Текст книги "Накажи себя мной"

Глава 5

Ник.

– Макс, это какая-то безумная история, – изумленно сказал Ник, качая головой.

Два партнера сидели в баре. Саба Макса лежала на диване, вздремнув, как сытая кошка после хорошей порки и публичной сцены у бара. Ник как всегда с удовольствием понаблюдал за мастерской работой друга с его нижней – своей красотой сцена на девяносто процентов была обязана глубокому уровню доверия, которого достигла эта пара за те несколько месяцев, что они были вместе. Лед, потом огонь… Лиза была великолепна, подчиняясь каждому движению своего дома. Полностью раскрываясь в тепле и доверии.

Но Макс, даже после этой сцены, восхитившей пол клуба, не мог окончательно расслабиться – и, стоило его сабе задремать, как он перестал контролировать свою тревогу и поспешил поделиться с Ником, еще раз пересказав историю с Томой – на этот раз во всех подробностях. Нику, который накануне прилетел из отпуска, и до того слышал о происшедшем от Макса лишь в общих чертах и по телефону, оставалось только удивляться и помогать словом и делом партнеру, попавшему в сложную ситуацию. Скандалы очень вредили репутации клуба, и сейчас для них обоих было важно сохранить все случившееся втайне, чтобы не напугать новеньких саб.

– Да уж, безумная, – согласился Макс, выругавшись и побарабанив пальцами по стойке.

– Хотя идея-то неплохая, – осторожно заметил Ник, наблюдая за лицом друга и потихоньку успокаивая его, – Мы и раньше сводили подходящих людей между собой, только бесплатно.

– Раньше мы не ставили это на поток, – кивнул Макс.

– Да уж. Когда сводишь неизвестно кого, надо все контролировать, – констатировал он очевидное.

– Знаю. Я даже сейчас беспокоюсь, как она там, – сказал Макс и нервно дернул головой вверх, в сторону второго этажа.

– Ну, она же с Мишаней. А он сегодня добрый, как мы знаем, – пошутил Ник, кивая в сторону Лизы.

Оба мастера рассмеялись, поскольку знали, что Михаил хоть и не большой охотник до физического садизма, порой практикует очень жесткие воспитательные техники на грани, выдержать которые способна далеко не каждая нижняя. Он также был единственным мастером в клубе, получавшим особое удовольствие от троек и других игр с чужими сабами – настолько большое, что практически не нуждался в собственной нижней. Заметно повеселев после шутки Макс махнул бармену, чтобы освежил коктейль.

– Ты с кем сегодня? – спросил внезапно Макс, и Ник неопределенно пожал плечами:

– Один пока. Смотрел на вас с Лизой – знаешь, даже подумал, что соскучился. Хочу кого-то не на один раз, но… не знаю. Надоели чокнутые, и все же я их люблю, как ты знаешь.

– Знаю, – усмехнулся Макс, задумчиво глядя на него поверх бокала.

Ник дернул уголком рта. Он любил дерзких, непредсказуемых, немного сумасшедших… его проблема заключалась в том, что попадались только сильно сумасшедшие и меркантильные. Многие новенькие умели считать стоимость костюма и часов быстрее, чем это мог бы сделать сканер кассового аппарата – и делали выбор на основе этого подсчета, а вовсе не исходя из сексуальных предпочтений.

Так и выходило, что сабы часто подстраивались под Ника, и он им это позволял, но уже на вторую ночь такая игра в одни ворота начинала раздражать его самого, и в результате нижняя получала отставку, а он снова и снова оставался один, разочарованный и сердитый.

Как-то раз он даже решил полностью поменять образ, и оделся в точности, как Макс – нейтральный костюм из магазина средней ценовой категории, никаких аксессуаров, кроме кожаного ремня. И так случилось, что именно в эту ночь он встретил самую истеричную девушку за всю историю своих игр в клубе. И с ней Ник на несколько недель залип в столь нездоровые отношения с вечными ссорами по три раза за игровую ночь, что, развязавшись с этим дерьмом, предпочел подобру-поздорову вернуться к знакомым меркантильным охотницам на одну ночь.

Когда телефон завибрировал в кармане, в голове мелькнула мысль, что это кто-то по делу: этой ночью он дежурил, так что был настроен больше наблюдать за атмосферой и порядком в клубе, чем играть. Но, взглянув на экран смартфона, он сразу же убедился, что ошибся. Когда же Ник прочел смс от Копа полностью, слегка подобрался, ощутив прилив легкого возбуждения.

– Что там? – тут же заинтересовался Макс, едва только взглянул на удивленное и позабавленное выражение лица Ника.

– Ну… Коп пишет, что она с ним дерется, – медленно ответил тот, занятый отправкой ответа.

– Дерется? Хм… я почему-то не удивлен, – засмеялся Макс, еще больше оживляясь и довольно потирая ладони, – пришла все-таки в себя девочка.

– Не рановато ей второго? – засомневался Ник, поднимая голову от телефона. Его большой палец повис в воздухе над кнопкой отправки сообщения, – Она была зажатая очень, час назад всего.

– Посмотри, – пожал плечами Макс, улыбаясь. – Тебе же нравятся драчуньи.

– Дааа.

Ник кивнул, отправил сообщение и убрал телефон в карман, ощущая, как кровь ускоряет бег по телу, приливая к низу живота. В отпуске он нарочно гулял один, даже не флиртуя ни с кем, и теперь немного проголодался. Но эта девушка показалась ему совсем не заинтересованной. Он был готов поклясться, что не понравился ей… точнее, его образ. Дальше внешнего она, конечно, ничего не разглядела.

– Это будет забавно, – решил он, сделал глоток из своего бокала и решительно встал. – Пойду помогу Копу усмирить эту сучку.

– Будь учтивым, – усмехнулся Макс, улыбаясь как дьявол.

– А как же, – отозвался Ник, обходя барную стойку, чтобы забрать сумку с новыми игрушками.

Едва зайдя внутрь, Ник быстро оценил обстановку и почти сразу уловил главное: девушка, лежавшая на кровати со связанными руками, почти не устала, хоть по ней и видно было, что ее уже разок поимели. Коп, напротив, двигался лениво и явно не готов был повторить прямо сейчас – это объясняло, почему он позвал подмогу, помимо того, что обнаружил схожесть интересов между Ником и своей временной подопечной.

– Я посмотрю, – одними губами сказал Миша, проходя мимо Ника.

Тот еле заметно кивнул и перевел взгляд на девушку, разжав пальцы, чтобы позволить своей сумке упасть на пол. Завидев его, Тома широко раскрыла глаза, побледнела, потом разом покраснела и сглотнула – Ник криво улыбнулся, когда понял, что она хотела что-то сказать, но застыла в замешательстве, неловко дернув ногой. Разумеется, пребывая в легком шоке от того, что второй мужчина за ночь видит ее полностью голой.

– Голенькая ты симпатичнее, – хмыкнул он и приблизился к ней, касаясь щиколотки.

Отдернув ногу, она попыталась лягнуть, но Ник проворно убрал руку и снова усмехнулся, продолжая разглядывать ее. Попка красная – ей явно уже хватило шлепков для первого раза. Волосы растрепаны, взгляд немного диковатый: легкий страх, смешанный с растерянностью и злостью. Его любимая гремучая смесь.

Надо же, иной раз ему приходилось тратить немало времени, чтобы довести сабу до подобного состояния, а тут – сразу готовая. Приятный подарок от Копа, сказать нечего. По ее губам скользнула еле заметная презрительная усмешка, когда темноволосая крошечная злючка снова оценила его внешний вид – второй раз за ночь. Ник улыбнулся ей еще шире: пусть думает, что он не опасен. Тем сильнее всполошится, когда обнаружит свою ошибку. Он будет ждать.

Когда он подошел ближе, на лице девушки отразились колебания: Ник мог бы читать ее мысли: «стоит ли подпускать этого хлыща к себе?» Но и показать ему слабость она не была готова, и вместо того, чтобы оттолкнуть стоп-словом, приняла надменный вид. Тогда он едва не расхохотался – с этого момента игра была уже выиграна им, а она ни секунды не сомневалась, что все наоборот. Ничегошеньки еще не понимала – очень забавно.

– Привет, саба, – негромко сказал он, сознательно понижая тон, пока смотрел ей в глаза.

– Отвали, – процедила она, безуспешно пытаясь высвободить запястья – но Коп умел связывать, и шансов вырваться у нее пока не было – веревка надежно прикрепляла ее руки к спинке кровати.

Ник присел рядом и провел кончиком пальца от ее локтя к груди, от чего девушка дернулась так, словно получила удар током, и ее взгляд отразил неприязнь.

– Не покоришься мне?

– Нет. Уходи, серьезно. Я буду играть только с ним. Я уже сказала Михаилу… то есть мастеру.

– Ага.

Ник провел пальцем по груди, не касаясь соска – он не разрывал сцепки их взглядов ни на секунду. Упрямица тоже не отводила глаз – не понимая, что нарывается.

– И какая тебе разница, саба, с кем играть?

Черные глазищи смотрят по-прежнему сердито – аккуратно накрашенные, но тушь уже немного потекла. Глаза слегка увлажнились от шлепков, понял он, и ощутил дрожь предвкушения по всему телу: под ним она будет плакать сильнее, и тушь растечется по всем щекам, как он любит. А потом, когда она, наконец, покорится, он поцелует ее в мокрые соленые губы.

– Ты мне не нравишься, – строптиво выплюнула она, дернувшись всем телом, когда Ник накрыл ее грудь ладонью и попытался приласкать. Сбросив его руку, девушка попыталась укусить, но лишь сделала себе больно, чрезмерно натянув наручники.

– Ай.

– Не глупи, – сказал Ник со снисходительной улыбкой, которая – он был уверен – выведет ее из себя, – ты не отличишь нас с закрытыми глазами.

– Пффф.

Секунда сомнения – доля секунды перед тем, как она фыркнула – но он заметил. А девочка не так, чтобы очень глупая – тем веселее. Ник улыбнулся:

– Хочешь поспорим? Я готов предложить высокие ставки, малыш.

Ее аккуратные ноздри раздулись, выдавая гнев. Слово «малыш» ей не понравилось, но затем в беззащитно-растерянных глазах отразился интерес.

– Что ты можешь предложить? – скептически осведомилась она.

– А что тебе нравится? Куни? Массаж ног? Публичные ласки?

– Массаж ног? Ты будешь делать мне, если проиграешь? – изумилась она.

– Да, сделаю даже в общем зале, если попросишь.

– Я тебе не верю!

– Гарантирую, малыш, – вдруг отозвался из кресла в углу Коп, подыгрывая Нику. – В нашем клубе все проигравшие честно отрабатывают долги. Обманщиков Макс лично сечет плетью.

– Плетью? – ужаснулась саба, и Ник едва не фыркнул: настолько ярко на ее лице отразилось все, что она себе вообразила при этих словах. Вообразила немало, судя по напряжению лба, приоткрытому рту и широко распахнутым ресницам.

– Да, еще как, – серьезно кивнул Миша, словно не замечая испуга девушки, – Ему же надо на ком-то тренироваться, а добровольцев мало, знаешь ли. Все мазохисты нынче нарасхват.

Взгляд Томы вернулся к Нику, и он улыбнулся ей:

– Так что? Спорим или боишься?

– Смотря что ты требуешь с меня, – выпалила она, измученная собственной тревогой. «Готова», – подумал Ник и снова улыбнулся про себя.

– Какая разница, если ты так уверена в победе, – произнес он вслух, но, глядя в недоверчивые глаза сабы, кивнул, словно признавая за ней право на осторожность, – Хорошо. Ты – новичок, ничего сверхъестественного я не потребую. Но должно быть интересно, согласна?

– Возможно.

Заметив, что она начала замерзать, но от напряжения даже не замечает этого, Ник поднялся, взял плед и сам накрыл девушку. Он заботливо поправил складки ткани на груди, поскольку и не думал развязывать ей руки, а затем не спеша снова опустился рядом.

– Чего ты еще не пробовала? – осведомился он, посмотрев в настороженные темные глаза.

– Так я тебе и сказала, – выпалила она, похожая на затравленное животное. С каждой минутой становилось все яснее, что его присутствие доставляло новенькой нешуточный дискомфорт – вот только из-за чего она переживала больше: из-за близости двух мужчин сразу к ее голенькому телу либо это именно его присутствие заставляло ее нервничать?

– Она еще ничего толком не пробовала, Ник. Даже в попку, – лениво встрял Коп, снова подыгрывая ему, и саба вспыхнула – на этот раз вся сразу, до самых корней волос. Ник не удержал смешка и наклонил голову: это было красиво и так по-девичьи.

– У-уу, – протянул он, погладив ее коленку под пледом, – Кажется, ты попала. А в попку ты, конечно, боишься?

– На самом деле я пробовала, – процедила она, багровея еще больше. Ее лицо отразило упрямство и агрессию, девушка закаменела, уставившись перед собой, – и пока больше не хочу.

– Хорошо. Тогда я ставлю полчаса своего времени против тридцати минут твоего. Если проиграю – делаю тебе массаж ножек в общем зале, выиграю – буду тебя насиловать, жестко. Попу не трону, так что тебе понравится, детка. Что скажешь?

При слове «насиловать» она дернулась. Ник не спускал глаз с ее лица ни на секунду, и благодаря этому заметил, как приоткрылись ее губы – возбуждение. Там мелькнуло возбуждение, не будь он клубным мастером уже два года. Значит, угадал.

И тем не менее девушка молчала очень долго, пунцовея, мучительно размышляя и сомневаясь. Не дура. Ох, не дура – не так уж сильно она и верит в свою победу. Но готова поиграть.

– Только в привате, – медленно сказала она. – Я имею в виду, если ты победишь.

– Как скажешь, малыш.

Ник снова встал, присел на корточки у своей сумки, расстегнул молнию. И, когда он уже достал темную повязку и подходил с ней к кровати, она вдруг снова встрепенулась:

– А как я узнаю, что вы не сжульничаете?

Мужчины переглянулись, приподняв брови – и обменялись почти одинаковыми снисходительными усмешками, без слов говоря друг другу: «Новички. Что с них взять? Не понимают азарта игры».

– Можем снять все на видео для тебя, – наконец, насмешливо предложил Ник, показывая ей свой телефон. – Годится? Или будешь требовать гарантий, что мы его потом не опубликуем в соцсетях?

– Не буду, – процедила девушка, мотнув головой.

– Ну и славненько, – подытожил он и несколькими быстрыми, умелыми движениями закрепил повязку на ее глазах.

Глава 6

Тома.

Когда весь мир потемнел и словно отдалился, Тома не удержалась от того, чтобы облизнуть пересохшие губы и на секунду напряглась всем телом, лишь усилием воли заставив себя расслабиться. Двое мужчин с садистскими наклонностями в комнате. Она беззащитна, обнажена и со связанными руками. И в таком положении для пущего веселья позволила завязать себе глаза, даже не спросив, что они планируют делать. Казалось, можно было повести себя и умнее.

Неужели она так возбудилась от обещаний изнасиловать, что ее мозги отказали? Но ведь ее уже трахнули сегодня, почти силой… почти, но не совсем. Что-то подсказало ей, когда взгляд встретился с глазами Ника, что он другой – не такой, как Михаил, и определенно не такой, каким показался ей с первого взгляда. Что-то промелькнуло еще там внизу, у бара, когда она надерзила, а он непроизвольно посмотрел так, что с него мигом слетела вся мишура.

И тогда в ее голове мелькнула какая-то мысль, которую она не успела додумать, поскольку он так быстро исчез: что его взгляд не соответствовал внешнему виду, образу богатого молодого красавчика, бездарно прожигающего свою жизнь. Это был взгляд матерого волка, который может резвиться на лужайке, притворяясь щенком – но лишь до того момента, когда кто-то посмеет подвергнуть сомнению его авторитет. И тут сразу – шерсть дыбом, зубы оголяются, глаз блестит, рык такой, что мурашки по всему телу. Готова ли она с этим столкнуться? Правильных ответов в голову не приходило.

Тома не вполне поняла также того, что произошло – почему мастер Коп, который, с ее точки зрения, легко с ней справлялся, вдруг позвал второго? Возможно, она взбесила его неприемлемым поведением, но если так – почему он просто не сказал? Почему не прекратил игру? Когда она попыталась возразить против появления в комнате второго мастера, Михаил лишь молча и угрюмо подошел, без слов взял за шею и опрокинул на спину, затем связал руки и бросил всего одну фразу:

– Еще одно слово – поставлю кляп.

И Томе пришлось замолчать, мысленно ругая себя за то, что поторопилась с возражениями и не нашла более мягкого способа объяснить, что не может – совсем не может и не хочет играть с двумя мужчинами сразу. Только не в первую ночь в клубе. С другой стороны, мастера тоже можно понять: на что она вообще согласилась этой ночью? Он слышал от нее одни возражения и капризы, с самого начала. Тоже мне, нижняя пришла: это не хочу, то не буду.

Чувствуя, как начинает подташнивать от самой себя, углубившись в самокритику, Тома вспомнила о происходящем лишь тогда, когда горячий шепот обжег ухо:

– Не думай, нижняя. Только называй имя. Имя того, кто по-твоему, тебя ласкает. Покажи нам, что тебе не все равно.

Что это было? Кто это был? Тома сглотнула и застыла в замешательстве. Дьявольский шепот – он нарочно переделал голос. Ник? Да, наверняка Ник. Или… Коп? Или они оба? Пожалуй, что последняя фраза отличалась от первых трех… или ей показалось? Боже…

Ее щиколотку обхватили горячие пальцы и поехали вверх. Ник. Точно Ник. Он только что делал так, когда подходил к кровати – его манера.

– Ник, – прошептала она.

– Мастер Ник, – поправил шепот в левом ухе, и на этот раз Тома едва не взвилась над кроватью: черт. Этот шепот в левом ухе точно принадлежал Нику, а значит… она ошиблась?

– Мастер… Ник… – поправилась она, когда ощутила, как чьи-то пальцы гладят левую грудь… нежным, невесомым движением, вокруг соска.

– А это?

На этот раз кто-то гладил стопу. Очень сильными, и в то же время возбуждающими движениями. Вверх-вниз, вверх-вниз – а потом одним пальцем до колена – и снова вниз, к щиколотке, чтобы крепко обхватить, согнуть ей ногу в колене, развести бедра в стороны. Тома приоткрыла рот – ей до боли захотелось ласк между ног. Она чувствовала, как все тело тянется за новой порцией ласк, но тут ее прекратили гладить.

– Кто это был, нижняя?

– Ннн… мастер Коп.

– Угу.

Следующее прикосновение – к животу. Теплая ладонь ласкает круговыми движениями, словно нарочно игнорируя возможность прикоснуться ниже – там, где все открыто, увлажнено, готово и ждет ласк. Только не начать умолять их… Тома стиснула зубы, подавляя желание выгнуться, но предательский стон все же сорвался с губ, стоило его пальцам скользнуть чуть ниже. Ну, пожалуйста…

– Кто?

– Ник, – ответила она, не думая. Нежный – значит, Ник. Мастер Коп грубоват, она уже изучила его манеру. Он даже ласкает с чуть большим нажатием – с его-то огромными лапищами по-другому и не получится, наверное.

– А это?

Чьи-то пальцы с сильным нажатием скользнули в промежность – и Тома охнула, выгнулась, уже с трудом контролируя тело. Нажатия и ласки стали такими быстрыми, что очень скоро она стала выгибаться и тянуть запястья из наручников, ощутив боль – и тогда их внезапно разомкнули, позволив опустить руки. И Тома вцепилась в простыни, понимая, что мешать им или пытаться дотронуться до кого-то вслепую – не вариант.

– Кто?

– Коп.

– А это?

– Коп. Ник. Коп.

Ласки сменяли друг друга быстро, как в калейдоскопе – то ей сжимали грудь, то снова стимулировали клитор, то трахали двумя или тремя пальцами – так быстро и умело, что очень скоро она кончила и зажала рот рукой, чтобы подавить постыдно громкий стон – но ее запястье тут же перехватили и отвели в сторону.

По итогам этой безумной игры Тома была на сто процентов уверена лишь в двух эпизодах: живот ей гладил точно Ник, а внутри нее побывали только пальцы Копа. Мужчины, надо отдать им должное, дали ей время на то, чтобы прийти в себя, прежде, чем сняли повязку. Ник стоял спиной у окна, делая вид, что чрезвычайно увлечен созерцанием вида на город.

Коп с непроницаемым выражением лица положил ей на живот свой горячий мобильный телефон, и Томе, которая ничего не поняла по его лицу, осталось лишь нажать на кнопку «плей» в середине экрана. К середине ужасно откровенного ролика, от которого все лицо начало гореть, она уже поняла, что не просто проиграла – проиграла вчистую. Даже если бы она задалась целью нарочно ошибаться, вряд ли это удалось бы ей лучше: оказалось, Коп почти не участвовал в сцене, только снимал. Он прикоснулся к ней лишь пару раз: однажды к щиколотке в самом начале, и еще раз – к животу. Как раз тогда, когда она была уверена, что это делает Ник.

Увидев, как мастер Ник трахает ее двумя пальцами, Тома дернулась и выключила видео – словно обожглась. Ее глаза увлажнились, а щеки даже заболели от чрезмерно интенсивного румянца.

– Если ты хочешь сказать стоп-слово прямо сейчас – никто не будет принуждать тебя, – негромко заметил Коп, убирая телефон в свой карман. Он не спускал с нее глаз, и Тома кивнула:

– Я поняла.

– Ты хочешь сказать стоп-слово? – уточнил он, не дождавшись более определенного ответа.

Да. Да, она хотела сказать стоп-слово, но она не могла. Она же обещала. Она же сама согласилась на спор.

– Нет, – прошептала она, пряча от него лицо.

– Я оставлю вас, – сухо сказал Коп и отошел, а затем быстрым шагом покинул комнату.

Когда дверь закрылась, Ник повернулся и посмотрел на нее, но Тома не могла поднять глаз. Ей стало нехорошо.

– Пойдем вниз, выпьем, – предложил он против ожиданий, и она кивнула, словно зомби. Он сказал это таким спокойным голосом – хотел дать знать, что все отменяется? Что он не заинтересован? Или, возможно, просто планировал поиграть с ней подольше, как кот с мышкой. Последнее, разумеется, вероятнее. В ее жизни всегда сбывались только худшие варианты.

Поднявшись с кровати, Тома молча скользнула в свое платье, кое-как поправила волосы в ванной, подкрасила губы, а потом что-то щелкнуло в голове, и она с ужасом посмотрела на себя в зеркало. Она не может выйти. Не может идти с ним пить вниз, потому что потом… потом он сделает с ней что-то ужасное. И отказаться она тоже не может – ее просто заклинило.

– Тома?

Ник заглянул в приоткрытую дверь и посмотрел на нее через зеркало, а затем поменялся в лице:

– Тома. Эй. Ну-ка, расслабься. Очнись, живо. Это просто игра.

Но она стояла, вцепившись руками в раковину, до боли, и не могла сдвинуться с места – даже слова доходили словно сквозь туман.

– Тома!

Он рявкнул так громко, что на этот раз она очнулась, вскинулась – и, как только его горячие пальцы коснулись ее, развернулась и набросилась. Его крик стал последней каплей для ее натянутых нервов, и без того звенящих от страха.

– Тихо, тихо. Тише, я сказал! Я тебе не боксерская груша! Нижняя, прекрати это немедленно.

За несколько секунд она успела ударить его раз пять – по груди, плечам, и однажды, кажется, вскользь заехала по подбородку – прежде, чем он смог перехватить ее запястья, скрутить за спиной, прижать ее к стене своим телом:

– Тише… Тише…

Сообразив, что он ни разу не ударил в ответ, и даже прижимает как-то осторожно и нежно, шепча в волосы успокаивающие слова, Тома вдруг потеряла все силы и всю злость – и вдруг изнутри наружу с первым громким всхлипом потекли слезы. Она уткнулась ему в рубашку и заревела, как белуга, извергая совершенно неуместный, неприличный поток жалоб:

– Он сказал, что будет меня насиловать… в камере… что будет засовывать в меня предметы… что сломает мне руки… что…

– Тихо. Тихо. Все хорошо, малыш. Ты в безопасности. Это просто игра.

Отпустив ее руки, Ник как-то неловко обнял и погладил по голове, и Тома замолчала, молча прижимаясь к нему, вцепляясь в рубашку, как в спасательный круг. Его запах ей скорее нравился, и это успокаивало, как и тепло, исходящее от его тела.

На какое-то время она отключилась, ничего не соображая, и поняла, что снова включается, когда комната покачнулась – оказалось, что с виду тщедушный, невысокого роста мужчина с удивительной легкостью поднял ее на руки и понес на кровать.

– Нет… не надо, я в порядке, – запротестовала она, и вынудила его поставить себя на ноги посреди комнаты.

Окончательно придя в себя, Тома несмело подняла глаза на Ника, смущенно ойкнув, когда нашла на его рубашке мокрое пятно, в довершение ко всему испачканное ее тушью для ресниц:

– Прости. Я не хотела закатывать истерику на ровном месте.

– Тебе не за что извиняться. Я дом, и я за тебя отвечаю до утра, – бесстрастно ответил он, – Тебе лучше или позвать Макса? Экстренную психологическую помощь у нас может обеспечить только он.

Тома хмыкнула:

– Я в порядке.

– Я серьезно. Если ты чувствуешь, что тебе все еще плохо…

– Нет. Мне правда лучше.

– И как настроение: трахаться, пить? Или отвезти тебя домой?

– Я еще не отбила у тебя охоту..?

– На «Вы», саба, если ты в игре, – резко перебил он, расстегивая рубашку.

Тома резко подняла голову: он серьезно? Все еще хочет ее, несмотря ни на что?

– Простите, мастер, – тихо сказала она, – я думала, мужчины не любят женских слез.

– Не любить и бояться – разные вещи. Я, к тому же, люблю, когда женщины плачут, правда, предпочитаю это контролировать, – криво усмехнувшись, ответил Ник, стягивая рубашку – и у Томы на миг остановилось дыхание. Его телосложение вовсе не было таким, каким она представляла: ткань рубашки скрывала не впалую грудь офисного работника, а хорошо прокачанные мышцы завсегдатая спортзалов.

– Идем вниз. Выпьем и решим, что дальше, – скомандовал он, бросив рубашку на смятую простыню, и взял ее за руку.

– Мне надо умыться, – растерянно сказала она.

– Это заявление или просьба?

Он приподнял бровь, и Тома удивленно вскинула брови. Не сразу опомнилась: ах, да. Игра. Она – саба, он – господин. Демонстративно вздохнув, она закатила глаза:

– Просьба. Пожалуйста, господин, можно мне умыться?

Язвительность в ее тоне не расслышал бы только глухой. Ник пронзил ее таким долгим взглядом, что стало не по себе. А затем слегка наклонил голову, приближая лицо к ней и отчетливо произнес прямо в губы:

– Нет, нельзя.

* * *

Спускаясь по лестнице за ним, Тома все еще кипела. Он не разрешил ей умыться – даже когда она пересмотрела свое поведение, извинилась и очень мило попросила его об одолжении. Даже когда она снова готова была расплакаться из-за необходимости спускаться вниз с щеками, черными от разводов туши и глазами как у клоуна. Он не пошел на уступки и тогда, когда она, наконец, закипела и пнула его ногой – хотя это уже было, если вдуматься, понятно.

И все же о том, что он сделал после ее удара, даже вспоминать не хотелось. Подлый мерзавец выкрутил ей руку, загнул в какой-то невообразимой позе прямо перед дверью в углу и держал так, вниз головой, фамильярно похлопывая между ног. Он не ласкал, и даже не наказывал, а будто присматривался к какой-то куриной тушке на рынке, проверяя, свежая она или нет. И продолжал удерживать ее и издеваться, пока она не извинилась перед ним трижды и не пообещала в ближайший час слушаться во всем и не открывать рта без разрешения.

А после этого – тишина. Ник не говорил с ней до тех пор, пока они не спустились вниз, и Тома не застыла в шоке прямо под лестницей, где перед ее глазами развернулась ошеломляющая сцена. Девушка стояла абсолютно голая, привязанная к какой-то странной раме за руки и за ноги. Все ее тело было обвешано зажимами, но верхний продолжал прицеплять их. Соски, живот, пальцы, мочки ушей, руки и ноги, даже шея и подмышки – казалось, каждый сантиметр кожи этой девушки был прищемлен где только можно. К тому времени, как Тома спустилась, дом как раз присел, чтобы насладиться пытками самой беззащитной и чувствительной части тела своей нижней. Приоткрыв рот, Тома с ужасом и каким-то затаенным возбуждением смотрела, как верхний гладит пальцами возбужденный клитор несчастной девушки, готовясь прицепить зажим и туда.

– Повесить тебе такой? – прошептал на ухо Ник, и Тома подпрыгнула на месте, словно ужаленная.

– Нет! – вскрикнула она, и он засмеялся:

– Мне нравится твоя реакция. Значит, попробуем.

Она открыла было рот, чтобы сказать все, что об этом думает, но тут вспомнила: обещание. Она поклялась молчать целый час. Черт. Черт. Как это неудобно. Как это бесит.

Выбрав место для них обоих за свободным низким столиком в лаунж-зоне, Ник опустился на кожаный диван и похлопал по коленям, вынудив Тому сесть на них. К ее огромному неудовольствию выбранное место пришлось делить с другой парой, уже разместившейся на диване напротив к тому моменту, как они подошли. Дом весьма сурового вида небрежно ласкал свою нижнюю, которая лежала у него в ногах, глядя снизу вверх по-собачьи, вымаливая каждую ласку. К ее ужасу, девушка время от времени целовала руку своего верхнего.

Перехватив ее взгляд, Ник засмеялся и снова наклонился к уху:

– Не твой тип развлечений, а?

– Меня сейчас стошнит, – процедила Тома.

– Не стошнит, – хмыкнул он и открыл меню, – есть будешь?

– Наверное, – неуверенно ответила она, старательно отводя взгляд от пары напротив.

Все ее существо протестовало против того, чтобы наблюдать за чужими интимными играми. Но еще хуже был страх, что Ник вздумает играть с ней тут, на глазах этой пары. Тогда ей точно будет дурно и придется сказать стоп-слово, хотя Тома еще в начале ночи дала себе зарок не произносить его и попробовать все, что может, пока Макс здесь и обещал обеспечить ей безопасность.

Едва подумав об этом, она заметила хозяина клуба у стойки бара, а затем сразу поймала его взгляд и почувствовала громадное облегчение, когда получила улыбку в ответ – одними глазами. От этой безмолвной поддержки она мгновенно выпрямилась, приободрилась и с любопытством заглянула в меню, вдруг ощутив голод.

Ник, наконец, тоже определился с выбором, и быстро сделал заказ у проходившей мимо официантки в ультраоткровенном наряде с обнаженной грудью.

Тома снова уловила краем глаза, как девушка на диване напротив целует руку своего дома, и тяжело вздохнула, дернув головой в сторону. Ник улыбнулся, погладив ее по спине:

– Глаза на меня. Вот так – и больше никуда, ясно?

– Да.

– Да, господин.

– Да, мастер, – из чистого упрямства процедила Тома, лишь бы не повторять его слова, но Ник не рассердился и снова хмыкнул:

– Ох, как я тебя буду дра-аать.

Тома вспыхнула, из последних сил промолчав, и уставилась под ноги.

– Глаза на меня, – повторил он так, словно испытывал жуткую усталость, и она тут же с испугом вскинула ресницы, но в его взгляде не было гнева – там плясали сотни смешинок:

– А ты послушная.

Тома открыла рот, затем закрыла и сузила глаза. До нее вдруг дошло: он дразнит ее. Нарочно выводит из себя.

– Что-то поняла? – тут же поинтересовался он с любопытством, читая ее лицо как открытую книгу. И тут же кивнул, словно ответил на свой же вопрос, – Ладно, отдохни немного от игры, пока едим. Спрашивай, если есть вопросы.

Тома слезла с его коленей, когда он отпустил, и с облегчением отсела чуть подальше. Он командовал. Этот тон был почти невыносим – и в то же время возбуждал. Она не сразу поняла, что сидит с твердыми сосками, и между ног тепло – это после двух-то оргазмов в начале ночи. После того, как она была с мужчиной, гораздо более привлекательным для нее внешне, чем Ник. И все же она хотела его. Теперь, когда ему удалось ее заинтриговать – ей хотелось ему отдаться. Только он бесил ее, страшно.