Текст книги "Свободная, но счастливая ли? Клан голубых кошек – 3"

Но здесь в этом мире он ведь уже осознанно потянулся к ней. Он осознанно захотел быть с ней, поэтому и решил провести тот самый ритуал на корабле.

А артефакт вытащил его стародавние воспоминания на поверхность и Кай высказал все, то, о чем думал когда-то давно, да еще и смешал с тем, что его тревожило на данный момент. Словно выборочно отобрал самое плохое, что только может ранить малышку в самое сердце.

Да, Кай специально старался убежать как можно дальше от Эи. Он не хотел, чтобы его раздражение и переживания вылились на нее. Он понимал, что ему нужно просто перебеситься, а потом вернуться к ней.

Но он и понятия не имел, что все, о чем думал, и скрывал, выскажет ей, да еще и в такой форме.

А теперь у Кая даже не было возможности попросить прощения и хоть как-то оправдаться.

Да еще и это странное предательство Сарии…. Кай так и не смог разобраться в чем проблема. Зачем она это сделала? И узнать уже не сможет, похоже, никогда. Воины, которых он отправил в ее деревню привести ее родных на допрос, приехали к пепелищу. Все жители деревни исчезли. А близ лежащих селениях никто и понятия не имел, куда они делись. Ведь жители исчезли, как по команде – в одну ночь. Кто-то даже из местных торгашей рассказал, что выехал вечером из деревни за товаром, и все было, как обычно, жители готовились ко сну, а не к дальней дороге, а на следующий день, когда он вернулся, то не нашел ни одного мерта.

Что это было? Так никто и не понял. А душевных сил ехать и самому проводить расследование у Кая пока не имелось. К тому же, даже если он и узнает, что произошло, Эю ведь это не вернет…

Впервые же дни, когда Кай очнулся, он вообще хотел уйти вслед за ней. Но артефакт и здесь умудрился поставить ему блок. Кай никогда не боялся умереть, тем более, что знал, что его душа бессмертна, и даже если он погибнет, то в следующей жизни вспомнит все то, что было в предыдущих двух, но артефакт все равно не позволил ему уйти.

Кай горько рассмеялся и в тишине лаборатории на корабле, где он прятался ото всех, в том числе и от брата, этот смех показался ему каким-то жалким и даже надломленным.

Всю свою прошлую жизнь Кай посветил борьбе с хаосом, а теперь сам стал его обладателем. И на данный момент, он понятия не имел, как его уничтожить.

– Каирам, брат? – услышал он голос Альхаима, который умудрился открыть портал прямо рядом с ним.

Но Кай даже не шелохнулся, он так и продолжал сидеть и рассматривать тело Эи, замороженное в магическом стазисе.

Альхаим подошел ближе, чтобы удостовериться, что брат не спит сидя. Да и вообще еще жив.

– У меня новости брат, – начал Аль, но Какирам опять не шелохнулся, будто и не слышал, что с ним кто-то разговаривает. Альхаим глубоко вздохнул и продолжил: – Это не тело Эллы.

Каирам резко обернулся и уставился на брата со злостью.

– Я не советую тебе продолжать, брат мой, – начал он хриплым голосом, так как не произносил ни слова уже несколько дней. – Я прекрасно понимаю, что тебе нужна моя помощь в управлении государством, но добиваться ее, таким образом, это даже для тебя слишком низко.

Альхаим положил руку на плечо брата, в его глазах мелькнула неподдельная обида на его слова.

– Каирам, как ты можешь так думать обо мне, да я всю жизнь заботился о тебе, и всегда все делал для того, чтобы тебе доставалось самое лучшее, чтобы у тебя все было хорошо!

Кай накрыл руку брата, лежащую на своем плече, и посмотрел ему в глаза.

– Не надо брат, вот не надо сейчас все это мне говорить. Я уже давно не маленький ребенок, и даже не юнец. Все что ты делал, ты делал только для себя. Даже твоя любовь ко мне…, – Кай сглотнул, чувствуя, как в душе шевелиться что-то темное. Артефакт – понял он, и, стараясь не замечать муторного ощущения поднимающегося из глубины души, продолжил: – Даже твоя любовь ко мне, была не для меня, а только для тебя одного. Прошу тебя уходи, пока этот проклятый артефакт, что достался мне в наследство от папочки, полностью не поглотил мой разум, и я не наделал ошибок.

Кай рассказал своему брату, о том, что у него внутри, когда очнулся. Ему пришлось объяснить брату, насколько опасно ему находиться среди разумных, когда тот пытался его остановить и призвать к долгу.

Он осторожно убрал руку брата со своего плеча и, не обращая внимания, на боль, мелькнувшую в глазах Альхаима, отвернулся и продолжил смотреть на мертвую Эю.

Не без усилия, давя в себе чувства ревности и обиды, и понимая, что иначе, он брата потеряет навсегда, Альхаим, обошел стол, на котором лежало тело девушки и, встав напротив сидящего вампира, продолжил:

– Каирам, я клянусь тебе, что это не она. Мой ученый, Эсентимус, он брал у Эллы образцы крови, волос, слюны, и даже кожи, для изучения.

– Что? Зачем и когда он это делал? – с удивлением прервал его Каирам, подняв на брата взгляд.

Но Альхаим не обращая внимания на вопросы, продолжил:

– И когда мы нашли это тело, он с него тоже взял образцы, и буквально пару дней назад мне сообщил, что образцы абсолютно не совпадают! Это не тело Эллы. Чье угодно, но не ее.

Каирам медленно встал, и пристально посмотрел на брата.

– Я спросил, когда и зачем, твой псих прикасался к моей девочке? – вкрадчивым голосом начал он.

Альхаим не выдержал и, выругавшись, взорвался:

– Ты меня, что совсем не слышишь? Это не ее тело! Она жива! Понимаешь! Это чье угодно тело, но не ее!

– Во-первых, я так и не услышал ответ на свой вопрос, – скрипнул зубами Кай, – а во-вторых, с чего ты взял, что она не мертва? Я четко ощутил разрыв нашей связи! А это означает, что….

– Что это очень древняя магия Великого Леса! Вот что это означает! – резко ответил брату вампир. – И что касаемо твоего вопроса…, – Альхаим отвел глаза, – я не хотел тебе говорить, иначе ты бы убил его…

Глаза Кая начали наливаться красным светом – явный призрак ярости.

– Мне силой из тебя всю информацию вытаскивать? – тихим голосом спросил Кай, а из его пальцев вместо ногтей стали появляться когти.

Альхаим напрягся, готовясь к ответному выпаду, и тоже начал трансформировать свои руки.

– Прошу тебя брат, прежде чем ты решишь покарать моего подопечного, я хочу, чтобы ты знал: если бы не его экспериментальная сыворотка, которую он вколол нашим воинам, неизвестно, смогли бы они победить во время схватки в зале суда, и не известно, смогли бы ты и Элла выжить в тот момент. Поэтому подумай, как следует, прежде чем рубить сгоряча. Эсентимус псих, еще какой, и я сам его не раз наказывал, и поверь, очень жестоко наказывал, за его выходки. Но он очень полезный псих! – Кай стоял, не двигаясь, прожигая брата злым взглядом, и глубоко вздохнув, словно бросившись головой в омут, Альхаим продолжил: – Когда Эя сбежала, Эсентимус нашел ее первым. Он забрал ее в свою лабораторию и там взял образцы, пока она была без сознания. Он хотел сделать из нее Татира, стой! – крикнул Аль, и выставил руку вперед, когда увидел, как дернулся в сторону выхода брат, – подожди, он не успел начать свои эксперементы, но… он попытался ее изнасиловать, я буквально стащил его за шкирку с нее…

Альхаим прекрасно знал, что Кай все равно выбьет из Эсентимуса все детали, и поэтому решил рассказать ему сразу, обо всем. Все же терять ученого психопата ему не хотелось. Слишком много от него было пользы.

Кай замер, пытаясь осознать все то, что рассказал ему брат. И все это с трудом умещалось в его голове.

– Почему она мне ничего не рассказала? – тихо спросил он скорее сам себя, чем брата.

– Я напугал ее, сказал, что через ошейник, полностью контролирую даже ее мысли. И если она попытается тебе, хоть что-то рассказать, то ошейник не позволит ей это сделать, – ответил Альхаим.

Красный свет в глазах Кая потух, а когти втянулись обратно.

– А ведь я ей сказал, что все это время знал об ошейнике, – тихо проговорил он, разглядывая тело, а затем резко подошел к нему и, настроившись на заклинание стазиса, начал снимать его.

– Что ты делаешь? – с удивлением спросил вампир, уже расслабившись, и тоже обратно трансформировал свои когти, до обычных размеров.

– Хочу знать правду, – ответил Кай и, сняв полностью заклинание магического стазиса, наклонился и впился клыками в шею девушки.

– Ты с ума сошел, это же чистый яд! – зарычал Альхаим и, подскочив к брату со всей силы, толкнул его, чтобы отдернуть от мертвого тела, но Кай все же успел сделать глоток.

Он упал на пол, и ощутил, как капли яда мертвой крови обжигает его гортань, пытаясь всосаться в ее стенки. Боль начала затмевать разум. И не в силах сопротивляться ей Кай воспользовался помощью артефакта. Впервые…

Боль сразу же ушла, яд нейтрализовался, а в его голове, мгновенно выстроились все воспоминания о запахах. Спустя одно мгновение, Кай понял, над чьим телом сидел все это время. Это Сария, мертка, которую он считал убийцей Эи! А еще он ощутил наличие древней магии Великого Леса, о которой рассказал его брат.

– Значит, есть шанс, что она жива? – прохрипел Кай глядя на взволнованного брата, что навис над ним и хотел уже дать своей крови, чтобы уменьшить действие яда.

– Есть, – успокаиваясь, и пряча грусть во взгляде, ответил Альхаим, и начал вставать на ноги, – и я даже подозреваю где ее искать.

– Великий Лес, – ответил за брата Кай, и на его лице впервые за долгое время, появилась улыбка.

Глава 3

Нет, зря я эльфа в не хозяйственности обвинила. У него и полотенце нашлось, и даже мочалка и мыло, и шампунь в стеклянных баночках. Я по запаху определила, где что, у Мили уже научилась за эти месяцы.

Вот только привычного для меня душа не было, или я его не нашла? И чтобы смыть с себя пену пришлось использовать тот самый тазик, из которого я облила любопытного эльфа.

Промокнув волосы полотенцем, что оставил мне Эдилиэль, внимательно рассматривала мягкую пушистую ткань. И как им удается ее создавать? Проверила на просвет, вязка была плотная, даже слишком. Будто и не вручную сделано, а на специальной прядильной машинке. Хотя может быть, она у эльфов есть?

– И как же я буду без полотенца? – озадаченно спросила сама себя, надевая рубашку эльфа.

Надо будет как-то этот вопрос решать… Обратиться к Мили? Я даже поморщилась. Стало стыдно, что по любой проблеме бегу к ней. Может у Эда спросить?

Вышла из ванной комнаты и увидела, как эльф, сосредоточенно разбирается с какими-то веревками, сидя на кровати. Подойдя к креслу, на котором лежала моя одежда, я, быстро натянув шорты, повернулась к эльфу спиной и резко сдернув его рубашку, надела обтягивающую майку-топ. Думала, что эльф опять подглядывает, и почему-то захотелось его немного подразнить, он же меня дразнит? Да и настроение для легкого флирта и заигрывания с утра появилось.

Интересно к чему бы это?

Быстро обернувшись, мысленно расстроилась – мое переодевание не произвело нужного эффекта, так как эльф, так и продолжал возиться с веревками, а на меня не обращал внимания. Хихикнув над собой, за собственные странные эмоции, и не менее странные поступки, решила поговорить о насущном:

– Эд, у меня вопрос по поводу полотенца. А где, его можно раздобыть? Вот желательно такое же, как у тебя?

– Забирай это, – не глядя ответил эльф, продолжая перебирать веревку. – И вообще тебе, скорее всего все подарили. К тебе наши прядильщики всей толпой с охапками подарков заходили, ты, что не заметила?

– Да там столько всего было, я просто растерялась, и разобраться не успела, там Мили командовала. А что ты делаешь?

Эд посмотрел на меня, а затем его взгляд переместился на мои еще не до конца высохшие, и уже отросшие до лопаток волосы, что наверняка сейчас растрепались, и торчат в разные стороны. А Эд, наоборот, с каким-то восхищением скользил взглядом по ним. Я смутилась, от такого пристального внимания.

– Нужно же тебя как-то ко мне привязать, – хриплым голосом сказал он.

– Что? – не поняла я, что это был ответ на мой вопрос.

А Эд встал, подошел ко мне, и так быстро наклонился, и чмокнул меня в нос, что я даже среагировать не успела. И когда я хотела возмутиться и оттолкнуть его, то он уже отскочил от меня с хитрой ухмылкой на лице, и побежал к выходу.

– Идем быстрее, иначе вкусного поджаристого мяска тебе не видать! – взявшись за ручку двери, сказал он, и выбежал на улицу.

– Ах, ты! – усмехнулась я, потирая кончик носа, и побежала за эльфом.

Хотелось опять сделать какую-нибудь шалость. Но пока бежала, ничего так и не придумала.

Выбежав, прикрыла дверь, и увидела, как эльф стоит уже на поляне и улыбается.

– Бежим быстрее! – крикнул он и рванул в лес, удаляясь от деревни.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Тем более, что хотелось хоть как-то «отомстить» шутнику. На всякий случай подцепила с земли пару шишек.

Бежать пришлось долго, и у меня сложилось ощущение, что эльф специально надо мной издевался, еще больше раззадоривая. Делал вид, что вроде устал, и приостанавливался, но стоило мне попытаться его схватить, как он опять убегал, и из далека еще и подшучивал надо мной. Попыталась бросить в него шишки, но опять не удалось его достать.

В итоге Эд совсем скрылся из виду, за высокими кустами, и я уже подумала, что потеряла его.

Кое-как пробралась сквозь эти кусты неизвестного растения и резко вывалилась на странную белесую поляну, чуть было, не упав на четвереньки, но в последний момент все же смогла устоять на ногах. Я вначале не сразу сообразила, почему это кусты из зеленых превратились в белые, но когда присмотрелась, то поняла, что они вовсе не белые. Они все зеленые. Вот только паутина, которой были оплетены все растения, от самых корней до верхушек, была ярко белой, вот и казалось, будто вокруг все растения тоже белые.

А затем у меня возникло ощущение, что вся паутина переливается так, будто шевелится или колышется…. Но стоило мне присмотреться, как я поняла, что она не шевелится. А это на паутине что-то ползает, причем в большом количестве, и с большим количеством ножек.

Пауки… это были пауки… полчища белых маленьких паучков, на белых паутинах… Мой взгляд охватил не только кусты, но и траву на поляне. И я поняла, что она тоже вся в паутине.

Сглотнув, вдруг ставшую очень вязкой, слюну, я посмотрела на землю и ощутила, как сердце упало в желудок, а затем в пятки, а ноги подкосились от страха…

– Мамочки… – вырвался из меня полу стон или полу всхлип, а может и полу хрип?

Полчища мелких белых паучков, ползали по траве и плели паутину. А я умудрилась каким-то образом встать на единственный пустой участок земли, где не было травы и соответственно паутины.

Руки и ноги словно заледенели, тело стало ватным, а мир перед глазами поплыл, и я начала падать в темноту.

***

Перед глазами завертелись картинки из прошлого: как я стою перед Каем с мечом в руках, и рассказываю ему о своей любви, как нас прерывают и появляются гости в его замке, мы подлетаем на стену и я вижу рыжеволосую красавицу Ию, верхом на странном животном, а рядом с ней рогатый верф. Он смотрит на нее с нежностью и любовью. И вскоре мы уже с Ией летим на помощь Эё, ведь у нее есть артефакт, что сможет открыть замки на его кандалах.

Я вижу злость в глазах Ии, когда она затаскивает Эё в портал, и эта злость в мою сторону. Она не позволила пойти вместе с ними. А затем, я вижу разъяренного верфа, от которого меня спасает Кай.

И последняя картинка, как я лежу на алтаре, а на лице верфа предвкушающая злорадная ухмылка, когда Кай начинает вскрывать мою грудную клетку.

Я чувствую сильную боль. Она не прекращается ни на минуту. И даже когда Кай берет меня на руки и уносит в комнату, боль так и не покидает меня.

К вечеру мне становится, только хуже. Всю ночь мои болезненные стоны слышны всему замку. Боль не отступает и на следующий день. И следующая ночь вновь проходит в мучениях, а под утро я просто устаю метаться по постели, и проваливаюсь в тяжелое муторное бессознательное состояние. А просыпаюсь вновь от боли раздирающей каждую клеточку моего тела.

С каждым днем мне становится все хуже и хуже. Я смотрю в глаза Кая, который постоянно сидит у моей постели, и мне кажется, что я вижу его в последний раз. Он бледен, в его глазах вина, и паника. Но лучше мне не становится. Кай постоянно приводит разных докторов. Но они лишь разводят руками. А я уже даже глаза не могу открыть. Не то, чтобы рукой или ногой пошевелить. А каждое прикосновение отзывается только острой болью.

Кай сам моет меня, пытается делать это бережно и осторожно, но мне кажется, что это пытка. Какая злая ирония, раньше я мечтала о том, чтобы Кай коснулся меня, а сейчас я кричу от каждого его прикосновения, потому что оно приносит мне адскую боль. Даже плакать уже не получается, слез больше нет. А вместо стонов одни хрипы, я сорвала голос от очередного приступа. Ведь боль накатывает волнами, а потом немного отступает на короткое время, и то не полностью и в эти моменты я погружаюсь в вязкое полубессознательное бытие. Но из него меня вновь вырывает боль, и появляются мысли о смерти. Я хочу, чтобы все прекратилось. Я больше не могу терпеть эту пытку. Это невыносимо. И я начинаю молить отца, чтобы забрал мою душу на перерождение, но в ответ лишь слышу шепот Кая. Он умоляет меня остаться, умоляет не уходить, умоляет простить его.

«Пожалуйста, Эя… я прошу тебя, Эя… не уходи Эя… я же с ума сойду, если ты умрешь,… девочка моя,… пожалуйста», – шепчет он бесконечно, и носит меня на руках, не понимая, что каждое его прикосновение и движение приносит мне невыносимую боль.

Очередной приступ отступает, и я опять проваливаюсь в вязкое небытие. Меня поглощает муторная тьма. И я слышу чей-то зов. Мне кажется, что это Кай и какое-то время я не реагирую, подсознательно боясь вновь той боли, что он мне принесет, своей заботой и желанием вернуть меня к жизни. Мне начинает казаться, что я ненавижу его. Боль измотала меня настолько, что мне хочется, чтобы Кай исчез и оставил меня в покое. Чтобы я просто смогла умереть. Но голос не хочет оставлять меня в покое, он все зовет и зовет, сначала шепотом, а затем уже кричит, и начинает меня трясти. Боль прокатывается по всему моему телу. О нет,… неужели он не понимает, что вызовет очередной приступ! Только ни это! Не выдержав, я распахиваю глаза, а картинка расплывается, но постепенно фокусируется.

Я открываю рот, хочу сказать Каю, чтобы оставил меня в покое, пока приступ не вернулся, я хочу передохнуть, поспать, я так устала, но слова застревают у меня в горле.

Я не знаю этого мужчину, что пытается докричаться до меня, и в то же время знаю. Я помню его глаза.

– Эё? – с удивлением шепчу я одними губами, голоса совсем нет.

– Эя… – на его лице появляется облегченная улыбка, и он резко поднимает меня на руки, вырывая очередной стон боли, – прости малышка, скоро все закончится, – говорит он, и шагает в портал, который открыл прямо в моей комнате.

Портал закрывается за нами, а мне почему-то становится легче, боль уходит, остается только усталость, и ощущение, словно я нахожусь в тумане или во сне и все это не по-настоящему. Но я все равно безумно радуюсь этой передышке. Хочется расслабиться, но я боюсь поверить, в то, что боль исчезла, и продолжаю напряженно вслушиваться в собственные ощущения. Эё куда-то несет меня. А я перевожу взгляд на его взрослое и суровое лицо. Черные брови, хмуро сведенные на переносице, черные короткие волосы ежиком топорщатся на голове, рубленые черты лица, большие, словно подведённые из-за черных пушистых ресниц, глаза, узкие зрачки с полыхающими красным светом, радужками. Упрямый квадратный подбородок и тонкие губы.

Воин… настоящий суровый воин. И такой взрослый. Я ведь его запомнила совсем ребенком. А он уже мужчина, и прожил больше двух тысяч оборотов.

Он заходит в какую-то большую комнату и укладывает меня на мягкую постель. Я инстинктивно пытаюсь пошевелить хотя бы головой, чтобы осмотреться, но сил хватает лишь на то, чтобы повернуть голову и посмотреть на Эё. Ох, какой же он высокий и здоровенный, весь в мускулах. И правда,… настоящий воин.

– Не стоит двигаться Эя. Я снял боль, но ты все еще теряешь силы и умираешь, – говорит он, и почему-то начинает раздеваться.

– Что ты делаешь? – шепотом спрашиваю я его, язык еле шевелится, заплетается.

Эё не глядя на меня продолжает снимать с себя одежду. Она у него очень необычная. Сверху была надета туника, полностью сплетенная из белой металлической сетки, целая куча оружия по бокам в ножнах, которые он небрежно бросает на пол. Куртка из твердой кожи, жилетка уже из мягкой, белая рубашка, брюки из той же кожи, что и куртка. Вся одежда присоединяется к оружию на полу. Эё раздевается догола. Я отвожу взгляд.

– Прости малышка, но по-другому связь не восстановишь, – говорит, он, подходит к кровати и начинает раздевать меня.

Лицо Эё расплывается у меня перед глазами, разум вновь затягивает в небытие, но я вырываюсь оттуда. Мне не хочется забыться. Мне хочется понять – что происходит?

– Эё, я не понимаю? – еле шепчу я, и заглядываю ему в глаза, но он их отводит в сторону, и снимает с меня мою сорочку, которая уже успела пропитаться потом, кажется, Кай надевал на меня вчера чистую.

Эё нависает сверху, раздвигает мне ноги и вклинивается бедрами между них, и я ощущаю, как он упирается чем-то твердым мне в промежность, все, как в тумане. Если это и сон, то он мне не нравится…

– Эё, что происходит? – шепчу я, и ловлю взгляд мужчины.

Он пристально смотрит на меня какое-то время, а затем, заводит свою руку, куда-то вниз, я не могу поднять голову, и не вижу, что он делает рукой, но зато ощущаю, как что-то очень твердое начинает проникать в меня, и в этот же момент Эё начинает объяснять:

– Мне придется это сделать, иначе ты умрешь, этот эрхов выбледок обрезал тебе связь с Ларосом, – зло рычит он, и продолжает осторожно двигаться. А я ощущаю отголосок тупой боли, хотя к ней я уже и привычна, но новая боль мне не нравится, как и не нравится все то, что происходит. Всё, словно в тумане, и кажется, что это кошмарный сон. А Эё продолжает объяснять, глядя мне в глаза, напряженным голосом: – Меня тоже отрезали, но я был уже взрослый, я смог пережить разрыв связи, но ты еще слишком молода, тебя чуть не убил этот изверг, я не представляю какой мразью нужно быть, чтобы так издеваться над практически еще ребенком… это было так давно, но я до сих пор помню, как больно мне было…, – на его виске выступает капля пота. У меня возникает ощущение, что он сейчас напряжен, как струна, и еле сдерживает себя. – И чтобы тебя спасти придется попробовать восстановить связь хотя бы со мной. Но других методов я не знаю….

Эё входит в меня полностью, и в моем животе вспыхивает огненный цветок. На глазах выступают слезы, у меня появляются силы в руках, совсем чуть-чуть и я упираюсь в грудь Эё ладонями, чтобы оттолкнуть. Но он не замечает моих слабых попыток и продолжает объяснять, отвлекая от болезненных ощущений:

– Конечно в идеале, тебе нужно вернуться на Ларос, но нам теперь туда путь закрыт, ведь отец спит…. Пусти меня к себе, – резко выдыхает он и прижимается к моим губам с поцелуем, очень нежным, еле ощутимым, и шепчет прямо в губы, пристально заглядывая в глаза: – пусти меня прошу… Эя, тебе станет легче, мы создадим новую связь, я дам тебе силы выжить. У меня теперь много сил, хватит не то что на двоих, на пятерых соклановцев. Не нужно меня отвергать, Эя… И боли больше не будет, прошу тебя…

Он замирает и не двигается, продолжая смотреть на меня с тревогой.

А я пытаюсь вникнуть в его последние слова, и чувствую тупую нарастающую боль – это очередной приступ. Мне становится страшно. Я не хочу больше боли, я слишком сильно ею измучена. Она сломала меня уже давно. И я согласна на все, даже на такой извращенный сон. Лишь бы мои мучения закончились. Пусть так, пусть будет Эё, мой практически брат… но только не боль. И что-то прорывается в мое сознание, что-то чуждое, а Эё начинает двигаться. Я ощущаю отголосок боли, но ее немного, она уходит и остается только лишь жжение от огненного цветка внизу живота.

– Смотри мне в глаза, – говорит мне Эё.

И я смотрю и вижу, как красный свет вырывается из его глаз, он затягивает меня в себя, и я мгновенно теряюсь в нем полностью. Меня уже почти нет, и только лишь красный теплый свет удерживает меня. А я иду по нему, как по дороге. Зачем? Почему я это делаю?

«Там тепло, там хорошо, меня там любят, меня там ждут», – отвечаю сама себе, потому что чувствую это.

Открываю глаза и вижу Эё. Он лежит рядом со мной на боку, прижимая к своему телу, и внимательно смотрит в глаза.

А я больше не чувствую боли, мне очень хорошо. И слабости почти нет. Я с поразительной легкостью поднимаю руку и глажу Эё по лицу. Мне хочется стереть тревожную морщинку между его глаз, а он закрывает глаза и облегченно выдыхает.

– Это сон? – спрашиваю я, все еще уверенная, что сплю.

Но Эё резко распахивает глаза и отвечает:

– Нет.

Моя рука замирает. И я понимаю, что Эё не врет. Это не сон. И все, что произошло, несколько мгновений назад, это по-настоящему. Эти мысли заставляют меня замереть. И я чувствую, как тело Эё каменеет, он прижимает меня к себе все сильнее и сильнее, что даже дышать становится трудно, а на лице появляется упрямое и какое-то злое выражение:

– Я тебя никогда больше не отпущу, ты моя! – угрожающе рычит он мне в лицо, и впивается болезненным собственническим поцелуем в мои губы.

Я упираюсь ему в грудь и мычу. Воздуха совсем не хватает. Эё отпускает мои губы, и я автоматически провожу по ним языком, ощущая металлический привкус крови.

– Ты меня съесть решил? – спрашиваю я, а мне почему-то становится весело, и так хорошо на душе и намного легче, что хочется смеяться, танцевать, летать и петь одновременно,… я улыбаюсь на свои странные желания и, хихикнув, говорю Эё: – Ты уже столько оборотов прожил, а так и не изменился. Как в детстве, все время рычал, что я твоя, и принадлежу тебе, так и сейчас говоришь тоже самое.

Эё, как-то пристально заглядывает мне в глаза. Его взгляд настолько сосредоточенный, что мне на несколько мгновений, кажется, будто он сказал мне все это на полном серьезе, но я отбрасываю эту мысль. Мне не хочется сейчас ни о чем задумываться. Слишком хорошо, слишком весело на душе.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Эё, продолжая пытливо вглядываться в мое лицо.

– Хорошо, нет, это не то слово! Отлично! Вот, правильное слово! – продолжаю радоваться я, каким-то хмельным весельем, и с трудом, но все же выбираюсь из его объятий.

Оглядываюсь в поисках покрывала или простыни.

На Эё смотреть очень стыдно, да и себя показывать ему не хочется. В детстве мы конечно не стеснялись друг друга, вместе купались втроем голышом – я, Ия и Эё, но сейчас-то мы уже не дети. По крайней мере, Эё, уже очень давно не ребенок, судя по его габаритам. Настоящий воин!

– А где Ия? – вспоминаю я о рыжей красавице и, увидев простынь позади лежащего мужчины, с легкостью встаю на колени и, достав ее, обворачиваюсь ей, не забывая другим концом прикрыть Эё.

– Я здесь, – раздается совсем тихий голос сестры, откуда-то из другого конца комнаты.

Я перевожу взгляд и вижу, Ию. Она стоит в дверях, невероятно красивая и сексуальная: волосы распущены, и ярко-рыжими локонами спускаются по плечам, на ней надет очень короткий, практически прозрачный халат, на голое тело. В ее трясущихся руках поднос с едой. Вот, только она сама очень бледная, в глазах целый океан боли, и отчаянья. Словно кто-то умер из наших родичей только что.

А затем Ия отпускает поднос, и он летит на пол, но не ударяется об пол, я успеваю подхватить его магией, да с такой мягкостью, что на подносе ничего не разливается. А сестра, всхлипнув, громко хлопает дверью и убегает.

Эё перехватывает магией у меня поднос и переносит его прямо к себе в руки. А затем, совершенно не стесняясь своей наготы, отодвигается и ставит поднос между нами. А я с удивлением рассматриваю то, что на подносе. Напиток красного цвета в стеклянной бутылке, два хрустальных бокала, ярко красная ягода с умопомрачительным запахом в ажурной металлической вазочке, и белый густой крем, тоже в такой же вазочке.

Эё, как-то странно, хмыкает, и в его взгляде мелькает презрение. Он берет одну из ягод и макает ее в крем, а затем, поднеся к носу, вдыхает запах и прикрывает глаза. Открывает глаза, опять хмыкает, и подносит ягоду к моему рту. А презрение в глазах сменяется нежностью.

– Я опять ничего не понимаю, – говорю я, и автоматически беру ягоду губами.

Вкус необычный – и сладкий и кислый одновременно. Я такого никогда не пробовала. Эё разливает напиток по бокалам, и дает мне один.

Я беру напиток и делаю глоток.

– Это хмельное! – возмущаюсь я произволом, так как напиток слишком крепкий, хватаю ягоду, макаю в крем и закидываю в рот, чтобы заесть неприятный вкус. В голове происходит маленький взрыв, мои вкусовые рецепторы в экстазе. – Ммм, как вкусно! – жмурюсь от удовольствия.

Эё весело смеется, сам залпом опустошает свой бокал, заедает ягодой и тоже жмурится от удовольствия.

А затем ко мне приходит какое-то запоздалое понимание. Что бокалов всего два, а не три. И Ия почему-то обиделась…. Кажется, мой мозг, совсем не желает работать.

Эё подносит к моим губам еще одну ягоду. А я зависаю. Поднимаю на него взгляд и вижу, как он с улыбкой ждет, когда я возьму ее в рот.

– Почему Ия, обиделась? – спрашиваю я, и все же беру вкусную ягоду в рот, не в силах отказаться от лакомства.

Эё ухмыляется, и с презрением в голосе отвечает:

– Потому что дура. И запивай вином, так вкуснее.

И опять подносит лакомство к моим губам.

– Она любит тебя, – вспоминаю я, и беру ягоду губами.

Пока жую, разум начинает постепенно проясняться. Непонятное веселье затухает. А ко мне приходит осознание: Ия, видела нас в постели вдвоем с Эё. Ия, которая безумно любит Эё, видела, как я и он…. Я вдруг представила на месте Эё – Кая, а на своем месте – Ию. И мне становится дурно.

Я как ошпаренная слетаю с постели, и уже хочу рвануть за сестрой, но Эё перехватывает меня за талию и, подняв на руки, как пушинку, несет обратно в постель.

– Пусти! – шиплю я, – мне нужно поговорить с ней! – но Эё, даже не реагирует и, трансформировав руку в лапу, я уже хотела поцарапать брата, как это делала всегда в детстве, когда он вот так бесцеремонно меня хватал, но в этот момент он резко бросает меня на постель.

Я опять пытаюсь спрыгнуть уже с другой стороны, но Эё, хватает меня за ногу и, притянув к себе, наваливается всем своим весом сверху. А руки перехватывает за предплечья, и прижимает к матрасу, не больно, но так крепко, что выбраться не получается.

– Пусти! – рычу я, – ты что, не понимаешь! Она же подумала, что мы предали ее! Я должна ей объяснить, что ты спасал мою жизнь!