Текст книги "Ты сказала, что это сработает"

Глава 7
Никогда не меняйся

– Похоже, ты дала волю языку.

– Я молчала как рыба. Я спала всю дорогу.

– Судя по всему, не всю. И этого времени тебе хватило, чтобы поведать историю своей жизни.

Говоря это, Холли насмешливо приподняла бровь.

– Да нет же. Я даже не знаю ее имени.

Кто-то задел меня чемоданом по лодыжке, и ногу свело от боли.

– Саммер, – сказала Холли, на чьей шее был небрежно и стильно повязан шелковый шарф.

– Что?

– Это была Саммер Сильва из «Она в прямом эфире». Ты что, не в курсе?

– Саммер Сильва?

Я подтормаживала. Я отвыкла находиться рядом с Холли. При ней функционировать вполсилы было невозможно. Она требовала стопроцентной, если не сказать тысячапроцентной включенности.

– Когда-то я смотрела это шоу. А ты уверена? Она сидела рядом со мной в экономе, – наконец выда– вила я.

– Она больше не участвует в шоу. У нее начались странности, она стала говорить про карты таро, объявила себя викканкой[4]4
  Викканка – приверженка неоязыческой религии, основанной на почитании природы.


[Закрыть], потом лишилась сбережений, вложившись в финансовую пирамиду. Господи, Сэмми, нельзя так выпадать из жизни.

– Я не выпадаю из жизни, Холли. Я живу жизнью Мэдди. Это единственное шоу, которое я смотрю. Скоро ты на собственном опыте в этом убедишься.

Холли резко выдернула ручку чемодана и повернулась.

– Люди склонны изливать душу знаменитостям. Те улыбаются с экранов телевизоров, и люди считают их своими друзьями.

– Я не считаю Саммер Сильву своей подругой.

В моем голосе слышалась досада, и я подумала:«Нет, я же не идиотка».

– А по факту получается, что Саммер Сильве известно о твоем муже больше, чем мне. Так, я в туалет. А ты возьми себе чашку кофе. Тебе не помешает.

Это прозвучало грубо, но насчет потребности в кофеине она не ошибалась, хотя все остальное было вздором. С рюкзаком и чемоданом, который не помнила как забрала, я встала в очередь. Сейчас возьму огромную чашку кофе, и это будет легальная, хотя и неадекватная замена пропущенной дозе лекарства. Возможно, я даже вспомню разговор с вышедшей в тираж знаменитостью о моем покойном муже.

Я пошевелила челюстью, напряженной из-за стиснутых зубов, и с тревогой подумала, что моя эмаль не переживет движения по пересеченной местности.

С Холли не всегда было так трудно. Мы познакомились на неделе первокурсников и на пару играли в буриме, используя собственные имена. «Я Сэм, и я соленая. Я Холли, и я холеная». Все, что Холли говорила, было смешно и порой немного язвительно, но не похоже на буллинг. Это были просто меткие замечания о студентах и окружающем мире.

– Вот тот чувак, – говорила она, указывая на атлетически сложенного парня, чья шея напоминала окорок, – надеется, что его школьные футбольные успехи трансформируются в академические. Всякий раз, когда он произнесет «пас назад», мы будем выпивать рюмку текилы и через пятнадцать минут напьемся в стельку. Что, с учетом завтрашних состязаний, пойдет нам на пользу – отоспимся и будем готовы рифмовать.

Она насмешливо и без пиетета озвучивала все то, о чем я думала и что меня огорчало. Она ставила людей на место, и благодаря этому я перестала ставить себя ниже других.

Мы были неразлучны, только учились порознь; мы встречались за ужином, занимались в библиотеке, делились одеждой. Когда на втором курсе у Холли погибли родители, катаясь на снегоходах, ее язык стал острым, как бритва, а теоретическое пьянство превратилось в реальное. Весь весенний семестр я прятала от нее «Егермейстер» и отвозила домой, а она тем временем ругалась на всех подряд и плакала. Я объясняла ситуацию профессорам, иногда выполняла за нее домашние задания, кормила, когда она слишком отощала. Единственный период в своей жизни она выглядела такой же растрепанной, какой я себя чувствовала. Именно тогда она стала меняться. Язык стал острее, нередко она говорила:

– И какая от этого польза? В чем смысл?

На что я отвечала:

– Смысл в тебе. Смысл во мне. Смысл в нас.

Порой это помогало.

Встреча с Кэти на собрании проживающих вне кампуса, где люди подбирали себе соседей, была чистым везением. Она перевелась из другого колледжа и помогла нам обеим. Она стала для нас глотком свежего воздуха. Мне требовалась помощь. Мои оценки падали, я не высыпалась и допоздна засиживалась в библиотеке, лишь бы не идти домой. Появилась Кэти и своей жизнерадостностью сдула пыльный налет, которым покрылась душа прежде неунывающей Холли. Она помогла ей справиться с горем.

Я никогда не беспокоилась о том, что Кэти займет мое место в жизни Холли. Она была не такая – ей хотелось занимать в дружбе собственное место, а не чужое. Она переехала в тот момент, когда нам требовался кто-то третий, чтобы разделить арендную плату, и взяла на себя обязанности, с которыми мы справлялись из рук вон плохо. Она готовила, убирала, меняла лампочки, покупала туалетную бумагу, своевременно оплачивала счета и своей добротой заставляла нас смеяться.

Другим аспектом нашей с Холли дружбы было то, что мы постоянно развлекали друг друга своими выходками. Мы были заядлыми фанатками друг друга, а когда в нашей компании появилась Кэти, она стала нашей публикой. Мы из кожи вон лезли, чтобы развлечь ее, и от этого еще больше сближались. Вот на чем держался наш треугольник.

Стоя за кофе, я оглядывалась по сторонам. Очередь двигалась медленно, покупатели были с закидонами. Большой, без кофеина, соевый латте 120 градусов со сливками. Этого возжелал мужчина в шлепанцах, весь багаж которого умещался в бумажном продуктовом пакете. Пространство, ограниченное белыми стенами и окнами международного аэропорта, кишмя кишело людьми всех цветов и размеров. Тысяча блондинок. Удвойте это число в загорелых конечностях. В Висконсине я считалась вполне себе кареглазой симпатяшкой. Время от времени кто-нибудь замечал, что я похожа на сестру-шатенку Дженнифер Энистон, до того как ей сделали нос. Джефф обычно говорил:

– Дженнифер до тебя как до Китая пешком!

Я бы даже ему поверила, не будь это сказано после ночи извинений за вспышку гнева, слез и примирительного секса.

Томясь в очереди, я проверила телефон. Оказывается, от Брю-Дрю пришло сообщение. Сначала я заволновалась, что он с плохими новостями о Кэти, но убедившись, что это не так, обрадовалась.

БДРЮ: Привет. Поедешь назад, привези калифорнийского солнышка. Здесь пасмурно.

Я: Договорились. Ботокс тоже привезу. Думаю, он тут в барботёрах[5]5
  Барботёр – устройство для пропускания газа или пара через жидкость.


[Закрыть].

БДРЮ: В Калифорнии это фонтанчики для питья, эх ты.

Я: Принято. Постараюсь не запутаться.

БДРЮ: Нет. Никогда не меняйся.

Это была фраза из школьных фотоальбомов, и меня охватила сладкая романтическая ностальгия. Мне захотелось послать ему смайлик и тем самым осторожно намекнуть, что его эсэмэс доставляют мне удовольствие, но в то же время не сконфузить нас обоих. Я остановилась на голове единорога, решив, что в такой ситуации это лучшая бессмыслица, но мои трясущиеся от возбуждения пальцы соскользнули, и в результате отправилась «улитка».

БДРЮ: Я люблю хороших брюхоногих.

Я: Кто ж их не любит.

Я сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Помимо необоснованных романтических фантазий с моей стороны, переписываться со взрослым человеком было просто забавно. Во-первых, он ставил знаки препинания. Мэдди почти не использовала слова, и наше письменное общение носило утилитарно-гигиенический характер. Ты забыла ланч. Ты где? Тампоны нужны? Переписка с Дрю напоминала словесную игру, которая была мне по силам. Темп общения был не настолько быстрым, как при личной встрече. Секунды, выигрываемые при наборе эсэмэс, давали возможность моим сиропообразным мозгам быстрее обрабатывать информацию. Мне нравится все волнующее, если к нему прилагается прочный ремень безопасности.

Наконец я сделала заказ, и мужчина за стойкой даже моргнул – настолько все было немудрено. Пришлось повторить дважды.

– Большой кофе, пожалуйста. Любой.

За моей спиной возникла Холли и сказала:

– Ну ты чудо, прямо белый носорог. Кто же заказывает просто кофе? Странно, что тебя не попросили позировать для фото.

– Говори уж сразу, Холли, что я отстала от жизни. Тогда мне не придется неделю терпеть твои подколы.

Она обняла меня за плечи и поцеловала в голову.

– Да, милая, давай дадим жару.

За эти полсекунды я успела приосаниться, но, увидев, как она подмигнула баристе, снова обмякла. Она отыгрывала ошибку Саммер Сильвы, прикидываясь, что мы любовницы, и при этом подло ухмылялась. Я стряхнула ее руку, и она сказала:

– В чем дело, дорогая?

На первом курсе в колледже к Холли обратилась гладковолосая красавица, бывшая членом сестринского сообщества. Она предложила Холли стать соискательницей. Это была серьезная структура с множеством привилегий, но Холли, стоявшая с пивом, сказала:

– Нет. Не интересуюсь.

И, повернувшись ко мне, пояснила:

– У меня такая стратегия: отвергни, прежде чем тебя отвергли.

Я многие годы не вспоминала эту фразу.

Сегодня я оттолкнула ее. Я не хотела, чтобы она догадалась, как было чудесно на миг ощутить, что она добра ко мне, пусть даже это было наигранно.

Наконец мы оказались на улице под таким солнцем, как будто все вокруг было намазано маслом. Красное было краснее, зеленое – разнообразнее и сочнее, а желтое – такого цвета, каким Бог задумал спасти мир от всех напастей. Я подняла голову к синему небу, и мне стало хорошо от того, что в руке у меня был обжигающе горячий стакан с кофе.

– Ну что, приступим, – сказала я вслух.

– Думаю, нужно арендовать мини-вэн и ехать за псом.

– Его зовут Арахис. И в мини-вэн этот, как ты выражаешься, пес не полезет. Он поедет только в кемпере.

– Это мы посмотрим.

– У него начнется паника, упадет сахар, и его станет тошнить.

Холли помолчала, очевидно, вообразив себе эту картину.

– Хорошо. Тогда возьмем кемпер. Вызовешь такси?

По выражению моего лица было ясно, что я понятия не имею, как это делать.

– Ладно, Сэмми. Намек понят.

Она потыкала в телефон, после чего сообщила:

– Высматриваем зеленую «Хонду Аккорд», за рулем которой Тедди. Заметишь движущийся зеленый боб – это за нами.

Страх, обосновавшийся в моем желудке, затвердел, как цемент, когда я представила себе день (неделю?) ее обжигающего презрения.

– Надо же, какая встреча!

Перед нами, ликуя, словно при встрече с давно потерянными друзьями, возникла Саммер Сильва. При виде нее я страшно обрадовалась и, не подумав, брякнула:

– Мы такси ждем. Вас подвезти?

Краем глаза я заметила, как Холли резко повернула голову и посмотрела на меня убийственным взглядом.

– Нет, девочки, это я вас подвезу. Так я внесу свой вклад.

Она указала на черный лимузин, водитель которого придерживал открытую заднюю дверь. Я начала отказываться, но Холли коснулась телефона и сказала:

– Отличная идея, такси я отменила. Едем, милая.

И снова гадко подмигнула. Теперь настала моя очередь сверлить ее взглядом. Что происходит?

Саммер захлопала в ладоши, сказала «Чудненько!», точно ничего лучшего представить не могла, и мы устроились на заднем сиденье.

– Сообщите водителю адрес.

В считаные минуты нас поглотил плотный поток машин, двигавшихся бампер к бамперу.

– И что, Саммер, каково это было – сидеть рядом с Сэм в самолете? Она вас совсем заговорила?

– Ее аура говорила со мной.

Саммер застегнула ремень и прислонилась к двери, после чего, посмотрев на меня наметанным взглядом, сказала:

– Аура о многом говорит, когда мы спим. – И она взмахнула руками. – Столько любви, печали, смятения и сопереживания. В математике сильна, а порядок в документах такой, что умереть не встать. Это талант.

Могу лишь представить, что отражалось у меня на физиономии. Аура? Что за бред? Но Саммер была сражена наповал моей системой складирования документов, и на этот раз, к моей радости, Холли не смотрела на меня испепеляющим взглядом.

У нее на губах играла полуулыбка. По виду дружелюбная, но на самом деле означающая «Не неси пурги».

– И что же вам говорит моя аура?

– О, милая. Ты сама знаешь, что она говорит. Для хорошего родителя стена – не дверь.

Холли бросила на меня уничтожающий взгляд, но прежде чем успела высказать свое негодование, Саммер поинтересовалась:

– Ну что, какие планы?

– Похоже, вы с Самантой всласть наговорились в самолете, – сказала Холли.

Саммер положила теплую костлявую руку на мою и сказала:

– Это точно. Она все время говорит во сне.

– Я не говорю во сне.

Если Холли считает, что я посвящаю в нашу и ее личную историю совершенно незнакомых людей, тогда оставшаяся часть поездки станет сущей пыткой.

– Я проспала весь полет. Саммер, скажи ей, что я проспала весь полет. – Я посмотрела на Холли. – Она сказала мне, что я должна исключить бобовые из своего рациона.

Холли посмотрела в окно, и Саммер похлопала меня по руке.

– Вам двоим есть над чем поработать, если вы хотите перевести эти отношения на новый уровень.

На это мне возразить было нечего.

– Куда мы едем и что делаем? – спросила Саммер.

– Мы должны взять кемпер у бывшего мужа нашей подруги, чтобы забрать из приюта пса и отвезти его обратно к подруге, которая больна. Бывший у нее мудила. Его новая женушка нас ненавидит. Ключей, разрешений и полномочий на все это у нас нет, – сказала я.

Саммер кивнула и сказала:

– Что-то в этом роде я себе и представляла.

Холли усмехнулась, но Саммер было не пронять.

– Будем звонить Тому? – спросила я.

– Нет, – сказала Холли. – Устроим сюрприз. А то еще приготовится. Кэти сказала, что «Фольксваген» в документах о разводе не фигурировал. Арахис и кемпер шли в одной связке, но я думаю, нам удастся доказать, что машина по-прежнему принадлежит им обоим.

– А если никого нет дома? – спросила я.

– Заберем кемпер. Не исключено, что Том скажет нам спасибо.

– Госссподиии! Обожаю криминал, – сказала Саммер, точно речь шла о венской сдобе на фуршете. Ее непосредственность и энтузиазм были заразительны. Я ощущала себя ребенком, смотрящим все это по телевизору.

– Дамы, мы приехали.

Лимузин въехал в тупик с внешне скромными домами, возле которых росли пальмы или массивные юкки. Прошлой ночью я смотрела в интернете предложения о продаже недвижимости, чтобы понять, куда мы направляемся. Фасад дома Тома и Мисти украшала белая лепнина, еще имелось большое слуховое окно. Строение было небольшое, старомодное, но в Калвер-Сити такие дома стоили не меньше полутора миллионов. Я слышала, как Холли разговаривала с водителем, но мое внимание было приковано к старому «Фольксвагену», который стоял сбоку от дома за черными железными воротами.

Я не знала, что делать. Мне хотелось проверить, заперты ли ворота, а если нет, то действительно ли ключи лежат под ковриком с водительской стороны, где Том всегда их держал. Я раздумывала над тем, что Холли скажет Тому, и в этот момент мимо меня пронеслась Саммер со своей чудовищной сумкой.

– Вы с Холли скройтесь с глаз.

Она прошла прямо по дорожке и постучала в дверь. Я рванула к воротам, и через несколько секунд рядом присела Холли. Дежавю из другого времени: Холли, моя подруга, прижимаясь ко мне, наблюдает за парочкой, целующейся под балконом нашей квартиры. Воспоминание рассеялось, когда ее колено коснулось моей ноги, и она тут же отдернула его.

– Ну что ж, посмотрим. – Холли пожала плечами. – Если мне не придется общаться с этим сукиным сыном, тем лучше. Я могу не удержаться и врезать ему, и тогда будет полный облом.

– Ничего не получится.

– Лимузин не встречал ее в аэропорту. Она украла чужой лимузин. Она сообщила это водителю, когда я рассчитывалась.

– Не может быть. Ты сказала, что она знамени– тость.

Холли махнула, и я увидела задние габариты лимузина, покидающего тупик, и руку водителя с поднятым вверх средним пальцем – он держал его, пока машина не скрылась из вида.

– А после этого мы избавимся от Саммер. Хотя, надо признать, у нее есть полезные навыки.

Все происходило слишком быстро. Я жила другой жизнью, но выражение лица у Холли было как в студенчестве, когда мы воровали все подряд из любимого бара – рюмки, туалетную бумагу, соус табаско, рождественские украшения. Гадко ухмыляясь, она засовывала вещички в карманы брюк, а я подгоняла для отступления машину, свой паршивый «Шевроле» с отсутствующей крышкой у бензобака. Мы были Бонни и Бонни, потому что, когда мы были вместе, Клайд не требовался. Сегодня это была Бонни и нервная, сонная и слегка дезориентированная сестра Бонни.

С нашего наблюдательного пункта возле стены дома я видела только Саммер, которая говорила что-то невнятное, помогая себе активной жестикуляцией.

– С кем она разговаривает?

– Вроде бы с Мисти.

До меня долетали бессвязные обрывки разговора. Саммер запустила руку в сумку и что-то вытащила. Послышался смех, интонация поменялась. Потом шушуканье, похоже, они делали селфи.

Саммер повернулась, и я услышала, как она сказала:

– Большое спасибо, Мисти. Ты – та верховная жрица, о которой мне говорит твой дух.

Раздался лязг, и большие металлические ворота распахнулись под действием невидимой механической силы. Саммер помахала Мисти и жестом пригласила нас следовать за собой, что я и сделала, точно загипнотизированная.

– Живо, девочки, живо, пока она не передумала. Сейчас погуглит «Она в прямом эфире» и выяснит, что я больше не в шоу.

Мы рванули в открытые ворота, Саммер бросила ключи Холли, которая по-спортивному ловко поймала их одной рукой – у меня так сроду бы не получилось. Холли скользнула за руль, вставила ключ в зажигание, и двигатель завелся. Саммер села на пол между сиденьями, скрестив ноги, а я, запыхавшись от волнения, захлопнула пассажирскую дверцу.

– Мой кофе! Он остался в лимузине.

Вот все и вскрылось. Что меня действительно беспокоило, так это моя собственная способность сохранять бдительность, а не то, что можно было квалифицировать как угон автомобиля.

– Забудь, – сказала Саммер. – Вперед, отряд!

Глава 8
Усталая, сумасшедшая или знаменитая

Машина вылетела из тупика и врезалась в бордюр, бардачок открылся, и дважды прозвучал сигнал. Кемпер издавал такие звуки, словно проржавел насквозь, его громыхание разносилось по тихому району. У меня в кармане завибрировал телефон.

– Бога ради, не сигналь! – сказала я.

– А я не сигналю! Оно само!

Холли рассмеялась утробным студенческим смехом, и мне вспомнились наши ночи в квартире, когда мы втроем с Кэти танцевали, напевая в пивные бутылки. Девичья дружба похожа на прекрасный букет диковинных цветов, питающийся влагой духовного единения. Когда дружбе конец – это снежная буря в оранжерее.

Холли посмотрела в зеркало заднего вида и сказала:

– Думаешь, Мисти пожалеет?

– Нет, – сказала Саммер. – Ее история не закончена. Думаю, она еще нас удивит. Вот увидите.

Мы с Холли обменялись взглядами.

– Почему она отдала нам кемпер? Ей известно, что мы здесь, чтобы помочь Кэти? – спросила Холли.

– Да. Как выяснилось, Мисти ничего не имеет против Кэти. Но ей не хочется вспоминать о ней всякий раз, когда она смотрит в окно.

Я собиралась спросить у Саммер, что Мисти сказала о Томе, но Холли меня перебила.

– Большое спасибо за все, Саммер. Где тебя высадить?

– Да я никуда не направляюсь.

– Мы возвращаемся в Висконсин.

– А я никогда там не была. Вот здорово.

Солнечный луч проник в кабину, высветил исполненное ожидания лицо Саммер, и мне бросились в глаза несовершенства его ухоженных контуров. Возле макушки светлые волосы заканчивались, обнажая сантиметр седины, которую я прежде не замечала. На подбородке виднелась линия макияжа, на тыльной стороне ладони сквозь тонкую, как бумага, кожу просвечивала темная вена. Я затаила дыхание. Мне хотелось, чтобы она осталась с нами.

Холли заговорила адвокатским тоном, который я хорошо знала и ненавидела, когда она применяла его по отношению ко мне.

– Саммер, мы признательны тебе за помощь. Но это будет большое путешествие. Кроме шуток. Нам нужно ехать.

Это был тот самый конфликтный разговор, которого я избегала всеми способами. Я опаздывала на родительские собрания и рано уходила, лишь бы не присутствовать при тамошних дрязгах. В ресторанах, когда официант интересовался, понравилось ли блюдо, я поднимала большой палец вверх, а потом выплевывала еду в салфетку.

Саммер порылась в сумке а-ля Мэри Поппинс и извлекла папку с файлами.

– Мисти дала мне документы на машину и страховку. Еще у меня есть ее письменное разрешение, в котором говорится, что она одолжила машину мне, Саммер Сильва, с условием вернуть ее после завершения путешествия. – И она столь же быстро сунула документы обратно в сумку. – Так что мы с вами повязаны.

Холли протестующе поперхнулась, потеряв дар речи, чем доставила мне немалое удовольствие.

Саммер вытащила из-за моего сиденья прочный пластиковый ящик и определила на него свой тщедушный зад.

– Эта курит травку? – спросила она, обращаясь ко мне. – Могу поделиться.

Я подавила смешок.

– Или конопляное масло на стрессовые точки.

Она достала коричневую бутылку с резиновой крышкой-пипеткой и сказала:

– У меня есть с собой конопляное масло медицинского назначения. Протяни-ка запястье.

– Не протяну. – Холли прикусила уголок нижней губы. – Что тебе за интерес ехать с нами? Нам предстоит преодолеть не одну тысячу миль до Среднего Запада. Мы будем спать в этом дерьмовом кемпере. Ты – Саммер Сильва. Тебе что, нечем заняться?

Саммер откинула голову назад, выдавила на язык каплю якобы конопляного масла и сказала:

– Нечем. – И перешла на сугубо лос-анджелесский жаргон. – У меня есть несколько проектов в работе, но финансирование заморозили из-за разговоров о забастовке сценаристов. Мой агент говорит, есть реалити-шоу, где нужен ведущий, и ситком, чей режиссер меня хочет, но зеленый свет ему пока не дали. Так что, – она сложила руки, точно в молитве, и склонила голову на кончики пальцев, – я к вашим услугам.

– Без обид, Саммер, но в твоих услугах мы не нуждаемся.

Саммер, к своей чести, огрызнулась:

– Ты сама не знаешь, что тебе нужно, без обид.

– Один – один, – сказала я.

Я не удержалась. У меня было такое ощущение, что Саммер бросает мне спасательный круг.

– Сэмми, ты не помогаешь, – сказала Холли.

– Слушайте, вы двое, – сказала Саммер, – считайте меня безвредной безбилетницей, а не нарушительницей. Я работаю над мемуарами, и поездка поможет мне проветрить мозги. К тому же этой, – она указала на меня, – нужно встретиться с шаманом, а без меня она к нему не попадет. За ним тоже должок числится.

Я хотела возразить, но Холли меня опередила.

– Тоже? – Холли затормозила, и кемпер остановился у обочины. Она посмотрела на меня. – Это ты ее подбила, чтобы не торчать со мной в машине несколько дней?

– Нет! Говорю тебе, я проспала весь полет.

– Сэм – сбитый летчик. Не впутывай ее в это.

– Эй!

А вот это было обидно. Да, меня не увлекала перспектива остаться наедине с Холли, но я держалась очень неплохо. Я не слишком устала и была готова путешествовать в машине, полученной при сомнительных обстоятельствах. Мы направлялись за Арахисом. Я была в теме.

– Девочки, – сказала Саммер, – я могу быть рыбой-бычком для ваших слепых рачков.

– Ты это о чем?

Холли достала телефон. На кончике носа у нее сидели очки, которые она надевала только для чтения. Судя по всему, она выясняла, как проехать к приюту.

– Рыба-бычок помогает слепым рачкам, предупреждая их об опасности, пока те роют норку, чтобы вместе в ней спать.

Саммер была прикольной и определенно разбиралась в людях. На ум пришли ее слова обо мне. «Сбитый летчик». Вместо негодования я почувствовала внезапную теплоту к этой худощавой женщине, у которой все было не так гладко, как казалось поначалу.

– Поехали, – сказала я. – Уже почти пять. Надо добраться до приюта, прежде чем он закроется.

У меня завибрировал телефон – пришло сообщение.

БДРЮ: Как у вас там? Прием.

Мне вспомнилась старая песня в стиле кантри-вестерн, которая играла во всех музыкальных автоматах, когда мы учились в колледже. Та, в которой задается вопрос. Любовь? Дружба? Поставьте галочку в окошке «да» или «нет». Разумеется, нет, Саманта!

Я: Украли кемпер, обзавелись безбилетником или нас похитили. Пока неясно.

БДРЮ: Сообщить в полицию?

Я: Боже, НЕТ.

БДРЮ: Значит, все под контролем?

Я: Полностью. Как Кэти?

На экране появились бегающие точки, и я принялась ждать. Я надеялась получить длинный и обстоятельный рассказ о том, как поживает подруга, пока нас нет рядом.

Точки появились снова, а затем слова.

БДРЮ: У нее все хорошо.

Я подумала о том, чтобы выжать из него более подробную информацию, но чувствовала, что сейчас не время. Мне хотелось добраться до приюта, понять, что к чему, и, если честно, усталость капля за каплей, точно густой мед, уже заполняла полости моего головного мозга.

Я: Можешь выписать мне рецепт на бодрящие пилюльки?

БДРЮ: Нет.

Я: Брось. Что за пилюльки между друзьями?

БДРЮ: Нет. Я удаляю этот запрос.

У нее все хорошо, сказал Дрю. У Кэти все хорошо. Информации маловато, но пока достаточно. Надо было расспросить подробнее, но я сомневалась, что смогу совладать с большим стрессом. Если информация негативная, я разволнуюсь, и к моменту встречи с Арахисом меня и пушкой будет не разбудить.

Я решила написать Кэти. Я знала, что она ждет от меня известий.

Я: Привет, дорогая. Мы на пути за Арахисом. У нас все хорошо.

КЭТИ: Привет! Я беспокоилась, но потом вспомнила про разницу во времени.

Я: Как ты?

КЭТИ: Чувствую себя хорошо. Дрю заходит.

Я: Я попросила его. Окей?

КЭТИ: Конечно.:)

КЭТИ: Если честно, он любит поговорить.

Будь я собакой, я бы навострила уши взволнованно – Он говорит о тебе – или настороженно – Думаю, я ему нравлюсь.

Я: О чем?

Точки побежали, и я почувствовала, как у меня пересохло во рту.

КЭТИ: Да так. Я немного устала. С Холли порядок?

Я понимала, о чем она спрашивает. Как у меня дела с Холли.

Я: С ней все отлично. Мчится, как на пожар. Спи. Чмоки-чмоки.

КЭТИ: Чмоки.

Я снова настроилась на происходящее вокруг, и, как оказалось, вовремя, потому что Саммер вырывала у Холли телефон со словами:

– Штурманом буду я.

Я бы никогда не осмелилась вырывать телефон из рук Холли и теперь ожидала взрыва. Когда его не последовало, мне на память пришли слова университетского профессора, сказанные на семинаре по групповой динамике:

– Группа может быть большой или маленькой, но присоединение даже одного человека навсегда меняет взаимодействия в ней, и существовавшие ранее основные правила отныне становятся недействительными.

Как вместе с Кэти в нашей жизни появилось новое измерение, так и присутствие Саммер вызвало определенные сдвиги.

Кэти была призрачным лидером этой экспедиции. У нас троих была своя историческая динамика. Кэти была связующим звеном, я – щенком, а Холли – двигателем. Сейчас Кэти физически отсутствовала, но ее болезнь нависала над нашими головами, а потому Кэти стала двигателем, и это побуждало Холли, Саммер и меня бороться за положение. Кто будет рулить? Усталая, сумасшедшая или знаменитость? Это были «Голодные игры» в кемпере с низкими ставками.

Саммер взглянула на адрес приюта.

– Я точно знаю, где это. О’кей, Хол, уже недалеко.

Я посмотрела на Холли. Она всегда говорила нам с Кэти:

– В моем имени два слога. Если у вас нет времени или сил произносить оба, значит, вам пора на тренинг по преодолению стрессовых ситуаций.

И вот она рулит ржавой консервной банкой по улицам Лос-Анджелеса и позволяет вышедшей в тираж знаменитости, с которой мы только что познакомились, отбирать у нее телефон и называть Хол. Никогда прежде жизнь не была настолько интригующей.

– Здесь налево. Дальше есть фреш-бар и настоящий хиппи-рынок. Иногда сама Гвинет продает там свою Гууп[6]6
  «Гууп» (Goop) – торговая марка Гвинет Пэлтроу.


[Закрыть]-лабуду. Все приходят поглазеть на Гвинет, – ехидно сказала Саммер. – На идеальную Гвин Гвин. – Она выдохнула и покосилась на телефон. – Так, девочки, вы дуйте за Арахисом, а я пока тут проветрю и попробую навести порядок.

В кемпере воняло псиной, комки белой шерсти перекатывались на каждой дорожной выбоине, а в грязном углу валялось старое флисовое одеяло, которое когда-то принадлежало Кэти. Потрескавшиеся сиденья карамельного цвета были приметой другой эпохи, и на всех поверхностях лежал тонкий слой пыли. Возможно, в семидесятые кемпер выглядел круто, но сейчас его лучшие дни были давно позади.

Я вспомнила, как Кэти и Том купили его для Арахиса. Они искали недорогой вариант для перевозки нервного пса и на «Крейгслист»[7]7
  «Крейгслист» – популярный сайт объявлений.


[Закрыть] нашли человека, который был готов отдать машину даром, лишь бы увезли. Тому кемпер категорически не понравился, но Кэти настояла. Экипаж требовался вместительный, чтобы Арахис добровольно, не впадая в панику, залез в него, и в то же время не настолько громоздкий, чтобы Кэти не смогла припарковаться параллельно. Предполагалось, что Арахиса будут возить на ближние расстояния – к ветеринару и в собачий парк, но без Кэти по бездорожью он никогда не ездил. На секунду меня охватила жалость к Кэти – к распавшемуся браку, горькому разводу, потере любимой собаки у нее снова добавился рак. Все это произошло в последние несколько лет. Точно уловив мои чувства, Саммер дотронулась до моего колена и сжала его.

– Здесь поверни! – завопила она, и мы остановились перед одноэтажным строением, украшенным огромным панно с изображением кошек и собак. – Идем за Арахисом, команда!

– Ну что, пойдем за псом, – сказала Холли с выражением книжного червя, которого отрывают от электронной читалки и загоняют в группу поддержки.

– Арахис, мы идем! – воскликнула я с энтузиазмом, не дотягивающим до Саммер, но на несколько порядков выше, чем у Холли. Я заметила, что Холли редко называла Арахиса по имени, но было ли это намеренно или просто ХОЛизмом, я не знала.

Саммер провела рукой по приборной панели и скривилась.

– Эта колесница не достойна столь благородной миссии.

Холли проигнорировала ее, потому что мы уже проталкивались в тяжелые стеклянные двери приюта для животных. Невысокая женщина в футболке с надписью «Моя собака умнее тебя» подняла голову и спро– сила:

– Ищете пушистого друга?

Все еще на взводе от общения с Саммер, я вос– кликнула:

– Да!

Холли хмуро покосилась на меня. Женщине за стойкой она сказала:

– Мы ищем большого пиренея, больного диабетом, которого привезли сюда несколько дней назад.

– Арахис. Его зовут Арахис.

Я пристроилась рядом с Холли у стены. Полосатый кот, свернувшийся калачиком на флисовой лежанке, не мигая смотрел на меня.

Женщина опешила, ее слишком выщипанные брови поползли вверх, но не спасовала перед нашим на– пором:

– Я знаю, кого вы имеете в виду. Славный пес. Сегодня его отправили в «Пристанище Лучших Друзей». – Она запустила руку в ворот ярко-синей футболки и как ни в чем не бывало подтянула бретельку лифчика. – Из-за размера и заболевания найти ему дом вряд ли удастся.

– Что вы имеете в виду под словом «отправили»? – спросила я так резко, что кот встал, выгнул спину и пошел от меня куда подальше.

– Наш приют не умерщвляет животных. Когда к нам приезжают из «Пристанища Лучших Друзей», мы передаем им неперспективных собак, и отныне они живут там. – Женщина поправила на носу черные пластиковые очки. – Дело не в Арахисе, просто найти дом для больших собак с диабетом очень трудно. К тому же он не щенок. Всем подавай щенков.