Текст книги "О нефрите и драконах"

– Верно, – сказал Е-ян, и в его голосе послышалось удивление. – Это была лампа. Обычная лампа, которую под силу смастерить любому уличному ремесленнику, а вовсе не шедевр инженерного искусства. Но в тот день твой отец был единогласно признан победителем, потому что…

– «Лампа может осветить темноту вокруг тебя, но история освещает темноту внутри» – так говорил отец. Это была не обычная лампа, – тихо сказала Инь.

Это были самые необыкновенные лампы на всем белом свете. Особенно та, которую отец сделал для матери. Она вспомнила, как снова и снова приставала к нему с просьбой рассказать их историю. Ей никогда не надоедало слушать о том, как родители встретились и полюбили друг друга.

– Прости. Я не хотел вызвать грустные воспоминания, – сказал Е-ян, заметив подозрительный блеск в ее глазах.

– Ничего. – Инь энергично потерла глаза. – Все в порядке. Спасибо, что рассказал мне об этом. – Еще одна новая страница в жизни отца.

Она вновь и вновь прокручивала в голове рассказ бейла, но тут ей вспомнилось выражение лица Гэжэня, когда все узнали, что она из клана Аньхуэй. У нее вспыхнуло подозрение.

– Мастер Гэжэнь… он враждовал с отцом? – вопрос вырвался сам собой.

Бейл покачал головой.

– Увы, не знаю. Гэжэнь очень надеялся, что дед возьмет его к себе ученики. Ему наверняка было горько проиграть. – Он поджал губы и уставился в небо, словно в звездах мог разглядеть сложное переплетение взаимоотношений аньтажаньских кланов. – Гэжэнь – выходец из клана Нэйху. Нет нужды пояснять, что это означает.

Нэйху был древним и сильным дворянским родом на территориях Аньтажань, сравнимым с кланом Ула. На протяжении многих поколений мужчины Нэйху занимали высокие официальные посты, а женщины Нэйху часто выходили замуж за представителей власти, становясь главными женами вождей других кланов. Из этого клана происходил ее товарищ по учению Ань-си, племянник пятой наложницы Верховного главнокомандующего.

По сравнению с ними Аньхуэй были прахом на подошве башмака. Предки Инь родились и выросли на Хуайжэне, наименее значимом из Девяти островов, и не имели никаких выдающихся достижений. Неудивительно, что Гэжэнь был в бешенстве, когда отец обогнал его в гонке за местом ученика самого Аогэ Руши.

Но могла ли эта старая история подтолкнуть его к мысли об убийстве или даже к тому, чтобы стать соучастником?

Подозрение в душе Инь начало расти, пуская корни в щели сознания.

– Знаешь, ты могла бы посетить архивы Гильдии, чтобы узнать больше. Каждый член Гильдии должен вести подробные записи о своей работе. Думаю, дневники твоего отца тоже там. – Е-ян сделал глоток вина из кувшина, и Инь покраснела, глядя, как он облизывает блестящие губы.

У нее перехватило дыхание, и она быстро отвернулась.

Ничего предосудительного, Аньхуэй Инь!

Не то чтобы ей не приходилось раньше пить вино с парнем. Совместные возлияния были обычным делом на лугах. Должно быть, алкоголь помутил ее рассудок. На вкус оно было гораздо крепче того, что она пила дома.

– Постарайся держаться подальше от Эрбаня, – сменил тему Е-ян. – Таких, как он, раскусить несложно, но он будет тебя провоцировать, как только окажется рядом. Что касается остальных… – Он сделал паузу. – Лучше соблюдать с ними осторожность. Зачастую опасаться надо самых дружелюбных.

Инь вгляделась в профиль бейла с изящным острым носом.

– Мы, должно быть, примерно одного возраста, так? – спросила она.

– Я родился в год Дракона.

– Всего на год старше меня! – воскликнула Инь. – Почему же ты вечно рассуждаешь, словно дряхлый старик, плечи которого согнулись под тяготами жизни? – Она сказала это явно под влиянием выпитого.

Е-ян повернулся к ней, и улыбка в серых глазах вывела ее из оцепенения. Ночной воздух становился все прохладнее, а его теплое дыхание щекотало ей щеку. У нее сжалось горло. Что она только что ляпнула? Неужели она назвала Четвертого бейла дряхлым старикашкой? И когда это он успел оказаться так близко?

Инь вскочила на ноги, выпрямилась и напряглась, словно к спине привязали стиральную доску.

– Простите, мой бейл, я не знаю, что на меня нашло, – прохрипела она.

К ее облегчению, Е-ян не взорвался от ярости и не отдал приказ немедленно отрубить ей голову. Вместо этого он в несколько глотков допил остатки вина из кувшина.

– Радуйся, что ты еще не набралась опыта, чтобы стать такой, как я, – ответил он.

Е-ян больше не ворчал, а Инь не осмеливалась открыть рот, боясь, что развязавшийся язык доведет ее до неприятностей. Он лежал, а она сидела рядом, и оба молча любовались безмятежным ночным пейзажем. Это было почти как на Хуайжэне: трава под спиной и небо в качестве одеяла.

Подул прохладный ветерок, и Инь громко чихнула.

– Мне кажется, в Фэе самые холодные ночи, даже когда вокруг полно народу, – заметил Е-ян. – Нам пора спускаться.

Инь кивнула и слегла потерла кончик носа указательным пальцем – эта привычка была у нее с детства. Она последовала за Е-яном к лестнице.

– Кстати, а почему ты вообще бродишь по Гильдии в неурочный час? – спросил он.

– Сейчас время мытья. Остальные ушли в общие бани… Могу я попросить вас об одолжении, мой бейл? – Просьба была дерзкая, но ничего лучше она не придумала. Раз уж он знает, что она девушка, и помогает сохранить это в тайне, то, может, и здесь проявит благосклонность?

– Ты хочешь воспользоваться моей личной купальней, – продолжил за нее Е-ян.

– Как ты догадался?

Неужели он читает ее мысли? Это было бы очень опасно.

Бейл нахмурился, и она тут же пожалела о своих словах. Не надо забывать, кто он такой. Он может уничтожить ее, как муху, одним щелчком.

Прочь, Инь, беги прочь. А завтра прикинься, будто ничего не помнишь.

Она бросилась к лестнице, но в спешке носок левого башмака зацепился за черепицу. Она уже почти полетела с крыши, когда…

– Инь!

Е-ян успел перехватить ее за талию, но не удержал, и они полетели вниз вместе. Инь плотно зажмурила глаза, приготовившись к удару о землю. Но удара не последовало. Вместо этого она испытала краткий миг невесомости – или полета, – а затем они мягко приземлились на ноги.

Она широко раскрыла глаза.

Цингун? Может, он вовсе не шутил?

И тут она поняла, что руками обвивает его шею, а щекой плотно прижалась к крепкой груди. Вздрогнув, она разжала объятия и отступила назад, опустив голову в надежде, что темнота скроет краску стыда, заливающую щеки.

Это случилось уже второй раз. Пора бы ей прекратить падать ему на руки, а то это войдет в привычку.

Е-ян прокашлялся.

– Что касается купальни, – продолжил он разговор, словно тот и не прерывался, – смотри, вымой ее после себя хорошенько. Чтобы нигде не было ни капли грязи!

Подожди-ка, что?

Это значит «да»? Инь с трудом верила своей удаче.

Она подняла голову, чтобы произнести слова благодарности, но Е-ян уже исчез. Его силуэт подозрительно быстро скрылся в ближайшей арке. Она улыбнулась.

Возможно, не только она смущалась этой ночью.

Глава 8

Когда начались занятия, с кандидатами в подмастерья никто и не думал нянчиться. Словно в омут с головой, они погрузились в уроки, до предела насыщенные теориями и уравнениями, проектированием и практической работой. Таким, как Инь, которая никогда формально ничему не обучалась, успевать было непросто.

На Хуайжэне отец никогда не навязывал ей жесткой программы обучения, позволяя экспериментировать со всем, что ей нравилось. Когда у нее возникал вопрос, он терпеливо объяснял ей основные принципы; когда у нее рождалась идея, они работали над улучшениями вместе.

Здесь все было иначе.

Стоило дать неверный ответ, как однокашники поднимали на смех ее невежество. Стоило задать вопрос, мастера цокали языками и грубо ее обрывали. Особенно бесцеремонен был Гэжэнь. Чанъэнь или Ань-си могли задать вопрос, и он порой утруждал себя хоть частичными объяснениями, но она, лишь открыв рот, получала резкую отповедь.

– Аньхуэй Минь, не хочешь ли ты сказать, что до сих пор не заучил наизусть главу об открытии юньму в «Анналах Девяти островов»? – Гэжэнь стукнул по столу деревянным посохом.

«Анналы Девяти островов» – массивный фолиант, считавшийся самой важной книгой для будущего инженера, – обобщал мудрость величайших умов, когда-либо живших на этой планете. Отец использовал этот том в качестве подставки для ног. Идеальная толщина, говорил он.

– Мастер Гэжэнь, не то чтобы я не выучил текст. Я пытаюсь сказать, что свойства и состав юньму описаны в книге не совсем точно…

– Значит, ты воображаешь, что знаешь больше, чем великие мастера? – перебил его Гэжэнь. Голос мастера зазвенел.

– Нет, я хочу сказать совсем не это. Я испытываю глубочайшее уважение к великим мастерам, но…

– Если бы ты понимал, что значит «уважение», то относился бы к их книгам подобающе, а не подкладывал их, – Гэжэнь деревянным посохом поддел и опрокинул толстый фолиант, на котором сидела Инь, – под свою никчемную задницу.

Инь свалилась на пол. Остальные подмастерья давились от смеха.

Гэжэнь смотрел на нее с отвращением, как на какого-нибудь червяка.

– Точь-в-точь твой отец, такой же высокомерный и самоуверенный. Вечно воображал, что знает все лучше других, вечно всех подставлял, лишь бы потешить собственное эго. Знаешь ли ты, что он тоже заявлял мастерам, что «Анналы» ошибаются? Но взгляните, к чему мы пришли. «Анналы», – Гэжэнь постучал кончиком туфли по толстому тому, лежащему на полу, – все еще здесь, а Аньхуэй Шаньцзинь – нет. – Он скривил губы в жестокой усмешке. – Мой тебе совет, Аньхуэй Минь, – знай свое место, если не хочешь закончить так же, как он.

Инь окаменела, краска отлила от щек. Ладони сами собой сжались в кулаки. Ее отец не имел никакого отношения к человеку, которого описывал Гэжэнь. Мастером Гэжэнем руководила ревность, поднявшая мерзкую голову, как ядовитая змея. Инь не могла позволить порочить честное имя отца.

– Мой отец не был…

Ее слова были прерваны гонгом, возвестившим о переходе к следующему уроку. Гэжэнь немедленно переменил тему.

– На следующем уроке мы будем изучать ирригационные механизмы. Я надеюсь, что все, – он бросил выразительный взгляд на Инь, – прочитают и наизусть выучат четвертую главу «Анналов». В начале занятия будет небольшая контрольная; лентяев мы тут не потерпим.

Мастер Гэжэнь покинул помещение, и вокруг тут же поднялся шум; все бросились собирать вещи, торопясь на следующее занятие.

– Ты не ушибся? – спросил Чанъэнь, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться.

Инь с благодарностью приняла помощь и, встав на ноги, принялась отряхиваться.

– Я в порядке, – пробормотала она, по привычке нащупывая то место в рукаве, где должен был находиться складной веер. Возможно, Е-ян поступил мудро, забрав его, ведь она вполне могла выйти из себя, когда Гэжэнь оскорбил отца.

– Скорей, нам пора на верфи. Повозки уже у входа, – бросил Чанъэнь, направляясь к двери.

Следующей строкой в расписании Инь стояло «Дирижабли: уход и ремонт». Дважды в неделю каждый должен был отработать свое на верфях. Это называлось «ценный опыт, помогающий улучшить практические навыки», но всем было ясно, что Гильдия просто использует бесплатную рабочую силу.

Инь, однако, находила дежурство на верфи самым приятным из всех занятий. Там, по крайней мере, не было надоедливых наставников и никто не дышал в затылок в надежде найти, за что бы ее отчислить. Если бы не Е-ян, который записал ее на эти испытания, ее бы давно выгнали просто за то, что она Аньхуэй. Недостатка в желающих увидеть ее провал, включая мастеров, не было.

– И что это Гэжэнь все время к тебе придирается? – спросил, ковыряя в носу, Чанъэнь. Внешне один из самых утонченных кандидатов, с узким носом и шелковистыми волосами, Чанъэнь обладал рядом крайне неприятных привычек. Кроме ковыряния в носу, он портил воздух во сне. – Он ко всем придирается, но с тобой… не пойму, где тут собака зарыта. Между прочим, я совершенно с тобой согласен насчет неточностей в «Анналах».

– Что-то я не слышал, как ты заступался за меня перед Гэжэнем, – буркнула в ответ Инь.

Они теснились в задней части конной повозки. Дорога до верфи занимала около получаса. На Хуайжэне лошади были основным средством передвижения; Инь всегда считала, что они двигаются весьма быстро. Однако рядом с чудными паровыми каретами и паланкинами, сновавшими по улицам Фэя, трусившие рысцой лошади казались неспешными улитками.

– А чего ему за тебя заступаться? Чтобы Гэжэнь взъелся и на него? Так себе идея, – прокомментировал Ань-си. – И потом, Гэжэнь ненавидит не Миня – он ненавидит его отца. Я как-то слышал, мой родитель об этом рассуждал. В давние времена Гэжэнь и Аньхуэй Шаньцзинь были серьезными соперниками. Старейшины моего клана были очень недовольны, когда отец Миня обошел Гэжэня и стал единственным учеником великого мастера.

Инь молчала, поджав губы. Слова Ань-си лишь подтверждали то, что она узнала от Е-яна. Надо выяснить, мог ли Гэжэнь быть причастен к смерти отца. И все же казалось невероятным, что мастер Гильдии, пусть мелочный и раздражительный, мог пойти на убийство. Ну а другие члены клана? Те старейшины, о которых говорил Ань-си? Нэйху были могущественны, и вполне возможно, что кто-то из них имел связи с Империей и пытался продать им труды отца. Это было бы равносильно предательству.

Она решила, что обдумает это после, и вытянула руку, пытаясь поймать снежинки, летящие с хмурого неба. Вероятно, снегопад скоро усилится; хорошо бы это произошло, когда дежурство на верфи останется позади.

– С тех пор как отец Миня покинул Гильдию, прошла уже куча лет. Ты думаешь, мастера так и точат на него зуб? – фыркнул Чанъэнь. – Либо они ужасно мелочны, либо Аньхуэй Шаньцзинь сбежал с их женщинами.

– Это называется ревность, – отвечал Ань-си. – Все нынешние мастера Гильдии так или иначе пересекались с Аньхуэй Шаньцзинем. Из всех подмастерьев Гильдии Великий мастер Аогэ выбрал для личного обучения одного его. Что бы ты испытывал на их месте?

Чанъэнь пожал плечами.

– Если я недостаточно хорош, значит, я недостаточно хорош, – сказал он. – Но со мной такого не случится, потому что я лучший. – Его физиономия расплылась в дерзкой улыбке, и он расхохотался, увидев на лице Ань-си презрение.

– Что ж, я никого из вас не боюсь. Я собираюсь пробиться в Гильдию, чего бы мне это ни стоило, так что лучше вам не стоять у меня на пути. – Ань-си уставился на Инь с такой решимостью в глазах-бусинках, что ей показалось, сейчас из них посыпятся искры.

Вздохнув, она устремила взгляд в небо, и теперь снежинки мягко опускались на ее щеки и ресницы.

Верфи для обслуживания и ремонта дирижаблей Ордена вмещали до десятка больших кораблей. Они прятались от любопытных взоров простонародья за каменной стеной и внушительными деревянными воротами. Стражи Ордена в строгих черных мундирах патрулировали верфи по периметру. Прежде чем пропустить повозку на территорию, трое стражников тщательно проверили всех учеников. Тяжелые двери громко застонали и с грохотом захлопнулись.

Как только повозка оказалась на территории верфей, Инь и остальные поспешили через посыпанный песком плац к месту сбора, где главный инженер, Кайцзо, которого ласково называли Мастер Картошка за сходство его фигуры с этим овощем, уже поджидал их, чтобы раздать задания на день. В отличие от большинства аньтажаньцев, которые носили косы, мастер Кайцзо брил голову наголо – предполагали, чтобы скрыть лысину. От этого сходство с картофелиной лишь усиливалось. Кроме того, он был обладателем механического протеза – левая рука его была выполнена из металла. Инь не приходилось раньше видеть людей с искусственными конечностями – одним из сложнейших изобретений Гильдии. Говорили, что он потерял руку в результате взрыва пушки, когда сопровождал войска в атаке на пиратов.

– Тунгэ и Цзялэй на первом причале, регулярное техобслуживание; Дасу и Нэйцзай на третьем причале, тоже техобслуживание; Мудань и Тангу на шестом причале, там заело пропеллер; Нэйху и Аньхуэй на седьмом причале, у этого малыша проблемы с двигателем, надо с ним повозиться, – Кайцзо скороговоркой зачитал список. Похоже, клочок пергамента, на котором он был нацарапан, был оторван от страницы запретной книги – на обратной стороне обрывка Инь различила изящные очертания женской фигуры.

Однако Кайцзо ей нравился. Он – единственный мастер Гильдии, который не поморщился, услышав, из какого она клана. Кроме того, он не делал культа из учебников, не поклонялся текстам, словно они исходили из уст богов.

– Какой смысл заучивать кучу всякой ерунды, если вы не можете построить нормальный двигатель или отремонтировать пушку? – заявил он им в первый же день. Такие слова могли бы прозвучать из уст отца. Надо спросить у Кайцзо, знал ли он отца в молодости, решила она.

Инь и Ань-си направились к назначенному причалу. Из баллона дирижабля выпустили газ, и теперь он бесформенной грудой лежал на корпусе корабля. Несколько инженеров уже вскрыли панель доступа на правом борту и, скорчившись внутри небольшого отсека, возились с деревянными болтами и осями, приводившими в движение пропеллеры.

Двигатели аньтажаньских дирижаблей работали на газе цзяэнь, в отличие от более распространенных на улицах Фэя транспортных средств на пару. Газ цзяэнь был легче и эффективнее: большое количество энергии, выделяемой при его сгорании, обеспечивало вращение массивных пропеллеров дирижаблей. Но он был труднодоступен: единственным его источником на Девяти островах были шахты Цзюйваня, и они быстро истощались.

Двигатель был сердцем корабля, вырабатывающим энергию.

Молодым подмастерьям не разрешалось прикасаться к настоящим двигателям – слишком велик был риск, – поэтому они служили мальчиками на побегушках у старших инженеров.

– Принеси мне воды.

– Подай зубило.

– Здесь жарко. Чаще маши веером.

Инь выполняла приказания без единого слова жалобы, так, словно у нее к башмакам были приделаны крылья. Все, чего ей хотелось, – это поскорее вернуться в машинный отсек и увидеть, чем занимаются старшие инженеры. На Хуайжэне дирижаблей не было, и она наслаждалась каждым мгновением, когда на ее глазах разбирали настоящий двигатель. Каждое слово, слетавшее с уст инженеров, она старательно записывала в свою книжку.

– Уйди с дороги, деревенщина неотесанная, – Ань-си протолкнулся мимо нее с мешком угля. На обратном пути он сунул ей в руки другой мешок. От жгучего запаха серы заслезились глаза. – Отнеси это на склад, – велел он. – А я – за водой для них. – Он вытер пот со лба и зашагал прочь, неуклюже шаркая.

Прижимая к груди увесистый мешок с серой, Инь дошла до склада в больших ангарах на западной стороне верфи и поспешила обратно к кораблю. Она весело улыбалась, оглядывая площадки, посыпанные песком, и вдыхая прохладный, но свежий воздух. Было приятно находиться на просторной территории верфей с бескрайним голубым небом и клубящимися облаками над головой после угнетающе тесных коридоров и душных классов Гильдии.

Добравшись до своего причала, она направилась в машинный отсек, напевая на ходу, но резко остановилась. Еще одна панель на левом борту корпуса была распахнута, открывая два зловещих бочкообразных предмета.

Пушки воздушного корабля.

Инь медленно подошла ближе, не отрывая взгляда от темных горловин. Она быстро огляделась – поблизости никого не было. Сделав глубокий вдох, она ухватилась за нижнюю перекладину деревянной лестницы, встроенной в корпус корабля, которая вела прямиком к открытому отсеку, и через мгновение ловко проскользнула туда, где прятались пушки.

Инь пробежалась пальцами по ледяной поверхности железного ствола, и дыхание у нее перехватило. Она достала тщательно скрытый под одеждой отцовский дневник и нашла между страницами чертеж. Осторожно развернув лист пергамента, она уставилась на сложное переплетение прямых и кривых линий, нанесенных рукой отца.

Теперь у нее не было сомнений – это была незаконченная инструкция по созданию пушки.

Впервые обнаружив рисунки и уравнения, она смогла распознать лишь странный рецепт пороха. Много ночей она провела, изучая чертежи, но так и не поняла остального, а все потому, что ей не доводилось видеть вблизи ни настоящих дирижаблей, ни разрушительного вооружения на их борту.

Стоило ей увидеть эти орудия, кусочки мозаики сложились.

– Но они не такие, – бормотала она, переводя взгляд с орудий дирижабля на рисунки отца. Она обошла их кругом, рассматривая со всех сторон. Некоторые детали пушки она смогла опознать, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что многое выглядит иначе. А еще на чертеже были части, которые вообще отсутствовали на настоящих пушках. Они были незакончены.

– Кто это там? – рявкнул грубый голос.

Инь вздрогнула и поспешно засунула дневник и чертежи отца обратно под одежду. Поправив ткань, чтобы убедиться, что все надежно закреплено, она высунула голову из отсека. Внизу стоял мастер Кайцзо, и он, похоже, ничуть не удивился, увидев ее. Он поднял механическую руку, приглашая ее спуститься.

– Задвижка на панели разболталась, и я поднялся, чтобы ее закрепить, – пролепетала Инь, молясь, чтобы он ни о чем не догадался.

– Ты ведь знаешь, что подмастерьям нельзя прикасаться к пушкам? – ответил Кайцзо. Он отчитывал ее, улыбаясь, и в глазах мелькали задорные искорки. Тут он шлепнул ее по спине, да так сильно, что она отлетела на шаг вперед. – Я все гадал, достанется ли мне наконец здесь, на верфях, один из вас, Аньхуэй. Шаньцзинь так решительно порвал все связи с Гильдией, что я уж думал, мне придется добраться до самого Хуайжэня, чтобы увидеть кого-нибудь из вас.

– Вы знали моего отца? – спросила Инь, ухватившись за возможность узнать больше.

Кайцзо кивнул, но тут же покачал головой.

– Он был на несколько лет старше меня, так что мы вращались в разных кругах. – Между бровей у него пролегла и сразу исчезла легкая складка. – Однако он несколько раз был моим наставником. У него был превосходный ум, особенно когда дело касалось конструкции дирижаблей, – сказал он, жестом указывая на громоздящиеся кругом корабли. – Я ожидаю от тебя не меньшего, юный Аньхуэй. А теперь бегом туда, где тебе быть положено. И смотри не попадайся больше!

Инь открыла рот, чтобы задать еще пару вопросов – о том, над чем Кайцзо работал вместе с ее отцом, с кем еще из Гильдии отец мог быть близок или, возможно, защищал, – но мастер уже направился в сторону другого корабля. А что, если отец работал над проектом именно с Кайцзо?

Еще раз окинув взглядом гладкий корпус корабля – ничто не намекало на орудия, спрятанные внутри, – она вздохнула и поспешила назад, в машинный отсек.

Ночью Инь ворочалась на своем неудобном ложе, не в силах уснуть. В мыслях она вновь и вновь возвращалась к орудиям на дирижабле и работе отца, а в грудь постоянным напоминанием врезался его дневник.

«Сожги его», – сказал отец.

Она села, широко раскрытыми глазами вглядываясь в темноту. С одного бока Чанъэнь с шумом выпустил газы, и этот звук слился с храпом соседей на другом конце длинной платформы. По другую сторону от нее Е-кань свернулся клубком, плотно прижавшись к стене, чтобы между ним и остальными было как можно больше места.

Инь соскользнула с помоста, поправила одежду, убедившись, что повязки на груди не ослабли, и выбралась из спальни. Она бесшумно дошла до мастерских в северном крыле, которые подмастерьям разрешалось использовать для работы. Расчистив место на столе, она зажгла лампу и разгладила пергамент с незаконченным проектом орудия.

Подобрав бамбуковую кисть, она обмакнула ее заостренный кончик в остатки чернил. Мысленно она представила, как на листе медленно вырисовываются линии, расходящиеся в бесчисленных направлениях от того места, где остановился ее отец. Кончик кисти коснулся пергамента.

Но тут она отдернула кисть и швырнула ее на стол.

«Сосредоточься, – напомнила она себе. – Нельзя попусту терять время. Я должна найти того, кто написал письмо Вэню, и того, с кем отец работал над всем этим».

Она была здесь не просто для того, чтобы стать подмастерьем или создавать оружие. В первую очередь она приехала, чтобы раскрыть правду о смерти отца.

Но что ей делать, когда она узнает, кто стоял за его убийством?

Инь перевела взгляд с теплого янтарного сияния свечи на рисунки отца: извилистые линии-щупальца тянулись к ней по странице, словно хотели ее задушить. Она жаждала отомстить за смерть отца, но пока ни на шаг не приблизилась к цели. Времени оставалось все меньше – приближалось первое контрольное испытание.

Сожги его, Инь. Сделай это.

Она медленно поднесла лист пергамента к огню. Отец хотел, чтобы она избавилась от него, уничтожила эти мерзкие изобретения, которые разлучили их задолго до срока. Пламя лизнуло уголок рисовой бумаги, потянулась струйка черного дыма, а края начали обугливаться.

– Что ты делаешь?

Инь резко опустила руку, прижав тлеющую бумагу ладонью. Она успела с облегчением заметить, что пергамент лишь слегка почернел с угла. Она сложила лист по сгибам и сунула его под стопку книг на краю стола.

– Ничего, – ответила она, повернувшись лицом к Е-каню.

Мальчишка недоверчиво смотрел на нее, стоя в дверном проеме. Получив ответ, он вошел и взглянул на пустое место на столе.

– Я видел, как ты на что-то смотрел, – сказал он. – Куда оно делось?

– Ни на что я не смотрел, – солгала Инь. – Мне не спалось, и я решил немного почитать. Выучить главы, которые задал мастер Гэжэнь. – В конце концов, ей и вправду придется найти время, чтобы вызубрить эту тягомотину, ведь первое испытание – почти гарантированная проверка того, сколько сведений можно уместить в одной голове.

Для большинства соискателей оно было самым легким, но для Инь, которая познавала инженерное искусство методом проб и ошибок, теоретический тест был ножом у горла.

– Так я тебе и поверил! – прищурившись, ответил Е-кань. – Если ты явился сюда, чтобы зубрить, где твой экземпляр «Анналов», а? Ты что-то там спрятал!

– Я как раз искал свою книгу, а ты мне помешал. – Инь сделала вид, что перебирает стопку книг. – А ты сам что здесь делаешь?

– Мне надо было облегчиться. – Е-кань пролистал несколько книг наверху стопки.

Инь сглотнула, ее взгляд метнулся туда, где был спрятан пергамент отца. К счастью, Е-кань оставил книги в покое и перешел на другой конец стола, где принялся совать пальцы в пламя свечи. Его забавляло неровное мигание.

– Как получилось, что за тебя хлопотал Четвертый бейл? – неожиданно спросил он.

– Ты о чем?

В глазах Е-каня мелькнуло раздражение.

– Мне что, повторить? Я спрашиваю, как тебе удалось попасть в Гильдию? Ты знал Е-яна раньше? Откуда?

Инь с любопытством смотрела на мальчишку. За исключением старших бейлов, никто еще не осмеливался называть Е-яна по имени, да еще так грубо. Е-кань всегда вел себя странновато, но такое высокомерие, смешанное с дерзостью, – это уж слишком. Чем дольше она всматривалась в его черты, тем больше сознавала, что существует вероятность… Едва заметная, но знакомая угловатость, квадратный подбородок…

Е-ян. Е-лу. Е-хань…

– Вы братья?

Е-кань замер, забыв убрать указательный палец из оранжевого пламени, но тут же отпрыгнул с воплем боли и сунул обожженный палец в рот.

– Вы – братья, – повторила Инь, на этот раз более уверенно. – Как я этого не заметил! – Задним умом это было совершенно очевидно.

Е-кань был принцем Девяти островов, одним из многочисленных сыновей Верховного главнокомандующего. Вот чем объяснялось его высокомерие и презрение практически ко всем в Гильдии. Для него все они были простолюдинами, недостойными его присутствия. Но в Е-кане оставалось еще много неясного.

– Но если ты принц, то почему же ты это скрываешь, почему живешь с нами в одной спальне? Зачем ты вообще участвуешь в испытании?

– Заткнись! – воскликнул Е-кань, бросаясь вперед, чтобы зажать ей рот ладонью. Он в тревоге огляделся, словно в мастерскую в любую минуту могли ворваться люди. – Ты никому об этом не скажешь, даже Е-яну, ясно? Это приказ.

С зажатым ртом Инь могла лишь глухо промычать и кивнуть в знак согласия.

Убедившись, что она уяснила его намерения, Е-кань наконец отпустил ее.

– Если ты посмеешь проронить хоть слово об этом кому-нибудь еще, я прикажу тебя повесить, – сказал он.

– Не стоит постоянно грозить окружающим смертью, – пробормотала Инь. Ничего в нем не было трогательного, в этом мальчишке. Глаза у него бегали, как у кролика в ожидании орла, который вот-вот падет с небес. – Никто не знает, что ты здесь, – сказала она. – Твои братья не знают, что ты вступил в испытание.

Е-кань крепко сжал губы.

– Но как тебе удалось обмануть мастеров Гильдии? Мы все должны были зарегистрироваться в первый день и…

Его рука бессознательно скользнула к поясу, где на шелковом шнурке висел кулон из снежно-белого нефрита.

– Ты записался под именем чужого клана! – Она сняла кулон со шнурка и повертела его в руках. Вырезанные на нефрите иероглифы гласили: «Божань», а не имя клана Верховного главнокомандующего – «Аогэ».

– Отдай! Ты и так уже знаешь, кто я. Я – четырнадцатый принц. Когда я стану Верховным главнокомандующим, я прикажу истребить весь твой клан, – завизжал Е-кань, бросаясь на нее с кулаками.

Инь ловко увернулась, шагнув в сторону. Мальчишка, промахнувшись, рухнул и распростерся на полу, жалобно постанывая.

Инь, смеясь, присела рядом с ним на корточки и погладила его по голове, как делала со всеми младшими братьями и сестрами.

– Божань Е-кань, когда будешь готов снова стать Аогэ, тогда прибегай ко мне с такими угрозами, – сказала она ласково. – А пока будь со мной вежлив, если, конечно, не хочешь, чтобы я рассказал о тебе бейлам, а они отправили тебя туда, где тебе самое место.