Текст книги "Война и мир в твиттере"

Тем не менее это был один из моментов, когда я жалел, что не последовал совету отца. Если мне удастся выйти сухим из воды, это будет настоящее чудо. Из-за Маригольд у меня теперь будет нервный тик до конца жизни каждый раз, когда я услышу любой хит восьмидесятых.

Пеппер

Волк

«Ты молчишь весь день. Я уже начал думать, что ты вошла в число тех, у кого Ракер успел конфисковать телефон. Удачи тебе».

Я уткнулась лбом в дверцу своего шкафчика в раздевалке. Последний звонок прозвенел минут десять назад, и за это время Тэффи успела написать тридцать два сообщения.

«Что ты об этом скажешь?» – говорится в ее последнем сообщении. Я украдкой взглянула на скриншот твита, который она мне отправила. Это было селфи парня, который держал в руке огромный пакет из «Мака», его рот забит картофелем фри. На фотографии надпись: «Прожарь-ка меня, детка». Это один из нескольких тысяч твитов, которые мы получили сегодня в рамках нашей акции #ПрожаркаОтВЛБ, и мы пытались ответить хотя бы на пару сотен из них.

Под «мы» я подразумевала себя, потому что Тэффи, кажется, вообще не понимает значение слова «сарказм».

Я набрасывала ответы и отправляла ей так быстро, что мне даже не нужно было время на раздумья: «Жечь мусор незаконно».

Для публикации Тэффи нужна примерно минута, а потом она еще минут пять будет искать другого счастливчика, которому можно ответить, и еще десять минут потратит на попытки придумать что-нибудь самой. И только после этого она напишет мне. К тому времени я буду уже в бассейне – чего я жду с нетерпением, потому что это единственное место, где Тэффи меня не побеспокоит.

Не то чтобы я не любила плавать. Мы с Пейдж плавали в летней лиге, когда были маленькими, и даже в шесть лет я плавала наравне с другими ребятами. Это было так весело: мы практически не соревновались и играли в Уно в перерывах между заплывами. А после занятий по плаванию мы упрашивали родителей купить огромную печеную картошку в фургончике на углу улицы. С тех пор как мы переехали, я больше не плавала ради удовольствия. Здесь ребята занимаются только для того, чтобы получить грамоты, которые украсят их абитуриентские портфолио. Сотни часов тренировок, выбеленные от хлора волосы, пот и слезы – и все только ради нескольких напечатанных слов.

– Эй, Пеп. Ты идешь, или мне начать разминку?

Пеп. Я ненавижу это прозвище. Возможно, ненавижу даже больше, чем придуманное Джеком Кэмпбеллом Пепперони.

А может, дело не в прозвище, а в человеке, который меня так называет.

– Я уже иду, – сказала я Пудже, убирая рюкзак в шкафчик. У меня такое чувство, что вместе с ним я запираю там Тэффи. И Волка тоже.

Пуджа убрала волосы под шапочку для плавания и показала мне большой палец.

– Как скажешь!

Я подождала, пока она не скрылась за углом, чтобы закатить глаза. Этот обмен любезностями мог показаться окружающим весьма безобидным, но я знала Пуджу – мы с ней во всех сферах в школе идем ноздря в ноздрю с того самого момента, как я сюда поступила. Мы получаем практически одинаковые баллы на экзаменах, на заплывах наши результаты отличаются на миллисекунды, и даже одинаково долго консультируемся у учителей. Наше с Пуджей соперничество стало настолько привычной частью жизни, что, я уверена, когда я буду на смертном одре, она позвонит мне и, как обычно, начнет хвастаться, что собирается умереть раньше меня.

Если спор за право умереть первой я готова проиграть, то провести разминку в первый день сезона не позволю ни за что. Я сама заработала право быть капитаном женской команды по плаванию. В этот раз моя победа была абсолютной: я получила больше голосов. Тренер Мартин сделала Пуджу вице-капитаном, возможно, для того, чтобы смягчить ее настрой, но это только усилило мою решимость не позволить ей свергнуть меня в первые часы нового сезона.

Я направилась к чаше бассейна, в воздухе стоял тяжелый запах хлора. Возможно, я не должна сильно любить этот запах, а может, и не люблю. Это тот тип запахов, который причиняет тебе боль, который занимает практически все место в легких и может переместить тебя во времени. Ты можешь быть в своем последнем сезоне, можешь вернуться на пять лет назад, а можешь вообще оказаться в детском бассейне в забавных нарукавниках.

Ностальгия несколько выбила меня из колеи, но я быстро пришла в себя, увидев, что в бассейне уже кто-то занимается – я могла видеть руки и ноги, поднимающиеся из воды в движении.

На секунду я застыла, ужаснувшись, что Пуджа могла уже начать тренировку без меня. Что я буду выглядеть как идиотка перед всей командой, потому что я задержалась из-за этих проклятых твитов. Но затем я увидела, что она, разъяренная, стоит прямо передо мной.

– У нас проблема.

Я проследила за ее сердитым взглядом на стенку бассейна, понимая, что не знаю человека, который держался за бортик и вытряхивал воду из своих очков. Я взглянула на дорожки и увидела, что там плавает учеников пятнадцать – достаточно, чтобы занять большую часть дорожек, что не разрешается, если в бассейне должно проходить занятие, но мало, чтобы быть нашей командой по плаванию.

Кто-то подплыл к тому краю бассейна, где стояли мы с Пуджей, и в развороте так мощно оттолкнулся от стенки, что облил нас водой. Я не могла разглядеть лица, но, кто бы это ни был, он ухмылялся, я могла почувствовать это, словно он ухмылялся всем телом. И тогда я поняла, что это не кто иной, как сам Джек Кэмпбелл и его банда неудачников, именуемая школьной командой по прыжкам в воду.

Пужда все еще пребывала в шоковом состоянии, когда я направилась в сторону бассейна, бормоча:

– Я разберусь с этим.

Я набрала побольше воздуха в легкие и с разбега прыгнула в бассейн, практически догнав Джека этим прыжком. Еще через несколько секунд я настигла его и схватила за стопу. Он продолжил работать ногами, будто ничего не чувствовал. Тогда я еще немного ускорилась, схватила его за лодыжку и дернула. Очень сильно.

Секунду спустя из воды показался сам Джек и стал трясти своими темными волосами. В этот момент он выглядел очень смешно: без плавательной шапочки, словно мохнатый пес, выпрыгнувший в реку с лодки. Затем он быстро откинул волосы назад, и я смогла увидеть его карие глаза. Он был настолько близко, что я могла заметить, как белки покраснели от хлора.

– Да уж, Пепперони, – сказал он, хватаясь за бортик. – Можно было и без акульего торнадо обойтись.

– И что, по-твоему, ты делаешь?

– Прямо сейчас? Думаю, остановит ли тебя спасатель, пока ты не утопила меня.

– Ты не можешь здесь находиться. Мы зарезервировали бассейн. Кроме того, разве у вас нет доски, с которой вы должны нырять?

Губы Джека растянулись в полуухмылке, словно он собирался сказать что-то, по его мнению, очень остроумное. Обычно я игнорирую подобные нападки, но даже если эта полуухмылка адресована не мне, после четырех лет в одном классе с ним я не могла не замечать ее хотя бы краем глаза, потому что он постоянно нарушает тишину в классе или библиотеке. Джек – это человек, который полностью заполняет собой пространство. Человек, которому не обязательно привлекать к себе внимание, но он все равно умыкнет свой кусочек.

Человек, который нагло занимает дорожки в бассейне и выставляет тебя идиоткой в твой первый день в качестве капитана. И хотя Джеку все эти годы удавалось снять с меня спесь, в этот раз я не могу ему этого позволить, потому что на кону стоит моя гордость.

– Что-то ты слишком много болтаешь для человека, который боится трамплина.

Я прищурилась.

– Не понимаю, о чем ты.

Глаза Джека сверкнули. Мы оба прекрасно знали, что я все поняла.

Команда по плаванию и команда по прыжкам в воду иногда остаются допоздна после пятничных тренировок, чтобы немного расслабиться и поиграть в водное поло с надувным мячом, и выигравшие всегда придумывают тупые задания для проигравших. Собственно, поэтому у меня есть неприятные воспоминания о Джеке, блюющем после отвратительной смеси «Кул-Эйда» с бассейновой водой, и о том, как команде по плаванию пришлось прыгнуть с вышки после проигрыша на первом году обучения.

Правда, я так и не прыгнула. Видимо, у меня инстинкт самосохранения работал сильнее, чем у остальной команды, поэтому где-то посередине пути к трамплину я просто развернулась и стала спускаться вниз. Я даже не помню, как это решение вообще пришло мне в голову. В отличие от Джека, который, кажется, помнил этот инцидент слишком хорошо. Но я не поддалась на провокацию.

– Ваш сезон еще официально не начался, так что скажи своей команде выметаться из бассейна.

Джек тяжко вздохнул, его ухмылка сошла на нет.

– В этом году Итан наш капитан, – сказал он скорее бассейну, чем мне, – так что с ним и обсуждай.

– У вас все хорошо? – спросил кто-то. – Что-то случилось?

Несмотря на то, что я не была влюблена в Лэндона, мои щеки машинально покраснели, словно его голос – триггер для моего павловского рефлекса. Я обернулась и увидела его у бортика бассейна. Парень все еще каким-то образом сохранил летний загар, хотя была уже середина октября. Он немного подкачался с прошлого сезона, и, судя по тому, как расширились глаза десятиклассниц, заметила это не только я.

– Все в порядке, – ответила я. – Команда по дайвингу уже уходит.

Джек фыркнул.

– Что такое, Итан? – спросил Лэндон.

Мне даже не надо было разворачиваться, чтобы знать, что Джек закатил глаза. Я отпружинила, чтобы подплыть ближе к стенке, в голове голос моей мамы твердил: «Было бы неплохо сделать все, что в наших силах, чтобы расположить их к нам».

Проблема в том, что Лэндон чувствует себя прекрасно и ладит со всеми, где бы он ни находился. Мне и делать ничего не надо.

Я попыталась придумать что-нибудь умное, что оставило бы обо мне хорошее впечатление, но к тому моменту, как я доплыла до бортика, в голове по-прежнему было пусто. Как такое возможно, что я, не задумываясь, закидываю сообщениями парня, которого называю Волком, но, когда передо мной стоит человек из плоти и крови, которого я давно знаю, мой мозг отключается?

Я была спасена внезапно вынырнувшим Итаном.

– Извините, ребята, вы сейчас должны заниматься в бассейне? – спросил он.

– Слушай, оставляю это на тебя, чувак, – сказал Лэндон. – Стажировка меня сильно выматывает, так что я бы лучше вздремнул, если ты не против.

Может, мне следовало здесь рассмеяться – второгодки, например, возможности не упустили, – но мои мысли были заняты моим подорванным авторитетом и впившимся в ягодицы купальником. Среди всех видов спорта, где люди занимаются полураздетыми, плавание – наименее сексуальный.

– Тренер сказал, что нам надо больше тренироваться в предсезонье, чтобы повысить выносливость, – сказал Итан, обращаясь не то к Лэндону, не то ко мне. По крайней мере, у него был извиняющийся вид. – Совместные тренировки, все дела.

– И где же ваш тренер? – спросила я.

В это время из вестибюля выглянула тренер Мартин, которая обсуждала с родителями новых членов команды расписание на выходные. Она окинула нас взглядом, но не выглядела удивленной и не спросила, где тренер команды по прыжкам в воду. Тренер Томпкинс настолько редко появляется, что уже практически превратился в миф. Наблюдая, в каком жалком состоянии находится команда по прыжкам в воду первые несколько недель каждого сезона, полагаю, я не должна осуждать их за то, что они пытаются что-то сделать самостоятельно.

Она подошла к бассейну и попросила меня и Итана подплыть к ней.

– Я понятия не имею, когда тренер Томпкинс вернется, поэтому пока что нам придется работать вместе. Вы, ребята, можете после тренировки собраться и обсудить ваше совместное расписание?

– Мы никогда раньше не делили дорожки, – возмутилась я.

Тренер Мартин одарила меня другим своим «я не знаю, что сказать тебе» взглядом.

– Технически школа бронирует бассейн сразу для обеих команд, поэтому мы не можем отказать команде по прыжкам в воду. Обсудите это.

Итан кивнул, и мы решили встретиться после занятия в кофейне на углу улицы. Я заранее чувствовала невероятную усталость – если я потрачу двадцать минут на обсуждение с Итаном, у меня будет на двадцать минуть меньше на домашнее задание по математике, что значит, я должна буду его доделывать и одновременно отвечать Тэффи на сообщения. И в итоге у меня не останется времени, чтобы поработать над своей заявкой в университет и, конечно же, чтобы пообщаться с Волком.

Я попыталась отбросить последнюю мысль, прежде чем нырнуть обратно под воду. Из всех приоритетов, в которых я сейчас тону, переписка с незнакомым парнем определенно должна быть на последнем месте.

Пеппер

Спустя два часа я чувствовала себя выжатой как лимон. Я достаточно часто тренировалась в межсезонье, так что возврат к школьным тренировкам не был для меня очень тяжелым, но ни одна самостоятельная тренировка не дает и половины нагрузки от тренировки тренера Мартин. Мне едва хватило сил, чтобы добрести до кофейни, что уж говорить о нелепом обсуждении нашего совместного расписания.

Даже если я и не была такой, город сам делал меня нервной. Я заперла себя в своем маленьком мирке, который ограничивался радиусом в семь кварталов: квартира, школа, бассейн через дорогу, пекарня у дома, где я покупаю булочки, неплохая пиццерия, мексиканский ресторанчик и салон, где мама приводит себя в порядок. И мне не нравится выходить за пределы этого мира. Конечно, я понимаю, что затеряться в эру смартфонов трудно. Но весь этот город такой скученный, такой плотный – я ненавижу тот факт, что стоит мне завернуть за угол, как я попадаю в абсолютно другой мир, которого не видела прежде, и желание двигаться дальше у меня сразу пропадает. Я ненавижу чувствовать себя так, словно обязана измениться под этот город. Некоторые люди могут свободно лавировать по хитросплетениям улиц Нью-Йорка, но я за прошедшие четыре года так и не привыкла к нему. Я все еще чувствую себя той девочкой в ковбойских ботинках, которая впервые приехала в этот город на грузовике с вещами, – упрямой и неизменяемой.

В Нэшвилле все было старше. По крайней мере, ощущалось таким. Там был центральный район с ресторанами, барами и огромными толпами на летнем музыкальном фестивале CMA[16]16
  CMA – ежегодный музыкальный фестиваль кантри-музыки в Нэшвилле.


[Закрыть]. Был Восточный Нэшвилл, весь насыщенный, молодой и полный надежд. Был Бельвю, в котором мы жили на окраине города, недалеко от Бель Мида с его вычурно украшенными особняками. И в самом центре города был Центральный парк с огромным Пантеоном, который всегда казался мне сердцем города, словно все дороги вели прямиком к нему.

Я скучала по этому. Скучала по ощущению присутствия того, что я знаю: это я в даунтауне, это я дома, это я в ресторане, в самой первой «Высшей лиге бургеров», которая затесалась среди музыкальных магазинов и книжным издательством на Мьюзик Роу. Я скучала по возможности подготовиться к тому, что тебя ждет впереди, и знать, что мне подходит больше. То есть не то чтобы знать, потому что, когда ты вырос где-то, тебе не нужно даже думать о том, чтобы подходить этому месту, ты просто подходишь ему, вот и все.

Когда Пейдж приезжает на каникулы из университета и соизволяет остановиться у нас с мамой на несколько дней, она вытаскивает меня посмотреть город. Мы пробовали рамен в Ист-Виллидж, глазели на витрины в Сохо, брали чудаковатые исторические туры по городу, которые начинались в каком-нибудь парке. Но поскольку они с мамой не особо разговаривают, в последнее время я просто я – крыса, запертая в клетке и мечтающая о том, чтобы поход в незнакомую кофейню не приводил меня в ужас.

Как только я зашла внутрь, то за столиком у окна увидела человека с чашкой кофе. На парне была кепка Итана, на плечах – рюкзак Итана, а на его стуле висела курка Итана. Я подошла и скрестила на груди руки.

– Ты правда думал, что со мной пройдет эта штука из «Ловушки для родителей»?

Джек поднял голову, выражение его лица было разочарованным, словно он был маленьким ребенком, а я лопнула его воздушный шарик.

– Что меня выдало?

Я махнула рукой на его худощавую фигуру.

– Твоя джековость.

– Джековость?

– Ну, и еще немного то, что ты придурок.

Я ухмыльнулась – небольшой знак временного перемирия, – и он улыбнулся в ответ. Его улыбка была такой бессовестной, что я мигом встрепенулась и отвела взгляд.

– И где же твой брат? Он тоже принял участие в твоем розыгрыше? Потому что если он такой же, как ты, то я хочу избавиться от вашего общества поскорее.

Джек махнул головой в сторону окна.

– Голова Итана занята свиданием со Стивеном Чиу на ступеньках перед Метрополитеном.

– Поэтому он отправил тебя?

Джек пожал плечами.

– Мой брат – важный чувак, если ты не заметила.

Еще как заметила. Трудно было не заметить. Итан – настоящая душа компании: всегда найдет для каждого хорошие слова и решит любую проблему. Собственно, поэтому я и надеялась, что встреча пройдет быстро. Чего нельзя ожидать от Джека, который никогда не страдает угрызениями совести из-за пустой траты чужого времени.

Телефон завибрировал у меня в рюкзаке, и я с запозданием поняла, что не проверяла его на наличие новых сообщений с того момента, как ушла в бассейн. Я бросила рюкзак на стул, попросила Джека присмотреть за ним, пока я закажу себе чай, и разблокировала телефон.

Девять сообщений. Вот черт.

Самые последние были от мамы: «Где ты??» и «У тебя все хорошо?» Мне стало немного дурно: я даже не упоминала при маме о сегодняшней тренировке, потому что не ожидала, что она будет дома. Но затем я пролистнула сообщения и поняла, что хотя она и волнуется за меня, но за «Твиттер» нашей компании переживает еще сильнее.

Я написала ей короткое сообщение, в котором говорилось, что я жива, и открыла сообщения от Тэффи, которая – спасибо, Вселенная, – помнила, что у меня занятие в бассейне, так что сильно меня скриншотами не закидывала.

Я была застигнута врасплох в тот момент, когда расплачивалась за чай. По всей видимости, одна крохотная местная кулинария обвиняет «Высшую лигу бургеров» в том, что мы украли ее рецепт сырных тостов, и их твит уже собрал десять тысяч ретвитов. Один аккаунт, посвященный защите малого бизнеса, даже адаптировал наш хештег, так что теперь там трендится #Уничтожение ОтВЛБ.

Дерьмо. В интернете все новости разлетаются со скоростью света.

«Твоя мама хочет, чтобы мы написали что-нибудь дерзкое в ответ», – написала мне Тэффи, что на ее языке означает: «Я знаю, что это ужасная идея, но твоя мама мой босс, и я боюсь ей перечить».

Полагаю, тогда это должна сделать я. Я написала маме сообщение, которое, как я надеялась, звучало вполне мирно, где говорится, что я считаю, нам надо либо оставить это без внимания, либо подождать подходящего момента и посмотреть, должны ли мы будем принести извинения или все само разрешится. Я, конечно, не спец по пиару, но нападки на маленькую кулинарию, у которой и подписчиков-то в «Твиттере» практически нет, не украсят репутацию такого голиафа, как «Большая лига бургеров», от слова совсем.

Мама позвонила, когда бариста передавал мне чай. Она начала говорить раньше, чем я успела поздороваться:

– И каким, по-твоему, должен быть следующий шаг?

Я встала сбоку от прилавка и поддела крышку стаканчика, чтобы добавить в чай сахар и молоко. Украдкой посмотрела в сторону столика, чтобы проверить, на месте ли Джек и в безопасности ли мои вещи, но он просто сидел и пялился в окно, отбивая ногой бит музыки, которая играла у него в наушниках.

– Я не думаю, что нам надо отвечать на их твит, потому что люди сейчас сильно возмущены.

– Что ж, пусть возмущаются сколько влезет, – пренебрежительно сказала мама. – Мы не оставим это дело без внимания.

– Хорошо, но ты не думала о том, чтобы обсудить этот инцидент с владельцами кулинарии лично, а не строчить твиты?

– Не вижу смысла разговаривать с кафешкой, которая пытается привлечь к себе внимание. Придумай что-нибудь, чтобы можно было им ответить. Я не могу сейчас тратить время впустую.

Это словно был удар под дых через трубку. Я схватила свой чай, который оказался таким горячим, что обжег мне ладонь, но я надеялась, что это поможет мне прийти в себя. Я хотела что-нибудь ответить маме, но понимала, во что это выльется: именно так и начиналась ссора между Пейдж и мамой. Одна начинала заводиться, вторая отвечала, и в итоге Пейдж слонялась по Центральному парку, а мама по телефону консультировалась с папой, как ей решить проблему с Пейдж.

Я не хочу проходить через это. Отношения между нами четырьмя и так не сахар.

– Просто… Не знаю, отправь ту гифку с Гарри Поттером. В которой говорится: «Извините, но кто вы такой?»[17]17
  Этот вопрос Гарри задал Хагриду при их первой встрече.


[Закрыть]

Последовало секундное молчание.

– Ты движешься в правильном направлении, но мне нужно что-нибудь более смелое.

Я закрыла глаза.

– Хорошо. Я напишу тебе что-нибудь еще.

Я писала сообщения со своими идеями маме и Тэффи по пути к столику, за которым сидел Джек, настолько похожий на себя, что было очень глупо с его стороны пытаться прикинуться кем-то еще.

Я не могу врать: несмотря на его глупые выходки, наблюдать за ним и его братом так увлекательно. Как два человека могут быть так похожи внешне, иметь одинаковые лица и даже тембр голоса, но так по-разному преподносить себя окружающему миру? Если Итан внешне хладнокровный и хорошо владеющий собой, словно политик какой-то, то Джек как открытая книга – его взгляд беспечный и раскованный, он вечно раскидывает свое долговязое тело на стуле так уверенно и расслабленно, будто он, в отличие от многих сверстников, уже разобрался в себе и принял себя. У него такие выразительные и честные темные брови, что его попытки одурачить меня просто смехотворны.

Пока я, сама того не желая, пялилась на него, Джек очень громко отпил свой кофе.

– Итак, бассейн.

Я наклонилась к нему. Мы два абсолютно разных человека: жесткая и невозмутимая я и вечно расслабленный Джек, выдерживающий мой взгляд с едва заметным весельем.

– И чего же хочет ваш тренер?

– Итан сказал, что нам надо плавать на дорожках как минимум полчаса каждый день.

Бассейн у нас забронирован всего на два часа в день. Каждый год, помимо этого, команда по прыжкам в воду занимались в бассейне с вышкой, а все дорожки доставались команде по плаванию. Часть меня подумала, что это изощренный способ тренера Томпкинса досадить нашему тренеру: всем известно, что они не ладят, особенно когда речь идет о разделении бюджета между нашими командами, – но это не значит, что мы не найдем решения этой проблемы.

– Как насчет такого: вы получаете бассейн на двадцать минут в день, – предложила я. – На последние двадцать минут от забронированного времени.

– И что же будет делать команда по плаванию в это время?

– Мы будем делать упражнения на суше. Отжимания, приседания – в таком духе.

– И ты будешь проводить эту часть тренировки?

– Я попрошу Лэндона помочь мне с этим.

Джек вздохнул.

– Тогда мы, получается, договорились.

Я удивленно моргнула. Я знаю Джека не очень хорошо, но никогда бы не подумала, что он может быть таким… здравомыслящим.

– Хочешь, пойдем разыграем моего брата?

Чего и следовало ожидать.

Мой телефон завибрировал на столе – пришло сообщение от Тэффи, она писала, что она сейчас на совещании. Тут же мне написала мама и попросила зайти в аккаунт нашей сети и самой опубликовать твит.

Я немного подождала, не понимая, откуда появился укол вины. Это не мое дело, не мой аккаунт. Это вообще меня не касается. Я просто инструмент для набора текста.

Высшая лига бургеров @B1gLeagueBurger

В ответ @GCheesing

*Голосом мисс Норбери*

Разве ты из нашей школы? Иди домой

4:47 PM · 20 окт. 2020

После публикации твита я почувствовала себя… грязной. Словно я сделала что-то неправильное.

– Они примерно в трех кварталах от нас.

Я положила телефон на стол экраном вниз.

– Я знаю, где находится Метрополитен. – Голос прозвучал излишне оборонительно даже для меня.

Но Джек, казалось, даже не заметил этого.

– Так что? – спросил он.

У меня аж все тело зудело от желания зайти обратно в аккаунт сети и посмотреть, как люди отреагировали на мой твит. Как бы странно это ни было, я не могла отделить себя от компании, хотя сейчас она совсем не похожа на то, что было в самом начале. Когда я была маленькой, мне казалось, что ресторан целиком и полностью принадлежит мне. Мы с Пейдж обожали его – каждый работающий в нем человек знал нас по именам, они позволяли нам экспериментировать с рецептами молочных коктейлей на кухне, кормили нас картофелем фри, когда родители задерживались на совещаниях. Сейчас же франшиза такая огромная – она далека от меня и моих кулинарных прихотей, но не имеет значения, как далеко мы зайдем, я не могу сделать вид, что это не часть меня.

Сегодня уже ни на чем не получится сконцентрироваться из-за огромного количества уведомлений. Сама мысль об этом наводила на меня усталость, поэтому последнее, чего мне хотелось, так это идти домой.

– Да. Да, пойду.

Джек моргнул.

– Серьезно?

– Почему нет?