Текст книги "Homeland. Родина Кэрри"

Глава 12
Экспресс «Амтрэк Асела», штат Нью-Джерси

Четыре дня спустя они с Саулом ехали из Вашингтона в Нью-Йорк на экспрессе «Асела». За окном проносились равнины штата Нью-Джерси. Саул Беренсон сидел рядом и работал за ноутбуком. Сама Кэрри мысленно застряла где-то между Бейрутом и Дэвидом Эстесом. Стоило вспомнить Эстеса, как в голове тут же возникали эротические фантазии.

Кэрри нравилось, какой Дэвид крупный, тяжелый, ей понравилось ощущать его внутри себя. В колледже он играл в американский футбол, и мощи, мускулов с годами в нем не убавилось. Кэрри понравилось вжиматься в него, понравилось, как контрастирует их кожа – белая и черная, будто клавиши рояля. Кэрри вспомнила великие джазовые мелодии: Телониус Монк, Бад Пауэлл… Вспомнила Принстон и ту ночь, когда познала себя.

* * *

Первый курс, год, когда она начала изучать Ближний Восток, арабский, когда закрутила с Джоном, своим преподом. Ночь они провели у него дома: курили травку под джаз и занимались сексом во всех мыслимых и немыслимых позах. На завтрак были кофе, картофельные чипсы, шоколадное печенье и Билли Холидей.

– Я был подростком, – рассказывал Джон. – Это были шестидесятые на севере Нью-Йорка: Вьетнам, рок-н-ролл, «Стоунз», «Криденс клируотер ривайвл». Я сидел себе один-одинешенек в своей комнате, слушал радио. Как раз крутили Билли Холидея, его песню «Странный фрукт». Богом клянусь, Кэрри, в этой песне сказано куда больше о том, что значит быть негром в Америке, чем в любой книге или документалке. Все в музыке, надо лишь слушать.

Только Кэрри его не слушала, потому что начался заскок. Она почувствовала себя легкой-легкой, будто шарик с гелием. Казалось, если ее не привязать к месту, она воспарит в небо и никогда не вернется.

В ту ночь они должны были отправиться вместе на вечеринку, но Джон не пришел. Кэрри, злая, пошла одна. На вечеринке все пили, танцевали, а Кэрри глушила текилу.

Обсуждали новую серию «Секретных материалов» и Долли, овечку-клона.

Симпатичный паренек в свитере с эмблемой частной школы, предварительно дав понять, что он член «Колониала», одного из элитных принстонских «пищевых» клубов, спросил ее мнение: будут ли клонировать людей? И тут ее прорвало. Кэрри лопнула, будто граната. Слова посыпались из нее: дескать, бесконечное повторение невозможно, и поэтому клонирование приведет к деградации, и как все началось с Чарли Паркера и джаза, и что все это можно увидеть в мозаике на стенах мечетей. Кэрри болтала и болтала без остановки, забив на Джона, чувствуя себя такой умной и красивой, и даже не замечая, как паренек в свитере – да и все в комнате – постепенно отходит от нее подальше. Наконец Кэрри увидела, как две девушки шепчутся, пялясь на нее, причем в их взглядах сквозило отнюдь не восхищение: мол, вы посмотрите, какая соска! Они взирали на нее недоуменно, с примесью жалости…

Кэрри вскочила с места и опрометью кинулась в общежитие.

У себя в комнате разделась догола и, сев на кровати, принялась строчить в блокноте как можно быстрее, страница за страницей, нечто о музыке, о том, что законы, лежащие в основе Вселенной, – это ноты. Когда закончила – семью часами позже, – было уже утро, а на руках у Кэрри лежал манифест на сорок пять страниц, озаглавленный «Как я заново открыла музыку». В нем объяснялась связь между нотами джаза, Джексоном Поллоком, математикой, квантовой механикой и общей теорией относительности Эйнштейна. Все это и правда было связано. Ведь Джон, сволочь такая, сказал: «Надо лишь слушать».

Кэрри схватила куртку, блокнот и выбежала на улицу. Помчалась по дорожке, босыми ногами по снегу, и чуть не сшибла невысокого мужчину испанской наружности. Он совершенно точно был преподавателем, и Кэрри сунула ему под нос манифест.

– Вы должны это прочесть и опубликовать. Это изменит мир. Все вокруг – музыка, но старый подход безнадежен. Он ведет нас в тупик. А я открыла новый путь, заново изобрела музыку. Разве не видите? Все взаимосвязано, это разум самого Бога, черт побери!

– С вами все хорошо, мисс? Вы из Батлера? – спросил маленький профессор, озираясь по сторонам.

Двое студентов – парень и девушка, – проходившие мимо, остановились.

– Читайте быстрее! Это самый важный в мире доклад. Смотрите! – Кэрри показала ему первую страницу манифеста.

– Кто-нибудь знает эту барышню? – спросил профессор студентов. Те промолчали и даже не шевельнулись.

– Она голая, – сказала наконец девушка.

– И босиком, – добавил ее спутник.

– Вы о чем вообще?! – прокричала Кэрри. – Как не поймете? Чарли Паркер и Телониус Монк освободили музыку от хватки мертвой руки сраных европейских канонов. Они уловили, что в основе музыки – математика. Черт, да у вас в руках ключ к Вселенной!

– Я профессор Санчес. Помогите мне, – обратился испанец к студентам. – Отведем ее к Маккошу.

В медпункте Кэрри дали дозу карбамазепина – но ее только вырвало. Тогда Кэрри накачали снотворным, навсегда стерев из ее памяти остаток дня и почти две предыдущие недели.

Потом ее привели в норму в частной клинике, после курса лития. Время шло. Кэрри вернулась домой, в Мэриленд.

– У тебя был заскок, – пояснил отец. – Мне жаль, Кэролайн. Теперь-то ты меня понимаешь? Тебе то лучше всех, то хуже…

– Значит, эта дрянь досталась мне от тебя, – сказала Кэрри. – Видеть тебя не желаю! И второго такого раза мне тоже не надо.

– Как будто у тебя есть выбор.

Через несколько дней она вернулась в Принстон. Джон позвонил ей.

– Что случилось? Говорят, у тебя был срыв. Давай встретимся.

– Пошел ты. Видеть тебя не хочу.

– В чем дело? Давай я приду к тебе.

– Нет. И не звони больше. Пожалуйста.

– Почему? Скажи, в чем дело, Кэрри. Уж правды-то я заслуживаю.

– Забудь ту симпатичную блондинку, с которой можно трахаться и блистать интеллектом. Ее больше нет.

– Кэрри, поговори со мной. Что случилось? Все из-за семьи?

– Можно и так сказать. Генетика взяла свое. Послушай, Джон, твои методы на меня больше не действуют. Скоро ты найдешь другую симпатичную студенточку, впечатлишь ее своим умом и затащишь в постель. Будешь рассказывать про Билли Холидея и Чарли Паркера. Сделай одолжение мне и себе: забудь меня.

– Я, кажется, влюбился в тебя.

– Врешь! Ты любил то, как чувствуешь себя рядом со мной, у тебя мастурбация такая. Ты только о себе думал.

– Тебе тоже было приятно, не отрицай, – резко напомнил Джон.

– Было, а теперь оставь меня. Я серьезно, – сказала Кэрри и повесила трубку.

* * *

Уже в офисе, у себя в кубарике, Кэрри попробовала работать с полученной информацией. Ясно было одно: Дима приедет не одна. Вопрос напрашивался сам собой: с кем она, и как они планируют убрать вице-президента и остальных на мероприятии по сбору средств?

Она запрягла Джоанн помогать себе, но сил все равно не хватало. Времени почти не оставалось, и тогда Кэрри отправилась в кабинет к Ерушенко.

– В чем дело? – спросил он.

Кэрри ему все рассказала: о Диме, Соловье в Бейруте, о предупреждении Джулии, о стертых записях, о приезде Димы в «Уолдорф» под именем Джихан Миради и о мероприятии по сбору средств с участием вице-президента и других шишек. Они проговорили два часа, а после Ерушенко поднял на уши весь отдел. Он даже предоставил Кэрри свой кабинет – чтобы она начала развешивать фото и заметки на большом белом стенде.

– Какой приятный сюрприз, – призналась Кэрри. – Я-то думала, вы меня поддерживать не станете.

– Дело совсем не в тебе, – возразил Ерушенко. – Просто женщина – двойной агент, – связанная с сирийскими спецслужбами и, скорее всего, с «Хезболлой», пытавшейся похитить или убить полевого агента ЦРУ, который – так уж вышло – сейчас работает на меня… кстати, мне плевать на чужое мнение, своих работников я оценить в состоянии сам, будь уверена… так вот, этот двойной агент, залегший на дно после охоты на тебя, вновь появляется на сцене, сразу после событий в Аббассии, да еще накануне славной вечеринки в «Уолдорфе», где будет сам вице-президент США… Каким дебилом надо быть, чтобы не воспринять такое всерьез!

Кэрри вместе со всем отделом принялась пробивать всех неженатых иностранцев.

– Дима никогда не бывает одна, с ней обязательно будет кавалер, – проинструктировала Кэрри сотрудников.

Искали мужчин с Ближнего Востока, которые либо приехали в Америку в последние два месяца, либо должны были приехать накануне известного мероприятия. Таких были тысячи: списки пачками приходили из Министерства иностранных дел США и погранично-таможенной службы.

– Ищите связь, – говорила Кэрри. – Нужен тот, кто приезжает из Бейрута или хотя бы наведывался в Бейрут. Ищите всякого, кто связан с сирийскими спецслужбами или Дамаском. Любого, кто может быть хоть как-то связан с Соловьем или Димой. Кто был с ними в Бейруте в одно время. Ищите любую связь, даже косвенную.

До мероприятия оставалось всего несколько дней, и отдел работал посменно круглые сутки. Аналитики подчистую сметали еду из кафетерия, а после совершали ночные набеги на автоматы в вестибюле. Джоанн с Кэрри запирались на коротенький перекур в туалетных кабинках.

Спустя три дня круг подозреваемых сузился до четырех человек: Мохаммед Хегази, египетский врач, навещающий брата на Манхэттене; Зияд Гхаддар, ливанский бизнесмен, снявший номер в отеле «Бест вестерн» близ аэропорта имени Джона Кеннеди; Басам аш-Шакран, торговый представитель иорданской фармацевтической фирмы, который за последние два месяца успел побывать в Багдаде и Бейруте, приехавший в Нью-Йорк из Аммана и три дня назад остановившийся у брата в Бруклине; и Абдель Яссин, иорданский студент, тоже из Аммана, приехавший по ученической визе в Бруклинский колледж.

– Кого бы из них выбрала ты? – спросил Саул.

Они сидели в кабинете Ерушенко; весь стенд был завешан фотографиями, заметками, распечатками скриншотов – и все это соединялось безумной паутиной цветных линий.

– Двух иорданцев, – ответила Кэрри, пальцами постукивая по фотографиям. – Брат торгового представителя живет в квартале Грейвсенд. – Она подошла к карте и указала на точку в Бруклине. – Второй направляется в Бруклинский колледж. То есть иорданцы остановятся недалеко друг от друга. Джоанн проверила для меня, чем занимается кузен первого.

– И? – спросил Ерушенко.

– Вам понравится: у него фирма по продаже и сервисному обслуживанию тренажеров для фитнеса.

– В «Уолдорфе» есть зал для фитнеса? – спросил Саул.

Кэрри кивнула, и двое мужчин переглянулись.

– Молчите, я понял, – сказал Ерушенко. – «Уолдорф» – клиенты этого кузена.

– Топовые, – добавила Кэрри. – У кузена доступ в отель.

Все трое посмотрели на стенд, на линии, связывающие двух иорданцев: оба из Аммана, но лишь торговый представитель ездил в Бейрут. ЦРУ было известно лишь о трех визитах, о четвертом (недели две назад) они узнали только благодаря перехвату звонка с мобильника.

– Есть на них еще что-нибудь? – спросил Саул.

– Вот. – Кэрри указала на распечатку газетной статьи на арабском (с фотографией юноши), от которой тянулась линия к визовой фотографии аш-Шакрана. – Некролог, посвященный брату аш-Шакрана. Его убили в Ираке.

– Черт, – выдохнул Саул. – Наши солдаты замешаны?

– Не знаю. В некрологе ничего такого не сказано, а наше отделение в Аммане так и не ответило. Исходим из предположения, что твоя догадка верна.

– Есть мотив, – поморщился Саул.

– Что они задумали? – спросил Ерушенко. – Взорвать всех на вечеринке?

– Не исключено. Хотя скорее они просто перестреляют гостей. – Саул пожал плечами. – Оружием, наверное, выберут штурмовые винтовки.

– Где они их достанут? В Нью-Йорке действуют строгие законы.

– Достать винтовки можно где угодно, – ответила Кэрри. – Вермонт недалеко от Нью-Йорка, и там самые мягкие законы относительно покупки оружия. Но, повторюсь, достать стволы несложно. Десять к одному, наши террористы уже обзавелись всем необходимым.

– Как насчет охраны на мероприятии? Секретная служба, металлодетекторы… Террористы и об этом должны знать.

– Стоит им проникнуть в отель, – сказала Кэрри, – и охрана не поможет. Террористы просто убьют всех, кто встанет на пути. Секретная служба сообразить ничего не успеет.

– Джихадисты погибнут, – возразил Ерушенко. – В конце концов их убьют.

Саул и Кэрри улыбнулись.

– Им плевать. Кроме того, вице-президента положат первым, с одного-двух выстрелов. Остальные жертвы – это как глазурь на торте, – сказал Саул.

– Что отдел Дэвида Эстеса? – спросила Кэрри.

Саул с любопытством взглянул на нее.

– Поздравляю, ты его склонила на нашу сторону. Он наш, на все сто процентов. Даже директора убедил.

* * *

Когда они встали на станции «Трентон», Кэрри посмотрела в окно: пассажиры сходили с поезда, толпа на платформе прибывала.

Жизнь продолжается, и люди даже не подозревают об угрозе… Кэрри просто обязана остановить террористов.

– Кто нас встретит? – спросила она.

– Капитан Козловски, из Разведывательного отдела и Антитеррористического бюро нью-йоркской полиции. Он либо приедет за нами сам, либо кого-нибудь пришлет.

– А почему не ФБР?

– Эти еще прискачут, вот увидишь. Я хочу, чтобы Нью-Йорк поработал изо всех сил.

Кэрри кивнула. Она хотела рассказать Саулу о вчерашнем разговоре с Верджилом, но передумала. Она провела всего несколько коротких часов в гостиничном номере с Дэвидом, а после – в шесть утра – помчалась собираться в Нью-Йорк.

– Жена от меня уходит, – признался Эстес. – Даже не спрашивала о тебе и не просила перестать встречаться с тобой. Просто сказала: иди назад к своей шлюхе, с меня хватит.

– Что же нам теперь делать? – спросила Кэрри.

– Не знаю, – ответил Дэвид. – Сама что думаешь?

– Я тоже не знаю.

Вернувшись в Рестон, Кэрри позвонила в Бейрут Верджилу – спросить, не нарыл ли он что-нибудь еще по Диме и Соловью. Тот сказал: ничего. Как бы там ни было, Филдинг определил его следить за каким-то дипломатом из Бахрейна – тот остановился в Рас-Бейруте и сорил деньгами, будто конфетти.

– Если тебе интересно, как устроена половая жизнь бахрейнцев вдали от дома, у меня полно материалов, – добавил Верджил.

– Лучше Филдингу покажи, хоть в этом он спец, – ответила Кэрри.

– Да уж, грань между порнухой и разведкой здесь размывается, – проворчал Верджил, вешая трубку.

Значит, в Бейруте – ноль. Как такое возможно? Где тогда пряталась Дима? Не в Бейруте, это уж точно. Дима – слишком заметная девушка, не затерялась бы. Тем более в таком городе, как Бейрут, где все всё подмечают. И на кого она работает? На «14 марта»? «Хезболлу»? Сирийцев? Иранцев? После случая в Аббассии все уверились, что если теракт и произойдет, то ответственность за него возьмут на себя сунниты, «Аль-Каида». Но вдруг это шииты планируют повесить теракт на суннитов?

И тут ей в голову пришла мысль. Поезд тронулся, и Кэрри резко выпрямилась. Что, если все совсем наоборот? Вдруг «Аль-Каида» использует Диму и ее связи, чтобы подставить сирийцев?

Черт, такую возможность нельзя исключать. В отделе Ерушенко Кэрри изучала материалы по иракской ячейке «Аль-Каиды», да и потом, в прошлом году, она проработала в Багдаде, собирая и обрабатывая все – даже самые крохотные – частички информации по Абу Назиру. Одно Кэрри успела понять точно: Абу Назир – террорист хитрый и коварный, никогда не сделает ничего напрямую и явно. Устроить теракт в «Уолдорфе», приплести к нему Сирию и Иран, а после использовать результат в Багдаде – в его духе.

Затевалось нечто иное, крупное, и Кэрри не могла вот так просто выложить все Саулу. Он в это время укладывал ноутбук в портфель.

Поезд въехал под землю на станцию «Пенн».

Глава 13
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк

Козловски и его человек Гиллеспи ждали на платформе. Капитан был коренастым мужичком под шесть футов ростом, с песочными волосами. Несмотря на цивильную одежду: Козловски пришел в кожанке и джинсах, Гиллеспи в ветровке и бейсболке с символикой «Янкиз», – в этой парочке безошибочно угадывались матерые копы.

– Саул, рад снова тебя видеть, – произнес капитан. – А вы, должно быть, Мэтисон. – Козловски показал Кэрри значок. – Выходит, знаете эту женщину, Диму? Для нас она Джихан, и мы боимся, что она изменит внешность: наденет парик, скажем. Сумеете опознать ее в толпе? – спросил он, указав на людей на платформе. – У нас ведь только визовое фото.

– Диму я узнаю даже на стадионе «Янки», капитан, – ответила Кэрри.

– Значит, вы нам пригодитесь! – Козловски ухмыльнулся напарнику, а гостям сказал: – Рад, что приехали.

– Куда мы сейчас? – спросил Саул, когда они вошли в здание вокзала.

– Мы засели в офисе на Сорок восьмой улице, рядом с отелем «Миллениум Ю-Эн плаза». Руководить операцией будем оттуда, потому как штаб у нас в Квинсе, а это слишком далеко от «Уолдорфа». – Капитан нахмурился. – У нас четыре команды «Геркулес» и обычные полицейские наряды. Чем ближе к точке – тем плотней наши ряды.

– Куча стволов. Вы хорошо подготовились, это радует, – заметил Саул. – За иорданцами следите?

– Следим, но пока безрезультатно. Мы аккуратно ведем всех четырех подозреваемых. Нашпиговали «жучками» их стационарные телефоны и локальные сотовые вышки. Прослушиваем каждый звонок.

– Есть специалисты по арабскому? – спросила Кэрри. Если нет людей со знанием арабского, то от прослушки проку мало.

– Да, – кивнул Козловски.

– Что с Димой… простите… с Джихан? Когда она вступает? – спросила Кэрри.

– Ее самолет только что приземлился, и она прошла таможенный контроль в аэропорту имени Джона Кеннеди. Занятный у нее багаж, – добавил Козловски.

– Правда? – спросил Саул.

– Виолончель. В большом футляре.

– Она ни на чем не играет, – вставила Кэрри.

Козловски мрачно кивнул.

– Вот и мы так подумали. Эта барышня, – он указал Саулу на Кэрри, – определенно знает свое дело.

– Что еще? – поинтересовался Саул.

– Скоро от ФБР приедет специальный агент Сандерс. Потом надо будет скоординировать свои действия с Секретной службой, охраной вице-президента. Правда, мы пока не торопимся вводить их в курс дела.

– Хорошо, – обрадовался Саул. – Операцию проводить должны вы, ребята, а не федералы. Нам ни к чему, чтобы вице-президент Чейзен, губернатор или еще кто отменил мероприятие раньше времени.

Выходя на Седьмую авеню – к шумному дорожному движению, толпам людей и под холодное ясное небо, – Козловски и Гиллеспи настороженно переглянулись.

– Мы тоже так думаем: поймаем террористов на живца. А ФБР вечно всеми командует, не дает работать. Не хватало нам грызться с ними…

Козловски пожал плечами.

Он проводил Кэрри и Саула к неправильно припаркованной машине полиции, прямо на глазах у копа в форме.

– Агента Сандерса беру на себя, – пообещал Саул, садясь в машину. – Делом занимается директор Эстес из Контртеррористического центра.

Гиллеспи сел за руль. Объехав квартал, они выбрались на Восьмую авеню, затем на Сорок вторую улицу и поехали через город.

Временный штаб операции располагался на тридцать седьмом этаже здания из стали и стекла, с видом на «Миллениум» и Ист-Ривер. В том же строении размещалось несколько корпораций и иностранных консульств. Гиллеспи пояснил, что имеется прямая – и строго засекреченная – связь со штабом в Квинсе.

В офисе работало больше сорока человек: в штатском и в форменных синих футболках Антитеррористического бюро, – за компьютерами и целыми стенами из плоскоэкранных телевизоров, на которые выводилось изображение с камер слежения по всему Манхэттену (включая площадь радиусом в пять кварталов вокруг «Уолдорфа»), плюс картинка с камер внутреннего наблюдения в самом отеле.

– Что у вас по наружке? – спросил Саул, когда они с Кэрри уселись за большим столом для переговоров и включили ноутбуки.

– Куча народу даже не подозревает, что наши камеры следят буквально за каждым дюймом Южного Манхэттена, от Бэттери-Парк до делового центра. Мы пока не спешим накрывать подозреваемых, ждем.

– Кто следит за Дим… Джихан? – спросила Кэрри.

– Люди в штатском. Они на цивильных машинах следуют за ней. В прошлый раз они докладывались, – Козловски глянул на Гиллеспи, – с Ван-Вик. Не забывайте, – добавил он, – вы понадобитесь нам. Опознать Джихан.

Кэрри кивнула.

– С расстояния. Ей нельзя меня видеть, иначе она сразу поймет, что провалилась. И еще… – она взглянула на грузного пожилого мужчину в костюме. Судя по возрасту, это был главный из Нью-Йоркского антитеррористического бюро. – …Джихан нужна живой. Труп информации не выдаст.

Все трое – Козловски, Гиллеспи и пожилой – нахмурились.

– Поймите, для нас главное – сохранить жизни нашим сотрудникам и гражданским лицам, не говоря уже о вице-президенте и прочих гостях мероприятия, – произнес пожилой.

– Это заместитель комиссара Кассани. Наш босс, – пояснил Козловски.

– Мы все прекрасно понимаем, – вклинился Саул, – а еще нам известно, как действует спецназ в экстремальной обстановке. В общем, если дойдет до стрельбы, то решать, надеюсь, будете вы, а не какой-нибудь Рэмбо, хренов спаситель мира? Живая, эта женщина может предоставить сведения, которые помогут сделать нашу страну безопасней.

– Сделаем что сможем, – ответил Кассани и кивнул помощникам. – Однако безопасность наших – превыше всего.

Подошла темнокожая девушка-офицер и что-то шепнула на ухо Козловски.

– Спасибо, – ответил тот. – Джихан миновала тоннель на въезде в центр Манхэттена. Еще несколько минут, и она прибудет в «Уолдорф». С виолончелью и прочим грузом.

Он указал на экран, на который выводилось изображение с видом горловины тоннеля на Тридцать седьмой улице.

Показалось такси с пассажиром и футляром для виолончели в салоне. Кэрри напрягла зрение, но не успела разглядеть Диму – такси скрылось из виду.

– Для чего ей виолончель? – спросил Кассани.

– Есть догадка, – произнес Саул, взглянув на Козловски. – В футляре она будет держать винтовки до начала вечеринки.

Козловски кивнул.

– Точно. Мы договорились с менеджером отеля, приготовили ей комнату на двадцать шестом этаже. Сами понимаете: в номере полно «жучков», камер с полным обзором интерьера и прилегающей части коридора, плюс прослушка телефона.

– А вот это зря, – сказала Кэрри. – Джихан работает на «14 марта» и, возможно, сирийские спецслужбы. Она не глупая и не любитель, «жучок» найдет в два счета. Надо сменить номер. Быстро! И не ставьте на прослушку стационарные телефоны: Джихан не будет ими пользоваться, разве что обслуживание закажет. Через пару часов она обзаведется новыми сотовыми – они-то нам и нужны.

Козловски кивнул и выскочил из-за стола, доставая на ходу мобильник. Гиллеспи и Кассани оценивающе взглянули на Кэрри, будто критики-искусствоведы – на картину на аукционе. Затем Кассани широко улыбнулся.

– Ну что ж, мисс Мэтисон. Добро пожаловать на вечеринку.