины, если скажу, что вы с ней совершенно одинаково смотрите на этот мир.

– И как мы смотрим на него, позвольте поинтересоваться?

– Словно с высоты невидимого трона.

Дотри все еще злился, но в отличие от нее не считал должным сдерживаться.

– Если дело лишь в этом и матушка Летиции мне откажет – что ж, подыщу себе другую жену! Права пословица: в море полным-полно рыбы!

– Времени подыскивать другую невесту у вас нет, – с непоколебимой прямотой отвечала Индия. – Вы должны жениться на Летиции прежде, чем все поймут, насколько ваша воспитанница походит на вас. А как только сплетня о Роуз станет передаваться в обществе из уст в уста, не видать вам вовсе никакой жены как своих ушей! Таково мое мнение. Так что предлагаю вам, не откладывая дела в долгий ящик, оформить наше трудовое соглашение.

Торн отказывался верить собственным ушам. Прежде он мысленно обозвал Ксенобию дьяволицей. Эпитеты, которые приходили ему на ум сейчас, были куда более грубыми!

– Уж не намерены ли вы составить мне компанию и на время моего медового месяца? – спросил Торн. – И позволено ли мне будет ложиться с супругой в постель, не получив предварительно от вас инструкций?

Провалиться ему на этом самом месте, если на потрясающих губах этой стервы не появилась ехидная усмешка! Он тотчас вспомнил о том, как она указала ему на его «недостаток» в области интимных частей тела…

– Естественно, я пожелаю вам всяческих успехов на этом поприще, – елейным голоском пропела Индия.

Но как только с губ его готовы были сорваться слова поистине чудовищные, к нему подскочила Роуз и схватила его за руку:

– А мы посмотрим твой новый дом?

Дотри счастлив был бы делом доказать этой дьяволице, каких успехов он способен достичь «на этом поприще»! Но он лишь скрипнул зубами и вновь достал из кармана ключ, переданный ему агентом по недвижимости.

– А здесь кто-нибудь жил после смерти лорда Джаппа? – спросила леди Ксенобия так спокойно, словно и не бушевали здесь только что все эти страсти.

– Нет, – хмуро отвечал Торн, с горечью констатируя, что пикировка с этой фурией каким-то непостижимым образом вновь заставила его естество приготовиться к бою – и сокрушаясь, что он позабыл сюртук в экипаже. История, увы, повторялась… – Я приобрел этот дом вкупе со всем его содержимым. Надеюсь, что с мебели достаточно будет смахнуть пыль.

– Да уж, полагаю, за полгода ее скопилось порядком, – объявила подоспевшая Аделаида.

Дубовая дверь была огромной и очень тяжелой, с неподатливыми петлями. Торн приналег на нее плечом. И вот она распахнулась с противным надсадным скрипом. На входящих пахнуло давней затхлостью. И вот они ступили на порог, в холл, впервые за долгое время увидевший свет дня.

В следующее же мгновение Торн подхватил на руки свою воспитанницу и бросился прочь из дома, прикрывая ладонью глаза ребенка.

Глава 8

Граф Джапп украсил холл статуями.

Статуями нагих людей.

Притом совокупляющихся…

Индии прежде не доводилось видеть совокупления (она не вполне уверена была, что тут уместно именно это существительное… и даже сомневалась, что это именно существительное), но она достаточно смыслила в жизни, чтобы понять: статуи изображали различные вариации именно этого пресловутого действия. Прямо напротив входной двери, например, располагалась скульптурная группа, состоящая из двух женщин и одного мужчины. Тела их были так причудливо переплетены, что трудно было понять, кому из них принадлежит та или иная конечность. Более того, они изображались стоящими, а вовсе не лежащими, и постели тут не было и в помине…

– Весьма экстравагантно, – задумчиво молвила Аделаида, обмахиваясь веером. – Я почти жалею, что в свое время матушка не позволила мне потанцевать с Джаппом. Жаль, что никто не спросил графа, не с натуры ли ваял скульптор свои творения?

Она рассматривала горизонтальную композицию, изображающую двоих мужчин, изваянных из одного куска мрамора.

– Все эти люди ничуть не похожи на англичан, – сказала Индия, втайне гордясь тем, что умудрилась заметить особенности лиц персонажей.

– Возможно, это греки, – сказала Аделаида. Она любовалась бронзовой статуей. – А знаешь, вот это, возможно, работа самого Челлини.

Индия понятия не имела, кто такой этот Челлини. И сомневалась, можно ли назвать «статуей» изображение нескольких персонажей. Или это уже «композиция»?

Она подошла к Аделаиде, пристально рассматривающей статую сзади. Ноги обнаженного мужчины были на удивление волосатыми. А еще у него был хвост…

Индия сморщила носик:

– И это называется мужчиной?

– Не будь ханжой, дорогая! Ничего не может быть хуже английской леди, не ценящей искусство, особенно если это коллекционная бронза, датируемая, возможно, началом шестнадцатого века! А судя по копытцам и хвосту, перед нами сатир.

– Что такое сатир?

– Полумужчина-полукозел, существо из греческой мифологии. В свое время гувернантка не слишком заостряла мое юное внимание на сатирах, ведь они такие… шалунишки! – Достав из ридикюля монокль, Аделаида принялась рассматривать постамент. – О да, очень похоже на клеймо Челлини!

У козлоногого существа была необычайно красивая мускулистая спина – такой не бывает у англичан, подумала Индия. И пусть для леди это не совсем прилично, но она залюбовалась его ягодицами, весьма красиво очерченными. И тоже очень мускулистыми…

– Бенвенуто Челлини – один из известнейших итальянских скульпторов эпохи Возрождения, – сказала Аделаида. – Мой муж в свое время приобрел за бешеные деньги серебряный поднос с изображением Нептуна. Обнаженного, естественно, – так что даже в присутствии друзей пользоваться им было рискованно… – Она мечтательно вздохнула.

Покойный лорд Свифт славился эксцентричными выходками. И привык сорить деньгами. К счастью для Аделаиды, он умер прежде, чем успел промотать все свое состояние.

Сатир, однако, не прозябал в одиночестве – он обнимал девицу. Одна рука козлоногого обвивала ее талию, а вторая была воздета в воздух. И они целовались…

И хвостатый кавалер, и его дама были совершенно обнажены.

– Хвала Господу, что твоя матушка не воспитала тебя в избыточной строгости, иначе ты просто лишилась бы чувств, – заметила Аделаида, любуясь обнимающимися любовниками.

Это была сущая правда: мать Индии предпочитала плясать нагой при лунном свете, нежели воспитывать дочь. Как бы там ни было, вид скульптуры заставил Индию скорее сладко затрепетать, а вовсе не упасть без чувств.

– Думаю, что сатир – это одно из воплощений бога Бахуса, – продолжала крестная. – Видишь, у него на голове венок из виноградной лозы? Впрочем, скорее, это один из верных последователей Бахуса – бог едва ли мог быть козлоногим…

Индию же куда больше занимало то, что происходило у этой влюбленной пары ниже пояса, однако ничего не смогла разглядеть: фигуры слишком тесно прильнули друг к другу.

Аделаида подошла к скульптуре, изображавшей обнаженную деву, прижимающуюся к птице гигантских размеров.

– А это, вероятно, Леда и лебедь. Как полагаешь, мистер Дотри знал, что все эти скульптуры продаются вместе с домом?

– Нет, я об этом понятия не имел! – Дверной проем загородила мощная фигура. – Если бы я мог предположить такое, то, черт подери, не привез бы с собой Роуз! Я оставил девочку на попечение кучера, поэтому я к вам ненадолго.

Аделаида тотчас начала щебетать что-то про Челлини, а Индия, достав листок бумаги и карандаш, принялась составлять список скульптур, силясь побороть странные ощущения, вызванные созерцанием влюбленных сатира и нимфы.

Это было смешно.

Это было просто дико, наконец!..

Их с Дотри ссора на крыльце нисколько не повлияла на одно обстоятельство: Индии до сих пор не доводилось видеть мужчины, постоянно испытывающего вожделение. Крестная в свое время растолковала юной девице, как распознать признаки мужского возбуждения, чтобы та невзначай не попала впросак…

Но Индия и вообразить не могла, что мужчины томятся плотским желанием беспрестанно! Правда, в моде сейчас длинные сюртуки, и некоторые подробности скрыты от посторонних глаз. Вдруг ей вспомнились бриджи Дибблшира – Индия, замотав головой, отогнала неприятное видение…

Всего в холле было десять статуй. Дождавшись паузы в искрометной лекции Аделаиды об искусстве Ренессанса, она спросила:

– Вы хотите оставить эти шедевры себе, мистер Дотри?

Он как раз разглядывал Леду – необычайно пышногрудую и веселую. Казалось, что общение с лебедем было вполне в ее вкусе и чрезвычайно забавляло грудастую деву…

– Возможно, оставлю вот эту, – пробормотал он себе под нос.

И вдруг искоса взглянул на Индию. Он явно пытался шокировать ее – так обычно ведут себя мальчишки, когда спускают штанишки на виду у девочек…

– Она выглядит словно девка-подавальщица в деревенском трактире, – равнодушно уронила Ксенобия. – Я нахожу сатира куда более интересным.

Дотри повернулся к сатиру и стал внимательно изучать статую. Индия тоже взглянула на сатира. Сатир простер руку над головой своей возлюбленной, одновременно покоряя и как бы защищая ее. И в чреве Индии помимо ее воли вновь заполыхал огонь…

– Если бы это были две девушки – тогда другое дело. – Дотри сардонически ухмыльнулся.

Он снова ее провоцирует! Но Индия решила не дать ему ни единого шанса вновь затеять перепалку.

– Не приказать ли перенести статуи в сарай, с тем чтобы вы решили их судьбу позже?

Аделаида сурово насупилась:

– Дорогуша, не хочешь ли ты сказать, что и вправду намерена всерьез заняться домом? Индия никогда прежде ничего подобного не делала! – обратилась она к Дотри, обводя рукой причудливый интерьер. – Ее услуги более всего напоминают обязанности супруги. Ну… временной супруги… а тут…

Улыбка Дотри сделалась еще шире.

– Совершенно исключая всякого рода интимности! – вскричала Аделаида.

Индия буквально разинула рот от изумления:

– Мистер Дотри, уверяю вас: никто из моих клиентов никогда не воспринимал меня в качестве супруги, временной или постоянной!

– Видимо, именно поэтому они то и дело падают перед тобой на колени, размахивая помолвочным кольцом, – фыркнула крестная.

– Я намерен заплатить за свою будущую жену бешеные деньги. – Происходящее, похоже, чрезвычайно забавляло Дотри. – Так что не вижу ничего сверхъестественного в том, чтобы заплатить щедро и за подготовительную часть. А если верить моему поверенному, то сумма, которую вы запросили за свои услуги, превышает размер любого приданого.

– Это правда, – кивнула Аделаида. – Моя дорогая Индия, соглашаясь помогать людям в столь… деликатных делах, всегда запрашивает щедрую плату за свои услуги – в противном случае ее не будут уважать так, как она того заслуживает.

Индия предпочла не вмешиваться в этот бессмысленный диалог. Она распахнула дверь во внутренние покои и прошла в просторную гостиную. Изъеденные молью портьеры ниспадали до самого пола, а мебели тут было совсем немного, да и та дряхлая и полуразвалившаяся.

– Чертовски огорчительное зрелище! Я разочарован, – сказал Дотри, входя в гостиную следом за Индией. – Ничего фривольного в обстановке я решительно не нахожу.

Индия обвела глазами комнату. И софе, и всем стульям самое место было на свалке, вместе с многочисленными мышами, гнездящимися под обивкой. А вот конторку, что стоит у стены, достаточно будет отполировать – и она станет как новенькая.

– По своим пропорциям комната просто божественна! – восхитилась Аделаида, постучав по панели облицовки, слегка покоробленной от времени и влажности.

– Увы, я не смогу обойти с вами вместе весь дом – меня ждет Роуз. Леди Ксенобия, исходя из состояния этой комнаты можете ли вы сказать, удастся ли вам так переделать дом, чтобы скрыть истинную мою сущность? – иронично спросил Дотри.

– В моих силах переделать дом, но не вас, – ответила Индия.

Аделаида нахмурилась:

– Мой драгоценный мистер Дотри, вам следует придирчиво следить за своей речью. Матушке Летиции ваша… грубость не придется по нраву.

– Возможно, вам стоит повременить с уроками греческого, – безмятежно уронила Индия, – хотя бы до тех пор, пока вы не научитесь сносно выражаться по-английски?

– Уверен, вы сами никогда не бранитесь и даже слов таких не знаете. – Дотри явно пытался ее спровоцировать.

Теперь Индия ясно понимала: он все время подтрунивает над ней. Даже когда она старается быть серьезной.

– У мистера Дотри, видимо, не было в свое время всех необходимых жизненных условий, – прямодушно сказала Аделаида, – но это вовсе не означает, что он не джентльмен. К слову, многие джентльмены сотворили себя сами с нуля. Мой дворецкий тому пример.

Дотри, когда улыбался, становился поразительно привлекательным. У него даже ямочка появлялась на щеках. Кто бы мог подумать, что у такого отвратительного человека могут быть такие ямочки?…

А Аделаида продолжала разглагольствовать о своем дворецком и его поистине аристократических манерах. Говорила, он даже имени Господнего никогда не поминает всуе.

– По крайней мере я такого никогда не слышала и даже вообразить себе этого не могу!

Еще бы! Индия, когда нанимала его для крестной, была в этом на сто процентов уверена.

– Боюсь, меня уже поздно переделывать, – сказал Дотри. – А теперь давайте закончим исследование моей новой собственности – негоже Роуз долго находиться в обществе кучера. Леди Ксенобия, мне кажется, леди Аделаида предпочла бы, чтобы вы отказались переделывать Старберри-Корт.

– Извини меня, Аделаида, но я уже дала согласие, – сообщила Индия и добавила: – И я выполню эту работу на славу.

Она уже давно дала себе слово не зарекаться: ведь в последний раз, когда она опрометчиво сделала это, ей пришлось обороняться от похотливого сынка лорда Маннинга посредством перочинного ножа. Естественно, после этого ей пришлось покинуть дом лорда, так и не успев подыскать тому отменную повариху…

– Но где мы остановимся? – округлила глаза Аделаида. – Не здесь же, в самом деле! Наши сундуки и служанки прибудут в течение часа или двух… Не на траве же нам спать!

– Я закажу для вас номера в гостинице «Рожок и олень», что в Тонбридже, – сказал Дотри. – Это весьма приличное место.

– Вот и прекрасно! – воскликнула Индия.

– Моя крестница всегда отличалась своеволием, – развела руками Аделаида.

– Возможно, Роуз с няней тоже могли бы побыть в «Рожке и олене», пока не закончится праздник? – спросила Индия, которой покоя не давали сложности, связанные с воспитанницей Торна.

– Об этом и речи быть не может, – отрезал он. – Девочка все время будет рядом со мной.

– А есть ли на территории имения еще какие-нибудь строения?

– Домик, в котором проживала вдова хозяина. А еще сторожка у ворот.

– Я могла бы переоборудовать и домик вдовы, – сказала Индия. – Тогда девочка все время была бы рядом с вами, вы могли бы ежедневно навещать ее. Поймите: нельзя, чтобы ее увидела леди Рейнзфорд, ну хотя бы до тех пор, пока она не даст согласие на вашу помолвку с Лалой!

– А вы сами когда-нибудь вообще собирались замуж? – вдруг спросил Дотри.

– Что? – Индия была совершенно сбита с толку.

– Ну разумеется, она выйдет замуж! – вскричала Аделаида, оскорбленная самим фактом такого вопроса. – У Индии столько поклонников, что она буквально не знает, куда их девать!

– Невероятно! – пробормотал Дотри вполголоса, но так, чтобы все слышали. – Поистине чудны дела Твои, Господи! Всегда удивлялся: чего только не могут вынести мужчины…

– Вот странность! – нежно проворковала Индия. – Меня лично мужчины ничем удивить не могут. Мужчины ведут себя настолько абсурдно, что, похоже, такова их природа!

– Дорогие мои, вы ссоритесь, словно дети, которыми, к великому счастью, меня не наградил Бог! – всплеснула руками Аделаида. – Индия, предлагаю прямо сейчас ехать в гостиницу. А там, в тепле и уюте, мы с тобой спокойно обсудим, стоит ли браться за столь грандиозный проект.

Индии подобало чинно проследовать за крестной к дверям, но она и с места не сдвинулась.

– Когда вы женитесь на Летиции, вам следует быть добрей, – сказала она Торну. Выражение его глаз ясно давало понять, что в этот момент он вовсе не думает о своей невесте. – Если вы станете разговаривать с ней таким тоном, бедняжка зачахнет. Она чересчур мягкосердечна, чтобы вынести ваш сарказм.

– Именно за это качество я и остановил свой выбор на ней, – отчеканил Дотри. – Мной руководило вовсе не желание выбиться в пэры Англии. Если бы я хотел жениться ради титула, не выбрал бы Летицию.

– Вам посчастливится, если она примет ваше предложение, – бросила Индия. – Даже она заслуживает…

– Даже она? Неужели вы намекаете на некие скрытые пороки моей будущей жены?

– Разумеется, нет! – нахмурилась Индия. – Какие же грязные у вас мысли!

– Они у меня всегда таковы. Так что вы имели в виду?

Индия пришла в замешательство. Но, увидев, что он вновь ухмыляется, глядя ей прямо в глаза, снова рассердилась.

– Если вы намерены сообщить мне, что моя невеста невеликого ума, то не трудитесь. Мне это известно, – невозмутимо объявил Дотри.

– А-а-а… – нерешительно протянула Индия, не находя подходящих слов.

– У мисс Рейнзфорд очаровательная улыбка. Она слаще любого меда. Она прелестна, и я, как любой мужчина из плоти и крови… скажем так, счастлив буду оказаться с ней в постели. Она никогда не станет пытаться переделывать меня. Каждое утро она будет приветствовать меня улыбкой. Станет подчиняться любому моему желанию, причем будет делать это с радостью, потому что такова ее натура…

Индия вдруг ощутила совершенно неожиданный всплеск зависти к Летиции Рейнзфорд – и была до глубины души поражена. Ведь ни один «мужчина из плоти и крови» никогда бы не сказал, что она, Индия, «слаще меда»…

– И к чему, скажите, мне морочить себе голову тем, что она не знает греческого? – продолжал Дотри. – Или не умеет складывать и умножать? Со всем этим я и сам прекрасно справлюсь.

Индия с трудом совладала с собой.

– Я побывала во многих имениях за последние десять лет. Повидала множество мужей, считающих своих жен дурочками. И со временем, из-за своего высокомерия, они исполняются отвращением к нежности, столь когда-то им любезной…

– Они идиоты, – спокойно отвечал Дотри. – Жена – это такая же инвестиция, как и любая другая. А я привык бережно относиться к своей собственности. Так что Летицию я буду баловать и никогда не заговорю с ней в таком тоне, как позволяю себе говорить с вами. Потому что с вами я говорю так, как обычно беседую с мужчинами.

Индию охватил гнев.

– Летиция никогда не станет вашей вещью! – процедила она сквозь зубы. – Она будет вам супругой. Верной спутницей жизни. И на всякий случай позвольте вам сообщить: я не мужчина!

– Да что вы говорите? А мне было показалось, что в женском платье вам весьма неуютно.

Вот оно как! Лала сладка точно мед, а она, Индия, – генерал в юбке! Слова, готовые вот-вот сорваться с ее уст, и в самом деле приличествовали мужчине…

– Я тотчас отошлю письмо в вашу лондонскую резиденцию с перечнем имен рабочих и ремесленников – словом, тех, к кому вы можете обратиться за помощью, а я, с вашего позволения…

Но Дотри покачал головой:

– Нет. Я хочу, чтобы работали именно вы.

– А я не хочу. И вы не можете меня принудить. А теперь, не будете ли вы так добры убраться с моей дороги?

– Вы обещали сделать этот дом обитаемым, чтобы Летиции и ее родственникам было в нем удобно!

– Увы, вы не всегда можете получить все, чего бы ни пожелали, – даже за деньги! Сейчас именно такой случай.

– А ведь вы боитесь! – Дотри явно поддразнивал ее.

– Мне совершенно нечего бояться. – Индия ладонью ощутимо толкнула Дотри в грудь. – Уйдите с дороги!

– Боитесь, у вас ничего не выйдет? Или не можете пережить того, что вам в течение трех недель придется быть моей временной женой?

Индии совсем не понравилось, как при этих словах блеснули серые глаза…

А Дотри повторил:

– Боитесь, что потерпите фиаско?

– Разумеется, не боюсь. Отойдите, иначе я позову на помощь! А мой кучер – человек весьма сильный.

– Если вы это сделаете, скандала не миновать, а это опасно, – произнес Дотри, понизив голос. – Леди Аделаида, похоже, позабыла, что оставила крестницу без пригляда. Послушайте, разве вы не понимаете, что мы с вами уже повязаны?

– Нет, не понимаю! В последний раз прошу вас, Дотри, позвольте мне уйти!

– Возможно, вы боитесь не работы, а… чего-то еще.

Дотри не сдвинулся с места ни на дюйм. Более того, он уперся ладонью в стену и навис над Индией так, что лица их почти соприкоснулись. Индия ощутила его запах – смесь ароматов дикого леса, ветра… а еще чуть пахло ароматным мылом.

– Итак, я делаю вывод, что боитесь вы меня! – заключил Дотри.

– Я нисколько вас не боюсь, – ровным голосом сказала Индия. – Просто придерживаюсь мнения, что Летиция заслуживает лучшей участи, чем выйти за человека, считающего ее дурочкой и намеренного быть добрым с ней лишь потому, что дорого за нее уплатил!

Дотри вдруг запрокинул голову и от души расхохотался:

– Да вы, как я погляжу, весьма романтичны! Под всеми этими железными доспехами кроется романтическое нутро!

Кулачок Индии со всей силой ударил Дотри в плечо. Он даже не вздрогнул, но отступил на шаг, все еще хохоча. А Индия устремилась к выходу, вполголоса бормоча проклятия.

Вдруг Дотри схватил ее за руку:

– Что это вы сейчас произнесли, Индия?

Она обожгла его взглядом:

– Отпустите сейчас же!

– Не раньше, чем вы вслух повторите то, что только что сказали!

…О эта проклятая ямочка у него на щеке!

– Я назвала вас ублюдком! – выпалила Индия ему в лицо.

– В чем вы абсолютно правы.

…Как же привлекателен этот человек! Особенно когда вот так смеется. Серые глаза его вдруг потеплели. И это было опасное тепло, от которого в святая святых Индии вновь занялся пожар…

Она рывком высвободила руку.

– Если вы не выполните своей работы, – в спину ей бросил Дотри, – я скажу Элеанор, что вы назвали меня ублюдком и уехали отсюда лишь по причине моего низкого происхождения!

Индия обмерла. Медленно обернулась.

– Но я имела в виду вовсе не это, вы прекрасно знаете!

Герцог Вилльерз и его супруга ревностно оберегали честь всех его незаконных отпрысков. За такое Элеанор, возможно, могла бы ее простить, но вот герцог – никогда. А Индия очень любила обоих.

– Но именно это вы и сказали. Я загнал вас в угол, Индия. Вот сейчас вы думаете, что моему отцу это не понравится – и в этом вы совершенно правы. Скажу вам больше: он, ни секунды не колеблясь, камня на камне не оставит от вашей репутации!

– Вы… вы не сделаете этого!

– Еще как сделаю! Я хочу взять в жены Летицию. Я не желаю терять время, подыскивая другую женщину. Матушка Летиции, похоже, без ума от идеи, что дочь ее получит загородное имение, так что я должен успеть пригласить родню невесты сюда до того, как слух о Роуз просочится в высший свет. Вы сами уши мне об этом прожужжали. А еще с пеной у рта утверждали, что только ваш безупречный вкус, по собственному вашему выражению, может спасти положение! Так что никакой ремесленник тут не поможет.

– Вы грязно шантажируете меня! Вы, грязный…

Но Дотри не дал ей договорить:

– Но и это еще не все. Вам придется обновить и домик вдовы хозяина. Ваша идея совсем недурна. Роуз может жить в этом домике, покуда праздник не закончится. Убьем двух зайцев: она будет совсем близко, а Рейнзфорды ее не увидят и не придут к тем же сногсшибательным выводам насчет моего отцовства.

– Когда бы они ни увидели девочку, они неминуемо придут к известным выводам! И эта история им не понравится!

– Мне также понравилась ваша идея: родители моей невесты встретятся с Роуз, когда я уже буду их законным зятем!

Индия не знала, что ответить.

– Ну что ж, – сказала она, сдаваясь. Мысль о том, что Элеанор подумает, будто она не пожелала общаться с Дотри из-за его низкого происхождения, была невыносима. – Я помогу вам…

– Вы также останетесь на праздник. – Глубокий и звучный голос Дотри звучал теперь спокойно: он добился всего, чего хотел. – Я пригласил своего друга, который как пить дать потеряет голову, увидев вас. Ведь вам нужен муж, а он на эту роль вполне годится.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы вы меня сватали!

– Но это будет вполне справедливо. – В глазах Дотри плясали разом сто чертей.

Индия так крепко сжала кулачки, что ногти больно впились в ладони.

– Мне нужен неограниченный бюджет. Чтобы сделать такую прорву работы, мне понадобится нанять половину Лондона!

– Так действуйте! Мы, богатые ублюдки, бываем трех сортов: богатые, очень богатые и еще богаче. Я принадлежу к последней категории.

– Будут ли у вас какие-либо особые пожелания относительно будущих интерьеров?

Дотри пожал плечами:

– Мне по сердцу все цвета – за исключением красного. Мой отец ценит роскошь, и гостевая комната, предназначенная для герцога, должна быть достойна самого короля. Ну, если это возможно… Избавьтесь также как можно скорее от всех этих голых дам и господ. Сатира можете оставить себе, если хотите. Печально думать, что, дожив до ваших лет, вы в глаза не видели мужской задницы!

– Если вы хотя бы еще раз скажете мне нечто подобное, я выйду вот в эту дверь раз и навсегда! – с ледяным спокойствием произнесла Индия.

Дотри помолчал, созерцая смятение Индии, и вновь улыбнулся. И вдруг во взгляде его мелькнуло нечто похожее на восхищение.

– Вы и в самом деле «конь с яйцами»! – вдруг изрек он. – Прошу простить, но лучше не скажешь. А еще – генерал в юбке!

– Я вовсе не генерал! – в ярости воскликнула Индия, вновь теряя самообладание. – И с чего это вы вообразили, что я не видела мужского зада?

– Если вы его видели, это означает, что мне еще многое предстоит узнать о вас, леди Ксенобия…

Очевидно было, что он беззастенчиво издевается над ней!

– Итак, мы с леди Аделаидой рады будем увидеть вас здесь… ну, приблизительно через неделю. – Индия проигнорировала насмешку. – К тому времени я уже буду четко представлять, что именно предстоит сделать.

– Хорошо. И еще кое-что, – вспомнил Дотри. – В комнате Летиции кровати не требуется. Она будет спать со мной.

– Как? Ей не нужна своя кровать? – Индия ушам своим не верила. – Что за чушь? В спальне вашей супруги кровать будет непременно! Что, если она не захочет спать с вами?

– Мы будем спать вместе. – Дотри вновь скрестил руки на могучей груди.

– Но ваша жена…

– Знаю. Заслуживает намного лучшей партии, нежели ваш покорный слуга.

– Много лучшей партии! – рявкнула Индия.

– Что?

– Вы выразились грамматически неверно: следует говорить «много лучшей партии»!

Дотри вновь громогласно расхохотался, однако Индия продолжала гнуть свою линию:

– Леди должна иметь право на уединение, даже если супруг почитает ее своей собственностью и относится к ней соответственно!

– Похоже, вы полагаете, что Летиция не пожелает спать со мной, – вкрадчиво произнес Дотри. – Боже правый, Индия! Какое же у вас мрачное представление о браке! От души советую: когда будете принимать предложение руки и сердца, хотя бы изобразите удовольствие! – Индия развернулась и поспешила вон из гостиной, услышав за спиной: – Я уже научился читать по вашим губам! Не вы ли говорили леди Аделаиде, что никогда не бранитесь? Или речь шла о ее потрясающем дворецком-джентльмене?

Но сейчас Индии было не до того, чтобы выбирать слова.

– Три недели с леди Ксенобией в качестве жены! – смеялся ей вслед Дотри. – Нельзя выдумать лучшей прелюдии к моей семейной жизни с Летицией!