Текст книги "На берегу Тёмного моря"

14. Тайны и сырный суп

Джаннер вместе с Лили и Тинком сел за стол и получил свою порцию сырной похлёбки. Казалось, он никогда ещё не ел такой вкуснятины. От дымящегося котла с супом исходил насыщенный маслянистый аромат, а на столе лежала нарезанная краюха свежего хлеба. Джаннер встал, чтобы взять добавки (Тинк уже съел три порции), и уловил обрывок разговора Нии и Подо в соседней комнате.

– Во имя морских водорослей и кислого салата – что случилось с малышатами? – спросил Подо, стуча дубинкой по дощатому полу.

– Папа, Лили отбилась от братьев. Между прочим, я с самого начала не хотела отпускать детей одних. Джаннер и Тинк не заметили, что она пропала…

– Что?! Я ему миллиардище раз повторял и ещё повторю: он обязан за ними следить!..

– Не шуми, папа. Они дома и живы. Это главное.

Надолго воцарилось молчание.

Джаннер чувствовал, что щёки у него горят от стыда.

– Ладно, ладно. Он сам ещё малец. Не надо было пускать их в город одних, особенно в такой день. Ну так что стряслось?

– Лили защищала Малыша от Клыка. Она его пнула.

– Кого, Малыша?

– Нет, Клыка.

– Правда?! У моей маленькой воительницы, храни её Создатель, хватило духу наброситься на Клыка?!

Джаннер не видел дедушку, но знал, что тот горделиво улыбается, вскинув кустистые брови. А ещё он мог поручиться, что у мамы лицо неодобрительное.

Подо кашлянул и сурово произнёс:

– Вот оно как. Отчаянная девчонка. Ну, это она зря.

– А мальчики пытались её выручить, – продолжила Ния.

– Ага! – взревел Подо, и Джаннер улыбнулся. Дедушка снова кашлянул и громко прошептал: – Я всегда знал, что наши мальчишки с огоньком! Два крошечных воина – против Клыков Даня! Говорю тебе, от старины Подо они унаследовали ух какой боевой дух! Видел бы их отец…

Джаннер перестал улыбаться. Подо замолчал.

Повисло тяжёлое молчание.

– Прости, дочка, – сказал Подо, и его голос вдруг зазвучал на удивление нежно. – Ну, рассказывай дальше. Что было потом?

Ния тяжело вздохнула:

– Не знаю, но догадываюсь. Ребята сказали, кто-то стал швырять камнями и оглушил Клыков. Но вокруг не было ни души! Потом они побежали искать нас. А когда драконы уплыли, Клыки схватили детей и отвели в тюрьму.

И вновь старшие замолчали. Тишину нарушил Подо:

– Лопни моя утроба, дочка, ты думаешь, это был… он?

Подо вдруг понизил голос, и у Джаннера зачастило сердце. «Кто?» – подумал он, подходя к двери и прижимаясь ухом к доскам.

– Не знаю, – сказала Ния. – Хотя, конечно, это в его духе.

Снова молчание.

– Кто бы это ни был, я ему благодарна. Дети живы.

Судя по тону, мать хотела закончить разговор.

– Джжнр, нльщще хлльвки…

– Что? – переспросил Джаннер, резко разворачиваясь.

Тинк проглотил и, громко рыгнув, попросил:

– Налей мне ещё похлёбки, а? Раз ты всё равно встал.

Джаннер, погружённый в свои мысли, наполнил миску брата и вернулся за стол. Лили бросала кусочки хлеба Малышу, а Тинк ни на что не обращал внимания, кроме дымящегося супа. Джаннер перебрал в голове все подробности минувшего вечера, но так и не нашёл ни одной зацепки. Кто бросал в Клыков камнями? Переулок длинный, и тот, кто заступился за детей, обладает удивительной меткостью. Всего двумя камнями он безошибочно поразил цель. Причём в решающий момент.

И откуда Подо и Ния знали, кем мог быть этот загадочный метатель камней?

Внезапно – с топотом и пиратским рыком – в комнату ворвался Подо.

– Что это я слышу про храбрых маленьких ослушников, которые до смерти напугали здешних ящериц?! – взревел он.

Подо подковылял к Лили и огромной татуированной ручищей забросил её на плечо. Девочка, визжа, в шутку принялась колотить деда по спине.

– Ну, идите сюда, мальчики и девочки, и расскажите мне историю, от которой у меня кровь заледенеет в жилах!

Подо деревяшкой распахнул дверь и понёс Лили в кухню, как пленную принцессу.

Джаннер и Тинк улыбнулись и встали из-за стола. Тинк – с полным ртом хлеба, Джаннер – с полной головой вопросов.

15. Два сна и кошмар

Четыре раза подряд рассказав обо всём Подо, дети улеглись спать и заснули крепким сном. Тинку снились морские драконы и пироги. Лили – морские драконы и собаки. Джаннеру – морские драконы и отец.

Иногда мальчику снился один и тот же страшный сон, но поутру он не помнил ничего, кроме лодки и огня. Порой Джаннер видел и другой сон, в котором ему почти удавалось разглядеть отцовское лицо – а вокруг были зелёные поля и золотой свет. Этот сон вселял в него те же чувства, что и пение Армулина. Джаннеру одновременно становилось больно и хорошо.

Но в ту ночь он метался в постели, ощущая жар призрачного огня вокруг и слыша его рёв.

Джаннер проснулся весь в поту. Но во дворе пели птицы, а в окно лился золотистый утренний свет. Казалось, события минувшего дня ему тоже приснились. Только его уютная постель и прочный старый дом, полный жизни, были настоящими. Клыки казались не опаснее ужей.

Джаннер потянулся и сел. Утреннее солнце разогнало тени по углам. Рядом с кроватью Лили стоял новенький костыль, над которым Подо, вероятно, трудился всю ночь. На рукоятке маленькими аккуратными буквами было вырезано «Лили Игиби, гроза ящеров».

С кухни раздавался звон посуды: Ния готовила завтрак, что-то негромко напевая. Джаннер улыбнулся, потянулся, вышел в гостиную и устроился на кушетке среди подушек, зевая и почёсываясь. Он разглядывал балки на потолке и наслаждался теплом очага, когда вдруг послышалось знакомое «топ-скрип, топ-скрип» – это шёл Подо. Джаннер услышал дедушкино ворчание, ещё до того, как тот открыл дверь.

– Ах вы грызуны вонючие… я вас отучу воровать мой картупель… повезло вам, что у меня всего одна нога, кусачие червееды…

Джаннер приподнялся и увидел Подо, с мешком овощей на плече перешагивающего через порог. Сапог и деревяшка у него были мокрые от росы. По пути на кухню Подо ворчал не умолкая. Джаннер едва удержался, чтоб не прыснуть от смеха. Запах яичницы с беконом наполнил комнату, и у мальчика заурчало в животе. Он услышал, как Тинк, почуяв завтрак, со стуком спрыгнул со своей кровати.

Когда Джаннер вошёл на кухню, у него потекли слюнки. На столе стояли три полные тарелки. Мать улыбнулась ему, стоя у плиты. На сковороде скворчала очередная порция яичницы.

– Доброе утро, тюремная пташка, – сказала Ния.

Задняя дверь была открыта, и Подо рысил в сторону огорода, выкрикивая что-то неразборчивое. Джаннер сел и принялся за еду; Тинк тоже ввалился на кухню и устремился к столу. Ния поцеловала сыновей в щёку.

– Лили проснулась? – спросила она.

Тинк, с полным ртом бекона, кивнул.

Появилась Лили и так сладко потянулась, что ночнушка у неё поднялась почти до колен. Малыш протолкнулся мимо неё и выскочил во двор, чтобы присоединиться к Подо в жестокой погоне за швапами.

Ковыляя мимо с новеньким костылём, вырезанным Подо, Лили в знак утреннего приветствия хлопнула каждого из братьев по спине. Тинк и Джаннер недовольно заворчали с набитыми ртами.

– Я вижу, у тебя новый костыль, милая, – сказала Ния.

Джаннер и Тинк поздравили сестру в промежутках между глотками молока.

– Вы здорово заспались сегодня, так что быстрей ешьте и одевайтесь. День Дракона закончился, началась обычная жизнь, – сказала Ния, ставя тарелку с яичницей перед Лили. – Вас ждут работа и уроки.

Джаннер подумал, что мать выглядит утомлённой, и это его удивило: мальчику всегда казалось, что к тому времени, когда он, зевая, приходил завтракать, она без устали трудилась уже несколько часов. Что-то такое было в глазах Нии – тревога? А ещё, казалось, она двигалась медленнее обычного. Но когда Ния положила Джаннеру на тарелку ещё два ломтика жареного бекона и взъерошила сыну волосы, он решил, что, наверное, ему померещилось.

Сколько они себя помнили, Ния учила детей тому, что называла СНОП[20]20
  Старинный Набор Обязательных Предметов – слово, форма и мелодия. Некоторые люди по недомыслию полагают, что есть и Четвёртый обязательный предмет, но эти математики прискорбно ошибаются.


[Закрыть]. Джаннер учился письму и стихосложению. Тинк рисовал. Лили пела и играла на свистоарфе. Однажды Тинк спросил у матери, что такого особенного в СНОПах (ни одного другого ребёнка в Глибвуде не заставляли часами рисовать одно и то же дерево в разных ракурсах).

– Ты Игиби, – ответила Ния, словно Тинк должен был удовлетвориться этим.

Никакому другому глибвудскому мальчику не приходилось читать столько старых книг и исписывать столько страниц, как Джаннеру. Ни одна девочка в городке, кроме Лили, не умела играть на музыкальном инструменте. Дети Игиби в определённой степени владели всеми тремя СНОПами, но до совершенства доводили только один.

Джаннер со страхом вспомнил, что Оскар Н. Ритип пригласил их к себе. Но книжный магазин находился неподалёку от тюрьмы. А вдруг командор Гнорм заметит их и передумает? Тогда он непременно вызовет Чёрную Карету. А вдруг Сларб опять на них набросится? Потом Джаннер подумал про «Книги и укромные уголки», про тесно заставленные полки, и радостный трепет пересилил страх. Мальчик поскорей проглотил остатки завтрака.

– Господин Ритип просил нас с Тинком сегодня помочь ему расставить книги. Можно нам в город?

Ния неторопливо помешала яичницу на сковороде, пока мальчики ждали ответа.

– Вообще-то нет. Вам опасно ходить в город, особенно после того, что было вчера…

Джаннер вздохнул.

– Но мы не можем жить в вечном страхе, – продолжила Ния. – И не будем. – Она повернулась и пристально взглянула на сыновей, вытирая руки о фартук. – Просто будьте осторожны и держитесь подальше от этого жуткого Шлака.

– Сларба, – поправил Тинк.

– И не забудь вернуть Оскару книги, которые ты брал почитать, Джаннер. Ты ведь уже закончил? – спросила Ния.

– Да.

– И как оно?

– Я прочитал «В эпоху дружелюбных кробликов»[21]21
  Книга Джонатида Чунча Браумена, исследователя, который первым посетил Плонтские джунгли. Хотя никто не оспаривал успех экспедиции, правдивость многих утверждений Браумена тем не менее подвергалась сомнениям. Когда в 421 году его записки о путешествиях были опубликованы, читатели решили, что большая их часть вымысел, отчасти потому что Браумен утверждал, будто жил некоторое время в колонии кробликов. Он уверял, что это были кроткие создания, в отличие от плотоядных кробликов Скри. Возмущённые читатели потребовали, чтобы он вернулся в Плонтские джунгли и привёз оттуда экземпляр так называемого ручного кроблика. Славный путешественник согласился. И больше Джонатида Чунча Браумена никто не видел, хотя его имя до сих пор не забыто (в основном упоминается в анекдотах).


[Закрыть]. Ничего себе. Но та, другая, мне понравилась больше, – сказал Джаннер, собирая тарелки со стола.

Вторую книжку – о летающих драконах, битвах и верных соратниках – он буквально проглотил. Она была полна прекрасных приключений, и Джаннеру стало грустно, когда он дочитал до конца, в основном потому, что его жизнь в Глибвуде по сравнению с книгой казалась такой скучной.

Ния вновь повернулась к плите:

– Вашему отцу она тоже нравилась.

Джаннер улыбнулся, представив отца – кем бы он ни был – читающим ту же книгу.

Подо с шумом поднялся на заднее крыльцо и пинком открыл дверь. Тяжело дыша, он держал в вытянутой руке двух мохнатых швапов.

– Ещё двое! – прогремел он и сунул швапов в мешок. Затем старик нагнулся над Малышом и энергично потрепал его по голове. – Не бойтесь, дамы, не бойтесь. Я не стану швырять их с утёса, – сказал он, подмигнув Джаннеру. Старик увидел Лили и, как всегда, просветлел. – А вот и моя маленькая гроза ящеров Лили Отважная! – воскликнул он, повернулся и потрепал по шее Тинка. – И ты, Тинк Быстроногий, который с голыми руками бросился в схватку… и вырвал прекрасную деву из лап чудовища! Та-ак… – дедушка обвёл кухню взглядом в поисках Джаннера, который стоял возле двери, с трудом сдерживая улыбку. – Ага! Джаннер Могучий! Джаннер Хребтолом, который вспрыгнул на спину Клыку – и выжил!

– Папа, перестань, – сказала Ния, наполняя для него тарелку. – Ну, дети, ступайте одеваться, – добавила она, жестом выпроваживая детей и ставя дедушкину яичницу на стол.

Смеясь, все трое выбежали из кухни; дедушка, весело сверкая глазами, зарычал, а потом подхватил Нию и перекинул через плечо. Выходя из кухни, Джаннер слышал, как мать требовала, чтобы её «поставили на место сию же секунду».

Покормив коня Данни и кабанчика, мальчики решили помочь Подо собрать удобрения (от кабанчика) и разбросать их в огороде (чтобы лучше росли овощи, которые предстояло есть всем, в том числе кабанчику). Это заставило Джаннера задуматься о круговороте жизни (и удобрений).

Лили оставалась в доме с матерью – помогала готовить, штопала прореху на дедушкиных бриджах и выгребала золу из очага. Закончив, она села в гостиной со свистоарфой и принялась разучивать новую мелодию, а потом заиграла старинную народную песенку «Возле мыквы в огороде – в круг, в круг».

Все они трудились охотно, даже Тинк и Джаннер, которые сгребали свиной помёт и возили его на тачке[22]22
  С помощью лопаты, которую Подо получил с утра пораньше у мэра Благуса, заблаговременно заполнив «Просьбу о разрешении перекидать свиной навоз» (см. с. 345 в Приложении).


[Закрыть]. Трудно было жаловаться, когда солнце так славно грело, а в животе лежала яичница. Не говоря уж о том, что накануне они трижды спаслись от смерти и пыток. Но если бы Джаннер был в то утро немного внимательнее, он бы заметил, как часто Ния выглядывает из окна и смотрит в сторону города. Он, возможно, разглядел бы в глазах матери тревогу. И возможно, задумался бы, отчего Подо всё утро не отходит от мальчиков и ни на минуту не откладывает свою верную дубинку.

16. В «Книгах

Перекусив яблоками и хлебом, Джаннер, Тинк и Подо отправились в город. Подо настоял на том, чтобы их сопровождать, и мальчикам стало спокойней. Чем ближе они подходили к Главной улице, тем больше боялись, что их заметит Сларб, или Гнорм, или кто-нибудь ещё из тех, с кем они столкнулись накануне вечером.

Многочисленные гости покинули городок, и в нём царила зловещая тишина. Глибвуду предстоял ещё один долгий печальный год под пятой Клыков. Долговязый Дж. Птиц подметал свою парикмахерскую. В окне «Цветочной лавки Феринии» виднелась табличка «Закрыто». Двери и окна «Единственной гостиницы» были распахнуты, и Подо помахал Шустерам, которые деловито меняли постельное бельё и вытряхивали коврики. Шагги храпел на скамейке у дверей таверны.

Не поворачивая головы, Джаннер украдкой бросил взгляд на тюрьму. Командор Гнорм, к огромному облегчению мальчика, дремал в кресле-качалке на крыльце, сложив мясистые зелёные ручищи на груди. Кольца на его пальцах сверкали даже в тени. Джаннер отвёл взгляд и придвинулся ближе к Подо.

– Ну, парни, бегите к Оскару, – велел старик, – а я уж пригляжу за вами, сидя в таверне. Надо разбудить старину Шагги и промочить жерло.

Джаннер было запротестовал, но тут же замолчал. Он не желал ни минуты проводить в одиночестве так близко от тюрьмы, но и не хотел, чтобы Подо счёл его трусом.

– Да, сэр, – сказал он и выпрямился. – Пошли, Тинк.

Братья на цыпочках миновали тюрьму и направились к «Книгам и укромным уголкам». На коньке крыши словно хищная птица восседал Зузаб, и его лоскутная рубашка развевалась на ветру как флаг.

Джаннер помахал ему.

– Привет вам, Игиби, – произнёс горностранник негромким мягким голосом. – Полагаю, вы приятно провели время на празднике?

Странно, но Зузаб, похоже, не знал, что накануне Джаннер едва избежал смерти.

– Да, – ответил мальчик. – Это был очень насыщенный день.

– Господин Ритип дома? – спросил Тинк.

– Да. Не более часа назад прибыло множество ящиков. Масса новых книг для вас, Джаннер Игиби.

Зузаб был вежлив, но Джаннеру всегда казалось, что в глубине его маленьких глаз кроется нечто большее, чем произносят губы.

Горностранник замолчал и проводил мальчиков взглядом.

Магазин Оскара был чудесным местом. Книги наполняли его от пола до потолка – по большей части потрёпанные, обгоревшие, древние на вид. Толстые книги и тонкие, книги о рыбах-кинжалах, книги о королях Скри, книги о взлёте и падении спроса на пироги с коринкой, книги об Анниере, книги о книгах, посвящённых другим книгам… и все они были расставлены по многочисленным полкам сообразно тематике.

Но Оскар собирал не только книги. Карты, разные мелочи, удивительные сюрпризы лежали там и сям среди старинных томов, на самом виду – но не заметить их в тесноте было легче лёгкого. Джаннер часто бывал в магазине Оскара, но тем не менее по пути в хозяйский кабинет, расположенный в задней части магазина, всякий раз плутал.

Когда дверь за ним закрылась, Джаннер улыбнулся и сделал глубокий вдох. Ему нравился застоявшийся воздух магазина. Тинк заглядывал сюда лишь несколько раз и ненадолго, поэтому теперь его взгляд бегал туда-сюда, пытаясь охватить всё сразу. По пути к кабинету они обнаружили деревянную чашу, полную пыльных старых очков. Рядом лежал крошечный череп с клювом и тремя глазницами.

– Гляди! – шепнул Тинк.

Джаннер улыбнулся: радостное волнение брата его забавляло. На другой полке стояла банка с сухими ярко-оранжевыми насекомыми, а чуть дальше – миниатюрный деревянный замок с живой мышью, которая следила за ними из башенного окна. Джаннер остановился как вкопанный перед полкой с надписью «Книги о кузнечном деле и/или пирогах», и Тинк, старательно читавший названия на всех корешках, врезался в него. У Джаннера заплелись ноги, и он рухнул на пол, сбив с полки толстую круглую свечу. Сердито взглянув на младшего брата, он подобрал свечу, которая оказалась маслянистой на ощупь, и поставил её на место. Рукописный ярлычок на свече гласил «Сопляной воск». Джаннер с отвращением вытер руки о рубашку[23]23
  Сопляной воск слишком отвратителен, чтобы писать о нём полноценное примечание.


[Закрыть].

– А? Кто здесь? – послышался неподалёку приглушённый голос.

Несколько книг на полке справа отъехали назад и исчезли; показалось лицо Оскара, который смотрел на мальчиков сквозь очки.

– А, Джаннер, Тинк. Я не слышал, как вы вошли, – сказал он с улыбкой. – Сегодня у нас много работы, так что прохлаждаться некогда. Разглядывать книги будете потом. Ступайте за мной!

Книги вернулись на место, и Оскар зашагал в дальнюю часть магазина. Три раза уткнувшись в тупик, Джаннер и Тинк наконец нашли хозяина «Книг и укромных уголков» на складе – он расхаживал взад-вперёд с трубкой во рту.

– Ну, ребята, я-то думал, что Подо научил вас не отказывать старикам в помощи. Что вы там застряли?

– Не туда свернули в отделе истории, – ответил Джаннер, – и ещё раз не туда – в отделе бессмысленной поэзии. И ещё раз…

– Не важно, – перебил Оскар, отмахнувшись. – Великий Хортон, если не ошибаюсь, написал: «Не беспокойся о праздных мальчишках, если на руках у тебя целый груз свежеприбывших книг». Что-то в этом духе он, несомненно, написал.

Широкий стол Оскара был завален пачками пергамента, разнообразными трубками, перьями, пузырьками чернил. Догорающая свеча в медном шандале освещала старинную карту, разложенную в середине стола. Тинк придвинулся ближе, чтобы посмотреть.

– Не суй сюда нос, юный Игиби, – велел Оскар, торопливо подходя к столу и сворачивая карту. – Не сомневаюсь, старший брат объяснил тебе, что не всё здесь предназначено для молодёжи. В мире есть тайны, которые сокрыты от юношей.

Тинк покраснел, оробев оттого, что его с самого начала отчитали. Джаннер перехватил взгляд брата и ободряюще подмигнул.

– А откуда взялись все эти книги, сэр? – спросил Тинк.

У Оскара загорелись глаза, и он гордым взглядом окинул свой магазин. Он всегда был готов пуститься в разговор о книгах.

– Ох, юный Тинк, откуда они только не взялись. После Великой войны я странствовал по всему Скри, спасая что только можно. Ты не представляешь себе масштаб бедствий. Проклятые Клыки дотла сжигали наши дома и города. Но потом, как всегда бывает, пыль улеглась. Когда жизнь начала возрождаться, скриане достали из тайников уцелевшие сокровища. В том числе книги. Правда, теперь они перестали быть сокровищами. Но я знал, что должен их собрать. И сохранить.

При упоминании Великой войны Джаннер вновь подумал об отце. Он никогда не спрашивал, знал ли Оскар о нём что-нибудь – например, как тот погиб. До недавних пор эту тему в доме Игиби старательно избегали. Когда Джаннер нашёл в комнате матери рисунок, плотина, удерживавшая память об отце, дала течь. Эсбен Игиби проникал в мысли Джаннера, и с этим ничего нельзя было поделать.

Джаннер хотел спросить у Оскара, чтó ему известно, но тот деловито сметал пыль с книг и вещал:

– Люди тратили столько сил, отстраивая сгоревшие дома и приспосабливаясь к жизни при злобных ящерах, которые стояли у них над душой, что читать им было некогда. Они отдавали мне книги просто так или продавали за гроши. Как сказал в своих мемуарах печально известный Бвизли Книжный Вор: «Дёшево – это почти даром». Посмотрите вокруг, мальчики. Здесь хранится лучшее, что есть в старом Скри. Или, по крайней мере, то, что от него осталось.

Джаннер и Тинк молча стояли в кабинете. Внезапно груды книг стали казаться не просто вещами. Оскар хранил память о мире, который ушёл навсегда – точно так же, как ушёл Эсбен Игиби.

Бережно держа в руках стопку книг, книгопродавец тоже погрузился в мысли о прошлом.

– В День Дракона, – сказал он, – мои посетители вспоминают, кем были раньше. И всегда уходят грустными…

Джаннер живо представил себе лица людей, их слабые улыбки и невесёлый смех.

– Так, – сказал Оскар, прервав течение его мыслей. – Вот как мы сделаем. Я буду сидеть за столом и вносить книги в каталог – уверяю вас, это непросто, – а вы будете доставать их из ящиков и ставить туда, куда велит старый Оскар Носс Ритип. Главное – погромче выкрикивайте название и имя автора. Справитесь?

Джаннер и Тинк закивали – и застыли, когда Оскар распахнул дверь, за которой в виде шаткой пирамиды громоздились восемнадцать деревянных ящиков. На самом верху примостился Зузаб. Увидев потрясённые лица Джаннера и Тинка, он улыбнулся.

– Ну что ж, у нас полно работы! – со смехом сказал Оскар, садясь за стол и закуривая. – Как там выразился великий поэт Шанк По?

– Как? – спросил Тинк.

– Вот как, – ответил Оскар и выдул клуб дыма. – «Берись за дело поскорей».