Текст книги "Идеальные извращенцы"

– Вы готовы? – внезапно спросил Макс, глядя в упор на нее, и Мария сглотнула. Да, это оно. Они хотят, чтобы Дав с ней играл сейчас. Что логично: новички открывают вечеринку, так бывает и на обычных вечерах в клубе. И, хотя секунду назад она лишь об этом и мечтала, внутри все внезапно заледенело.

Глава 5
Только не останавливайся

Дав мягко обхватил пальцами ее подбородок и посмотрел в глаза.

– Малыш?

Заметно более высокий, чем она, он смотрел снизу вверх и казался сейчас строже. Не глупи и не вздумай разочаровывать меня, читалось в глазах, и вся ее нижняя натура откликнулась на это послание как надо.

– Да, я готова, – прошептала она, завороженно глядя в лицо.

– Хорошо. Мы готовы, Макс, – сказал он, осмотрелся по сторонам и снова взял ее за руку, проводив к тому месту, где в клубе была оборудована центральная точка подвеса – а точнее, целых пять, которые позволяли воплощать любые фантазии опытных мастеров бондажа.

Оставив ее на пару мгновений, Дав вернулся с объемистым пакетом, в котором находилась толстая длинная веревка, свернутая восьмеркой.

– Снимай платье потихоньку, малыш, – негромко сказал он. – И расслабься. Смотри только на меня.

Уже полностью стянув платье в состоянии странного коматоза, Мария вдруг поняла, что не слышала собственного ответа. Чулки остались где-то на диване. Теперь на ней были только стринги и туфли. Она обнажилась в зале первой и это было так пугающе и возбуждающе одновременно, что мозг на какое-то время отключился… Она сказала ему «Да, мастер» или нет?

От других верхних в клубе за молчание после приказа можно было получить жесткое замечание или даже наказание, но Дав оставался спокойным и мягко смотрел на нее:

– Ты очень красивая.

Мария поняла, что он говорит так тихо специально. Создает атмосферу, где нет никого, кроме них – и так же, как и она, не смотрит на зрителей, сидящих в трех-четырех метрах на диванах.

Умоляюще посмотрев на него, оно молча просила успокаивающее объятие, и он понял это тоже: привлек к себе, погладил по голой спине, позволил ей на полминутки спрятаться от жадных мужских взглядов, в том числе и от его собственного.

Мария не посмела обнять его, просто едва коснувшись руками груди, но равномерное тепло его тела и особенно аромат оказали умиротворяющее воздействие. Дав не злоупотреблял парфюмом. Его руки соскользнули со спины на ягодицы, и, погладив ее попу, он шепнул на ухо:

– Закрой глаза.

А потом развернул ее лицом к публике и прижал к себе спиной, лаская спереди.

Первое тихое «ах» сорвалось с ее губ почти сразу, когда опытные пальцы накрыли грудь, дразня соски. А потом, когда он намеренно сжал до легкой боли, Мария издала стон, запрокидывая голову. Позволив положить затылок себе на грудь, он прижался крепче, поглаживая и иногда щипая ее, обостряя ощущения, заставляя стонать громче. А затем он отодвинул ее щиколотку в сторону своей ногой, широко разводя ее ноги, и немного погладил поверх кружевных стрингов.

– Такая горячая, – прошептал он ей на ухо, и Мария содрогнулась от теплого касания губ и воздуха, который он выдохнул. А затем и от укуса.

Вздрогнув всем телом, она громко вскрикнула, когда Дав рывком развернул ее к себе лицом и притянул, неожиданно накрывая ее рот губами и врываясь внутрь языком. Ошеломляюще глубокий, властный и эротичный поцелуй был для нее полнейшим сюрпризом, и заставил сердце забиться как бешеное. С тихим стоном она ответила, и пальцы судорожно сократились, впиваясь в его грудь, а Дав одной рукой собрал ее волосы, в то время как другая до боли сжала ягодицу.

Мгновение спустя он отпустил и начал разматывать веревку, как ни в чем не бывало, а Мария, ошеломленная и красная, просто стояла, тяжело дыша и глядя в пол, пытаясь осознать, что это было. Верхние крайне редко вот так целуются во время публичных сцен. Не все верхние вообще целуются, тем более на публике. И она ни разу не видела, чтобы вечно сдержанный и эмоциональный Дав кого-нибудь так ел. Может, это часть его шоу?

Если так, то ему определенно удалось впечатлить публику.

Сквозь ресницы она видела, как перешептывались нижние, а верхние жадно наклонились вперед, наблюдая то за ним, то за ней, и явно замечая все: от красноты ее щек до влажности трусиков. И, конечно, мурашки на голой беззащитной коже.

Щадя ее, на них с Давом не направляли яркий свет, но все же зрители сидели на небольшом расстоянии, и даже в полумраке могли отлично различить детали.

– Сними туфли, – напомнил Дав, и Мария, спохватившись, избавилась от каблуков, оставшись босой.

– Давай сюда руки. Вот так.

Он показал, как держать руки, и с потрясающей скоростью обмотал их веревкой, завязав красивый узел. А дальше все пошло в таком темпе, что Мария даже не успевала понять, откуда появляется тот или иной узелок, и как целые метры веревки успевают проскальзывать сквозь очередную петлю, подчиняясь ловким умелым пальцам Дава. Тихое скольжение – и он плел новую петлю, затягивал новый узел, протаскивал веревку, лишая свободы сначала ее руки, потом ноги, а потом внезапно замер и посмотрел ей в лицо:

– Ты в порядке?

– Да, мастер. Зеленый.

– Иди-ка сюда.

Идти, конечно, она уже никуда не могла, спутанная по рукам и ногам, но он, очевидно выражался фигурально, запустив руку в карман и отыскав там черный шелковый кусок ткани. Через секунду платок уже затянулся на ее затылке, погрузив весь мир в черноту.

– Так не жестко? – уточнил он, сильно затягивая ткань, чтобы с гарантией лишить ее возможности видеть.

– Все хорошо, – прошептала она, невольно облизывая губы и с досадой замечая, что они подсохли.

– Воды? – спросил он, и Мария кивнула, на секунду даже обмирая от того, насколько было легко и приятно играть с таким чутким человеком.

Холодное стекло коснулось губ, и она сделала пару глотков из его рук. А затем уже привычные звуки вернулись: скольжение веревки, позвякивание карабинов. Ощущение несвободы проникало вглубь постепенно. Сначала она не пыталась шевелиться, чтобы не мешать ему, и ничего особенного не чувствовала.

А затем попыталась двинуть рукой и поняла, что та полностью зафиксирована, как в коконе. Все тело прострелила паника, против воли вырвался тихий всхлип, и пришлось спешно подавлять страх усилием воли. Да, она связана, и ничего не видит. Но это нормально. Ему можно доверять. Наверное…

Пальцы свободно двигались, на обеих руках и ногах, онемения не было – значит, порядок. Словно прочитав ее мысли, Дав на секунду сжал ее пальцы на обеих руках, добившись ответа, и продолжил связывать. Секунду спустя Мария почувствовала первую боль, когда он затянул узел на бедре и натянул веревку, а затем веревка обтянула талию.

– Это для красоты, – шепотом пояснил он. – На живот не будет никакой нагрузки. Готова полетать?

О боже. Мария просто кивнула, и через секунду все рухнуло: ее сердце – в живот, все ее тело – в пустоту. Пол ушел из-под ног, и пришло осознание, что она и правда летит. Щиколотку, бедро и плечо обожгло резкой болью там, где впились веревки. Ошеломленно осознавая эту боль одновременно с чувством невесомости всего остального тела, она раскачивалась головой вниз и жадно хватала воздух ртом. В черноте перед закрытыми глазами замелькали и вспыхнули огни.

Услышав тихие аплодисменты, Мария на секунду почувствовала шок от того, как далеко они были. Ее мир стал огромным, и она буквально улетела куда-то в космос, далеко-далеко. И только усилившаяся боль заставила осознать происходящее, словно он дернул ее за несчастную щиколотку нарочно, чтобы вернуть в пределы этой галактики.

Это было намного жестче, чем она ожидала. Оказывается, вес ее тела не такой уж маленький, даже когда он распределен на три точки. А веревка – безжалостный инструмент пыток. Она не умеряет свою жестокость, как пальцы верхнего, и тянет с каждой секундой все больнее.

– Цвет? – тихо, но требовательно спросил Дав над ней, приподнимая голову. И Мария поняла, что он спрашивает не в первый раз, пока она отсутствует и плавает в своих ощущениях.

– Я не знаю, – честно призналась она еле слышно. – Ногу больно.

Еще немного приподняв ее, он внезапно сильно потянул за волосы, и обмотал веревкой ее грудь и плечи, а потом натянул по-другому.

Мария почувствовала, как все тело выгибается в совершенно другом положении, часть нагрузки уходит, и щиколотка с бедром, воющие от боли, получают значительное облегчение.

– О-о-о! Зеленый!

Теперь она качалась в странно-изогнутой позе, но сколько не силилась ее представить со стороны – это не удавалось. Тупая боль во всех точках, где впивалась веревка, больше не мешала кайфовать, она была странным образом приятной, даже умиротворяющей. А потом пришел полный покой, даже когда Дав качнул ее, чуть закручивая вокруг своей оси, и сорвал новые аплодисменты. Попытавшись выпрямить шею, Мария поняла, что это не получается: ее волосы были тоже привязаны. И неожиданно эта финальная несвобода вкупе с ощущением полета вызвала острое сексуальное наслаждение.

Позволив глубокому стону вырваться из груди, она приоткрыла рот, нарочно соблазняя его, и очень скоро почувствовала его дыхание и язык, касающийся ее губ. Теплые губы жадно смяли и завладели ее ртом, а требовательные руки прошлись по всему телу, и она поняла, что уже успела соскучиться по ним. И по ласкам, и требовательным щипкам.

– Зеленый, – прошептала она, когда Дав сжал ее бедро и замер, словно размышляя.

– Заткнись, – тихо сказал он, и Мария отчетливо услышала улыбку в его голосе перед тем, как горячие пальцы сдвинули ткань стрингов, нащупали вход и ни секунды не медля приступили к страстному сексу с ее киской. Они трахали не жестко, но сразу так глубоко и уверенно, что она просто не смогла контролировать громких стонов, хотя накануне клялась себе, что не будет так стонать на публике. Она мечтала, что будет красивой, эстетичной, сдержанной и…

Когда его пальцы добрались до клитора, удовольствие стало таким сильным, что она издала низкий животный вопль. А потом Дав взял ее за несвязанное колено и снова качнул ее, выпуская из рук все, кроме колена. И, сохраняя этот минимальный контакт, раскачивал ее до тех пор, пока она полностью не потеряла ориентацию, не соображая, где верх, где низ.

Почувствовав, что киска судорожно болезненно сжимается от желания получить его пальцы назад, она снова издала неудовлетворенный и крайне неэстетичный стон осипшим голосом. Только тогда его руки вернулись, чтобы закончить начатое.

– О, да, о да-аааа, еще, пожалуйста… пожалуйста! – хрипло шептала она, потеряв всякий стыд, когда он все быстрее стимулировал клитор, и почти заплакала, прижимаясь к его плечу.

Где-то на краю сознания еще оставалась мысль о том, что она не кончит от пальцев, даже если он доведет до самого края, но потом Дав внезапно снова поцеловал, откровенно трахая ее рот языком так, что она просто забыла… забыла и внезапно кончила, содрогаясь в его руках так сильно и уже по-настоящему плача, чувствуя, что все тело покрылось влагой, и ей так жарко, как будто вокруг включили сотню обогревателей.

– Вот так… умница, очень хорошо, – шептал он на ухо, еще продолжая гладить пальцами клитор, но все медленнее, позволяя ей продлить сладость сколько нужно, не превращая это в пытку.

Судорожно выдохнув и всхлипнув, Мария дернулась в путах, и Дав начал осторожно расплетать ее, а потом разом ушло все натяжение, и он принял ее вес на свои руки, осторожно опуская на пол.

Когда он снял повязку с глаз, ткань была абсолютно мокрой. Мария готовилась снова прятаться у него на груди, но обнаружила, что свет в зале погасили и позволили ей прийти в себя в темноте и тишине.

– Как ты, малыш? – тихо спросил он, не спеша распуская веревки.

– Хорошо, – честно ответила она и улыбнулась ему.

Сначала Мария не могла открыть глаз, и просто грелась в его руках, которые гладили плечи и спину. А с трудом разомкнула ресницы и посмотрела на него, ей впервые почудилось, что в лице Дава мелькнуло что-то хищное, словно он мысленно оскалился.

– Я сделала что-то не так? – испуганно спросила она.

– Ты была прекрасна.

– Почему тогда вы так на меня смотрите, мастер? – осмелилась спросить она, поскольку выражение его лица не изменилось.

– Не бери в голову, нижняя, – ответил он, не отводя взгляда. А через секунду поднялся и принялся сосредоточенно снимать с ее тела оставшиеся веревки.

Глава 6
Испытание для рабыни

В перерыве Ник галантно ухаживал за нижними, позволяя им расслабиться и поболтать между собой. Он налил всем по коктейлю, пока Макс отправился на второй этаж, чтобы проверить готовность пространства для игр, а Миша – ко входу, чтобы дать охране распоряжения насчет доставки еды.

Но в то время, как он весело перекидывался шутками с другими верхними, его взгляд то и дело соскальзывал к сладкой парочке новичков, которые все еще обнимались и возились в темноте на удалении от барной стойки, избавляясь от веревок.

Оба они поразили его – каждый по-своему. Дав приятно впечатлил степенью эмоциональной раскрепощенности. Ник ожидал, что он, наоборот, будет более скован в атмосфере мини-экзамена, но, похоже, небольшое количество зрителей и тишина помогли ему расслабиться и раскрыть максимум своих умений. А еще, очевидно, Макс угодил ему с выбором нижней – такие страстные поцелуи не подделаешь.

Девочка тоже впечатлила и его, и других верхних. Она была очень искренней и изобретательной в деталях – то, с каким удовольствием она целовала всем верхним руки по собственной инициативе, как скромно себя вела, и как послушно проваливалась в транс с новым доминантом, дорогого стоило. Не говоря уже о красоте и гибкости.

Эта куколка с лицом в форме сердечка и фитнес-няшной фигуркой просилась на фото, и у Ника появилась идея попросить Дава сделать фотосессию с Марией для оформления клуба. Старые фото, которые они с Максом делали сами в Питере после пандемии, уже примелькались публике и не впечатляли так, как раньше.

Невольно задумавшись о том, что будет делать с Марией, когда подойдет ее очередь играть с ним, Ник сглотнул слюну. Пару раз встретившись с ней взглядом, он убедился, что она побаивается его. Значит, зайти далеко не получится. И, конечно, эта хрупкая сладкая сабочка не захочет такой порки, какую он любит, а любая фиксация после ее сцены с Давом будет смотреться крайне бледно.

Для задачки напрашивалось забористое решение. Усилием воли отстранив похабные картинки, Ник перевел взгляд на Марго и подозвал, делая лицо таким суровым, каким только мог.

– Нижняя, помнишь, что ты мне обещала примерно месяц назад? – тихо спросил он, прожигая ее взглядом.

– Да, мастер, – еле слышно ответила она, опуская глаза.

– Сегодня твое послушание подвергнется испытанию. Не вздумай позорить меня и сопротивляться кому-либо. Все должны видеть, что у меня воспитанная обученная рабыня. Поняла?

Он все заметил: и то, как она испугалась, и то, как содрогнулась, и как соски встали торчком под тонкой тканью. Его маленькой рабыне нравилось бояться и подчиняться. И она предвкушала наказания и унижение так, как другие предвкушают заграничные поездки и обеды в хороших ресторанах.

Но все же покоряться ему для нее было куда более естественным, чем выполнять прихоти других мужчин. Поэтому Ник еще раз прожег ее предупреждающим взглядом перед тем, как отойти.

Дав и Мария, наконец, присоединились ко всем, и он быстро вручил им по коктейлю, сделав знак Максу. Все было готово.

В следующую минуту произошло то, о чем заранее знали только он, Макс и Михаил. Даже для Давида начало большой игры, которое они вдвоем придумали, было полным сюрпризом.

Миша молча подошел к Марго сзади и закрыл ей ладонью рот, крепко обхватывая левой рукой вокруг, а Макс сковал ее запястья наручниками. Инстинктивное испуганное сопротивление было быстро подавлено, на Марго надели металлический рабский ошейник и, дернув за наручники, повели наверх. Последнее, что Ник увидел – ее широко раскрытые глаза, когда она искала его взглядом и не нашла: он специально отступил в темноту.

Зал наполнился шепотками взбудораженных нижних, которые задавались одним и тем же вопросом: «Что происходит?», но верхние быстро покидали первый этаж следом за Максом и Мишей, и очень скоро в зале не осталось никого, кто знал ответ на их вопросы– кроме Ника.

Быстро окинув нижних взглядом, он выделил самых настороженных, которыми оказались Таня и Мария, подарил каждой по успокоительной улыбке и пригласил всех девушек сесть.

– С этой минуты вы все – мои пленницы, – невозмутимо сообщил он.

Спокойно объяснив правила игры, Ник насладился возмущением на лицах Лори и Ирины, легким испугом Танечки, нешуточным замешательством Марии и тем, как Лиза облизнула губы в предвкушении.

Он смотрел внимательно, успел заметить реакцию каждой и пока никто из них его не удивил – все шло, как было запланировано.

Поднявшись, Ник немного прибавил света и принес свою сумку с игрушками от стойки бара, бросив возле стола, который стоял в центре условного круга из четырех диванов. Эта зона была приготовлена заранее.

– Никто не выйдет отсюда, пока я не скажу, – ровным тоном подытожил он, переводя взгляд с одной нижней на другую. – Если нужно в туалет, вам придется спрашивать разрешения. Вы все – мои заложницы до конца игры. И если ваши верхние будут жестко обходиться с моей нижней, я буду истязать и наказывать вас за это. Протяните руки.

Чтобы игра была интересной, ограничение свободы не должно быть формальным – это Ник усвоил давным-давно. Оно должно вызывать реальное чувство беспомощности. Поэтому с Мишиной помощью он запасся пятью парами настоящих наручников, которые можно было разомкнуть только ключом – без всяких спасительных рычажков для уставших супругов, пытающихся разнообразить свой ванильный секс в спальне.

Ноги каждой девушки, кроме Тани, он старательно сковал поножами, которые невозможно было снять, если руки скованы за спиной.

– Любая попытка подняться с дивана без разрешения будет караться наказанием. За болтовню получите кляп. Вопросы есть? – строго спросил он, и нижние покачали головами.

Остановившись напротив Тани, он взял ее за предплечье и поднял на ноги, указав ей на стол:

– Садись сюда. Ты первая.

Когда они обсуждали ход игры с Максом, Ник сам настоял на том, чтобы начать с чего-то лайтового, чем, в его представлении, были Миша и Таня. Но теперь, наблюдая, как реагирует нижняя, он уже не был уверен, что это хорошая идея. Она недавно коротко постриглась и покрасила пряди в разные цвета – и теперь выглядела как маленькая нахохлившая птица с пышными, торчащими во все стороны перышками. А глаза выглядели просто огромными. Нет, эта саба определенно не была фанатом жесткой порки, но в этот момент явно представляла именно ее.

– Чшшш, птенчик. Не волнуйся. Твой дом же не отдаст тебя в лапы злому садисту без оговорок, верно? – подбодрил Ник тихо, едва касаясь ее плеча костяшками пальцев и поглаживая, чтобы успокоить. Таня судорожно вздохнула и робко улыбнулась ему.

Остальные девушки превзошли себя, стараясь вести себя тихо на диванах – и тоже здорово нервничали, судя по лицам. На какой-то миг, оглядывая их лица, Ник почувствовал себя хозяином ситуации. Еще неизвестно, кто здесь будет главным террористом, подумал он, ожидая звонка от Марго. Когда телефон завибрировал, он встал и отошел в сторону от Тани.

– Мастер, – тихо сказала она, – вы правда отдали меня им всем?

– Привет, сладкая, – тихо сказал он, отходя подальше от нижних. – Тебя захватили в плен, так бывает. Но мы будем вести переговоры, тебе ведь объяснили?

– Да, мастер, – выдохнула она в трубку так, что Ник ощутил ее дрожь. – Он сказал, что хочет выполнения приказов, лапать меня везде, шлепков по киске, а потом трахнет. Сказать вам, что я думаю по этому поводу?

Нервный смех в ее голосе заставил и Ника улыбнуться. Они оба знали, что Миша просто развлекается и блефует, чтобы было, с чего начать торги.

– Не бойся, все будет хорошо. Ты там в целом нормально?

– Да, – выдохнула Марго. – В целом норм.

– Ладно. Будь плохой девочкой и оторвись там по полной. Теперь дай ему трубочку.

В телефоне зашуршало. Услышав голос Михаила, Ник бросил взгляд на Таню и с улыбкой заметил:

– Тут твоя нижняя меня боится. Может, не зря. Сказать, чем я буду ее пороть?

– Эй, ты полегче там, – серьезно ответил Миша.

– Пятихвостка подойдет? Ударов сто? Раз уж ты так настроился трахать и шлепать мою нижнюю в интимных местах.

– Ладно-ладно, уже передумал, – хмыкнул Миша в трубку. – А она что, поверила?

– Пальцы и игрушки в мою нижнюю тоже не совать, – надавил Ник, оставив вопрос без комментариев.

– Что взамен?

Ник помолчал. В отличие от Миши по условиям игры у него было право не объявлять окончательный список практик. Но он не хотел рисковать задницей Марго.

– Если твой член остается в штанах, то и мой тоже. И я обещаю, что не сделаю Танечке больно. Пойдет?

Договориться с Мишей было несложно, как он и ожидал. Ник положил трубку и засек время.

– Иди сюда, малыш, – сказал он Тане, распаковывая анальную пробку средних размеров. В отличие от Миши, он не обещал не трогать задницы и знал, что Таня – единственная нижняя, которую это не напугает, даже публично. Зато на остальных подействует шокирующе – то, что нужно для начала отличного шоу.

Заставив ее раздеться и забраться на стол, Ник мазнул взглядом по закаменевшей Ирине, пунцовой Марии и неровно дышащей Лизе, позволил себе одну демоническую улыбку перед тем, как распаковал смазку. Поскольку Таня вела себя слишком тихо, он разбудил в ней стонущую кошечку тремя звонкими шлепками, а потом тихо приказал вести себя как можно громче, пока дразнил ее попу металлическим девайсом, поблескивающем в темноте.

Сессия удалась на славу – Таня громко стонала и хныкала, остальные нижние все больше проникались страхами о том, что скоро будет с ними, и, когда Ник загнал пробку в сладкую попку, он с удовольствием заметил, как судорожно сжала коленки Лори, а Лиза поменяла позу, словно уже слишком сильно текла.

Дальше было много жалобных криков и дрожи – он громко отшлепал Таню стеком по попе и девушки снова тяжело дышали, ерзая на диване. Они явно верили, что нижняя испытывает боль, посколько не все понимали, что Таня вопит просто от страха. Скрывая улыбку, Ник подумал, что его репутация садиста действует просто отлично – ему уже давно не надо всерьез мучить кого-то, чтобы другие поверили в подлинность страданий.

Заставив нижнюю перевернуться и развести бедра, он посмотрел ей в глаза, сохраняя лицо полностью непроницаемым, и она всхлипнула:

– Мастер, умоляю, не надо.

– Вот так не надо?

Шлепнув по голой беззащитной киске, он заставил ее издать новый испуганный вскрик и сдвинуть ноги.

– Раздвинь, – жестко потребовал он, не отводя взгляда, и Таня заплакала, выполняя приказ.

– Трусиха, – шепнул он, наклоняясь над ней, чтобы приласкать, и всхлипы сменились стонами.

Поцеловав ее в дрожащий носик, Ник использовал наручи и поножи, приковывая перепуганную нижнюю к столу.

Ее глаза стали огромными, когда Ник снова взял в руку стек.

– У нас еще целых десять минут, моя сладкая. Как думаешь, сколько будет ударов? – весело спросил он.