Текст книги "Приметы любви"

Он начал пробираться к двери. Музыка звучала все громче, заполняя комнату и уносясь ввысь.

Кэролайн следила за Гарри столь внимательно, что наблюдать за ней было невыносимо. Артур дремал в кресле, Том вертелся как на иголках, а сэр Ричард нервно крутил пуговицу на жилете.

Все произошло в один момент: долгожданный стук посыльного из ресторана заставил нервно вздрогнуть Тома, который зачем-то вскочил с кресла, чуть не сбив медленно перемещающегося к выходу Роберта. Бросившись с извинениями обратно, Эткинс толкнул под руку сэра Ричарда Фленегана, который от неожиданности слишком сильно дернул за пуговицу.

Пуговица пролетела через весь холл, стукнула увлеченного музыкой Гарри по затылку, упала на пол и закатилась под кресло.

Ричард согнулся пополам и попытался достать ее, Том решил помочь Фленегану – но вдвоем под креслом им поместиться не удалось, и бравые ловкачи столкнулись лбами.

Роберт подумал, что неплохо было бы впустить наконец посыльного, но шаловливый бесенок, до сих пор живший в юноше, подсказал другой поступок. Вуд подошел ближе и отодвинул кресло вбок, приоткрывая чудесную картину: два недотепы, толстый и тощий, каждый на четвереньках, беспомощно водят носами в футе от злосчастной пуговицы, одиноко валяющейся на полу.

Гарри, полуобернувшись, растерянно смотрел на них в полной тишине. Артур давился смехом. Дверной молоток стучал в одиноком отчаянии.

Кэрри молчала, и Роберту вдруг стало неловко. Бесенок внутри его предательски отказывался искать выход из создавшегося положения.

– Вы чуть не уронили мою вышивку, господа, – проговорила Кэрри, подходя к креслу и забирая свою неоконченную работу.

– О, вы снова над чем-то трудитесь? Позвольте посмотреть! – пропыхтел Ричард, засовывая пуговицу в карман и поднимаясь с колен.

Том опередил его и почти вырвал работу из рук Кэрри.

– Сосны? Какие странные, – протянул он. – Они растут вместе, а выглядят как одиночные, такие же пушистые и раскидистые. Вам следовало их сделать высокими, сухими и почти без сучьев, и не столь широкими в кроне…

– Дай я! Я скажу! – перебил его Ричард. – Почему они такие коричневые? А вот тут и тут вообще бурые! У сосны зеленые иголки, дорогая!

К ним подошел Гарри, все еще потирающий ушибленный затылок, и элегантно выхватил вышивку. От Роберта не ускользнуло, как ловко удалось этому джентльмену отставить локоть, не подпуская к себе Ричарда, и какое точное положение он выбрал для своего тела: вполоборота к Тому, чтобы тот никак не мог обойти его и втиснуться между ним и Кэролайн.

– Вы снова сделали нечто необычное, – проговорил Гарри с той необходимой смесью восхищения и увлеченного любования, которая оказалась бы приятна любому художнику, демонстрирующему свою работу. – Волшебный лес, ветреный закат, сухая жара… И тишина. Вам надо освоить масло, Кэролайн. Нитки не успевают за вашими идеями.

– Спасибо, – довольно произнесла Кэрри, и в этот миг Роберт мог бы поклясться, что если и не свадьба, то, по крайней мере, помолвка не за горами, потому что эти двое понимали друг друга на каком-то ином, недоступном для прочих уровне. – Всем спасибо за мнение, – повторила девушка. – Откройте же кто-нибудь дверь нашим птичкам.

* * *

День выдался дождливым, хмурым и ветреным, но Кэролайн Джайлз чувствовала себя превосходно и намеревалась провести его с наибольшим удовольствием.

После легкого завтрака по два часа отводилось на вышивание и книги, прогулку, затем отдых, а ближе к вечеру – несколько визитов по салонам и снова домой, в уютное кресло, где ждало увлекательное чтение.

В планы не входили уловки, притворство, ухищрения по преподнесению своей красоты, словесные пикировки и обязательная сортировка комплиментов, составляющие основную часть светской жизни.

Кэрри улыбнулась своим мыслям – эти заботы были не очень обременительны, но и отдых от них оказывался приятен.

Иногда ей становилось обидно, что каждое слово приходится отслеживать, а говорить хотелось совсем не то, что надо, но она редко позволяла себе отступление от правил: все остроты Кэролайн помещались в строгих рамках приличия.

Она нахмурилась… Если бы вечер накануне удалось провести без Дика и Тома, а только с Гарри или Робертом, было бы намного лучше. Ей наверняка удалось бы вывести Гарри на прямую беседу о его жизненных планах и узнать наконец, к чему он стремится на самом деле.

А Роберт… Втайне от всех Кэрри надеялась, что он останется среди регулярных посетителей дома Джайлзов и приходить будет не только ради дружбы с Артуром, но пока она совсем не могла понять этого человека. Являются ли его любезные слова данью правилам, интересна ли Вуду она сама или ему просто скучно?

– Доброе утро, милая Кэрри, – пробурчал Артур, спускаясь к завтраку и затягивая на шее шарф.

– Тяжелая выдалась ночь? – спросила Кэролайн. – Пророческие сны напали с вечера и не отпускали до утра?

За холодным тоном и напускным безразличием скрывалась истинная забота, но распознать ее могли только ближайшие родственники Артур и Жанет, для остальных Кэролайн Джайлз была эгоистичной красавицей.

– Ох, какие сны, милая моя. Я и глаз не сомкнул, и не прилег вовсе.

Кэрри отставила чашку с райской птицей и покосилась на молочник.

– Думаю, тебе стоит выпить одного молока, чтобы успокоиться.

– Нет-нет…

– Тогда прогуляйся и снова попробуй уснуть.

– Да нет же! Ты… Ты можешь меня не перебивать? – выпалил Артур и такими несчастными глазами посмотрел на сестру, что та сменила привычное ерничанье на более мягкий тон.

– Попробую, конечно. Не волнуйся. Что случилось?

– Пока ничего. Но я хотел бы тебя предупредить…

– Так-так.

Артур набрал полную грудь воздуха, закашлялся, замотал головой, залпом выпил чашку молока и, немного осмелев, прошептал:

– Не говори так со мной, пожалуйста. Мне надо кое о чем тебе рассказать.

– Я слушаю, Артур. Внимательно слушаю.

Кэролайн уже понемногу начинала волноваться. Артур умел держать себя в руках и принимать удары судьбы. Кэрри любила брата, после гибели родителей полностью полагалась на него и прекрасно знала, что под невзрачной внешностью кроется твердый и решительный характер, который не в состоянии противиться всего трем вещам: женской насмешке, женским слезам и женскому пренебрежению, чем обычно и пользовались самым бессовестным образом тетя Жанет и Кэролайн.

Что же так могло испугать его? В прошлый раз подобная бледность и бегающий взгляд сопровождали Артура к завтраку после сна, в котором Кэролайн потерялась в темном лесу, полном волков.

– Ты не слушаешь, нет… То есть слушаешь, но не так. А дело вовсе не во мне и не в моих страхах. Но если бы ты дала мне договорить…

Кэрри молчала – и голос Артура, становясь тише и тише, исчез совсем.

– Дело во мне, – догадалась девушка. – Я что-то делаю не так, но ты не решаешься заговорить об этом.

Артур кивнул, и Кэролайн продолжила рассуждение, не глядя больше на брата и водя пальчиком по ободу чашки.

– Но это не моя так называемая затянувшаяся разборчивость, связанная с замужеством, ты обещал никогда не давить на меня и не торопить с выбором.

Артур вздохнул, и Кэрри догадалась, что она на нужном пути. По давно уже состоявшемуся договору брат не должен был настаивать на том, чтобы сестра выходила замуж. Финансовые дела Джайлзов не требовали улаживания, напротив, позволяли всем членам семьи жить, не беспокоясь о насущных проблемах и не стесняясь в расходах. Новой хозяйки в доме тоже не предвиделось, поэтому – никакого давления, никаких упреков. К тетушке Жанет договор не относился, но в ее отсутствие Кэрри могла быть уверена – разговор о «пора, пора бы…» даже не возникнет.

– И дело не в тратах. В прошлом месяце я оставила у портных и шляпника в полтора раза меньше денег, чем в начале лета.

– Да если бы ты пошила новое платье, я был бы счастлив! – воскликнул Артур, приподнялся, но обессиленно свалился обратно на стул и закрыл лицо руками.

– Но что я еще могла натворить? – изумилась Кэрри. – Я и на улицу выйти не успела!

– Лучше бы вышла, – проворчал Артур, – и сразу уехала в поместье, и сидела там до… Ну, год или два безвылазно. Я бы был спокоен.

– Ах, вот в чем дело, – Кэрри встала, подошла к журнальному столику и взяла с него свежую газету. – В Лондоне повысилась преступность?

– Нет, нет, нет! – Артур резво подскочил к сестре, выхватил газету и гневно швырнул ее обратно. – В Лондоне все внешне благопристойно, но под этим морем спокойствия плавают такие акулы, что тебе следует быть осторожней.

– Но это смешно. Мне что же, вовсе не выходить из дома?

– Напротив. Соблюдать осторожность и здесь.

– Еще лучше. – Кэрри оглянулась. – Чего мне здесь бояться? Или кого? Тебя? Тетю? Наших гостей?

Артур сжал руки в кулаки и заскрипел челюстями.

Кэрри похлопала его по плечу и усадила обратно за стол.

– Кто из них?

– Роберт Вуд, – жалобно выдавил Артур.

– Вот оно что… – Кэрри попыталась прокрутить в голове несколько вариантов, но не нашла ничего лучшего, чем предположить, что Артур боится потерять покой их устоявшегося мирка. – Думаю, тебе не стоит беспокоиться, я пока не собираюсь за него замуж. Я этого твоего Вуда вообще только вчера увидела и даже как-то всерьез не воспринимаю.

– Нет, ты снова не поняла, – горько сказал Артур. – Боюсь, что это он тебя всерьез не воспринимает. Роберт не способен на настоящие чувства.

– Артур! – укоризненно воскликнула Кэрри. – Ты и сам с ним не столь уж давно общаешься, откуда тебе знать, на что способен, а на что не способен молодой человек его лет?

– У него плохая репутация.

– Ты шутишь? У офицера, только что вернувшегося из Индии и отличившегося там в боях, плохая репутация? Королева ему доверяет, а ты – нет?

– Я о другом. Ничего не могу сказать о гражданском и военном долге, но в отношениях с женщинами он зарекомендовал себя нехорошо.

– Но ты сам привел его в наш дом.

– Я думал, что тебя не будет. Ты находилась в Линден-парке, дом пустовал. Мы бы тихонько поговорили с Робертом, а потом бы он ушел и больше не появлялся. Я – не тот человек, в чьем обществе нуждается Вуд. Я занудлив, скучен, толст и неостроумен…

– Хватит самоуничижения! – воскликнула Кэрри. – Ты говорил о Роберте, но зачем-то перешел на свою персону.

– Так я о нем и продолжаю. Со мной он связался только потому, что мы случайно встретились и немного… э-э-э… выпили. Но в нашем доме Роберт задержался, потому что увидел тебя.

– Это нормально. Многие молодые люди определенного возраста и положения пытаются больше времени проводить в тех местах, где можно узнать что-то об особах противоположного пола. Артур! Я тебя не понимаю – наш дом всегда открыт для визитов, и мы сами охотно посещаем знакомых, где гостят юноши и девушки. Что случилось?

– Если среди них и были мужчины, которых я бы не подпустил к своей сестре, то они держались на расстоянии, и я видел, что ты не обращаешь на них внимания. Но этот молодчик подобрался слишком близко! И сразу стал пользоваться твоей благосклонностью!

– Ты что же, следишь за мной? – вскинулась Кэрри.

– За твоими эмоциями. За лицом, жестами. К сожалению, ты заинтересовалась яркой оберткой этого человека.

– Не понимаю. Какие-то загадки. Если он негодяй, то почему с таким рвением служил? Откуда награды?

– Ты многого не знаешь о жителях Лондона. Представители нашего круга умеют хранить тайны, когда дело касается кого-то из их семьи, но слухи не остановить. Девичьи ушки негласно оберегаются от подобных историй, – Артур больше не мялся, а решившись наконец выложить тайну, говорил без умолку, – но если уж ты не веришь мне на слово… Роберт в юности слыл изрядным бабником, но ему все сходило с рук, пока он не повел себя некорректно по отношению к гостье в их доме. Напился и… Наговорил ей лишнего. Бедная девушка еле-еле выдержала это испытание, а на следующий день рассказала все Джорджу Вуду. И тот, горя от гнева, немедленно услал брата подальше, чтобы тот не позорил их дом и имел возможность одуматься.

– Погоди-погоди… Только наговорил? И вызвал столь бурную реакцию?

– Но поставь себя на место его брата! Гостья! Невинная девушка, приехала из провинции, доверилась Вудам…

– Ах, из провинции, – скривилась Кэрри. – Тогда чего удивляться? Наверняка весь этот анекдот вырос из заурядного комплимента и слишком бурной реакции мнительной девицы.

– Но факт налицо! Джордж Вуд лично занимался отправкой младшего брата в Индию, а их хорошему другу, лорду Райту, пришлось напрячь все связи, чтобы устроить Роберта в приличное место, и быстро.

– Артур! – К Кэрри вернулось самообладание, и теперь она понимала, что раздутый из мухи слон возвращается в прежние размеры. – Из болота, подобного благопристойному дому Вудов, ему просто необходимо было вырваться на простор и столкнуться с настоящей жизнью. Миссис Вуд и ее дочь думают только о моде, сам Джордж погряз в хозяйственных заботах, от отца поддержки не дождаться, вероятно, лорд Райт таким образом хотел предоставить Роберту возможность проявить себя.

– Ты меня не слушаешь? Это было сделано, чтобы замять ту историю…

– А девушка?

– Какая?

– Которая якобы пострадала. Ее имя, дальнейшая судьба?

– О девушке я ничего не знаю, – растерялся Артур. – Я слышал эту историю от разных знакомых, частично мне ее рассказал сам Роберт, осыпая ругательствами ханжескую натуру брата, но о девушке больше не было ни слова.

– Неудивительно, – пожала плечами Кэрри. – Потому что она – миф, а долго обсуждать миф неинтересно даже завзятым сплетникам вроде тебя.

– Я не сплетник, я о тебе пекусь!

– В таком случае избавь меня от пересказа чужих выдумок, – отрезала Кэрри.

* * *

Роберт налил молока в простую белоснежную чашку и невольно улыбнулся, вспоминая пузатую фарфоровую тыкву с золочеными плетьми-ручками, которую достала Кэрри, обнаружив, что на всех присутствующих сервиза не хватает.

– Что тебя так развеселило, милый братец? – спросила Агата, демонстративно отодвигая блюдо с тостами.

Роберт возвел глаза к потолку и патетически воскликнул:

– На днях я видел такую чашку!.. Такую чашку!.. Что, боюсь, больше ни из какой чай пить не захочу.

Агата внимательно посмотрела на него и заключила:

– Ты шутишь. Или дело не в чашке, а в любящей красивую посуду хозяйке того дома, в котором ты загостился недавно?

Роберт на миг умолк и задумался. За время его пребывания в колониях в Агате кое-что изменилось: это была уже не маленькая наивная девочка с бантиками в кудряшках, острому язычку которой дозволительны любые высказывания, а достаточно сообразительная молодая девушка. С ней дозволительно вести лишь беседы на нейтральные темы, не допуская ни злых сплетен, ни бестактных выражений. Пусть даже собеседник – единокровный брат, а речь идет о вкусовых пристрастиях людей, вполне вероятно, ей незнакомых.

– Хозяйка не занимается посудой. То есть посудой занимается не она, а ее тетя. – Роберт попытался вывернуться, чтобы не упоминать никаких имен. Меньше всего ему хотелось, чтобы насмешница Агата записала его в перечень кавалеров Кэрри.

– Мадам Жанет Шардю? О да… Ты видел ее сервиз «Карета для Золушки»? Незабываемо, правда? А еще у них дома есть «Парадоксальная пастораль», это набор для чаепития на природе, чашки вкладываются друг в друга, а потом в чайник, и можно наливать кипяток во все сразу. Чашки позвякивают, поворачиваются, меняя картинки…

Роберт чуть склонил голову, внимательно слушая сестру, которая без каких-либо пауз и переходов вдруг спросила:

– Она тебе понравилась?

– Я боюсь громоздких предметов, а тыкву предпочитаю в виде ледяного сока в летний полдень.

– Нет, не тыква, а Кэролайн Джайлз? Она тебе понравилась?

Роберт промолчал, но Агата не унималась. Она требовательно дернула его за рукав и повторила вопрос. Роберт не остался в долгу и тоже отреагировал довольно неожиданно:

– Что ты можешь сказать мне о Гарри Эдвардсе? А, сестренка?

Агата пожала плечами:

– Он красивый.

Роберт нахмурился:

– Ты знакома с ним? Или это мнение миссис Вуд?

Агата оглянулась по сторонам, живо перемахнула на стул, стоящий рядом с братом, и заговорщически зашептала Роберту на ухо:

– Любая девушка скажет тебе, что Гарри Эдвардс – неотразимый, завидный жених с хорошими манерами. А какой всегда элегантный! А вежливый и предупредительный! А…

– Достаточно, – Роберт устало отмахнулся и закатил глаза вверх. – Уже и так слишком приторно. А значит – фальшиво. И не сверкай на меня своими прекрасными гневными очами, я лучше знаю, что от подобных типов ничего хорошего ждать не приходится. Лучше скажи, если вдруг тебе и это известно, по каким дням и где он занят, чтобы я ненароком с ним не пересекся в… кое-где.

Агата шутливо погрозила ему пальцем и вернулась на свое место.

– Два дня в неделю он, как и любой другой послушный сын, проводит у родителей, помогая маме ухаживать за плетистыми розами и визгливыми племянниками, – нараспев произнесла сестра и накрутила на указательный палец длинную прядку.

Роберт заметно оживился.

– А бывает ли так, что в эти два дня у Томаса Эткинса случается завал в лаборатории, а у сэра Ричарда Фленегана возникает необходимость уехать, ну, например, за город?

Агата захихикала.

– Ты подаришь мне золотые серьги с жемчужинами-капельками?

Роберт развел руками:

– У меня теперь нет выбора, маленькая разбойница. Но тебе придется потерпеть до Рождества.

Агата довольно кивнула и, подскочив к комоду, вытащила из верхнего ящика длинные перчатки горчичного цвета.

– Совершенно случайно, – сказала она, натягивая одну из перчаток на правую руку, – я знаю, когда наступают такие дни. И Кэролайн Джайлз, – Агата нацепила шляпку и схватила зонтик, – пользуется свободными часами, чтобы погулять со своей старой собакой Селеной. Я могу проводить тебя до того места в парке, где они обычно проводят время.

* * *

Кэролайн они увидели издалека: белое пятно ее прогулочного платья на фоне чуть присыпанного опавшими листьями газона смотрелось таинственно и привлекательно.

Роберт успел разглядеть прекрасную фигуру, аккуратную головку на точеной шейке, изящный взмах руки, кидающей палку собаке, и…

Остановился в нерешительности.

– Ну что же ты, – Агата требовательно потянула брата к дальней дорожке, огибающей пруд, – как будто тебя подменили в твоей Индии, совсем одичал! Идем же, присоединимся к ней.

– Да так вот сразу? Она же догадается, что я специально…

– Стремился застать ее в одиночестве, – закончила Агата. – И что? Кэролайн – настоящая леди и умеет оценить находчивость, не путая ее с навязчивостью.

Роберту немедленно захотелось щелкнуть сестричку по самоуверенному носику, но он нашел в себе достаточно терпения, чтобы постараться вести себя мудрее:

– Я передам отцу, чтобы он ограничил твое чтение французских романов.

– Не поможет, – хихикнула Агата, продолжая незаметно увлекать Роберта по направлению к Кэрри. – Мама где попало бросает яркие томики, а уж какие забавные страницы часто оказываются там заложены…

Находясь в некоторой растерянности от познаний Агаты, Роберт еле-еле успел принять независимый вид перед встречей с Кэролайн.

Они приблизились к ней со спины, и если б не Селена – застали бы врасплох, но старая легавая успела громко фыркнуть, и мисс Джайлз резко обернулась, взметнув подолом юбки шуршащие листья.

Быстрая прогулка и свежий воздух вызвали на скулах девушки очаровательный румянец, а смеющиеся глаза блестели еще ярче, чем при свете газовых рожков.

Роберт понял, что она нисколько не огорчена, не смущена и не испугана неожиданной встречей, и сразу приободрился.

– Разрешите к вам присоединиться? – спросил он как можно непринужденней.

Кэролайн бросила беглый взгляд за их спины, Роберт невольно улыбнулся: догоняя девушку, они с сестрой срезали дорогу, и путь их был отмечен примятой травой газона и длинной чертой от Агатиного зонта, протащенного непосредственной девчонкой по гравийной дорожке.

– Наша встреча случайна? – поинтересовалась Кэрри, спокойно глядя Роберту прямо в глаза, и тому не оставалось ничего другого, кроме как признаться:

– Этот день не прошел даром. Я встретил вас – и вы прекрасны, – сказал он и чуть не провалился со стыда сквозь землю.

Обе его собеседницы смеялись. Веселились искренне и непринужденно. Конечно, перед мисс Джайлз Роберт предпочел бы предстать в более выгодном свете. Сейчас же он ощущал себя глупым мальчишкой, который долго-долго бежал за понравившейся ему девчонкой, а догнав ее, не нашел для привлечения внимания ничего более умного, как растянуться в липкой грязи.

А ведь прежде девушки всегда вились вокруг него сами. Они специально наряжались и сооружали затейливые прически, подстраивали неловкие ситуации, стараясь остаться с ним наедине, присылали записочки, неспешно прогуливались где-то неподалеку, громко хихикали или проливали на подол кофе, но никогда еще в такой роли не оказывался он сам.

Нет, однажды Роберт совершил ошибку, попытавшись навязать свое общество девушке, но за это пришлось заплатить слишком высокую цену, и с тех пор Вуд зарекся делать что-либо, не взвесив возможные последствия.

Но что тогда заставило его прибежать в парк сломя голову и присоединиться к армии незадачливых поклонников красавицы Кэролайн?

– Спасибо, – мягко сказала Кэрри, отсмеявшись. – И давайте на этом покончим с расшаркиваниями. Весьма удачно, что вы с Агатой решили составить мне компанию, я уже немного устала кидать собаке палку.

В подтверждение ее слов Селена подняла голову с зажатой в пасти корягой и заскулила, нетерпеливо виляя длинным тонким хвостом.

Роберт немедленно воспользовался представившейся возможностью прервать молчание и выхватил палку.

– Я тоже хочу, дай мне попробовать! – пискнула Агата, быстро превращаясь из молодой, модно наряженной женщины в заводного подростка.

– Осторожно, можешь порвать перчатки, – предупредила ее Кэрри, – а снимешь их – обдерешь руки.

Но Агата, все более увлекаясь игрой со старой легавой, уже убежала вперед.

– Надо же, вы, похоже, хорошо знакомы с моей сестрой, – заметил Роберт, справляясь с предательским смущением и предлагая Кэрри руку.

– В нашем городе не так уж много непосредственных собеседников, – ответила девушка, осторожно принимая помощь. – А общество вашей сестренки мне очень приятно.

– Это у нас фамильное, – заметил Роберт и мысленно прикусил язык. Кэрри чувствовала фальшь или распускание павлиньего хвоста.

– Ну, не знаю, – задумчиво усомнилась она, – с Джорджем Вудом мне всегда было тяжело общаться.

– Согласен, братец мой – тот еще медведь, – неожиданно для самого себя резко сказал Роберт, – ну а с Луизой, его женой, у меня вообще ничего не складывается.

– Странно, не находите? – спросила Кэрри, и Роберт напрягся, как будто невесомая девичья ручка на его локте вдруг превратилась в свинцовую. Откуда Кэролайн знать про ту неприглядную историю? Но девушка быстро развеяла его беспокойство. – Мы с вами живем в одном городе, но почти не встречались, зато я регулярно общаюсь с вашими родственниками.

Роберт украдкой посмотрел на ее лицо, но не обнаружил ни тени издевки. Длинные черные ресницы чуть подрагивали, а взгляд оказался опущен: ближе к концу парка на дорожке все чаще попадались острые и тяжелые камни, и, чтобы сберечь туфельки, Кэролайн приходилось быть особо внимательной.

А пока она выбирала место для следующего шага, Роберт изо всех сил боролся с искушением вот так просто взять – и без предупреждения поцеловать ее. Или сначала предупредить, а потом сразу быстро поцеловать, пока не опомнилась.

Но впереди бежали Агата и Селена, а прохожие, пусть и редкие, как казалось Роберту, неодобрительно косились на них с Кэролайн, и от затеи пришлось отказаться, хотя она представлялась ему все более и более заманчивой.

Молодой человек хорошо знал Артура, Кэрри с теплотой говорила об Агате и с иронией – о ее матери, Лоре Вуд.

Своих кавалеров собеседница не вспоминала, также не прозвучало ни единого слова о каких бы то ни было обещаниях, данных им какой-либо девушке, и за это Роберт был ей особо благодарен. Жизнь начинала казаться светлой. За Кэролайн вполне можно было приударить, причем без дополнительных сложностей: условные подарки в виде коробки конфет, цветочной композиции или любой безделушки, спокойное приятное общение и…

И полная свобода от обязательств. У разномастной свиты Кэрри при всем том раздражении, которое могут вызвать эти расфранченные индюки, есть одно достоинство: при желании в ней всегда можно спрятаться, а его самого, если вдруг что случится, упрекнуть в обмане ожиданий бедной девушки не удастся никому, даже Джорджу с его предвзятой узколобостью.

Они обогнули прудик, и Роберт рассказал Кэрри пару историй из своего недавнего индийского прошлого.

Девушка с интересом выслушала хвастливый анекдот о посещении полуразоренного храма, выспросила Вуда о деталях декора, проявила познания во время разговора об особенностях туземных культур, разъяснив спутнику некоторые нюансы, чем сильно удивила его. Ведь Роберт искренне полагал, что коренные жители Британских островов довольствуются только слухами и мифами об экзотических странах. Но лишь речь зашла о военных действиях, Кэрри заметно погрустнела и замкнулась.

Политика и война – занятия не для прекрасного пола, и в любом другом случае Роберт мог бы восхититься столь явным проявлением женской сущности, но сейчас ему стало обидно. В кои-то веки он может поведать о чем-то более стоящем, чем пустая болтовня о раутах, охоте и спорте, и не с чужих слов… Но Кэрри продемонстрировала полное равнодушие к начатому Робертом разговору и отвернулась к Агате.

– Пожалей мою бедную собачку, милая. В ее возрасте трудно так долго носиться.

Агата подбежала, запыхавшаяся и довольная, а Селена плюхнулась на пузо и положила морду на передние лапы, не выпуская из пасти обслюнявленную и измочаленную, но все еще чем-то дорогую ей палку.

Агата посмотрела на свои руки и сморщила носик:

– Кажется, мне понадобятся новые перчатки.

– Завтра же поедем в магазин и выберем самые лучшие, – быстро произнес Роберт, предугадывая слова, которые могли бы последовать за этим намеком.

– О, там сейчас интересно. В этом сезоне появились перчатки необычного фасона: с шнуровкой на поперечном разрезе и жемчужными пуговицами, – заметила Кэрри, вытаскивая свою руку из-под локтя Роберта и демонстрируя ее Агате, – но я предпочитаю ровную мягкую кожу без лишней отделки.

Роберту внезапно захотелось немедленно стянуть с нее эту строгую перчатку и полюбоваться на тонкую кисть, и он дал себе слово постараться в ближайшие дни напроситься к Джайлзам на чай. Сколь ни ужасен фарфор в их доме, но если разливать в него ароматный напиток станет сама Кэрри, удовольствие от созерцания церемонии будет незабываемым.

Агата кивнула и согласилась, что новые, дорогие, красивые и стильные перчатки наверняка окажутся лучше тех добротных, скучных и унылых, какие могут храниться у столь равнодушной к нарядам особы, как Кэролайн Джайлз.

Роберт немного разбирался в женских нарядах, одна модистка, с которой он часто общался по вечерам в юности, неоднократно рассказывала ему, на что именно надо обращать внимание, чтобы определить уровень достатка.

Платье Кэролайн Джайлз, в котором она смотрелась как минимум герцогиней, было скроено строго по ее фигуре, детали корсета скреплялись подвижными соединениями, что давало свободу движения, а скромные пуговицы, которых насчитывалось не более двух десятков, покрывала мозаика из разноцветных минералов, складывающаяся в вензель. К этому прилагались великолепная осанка и природная грация, врожденное достоинство и внутренняя уверенность. Словом, Роберт мог бы посоветовать мачехе, завзятой моднице Лоре Вуд, на балу держаться от Кэрри подальше, чтобы не прозябать в тени.

Агате же подобные неприятности не грозили: девочка была еще столь свежа и непосредственна, что ничуть не сомневалась в своей привлекательности, обеспеченной, по ее мнению, стоимостью украшений и оригинальностью нарядов.

Все эти мысли пронеслись у Роберта в голове, пока девушки увлеченно планировали поездку в магазин. И как-то так вышло, что на следующий день уже был намечен поход по четырем лавкам и посещение одного крупного заведения, а Роберт и Агата Вуд оказались приглашены в особняк Джайлзов отметить, без сомнения, удачные покупки чаем с самодельным кексом. Именно его изготовлением Кэрри и собиралась заняться нынешним вечером.

– Замечательно! – Агата захлопала в ладоши, но вдруг испуганно взвизгнула и отпрыгнула в сторону.

Белоснежная кошка с голубым ошейником заметалась у них под ногами, а Селена, возмущенная появлением нахалки, лязгая вполне еще крепкими зубами, попыталась ухватить ее за хвост.

Кошка ухитрилась увернуться и выскочить из плена пышных девичьих юбок в кружевах и оборках.

Очутившись на просторе, бедняга бросилась к ближайшему дереву, молодому дубу не выше пяти ярдов, и взлетела на одну из верхних веток.

Селена с презрением толкнула лапами тонкий ствол, заставив верхушку качаться, и фыркнула.

Кэрри подозвала собаку к себе и успокоительно потрепала по мягким ушам.

Роберт тоже погладил Селену и заметил вслух, что поведение кошки – неслыханная наглость, но, к счастью, справедливость уже восторжествовала и можно с чистой совестью идти домой.

– А как же кошечка? – вдруг спросила Агата. – Мы ее так и оставим болтаться на вершине дерева?

– Уйдем – сама спрыгнет, – пожал было плечами Роберт, но на всякий случай посмотрел на Кэрри, чтобы узнать и ее мнение.

Кэролайн Джайлз стояла с каменным лицом и продолжала чесать Селену за ушами. И хотя она старалась делать это непринужденно, по настороженному выражению морды собаки можно было догадаться, что терпит подобное обращение она лишь потому, что хочет поддержать хозяйку.

– Да это же кошка, ничего с ней не случится, – пробормотал он чуть слышно.

Рассерженная Агата топнула ножкой:

– Сними несчастное животное!

– Но до нее невозможно дотянуться! – Роберт вновь посмотрел на Кэрри в поисках поддержки, но та по-прежнему молчала и лишь нервно теребила собаку.

– Залезь на дерево! – настаивала Агата.

– Оно сломается подо мной!

– Тогда наклони его!

– Сломается! Агата, прошу тебя, давай уйдем, а кошка, убедившись, что ей ничего больше не угрожает, спокойно покинет дерево и отправится по своим делам.

– Она же испугана! Смотри как дрожит! Бедняжка будет сидеть здесь до темноты, а потом… Прыгнет и переломает себе все лапы! Как ты можешь быть таким бесчувственным!

Роберт подошел к дереву: кошка не казалась испуганной, напротив, она смотрела на него столь же внимательно и выжидающе, как и Кэрри, словно от принятого им решения зависело что-то очень важное.

– Это глупо, – тихо сказал сам себе Роберт. – Я грохнусь либо в самом начале и всех насмешу, либо уже на вершине – и тогда переломы и вывихи обеспечены. Начинаются обычные причуды. Сначала сними кошку, которая в этом не нуждается, потом нырни в пруд за перчаткой, только что туда намеренно брошенной, а потом…