Текст книги "Смерть заберет с собой осень"

Глава 5

– Уйди, пожалуйста. – Юки-кун уже основательно действовал мне на нервы.

– Но она же опаздывает. – Как ни в чём не бывало он подтянул к себе мою тетрадь и, открыв её на последней странице, начал рисовать всякую ерунду. – А мне скучно.

– Разве я силой тащил тебя с собой? – В какой-то момент я забыл, что хотел сделать, и, чуть сгорбившись, наблюдал за тем, как он выводил аккуратные круги, закрашивая их настолько тщательно, что мне стало не по себе.

– Нет, но я был не против.

Юки-кун отшвырнул ручку, с какой-то гордостью глядя на свои каракули. Несмотря на взрослый вид, сейчас он вёл себя хуже ребёнка. Я вспомнил себя в этом возрасте: мне и в голову не приходило ослушаться родителей, и если те говорили: «Хватит», то я мигом им подчинялся.

Они так часто хвалили и превозносили брата, что я искренне полагал: моё послушание их только порадует, ведь большинство сверстников не были столь покладисты. Часто слышал, как мамины знакомые нахваливали меня, но сейчас, вспоминая всё это спустя много лет, я понимал, что в этих похвалах присутствовала доля жалости. Им было странно видеть настолько апатичного и несомненно странного ребёнка, так похожего на робота, готового служить и выполнять отданные приказы.

Да, я всегда был немного не таким. В плохом смысле этого слова.

– Всё, у-хо-ди. – Я достал из кошелька несколько купюр и положил их прямо перед Юки-куном. – Возьми себе что-нибудь и отсядь. Ты будешь только мешаться.

Он задумчиво постучал пальцами по столешнице и всем своим видом показывал, что уходить не намерен. Это начинало меня по-настоящему злить, к тому же Накаяма-тян заметно опаздывала, чего с ней никогда не происходило. Вероятно, проблема с транспортом добралась и до неё, но на сей раз мне было некуда спешить – первоочередной целью было избавиться от Юки-куна до её появления.

– Сколько раз мне ещё повторить, чтобы ты ушёл? – Я искренне старался держать себя в руках, а он будто проверял меня на прочность. – Слушай, есть вопрос.

– Давай. – Юки-кун упёрся локтями в стол и наклонился поближе, когда я легонько поманил его к себе, точно собирался рассказать секрет. – Я весь внимание.

– У тебя когда-нибудь были проблемы с географией?

– Э-э-э… – Он выпрямился и задорно улыбнулся. – Нет.

– Если на хрен пошлю, ты заблудишься?

– Ого, Акира-кун! – Мой вопрос привёл его в восторг. – Если на твой, то нет. – Но как только увидел, каким суровым взглядом я его смерил, поспешно добавил: – Да шучу я, шучу, не кипятись!

В ответ я лишь издал не то удивлённый, не то негодующий стон. Выглядел я при этом наверняка потерянно и жалко – в самый раз для такого, как я.

Только хотел что-то возразить, как над нами выросла тонкая девичья тень.

– А-а, э-эм, я-я… – Накаяма-тян поглядывала то на меня, то на Юки-куна. – Простите за опоздание, сенсей! Мой автобус задержали! Мне очень жаль!

У неё был до того напуганный вид, что казалось, ещё чуть-чуть, и она заплачет: в этом мы с ней были невероятно похожи. Кончики её коротких волос были чуть завиты и довольно мило подрагивали в такт каждому её движению. С пухловатых щёк ещё не успел сойти румянец, и я не знал точно, был ли он вызван холодом, сковавшим округу, или смущением, – она до того сильно меня боялась, что порой я подходил к зеркалу и долго всматривался в своё отражение, пытаясь понять, что же она нашла во мне такого жуткого. Попытки, увы, результатов никаких не дали, но и бросать занятия со мной она тоже не решалась, несмотря на то что однажды я ей намекнул на это.

– Всё нормально. – Я тоже кивнул, рукой показывая Юки-куну проваливать. Тот, на удивление, спорить не стал и, окинув мою ученицу оценивающим взглядом, пересел за соседний столик. Разумеется, не забыв стащить мой рюкзак и достать оттуда книгу, которую я читал последнее время. – Присаживайся. Как твой последний тест?

– А… – Она неловко достала пенал и тетрадь. – Хорошо… Я получила восемьдесят два балла…

– Ого, поздравляю! – Я действительно был рад услышать, что она смогла получить столь высокий балл. – Ладно, на чём мы остановились?

* * *

Вместе с Накаямой-тян мы с Юки-куном вышли на промозглую улицу. Чернеющее небо было скрыто за неутихающим снегопадом, и зрелище это было поистине невероятным: аномальная зима бушевала уже несколько дней, и, несмотря на все неудобства, она вызывала во мне детский восторг. Я не смог сдержать лёгкой улыбки, глядя на то, как снежинки искрятся на фоне неоновых вывесок, ярких белых огней фонарей и гирлянд.

– Л-ладно, мне п-пора. – Накаяма-тян поклонилась. Лицо её заалело с троекратной силой, стоило ей бросить быстрый взгляд на Юки-куна. Тот, в общем-то, не обращал на неё никакого внимания, а вместо этого любовался снегопадом и ждал, когда мы попрощаемся с ней. – До следующей недели, Хагивара-сан.

Девушка заправила непослушный локон за ухо и, на-тянув посильнее шапку, чуть ли не бегом сорвалась к остановке. За несколько месяцев занятий с ней я уже привык к такому поведению, но присутствие Юки-куна несколько напрягало: Накаяма-тян была моей ученицей, и мне бы не хотелось, чтобы кто-то считал её странной.

– А когда уже ты меня будешь учить, сенсей? – Он закинул мне руку на плечо, отчего я встрепенулся. Юки-кун на это только усмехнулся.

Мы вместе спустились с лестницы. От обилия частично заледеневшего снега та была скользкой, поэтому Юки-кун с силой сжал моё плечо, чтобы я ненароком не упал. Тут в кармане завибрировал телефон, и я полез за ним. На экране высветилось сообщение.

Ивасаки-кун: Йоу, вы там скоро?

Вместо того чтобы быстро набрать ему ответ, я заглянул в приложение для отслеживания автобусов. Как назло, тот жутко опаздывал из-за сильной пробки и смены графика, так что, прикинув в голове расстояние от торгового центра до университета, я шумно выдохнул, даже не пытаясь скрыть накопившуюся усталость и явное нежелание идти куда-либо.

Я: Автобуса нет, будем минут через тридцать.

Ивасаки-кун: Оки-доки!

– Всё в порядке? – Юки-кун скосил на меня взгляд.

– Да, всё хорошо. – Я попытался выдавить из себя улыбку. – Просто автобуса нет, придётся пешком идти и всё такое…

– Хм-м… ну ладно. Токио большой, – задумчиво произнёс он. – Все куда-то торопятся.

– Мгм.

Какое-то время мы шли в тишине, нарушаемой только звуками проезжающих мимо машин да людскими голосами, но тишина эта была по-своему уютной, и я практически смог расслабиться, но всё равно во всём этом вечере было жирное «но». Стоило об этом подумать, как на лицо моё легла тень и впору было бы протяжно завыть.

Это не укрылось и от Юки-куна:

– Всё же я думаю, что с тобой не всё в порядке.

– Мгм.

– Я, конечно, дух, но мысли читать не умею, – попытался пошутить он. – Если не расскажешь, то я не смогу тебе помочь.

Я сцепил пальцы в замок, рассматривая протоптанный снег под нашими ногами. Вся беда заключалась в том, что я не был любителем еженедельных собраний в лаборатории, где перед выходными подавляющее большинство однокашников устраивали вечеринку. Их не остановили даже приближающиеся экзамены, потому что ректор подписал указ о двух дополнительных выходных, на которых все рассчитывали наверстать упущенное. К тому же моя мама в очередной раз начала давить по поводу и без. В основном, конечно, из-за лекарств. В последнее время мне было тяжело их принимать, и она знала, что порой я мухлевал. Нынешний я, по сравнению с тем, который был в детстве, просто отбился от рук и вредничал больше, чем мог себе позволить, – она обещала рассказать всё отцу, а тот не позволил бы спустить всё на тормозах. От этого внутри клокотала несвойственная для меня обида, и я чувствовал себя глупым мерзковатым ребёнком.

– Знаешь, я ведь впервые попробовал алкоголь тогда, на станции. – На сей раз я даже не смог улыбнуться.

– И как?

– Как вода. – Я пожал плечами. – Думал, что это поможет мне решиться, но, как видишь, не получилось.

Юки-кун никак это не прокомментировал, и я уже начал накручивать себя, что ляпнул лишнего. Больно закусив щёку изнутри, я всё же нашёл в себе силы посмотреть на него и мигом отвернулся, когда понял, что всё это время он не сводил с меня пристального взгляда.

– Н-ну, э-это… – Я нервно рассмеялся. – Короче, сейчас я говорю не про тот вечер. – Моя голова пошла кругом. – Просто мне бы хотелось почувствовать себя как все, понимаешь? Перестать держать себя в руках…

– Хочешь, чтобы я приглядел за тобой?

– А-ага…

– Без проблем. Если надумаешь побежать на крышу, чтобы стать птичкой, или раздеться и начать бегать на глазах у всех, то клянусь, что скручу тебя и спрячу в подсобке.

– Очень смешно, – горько отозвался я. – И ещё… если я буду не в состоянии, то сможешь через часок-другой после начала помочь мне измерить сахар?

На его лице застыло недоумение, и я поспешил добавить:

– Глюкометр у меня в рюкзаке. Там не сложно…

– Конечно. – На его губах появилась тёплая улыбка. – Для тебя, Акира-кун, всё что угодно.

Слышать нечто подобное от того, кто не приходился мне ни братом, ни отцом, было как минимум странно. Я всё ещё не мог взять в толк, почему среди всех людей Юки-кун обратил свой взгляд на меня – на столь непримечательного, занудного парня, который и гроша ломаного не стоил. Уровню его терпения я мог только позавидовать, раз он до сих пор не взвыл от уныния и скуки.

– Спасибо, – пролепетал я, бездумно глядя вперёд. Мысленно вырисовывал грядущий вечер, совершенно не зная, что́ он будет из себя представлять. Это вызывало во мне скомканный страх и напряжённое волнение. – Рассчитываю на тебя.

* * *

Все присутствующие взорвались от хохота.

Ну как сказать «все» – я лишь улыбнулся, как и Юки-кун. Хотя тот, стоило отметить, держался довольно расслабленно и открыто. Он сразу же пришёлся по душе Ивасаки-куну и Иномэ-сан и легко заводил с ними бессмысленные беседы. Не сказать, что я сильно этому противился, ведь в самом деле не мог же запретить ему общаться с кем-то кроме меня, но тупое ощущение одиночества так и норовило оккупировать моё сознание.

– Кампай[20]20
  Кампай! – это универсальный японский тост, являющийся пожеланием «пить до дна».


[Закрыть]! – провозгласил кто-то.

– Кампай! – дружно отозвались остальные и не менее дружно отпили из своих пластиковых стаканов.

На фоне играла тихая незнакомая мне песня. Иномэ-сан, сидящая по правую руку, без умолку щебетала о чём-то с девушкой напротив, и время от времени к их разговору подключались остальные. Зачастую просто вбрасывая отдельные шутки или фразы, которые, как мне казалось, порой даже не подходили к контексту.

Слова ради слов, и не более.

Несмотря на то что мои немногочисленные знакомые уводили у меня Юки-куна, корявый восторг всё же умудрялся вклиниваться в тот моток скулящего одиночества, что пустотой сковывал моё нутро: мне было сложно влиться в общую атмосферу и уж тем более поддерживать бестолковый разговор, но осознание самого факта, что я был там среди них, частично погружённый в царящее вокруг веселье, опьяняло. Радость уж больно часто менялась местами со страхом, словно алкоголь уже успел ударить по мозгам, но для такого было ещё слишком рано.

– Да-да-да-да-да! – замахал руками какой-то парень. – Я тоже подумал, что они слили концовку. Всё так классно начиналось, столько стекла заставили съесть, чтобы в конце просто… Ну, фейспалм, короче!

– Это мы с сестрой ездили на горячие источники, ха-ха, а тут мы с моим парнем наконец выбрались в город, – верещала девушка неподалёку, показывая другой фотографии с телефона. – Он всё время в командировках, поэтому мы видимся не так часто…

– Эх, и зачем я начал учить корейский в этом семестре? – Один из парней драматично шлёпнул себя по лбу и залпом осушил свой стакан.

– А что такое? – без особого интереса поинтересовался у него другой, отправляя в рот горстку чипсов.

– В корейском же две системы числительных, и как бы ладно, что там китайский, привыкать не приходится, но чёрт, запомнить, где какая используется, – выше моих сил.

– Э-э-э?.. – вмешался третий. – Это ж проще простого.

– Опять этот чудик с корейским, – шёпотом пробормотала девчонка, которая показывала фотографии своего парня.

– То есть то, что у них часы на корейском, а минуты на китайском – это норм?

– У нас как бы тоже всё через жо… одно место, – красноречиво нахмурился его собеседник. – Всё, что больше ста, всегда на китайском, а количественные числительные всегда на корейском. И думать не надо.

– Окей-окей, тогда как ты переведёшь «два литра воды», а?

– Ты… – Он скривился, потирая лоб. – Литр – единица измерения, а не предмет или количественное числительное…

– А-а-а, вот за это и ненавижу собираться с другими лингвистами, – покачала головой подруга Иномэ-сан. – Хоть одна встреча у нас проходила без споров на эту тему?

– Ну, в прошлый раз кто-то негодовал из-за дискриминации румынского. – Ивасаки-кун пытался скрыть смешок за фальшивым кашлем. – А до этого – из-за вэньчжоуского диалекта…

– «Не боюсь ни небо, ни землю, боюсь лишь вэньчжоусца, говорящего по-вэнчжоуски», – хихикнула Иномэ-сан. – А лучше вообще не начинать, а то китаисты налетят и начнут лекцию, а я хочу выпить в спокойной обстановке.

С этими словами она потянулась к стеклянной бутылке с вином и, откупорив её, поспешно наполнила свой стакан. Завидев это, те, кто не был увлечён спором тех двоих и уже успел допить, потянулись к однокашнице, пока та взяла на себя роль бармена. Ну, или сомелье в бюджетной студенческой версии. Впрочем, Иномэ-сан не была против, и с лица её не сходила улыбка.

– Кстати-кстати, – как бы между делом начала она, – Хагивара-кун, ты же тоже корейский учишь! Расскажи что-нибудь приятное, а то я не выдержу больше слушать про числительные и прочую ерунду!

Как назло, большинство замолкло и несколько пар глаз вперились в меня. Взгляды их были мутноватыми от выпитого, но этого всё равно оказалось достаточно, чтобы вышибить из меня холодный пот. Неловко почёсывая затылок, я вцепился зубами в край стакана, делая несколько поспешных глотков, которые мигом обожгли горло.

– Я не такой уж и спец, Иномэ-сан. – Я почувствовал, что Юки-кун тоже прислушался, и мигом собрался. – Но я могу показать, что корейский действительно очень милый.

Язык мой понемногу начинал заплетаться. Стоило отставить стакан, как кто-то сразу же его наполнял, а я тем временем полез в рюкзак за тетрадкой и, не рассчитав силу, с хлопком плюхнул её на стол. С каждой секундой наша небольшая компания становилась всё интереснее для остальных, и, обступив меня со всех сторон, они ждали, что же я сделаю дальше. Чудик, изучающий корейский, выглядел при этом не шибко довольным, потому что про него все забыли.

– Хангыль, как и многие слова, можно превращать в котиков. – Я открыл тетрадь на той странице, которую разрисовывал Юки-кун. На какое-то мгновение я застыл, разглядывая причудливые узоры, но, быстро опомнившись, перевернул страницу вверх ногами. – Ну, например, возьмём слово «молоко»… Если что, читается ую.

Это было проще простого: два овала и несколько прямых коротких черт. Возможно, стоило подобрать другое слово, но молоко сильно ассоциировалось у меня с котами. К тому же моя голова работала медленнее обычного, и при всём желании придумать ничего умнее я бы не смог. Радовался и тому, что вспомнилось хотя бы это, а не то пришлось бы читать скомканные и никому не нужные лекции.

Чуть пригнувшись к столу и высунув кончик языка, я начал подрисовывать к овалам треугольные ушки, короткие прямые усики и маленькие глазки, которые больше смахивали на жирные закрашенные точки. Не могу сказать, что они выходили у меня милыми, но женскую половину лаборатории мой скромный навык рисования всё равно привёл в восторг.

– Какая милота! – Иномэ-сан хлопнула в ладоши, выхватывая у меня тетрадь, когда я закончил. – После такого даже начать учить захотелось!

– Да-а, и впрямь! – Другая поднесла камеру и, быстро сфотографировав, начала что-то печатать. – А можешь написать что-нибудь ещё?

– И превратить это в котиков? – на всякий случай уточнил я.

– Да!

– Ладно… Так… – Я подтянул к себе стакан и сделал большой глоток. – «Вино» читается как ваин и пишется… – Рядом с молочными котятами я написал следующее слово. Тут уже вместо овалов были ровные круги, а прямые линии – более длинными. Превратить и их в котиков труда не составило. – А вот слово «да» читается йе, забавно, не правда ли? – Кажется, я начинал входить в раж. С каждым новым нарисованным котом мне становилось легче, и напряжение потихоньку отступало.

– Йе? – переспросил кто-то. – Вот это противоречие для носителей японского, конечно.

– Не-е, у нас же тянется, а тут резко.

– И что толку? Говоришь «да», а звучит как наше «нет» – в критической ситуации запутаться проще простого. Хагивара-сан, а как тогда у них звучит «нет»?

– Аниё, – не поднимая головы, ответил я.

– Они ж вроде приветствуют как-то так…

– Не-не, «привет» у них читается как «аннён».

– Чёрт, как же сложно.

– Японский тоже не в числе простых. – Если я правильно понял, то последнее сказал Ивасаки-кун. – Многих иностранцев напрягает, что мы пишем всё слитно, не говоря уже о кандзи.

– А нас, японцев, напрягают их языки, – передразнил его кто-то. – Короче, все мы в невыгодном положении, потому что избрали путь лингвистов.

– И судя по всему, очень капризных.

* * *

Тема с языка Кореи со временем плавно перетекла на её современную культуру. Точнее, это произошло только в той части компании, в которую меня каким-то образом затянули против воли. Помимо меня и Юки-куна, парней больше не было, а девушки, во главе с подругой Иномэ-сан, активно обсуждали бойз-бэнды и отдельных айдолов.

К этому моменту я уже успел изрядно выпить, и голова моя была будто наполнена ватой. Всё происходящее казалось слегка замедленным, глаза предательски слипались, а во рту пересохло, но вместо того, чтобы отхлебнуть воды, я продолжал потягивать какую-то алкогольную жижу из стакана – уже даже не знал, что именно это было, но горьковатый привкус стал намного терпимее.

Шумная девичья стайка разделилась на две части, где одна пихала под нос какие-то клипы с горсткой накрашенных и несомненно красивых парней, а другая щебетала на ухо с рассказами об их жизни, слухах, скандалах, кто с кем живёт в общежитии и кто с кем ходил в душ. Вся эта информация лилась нескончаемым потоком, поэтому вскоре я потерял нить повествования и просто смотрел в экран телефона, где без остановки крутились видеозаписи. Взгляд то и дело цеплялся за одного из певцов. Наверное, бледноватым лицом и длинными чёрными волосами, собранными в необычную, но определённо точно прикольную причёску, он напомнил мне Юки-куна, сидящего рядом.

– Интересно, хорошо ли живётся таким красавчикам? – поджав губы, пробормотал я, обращаясь то ли к парню с экрана, то ли к сидящему поблизости Юки-куну. Конечно, я был уверен, что произнёс это в своей голове, но стоило увидеть недоумевающие взгляды, как вдоль позвоночника стекла липкая капля пота. – А, ой… Я это вслух сказал…

– Хагивара-кун, – начала девушка, которая держала телефон. Она и сама изрядно выпила, а потому её немного покачивало. – Ты на каком языке говоришь?

– А? – не понял я. – На японском.

– Ну вот опять что-то бормочешь, – нахмурилась другая. – Твой японский совсем не японский, – выдохнула она, произнося слово «японский» на английском. Довольно корявом, поэтому мне потребовалось время, чтобы понять.

– А какой? – Тут уж я невольно растерялся.

– На корейский было похоже, – неуверенно хлюпнула носом третья.

Кажется, они хотели задать мне словесную трёпку. Стоило мне напрячься и тряхнуть головой, потирая глаза, как Юки-кун закинул на меня свою руку. Я устало поднял на него свой взгляд, заметив кривую усмешку.

– Пошли, Акира-кун. – Он потряс меня, пытаясь согнать оцепенение, которое охватило всё моё тело.

– Куда? – Я и не думал сопротивляться, поэтому послушно поднялся следом. Ноги будто бы превратились в сосиски, и, чуть покачнувшись, я навалился на Юки-куна. – О-ой!

Сам он махнул девушкам рукой на прощанье, мило им что-то проворковав напоследок. Их лица заалели теперь уже не только от выпитого. Конечно, чему тут удивляться? Юки-кун всегда притягивал к себе много внимания, затмевая всех вокруг, и даже тот факт, что бо́льшую часть времени он провёл в молчании, нисколько не помог ему этого избежать.

– В туалет. – Он подхватил с пола мой рюкзак и ловко закинул его на свободное плечо.

– З-зачем? – На это я смог лишь угрюмо нахмуриться.

Ответом он меня не удостоил. Я и не заметил, как мы дошли до туалета. Окно было приоткрыто, а потому морозный ветер смог разгуляться не на шутку. Я поёжился, начиная постукивать зубами. Хотелось только захныкать и попросить Юки-куна отвести меня обратно в лабораторию, где было ещё полно невыпитого и не так холодно, но стоило ухватиться за рукав его толстовки, как он бесцеремонно отцепил меня от себя.

– Подожди, – серьёзным тоном произнёс он, а сам полез в мой рюкзак.

– Что… ты… делаешь? – Говорить было тяжело. Стоять, к слову, тоже, поэтому я прислонился спиной к стене и скатился вдоль неё на пол, подтянув к себе колени.

Он вытащил глюкометр и с лёгкой паникой в ясных серых глазах покрутил в руках чехол. Найдя замок, он его раскрыл и, бессмысленно вертя в пальцах прокалыватель, теперь пытался понять, что же это такое и зачем оно нужно. Вся эта картина, пускай и сквозь затуманенную пелену, показалась мне чертовски забавной. Не в силах подняться, я подполз к нему и начал сумбурно объяснять:

– Полоску вставляешь в эту большую штуку… потом прокалываешь мне… ох, палец, а кровь на полоску…

На лице Юки-куна застыло напряжение.

– Д-давай я сам.

Я попытался выхватить у него глюкометр, но он успел поднять руки, поэтому в конце концов я ухватился за воздух. Растирая пустоту меж своих пальцев, я нахмурился с троекратной силой, силясь понять, что вообще происходит. В это время Юки-кун закончил вставлять полоску в сам глюкометр и, отложив тот на пол, уселся напротив. С осторожностью взял меня за руку и начал рассматривать мои пальцы. Как только его взгляд коснулся множества отметин и небольших синяков, на его лицо опустилась тень, и мне сделалось неловко.

– Больно? – спросил он.

– М-м-м? – не понял я, а потом отрицательно мотнул головой. – Привыкаешь.

Либо из-за алкоголя всё происходящее казалось медленным, либо Юки-кун и впрямь действовал до того быстро, что я не заметил того момента, как он поднёс прокалыватель и успел использовать его на одном из моих пальцев. Слабая боль подошла с огромным опозданием, когда уже глюкометр вовсю начал считывать уровень сахара. Пикнув, он выдал результат, но перед глазами всё плыло.

– Сколько?

– Тридцать один и один, – выдал Юки-сан, и в животе у меня неприятно скрутило. – Что дальше?

– Ну-у-у, это… надо подколоться… – Я нервно сглотнул, хотя волновался больше из-за того, что мама могла посмотреть историю сахаров и отругать за то, что довёл свой организм до подобного. – У меня в рюкзаке, во внутреннем кармане, есть шприц-ручка, дай его…

Без промедлений Юки-кун сделал практически всё, что я сказал, кроме последнего – мне он упрямо не хотел её отдавать.

– Не слишком ли ты для этого пьян?

– В самый… раз… – икая, отозвался я. – Давай сюда.

– Размечтался! Говори, как и куда колоть.

Я обиженно надул щёки, пыхтя и сверля его взглядом. Это было унизительно.

– Прокрути на два, взбей воздух, потом выпусти его. – После каждого слова приходилось переводить дыхание. – Когда появится капля, то поставь… мгм… поставь на «семь».

Пока он выполнял мои указания, я сонно склонил голову на плечо. Казалось, мой мозг плавает в вязкой жиже, и как только я наклонялся, он съезжал вбок. Это ощущение всё равно было приятным и залипательным, а разогнуться уже не представлялось возможным. Я шлёпнул себя по лицу, впиваясь пальцами в чуть опухшие щёки. Терпение моё постепенно подходило к концу, а живот опять начинало скручивать от рвотных позывов.

– Дальше что? – Юки-кун смерил меня взглядом, но не было в нём ни отвращения, ни презрения. Скорее настороженность, вызванная неопытностью в медицинских вопросах. – Акира-кун, приём! – Кажется, я слишком долго молчал, поэтому он щёлкнул пальцами у меня перед носом.

– Колоть… – выдохнул я. – В предплечье бы, но рукав узкий. – С этими словами я пытался закатать его, но тот упорно сопротивлялся, обнажая только бледное запястье с отчётливо видимыми переплетениями вен. Кажется, стоило обновить гардероб.

– А в другое место нельзя? – поинтересовался Юки-кун, глядя на мои жалкие попытки. – А то придётся снимать рубашку.

Конечно же, были ещё места, куда можно вкалывать инсулин. В ягодицу, например, или в бедро, но снимать штаны я уж точно не собирался.

– В живот… – совсем тихо пробормотал я в надежде, что он ничего не услышит. – Но я не хочу, чтобы ты это делал.

– Почему? – не унимался он, а сам явно прикидывал, как меня стоило уложить, чтобы я не сопротивлялся. – Да, у меня нет опыта уколов, но уверен, что моя рука твёрже, чем твоя.

– Просто! – Я ухватился за низ рубашки, который торчал из-под жилета, и начал оттягивать его всё ниже и ниже. – Не заставляй меня… Не хочу!

Юки-кун цокнул языком, придвигаясь поближе. Я уж было хотел шарахнуться от него, но тот успел ухватить меня за плечо и усадить на место. До чего знакомо, ведь он далеко не в первый раз останавливал меня таким образом. Нервно сглотнув, я позволил голове закружиться с такой силой, что туалет, точно корабль, оказался выброшенным в самый шторм посреди океана, и неутихающие волны бились о его края, раскачивая меня и Юки-куна всё сильнее.

Я был таким жалким и пьяным, что не мог спокойно смотреть ему в глаза. Хотелось горько рассмеяться и расплакаться.

– Прекращай кукситься и подними рубашку.

– Мгм.

– Слушай, Акира-кун, в обычное время я бы не стал так делать, зная, что тебе неприятно… – Он нацепил самую серьёзную маску из всех, что были в его арсенале. – Но сейчас не время для капризов.

– Ты мне мамочка, что ли? – буркнул я, съёживаясь.

– Да хоть папочка, иди сюда.

Он осторожно зажал шприц меж зубов, и, видя его решимость, я всё же поднял край рубашки. Я с силой закусил нижнюю губу, жмурясь так, что перед глазами замельтешили мошки.

– Куда именно колоть? – спросил он, дотрагиваясь до живота. От щекотки я взвился, точно бешеный червяк, но далеко отскочить всё равно не смог. – Акира-кун, я могу похвастаться стальными нервами, но моё терпение не безгранично.

– На уровне пупка, – сдавленно пискнул я.

Секунда. Другая. Вскоре Юки-кун закрыл колпачок, потирая кожу рядом с местом укола. Боли я не чувствовал и мог винить в этом только алкоголь и пережитый стресс, которые отняли у меня последние силы. Я был готов рухнуть на пол и заснуть прямо на месте, но кто-то тряхнул меня за плечи, поднимая на ноги.

– Умойся, пора приходить в чувство.

– Не хочу, – невнятно пробормотал я, норовя сесть обратно. – Не лезь ко мне и дай… дай поспать.

Не став слушать его возражения, я опять улёгся на пол, и тогда внутренняя тяжесть равномерно распределилась по всему телу. На меня будто взвалили огромный валун, но прохлада, гуляющая повсюду, остужала моё разгорячённое тело и сознание. Я уже начал засыпать, когда краем уха услышал, что кто-то вызывал такси и пытался растормошить моё бесчувственное тело.