Книга: Разгром - Эмиль Золя

Около трети книги занимает повествование неприличнейшего масштаба для художественной книги. Типичные предложения этой части выглядят так:

Были преобразованы войска, созданы три армии: первая - из батальонов национальной гвардии, под командованием генерала Клемана Тома, вторая - из 13-го и 14-го корпусов, подкрепленных лучшими, взятыми отовсюду частями, и предназначенных для крупной атаки под начальством генерала Дюкро; наконец, третья, резервная, - исключительно из бойцов подвижной гвардии, под командованием генерала Винуа. 28 ноября, вступив с 115-м полком на ночлег в Венсенский лес, Морис был одушевлен непоколебимой верой. Там находились все три корпуса второй армии; по слухам, они должны были соединиться на следующий день с Луарской армией в Фонтенебло. Но сразу начались неудачи, обычные ошибки; внезапный разлив реки помешал навести понтонный мост; несвоевременные приказы задержали передвижение войск. В следующую ночь 115-й полк переправился через реку одним из первых, и уже в десять часов, под страшным огнем, Морис вошел в деревню Шампиньи. Он словно обезумел; винтовка жгла ему пальцы, хотя холод был лютый. С той минуты, как он двинулся в путь, его единственным желанием было идти все вперед и вперед, пока они не встретятся с войсками из провинции. Но под Шампиньи и Бри армия наткнулась на стены парков Кейи и Вилье, стены длиною в полкилометра, превращенные пруссаками в неприступные крепости. Об эту преграду разбился мужественный натиск парижан. После этого начались только колебания и отступления; 3-й корпус задержался, 1-й и 2-й, вынужденные остановиться, два дня защищали Шампиньи, но должны были оставить его 2 декабря ночью, после бесплодной победы.

Так что если кого-то, скажем, военная часть "Войны и мира" усыпляла, к "Разгрому" лучше не подступаться, тем более что тут нет прекрасных князей и размышлений о роли личности в истории. Золя, разумеется, не мог посреди "Ругон-Маккаров" полностью написать роман о передвижении рот и корпусов, упомянув в одной фразе: "В 5-м корпусе 3-й армии был солдатик по имени Жан Маккар; там он и умер". Книги о войне же не пишутся ротами и корпусами, здесь лучше всего подтверждается, что трагедии подобного масштаба лучше всего демонстрируются на примерах отдельных судеб. Приходится волей-неволей сделать zoom in до подноготной отдельных людей. 2-му полку не сопереживаешь. Сопереживаешь Оноре - солдату, с детства любившему сироту Сильвину в услужении у дяди Оноре, девушку, ждавшую друга с войны, но между делом соблазненную прусским шпионом Голиафом и родившую от него ребенка. И после такого приближения начинаешь задумываться о промежуточных вариантах, иначе смотришь на фразы вроде "одному из артиллеристов оторвало голову снарядом" - вот он появился в одной фразе и исчез, а история не менее сложная, чем у Оноре. Это сопереживание трудно продержать, когда объектив отдаляется и опять останавливается на роте, полке, армии. Такие изменения масштаба происходят постоянно.

Благодаря жестокостям франко-прусской войны, описанной в "Разгроме", роман может похвастаться редчайшей для Золя особенностью - приятными, честными, прямыми персонажами. Предполагаю, что именно мелкие подробности невыносимой и опаснейшей военной жизни позволили Золя отвести душу, создав таким образом баланс. Его герои страдают, но не из-за подлости соседа и собственной слабости, а из-за того, что война вокруг. Можно и приятных людей описать. Жан Маккар, какое бы безразличие он не вызывал в "Земле", здесь ярких красок не приобретает, но проявляет себя нормальным, приличным человеком (повторюсь, редкая жемчужина в куче Ругон-Маккаров). Таким же по-хорошему человечным выглядит Морис. Вот уж где Золя позволил себе выглядеть сентиментальным, введя настоящую дружбу героев, из тех, когда товарищей под пулями с поля боя выносят. Те же теплые отношения, пусть и очень сдержанные, сложились у Жана с Генриеттой, овдовевшей в ходе романа сестрой Мориса; хотя после нескольких сцен Золя перестал расточать дружбе Жана и Мориса возвышенные слова, по ним начинаешь скучать, когда судьба разводит этих героев, оставив раненого Жана на попечение Генриетты, а Мориса отправив в Париж и заперев за ним путь к возвращению осадой Парижа прусской армией.

События Парижской коммуны 1871 года описаны довольно подробно - кое-что скорее как в учебнике (освежает события в голове), но вообще не жалеешь, что отдельный роман Ругон-Маккаров Коммуне не достался. Действие мы наблюдаем глазами Мориса, противодействие - Жана, добравшегося на горе некоторым до Парижа, и вторая часть, конечно, куда эмоциональнее. Отчасти за счет того, что происходит при встрече Мориса и Жана. Это событие, чтобы без спойлеров, напоминает в который раз, что читаешь Золя. Даже с появлением Генриетты (чудесная женщина, напомнила по стойкости среброволосую Каролину из "Денег") домик, соединивший наконец троих героев, не превращается в уютное гнездышко: вокруг горит Париж, Жан измучен чувством вины и ужасом от расстрелов коммунаров, Генриетта еще не оправилась от смерти мужа и не меньше терзается привязанностью к Жану, а Морис, скажем так, их разводит в стороны. Золя не просто так Золя. Он не может побыть сентиментальным, чтобы потом не пнуть больно. Подвываешь, как обиженная собака, зализываешь раны и возвращаешься к следующему Ругону или Маккару.

Итак, война. Осень 1870 года, те самые страшные дни, когда французская армия потерпела сокрушительное поражение от немцев, в плен был взят император Наполеон III, а волна народных волнений докатилась до Парижа, где пала Империя, началась гражданская война и страшный пожар охватил город. В книге мы встречает старого знакомого Жана Маккара, известного нам по книге "Земля" . После трагической смерти жены Жан, крепкий практичный крестьянин, идет служить в армию, где встречает утонченного буржуа Мориса, с которым его впоследствии свяжет крепкая и странная (из-за сословных различий) дружба. Они вместе переживают потрясение бесконечных армейских мотаний туда-сюда по Эльзасу, жуткое сражение, где поляжет бОльшая часть французской армии, плен, ранения.. и в итоге окажутся в Париже по разные стороны баррикад, оставаясь при этом братьями по духу.

Война Золя открывается нам во всей неприглядной красе. Она смердит. Она стонет. Она истекает кровью и разбрасывает повсюду оторванные конечности. Она пухнет с голоду. Она совершает преступления. Она сходит с ума от боли и усталости. Ну и конечно Золя не был бы Золей Золя, если б книге был хэппи энд. А жаль, Жан Маккар понравился мне еще по прошлой книге.

Среди этого войска затерялся капрал Жан Макар, он честный земледелец, после семейной трагедии снова решил поддаться в солдаты. Его подчиненные тихо ненавидят его, но постепенно он завоевывает их симпатию. А с молоденьким Морисом они почти сроднились. Не раз Жан спасал своего молодого друга то от пуль, то от голода, то от болезней. Жан отдавал последние крохи своего пайка, а оглушенного Жана с поля боя Морис вынес на своих руках.

После разгрома, позорного поражения французов кто-то пытался спасти свою шкуру дезертировав, кто-то решил заработать на войне, одни готовы были перегрызть соседу глотку за крошку хлеба, другие, не думая о себе – самоотверженно помогали обездоленным и раненным.

Золя в своей реалистичности превзошел себя, так и воротит от смердящих полей Седана, противно смотреть как мародеры стаскивают вещи с мертвецов, а вчерашние буржуа с остервенением рвут ещё трепещущую плоть.

Жан смог выжить на этой войне, но это было для него началом. Самое страшное для него были не Седан или плен на полуострове, а Париж. Некому управлять городом, некому управлять страной. Тут уже нет надоедливых немцев, только французы. И как в этом братоубийстве, когда кровь застилает разум, сохранить человеческое лицо, как сохранить хладнокровие?

К концу сияющего воскресного дня косые лучи солнца на самом краю небосклона озаряли огромный город жгучим алым светом. Казалось, это - кровавое солнце над безмерным морем. Стекла бесчисленных окон накалились, словно их разжигали невидимые мехи; крыши воспламенились, как пласты угля; желтые стены, высокие здания пылали, потрескивая в вечернем воздухе, как вспыхивающие вязанки хвороста. То был последний огненный сноп, гигантский багровый букет; весь Париж горел, словно исполинская вязанка прутьев, словно древний, иссохший лес, взлетал сразу в небо стаей крупных и мелких искр. Пожары не прекращались; все еще поднимались большие столбы бурого дыма; слышался протяжный гул - может быть, предсмертный хрип расстрелянных в казарме Лобо; а быть может, радостные крики женщин и смех детей, обедавших на террасах ресторанов после приятной прогулки. Дома и здания были разграблены, мостовые разворочены, но среди всех этих развалин и страданий на пламенеющем царственном закате, закате того дня, когда догорал Париж, снова шумела жизнь.

И тем не менее, я благодарна Золя за созданные им образы и характеры: сильного, доброго, мужественного крестьянина Жана, утонченного смелого дворянина Мориса, которые стали братьями по крови на этой ужасной войне, несмотря на разницу в общественном положении, печальной,верной и сильной Генриетты, благородного Оноре, ветренной и веселой Жильберты.... Если бы выкинуть из "Разгрома" все ужасы войны, то получилась бы восхитительная, но очень тонкая книга!