Текст книги "Новые друзья близнецов в школе Сент-Клэр"

Глава 5
Мирабел и Несчастное Создание

Было не очень-то приятно знать, что и ученицы, и учительницы видят в тебе только досадную и утомительную помеху. Мирабел и самой уже надоело это бессмысленное сопротивление. Ей казалось, что другим ученицам будет смешно смотреть, как она дурачится, но никто не смеялся – Мирабел вызывала лишь раздражение. Девочка уже начала жалеть, что вообще затеяла всё это дело.

Вечером того же дня, когда Карлотта с силой наступила ей на ногу, Мирабел охватила тоска. Никому-то она не нравилась, никто её не любил. Даже родной отец услал её подальше из дому. А мать его поддержала! Разве можно было примириться с их решением? Единственный выход – это сопротивление!

Мирабел вдруг поняла, что ей не хочется сидеть вместе со всеми в шумной гостиной, и она незаметно проскользнула в одну из музыкальных комнат. Девочка не соврала, сказав Бобби, что умеет играть на пианино и скрипке. Она действительно любила музыку, очень хорошо играла на пианино и просто замечательно – на скрипке, но из упрямства отказалась заниматься музыкой в Сент-Клэре, когда папа предложил ей обучаться дальше этим предметам.

– Ты можешь заниматься музыкой в школе, – сказал он. – Там прекрасные учителя.

– А какой смысл начинать, – бросила ему Мирабел, – если я пробуду там всего полчетверти? Ты же не станешь ради этого полностью оплачивать уроки пианино и скрипки в дополнение к общим предметам?

– Хорошо, как скажешь, – ответил папа.

Поэтому музыкальные занятия в школе даже не обсуждались. И теперь Мирабел очень скучала по еженедельным урокам скрипки и пианино. Музыка всегда помогала ей, поддерживала в ней силу и твёрдость. А без музыки девочка чувствовала себя потерянной.

И в этот вечер Мирабел чувствовала себя особенно несчастной. Ей так хотелось взаимной симпатии и поддержки. Девочка вспомнила о своей скрипке, которую оставила дома, и всем сердцем пожалела, что не взяла её с собой.

В музыкальной комнате было темно, но Мирабел не стала включать свет, поскольку не хотела, чтобы кто-нибудь заметил её, у неё не было настроения общаться. Девочка оперлась руками на маленький столик и задумалась. Потом её ладонь коснулась знакомой поверхности – это был футляр от скрипки! Что-то дрогнуло у неё в груди. Дрожащими руками Мирабел открыла футляр и вытащила скрипку, а затем смычок.

И маленькая тёмная комната внезапно наполнилась звуками музыки. Мирабел играла для себя, чтобы утешиться, успокоиться, не думать об огорчениях. И получалось прекрасно.

«Так-то лучше, – сказала себе Мирабел, закончив наконец играть. – Гораздо лучше. А я и не догадывалась, как сильно скучаю по музыке! Интересно, где у них стоит пианино? На нём я бы тоже сыграла. И как мне это раньше в голову не пришло!»

Мирабел на ощупь нашла в темноте пианино и ласково положила руки на клавиши. Она играла по памяти, выбирая самые грустные и нежные мелодии, которые соответствовали её настроению.

Мирабел была уверена, что кроме неё в комнате больше никого нет, и играла свободно, от всей души. И вдруг в темноте послышался какой-то звук. Мирабел тотчас остановилась. Её сердце испуганно забилось. Совсем рядом сдавленно всхлипнули.

– Кто тут? – громко спросила Мирабел.

Ответа не было, но, судя по звукам, кто-то начал тихо пробираться к выходу. Мирабел разозлилась. Кто посмел следить за ней? Кто прокрался в музыкальную комнату? Вскочив с места, она успела уже возле самой двери схватить кого-то за рукав.

– Кто это? – повторила Мирабел.

– Это я, Глэдис, – всхлипнул голос. – Я сидела тут одна, а потом ты пришла. Я не знала, что ты будешь играть. Но ты так чудесно играла, что я просто не смогла уйти. А потом музыка стала такой грустной, что я не выдержала и заплакала.

– Ты всё время плачешь, – нетерпеливо сказала Мирабел. – Почему?

– Не скажу, – ответила Глэдис. – Ты расскажешь остальным, и они будут надо мной смеяться. Они обзывают меня Несчастным Созданием, я знаю. Это ужасно! На моём месте они тоже были бы Несчастными Созданиями.

– На твоём месте? А что с тобой? – спросила Мирабел, которой против воли стало любопытно. – Слушай, расскажи, а? Я не буду смеяться и дразниться.

– Только не включай свет, – сказала Глэдис. – Наверняка ты подумаешь, что я слабачка, поэтому лучше я расскажу в темноте.

– Странная ты, – протянула Мирабел. – Ну так что там с тобой?

– Это из-за мамы, – сказала Глэдис. – Ей очень плохо. Она сейчас в больнице, и я не знаю, поправится она или нет. Ты даже не представляешь, как сильно я её люблю и как скучаю по ней. У меня нет ни папы, ни братьев, ни сестёр, только мама. И я ни разу не расставалась с ней ни на один день, ни на одну ночь. Тебе это покажется глупым, и ты скажешь, что я веду себя как малышка, что я – мамочкина дочка. Ну да, так и есть, наверное. Но, понимаешь, у нас с мамой нет никого на свете, кроме друг друга, и я ужасно, ужасно скучаю и хочу к ней…

И Глэдис снова залилась слезами. У неё был такой жалкий, несчастный вид, что Мирабел на мгновение забыла про собственные переживания и неловко обняла девочку за плечи. Она немножко презирала Глэдис за слабость и полное отсутствие мужества, но в то же время невольно жалела её – и совершенно не знала, что сделать, чтобы её успокоить. Поэтому Мирабел заговорила о первом, что пришло в голову, то есть о себе.

– Слушай, а представь, каково мне, – сказала она. – Усланная из дому мамой и папой, потому что они больше не хотят меня видеть. Потому что они говорят, что я обижаю брата и сестру и расстраиваю всю семью! Вот как я страдаю! Думаю, мне гораздо хуже, чем тебе.

Глэдис вскинула голову и уставилась на Мирабел с таким презрением, что, кажется, впервые за всё это время забыла о своих несчастьях.

– Ты страдаешь! Не болтай ерунды! Ты даже не понимаешь, какая ты счастливая! У тебя есть папа и мама, брат и сестра, которых можно любить и которые любят тебя! А у меня была только мама, да и ту забрали! Тебя услали из дома? Так тебе и надо, Мирабел, если ты не понимаешь, что члены семьи должны любить друг друга! Поверь, если бы у меня было столько родных, я никогда не стала бы вести себя так ужасно, что меня отправили бы в школу-интернат. Тебе должно быть стыдно!

Мирабел была слишком потрясена тем, что тихоня Глэдис заговорила, чтобы ответить. А Глэдис уже взялась за ручку двери.

– Извини, – сказала она сдавленным голосом. – Ты несчастна, и я несчастна. Наверное, я должна тебя пожалеть и как-то утешить. Но дело в том, что ты сама виновата в собственном несчастье, а я в своём – нет. Вот в чём разница между нами.

Стукнула дверь, и Мирабел осталась одна. Она сидела удивлённая и растерянная. Кто бы мог подумать, что Глэдис способна на такую пламенную речь? Мирабел подумала о своей семье. Представила золотистую головку сестрёнки, темноволосую – братишки; они сидят, склонившись над столом, делают уроки. Потом она вспомнила доброе, терпеливое лицо мамы, которая вечно всем уступала. Весёлое лицо отца, которое становится грустным, а потом сердитым из-за вечного упрямства Мирабел.

«Это всё мама виновата, нечего было поддаваться мне, – подумала Мирабел. – И Гарри с Джоан не должны были мне подчиняться… Но малышам трудно отстаивать себя, а со мной и правда очень нелегко. Как же хочется домой! Я здесь совсем одна, да ещё вела себя как настоящая дура. Я знаю, мама любит и всегда будет любить меня, а я так безобразно к ней относилась и с папой тоже поругалась. Гарри и Джоан, наверное, рады, что я уехала. Никто не хочет меня видеть, никому я не нужна».

От жалости к себе у Мирабел защипало в глазах. Она опустила голову на стол и заплакала. Мирабел и думать забыла про Глэдис с её бедами, ей было жалко только себя.

Но, поплакав немного, она вытерла глаза и подняла голову.

«Я больше не буду плохо себя вести, – решила Мирабел. – Уеду отсюда в середине четверти домой и постараюсь исправиться. Надоело быть дурочкой. С завтрашнего дня начну новую жизнь, и, может быть, другие девочки станут ко мне лучше относиться».

Мирабел встала и включила свет. На её часиках было пять минут девятого – скоро отбой. Она села за пианино и поиграла ещё немного для себя, а когда в девять зазвенел звонок, означающий отход ко сну, отправилась в спальню, полная самых добрых намерений. Мирабел уже представляла, какими приветливыми станут остальные девочки, когда узнают, что она начала новую жизнь. И может, даже близняшки решат, что с ней стоит дружить.

Бедная Мирабел! Когда она попыталась лечь в кровать, вдруг оказалось, что она может вытянуть ноги под одеялом только до середины. Девочки очень ловко связали концы простыни с пододеяльником, а Элси, которой этого показалось мало, ещё напихала под сгиб простыни колючих листьев остролиста. Мирабел уколола пальцы ног и громко вскрикнула от боли.

– Ай! Кто засунул эту гадость мне в кровать? Я себе все ноги ободрала!

Мирабел никогда не слышала про «яблочный пирог» и не могла понять, что происходит. Она с силой двинула ногами, но только порвала простыню.

Девочки вокруг помирали от смеха. Они догадались, что Мирабел впервые столкнулась с «яблочным пирогом» и потому понятия не имела, как сложенная вдвое простыня связывается с пододеяльником. Дорис с хохотом каталась по кровати, и даже невозмутимая Анна повизгивала от смеха.

– Ну вот, придётся тебе утром показать экономке порванную простыню, – сказала Элси, услышав треск ткани. – Дура ты! Могла бы и сообразить, что происходит. Теперь на уроке труда будешь зашивать простыню.

Мирабел от злости швырнула остролистом в Элси. До неё наконец дошло, что случилось, и она ужасно обиделась и рассердилась. После этого ей всё же удалось улечься в постель и укрыться. Остальные ещё немного похихикали, но постепенно успокоились и заснули.

Утром Мирабел проснулась раньше всех. Она лежала и размышляла о своём вчерашнем решении. Начать новую жизнь оказалось не так-то просто, но никаких других выходов из создавшегося положения Мирабел не видела. Она вдруг поняла, что не в состоянии вести себя так же глупо, как прежде. В тот момент, когда ей стало за себя стыдно, пропало и всякое желание валять дурака. Мирабел была достаточно умна, чтобы вовремя остановиться.

И потому она отправилась на занятия по-прежнему полная добрых намерений. Она будет хорошо работать. Вот Мамзель удивится! А мисс Дженкс обрадуется. Мирабел перестанет грубить мисс Квентин. Она даже простит эту дикую Карлотту за то, что та отдавила ей ногу. И девочки всё-таки увидят, что она совсем не такая плохая, как им казалось, и они тоже начнут новую жизнь и подружатся с ней. Всё будет просто замечательно, а в середине четверти она уедет домой, и все будут так по ней скучать!

С такими приятными мыслями Мирабел начала день, который оказался битком набит самыми разными неприятностями.

Глава 6
День неприятностей

Больше всех радовались, глядя на мучения Мирабел, Элисон и Элси. Элисон – потому что очень расстроилась, когда не смогла выступить на уроке мисс Квентин, ну а Элси вообще уродилась такой злючкой.

– Я зашью рукава куртки Мирабел, – сказала Элисон. – Зашью как следует. Ну уж она разозлится!

– А я спрячу её учебники, – решила Элси. – Анна, а ты найди резиновые сапоги Мирабел и насыпь в них мелких камешков. Да сыпь в носок сапога.

– Может, кто-нибудь другой насыплет? – сказала Анна. – Это же надо тащиться в комнату спортивного инвентаря. Бобби, сходи ты.

Элси сбегала до занятий в пустой класс и вытащила у Мирабел из парты несколько учебников и тетрадей. Кроме того, злая девчонка нарочно пролила чернила на домашнюю работу по математике, которую Мирабел сподобилась сделать. «Это научит её вести себя как следует, – сказала себе Элси. – Так, куда бы засунуть учебники?»

Оглядевшись, она спрятала книги на самую нижнюю полку шкафа, в котором хранилось разное рукоделие, да ещё прикрыла сверху охапкой размотанной пряжи. Оставалось ещё несколько минут до начала занятий. Элси завертела головой, соображая, что бы ещё такое сделать. На стене висел список дежурств, и Элси быстро пробежала его глазами. На этой неделе была очередь Мирабел наполнять водой вазы с цветами. Элси самодовольно поджала губы. Можно вылить из ваз всю воду. Цветы начнут вянуть, мисс Дженкс это заметит, и Мирабел попадёт! И Элси выплеснула в окно воду из четырёх больших ваз, а потом поспешно вернула цветы на место. А тут как раз и звонок прозвенел. Девочки начали заходить в класс, рассаживаться за партами. Элисон встала у двери, чтобы распахнуть её перед мисс Дженкс.

Мирабел, войдя, огляделась по сторонам в надежде, что кто-нибудь ей улыбнётся и тогда она сможет сообщить, что начала новую жизнь. Но никто на неё не смотрел. Только Элси зыркнула, но тут же толкнула локтем Анну, и обе отвернулись.

– Идёт! – громким шёпотом объявила Элисон.

Ученицы сразу перестали болтать и вскочили с мест. Наступила тишина. Мисс Дженкс очень строго следила за дисциплиной и вежливыми манерами в классе.

– Доброе утро, девочки, – сказала учительница, опуская книги на стол. – Садитесь, пожалуйста. Сегодня мы… Боже, Элисон, что это у тебя на левой руке?

– Браслет, – хмуро ответила Элисон.

Класс захихикал. Браслет был чрезвычайно похож на тот, что носила мисс Квентин. Элисон очень нравилось носить всё, что хотя бы отдалённо напоминало одежду или украшения мисс Квентин.

– Элисон, мне уже надоело просить тебя снять ленты, брошки, браслеты и бог знает что ещё, – проговорила мисс Дженкс. – Я скоро поседею от ваших с Мирабел фокусов.

Надо сказать, что волосы у мисс Дженкс были ярко-рыжие, без единого седого волоска. Девочки заулыбались, но рассмеяться никто не решился, поскольку пока было непонятно, в каком учительница сегодня настроении.

– Дай мне свой браслет, Элисон, – утомлённо сказала мисс Дженкс. – Ты сможешь получить его через неделю с условием, что за это время мне ни разу не придётся просить тебя снять какие-нибудь рюшечки или оборочки.

Элисон обиженно протянула ей браслет. Легкомысленная девочка прекрасно знала, что носить украшения со школьной формой запрещено, но всё равно продолжала наряжаться.

– А сейчас достаньте, пожалуйста, учебники по математике и упражнение, которое было задано на дом, и мы продолжим решать примеры, – сказала мисс Дженкс. – Они очень похожи на те, которые мы разбирали вчера. Проработайте их, а если что-то будет непонятно, скажете мне. А пока подходите по очереди с домашней работой, и мы её вместе посмотрим.

Все застучали крышками парт, доставая учебники. Из пеналов вытряхивались карандаши, открывались тетради. В общем, шла подготовка к работе.

Мирабел полезла в парту за учебником по математике. Как странно! Его там не было.

– Ты не брала мой учебник? – шёпотом спросила она у Дженет.

– Не шептаться, – проговорила мисс Дженкс, у которой был слух, как у рыси. – В чём дело, Мирабел? Опять очередная глупость?

– Нет, мисс Дженкс, – робко ответила Мирабел. – Просто я не могу найти учебник по математике.

– Ты никогда ничего не можешь найти, – сказала мисс Дженкс. – Сейчас же доставай учебник и берись за работу.

– Но, мисс Дженкс, у меня его правда нет! – Мирабел лихорадочно рылась в парте.

Остальные ученицы тихо посмеивались и подталкивали друг друга локтями. Они-то знали, где находится учебник – в шкафу с рукоделием. Мирабел могла копаться в своей парте хоть целый час, но так ничего и не нашла бы.

– Работай по учебнику Дженет, – коротко сказала мисс Дженкс, которая так и не поверила Мирабел.

Девочка, облегчённо вздохнув, раскрыла тетрадь, чтобы переписать туда примеры из учебника Дженет и достать двойной листок с домашней работой, которую она старательно выполнила накануне вечером. Мирабел перевернула листок, и её глаза распахнулись от ужаса. Он был весь сплошь забрызган чернилами!

«И всё это случилось именно тогда, когда я решила начать новую жизнь! – возмущённо подумала Мирабел. – Просто не представляю, как я могла испачкать тетрадь. Мисс Дженкс ни за что не поверит, что я не нарочно».

И конечно, мисс Дженкс не поверила. Она с отвращением посмотрела на грязный листок и даже не стала проверять домашнее задание.

– Новая выходка, – сказала учительница. – Перепиши всё заново, пожалуйста.

– Мисс Дженкс, я правда не пачкала тетрадь чернилами! Поверьте мне! – воскликнула Мирабел.

Но она столько раз портила, рвала и пачкала листки со своей работой специально, чтобы позлить учительницу, что поверить ей было очень трудно.

– Даже не собираюсь обсуждать этот вопрос, – сказала мисс Дженкс. – Всё переделаешь и принесёшь мне вечером чистую и аккуратную работу.

Возвращаясь за парту, расстроенная Мирабел поймала злорадный взгляд Элси, но всё равно не догадалась, что против неё развернута целая кампания. Она села на место рассерженная и озадаченная.

Следующим уроком был французский, и Мирабел с негодованием обнаружила, что по этому предмету у неё пропали не только учебники, но и домашняя работа. Опять она лихорадочно рылась в парте, а мадемуазель следила за ней с усмешкой.

– Скажи, Мирабел, есть ли надежда, что ты вылезешь из парты до окончания урока? А то я скоро забуду, как ты выглядишь.

– Мадемуазель, извините, но я никак не могу найти домашнюю работу, которую я вчера сделала. – Растрёпанная и растерянная Мирабел опустила крышку парты.

Но мадемуазель категорически не терпела, когда кто-либо не выполнял заданную ею работу. Она грозно нахмурилась, и очки съехали на кончик её длинного носа. Класс замер в предвкушении. Все знали наизусть признаки надвигающейся бури. Мадемуазель пальцем ткнула очки обратно на переносицу.

– А, Мирабел, так ты не можешь найти домашнюю работу? Сколько раз я слышала это с тех пор, как ты появилась в Сент-Клэре? Тысячу раз, десять тысяч раз! Ты просто опять ничего не сделала. Не спорь, я всё прекрасно знаю. Ты утомительная девочка, ты утомляешь нас с первого дня своего появления и будешь утомлять всегда. Ты сдашь мне работу в первой половине дня, а если нет – не будешь играть в лакросс сегодня вечером.

– Но, мадемуазель, я правда приготовила домашнее задание! – чуть не плача сказала Мирабел. – И учебники я тоже не могу найти. Они все куда-то делись.

– Вечно эта Мирабел срывает мне уроки! – воскликнула мадемуазель, вскинув руки к потолку и так забавно замахав ими, что Дорис захотелось немедленно её изобразить. – Она теряет учебники и тетради, она их ищет, она что-то объясняет… Я не выношу эту девочку!

– Не вы одна, – вставила Элисон, очень довольная общей проделкой.

Мирабел бросила на неё разъярённый взгляд. У неё вдруг забрезжила мысль о том, что одноклассницы могут иметь непосредственное отношение к внезапным пропажам.

«Как обидно, что всё это происходит именно сейчас, – снова подумала Мирабел. – Может, мадемуазель мне всё-таки поверит? Ведь я говорю чистую правду».

Но Мирабел была сама виновата в том, что ей не верили, – она слишком часто придуривалась и лгала.

– Пожалуйста, поверьте мне, – попробовала она снова. – Элси видела, как я делала французский вчера вечером. Ведь правда, Элси?

– Ничего подобного, – зло ответила Элси.

– Ох уж эта обманщица Мирабел! – вздохнула мадемуазель. – Ты выполнишь домашнюю работу дважды. Первый раз потому, что ты её не сделала, а второй – потому что солгала.

Мирабел поняла, что остаётся без большой перемены – вместо отдыха ей придётся дважды писать домашнюю работу. Она невольно огляделась в надежде, что кто-нибудь бросит ей сочувственный взгляд. Девочки всегда смотрели с сочувствием и симпатией на тех, кто попадал в беду. Но на Мирабел никто даже не покосился. Все были только рады, что у Несносной Мирабел неприятности.

Бедная Мирабел! Неприятности на этом не закончились! На следующем уроке мисс Дженкс заметила, что цветы в вазах поникли.

– Кто дежурный по классу? – строго спросила она.

– Я, – ответила Мирабел.

– Ну так посмотри на цветы, – сказала мисс Дженкс. – Судя по их виду, в вазах нет ни капли воды.

– Я только вчера налила! – возмутилась Мирабел. – Правда налила.

Мисс Дженкс подошла к ближайшей вазе и осторожно перевернула её.

– Ни капли, – повторила она. – Может, ты ещё скажешь, что кто-то вылил всю воду?

Мирабел вдруг подумала, что действительно кто-нибудь мог вылить воду, чтобы отплатить ей за все её выходки. Но это было так некрасиво – погубить цветы ради того, чтобы сделать другому человеку гадость! Мирабел покраснела и промолчала.

– Ты, наверное, думала, что я отправлю тебя за водой и ты прогуляешь пол-урока, – с отвращением сказала мисс Дженкс. – Хилари, ты уже закончила отвечать на вопросы с доски? Вот и хорошо. Сходи, пожалуйста, за водой для цветов.

Всю большую перемену Мирабел корпела над домашней работой по французскому. Она уже окончательно догадалась по переглядываниям других девочек, что её беды не случайны, и была страшно обижена и зла.

«Именно тогда, когда я решила стать хорошей! – с досадой думала Мирабел, торопливо переписывая французские слова. – Какие же они все гадкие!»

Она опоздала на спортивные игры, потому что не успела вовремя надеть куртку и выйти на поле вместе с остальными. Элисон постаралась на славу и зашила рукава так туго, что нитки было невозможно разорвать. Пришлось искать маленькие ножницы, чтобы их распороть. Мирабел чуть не плакала.

А выйдя наконец на сырое поле в резиновых сапогах и сделав несколько шагов, она вдруг взвизгнула от боли и захромала – мелкие камешки впивались в ступни. Пришлось отойти к кустам, снять сапоги и вытряхнуть камешки. Игра в лакросс к этому времени уже началась.

– Ты опоздала, Мирабел, – сказала учительница физкультуры мисс Уилтон. – Отойди в сторону и обожди до перерыва. Если ты не считаешь нужным приходить вовремя к началу игры, значит, можешь спокойно пропустить половину.

Стоять и смотреть, как играют другие, было холодно. Мирабел чувствовала себя несчастной. Все против неё. Какой смысл меняться?

В перерыве мисс Уилтон сделала ей выговор:

– Почему ты так сильно опоздала? Ты прекрасно знаешь расписание, но пришла на пятнадцать минут позже других!

Преподавательница замолчала, вопросительно глядя на Мирабел. И все девочки внезапно тоже замолчали. Они не ожидали, что мисс Уилтон начнёт выяснять, в чём дело. Элисон сразу стало не по себе. Она как-то не думала, что ей может попасть за зашитые рукава. А плохая отметка за поведение в дневнике была бы совсем некстати. Её результаты за прошлую четверть были в высшей степени неудовлетворительные, и по этому поводу папа сказал много самых неприятных слов.

А Мирабел уже открыла рот, чтобы пожаловаться – кто-то зашил ей рукава, и насыпал камней в сапоги, и ещё кучу всего сделал! – и вдруг закрыла его. Сколько раз девочка ругала брата с сестрой за то, что они ябедничали, когда она делала им всякие пакости! Она всегда говорила, что нет никого хуже ябеды.

«Девчонки заслужили, чтобы я на них пожаловалась, – подумала Мирабел, – но я не стану ябедой только ради того, чтобы им отомстить».

И она промолчала.

– Ну, – нетерпеливо произнесла мисс Уилтон, – раз у тебя нет объяснения, снимай куртку и включайся в игру. Но если ты опоздаешь ещё раз, никакой игры для тебя не будет. Можешь сразу отправляться к мисс Дженкс и просить у неё какое-нибудь задание.

После этого игра продолжилась. Некоторым девочкам стало неловко – они оценили поступок Мирабел, и у них пропало желание делать ей гадости.

«Надо заканчивать эти проделки, – подумала Хилари. – Сегодня же скажу об этом Элси!»