Текст книги "А теперь ты нарвалась"

Энканта
А теперь ты нарвалась

© Энканта, 2019

© Издательство «Aegitas», 2021

Все права защищены. Охраняется законом РФ об авторском праве. Никакая часть электронного экземпляра этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Впервые в жизни ей хотелось кого-нибудь хорошенько выпороть. Хотя, сколько она себя помнила в роли БДСМщика, прежде никогда не ощущала желания взять розги или плеть и хорошенько отделать кого-нибудь у столба или на скамье. Она никогда не была садистом.

Доминой – да, с первого дня в БДСМ ей было понятно: роль сабы – не для нее. Но и мужиками рулить неохота. Ее предпочтение – девочки. Когда-то, давным давно, она увлекалась в основном мужчинами, и те времена прошли. Больше никаких игр в подчинение, с этими – только ваниль. Ведь любой мало-мальски опытной особе ясно: тем, у кого есть член, доверять нельзя. Они нетерпеливы, самовлюбленны, плохо себя контролируют и только притворяются, что им есть дело до удовольствия женщины. А некоторые и не притворяются даже…

Девочки – другое дело. Они искренне служат, с удовольствием ласкают и по-настоящему подчиняются, к тому же всегда чистенькие, ухоженные, мягонькие на ощупь и так приятно пахнут. Играть с опытными «сладостями» – одно удовольствие. Особенно когда тебя ласкают язычком внизу или делают массаж ног, а потом смотрят снизу вверх преданными глазами: шлепни меня, шлепни. Многим нравится порка.

Ира вздохнула – обычно она делала это ради удовольствия сабы, не для своего. Ей самой нравилась только игра: преданный взгляд стоящей на коленях нижней, это королевское чувство, когда тебе прислуживают. Бывать в роли палача удовольствия не доставляло. Впрочем, прежде она и не испытывала такой ярости.

Тем вечером до Ирины внезапно дошло, откуда у садистов возникает желание причинять боль. Откуда может взяться столько темной энергии, которую надо выплеснуть? Оттуда. От этой злости на себя и на свою пролюбленную жизнь. Что она сделала не так? Где не туда повернула? Почему ей все время попадались не те мужчины, а потом – не те женщины? Сколько еще раз она может ошибаться, пока не умрет от разочарования в любви и чувства глубокого отвращения к себе?

Стоило только начать надеяться на «нечто большее», как саба, поначалу, разумеется, «чистая лесби», внезапно открывала в себе интерес к мужчинам. Каждый. Долбаный. Раз. Никакие уговоры, никакие увещевания не доходили. И ведь ясно же было, что все зря – бывали даже случаи, когда сабы прибегали к ней обратно с поджатым хвостиком и влажными глазами: «Я все поняла. Все мужики – козлы. Хочу опять с тобой». Вот только она не умела никого принимать обратно, так уж была устроена. Если кто-то уходил – назад ему дороги не было.

Так ушла и Норка. И почему надо сообщать об этом в пятницу вечером, когда Ира уже оделась и настроилась? Когда она придумала пару сцен и шла в клуб, полная предвкушения… И тут: «Прости меня. Я сегодня хочу поиграть с мальчиками». Да играй, на здоровье, только для чего ко мне тогда приходила, зачем врала: «Я только с девочками, я с мальчиками – больше никогда»?

Ох, сегодня она, пожалуй, кого-нибудь осчастливит. Обычно, наоборот, приходилось только огорчать тех, кто жаждал хорошей порки, но сегодня она готова. Попадись ей только хорошенькая нижняя под руку, пусть только пожелает – все исполнится. И розгами, и ремнем, и плетью, если понадобится. Все добровольно и по первому запросу.

Распаленная собственной злостью, Ира не сразу поняла, что за объявление висит при входе, и только услышав разговоры за спиной с упоминанием слова «карты», вздрогнула и тихонько застонала. Четвертая пятница месяца, паддл ее раздери. Как она забыла? Что же за день-то такой…

Не успев додумать этой мысли, Ира нос к носу столкнулась с мастером Ником, темные брови которого при виде ее поехали вверх – Не ожидал тебя сегодня встретить.

Как всегда, одет с иголочки, но вид нарочито небрежный. Закатанные рукава белоснежной рубашки, легкая небритость, стильные черные брюки сидят как влитые, ремень не меньше, чем от «Версаче», удлиненная стрижка. Зеленые глаза и хулиганский изгиб губ всегда делали его моложе – с виду богатый избалованный мальчишка. Как всегда, сплошное притворство – за эти фасадом скрывался взрослый самостоятельный мужчина, который съедал по одной сабе на завтрак каждый день. И далеко не каждой интересовался по-настоящему. Но всегда упорно делал вид, что не слишком умен, и его может соблазнить любая… И как всегда покровительственно потрепал по плечу. Что за манера? Она тоже домина. Почему он позволяет себе каждый раз вот так поступать с ней? Неужели он не понимает, что это просто невежливо? Мало того, что она – такой же дом, как и он, она еще и врач. Она – его деловой партнер, в конце концов.

С Ником ее познакомил Макс, давно – еще до открытия клуба. Два будущих владельца этого прибежища разврата нашли помещение в том же доме, где была расположена ее клиника, и сразу проявили крайнюю заинтересованность в сотрудничестве – ведь кто-то должен был проверять здоровье всех членов клуба. «И вагин», – как грубовато шутила сама Ира. Главврач небольшой частной клиники, она с радостью приняла от клуба кучу новых клиентов и получила в придачу бесплатный членский билет. Какое-то время, узнав, что она тоже в Теме, и очень заинтересована, Ник и Макс даже не могли поверить своему счастью.

С тех пор они уже три года играли и работали вместе. Другое дело, что оба доминанта ее периодически выбешивали. Ирина старалась не показывать им, как ее задевают их снисходительные манеры – знала, стоит только показать слабину: сожрут. С первых дней она чувствовала опасность, исходящую от обоих, и намеренно надела образ безразличной ко всему дамочки, абсолютно нечувствительной к любого рода стебу, шуткам и попыткам установить над ней верховенство мужской власти.

Именно поэтому, подавив вспышку ярости, Ирина в мгновение ока сориентировалась и ответила на похлопывание Ника таким же снисходительным похлопыванием по мускулистому бицепсу:

– Жизнь иногда нас удивляет.

Не будь дурак, он понял толстый намек, недовольно покосился на ее руку, но резко реагировать не стал – понимал, что заслужил. Стоя рядом на каблуках, она была почти с него ростом и смело смотрела в глаза таким же уверенным взглядом, не сомневаясь, что выиграла этот раунд. Но пару мгновений спустя Ник доказал, что тоже умеет быстро ориентироваться.

Криво усмехнувшись, он подмигнул:

– Уважаю тех, кто рискует, дорогая. Я поставлю против тебя.

Глядя, как он удаляется, Ира чувствовала, как лицо заливает краска. Грязно выругавшись матом, она сузила глаза. Сердце заколотилось у горла. И что она только что натворила? Поставила себя на карту ради того, чтобы выпендриться? Сама натравила его на себя. Но теперь, если она уйдет, не сыграв с ним, то будет иметь весьма бледный вид. Ник с Максом не поленятся еще год ее стебать, самодовольные мерзавцы. Сами-то никогда не рисковали. Всегда только наслаждались играми с проигравшими. Хотя, надо отдать им должное, вбухивали в нее кучу денег.

Собственно, ради денег и бесплатного членства все и играли, как миленькие. Даже мальчики-домы иногда ставили себя на кон, не говоря уж о доминах. Ирина три года была единственной девочкой, которая никогда не играла в карты в четвертую пятницу месяца. Потому что начать игру – значило подписаться на шесть конов подряд. Ставка в каждой игре – час в роли сабы для победителя, да еще с обязательной публичной частью. А вероятность того, что ты выиграешь шесть раз подряд, крайне маленькая.

Выигрыш, конечно, тоже заманчив – победитель каждой игры против владельца клуба получал годовое бесплатное членство. Выигравшему у любого мастера доставлся любой лот на ближайшем аукционе за счет клуба. Соблазнительно… но не для нее. У нее-то и так бесплатное членство, а лот на аукционе всегда можно купить, если уж очень захочется. Как она могла забыть и припереться в ту единственную ночь, когда следовало держаться от клуба так далеко, как только возможно? И какой бешеный нижний ее укусил соглашаться играть с Ником? Впрочем, она еще не соглашалась. Это он так решил, но она вольна уйти. Пока не села за стол – никому ничего не должна. Надо уходить.

Развернувшись к выходу под насмешливыми взглядами двух секьюрити, которые делали вид, что ничего не слышали, а на деле – ловили каждое слово Ника, Ирина замерла. Нет, это какой-то позор. Она не могла уйти. Она просто выиграет у него. Не будет же он играть с ней все шесть игр подряд? Ну, проиграет кому-нибудь другому – будет она сабой какого-нибудь мастера. Ее никто не посмеет обидеть. Знают же, что это боком выйдет. В конце концов, справки все придут к ней в конце года продлевать. Так что бояться нечего – максимум, несколько шлепков и заставят пиво принести. Ну, трахнут ее – и фиг с ним. Секса она никогда не боялась…

Мысли вертелись в голове все быстрее и быстрее, и к тому времени, как Ира дошла до стойки, она понимала лишь то, что все-таки до смерти напугана. Рухнув на высокий барный стул, она бросила высокому симпатичному бармену Димке, чтобы намешал коктейль покрепче.

– Не ожидал…

– Встретить меня здесь, – закончила Ира фразу жизнерадостного бармена, раздраженно взмахнув рукой, – Это я сегодня уже слышала. Коктейль. Быстрее, пожалуйста!

– Полегче, дорогая, – мягко сказал Дима, но его лицо закаменело, и к лицу домины мгновенно прилила краска. Она чересчур распсиховалась – но даже это не оправдание хамству.

– Прости.

– Выпей и поспеши. Игра уже начинается, – сказал Дима, все еще недовольный, придвигая к ней крошечный стаканчик с чем-то огненным. Перевернув его одним глотком, Ира широко раскрыла глаза, потом сделала судорожный вдох, и бармен засмеялся:

– Сегодня это тебе понадобится. Приходи за повторным после проигрыша, дорогая.

– А ты будешь играть? – криво улыбнулась Ира, вдруг почувствовав надежду. Дима – меньшее из зол. Самый мягкий и добрый из всех опытных домов в клубе, которого вполне могут допустить за карточный стол на стороне мастеров.

– Нет-нет, меня на такое не поймаешь. Мне еще, знаешь, здесь работать, – подмигнул он, – Предпочитаю трахать сабу, которая сама меня выбрала.

– Ты чертовски мудр, друг мой, – вдохнула Ира и встала из-за стойки. Ей снова захотелось сбежать, но, бросив единственный взгляд в сторону карточных столов, она напоролась прямо на взгляд Ника. Он насмешливо улыбался, словно читал ее мысли и уже заранее хохотал над тем, как она струсила.

Высоко подняв подбородок, Ира послала в ответ безразличную улыбку и направилась в лаунж-зону, смиренно заняв место среди домов и домин, которые записывались на игру в качестве потенциальной добычи.

Ник с Максом стояли у столов рядом и загадочно улыбались, оба жизнерадостные и сияющие в ослепительно белых рубашках. Ник указал на нее, что-то бросив своему другу, и Ира вспыхнула, стиснув зубы – отвернулась. Но надолго спрятаться не удалось – в следующую минуту он сделал четыре шага навстречу и, намеренно нарушив границу ее ближней зоны, встал вплотную, глядя в глаза:

– Нервничаешь?

– Отвали, Ник, – огрызнулась она, отступая. На его лице теперь не отражалось ничего, маска – Ира почувствовала каждой клеточкой, как он мгновенно превратился – еще пару секунд назад у стола стоял просто Ник, один из владельцев клуба – а теперь другая субличность. Доминант. Мастер.

– Вот уж нет. Я тебя выбрал, и я играю с тобой сегодня, – сказал он, еле заметно наклонив голову, изучая ее таким взглядом, словно она уже стала добычей.

По затылку и шее побежали мурашки, тонкие волоски встали дыбом. Ира раздула ноздри – сама доминант, прекрасно знает, как это делается. Эта маска, это выражение полного небрежного безразличия, которое дезориентирует и пугает сабу… и возбуждает, поскольку сабам нравится неведение и страх. Но она – не саба. И у нее это вызывает лишь гнев. Он не смел обращаться с ней, как с какой-то очередной безвольной куколкой.

– Хорошо бы еще, чтобы интерес был не только у тебя, – бросила она сквозь зубы и обдала холодным взглядом в ответ на удивленно приподнятые брови.

В следующую секунду Ник сообразил:

– Ах, да. У тебя и так бесплатный вход.

Сузив глаза, он посмотрел в сторону, явно размышляя о чем-то, а потом кивнул сам себе:

– Хорошо. Я сделаю тебе интересно. Загадывай желание, детка.

– Я тебе не детка, – прорычала она мгновенно, надевая холодную маску, и Ник засмеялся, очень довольный собой:

– Это всего лишь слово… малыш.

На этот раз ей не удалось скрыть ярость – челюсти стиснулись словно сами собой, обозначив скулы, и Ник снова расхохотался, запрокинув голову.

– Я бы попросила куни, но боюсь, ты не справишься, – проворковала Ира, усилием воли снова овладевая собой. На ее лице опять играла безэмоциональная улыбка, взгляд был направлен в сторону – от греха.

– С тобой? Справлюсь, малыш. Ты кончишь через минуту.

– О-хо-хо, не много ли ты на себя берешь, котик? – засмеялась Ира, на этот раз искренне развеселившись. Ей никогда не приходило в голову умалять мастерство лучших доминантов клуба, но и она, и Ник прекрасно знали, что куни – не его конек. Домы такого уровня крайне редко вылизывали саб, хотя бы потому, что это могло подорвать их авторитет. Лижут, как правило, сабмиссивы у своих домин, а не наоборот.

Но, едва заметив опасный огонек в его глазах, она встревожилась, и по мере того, как Ник растягивал паузу все сильнее, не сводя с нее тяжелого взгляда, улыбка сползала с ее лица и неприятное предчувствие холодком оседало в животе.

Через несколько ударов ее сердца, словно в замедленной съемке, заметила, как Ник поворачивает голову и подзывает своего партнера:

– Макс, – сказал он, – я хочу особую игру.

Только пару минут спустя, оказавшись в раздевалке с полупрозрачным балахоном для саб в руках, Ира полностью осознала, что случилось. Ник развел ее, как девочку, на нарушение правил клуба, которых она прежде никогда не придерживалась, поскольку в том не было нужды. Проблема заключалась в том, что в пятницу вечером все домы, не приглашенные на игру на стороне клуба, были обязаны соблюдать правила, предписанные сабам.

А тем было жестко запрещено выражать сомнения в мастерстве доминантов вслух и, тем более, непочтительно высказываться в адрес мастеров. Конечно, наказывать за такое домину, еще не проигравшую в игре, никто бы не стал, но Макс, как всегда, сделал хитрее.

– Ты бросила вызов, малыш, – объявил он. – Теперь ты можешь принять это пари и доказать, что твои слова обоснованы, или же согласиться на наказание для саб.

– А если я проиграю?

– Саба на час. Все, что пожелает Ник, – сказал Макс, не думая ни секунды.

Это было похоже на то, что они договорились заранее – вот сейчас, пока она пила коктейль, а они стояли здесь вместе, у карточных столов.

Такого гнева на обоих, как в тот момент, Ира не испытывала никогда. Вокруг уже собирались зрители, прислушиваясь – нервные домины, которые готовились к игре, любопытные сабы, приглашенные на этот вечер в основном как зрители, мастера с непроницаемыми лицами. Макс и Ник выглядели абсолютно бесстрастными, но она знала, чувствовала, как они наслаждаются моментом, загнав ее в угол.

– Хорошо, я принимаю пари, – выдохнула Ира, чувствуя, как багровеет ее лицо. Сдаваться, конечно, она не планировала – ясное дело, что Ник не сможет довести ее до оргазма за минуту. Другой вопрос, что эти двое устроили спор не ради выигрыша, а для того, чтобы заставить ее обнажиться на виду у всех – знали, что Ира не раздевается на публике. Так что она в любом случае проиграет.

Платье, которое ей выдали, конечно, было больше предназначено для того, чтобы демонстрировать, а не скрывать – сквозь тонкую ткань просвечивали и соски, и промежность. Но все-таки какая-никакая видимость защиты… тяжело вздохнув, Ира мельком бросила взгляд на себя в зеркало и замерла: внутри разгорался такой огонь, какого она давным-давно не чувствовала. Немного неприятно от перспективы оказаться у всех на виду, но в то же время какое-то любопытство рвалось изнутри: что сейчас сделает Ник? Как он попытается доставить ей наслаждение? Он ведь тоже заинтересован не провалиться полностью на виду у всех…

Ира прикрыла глаза и облизала губы. Черт, эти мысли слишком возбуждают. Зачем она сама облегчает ему работу? Ведь несколько минут назад так злилась… а что, если ей, и правда, нужно было немного приключений с мальчиками, но она даже не осознавала этого до этой минуты? Да нет, это бред какой-то…

Встряхнув головой, она надела на лицо холодную маску и быстро вышла из раздевалки, словно отражение сабы в полупрозрачном синем платье могло выскочить из зеркала и причинить ей вред.

К тому времени, как она вернулась в клуб, переодетая и босая, с распущенными волосами, атмосфера в зале полностью переменилась. Все карточные игры отложили до окончания сцены, которой, безусловно, предстояло стать гвоздем и одновременно зажигательным разогревом пятничной программы. Свет приглушили, и голоса притихли вместе с освещением – до полушепотков и негромких смешков. Но в то же время воздух словно сгустился от всеобщего нарастающего возбуждения и интереса. Ник, надо отдать ему должное, не заставил ее идти сквозь строй одну – встретил у входа, взял за руку, позволил спрятаться за свое плечо. Ира сама не понимала, какого дьявола с ней творится, но за несколько шагов по холодной плитке она полностью растеряла уверенность. В таком платье у всех на виду чувствуешь себя в этом вертепе совсем иначе, чем в одежде мистресс и со стеком в руках. На секунду ей почудилось, что половина домов в зале вот-вот бросится прямо на нее, и от этой мысли захотелось еще крепче вцепиться в руку Ника.

Остановившись возле специального стола, который чаще всего использовался для такого рода развлечений и в шутку назывался «пыточным», Ник развернул ее к себе лицом и неожиданно мягко обнял за талию, погладив большим пальцем по спине. Его дыхание обожгло висок, и Ира почувствовала запах мятной жвачки. Левой рукой он заправил прядь волос ей за ухо, заставив ее вздрогнуть и замереть, как суслика, почуявшего хищника.

Вдохнув его свежий, с легкой сладкой нотой, запах, она замерла и вдруг поняла, что хочет поцелуй… что губы сами тянутся… нет, нет, это глупо. Домы не целуются. Не по желанию саб уж точно…

Ник слегка отстранился и коснулся большим пальцем ее нижней губы, заглянул в глаза, и тут сердце рухнуло в пятки. Боже, что она творит? Она же сама ему сдается. Зачем? Он же потом будет черт знает что с ней делать, как только она расслабится. Ей нельзя хотеть его… и нельзя кончать, ни в коем случае…

Кажется, она даже тихонько вскрикнула от изумления, когда он взял на руки и положил на стол. Что он творит? Она совсем по-другому это представляла. Обычно это происходит совсем не так. Если уж какой-нибудь нижней девушке повезет получить от мастера сцену, включающую куни, то сабу пугают, шлепают, приказывают ей лечь, развести ноги, унижают, сковывают по рукам и ногам, иногда вставляют кляп и анальную пробку, доводят до исступления шлепками по всему телу, и только тогда ласкают языком, чтобы наверняка получить нужный эффект.

Неужели он на полном серьезе собирался нежничать? Он что… он что… спятил? Нет, он не спятил, осознала она, когда Ник наклонился над ней и ласково завел руки ей за голову, что-то пробормотав прямо на ухо. Он все отлично рассчитал: шокировал, удивил, заинтриговал… возбудил. Ее тело, годами не видевшее нежности со стороны мужчин, неожиданно откликнулось, потянулось к нему. И Ник провел ребром ладони вдоль груди, а потом ниже, к животу – пока, наконец, не коснулся промежности.

«Минута пошла», – донесся голос Макса откуда-то издалека. Ира почувствовала, как платье ползет вверх по ногам, а потом их разводят в стороны теплые ладони Ника. И его губы впервые прикасаются к ее телу… сначала к внутренней поверхности правого бедра, в то время как рука ласкает левое. А потом выше и выше – мучительно медленно. И в какой-то момент, полная нетерпения, она, наконец, чувствует горячее касание языка. А потом снова губы, уже на другой ноге… так долго.

Огонь прошел вверх по телу, до самой макушки – ее передернуло, и тут же бросило в жар. Теплый влажный язык вкусно погладил всю киску, снизу вверх. И еще раз. И снова.

– А-а-а!

Тихий стон, сорвавшийся с ее губ, сначала показался каким-то чужеродным звуком – но стоило кончику языка Ника надавить на клитор, как он стал громче, и Ира поняла, что этот звук издает она сама – и надо прекратить, но нет никакой воли… никаких сил. А потом стало холодно – и снова горячо. Ей захотелось приподняться, чтобы посмотреть, что он делает, но тут она вдруг поняла, что совсем разомлела и не может пошевелить не то, что головой, но даже кончиком пальца. И может только стонать, пока он ласкает языком клитор, все быстрее и быстрее.

Хорошо, что прошло гораздо больше времени, чем минута, мелькнуло в голове. Он даже не пытался уложиться в отведенное время, заметила она – довольно медленно ласкал ее бедра, и потом не спеша подбирался к клитору. Но как же хорошо… пожалуй, она предложит ему ответный минет за такие роскошные ощущения. Просто бонусом, без всякой игры.

– Ник!

Его имя словно само собой сорвалось с губ, когда она почувствовала приближение оргазма. Последняя мысль, мелькнувшая в голове перед полным улетом, была: «Если б знать, что он так круто это делает, соблазнила бы его еще в первый год знакомства».

Какое-то время спустя ее завернули в плед и куда-то понесли. Ира хотела сказать, что это глупо: она – не саба, и совершенно точно не в сабспейсе, но губы почему-то не слушались, и язык не шевелился. И глаза, по правде, не открывались тоже, но это, наверное, имело какое-то разумное объяснение.

Очнулась она от мягкого поглаживания по щеке костяшками пальцев, и тогда их глаза встретились. Ник. О боже, Ник. Она сидит у него на коленях и она в сабспейсе… какой позор. Тихо застонав, словно алкоголик в кино, проснувшийся с жуткого похмелья, Ира отвела глаза.

– Не стыдись этого, малыш. Ты красавица – никогда тебя такой не видел.

– Прекрати глумиться, Ник. Это не смешно.

– Я серьезно.

Он снова погладил ее по щеке и приподнял подбородок, чтобы заглянуть в глаза:

– Моя очередь?

– Что?

Шок на ее лице вызвал у него улыбку, полную мягкой иронии:

– Сорок секунд, малыш. Ты не продержалась минуту. А как это чувствовалось изнутри?

– Не может быть. Это продолжалось целую вечность.

Едва успев закончить фразу, Ира заметила, как снова приподнялись уголки его губ:

– Транс – такой транс, малыш. Время растягивается для сабы, и удовольствие тоже. Иногда время растягивается и для мастера, ты же знаешь? Да, знаешь. Только часы не врут, и они у нас были одни на всех.

– Что ты собираешься делать?

Напряжение вмиг охватило все тело, словно на нее вылили ведро ледяной воды. Ира подобралась и попыталась слезть с его колен, но запуталась в пледе, и чуть не упала – ее руки и ноги все еще плохо слушались.

– Тише, тише. Не надо паниковать.

Глаза Ника сузились – два ярко-зеленых лазера, прожигающих насквозь. Он немножко рассердился на эту попытку сбежать. Ира осмотрелась: лаунж второго этажа, вокруг никого. И вздохнула с облегчением: по крайней мере, никто на них не смотрит. Никто не видит ее позора – все играют в карты внизу.

– Ты хочешь публичную сцену? – спросила она, выпрямившись и замирая в своем пледе. Ник снисходительно глянул на нее и помог размотать ткань, показывая, что не держит – Ира мгновенно пересела на диванчик рядом, отодвинувшись от него на расстояние вытянутой руки. Стало холоднее, зато немного спокойнее.

Ник шумно вдохнул, не отрывая от нее взгляда, по которому почти невозможно было прочитать эмоции, и медленно сказал, словно озвучивал приговор:

– Приват. Ошейник. И чтобы полностью отдалась. Каждый миллиметр.

Ира сглотнула, дернув головой. Она вовсе не была уверена, что сможет. Что значит – полностью отдалась? Он хочет поиметь ее последовательно во все отверстия? Слишком банально для Ника…

– Нет, это не про анал, малыш, – он закатил глаза, и ее щеки моментально побагровели. Черт. Дура, дура… зачем она показала ему, о чем думает? А теперь еще – что чувствует.

Ник поднялся с дивана, шагнул к ней, наступил коленом на мягкую ткань рядом с ее бедром и сгреб волосы в ладонь, оттягивая голову назад:

– Это про эмоции, солнышко. Хочу, чтобы ты подчинилась мне, сама. Я не собираюсь пороть тебя до потери чувствительности, и заставлять целовать мне руки лишь бы это прекратилось. Я хочу, чтобы ты сейчас, прямо сейчас, глядя мне в глаза, сказала, что тебе было хорошо там, внизу. Чтобы ты вспомнила, как ты бешено меня хотела… как ты кончила со мной за сорок секунд. Чтобы ты признала, что хочешь. Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул… да, вот так. Как ты хочешь? Скажи это. Сейчас.

– Как угодно. Как ты хочешь. Пожалуйста.

Ира ошеломленно смотрела прямо ему в глаза, пока ее губы произносили эти слова. Но это была правда – и он это знал, и она это знала тоже. Она уже приняла его. Уже позволила себя подчинить там, на столе. И не была настолько дурой, чтобы сейчас пытаться строить из себя неприступную домину. Как ни унизительно признавать, но Ник ее победил.

– Эй, – внезапно сказал он очень тихим нежным голосом, и так она поняла, что плачет. Из ее глаз потекли слезы, которые Ник осушил подушечками пальцев, – Не надо. Тише… я не собираюсь использовать это против тебя.

Иру внезапно начало трясти, и он сел рядом, обнял, крепко прижал к себе:

– Идем ко мне, малыш. Тут могут появиться люди.

Идти было совсем недалеко: приватные клубные апартаменты Ника находились здесь же, на втором этаже – третья дверь слева от лестницы.

Деморализованная и растерянная, она послушно последовала за ним и замерла на входе, изумленно оглянувшись по сторонам: ничего похожего на оборудование других спален, которые сдавали в аренду. Из антуража БДСМ – только скамейка для порки и пару шлепалок, небрежно брошенных на ночном столике.

– Думала, у меня тут темница с полным набором? – ухмыльнулся Ник, наблюдая за сменой выражений на ее лице: изумление, потом искреннее облегчение и радость, – Но я не люблю всяких девайсов.

– Я тоже, – выпалила она.

– А я знаю. Я давно за тобой наблюдаю, – весело сказал он.

– Ты… ты раньше хотел меня трахнуть? – изумленно уточнила она.

– Да. Просто ждал удачного момента.

– И дождался, – хором произнесли они оба, и Ира засмеялась, немного расслабляясь. Ник лениво улыбнулся, перемещаясь по периметру спальни, словно размышляя о чем-то. Она сглотнула: если дом не любит девайсов, это еще не значит, что у него не хватает фантазии. Возможно, как раз наоборот.

Отойдя от нее на максимальное расстояние, Ник присел на подоконник и молча изучал взглядом до тех пор, пока Ира не почувствовала, что больше не может стоять на месте. Выдохнув свой страх и скованность, она повела плечами и сбросила плед. Да, ей не никогда не доводилось быть сабой, но зато она лучше всех саб, вместе взятых, знает, чего хотят домы. Не спеша приблизившись к Нику, который не спускал с нее глаз, она грациозно опустилась на колени и смиренно села, сложив ладони на колени.

Пришлось приложить внутреннее усилие, чтобы опустить глаза в пол, но в конце концов и с этим Ира справилась, глубоко вздохнула и расслабилась. Она знала, что больше от нее ничего не требуется – совсем ничего. Только следовать за каждым пожеланием дома. За каждым его вдохом. За каждым движением. И реагировать. Реагировать. Реагировать.

Прикосновение горячих пальцев к плечу заставило вздрогнуть – наигрывать ничего не пришлось, она без того была достаточно настороже. Он провел подушечкой пальца вниз до локтя, потом снова повел вверх – и Ира сглотнула, чувствуя, как мгновенно твердеют соски, а дыхание мгновенно меняет ритм – словно он настраивал ее тело, как пианино.

– Как ты хотела отдаться мне? – негромко спросил он, стоя за спиной и продолжая ласкать ее так – только по одной руке, только одним пальцем.

Ира почувствовала, как пол начинает качаться, прямо под коленями.

– На полу. Почему-то я представляла это прямо на полу, и просто ты сверху. Глупо?

– Нет. Не глупо.

Он собрал ее волосы в ладонь и потянул назад, заглядывая в глаза:

– Когда последний раз была с мужчиной?

– Два года… нет, три года назад.

– Хорошо. Боишься?

– Да.

– Не бойся. Вставай. Вставай, вставай, – поторопил он тем же сладостно-ленивым полушепотом, когда она боязливо помедлила. Ей казалось – он вот-вот возьмет паддл, и его еле сдерживаемая страсть вырвется наружу. Губительная для нее. Ведь Ник любил жестко пороть своих саб, а она ненавидела боль – как причинять, так и получать.

Но он почему-то все никак не брался за паддл, а просто обнял ее сзади и, тяжело дыша на ухо, провел ладонями по всему телу. Слегка сжал соски – так, что даже легкой боли не было – а потом скользнул ладонью между ног и с нажимом ввел два пальца внутрь. Ира выгнулась, напряглась всем телом, чтобы подавить инстинктивное сопротивление, замерла.

Ник убрал руку, развернул ее за плечи, погладил по волосам и посмотрел в глаза:

– Ты почти поцеловала меня там, перед сценой.

– Да.

Она больше не хотела врать – вся энергия уходила на подавление страха, сопротивления, нехорошего предчувствия о том, что может произойти в ближайшие минуты. Ник еще какое-то время смотрел в глаза, и ей даже показалось, что он хочет ударить ее по лицу, но тут он снова удивил ее: наклонил голову, поцеловал, нежно провел языком по нижней губе. Одной рукой прижимая за талию, другой он удерживал за волосы, полностью контролируя каждое движение.

Ира почти не шевелилась, понимая, что от нее требуется лишь подчиняться. Но его ласки и каждое движение губ так соблазняли, что она не выдержала, робко коснулась его руками, лаская ладонями поверх рубашки.

– Расслабься. Ты в безопасности, – прошептал он ей на ухо. – Здесь не произойдет ничего, что ты не захочешь.

Закрыв глаза, она сглотнула. Если бы только можно было в это поверить… но подобные слова из уст мужчины еще никогда не оказывались правдой. У нее просто не было такого опыта.

– Малыш?

– Да, мастер.

– Я сейчас положу тебя на скамейку для порки. И отшлепаю.

– Да, господин, – сказала она, не меняя тона, но взгляд метнулся в пол, и каждая мышца в теле застыла. Вот и все. Вот и начинается тот кошмар, которого она боялась. Лучше бы принудительный минет или анал. Она не выносила боли… совсем.

– Малыш, послушай меня, хорошо? Это будет не для меня. Это для тебя. Я знаю, что ты боишься порки. Ты шлепаешь своих саб, только если они очень сильно хотят, и даже когда они стонут от наслаждения, умудряешься их жалеть и чувствовать себя виноватой. Ты отворачиваешься, когда кого-то секут плетью. Ты пару раз прожигала меня взглядом так, словно хотела убить, когда я порол своих саб внизу.