Текст книги "Я ненавижу тебя! Дилогия. 3 и 4 книги"
Автор книги: Эльвира Осетина
Жанр: Драматургия, Поэзия и Драматургия
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Маша закрыла рот и сглотнула набежавшую слюну.
– Но мы же подписали договор, что через месяц, ты откажешься ото всех обвинений, – прошептала она, так как голос неожиданно покинул ее. Неужели Влад ее обманул? Неужели весь этот контракт фикция?
– Маша, мне нужен твой ответ «да» или «нет», – резко ответил Лисовский тоном, не подразумевающим других вариантов ответов или каких-то вопросов.
– Да, – ответила Маша, смотря в глаза Владу.
А что еще она могла ему сказать? Конечно же, она сделает, все, лишь бы Сережку отпустили, даже опуститься до всех грязных постельных фантазий Лисовского. Хотя ее и пугала такая перспектива,… но она понимала, что ее мужу в тюрьме гораздо хуже.
Почему-то от этого ответа Владу стало противно на душе. Он и сам не понимал, зачем поднял эту тему, но назад уже было не повернуть. Однако ответ Машин ему все равно не понравился. Ему было неприятно услышать от нее, что она на все согласна, лишь бы ее мужа выпустили из тюрьмы. Но и на попятную он идти не собирался. Если надо будет, значит, он готов шантажировать ее. Хотя весь этот шантаж и отдавал гнильцой. И сильно бил по его мужскому самолюбию. Все же он привык, что женщины всегда отдаются ему и никогда с ним не спорят, а тут ему приходиться опускаться до грязного шантажа.
«Я смогу увидеть его?» – хотела спросить Маша, но видя заледеневший взгляд Лисовского, прикусила язык.
Влад молча встал и вышел из комнаты, чувствуя, что внутри него все кипит от гнева. Вроде бы с утра он думал, что выпустил пар, но этого как оказалось очень мало. Он еле сдержался, чтобы не наброситься на Машу, сразу же после ее ответа. Причем он точно не понимал, чтобы сделал, толи ударил ее, толи все же отымел как следует, чтобы успокоить свое пошатнувшееся эго.
– Ох, и не нравится мне твое настроение племянничек, – услышал он голос дяди, проходя мимо своего кабинета. – Если не уверен в чем-то, так зачем и меня надо было вызывать? Оставил бы все как есть…
Влад сжал руки в кулаки, не смотря на дядю, стоящего в дверном проеме.
– Я пригласил тебя помочь мне разобраться в этом деле, и не собираюсь отступать, – постарался он придать своему голосу безразличный тон, и добавив: – Я в спортзал, – быстрым шагом пошел по коридору, для внеплановой тренировки.
– Ну, дай-то Бог, дай-то Бог, – вздохнул дядя Миша хмуро глядя вслед удаляющемуся племяннику.
Глава 11
Михен задумавшись над отчетом от главного бухгалтера, почесал скулу и зашипел от боли.
– Чертов ублюдок, – выругался он, вспомнив, как Лисовский напал на него утром с кулаками, и перелистнул следующую страничку.
Михен всегда раз в неделю выборочно проверял один из отчетов главбуха. Как говорил его дед «Доверяй, но проверяй». И Михен никогда не забывал этой истины, тем более что если ошибку найдет бухгалтер деда, когда отчет в конце месяца будет переправлен в головной офис, краснеть будет перед своим старшим родственником в первую очередь он сам. Так как именно ему было доверено управлять несколькими филиалами фирм занимающихся производством алкоголя в России уже почти пять лет. Само собой, он уволит своего бухгалтера, но ведь при этом ему будет очень стыдно смотреть в глаза деду, за то, что допустил эту ошибку. Ведь это дело всей его жизни, и Михен его единственный наследник, не считая, матери. А так как он привык безмерно уважать своего старшего родственника, то и опрафаниться перед ним он не желал. Вот и старался всегда отводить время для перепроверки отчетов по бухгалтерии.
Спустя два часа, зазвонил его телефон.
Михен с удивлением посмотрел на номер, и кое-как вспомнил звонившую. Это была та самая женщина, которую он встретил дома у Гели, когда увозил в больницу ее дочь.
– Здравствуйте Вера Федоровна, – ответил он ей.
Старая женщина сильно беспокоилась за Гелю с Ингой, а так как дозвониться не смогла, то и позвонила Михену. И ему пришлось рассказывать ей правду, о том, что он против воли перевез Гелю к себе, в надежде на то, что Вера Федоровна его поймет. Почему-то Михену показалось, что старушка вполне адекватная, вот он и решился.
– Ох-хо-хо, – заохала женщина в трубку, – Геля всегда была упертой, как баран, но с другой стороны, ее тоже можно понять она слишком сильно любит дочь, вот и совершает разные глупости, – начала оправдывать баба Вера свою постоялицу. – К тому же они ведь одни оденешеньки в этом мире, и кроме меня старой никому не нужны. Но ты все правильно сделал, молодец, я тебя не осуждаю за это.
– А как же отец Гели, вы разве ему не позвонили? – спросил Михен, удивившись тому, что сказала женщина. Ведь он был уверен, что в ее досье, что успел по ней собрать его начальник СБ, было упоминание об отце.
– Ой, этот…, – баба Вера явно выругалась, но очень тихо и Михен понял это лишь по злому шипению женщины, – Звонила, конечно, а что толку, он сказал, что Геля взрослая, сама пусть из своих проблем выкручивается. – Михен даже рот приоткрыл от удивления, а баба Вера продолжила: – Ему вообще на девочек наплевать. Всего один раз в год зовет их к себе на день рождение, и то, чтобы в очередной раз унизить и втоптать Гелю в грязь. Она каждый раз после этих встреч ходит месяца два понурая. Я ей сколько раз говорила не ходи, а она же любит отца и я же вижу, как она с надеждой ждет того единственного дня в году, когда может его увидеть, хоть и старается этого не показывать… Ой, даже говорить не хочется. Я все думала, хоть бы раз он пришел, да посмотрел, как девчонки живут, Геля ведь все на себе тащит, а он ведь не единого раза не был, – женщина грустно вздохнула, а затем, спохватившись, произнесла: – ты только с Гелей не говори об этом, что я ему звонила, и вообще, что про ее отношения с отцом рассказывала, она же слишком гордая. Еще на меня потом обидится, что я сплетни разношу и вру на ее отца. Она слова не допускает, что он в чем-то не прав. Я и не лезу, уже давно….
– Так вот почему Геля не хотела в больнице оставаться… – сам себе ответил Михен, теперь понимая, почему дикий ежик устроила такую истерику, если бы он знал,… ведь по его данным у нее был отец, и Михен считал, что тот заберет внучку в случае чего,… а тут оказывает вот какая ситуация…
– Да… он ей не станет помогать, – грустно вздохнула в трубку женщина.
После того, как Михен объяснил Вере Федоровне, где теперь можно найти Ингу, а так же пообещал завтра привезти ее к Геле, он положил трубку и глубоко задумался.
Для него, все то, что рассказала Вера Федоровна казалось чем-то из ряда вон выходящим. В его семье обожали детей. Но бабушка смогла родить только одного ребенка – его мать, а он тоже у матери всего один. В итоге Михен был единственным внуком, а мать единственной дочерью. И они оба всегда были любимы и оберегаемы всеми родственниками. Да, внутри семьи бывали серьезные разногласия. Но когда случалась настоящая беда, все забывали об обидах и сразу старались помочь друг другу. Даже мать, которая много лет обижалась на деда за то, что он пытался выдать ее замуж без ее согласия, и не принимал отца Михена в семью, и то простила его, и когда у него был инфаркт, то побросала все свои выставки и поехала помогать бабушке ухаживать за ним, позабыв все обиды.
А тут… такое обращение….
День у Гели прошел очень странно… Она думала, что будет скучать и сходить с ума от безделья, но в итоге постоянно чувствовала какую-то неимоверную усталость и спала. Не выдержав, когда уже к вечеру она опять ощутила себя уставшей и сонной, после приема лекарств, Геля кое-как пересилила себя и допросила медсестру. Медсестра как обычно написала ей записку, из которой Геля узнала не очень утешительные новости, хотя и сонным уставшим мозгом принятые сносно. Оказывается, ей дают такую убойную дозу антибиотиков, и обезболивающих, что из-за этого ей все время и хочется спать. И такую дозу ей будут давать еще целых десять дней.
– Я могу привыкнуть, я не хочу больше принимать обезболивающие, – сказала Геля, с ужасом читая письмо медсестры.
Она больше не желала оказаться в зависимости, когда-то она уже смогла побороть наркотическую зависимость, на которую насильно подсадил тот ублюдок, имя которого она даже вспоминать не желает, и сейчас ей стало очень страшно. В те дни ей пришлось пройти через ад, она думала, что не выкарабкается, только ради Инги Геля и смогла победить и сейчас, вновь подсаживаться на эту дрянь?
Медсестра, нахмурившись, опять что-то написала ей в своем блокноте и передала записку.
«Вам будет очень больно, вы не выдержите, нельзя без снотворного и обезболивающих».
– Вы не понимаете, – с горечью ответила Геля, и отвернулась от женщины, – мне нельзя, я привыкну и не смогу потом…
Геля не смогла договорить, для всех ее знакомых это было ее постыдной тайной. Если об этом кто-то узнает, то это будет катастрофой.
«Но совсем без обезболивающего нельзя», – прочитала она в следующей записки медсестры.
– Я справлюсь, – жестко ответила Геля, на этот раз, с уверенностью смотря в глаза женщины, и добавив в голос металлических ноток произнесла: – И я очень ваш прошу – не слова вашему нанимателю, если у вас есть сердце, конечно же.
Геля не сомневалась, учитывая упертый характер блондина, что если тот узнает, то наверняка силой будет ставить ей уколы.
Медсестра покачала головой, еще сильнее хмурясь, но вздохнув все же кивнула. И опять написала ей записку:
«Я, конечно, сделаю, так как вы просите, не буду ему ничего докладывать. Но если он спросит, то буду вынуждена все рассказать. А вам же будет очень больно, зачем себя так мучить? Нужно потерпеть всего десять дней».
– Нет, – опять ответила Геля, как отрезала, и отвернулась от женщины, не желая больше поднимать эту тему.
Она справится, у нее просто нет иного выбора. Ради Инги, ради своей дочери она обязана справиться. Ведь если Гели не станет в этом мире, то ее дочь останется совсем одна. Геля прекрасно знала, что ее мачеха не даст отцу взять ребенка на воспитание, а значит, ее отдадут в детский дом.
Геля могла бы поплакать и пожалеть себя, но она уже за годы своей самостоятельной жизни разучилась это делать. Никто и никогда ее не пожалеет и не поможет, вот и не зачем зря слезы лить.
Ее характер настолько сильно закалился, что ей казалось, что она уже утратила все женское, что когда-то в ней было.
Слабость, которую она когда-то проявила, завела ее практически в гроб, и сейчас Геля, если хотела выжить, не могла себе позволить опять превратиться в тряпку.
Медсестра покинула комнату, и, вздохнув, Геля включила телевизионную панель, висящую напротив ее кровати, нашла интересный платный канал с кинофильмами, но из-за вечернего приема лекарств, все равно отключилась, так и не досмотрев фильм до конца.
Когда Михен вернулся из клуба к вечеру, то застал Гелю спящей. Он какое-то время сидел возле ее кровати и рассматривал черты ее лица. Даже во сне она казалась какой-то хмурой и настороженной, но безумно хрупкой и уязвимой.
Михен прекрасно понимал, что за боевой маской, которую она на себя надевает, прячется очень чувственная и одинокая женщина. Он видел ее взгляд в тот единственный раз, который украл в ее квартире, и ему в тот момент захотелось, чтобы она всегда так смотрела на него.
– Боец, – прошептал Михен, и обвел осторожно пальцем ее чуть приоткрытые нежные губы.
***
К вечеру Лина уже еле волочила собственные ноги. Она настолько сильно устала, из-за бессонной ночи, да потом еще и такого бурного утра, и напряженного рабочего дня, что в ее глазах уже не то что двоилось, но уже и черные точки летали, и она чуть было сознание не потеряла, когда собиралась домой. И только лишь прохладный душ, совсем немного ее взбодрил.
Ей впервые пришлось отказаться выйти на подмену. Хотя раньше она всегда бралась за ночные дежурства, и сил хватало. Но Герман словно выкачал из нее всю энергию, и Лина поняла, что ей просто опасно в таком состоянии работать.
«Надо срочно все это прекращать», – подумала она, открывая дверь и выходя на крыльцо клиники.
Вот только как прекращать, она совершенно не понимала. Герман явно не тот человек, который позволит ей самой что-то решать. Рядом с ним она ощущала себя маленькой щепкой, а Германа ураганом, ворвавшимся в ее жизнь, и заставившим ее встряхнуться. И это всего лишь за каких-то три дня.
Быть может, в другой жизни, где не было ее встречи с бывшим мужем, где бы у нее не было ребенка, который неизвестно где находится и не известно в каких условиях живет, Лина и позволила бы себе расслабиться и нестись в потоках стремительного и такого всепоглощающего ветра, имя которому Герман. Но не сейчас. Сейчас она должна работать и зарабатывать деньги на адвоката, а не ехать домой отсыпаться, потому что сил нет стоять на ногах. К тому же Лина боялась, что в таком состоянии может что-то перепутать и навредить больным, а это самый наихудший вариант, из всех возможных. Мало того, что она лишится работы и хорошей характеристики, так еще кто-то может пострадать. А это Лина допустить никак не могла. Вот и решила, что лучше ночь отоспится, как следует, а завтра уже выйдет в ночную смену, а потом может быть еще на сутки останется, если получится.
Задумавшись о том, как бы ей не проспать свою остановку на метро, она даже не заметила, как к ней подошел Герман. И даже тогда, когда она увидела ноги в сшитых на заказ черных брюках и шикарные начищенные до блеска английские туфли, просто попыталась по привычки уйти с дороги какого-то, явно не бедного мужчины. В принципе, услуги их клиники, обычный среднестатистический россиянин не мог себе позволить, поэтому Лина на всякий случай даже поздоровалась очень тихо, чтобы не навлечь на себя неприятности, и сделала шаг в сторону. Но мужчина почему-то тоже сделал шаг в сторону. И Лине пришлось поднять голову.
– Ты меня не узнаешь? – с ухмылкой на лице спросил Герман, и, подойдя ближе к Лине, снял ее сумку с плеча, кому-то ее передал, а Лину заключая в объятия.
Она даже пискнуть не успела, как Герман, взяв ее за подбородок, поднял ее голову и, наклонившись, ворвался в ее приоткрытые губы своим жадным языком.
Его напор был таким властным, а объятия настолько крепкими и обволакивающими, что мир Лины сузился до рамок одного единственного мужчины. И ей показалось, что вокруг них абсолютная пустота и тишина. Герман прикрыл глаза, от удовольствия явно наслаждаясь своей сладкой девочкой. Он бы еще очень долго лишал ее воздуха и заставлял плавиться в своих руках, если бы не телефонный звонок, который он не имел права игнорировать.
Герман оторвался от нее и, подхватив под руку, ни слова не говоря, повел к джипу, в котором его уже ждали трое его людей, а сам вытащил телефон и ответил на звонок.
Лина и так-то плохо соображала от усталости, но после этого поцелуя, полностью лишающего ее воздуха, мозг совсем поплыл, и она даже не заметила, как оказалась в машине с незнакомыми людьми и Германом, а машина куда-то поехала.
Лина с удивлением хлопала глазами, пытаясь понять, как ей теперь выбраться из машины, и как это она умудрилась забыть, о его обещании заехать за ней вечером. Герман разговаривал с кем-то по телефону, и совершенно не обращая на нее внимания. Он был такой серьезный и занятой, что Лина никак не могла заставить себя потревожить его. И теперь сидела зажатая с двух сторон, между Германом и каким-то незнакомым мускулистым мужчиной, который смотрел в окно и тоже делал вид, что рядом с ним не девушка, а пустое место.
На самом деле, учитывая то, в какую машину ее посадили, и как были одеты мужчины по сравнению с Линой, она как раз себя и ощущала пустым местом. Ее дешевая голубая курточка, которую она носила уже который год, и купила когда-то на распродаже и потертые от старости джинсы и такие же старые еле живые полуботинки, которые она уже чинила и подшивала у сапожника раз семь или восемь точно, создавали полнейшую дисгармонию всей окружающей ее обстановке.
Когда они ходили с Германом в кино, он был одет совсем иначе, почти, как она, и приехал на простой поддержанной машине. А сейчас Лина находилась в американском Хамере. До сидений этой машины дотронуться руками было страшно, чтобы не оставить жирных пятен. А вокруг нее сидели представительные мужчины в строгих и явно не дешевых костюмах.
«Найди лишний предмет», – с грустью подумала Лина.
Как же сильно ей хотелось сейчас домой, но у нее почему-то было стойкое ощущение, что Герман везет ее опять в тот особняк господина Лисовского.
Лина поежилась, вспоминая все то, что увидела и испытала там. Это место ей совершенно не нравилось.
Но как донести это до Германа сейчас, она не понимала, так как трубку он так и не положил, и все продолжал с кем-то обсуждать явно что-то важное. Точнее не обсуждать, а в основном слушать и коротко отвечать «Да» или «Нет». Затем он начал кому-то звонить сам и отдавать короткие приказы.
И Лине оставалось смириться с неизбежным.
Устраивать очередную истерику совершенно не было сил. Да и серьезный собранный вид угрюмых мужчин совершенно не располагал к действиям.
Она не ошиблась, машина действительно подъехала к воротам дома господина Лисовского, вот только возле ворот столпилось куча народу с какими-то транспарантами и, похоже, что еще и журналисты с телекамерами и микрофонами.
Лина с удивлением смотрела в окно, а когда заметила камеру, то инстинктивно спряталась за плечо Германа, рассматривающего толпу людей преградивших им путь.
– Какого хрена? – выругался он и начал опять куда-то звонить.
По разговору Лина поняла, что он звонил узнать вызвали ли полицию из дома, и удостоверившись, что они сейчас появятся, Герман велел выйти мужчинам из машины, чтобы они помогли оттеснить людей, и дать возможность проехать «Хамеру».
На одном из транспарантов Лина заметила на белом фоне надпись большими красными буквами: «Вор и мошенник! Верни деньги!»
Из ворот дома господина Лисовского вышли еще несколько охранников, отодвигая людей. Лина наблюдала за этим через лобовое стекло.
Спустя несколько минут им удалось въехать вовнутрь.
Герман был мрачнее тучи. Лина совсем из-за этого стушевалась, чувствуя себя лишней. Ведь понятно же, что у них проблемы, а тут еще и она мельтешит перед глазами.
– Может быть мне вызвать такси и ехать домой, – тихо спросила она Германа, который так и не вышел из машины, хотя они уже минут пять назад подъехали к крыльцу.
– Что? Какое такси, ты о чем? – с удивлением и некоторым раздражением спросил ее Герман.
– Я просто подумала, что тебе, наверное, не до меня? – ответила она, перейдя на шепот, так как испугалась злого взгляда Германа.
Он приблизился к ней, и, приподняв двумя пальцами одной руки за подбородок, а вторую положив на затылок девушки, властно поцеловал. Его губы не приносили нежности и удовольствия, а жалили и клеймили. Будто указывая ей на свое место. «Молчи, и подставляй свой рот или другое место, когда я попрошу, это все, что от тебя требуется», – вот что ей говорил поцелуй Германа.
Этот поцелуй сильно обидел Лину, почти до слез. Она ведь не дурочка, все прекрасно и так понимает.
А Герман даже не глядя на нее, и не ожидая ее реакции, открыл дверь и потянул за собой из машины.
Лине очень сильно не хотелось идти. Возникла даже мысль попробовать вырваться и убежать, а там возле ворот устроить истерику, ведь там люди и журналисты ее не посмеют задерживать. Но тут же она задушила свой порыв на корню, понимая, что завтра же лишится работы и хорошей характеристики, а это значит и денег, и не сможет платить адвокату, чтобы вернуть сына.
«Нужно просто потерпеть, – уговаривала она себя мысленно, идя за Германом, – он наиграется и забудет. Ему просто станет скучно».
Лине всегда все вокруг говорили, что она слишком правильная, скучная и нудная. И именно из-за этого ей было тяжело знакомиться и дружить с парнями. А ее муж показался ей таким же правильным, и разумным, как и она. А на самом деле он просто притворялся…
Вот и Герману она скоро надоест. По нему было видно, что он любитель адреналина. Таким мужчинам нравятся яркие женщины со склочным характером. Стервы. Они любят, чтобы искры летали, страсть бурлила, ругань до битья дорого антиквариата или драки. А Лина, так не умеет. Она не сможет разбить даже тарелку, для нее это слишком сложно, и поэтому она постарается вести себя скучно и незаметно, и надоест Герману.
«Главное опять не влюбиться», – мелькнула мысль в ее голове, и Лина с горечью усмехнулась, ведь она прекрасно понимала, что такие мужчины, как Герман умеют очаровывать и влюблять в себя. За эти дни, он уже заставил ее постоянно думать о себе.
Ничего… она потерпит, ведь пережила же она предательство мужа, значит и этот разрыв переживет, главное для нее это сын, остальное все тлен….
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?