Текст книги "Мои дорогие девочки"

Глава 3

Четверг, 10 декабря

– Вот, выпей! – Трейси со стуком поставила чашку на прикроватный столик Кэт и присела рядом. – Как ты себя чувствуешь?

Кэт проглотила слюну: рот пересох, и она чувствовала неприятный привкус. Голова кружилась – слишком много дешевого вина было выпито вчера вечером. Понятное дело, проспав весь день на диване, она была полна сил, и они с Трейси очень долго не ложились, курили и пили красное вино.

Поднявшись на локте, Кэт сделала глоток из чашки. Чай был горячий и сладкий. Трейси положила два куска сахара – именно так, как Кэт любила.

– Отвратительно, – наконец ответила Кэт и упала в кровать. – Который сейчас час?

Трейси взглянула на часы на запястье.

– Семь сорок. Мне уже пора идти. И ты давай поднимайся.

Желтые волосы Трейси были мокрые после душа, от нее пахло мылом и шампунем. Она надела красный свитер крупной вязки и джинсы. Какой смысл наряжаться, если работаешь в химчистке?

– Тебе нельзя пропускать работу, иначе потеряешь ее, – предупредила Трейси.

– Я и не собираюсь.

На самом деле Кэт не была уверена, хватит ли у нее силы воли подняться с кровати, не говоря уже о том, чтобы провести на работе целый день. Она сделала еще один глоток.

– Только допью чай. Спасибо тебе…

Неожиданно Трейси встала и сдернула одеяло с кровати. Кэт стало холодно, хотя она была в пижаме.

– Нет! – воскликнула она и попыталась вернуть одеяло, но Трейси крепко держала его.

– Слезай с кровати, Кэт Мэнсон. У тебя, конечно, горе, но я не допущу, чтобы твоя жизнь пошла прахом. Ты отправишься сейчас на работу так же, как все!

Кэт неохотно поднялась, сняла пижаму и принялась надевать костюм, который был на ней вчера. Трейси стояла, сложив руки на груди, и наблюдала за подругой. Ее круглое лицо, обычно улыбающееся и приветливое, сейчас было строгим, как у школьной учительницы. Кэт это было неприятно, но она была благодарна Трейси. Неизвестно, как бы она справилась без подруги. Если бы не Трейси, Кэт забралась бы в кровать и отказывалась бы вставать, постепенно теряя силы, и однажды от нее ничего не осталось бы.

Трейси ждала, пока подруга оденется, умоется и почистит зубы. Пока Кэт была в ванной, она чувствовала, что Трейси стоит под дверью и внимательно следит за происходящим.

Когда Кэт вышла из ванной, Трейси сказала:

– У тебя на голове такой ужас! Сделай что-нибудь с этим гнездом!

Кэт провела рукой по затылку. Трейси права – волосы сзади спутались в гигантский колтун. В нем можно было спрятать птицу или даже мышь! Трейси давно называла прическу Кэт «гнездом», и эта шутка вошла в их обиход. Видимо, Кэт спала беспокойно, постоянно крутилась в кровати, а утром ей требовалось много времени на то, чтобы расчесать волосы.

– Я не могу. Нет времени! – Кэт вернулась в ванную и собрала спутанные волосы в «хвост», стянув резинкой.

Трейси нахмурилась:

– Тебе нужно купить маску для волос или еще какое-нибудь средство для ухода.

Ах, если бы!

– А где твоя сумка? Карта на проезд? Деньги?

Кэт огляделась и увидела сумку у двери – там же, где оставила ее вчера.

– Мне пора идти, – сообщила Трейси, натягивая черное пальто. Это было правдой, иначе она могла опоздать. – Ты ведь поторопишься? – Она снова строго посмотрела на Кэт.

– Обещаю.

Подруга ушла, закрыв за собой дверь и оставив Кэт одну. Она неожиданно испугалась и уже готова была броситься следом, но сумела сдержаться. Нечего ждать, что Трейси будет рядом с ней двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Это было бы несправедливо по отношению к ней.

Кэт надела черные ботинки с оранжевыми шнурками от «Доктор Мартенс», зеленую парку и уже собиралась накинуть на голову капюшон с мехом, когда зазвонил ее сотовый телефон. Она вздрогнула. Номер был неизвестным, и ей не хотелось отвечать, но любопытство взяло верх.

– Кэт?

Голос показался знакомым.

– Это Виктория Брук. – Женщина явно нервничала. Кэт тоже заволновалось, и ее сердце забилось чаще.

Она не могла пошевелиться, пока Виктория торопливо объясняла цель звонка. Кэт чувствовала, что Виктория пытается сделать вид, будто владеет ситуацией, но у нее это плохо получалось.

– Я хотела убедиться, что с тобой все хорошо, – сказала она.

Кэт молчала.

– Мне бы хотелось помочь тебе, – продолжила Виктория, запинаясь. – Я пока не знаю, что оставил мне Лео, – торопливо добавила она. – Не видела завещание.

Кэт по-прежнему молчала.

– Но ты так молода. Не думаю, что ты уверенно стоишь на ногах…

– Откуда у тебя мой номер? – Кэт понимала, что вопрос прозвучит резко, но не могла поверить, что Виктория не разыгрывает ее.

– Из телефона Лео.

Что ж, возможно.

– Зачем ты мне звонишь?

– Все не так просто… Честно говоря, я сердита на Лео за то, что он был с тобой. Если бы ты была старше, тогда другое дело. И я хочу попытаться как-то компенсировать тебе ущерб.

Кэт уже готова была высказать Виктории, что ей не нужны ни помощь, ни сочувствие, – она сама позаботится о себе. И делает это с пятнадцати лет. Но Кэт сдержалась. Порыв Виктории показался ей искренним, а в голосе звучала неподдельная доброта. На глазах у Кэт снова появились слезы, и от этого она пришла в ярость.

– Мне пора на работу, – прошипела она. – Иначе я опоздаю.

– Да, конечно.

– Я надеюсь, ты в порядке. – Почему она говорит это Виктории? – Я имею в виду, ты и дети.

– Это так тяжело!

Кэт услышала, что на другом конце линии Виктория всхлипнула, и сама уже готова была расплакаться, но лишь крепче сжала трубку.

– Я позвоню в другой раз, – сказала Кэт. Ей очень хотелось прекратить разговор.

Потом она несколько секунд стояла неподвижно, пытаясь осмыслить случившееся. Неожиданный, странный звонок! Она и предположить не могла, что Виктория свяжется с ней! Никогда в жизни! Они ведь соперницы, разве не так? Если вообще можно соперничать за человека, которого уже нет в живых. Предполагается, что они должны ненавидеть друг друга.

Виктория сказала, что хочет компенсировать ущерб. Похоже, она сочувствовала Кэт, несмотря ни на что. Но почему тогда у Кэт осталось странное ощущение, будто Виктория нуждается в ее помощи, а не наоборот?

Наконец-то Кэт вышла из дома и поняла, что на улице очень холодно. У нее изо рта шел пар. Открылись несколько магазинов. Али еще не появился на своем месте. Обычно он приходил в закусочную не раньше одиннадцати часов. Кэт отстраненно наблюдала за происходящим вокруг. Никто и предположить не мог, чем она сейчас живет и что чувствует.

Кэт села в автобус и уставилась в окно. Движение замедлилось, и она обратила внимание на темнокожую женщину в яркой одежде, быстро шагавшую по тротуару. В руке она сжимала темно-коричневый портфель, который совершенно не сочетался с ее оранжевым шарфом и фиолетовым головным убором. «Интересно, куда она направляется?» – подумала Кэт. И что Виктория будет делать со своей жизнью?

Нет, она должна забыть об этой женщине! Кэт заставила себя встряхнуться. У нее сейчас не было ни сил, ни возможности волноваться о ком-либо. И она не станет перезванивать Виктории, хотя обещала.

Темнокожая женщина завернула за угол, и мыслями Кэт снова завладел Лео. На глаза опять навернулись слезы. Она поняла, что не думала о нем – интересно, как долго? Три минуты? Рекорд с момента его ухода из жизни. Кэт не знала, хорошо это или плохо. Просто констатировала факт.

Подходя к книжному магазину, она увидела знакомую фигуру Джарвиса, который отпирал верхний и нижний замки на входной двери, и обрадовалась. Он выжидательно посмотрел на нее и, выпрямившись, поинтересовался:

– Как все прошло вчера?

– Я это пережила.

Кэт тянула несколько месяцев, прежде чем рассказать Джарвису о своем знакомстве с Лео. И его реакция была вполне предсказуемой – Лео слишком старый. А ее начальница, Рэйчел, до сих пор ничего не знала о Лео, потом что она наверняка просто посмеялась бы над Кэт. Похоже, мужчины не особо ее интересовали.

Джарвис нахмурился:

– Ты плохо выглядишь!

– Спасибо за комплимент. – Отодвинув его, Кэт зашла внутрь и начала раздеваться.

– Рэйчел задерживается! – крикнул он. – Я приготовлю нам кофе. Поставишь чайник?

Она повесила пальто на крючок в кладовке и направилась в крохотную кухоньку, чтобы наполнить чайник. Когда она вышла в зал, Джарвис стоял за кассой с телефоном возле уха и был очень увлечен разговором.

Покупателей еще не было, поэтому Кэт прошла по торговому залу, мысленно составляя перечень дел. Сейчас они занимались оформлением центральной и боковых витрин к Рождеству. Она уже подготовила список рекомендаций для покупателей: что купить в подарок или положить в чулок на Рождество всем членам семьи. Список они распечатали и прикрепили на рекламный стенд у входа. Все книги, которые Кэт рекомендовала, она прочитала с большим удовольствием. Ей никогда не нужно было искать повод, чтобы погрузиться в чтение.

Как обычно, ее притягивал к себе отдел детской литературы – любимое место в магазине, напоминающее о Лео. Казалось бы, после его смерти она должна здесь грустить, но нет. Кэт нравилось думать, что какая-то частица ее любимого осталась между этими стеллажами навечно, как негативное изображение на кинопленке.

Джарвис продолжал говорить по телефону и жестом показал Кэт, что скоро заканчивает. В магазине было очень холодно – Рэйчел всегда экономила на отоплении. Кэт дрожала от холода, думая, что дополнительный джемпер ей сейчас не помешал бы.

Хозяином магазина был уже немолодой мужчина, который раньше жил в квартире этажом выше вместе с матерью. После ее смерти он переехал и редко заходил к ним. Дела шли не очень хорошо, и Рэйчел, опасаясь, что они останутся без работы, считала необходимым урезать расходы и, похоже, слишком увлеклась этим. Иногда у Кэт так замерзали руки, что она не могла открыть кассу.

Джарвис закончил разговор и поднял вверх большие пальцы.

– Угадай, что случилось? Меня пригласили на прослушивание! – Он улыбался, его глаза сияли.

Джарвис приехал из ирландского поселка Донегол. Он был актером и сейчас сидел без работы. Несмотря на частые прослушивания, ему никак не удавалось получить роль.

– Когда? – поинтересовалась Кэт.

– На следующей неделе.

– Какая роль?

– Наполеон в ремейке старого фильма о битве при Ватерлоо. Прекрасная возможность!

Кэт не смогла сдержать улыбку:

– Но Наполеон был очень маленького роста! Все об этом знают! А в тебе шесть футов!

Он недовольно поежился.

– Ты не думаешь, что они ищут актера… гм, чуть меньшего роста? – Джарвис пожал плечами. – Если все остальные высокие, то не будет заметно. Кроме того, я же актер. И могу казаться маленьким!

Он согнул длинные ноги, наклонился вперед и маленькими шажками прошелся по залу.

– В костюме и в гриме никто даже не догадается, что я высокий!

Кэт рассмеялась:

– Никогда не слышала, чтобы Наполеона играл актер ростом шесть футов и с ирландским акцентом.

Джарвис выпрямился и почесал в затылке. Его густые темные волосы были очень неудачно подстрижены «под горшок».

– Нет ничего плохого в том, чтобы попробовать.

Кэт стало неудобно за свои слова.

– Конечно, нет. Я могу проверить текст, если хочешь.

– Правда? – Его лицо просветлело. – Ты моя дорогая!

«Моя дорогая» – так называл ее Лео. Кэт помрачнела.

– Хочешь поговорить? – осторожно поинтересовался Джарвис, заметив перемену в ее настроении.

Она покачала головой.

– Может, сходим куда-нибудь сегодня вечером? Я сделаю все, чтобы тебе было весело. Смотри, куриные лапки! – Он присел и забавно прошелся, вывернув колени внутрь.

Обычно Кэт смеялась, глядя на его худые ноги, но сейчас отвернулась, почувствовав, что вот-вот расплачется.

– Не сегодня, Джарвис.

Виктория отвезла Саломею в школу и, вернувшись домой, задернула шторы и снова легла в кровать. Она отменила все свои встречи с клиентами. Возможно, на следующей неделе у нее появятся силы для одной-двух консультаций. Разговор с Кэт вывел ее из состояния равновесия, но Виктория по-прежнему чувствовала желание как-то помочь девушке. Похоже, она считает это своим долгом. Долгом полноправной во всем, кроме имени, супруги Лео. И еще кое-что – ей было очень жаль Кэт. В разговоре та держалась напряженно и была готова обороняться. Неудивительно, а вот ее вопрос о том, как дела у нее и у детей, тронул Викторию. Если Кэт не позвонит в ближайшее время, нужно будет связаться с ней.

Виктория задремала и, открыв глаза, обнаружила, что уже почти два часа дня. Соблазн перевернуться на другой бок и снова уснуть, пока не настанет время забирать дочь из школы, был велик, но ее беспокоила одна мысль. Виктория знала, что не успокоится, пока не проверит кое-что.

Выбравшись из постели, она надела халат и свои большие розовые тапочки. Через закрытую дверь Виктория слышала, что в комнате Ральфа, расположенной с другой стороны дома, звучит музыка. Значит, он не пошел в школу. Виктория нахмурилась, понимая, что сын поступает неправильно, – через несколько месяцев у него выпускные экзамены. Очень важно, чтобы он быстрее вернулся к нормальной жизни, насколько это вообще возможно в их ситуации. Виктория надеялась, что учителя проявят понимание, ведь похороны его отца были только вчера. У нее не было сил, чтобы спорить с сыном. Любая ее попытка поговорить с ним в эти дни заканчивалась ссорой.

Виктория медленно прошла по коридору верхнего этажа к большой комнате в задней части дома и распахнула дверь. Внутри у нее все перевернулось, и она остановилась, чтобы сделать несколько глубоких вдохов. В этой комнате до сих пор ощущался запах Лео – характерный цитрусовый аромат, в котором смешивался запах лосьона после бритья и его кожи. В этой комнате находился кабинет Лео, его личное пространство, и никому другому не разрешалось сюда заходить. Дети ныли, что это несправедливо, ведь у них крошечные спальни, а отец редко бывает дома, но он игнорировал эти разговоры. Виктория впервые оказалась здесь с момента смерти Лео.

Окно выходило в сад на северную сторону, и в комнате царил полумрак. Белая венецианская штора была опущена наполовину и закрывала вид из окна. Виктория включила верхний свет и огляделась. Тут все было именно так, как он оставил, уходя в последний раз. Стену слева от пола до потолка занимали полки с сотнями сборников нот – все аккуратно расставлены в алфавитном порядке. Также там были биографии многих композиторов. Романы, хотя Лео не очень любил читать их, музыкальные словари и разнообразные справочники.

Элегантный рояль «Стейнвей» стоял напротив окна рядом с серым шкафом для хранения документов. Вокруг висело множество черно-белых фотографий Лео в рамках. На них он дирижировал, поэтому лица почти не было видно, и в глаза бросались широкие плечи, поднятая дирижерская палочка, головы оркестрантов и смычки. Лео был очень сдержанным дирижером и не отличался экстравагантными жестами за пультом. Он был известен своими точно выверенными, едва заметными движениями. Считал, что хороший дирижер не должен кричать, повышать голос или из кожи вон лезть ради результата. Это было не в его стиле.

Виктория перевела взгляд на портрет Лео крупным планом, висевший справа от обычного снимка, и у нее сжалось сердце. Часто в обычной жизни Лео выглядел напряженным и серьезным, но в этот раз фотограф застал его врасплох. Голова была слегка повернута, так что можно было разглядеть крепкую шею, четкую линию подбородка, идеальный нос лишь с намеком на горбинку и ровные зубы.

Темные, с сединой на висках, волосы, были коротко подстрижены над ушами, а сверху чуть длиннее. Она предполагала, что Лео их красит, но это ее не волновало. Лео выглядел намного моложе своего возраста, и седина не пошла бы ему.

Идеальная стрижка свидетельствовала о том, что Лео заботился о своей внешности и для него большое значение имело то, как он выглядит. Да по другому и быть не могло, ведь он выступал на публике. А хорошую физическую форму Лео сохранял до самого конца, хотя никогда не занимался спортом и не ограничивал себя в еде. Его способность оставаться стройным и подтянутым, когда она набирала вес с пугающей скоростью, всегда поражала и немного раздражала Викторию. И торты и пудинги не успокаивали ее.

На этом снимке он широко улыбался. Именно так Лео выглядел, когда смотрел на Викторию после долгой разлуки. Казалось, эта улыбка отражала всю его суть.

Она больше не могла об этом думать и отвернулась от портрета, желая поскорее покинуть комнату. Но, вспомнив о том, что ей предстояло сделать, взяла себя в руки. Около стены справа, которую тоже занимали полки с сотнями, а возможно, и тысячами дисков с записями классической музыки – только классика, потому что Лео терпеть не мог джаз и поп-музыку, – стоял широкий дубовый стол с большими медными ручкам. Виктория подошла к нему и замерла, боясь начинать поиски.

На столе лежала партитура оперы Вагнера «Тристан и Изольда». Виктория вспомнила, что Лео собирался дирижировать оркестром в Театре Елисейских Полей в Париже. Они обсуждали, что ей надо приехать к нему как-нибудь на выходные, но Виктория сомневалась – ей нужно было присматривать за Саломеей.

Она вздохнула, вспомнив, как часто отказывалась приехать к Лео, потому что это казалось ей слишком сложным. Если бы можно было повернуть время вспять, она сопровождала бы Лео на все его выступления. И могла бы брать Саломею с собой – это ведь обычная история, когда мать и дочь путешествуют вместе. Нет ничего страшного в том, что девочка пропускала бы несколько дней в школе.

На столе лежал открытый ежедневник – красный, в кожаной обложке. У Лео их было несколько. Он всегда предпочитал покупать дорогие канцелярские товары. На открытой странице уверенным артистическим почерком было сделано несколько записей. Виктория представила, как Лео сидел здесь, закрыв глаза, и слушал один из своих дисков, отбивая такт рукой и прерываясь на то, чтобы сделать пометки, как интерпретировать тот или иной момент.

У Виктории закружилась голова, и она ухватилась за спинку стула. Нужно держать себя в руках! Открыв ящик справа, она достала маленькую черную записную книжку. Виктория знала, что Лео держит ее там, и в ней записаны номера телефонов, которые он еще не успел перенести в айфон.

То, что у Лео имелся айфон, можно было считать необычным. Большинство дирижеров его возраста с сомнением относились к современным технологиям. Чаще всего они носили с собой небольшой ежедневник и старый сотовый телефон, а их расписание составлял секретарь или агент. Но Лео обожал различные гаджеты и считал важным идти в ногу со временем. Он гораздо лучше Виктории умел обращаться с компьютером, цифровым фотоаппаратом и любым другим электронным прибором.

Виктория быстро пролистала страницы до буквы «п» и нашла на ней нужную запись: «Пирсон и Чапман» – адвокатское бюро. Адвокатом Лео в течение многих лет являлся Роберт Пирсон, и завещание наверняка хранится у него.

Она взяла телефонную трубку и набрала номер. К счастью, ее сразу соединили с Робертом.

– Виктория! – воскликнул Роберт Пирсон.

Это показалось ей странным, поскольку они никогда не встречались. Видимо, ему неудобно обращаться к ней как к мисс Ройс. Такое часто случалось, и чтобы избежать неприятных ситуаций, Виктория иногда представлялась как миссис Брук.

– Мои соболезнования, – продолжил Роберт. – Ужасные новости! Похороны ведь состоялись вчера, если я не ошибаюсь?

У Виктории не было сил на соблюдение норм вежливости, и она решила сразу перейти к делу.

– Я звоню по поводу завещания. Лео говорил мне, что вы ведете его юридические дела. Я бы позвонила раньше, но все, что случилось… Такой шок для меня!

Воцарилось молчание, и Виктория сжалась, ожидая снова услышать соболезнования.

– Виктория, боюсь, что Лео не оставил завещания, – произнес Роберт. – Я говорил с ним об этом много раз, и он всегда обещал, что займется данным вопросом на следующей неделе или в следующем месяце. Мне очень жаль! Я понимаю, что это многое усложняет!

Виктория нахмурилась, не понимая, куда он клонит:

– Но Лео говорил, что оставит все мне и детям. Он этого хотел.

– Он не оставил завещания, – медленно повторил Роберт, отчетливо выговаривая слова, будто хотел, чтобы их смысл дошел до нее и отпечатался в сознании. Это было важно, поскольку в голове у Виктории в этот момент царил хаос.

– Вам лучше назначить встречу через моего секретаря, – добавил он. – Приезжайте, и мы все обсудим.

Виктория почувствовала, как кровь застучала у нее в висках. Она вспомнила, сколько наличных давал ей Лео на протяжении всех этих лет: пятьсот фунтов стоила школьная поездка Ральфа, двенадцать тысяч – новая кухня, двести – зимнее пальто. И, конечно же, деньги на «Мегафлоу». У них никогда не было общего счета, и она даже не знала, насколько велико его состояние. Ведь Лео всегда заботился о ней и обещал, что, случись с ним что-нибудь, у нее и у детей все будет в порядке.

Какое счастье, что ей не нужно волноваться по поводу дома. Он сразу купил его для нее. Еще немного денег у нее осталось после смерти бабушки и матери. И все же, как она сможет обходиться без регулярной финансовой поддержки?

Это какая-то ошибка. Нужно позвать Ральфа и вместе проверить все ящики письменного стола. Завещание обязательно должно найтись. Виктория уже готова была рассмеяться над собственной глупостью. Нет сомнений, что у нее все будет в полном порядке!

– Вы меня слышите? – Голос Роберта вернул ее к реальности.

Внезапно ей в голову пришла еще одна мысль, заставившая ее сердце сжаться.

– А его жена? Что с ней?

– Одну минуту, – произнес Роберт и обратился к кому-то, но Виктория не смогла разобрать слова. – Прошу прощения. Вы можете повторить то, что только что сказали? Вы упомянули какую-то жену?

Сердце Виктории готово было выпрыгнуть из груди, и она чувствовала, что у нее вспотели подмышки.

– У Лео была жена в Австрии! – выпалила она. – Они встретились, когда он был совсем юным, но отношения не сложились, и он ушел от нее через восемнадцать месяцев совместной жизни. Но они так и не развелись, поскольку оба принадлежали к римской католической церкви. Вот почему мы не могли заключить брак.

Голос Роберта прозвучал очень спокойно и уверенно. Наверное, он привык к сложным случаям и клиентам на грани нервного срыва.

– Лео никогда не говорил мне об этом. Послушайте, на первый взгляд ситуация такова: Лео не оставил завещания, и его наследство будет поделено в соответствии с законом об управлении имуществом от тысяча девятьсот двадцать пятого года. По этому закону, так как вы не были женаты, его жена получит установленную в законе сумму – сейчас она составляет двести пятьдесят тысяч фунтов. Оставшаяся часть состояния будет поделена между его женой, на правах доверительной собственности до ее смерти, и его детьми. Мы можем обсудить это при встрече.

– А как же я? – тихо промолвила она.

– Если жена Лео еще жива, боюсь, вы не можете ни на что претендовать.

Она закрыла глаза, надеясь, что это поможет унять головокружение.

– В любом случае, – продолжил Роберт, – вы могли бы обратиться в суд с просьбой назначить вам обеспечение в соответствии с законом о наследстве от тысяча девятьсот семьдесят пятого года, поскольку вы жили вместе и вели общее хозяйство.

О чем он говорит? Это просто страшный сон, ей нужно поскорее проснуться!

– Но суду потребуются доказательства того, что Лео финансово поддерживал вас незадолго до смерти. У вас ведь двое детей?

– Да.

Перед мысленным взором Виктории возник расплывчатый образ Фиби – дочери Мэдди. Виктория никогда не видела эту девочку, но знала, что она всего лишь на год моложе Саломеи. В этот момент она едва не разрыдалась, но сумела сдержаться.

– Дело в том, – осторожно начал Роберт, – что при отсутствии завещания свою долю получают все дети, независимо от того, родились ли они в законном браке и кто их мать.

– Понятно, – сказала Виктория, хотя на самом деле ничего не понимала.

Она вдруг подумала, что не знает, на кого или на что Лео тратил весь остальной свой заработок. На Мэдди? На жену? Или отправлял матери? Виктория сжала зубы. Черт возьми, он наверняка осыпал деньгами эту блондинку, ведь ее дочь посещала частную школу!

Виктории удалось назначить встречу с Робертом через его секретаря и даже записать дату и время на каком-то обрывке бумаги. Положив трубку на аппарат, она спрятала лицо в ладонях. Будущее не сулило ей ничего, кроме проблем, соперничества и боли, а возможно, и скандала. Наиболее неприятной была мысль о скандале – а как же Лео? Память о нем? И теперь она не сможет ничего сделать для той молоденькой девушки… Для Кэт.

Виктория представить не могла, что ее ждет такой клубок проблем. И как после всего услышанного можно назвать Лео? Как бы ей хотелось сейчас заглянуть в его мысли и выяснить, какого черта он тянул с завещанием! Виктория снова оглянулась на портрет улыбающегося Лео на стене в комнате. Он был таким красавцем, веселым и нежным, очень одаренным человеком. И он выбрал ее. Что бы ни ждало ее в будущем, ничто не сможет отравить ее любовь к Лео. В этом она была совершенно уверена.