Текст книги "Смерть заберет с собой осень"

Глава 6

Я шёл по необъятной пустыне. Куда ни глянь – повсюду меня окружали жёлтый песок, раздирающий мои голые стопы в кровь, да палящее полуденное солнце. Губы потрескались, язык пересох, и ко всему прочему я чувствовал тошнотворный вкус пыли во рту.

Сердце в груди отбивало бешеную чечётку, и я был готов свалиться без чувств прямо здесь, посреди пустоши, похоронив себя под этим раскалённым песком. Стоило мне усесться на колени, как передо мной выскочил колючий и немного пожухлый кактус с лицом мамы. Он стремительно вырастал, бросая на меня свою тень, пока не заслонил собой беспощадное солнце. Желудок мой скрутился в тугой узел, и только я хотел сбежать, как со всех сторон повырастали такие же страшные кактусы с лицами родственников и знакомых. Они смотрели на меня с отвращением, бросаясь в меня фразами на незнакомом языке. Что они значили, я не знал, но интонации были до того хлёсткими и жестокими, что я невольно сжался, прикрывая голову руками.

– Эй, Акира-кун, – произнёс кто-то из-за стены кактусов. – Ты там?

– А-ага… – Я мигом узнал голос Юки-куна и, вскочив на четвереньки, попытался прошмыгнуть между кактусами с лицами матери и брата, но те преградили мне путь, и я чуть было не налетел на огромный шип. – Помоги мне.

– Ладно, – в своей спокойной манере ответил он. – Подожди.

Я начал отползать обратно в центр круга, пока не натолкнулся на кого-то. Мой взгляд упал на чёрные лакированные туфли, в которых я смог разглядеть своё смутное отражение. Постепенно я поднимал взгляд всё выше, узнавая в незнакомце фигуру Юки-куна, облачённого в классический костюм, точно он был директором крупной фирмы. Но стоило мне увидеть его лицо, как я невольно закричал: оно стекало с черепа, точно подтаявший снег. Его куски с громким хлюпаньем падали на песок прямо передо мной, но Юки-кун будто бы не замечал всего этого; на остатках его губ появилась до боли знакомая усмешка.

– Что такое, Акира-кун?

* * *

– Эй, Акира!

Я чувствовал, как кто-то хлопает меня по щекам. Голова раскалывалась на тысячи мелких осколков, и я хотел только огрызнуться, чтобы меня оставили в покое, но неожиданная слабость, которая бывала у меня при гипо[21]21
  Гипогликемия – патологическое состояние, характеризующееся снижением концентрации глюкозы в крови ниже 3,5 ммоль/л, периферической крови ниже нормы, вследствие чего возникает гипогликемический синдром.


[Закрыть], мигом привела меня в сознание. Это работало скорее на интуитивном уровне, но сон испарился по мановению руки, и перед лицом у меня возник обеспокоенный Юки-кун.

– А? – Я попытался сесть. Футболка на мне промокла насквозь, словно я только что искупался в бассейне и вместо того, чтобы насухо вытереться, лёг спать. – Дай глюкометр.

Пока Юки-кун доставал его из моего рюкзака, я огляделся. Мы были в небольшой комнатушке с маленьким окошком, прикрытым белым тюлем. В углу стоял стул, на котором висела моя дневная одежда, а сам я развалился на разложенном диване, заправленном голубым постельным бельём в цветочек.

Растерянно почесав за ухом, я взял чехол и привычным быстрым движением начал измерять сахар. Прошлый вечер помнился мне смутно, но, кажется, заканчивал я его лёжа на полу. До чего же стыдно!

– Два и три. – Юки-кун наклонился так, чтобы видеть цифры. – Что это значит?

– Что сахар упал, – расстроенно прошептал я. – Видимо, я забыл сделать длинный[22]22
  Длинный – инсулин пролонгированного действия.


[Закрыть]…

– Опять нужен укол? – с участием поинтересовался он.

– Нет… Есть что-нибудь сладкое? Мне бы поесть… – Я шумно вздохнул, растирая глаза. – И воды можно? А ещё обезболивающее, а то у меня голова сейчас лопнет.

– Конечно.

С этими словами он выскользнул из кровати и скрылся за дверью в глубине дома. Вокруг всё сковало ночной теменью. Она пульсировала в местах, куда не доставали слабые отсветы уличных фонарей, порождая во мне какой-то детский страх, словно оттуда могло вылезти страшное создание и утащить за собой. Прямо как те жуткие кактусы или расплывающийся Юки-кун – настолько это было реалистично, что я подтянул колени к груди, обхватывая их руками. Боялся увидеть того Юки-куна из сна вместо своего в дверях этой незнакомой комнаты. Протяжная боль завопила во мне всё сильнее, заставляя скривиться.

– Держи. – Он поставил передо мной поднос. – Это всё, что я смог найти.

Юки-кун включил лампочку на столике, который я до этого не замечал. Тёплый желтоватый свет разлился по комнате, отбрасывая на его лицо тень. В этом полумраке он казался совершенно потусторонним существом.

На подносе стояли банка мороженого, несколько упаковок печенья, клубничные поки, а ещё он умудрился успеть намазать на несколько ломтиков хлеба шоколадную пасту.

Несмотря на аппетитный вид, есть не хотелось совершенно, поэтому сперва я решил осушить стакан воды, выпив обезболивающее. Желудок протяжно заскулил; после этой одинокой песни я потянулся к сладкому сэндвичу и быстро запихнул его в рот.

– Где мы? – проглотив первый, спросил я. Паста оказалась на редкость вкусной, и постепенно во мне нарастало чувство голода.

– А-тян любезно освободила для нас комнату. – Он сел и, скрестив ноги, упёрся в них локтями, наблюдая, как я ем. – Просто я подумал, что твои родители вряд ли были бы рады увидеть сына в таком состоянии…

– Ага… Стоп… Что?! – Мысль о маме, которую я не предупреждал о том, что планировал всю ночь где-то пропадать, взволновала меня. – Чёрт!

Неподалёку я обнаружил свой телефон. Тот стоял на зарядке, и, нервно сверля его взглядом, я готовился к тому, что вскоре мне настанет конец. Нажав на кнопку, я смотрел на бесчисленное количество пропущенных звонков и несколько гневных сообщений, смысл которых сводился к «Где тебя черти носят?!». Поразмыслив над этим, я зашвырнул его на другой конец дивана и открыл крышку мороженого. Вставив в него ложку, я нахмурился, думая о том, что мне уже не пять лет и я вполне могу не отчитываться за каждый свой вздох.

– А ты чего пялишься? – Эмоции во мне бурлили похлеще воды в кипящем чайнике. – И вообще, где вторая ложка?

– Тебе одной мало? – Юки-кун нисколько не обиделся. – Поубавь свой пыл.

– Нет, для тебя, – запротестовал я. – Я не хочу есть один. Принеси ложку.

Он изумлённо вскинул брови, но на губах его играла усмешка. Прямо как у того Юки-куна из сна, и от сравнения с ним мне сделалось жутко.

– Ладно-ладно, командир, сейчас. – Он вышел, но не успел я сделать и пяти вздохов, как Юки-кун вернулся с ложкой в зубах. – И нечего так злиться.

Пристроившись рядом, он всё же не торопился использовать её по назначению, будто бы ему требовалось отдельное приглашение. Меня это несколько напрягло, но дабы не озвучивать гложущие меня мысли, я просто пододвинул поднос поближе к нему и поставил коробку с мороженым так, чтобы нам вдвоём было удобно есть. Я чувствовал на себе его пристальный взгляд, но, прикрыв глаза, тщательно делал вид, что не замечаю.

Никто из нас не спешил нарушить повисшее молчание. Юки-кун без особого желания отправил ложку с ванильным мороженым в рот – видимо, оно его не интересовало. От этого мне стало ещё паршивее, ведь я попросту заставлял его делать то, чего он не хотел. Какой-то дурацкий и эгоистичный вышел поступок: «Я не хочу есть один, поэтому ты тоже должен».

– Не заставляй себя, – кисло проронил я, ничуть не сбавляя темпа в поедании мороженого. Желудок отчаянно требовал всё новой порции, и я прекрасно знал, что остановиться будет невероятно тяжело.

– О чём ты? – Юки-кун чуть склонил голову к плечу.

– Будто сам не знаешь. – Я замялся. – Просто со стороны кажется, будто ты ешь через силу.

– Да нет. – Он небрежно пожал плечами, зарывая в мороженое ложку, и нарочито медленно ковырялся в нём, оставляя глубокие отметины. – У меня нет потребности в пище, и я не знал, что тебе требовалась компания.

– Есть рядом с человеком, который только и делает, что смотрит на тебя, жутковато.

– Ха-ха, прости, что напугал тебя, Акира-кун! – Он отправил ложку с подтаявшей массой в рот. – Но в таком случае мы теперь в расчёте.

– М-м-м? – Я не до конца понимал, о чём он говорит, и был слишком увлечён едой, чтобы распыляться на более полные слова или фразы.

– Ну-у-у… – Он снова вонзил ложку в мороженое. Только сейчас я заметил, что он сменил свою толстовку на широкую футболку, и я смог отчётливо рассмотреть его бледные тонкие руки. И в самом деле, некоторых красит одежда, а некоторые – одежду, и Юки-кун был из числа последних. – Стоило мне подумать, что трудности закончились, как ты посреди ночи начинаешь обливаться по́том и жалобно стонать, словно за тобой гналась стая разъярённых псов, а учитывая мою скупую осведомлённость о твоём здоровье… мне сделалось не по себе.

Сглотнув и поджав губы, я выждал несколько мгновений, прежде чем тихонько вымолвить:

– Прости.

– За что ты извиняешься? – Юки-кун слабо покачал головой, словно пытался убрать с лица волос.

– За то, что доставил тебе массу неудобств. – Сердце предательски защемило, ведь я и в самом деле весь вечер только и делал, что нагружал его работой. В конце концов, он же не был моей нянькой.

Однако, заслышав мои слова, Юки-кун прыснул. Его ладонь опустилась мне на макушку, и, потрепав меня по волосам, слегка зарываясь в них пальцами, он изрёк:

– Я же сказал, что для тебя сделаю что угодно. Просто испугался, что по незнанию могу тебя угробить.

Мне нечего было ответить. Пускай я и перестал обвинять его в том, что он плод моего разыгравшегося воображения, но я искренне боялся, что всё происходящее было лишь сном. Глубоким и таким живым, но всё же ненастоящим. Встретить такое существо, как Юки-кун, – один шанс на… на сколько: тысячу, миллион, или эта цифра настолько велика, что её сложно даже представить? Трудно было поверить и осознать, что жизнь преподнесла столь необычный сюрприз, когда то и дело она хлестала тебя по щекам с момента твоего рождения.

Уголки моих губ дрогнули в жалком подобии улыбки.

– А я ведь и правда умру, Юки-кун. Совсем скоро.

Слова слетели с языка так просто, что кожа моя покрылась мурашками. Я всеми силами пытался придать своему тону безмятежность, но страх перед грядущим плотно ухватил меня за глотку, и как бы я ни старался, он всё равно проскользнул в обречённом взгляде, который я поспешил опустить на свои хилые руки.

– Знаешь что? – Я прервал его попытку что-то возразить. Развивать тему совершенно не хотелось, и он это сразу же понял, поэтому поспешил закрыть рот. Взгляд его при этом таил глубокую скорбь, как и в самый первый день нашего знакомства. – Мне нужно умыться, где здесь ванная комната?

– Идём, провожу.

Он протянул мне руку и помог подняться. Диван чуть скрипнул, а вдоль пола разгулялся сквозняк. Первое мгновение я переминался с ноги на ногу, поджимая пальцы, но вскоре уже шёл вслед за Юки-куном по чёрному коридору без намёка на свет. Дабы ни во что не врезаться, я продолжал цепляться за него, пока он наконец не свернул куда-то и не щёлкнул выключателем.

– Оставишь меня? – Отчего-то в моём голосе не прозвучало требования.

– А надо? – Он упёрся плечом в дверной косяк и скрестил руки на груди.

Размышляя, я подошёл к раковине и, включив тёплую воду, брызнул ею на лицо, заодно смывая с губ липкость от мороженого. Я был необычайно бледен, а под глазами всё отчётливее проступали синяки: моё лицо было обычным, и, тайно поглядывая на Юки-куна, который ждал меня совсем близко, я позавидовал его внешности. Можно долго рассуждать на тему: «А вот если бы я родился с таким лицом, то…», но это бессмысленно.

И всё же во всём его образе витал флёр некоторой загадочности и мистики. Я слишком часто забывал то, кем он являлся на самом деле, и удивился, что потусторонняя изнанка Токио меня нисколечко не волновала. Будь на моём месте кто-нибудь другой – однозначно задал бы Юки-куну трёпку.

– Ты чего? – Он хотел было подойти ко мне поближе, но, задумавшись, вновь облокотился о дверной косяк. – Тебе будто пощёчину дали… Что-то болит?

Я отрицательно покачал головой. Выключил кран; стряхивая с рук капли воды, не увидел ни одного полотенца рядом.

– Вот скажи. – Мысли текли как-то вязко, точно я ещё не отошёл ни от пьянки, ни от гипо. – Как обычно люди реагируют, когда узнают о том, что ты юки-онна или что кто-то кицунэ?

– Э-э-э… – Он запустил руку в волосы и выглядел по-настоящему растерянным. – Во-первых, не так часто подобное происходит.

Развернувшись к Юки-куну лицом, я вжался поясницей в холодную и слегка влажную раковину.

– Во-вторых, не смогу ответить точно: кто-то не верит и смеётся, кого-то пугает такая смена представлений о мире и осознание приводит их в неописуемый ужас, но любая реакция естественна, и корить себя за то, что ты об этом нечасто думаешь, – глупо.

– Кто сказал, что я корю себя? – буркнул я. – Возмутительная ложь!

– Ну-ну! – На это он только хитро приподнял одну бровь, как бы говоря: мол, не пытайся меня обмануть, я вижу тебя насквозь. – Такие мысли редко приходят просто так, поэтому если хочешь научиться лукавить – хитри изощрённее.

– Ничего подобного.

Звучало не слишком убедительно, но для вида я всё же пробубнил что-то невнятное, проскальзывая мимо него обратно в коридор.

– Как знать. – Юки-кун взмахнул волосами. – Но всё же, думаю, стоит пойти спать, и если тебе хочется, завтра я расскажу тебе про наш мир побольше.

* * *

Сон мой оказался беспокойным.

До рассвета я ворочался с боку на бок, боясь открыть глаза и увидеть рядом с собой Юки-куна; меня одновременно пугало и его присутствие, и то, что он с лёгкостью мог заговорить мне зубы и вывести всё к диалогу на неудобные темы. Я видел по глазам: ему нестерпимо хотелось выяснить, что со мной не так, но он не знал, как подступиться.

Мы договорились встать пораньше. Будильник прозвенел в восемь утра. Глаза мои жгло так, будто в них насыпали горсть песка, а тело налилось сталью. Просыпаться и вылезать из постели тоже не хотелось, потому что я понимал, что рано или поздно придётся вернуться домой, а там меня ждёт разъярённая мама. Всё то время, что пытался заснуть, я размышлял о том, что стоило сказать ей в свою защиту, но пришёл к выводу, что врать я не умею, а на мои чувства родителям плевать, ведь «здоровье важнее». Эту логику я давно перестал понимать, потому что, живя правильно, соблюдая все требования врачей и изнуряя себя рамками, я не стал здоровее – скорее наоборот.

Больной и несчастный, ха-ха.

После того, как я наспех умылся и привёл себя в порядок, Юки-кун отвёл меня на кухню, где за маленьким обеденным столом сидела Кицуко-сан. На её изящных плечах висел алый шёлковый халат, оголяющий ключицы. Чёлку она спрятала за махровой повязкой с кошачьими ушками. Одной рукой она держала мягкую сладкую вафлю, временами откусывая от неё небольшие кусочки, а другой листала ленту в телефоне.

Завидев спускающихся нас, она окинула нас пристальным взглядом:

– Как спалось?

Я был уверен, что в её вопросе был какой-то подвох, но распознать его не смог, в отличие от Юки-куна, который мигом ответил на её слова:

– Замечательно! У тебя просто волшебный диван, надо будет воспользоваться им ещё.

Она только скорчила гримасу и безмолвно передразнила его.

– Что ты будешь? – спросил Юки-кун, подтолкнув меня к столу. Пускай Кицуко-сан и приютила нас, но я был уверен, что мы доставляли ей массу неудобств. Как минимум, я уничтожил её и без того небольшие запасы сладкого, и теперь меня разрывало от чувства вины. – Эй, Акира-кун, ты ещё не проснулся?

– А-а-а, н-нет, всё нормально, – сглотнул я. – Без разницы.

Вообще-то, мне не стоило есть, потому что все таблетки остались дома. Несмотря на мой не самый удачный бунт, не пить их я и правда боялся – привычка, вдолбленная родителями. Многие лекарства было не страшно пропустить разок-другой, мир бы от этого не рухнул, но я чувствовал себя самым настоящим предателем, и от этого невольно вспотели ладони. Их я поспешил вытереть о собственные колени.

– А, А-тян, мы тут съели твоё мороженое, – спокойно проронил Юки-кун, залезая в холодильник. – Я куплю тебе новое.

Девушка оторвала свой взгляд от телефона и, смерив спину Юки-куна осуждающим взглядом, ответила:

– Три. Три новых коробки.

– Ладно. – В уголках его губ притаилась тень улыбки.

Он поставил передо мной запакованную магазинную якисобу-пан и стакан воды. Я облизнулся и, кивнув в знак благодарности, разорвал пластиковую упаковку и впился зубами в булочку.

– Кстати, нии-тян… – Кицуко-сан подтянула к себе ногу. – Ты пойдёшь на шабаш?

– Не знаю. – Он подпёр голову рукой.

– Что? Почему? – наигранно возмутилась она. – В этом году он ещё и костюмированный. Если не пойдёшь, упустишь такую возможность!

– Неужели? – В его голосе не было и грамма заинтересованности. Впрочем, Юки-куна, как я мог заметить, в принципе мало что интересовало. – А твой идиотский журавль туда придёт?

– Он не мой. – На лицо Кицуко-сан опустилась тень раздражения. – И я понятия не имею, придёт он или нет. Меня это не волнует, понимаешь?

– Охотно верю…

Обиженно выдохнув, она запустила в него скомканной салфеткой, но та так и не достигла цели. Совершенно не понимая, что происходит и о чём речь, я, взвесив все «за» и «против», набрался смелости спросить:

– А что такое «шабаш»?

– Вечеринка ёкаев и всех им подобных. – Кицуко-сан закусила нижнюю губу. – Люди там тоже будут, но им бы я не позавидовала. В общем, сборище всяких фриков.

– Как мило ты отзываешься о своих же собратьях! – прокомментировал Юки-кун.

– Слушай, ты специально нарываешься, что ли?

– Это не я кидаюсь в окружающих салфетками. – Он начал вяло отмахиваться, будто прогонял назойливую муху, а после, повернувшись ко мне, продолжил: – Акира-кун, что, хочешь сходить?

Его уставшее лицо не выражало никаких определённых эмоций, которые я мог бы прочитать и разгадать: всё же, как сказала Кицуко-сан, это место было не для людей, а потому несомненно таило в себе опасность. От этих мыслей мой желудок, казалось, сделал обратное сальто. Сотворить нечто безумное мне бы определённо хотелось, но липкий страх расползался по плечам, придавливая к земле. К тому же я не мог знать, хотел ли сам Юки-кун туда идти. Одного меня он точно бы не пустил, но и доставлять ему лишние хлопоты я не хотел.

Дать ответ на его вопрос оказалось невероятно сложно, а потому я просто сгорбился, поджимая губы.

– Нечего тут стесняться. – Он ткнул меня пальцем в щёку. – А-тян, достань нам тогда проходной.

В первую секунду я не поверил своим ушам и застыл на манер каменной статуи. Только глупо пялился, как Кицуко-сан с хитрой улыбкой начала что-то искать в своём телефоне:

– Но взамен я подберу вам костюмы, идёт?

– Что скажешь, Акира-кун?

– К-конечно! – Я потерял дар речи, начиная представлять вечеринку, на которой будет толпа ёкаев и прочей нечисти. От этого воображаемого зрелища поистине захватывало дух. – Спасибо.

Глава 7

Мы прошли пост с охранником. Тот при виде меня учтиво склонил голову, с интересом разглядывая шедшего рядом Юки-куна.

Прогонять его я не решался. Было даже интересно, до какого момента он будет меня терпеть и как скоро взвоет, пожелав сбежать. Ну и, разумеется, мне было страшновато оставаться один на один с родителями, которые наверняка ждали дома. Если в отце я сомневался, то в матери – нет. В груди от этого совестливо укололо, но каждый раз я давал себе мысленные оплеухи, всеми силами убеждая самого себя, что ей незачем так сильно меня опекать и что моей вины здесь не так много: двадцать лет я был послушным, пару раз можно и оступиться.

Я открыл было рот, чтобы заполнить тишину, но так и не смог придумать никакого умного или хотя бы интересного вопроса. Казалось, я был выжатым лимоном и лишь невольно усмехнулся, вслушиваясь в размеренный хруст снега под ногами.

Засунул руку в карман пальто и, нащупав ключ-карту от квартиры, вцепился ногтями в незатейливый брелок. Я нервничал, и с каждым шагом, с каждым подъёмом по ступеньке меня выворачивало наизнанку. Сколько бы я ни пытался себя образумить, но всё же не мог с собой ничего поделать.

– Я с тобой, не волнуйся. – Юки-кун утешительно погладил меня по спине, чем только больше заставил меня внутренне содрогнуться и мысленно завопить.

– Разве что при гостях она не будет учинять скандал, – как-то обречённо пожал плечами я. Мы уже поднялись на мой этаж, и я отчётливо видел дверь нашей квартиры. – Заранее извини, если вдруг она сболтнёт лишнего в твой адрес, ладно?

– Твоя мама настолько непредсказуемая?

– Вообще она спокойная… – Я призадумался, но, вспомнив целую тучу гневных сообщений и звонков, засомневался, что всё пройдёт мирно. Раньше у меня не было особых поводов заставлять её волноваться, поэтому предугадать реакцию я не мог. – Просто слишком печётся обо мне, а чрезмерная забота часто граничит с лёгким безумием.

Встав напротив двери, я бесцельно пялился на неё. В глубине души я надеялся, что весь мой страх высосан из пальца и на самом деле родители не стали бы отчитывать меня за такой пустяк, но по-настоящему в это не верил. Сделав глубокий вдох, который мигом обжёг мои лёгкие, с нарастающим головокружением я начал открывать дверь.

– Тадайма…

Не успел я переступить порог, как наткнулся на маму. Её глаза опухли и покраснели, а на лице застыли обида и злость, но даже так, зная, что этой ночью, пока я пил, общался с Юки-куном и объедал Кицуко-сан, моя родная мать не смогла сомкнуть глаз и плакала, чувство вины, горящее во мне всё то время, что мы добирались до дома, неожиданно исчезло. Я наконец-то познал вкус свободы и не желал так просто отказываться от этого удовольствия, потому что полностью имел на него право. Никакие слёзы мира не убедили бы меня в обратном. Разве что где-то на периферии сознания я понимал, что сын из меня никудышный – отвратительный и бессовестный. Неблагодарный. Такой, что вряд ли заслуживает хорошего отношения.

– Где ты был, Акира?! – Она вцепилась в мои плечи. – Почему ты не отвечал на звонки?! Почему не предупредил, что не вернёшься домой?! Ты хоть знаешь, что я успела напредставлять! А если бы с тобой что-то случилось?!

– Но не слу…

Внезапно Юки-кун отодвинул меня в сторону и низко поклонился моей маме – только после этого она заметила, что я не один. Она слегка опешила и, пригладив растрепавшиеся волосы, невольно отступила. Кажется, я всё же не зря взял его с собой, но его поступок не на шутку меня озадачил.

– Прошу меня извинить, – не разгибаясь, начал он, чем ввёл и меня, и маму в окончательное замешательство. – Это по моей вине Акира-кун не смог выйти на связь: он пошёл со мной на студенческую вечеринку, где я сильно перебрал, и вместо того чтобы бросить меня, он вызвался отвезти меня домой, но по моей же глупости забыл свой телефон в лаборатории, а потому не смог ответить. Мне очень жаль, что я доставил вам неудобства. Надеюсь, вы сможете его простить.

Я потерял дар речи. Хотелось только втащить ему со всей силы, чтобы не смел брать на себя то, чего не совершал. Это я безбожно напился. Это я игнорировал сообщения и звонки. Это всё был я, и ответственность лежала только на моих плечах.

– О, – выдохнула мама, явно впечатлённая столь искусной ложью Юки-куна. – Что ж… – Между её бровей залегла вертикальная морщинка, но, кажется, на смену обиде и злости к ней пришли неловкость и облегчение. – Не знала, что у Акиры есть столь близкие друзья.

Она отошла от двери, отступая вглубь коридора. Заметив, что Юки-кун всё ещё не смел разогнуться, а я встал как вкопанный, она невольно шикнула:

– Проходите давайте. Нечего больше кланяться, оставим эту тему.

– Что ты делаешь? – Я заставил его зайти первым и, вцепившись ему в спину, приподнялся на носки и грозно зашептал: – У тебя с головой проблемы или как?

– А что не так? – Он удивлённо вскинул брови, поспешно развязывая шнурки своих ботинок. – Мне несложно было принять удар на себя, зато у тебя с мамой отношения не испортятся.

Каждое его слово вонзалось в меня точно стрела. Благодарность смешалась с негодованием, а заметив на его лице знакомую тёплую улыбку, я и вовсе растерялся: мне не нужен был защитник, готовый принести себя в жертву, – это уже было чересчур, но в то же время он был прав. Узнай мама, что́ я вытворял этой ночью, она бы пришла в неописуемый ужас.

Разувшись и скинув верхнюю одежду, я провёл его на кухню, совмещённую с гостиной. В руках мамы было кухонное полотенце, которое она то и дело скручивала в своих тонких пальцах и без стеснения разглядывала Юки-куна, явно оценивая. Меня это несколько смутило, потому что создавалось ощущение, что я привёл с собой диковинную зверушку, а не друга, но я мог её понять: кажется, я ещё ни разу не приводил никого к нам домой. Особой общительностью я не отличался, а потому и близких друзей у меня никогда не водилось.

– Так значит, вы учитесь в одном университете? – спросила она, ставя на стол две чашки. – И давно вы… общаетесь? Ой, не подумайте, просто любопытно! – Она хихикнула и, щёлкнув по кнопке чайника, чтобы тот закипел, продолжала поглядывать то на меня, то на него.

– Вроде того, – со всей вежливостью отозвался Юки-кун. – Мы, – в этот раз он всё же взглянул на меня, чуть более тщательно продумывая свой ответ, – нет, мы начали общаться относительно недавно, но уже успели подружиться. Акира-кун помогает мне по учёбе, за что я ему премного благодарен.

С каждой минутой он чувствовал себя всё более уверенно, и ложь больше его не смущала. Внутренне я весь напрягся, готовый в любой момент влепить ему затрещину, потому что не был уверен, что у этого парня были хоть какие-то границы или хотя бы тормоза.

– Да, Акира у нас такой. – Чайник вскипел, и мама поспешила наполнить наши чашки кипятком. Её слова мне показались не самыми искренними, потому что звучало как «Да, он у нас любитель собирать глупых неучей и тратить на них своё драгоценное время», и, окончательно запутавшись, я просто уткнулся лицом в ладони. – И как мне стоит к вам обращаться?

– Можете просто по имени, мне так привычнее. – Он не поскупился на свою фирменную очаровательную улыбку, с которой отвечал моим однокашникам или предлагал двум девчонкам из торгового центра кофе. Мама определённо пала под его чары – об этом легко можно было догадаться по слабому румянцу на её щеках. – Юки.

– Очень приятно, Юки-кун. – Она пододвинула к нам чашки. – И что вы планируете?..

Подперев голову рукой и повернувшись к Юки-куну, я красноречиво на него взглянул, как бы говоря: «Именно, что мы планируем? Давай, удиви». Помогать ему выпутаться я не желал, да и он сам вряд ли этого хотел. В его непробиваемой голове явно назрел какой-то план, и просто так он не сдался бы, а мне было необычайно любопытно посмотреть, к чему всё это приведет.

– Совсем скоро у нас экзамен по одному предмету, а Акира-кун хотел мне помочь. – Он с благодарностью принял чай, обхватывая несомненно горячую кружку ладонями. – Верно?

Последнее было обращено ко мне. Было даже странно, что он вот так запросто давал мне право выбора, ведь скажи я, что он перепутал, у меня появился бы шанс вышвырнуть его за порог.

Надавив пальцем на висок, я выдавил из себя улыбку:

– Ага. Если ты не против, мам.

– С чего мне препятствовать твоему общению с друзьями? – развела она руками. – Тогда можно ли рассчитывать, что вы останетесь на ужин?

И этот выбор он решил перекинуть на меня – буравил меня хитрым взглядом, словно хотел просверлить в моём лице дыру. Я пожевал изнутри щёку и, особо долго не раздумывая, произнёс:

– Думаю, да, вряд ли мы освободимся раньше этого времени.

Слегка толкнув его плечом, я кивнул в сторону кружки, как бы говоря: мол, пошли. Стоило ему подняться, как моя мама окликнула нас:

– Раз вы наш гость, – начала она, – может, у вас будут особые пожелания?

– Я буду рад всему, что вы приготовите, – любезно отозвался Юки-кун, уважительно кивая. – Спасибо.

Маму его ответ не удовлетворил, но комментировать это она никак не стала. Принимать гостей она любила, а ещё любила удовлетворять их предпочтения вкусными блюдами, однако Юки-кун был совершенно ей незнаком, и она слегка нервничала, боясь ударить в грязь лицом. Так и хотелось сказать, чтобы она не ломала голову, но я этого не сделал по той лишь причине, что принимать подобные вызовы она обожала. По крайней мере, так я точно знал, что она занята.

Пока шли ко мне, в голове засело странное ощущение, словно меня не было дома не одну ночь, а целую вечность. Стены, мебель, вещи – всё казалось холодным и нетронутым, незнакомым, точно из прошлой жизни. К тому же, видя перед собой Юки-куна, который не слишком вписывался в окружающее пространство, это ощущение ещё сильнее сковывало мои сердце и душу.

Поставив чашку с чаем на край стола, я закрыл за нами дверь, и комната погрузилась во мрак. Шторы были плотно задёрнуты, так что яркий солнечный свет, отражавшийся на искристом снегу, не смел проникать внутрь. Эта обстановка показалась мне слишком мрачной, поэтому я поспешил к окну, но на полпути Юки-кун ухватил меня за запястье, явно в попытке остановить.

– И так нормально. – Он потянул меня в обратную сторону. – Оставь.

– В такой темноте захочется спать, – попытался я придумать оправдание, но заметив, что он не купился, быстро добавил: – Как скажешь.

С этим я сел на край кровати, положив руки на колени. Со стороны наверняка смахивал на прилежного школьника, а не на хозяина комнаты, но волновало меня это не так сильно. Я не знал, что задумал Юки-кун и зачем он решил остаться. Это изводило меня непрекращающимся зудом в области груди.

– Поверить не могу, ты до сих пор боишься меня! – Он не смог подавить смешок и, стряхнув с лица несколько выбившихся прядей волос, плюхнулся на моё рабочее кресло. – Я такой жуткий?

– Мгм… – Каким он уж точно не был, так это жутким. Но загадочным точно. – Ладно, чего ты хочешь?

– Чего я хочу? – Сцепив пальцы в замок, он развернулся ко мне. – Ты правда хочешь знать?

Я начал подозревать, что этим вопросом он проверял меня, тщательно отслеживая каждую мою реакцию. Сдерживать эмоции я никогда особо не умел, а если и происходило нечто смущающее или из рук вон выходящее, то привычнее было замыкаться в себе. Конечно же, все мои мысли для него лежали как на ладони, но от этого легче не становилось. Я чувствовал себя мальчишкой, который ужасно хотел дорогую игрушку, но боялся кому-либо в этом признаться. Лучше бы он вспомнил своё ночное обещание и рассказал немного про потустороннюю часть Токио, а не пытался играть в угадайку.

– Нет, – буркнул я, поправляя съехавшие к краю носа очки. – Я спрашиваю конкретно про сейчас.

– Зануда, – весело протянул он. – Я ведь не шутил, когда просил тебя со мной позаниматься, так что…

– Да быть не может! – Я опешил, пытаясь переварить его слова. – Ты дух, зачем тебе учить языки?

– Что за дискриминация по… – Он на какое-то мгновение задумался, – … по расово-духовному признаку, а? Одно другого не исключает.

– Скажешь тоже! – Вроде бы нервный комок потихоньку начал отступать, но я всё равно чувствовал себя невообразимо странно. – И какой язык ты бы хотел выучить?