Текст книги "Я ненавижу тебя! Дилогия. 1 и 2 книги"

От удивления брови Маши поползли вверх. А мужчина тут же отвернулся и начал садиться в свою машину.

«Может, показалось?» – мелькнула в ее голове странная мысль.

Он же не заигрывал сейчас с ней?

…или…

Нет?

– Ну и ну, – пробормотала Маша, и даже слегка помотала головой из стороны в сторону, чтобы стряхнуть с себя всю странность ситуации и сев в машину, наконец, покинула территорию парковки, уже практически смирившись с тревогой, поселившейся в ее сердце.

***

Детали… Они всегда были важны для него…. Особенно теперь, когда на его шахматной доске, появились новые фигуры…. Вот и сейчас он должен был знать, абсолютно все детали. А так же просчитывать новые варианты игры.

Он внимательно следил за ее розовым автомобилем, поворачивающим в спальный район.

Она медленно и аккуратно припарковалась и вошла в подъезд, а он притормозил, как можно дальше на другом конце дома, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания. Припарковался в тени кустарников и заглушил мотор.

Кто она такая? И почему ему совершенно не нравится, что она тут появилась? Что-то очень сильно заставляло его нервничать…. Скорее всего – это был недостаток информации.

Ну, ничего, скоро он все узнает…. Начиная от ее медицинской карты, и заканчивая тем, что она ела на полдник в детском саду.

А потом уже решит, как повернуть эту ситуацию в своей партии…. Обыграть какие-то варианты…

А возможно даже и решить эту проблему радикальным методом, он слишком долго шел к своей цели, чтобы какой-то мелочи, все испортить…

Он набрал знакомый номер и включил на дозвон.

На том конце ответили сразу.

– Мария Мирова, записывай все данные…

После перечисления всех данных, в том числе и паспортных, Герман откинулся на спинку сидения и включил по громче его любимого композитора Клинта Мансвела и его очередной саундтрек к новому фильму «Лунар». Откинулся на сидение и, прикрыв глаза, начал ждать, наслаждаясь музыкой.

Мужчина хмыкнул, такую музыку он позволял себе слушать очень редко. Он обязан был соответствовать образу туповатого вояки. И поэтому чаще всего, он включал дорожное радио. И только лишь Бог свидетель, как его выворачивало уже на изнанку от того, что там играло…

«Да уж, если бы знал его учитель музыки, что слушает его лучший ученик, наверное, в гробу бы перевернулся», – подумал Герман.

Но ничего страшного, он готов был потерпеть, он на многое готов, ради того, чтобы закончить свою партию, так, как нужно было только ему…

Спустя пару часов, досье было собрано, но нервозность Германа только лишь усилилась после прочитанного.

Мужчина с удивлением разглядывал фотографии девушки в ее личном деле.

Здесь было все – место работы, деятельность, даже все ее заказы. А так же кто был приглашенным на ее свадьбу.

Абсолютно обычная среднестатистическая обывательница. Да, может чуть посимпатичнее, чем обычная, но это уже частности. А все что касается жизни, ничего сверхъестественного нет.

Не судима, не привлекалась, есть всего пара штрафов за двенадцать лет вождения автомобиля,… и на этом все.

Есть годы учебы, название университета. Тут он уловил сходство, она училась там же, где и ее муж, только годы разняться, в пять лет. Он на заочном шестой год там учился, а она на первом курсе, получается? Скорее всего, там и познакомились.

И все бы было в порядке, если бы он не обратил внимания на то, что в школе №1266, Мария по девичьей фамилии – Серова, училась всего лишь с тринадцати лет, а где она училась до 13 лет, об этом информации нет вообще.

Это Герману совершенно не понравилось. Кто другой не обратил бы никакого внимания, но Герман не был кем-то другим. Годы работы в Грозном заставили его слишком пристально уделять внимания деталям. Это только обыватели думают, что войны там давно нет. Но война там и не прекращалась. Да, не такая явная, как в девяносто пятом – на улице больше не стреляют, танки по городу не ездят, но ночью, без оружия никто не рискует выходить. И если бы Герман не перепроверял, каждую крупицу информации, то и не дожил бы до своих лет.

Вот и сейчас, ему совершенно не нравилось, что нет информации о том, где училась Мария Серова до тринадцати лет.

– Значит, пора посетить старого друга…, – пробормотал Герман и завел двигатель, кивая уже подъехавшим парням, что будут продолжать следить за новой фигурой в его игре.

Глава 5

Месяц спустя….

Маша сидела на полу посреди зала собственной квартиры, пытаясь сделать усилие, чтобы подняться и начать убирать весь тот погром, что устроили в ее доме полицейские при обыске.

Но сил хватило лишь на то, чтобы убраться в комнате у Леночки и уложить ее спать.

Она пришла в зал, думая о том, что сможет еще и там начать уборку, но стоило ей переступить порог, как силы покинули ее, ноги подогнулись, и она только и успела, что руки подставить, чтобы не удариться копчиком.

Слез не было, была лишь дикая усталость и абсолютное непонимание того, что случилось….

Какая-то часть ее всё надеялась, что она попала в параллельную реальность или это один из ее очередных кошмаров, который должен закончиться, но с ужасом и болью в сердце Маша понимала, что все, что произошло – это правда. Мерзкая, грязная, отвратительная, но, правда. И она понятия не имела, что ей дальше делать и как вообще выбираться из той грязи, в которой ее сегодня вываляли с ног до головы. А самое главное, как вытащить из этой грязи и Сережу…

И ведь подсознательно она понимала, что, что то ужасное и отвратительное должно случиться. Она перебирала в голове тысячи вариантов, думала о своих заказах, что где-то что-то не учла и досконально их перепроверяла, даже заходила на те проекты, которые делала несколько лет назад и те, что еще существовали, до сих пор, но и они исправно работали. Маша даже на счет кредитов звонила в банки, узнать все ли в порядке, вовремя ли пришли очередные платежи, с родителями созвонилась, спрашивая о здоровье, но все было как обычно, ничего опасного. Да, они уже старенькие, и болячки есть, но ничего такого непоправимого.

Но она и понятия не имела, что все будет настолько плохо…

Весь месяц с каждым днем паника нарастала, сны стали сниться интенсивнее и детальнее.

Маше казалось, что она вообще уже живет в двух реальностях. В те годы, когда ей было от семи до тринадцати лет и сейчас.

Единственное, что ее хоть немного, но радовало, так это то, что тот самый день, ей так и не снился. Память даже близко не подбиралась к нему…

Хотя бы это она могла контролировать…

Зато все остальное – все ее чувства, все ее эмоции, всё возвращалось в ее снах. И самое отвратительное, что там во сне она не помнила ничего, что он сделал с ней.

Там во сне, она наивно и глупо была влюблена в чудовище, а просыпаясь, готова была головой биться обо что-нибудь от бессилия…. Ведь память возвращалась, и на душе становилось до такой степени мерзко, что Маша с трудом заставляла себя подниматься с постели, и жить дальше…

Отношения с Сергеем стали не просто плохими, а ужасными… Маша и не представляла, что они когда-нибудь докататься до такого.

Секс… Маша горько хмыкнула. Это был не секс между ними, это стало превращаться уже в самое настоящее насилие. Сергей отказывался слушать ее, он перестал обращать внимания на ее отказы, он просто брал ее.

Ее мужа вообще словно подменили. Он иногда с работы возвращался раньше, словно пытался застать ее за чем-то или уличить во лжи. Стал устраивать настоящие допросы: чем она занималась в течение дня, кто ей звонил. Брал телефон и проверял все ее контакты и спрашивал, кто это или это. А когда Маша, не могла ответить, просто потому что уже забыла, кто это мог быть, у нее ведь клиентов по работе очень много, какие-то номера старые остались, и она с ними уже не созванивалась по пять лет, но на всякий случай она их сохраняла, вдруг человек вновь позвонит, а она сразу будет помнить, что за заказ и когда делала, она ведь в телефоне и пометки краткие себе оставляла. Но Сергей не желал слушать ее объяснения, он устраивал скандал и требовал позвонить при нем и выяснить кто это такой.

Уже через неделю Маша поняла, что он ревнует ее. И скорее всего, думает, что она ему изменяет, потому что не хочет с ним секса.

Но Маша ничего не могла с собой поделать. Она не могла возбудиться, она действительно перестала хотеть своего мужа.

Она уже подумывала обратиться к специалисту. Но боялась. Потому, как ее врач, к сожалению, умер от старости, а по другим врачам она ходить не могла. Слишком большой у нее опыт был общения с этой братией. И в те дни ей сказочно повезло, что ей все же попался тот, кто смог ей помочь.

Маша понятия не имела, что ей делать. Она не винила Сергея и не обижалась на него, она его понимала.

Если бы Сергей начал бы так себя вести, как это делает она, то Маша бы тоже обиделась или подумала, что он завел себе любовницу. И поэтому прощала ему все эти выпады.

Да, она могла не разговаривать с ним или уходить спать в зал, но на следующий день все равно пыталась вновь общаться…

Но… отношения так и не налаживались, все становилось только хуже и хуже…

В последние дни, Маша перестала отказывать ему, желая сохранить хотя бы видимость отношений.

Но Сергей ведь прекрасно все чувствовал. Он ведь понимал, с каким она нежеланием занимается с ним сексом.

И она стала ощущать, что он делает иногда ей больно…. Специально… Он стал слишком грубым. Словно пытался наказать ее за ее не желание. И Маша уже даже начала находить на себе каждый день все новые и новые синяки. На руках, на внутренней стороне бедер.

Но она все еще надеялась, что это пройдет… что ей нужно просто время, а с Сергеем у них все будет хорошо.

Они ведь одиннадцать лет прожили душа в душу… Не может так быть, чтобы все разрушилось?

До сегодняшнего дня…

Они позвонили в дверь в шесть утра. Маша с удивлением открыла, и ей в нос сунули корочки. А затем в квартиру вошли мужчины в черной одежде и в черных масках на лицах, оттолкнули Машу, что она чуть не упала, но смогла удержаться за стену, а они побежали в комнаты.

Она в растерянности стояла в коридоре, а женщина в форме сунула ей в руки бумаги, говоря о том, что это «ордер на обыск и взятие под стражу».

Маше показалось, что она все еще спит, но когда увидела, как Сергея выводят в наручниках из комнаты, а мужчина в форме говорит ему о том, что он задержан по подозрению в преступлении, Маша резко пришла в себя и осознала, что же происходит в ее квартире.

А потом закрутилось…

Маше показалось, что она попала в какие-то Сталинские времена. Им не давали возможности позвонить по телефону подруге, чтобы та Лену забрала.

– Если вы сегодня не вернетесь, – бесстрастно говорила женщина-следователь, – то мы отправим органы опеки, и вашего ребенка поместят в приют.

У Маши в ушах зашумело, от этих слов.

– Но как же…, дайте, я позвоню, ее заберет моя подруга, – прохрипела она, так как, голос пропал от осознания, что ее ребенок может попасть в приют…

– Мы не можем дать вам позвонить, откуда мы знаем, что если вы сейчас сообщите вашим сообщникам какую-то важную информацию?

Маша даже рот раскрыла от того, что сказала следователь.

– Какие сообщники? Вы что!?

– Я этого не знаю, вот поговорим с вами сегодня в отделе и выясним, есть ли у вас сообщники, или нет, и в ваших же интересах будет во всем чистосердечно признаться.

– Да в чем признаться, я даже не понимаю, в чем меня обвиняют?

– Вас пока ни в чем не обвиняют, а пока только подозревают.

– А адвокат? Раз я подозреваемая, значит, мне нужен адвокат? – вспомнила Маша, о своих правах, – и я должна позвонить хотя бы адвокату?

– Если у вас есть адвокат, скажите мне его имя, и я проверю, состоит ли он в коллегии адвокатов, а затем лично приглашу. Если же нет, тогда мы дадим вам своего адвоката.

Маше казалось, что у этой женщины вообще нет души, она смотрела на нее, какими-то стеклянными глазами.

– Но…, – Маша даже запнулась, видя такой взгляд, и не нашлась что ответить.

Конечно, у нее не было адвоката, да она никогда не общалась с адвокатами, у них в фирме был простой юрист. Но это же не адвокат. Как-то один из сотрудников говорил, что у него были проблемы с законом и хотел обратиться к нашему юристу – семидесятилетней бабульке, составляющей договора с клиентами. Но она сразу ответила, что юрист и адвокат это совершенно разные профессии, и у нее просто нет права заниматься уголовными делами.

– Ну, так что, мне вызвать адвоката?

– Да…

Маша все же успела накормить Леночку и отправить ее в школу, под недовольным взглядом следователя. Но видя то, как осуждающе на женщину смотрели понятые (какие-то люди, что полицейские привели с улицы), то не сказала ни слова. А Маша успела шепнуть Лене, чтобы та не ждала их дома, а отправлялась к тете Геле на работу, и если той не будет на месте, то тогда попросить, чтобы кто-нибудь ей позвонил.

Геля, давняя Машина подруга, не должна была отказать, она иногда сидела с Леной, у Гели была дочь чуть младше Лены, так что Лена не должна заскучать.

А потом они поехали в отдел. А там до десяти вечера следователь задавала ей практически одни и те же вопросы, только звучали они по-разному. Да и сами вопросы были очень странными, и Маша вообще никак не могла уловить логики, для какой цели эти вопросы задавала следователь?

….Сколько лет ваш муж работает в ОАО Группе компаний «ИнетПком»…

…. как давно он перевелся в главный офис…

…бывали ли вы на его рабочем месте…

…чем там занимались, для какой цели туда приезжали…

…почему приезжали всего один раз, и почему именно в тот день…

…не передавал ли он вам какие-то сведенья, когда вы были на его работе, может флэшку, или бумаги…

И задавала она эти вопросы с такой осуждающей интонацией в голосе, что Маша невольно ощутила себя самой настоящей преступницей.

А вопросы все не прекращались, бесконечно одно и то же – по кругу, только разными словами…

Маша сразу поняла, что ее пытаются просто запутать. Адвокат же вообще сидела и молчала. Ни разу даже слова не вставила. Маше показалось, что она дремлет с открытыми глазами. А вскоре она вообще отошла от стола следователя и подошла к другому следователю. (Их в кабинете было три человека).

Маша слышала, о чем они говорят и ей хотелось зарычать от злости. Адвокат рассказывала следователю о том, как они на этих выходных съездили на дачу, к каким-то их общим знакомым, а ее муж так напился, что уснул прямо в цветочной клумбе, а ей было так стыдно за него. А следователь все это выслушивала, поджав губы с участием в глазах, а потом советовала «адвокатше» вообще развестись с этим алкоголиком. Сколько же лет-то можно мучиться?

Маша поняла, что все они подруги между собой…. От этого знания у нее вообще случился когнитивный диссонанс. Они ведь вроде бы из разных лагерей или сторон? А оказывается подруги?…

Ну, само собой, что же, они друг другу мешать будут в работе?…

Зачем вообще тогда нужны адвокаты?… Для галочки, что якобы каждый человек может защищаться?

Единственное, что Маша съела за сегодняшний день, так это утром, вместе с Леночкой яйцо с чаем и потом еще сама следователь предложила ей сладких леденцов.

Маша даже удивилась, ведь следователь тоже ничего не ела, а целый день допрашивала ее.

В итоге Машу отпустили под подписку о невыезде и сказали, что еще будут вызывать на допрос, и она остается в качестве подозреваемой.

Когда она спросила что с Сергеем, то следователь сказала, что прокурор его уже отправил в СИЗО, и до суда он будет сидеть там.

Только лишь в самом конце допроса Маше удалось выяснить, в чем обвиняют её мужа и подозревают ее.

Произошла утечка информации в компании, на которую работал Сережа. Таким образом, был нанесен серьезный ущерб в размере более двадцати миллионов долларов. Компания проиграла тендер и осталась без этих денег. И есть сведенья, что соперники заплатили Сергею за эту информацию крупную сумму денег. И более того, когда был проверен его счет в банке другого города, следователи действительно обнаружили там очень крупную сумму денег в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов. А это уже подпадает под статью о мошенничестве и нанесение ущерба в особо крупных размерах. Как пояснила следователь, Сергею грозит до восьми лет лишения свободы и конфискации всего имущества.

Конечно, следователь говорила, все это немного другими словами, но Маша по-своему интерпретировала именно так, все же она была «вэб-дизайнером», а не юристом и не очень хорошо разбиралась во всех этих терминах.

Когда Маша спросила – а как же она и ребенок, ведь это их общая квартира. То следователь лишь пожав плечами опять своим невозмутимым голосом, лишенным каких либо эмоций, произнесла:

– А это никого не интересует, ваш муж сам должен был понимать, во что ввязывается, значит и осознавать, что его близкие могут пострадать из-за него.

…

Лену она забрала у подруги уже почти в одиннадцать вечера, а когда приехала домой, то еле сдержалась, чтобы не расплакаться и не напугать ребенка. Вся квартира была разгромлена. Вещи выворочены из каждого ящика. Даже у Лены в комнате.

И вот сейчас Маша сидела на полу не в силах дальше что-то сделать, уже совсем практически не соображая.

Она так и не смогла добраться до постели, просто уснула на грязном от чужой обуви паласе, ведь те, кто делал обыск, явно не разувались, когда пришли в их квартиру. Точнее сказать не уснула, а впала в какое-то беспамятство.

А утром ее разбудил звонок в дверь. Маша подскочила сразу на ноги пытаясь понять, где она и что происходит. Весь вчерашний день обрушился на ее сознание с такой силой, что она ощутила, как сдавило ее грудь от невидимых тисков.

В дверь все звонили и звонили, а Маша не могла вздохнуть. Словно кто-то перекрыл ей возможность это делать. В голове зашумело, и еще бы немного и от нехватки воздуха и сильной боли в груди, она бы потеряла сознание. Но невидимый мучитель, словно сжалился над девушкой и медленно разжал свои когтистые пальцы.

А в дверь все продолжали звонить и звонить.

Маша дошла до коридора, держась за стенки и застыла.

А что если это опять они? Что если сейчас ее отправят в тюрьму, что если следователь передумала и тоже решила ее до суда в СИЗО отправить?

Маше опять стало не хватать воздуха, она уперлась лбом в стену, пытаясь медленно вдыхать и выдыхать.

А в дверь звонили все настойчивее и даже уже стучать стали.

Маше было страшно до чертиков, и в голове проскользнула мысль: «А если она не будет открывать дверь? Если она спрячется? Заберет Леночку и уедет к родителям?….».

– Господи…, – прошептала она, удивляясь собственным размышлениям, – и о чем я только думаю? Бросить все… и сбежать? И как долго она будет бегать? Как скоро ее найдут, да и Лене же учиться нужно… И Сергей… Она же не бросит его?…

– Маша! Это Геля! Открой!

Услышала она приглушенный голос подруги из-за двери, и сразу же успокоившись, пошла к двери.

– Ну, ты даешь, Маш. В гроб и то краше кладут, – Геля вошла в квартиру и с удивлением рассматривала свою подругу.

Маша была до такой степени бледная, что даже ее веснушки куда-то пропали, а на висках выступили синие вены. К тому же Геля обратила внимание, что Маша была до сих пор в той же одежде, в которой забирала Лену, вот только какой-то помятой.

– Маш, иди, давай в душ, приводи себя в порядок, а я Лену пришла в школу собирать, я же помню она у тебя с первой смены, а ты сейчас не в состоянии.

– Спасибо Гель, – прошептала Маша, даже не пытаясь отговаривать подругу.

Она понимала, что Лене надо в школу, а она не сможет не только помочь ей собраться, но и завтрак приготовить.

В ванной она даже в зеркало побоялась на себя смотреть. Отмокнув в душе и почувствовав себя более менее лучше, она вышла из ванной и увидела, что Лена уже завтракает, а Геля ее о школе расспрашивает.

– Мама? А почему у нас дома так грязно?

– Так ребенок, ты давай завтракай быстрее, да в школу беги, не когда нам тут болтать, вечером разговаривать будете, а то время уже почти восемь, – прервала Геля Лену, и обратилась к Маше, – а ты иди, спать ложись, я тут разберусь, потом поговорим.

Маша с благодарностью посмотрела на подругу, понимая, что сейчас совершенно не в силах, объяснять ребенку, что произошло. Конечно, она ей расскажет, все же Лена уже взрослая, целых десять лет, но не сейчас, сейчас Маше действительно хотелось добраться до кровати и уснуть. Ночью она совершенно не выспалась, учитывая, где и как она спала.

Маша не стала заходить в их с Сергеем спальню, помня, о том, что там даже матрас снят с кровати, и пошла в Ленину комнату.

Стоило ее голове коснуться подушки, как она провалилась мгновенно в тревожный сон.

Проспала она до обеда. А когда вышла из комнаты, все еще продолжая ощущать сильную усталость, то увидела, что дома уже все убрано…. А Геля сидела на кухне за своим ноутбуком и что-то там делала.

– Проснулась? А я тут у тебя похозяйничала, надеюсь, ты не против?

Геля улыбнулась доброй улыбкой Маше.

И Маша, не выдержав подошла к подруге и, обняв ее разрыдалась. Вся, та усталость и измотаность, что накопились за эти месяца, и весь тот страх и бессилие, что она испытала вчера, все это хлынуло из нее потоком.

Она даже не плакала, она практически выла, как раненый зверь и захлебывалась собственными слезами, прижимаясь к подруге.

Геля не останавливала ее, давая Маше, как следует выплакаться. А когда Машина истерика сошла на нет, то Геля накапала ей успокоительного и дала выпить.

После этого Маша, все же заикаясь и всхлипывая, но смогла рассказать, что же произошло, так как вечером они толком не поговорили.

– Значит, так! Тебе нужно с ним увидеться и поговорить! – серьезно посмотрела на нее Геля.

– Я спрашивала у следователя, когда смогу с ним встретиться, но она запретила, сказала, что я подозреваемая, и могу какие-то сведенья ему передать. В общем, в интересах следствия, нам запрещено общаться.

– Хреново….

Геля налила суп Маше и поставила перед ней тарелку. Но Маша тут же скривилась, аппетита у нее совершенно не было. Но Геля строго посмотрела на подругу.

– Ешь, давай! Надо сил набираться, а то ты сейчас вообще не боец, Серегу надо вытаскивать и себя, а ты еле живая, слезами тут не поможешь.

Иногда Геля могла быть очень категоричной и более здравомыслящей. Все же она работала программистом в их фирме, и она не была слишком чувствительной. И в сложных ситуациях не впадала в панику, а наоборот была очень собранной. Это Маша, творческая личность, больше жила чувствами и эмоциями…. Вот и сейчас, Геля включив логику, помогла Маше более-менее прийти в себя и начать думать.

Когда она доела, то действительно почувствовала себя на много легче. А Геля до этого, молча наблюдающая за ней, продолжила разговор:

– Значит так! Нам нужен адвокат! И нормальный, не бесплатный, а тот, который действительно будет работать.