Текст книги "Пока бьется сердце"

– Но это не так! – Кэти покраснела от негодования. – Неудивительно, что он не ответил. Он, наверное, решил, что я совершенно глупа.

– Вовсе нет. Но ты действительно неопытна, моя дорогая, и я решила, что будет лучше объяснить это на тот случай, если он решит взять тебя к себе. Я также написала ему о твоем отце, что он был известный геоморфолог, Поль Блейкман. Он очень заинтересовался и хотел узнать… – Пожилая женщина в отчаянии замолкла, и глаза Кэти широко открылись с видом изумленного недоумения. Но миссис Фостер тут же нашлась и продолжала, совершенно спокойно: – Твой отец, разумеется. Я объяснила, что он очень интересовался всеми этими горными породами в нашей местности и что он всегда хотел узнать, как они формировались. Я сказала, что если он чего-то и не знал об этих горах, значит, это и не стоило знать и что он все записывал и составил карты и все такое прочее.

– Ты все это написала в письме? Должно быть, оно получилось очень длинным, – «и довольно скучным» прибавила про себя Кэти.

Мистеру Блайту вряд ли нужно было все это знать. Она внезапно сдвинула брови; во всем этом было нечто, чего она не могла понять, но едва девушка смогла сформулировать свой вопрос, как миссис Фостер снова заговорила, подтвердив, что письмо действительно получилось довольно длинным. Затем она снова принялась уговаривать Кэти не забивать себе голову мыслями о мистере Блайте, так как она почти уверена, что он вовсе не такой милый человек. Может, она откажется от его помощи, если тот предложит ее, поэтому сама миссис Фостер уверена, что даже и лучше, что он не ответил на письмо.

– Ты хочешь сказать, что он мог бы не понравиться мне? Да, разумеется, это может случиться. – А затем прибавила с глубоким вздохом: – Хотя он так и не дал мне шанса полюбить или не полюбить его, и я понятия не имею, что мне теперь делать.

Миссис Фостер не успела ответить, как раздался негромкий стук в дверь и вошел мистер Джонсон. Он поприветствовал женщин, выразив надежду, что заявился не слишком рано, после чего уютно устроился в кресле возле огня.

– Я как раз ухожу.

Кэти показалось, что миссис Фостер произнесла эти слова со вздохом облегчения. Она явно обрадовалась приходу старика, и это было очень странно, тем более что в их крошечной деревушке все прекрасно знали, что эти двое терпеть не могут друг друга.

– До свидания, Кэти дорогая. Я принесу тебе что-нибудь попозже на ленч. – И с этими словами она исчезла.

Глава 2

– Старая сплетница, – пробормотал старик, поднимая ноги на решетку.

– Она не такая – не надо так говорить, мистер Джонсон!

– Болтает обо всех…

– Только не здесь. Она никогда не сплетничает, правда. Она всегда так хорошо относилась к Полю и ко мне.

– Ты слишком молода, вот почему она никогда не сплетничает с тобой. Но стоит ей только собраться со своими приятельницами в пабе, она никого не пощадит. – Он вытянул палец в сторону Кэти, которая собиралась вновь протестовать. – Спорю, что уже все в нашей деревне знают о твоих делах.

– Это не важно. – Кэти сняла чайник с каминной полки. – В любом случае все и так уже все знают.

– Да… возможно. Но что, если она заговорит о тебе с посторонним? Через пять минут он уже будет знать о тебе все! Что ты бродишь по окрестностям, словно дикий зверь – да-да, я слышал, как она называла тебя, – и то, что ты чувствуешь к этому боссу, тому, что наверху, как ты ненавидишь его и винишь его в смерти Поля. Нет, я не хочу защищать ее, милая, я знаю, что говорю. Добросердечная, этого я не стану отрицать, но я терпеть не могу женщин, которые не умеют держать язык за зубами.

Кэти уже открыла рот, чтобы возразить, но потом решила, что дело того не стоит. Зачем беспокоиться? Может, миссис Фостер и сплетничает, но кому это может принести вред? Она вышла из дому, чтобы наполнить чайник, и немного позже мистер Джонсон – с кружкой чая в руках – уже рассуждал о долине и о стройке, явно считая работу сторожа одной из самых важных. Кэти старалась выглядеть заинтересованной и вынужденно улыбалась – вряд ли вообще была нужда охранять эту стройку, ведь почти вся долина вокруг была необитаема. Он продолжал оживленно болтать, и Кэти уже начала подумывать, что его болтовня мало чем отличается от сплетен миссис Фостер – мистер Джонсон пришел бы в ужас, если бы ему сообщили об этом.

– Сегодня утром босс снова был там, – поведал он после недолгого молчания. – Привел с собой своего дядю. Они там все облазили, рассматривая этот оползень.

– Я думала, что он не ладит со своим дядей.

– Казались вполне дружелюбными во время своего визита. Слышал, как он сказал, что передал дело в надежные руки, поэтому я решил, что его дядя вполне доволен. – Он отпил глоток и поставил кружку на полку. – Они делали измерения рядом с оползнем. Без сомнения, там какие-то трудности – и должен сказать, что это весьма тревожит босса. Тем не менее, кажется, он нашел выход…

– Выход? Что вы имеете в виду? – Кэти произнесла это с такой резкостью, что испугала старика. – Откуда вы знаете, что он в состоянии решить эту проблему?

– Ну, как я уже сказал, они проводили измерения. Я держал один конец ленты, поэтому не все расслышал – был довольно далеко от них. И босс выглядел таким измученным. Но внезапно он словно придумал что-то и стал что-то говорить своему дяде. Они оба словно почувствовали облегчение, и я попытался придвинуться ближе… – Он замолчал, слегка покраснев, и, взяв кружку, сделал большой глоток.

– Да, мистер Джонсон, продолжайте, – настаивала Кэти. – Так вам удалось придвинуться ближе?

– Немного. Мне показалось, что босс знает о какой-то карте или картах, которые могут ему помочь. Сказал, что он может раздобыть их, но для этого придется приложить много усилий. Его дядя сказал, что дело стоит того, и босс согласился с ним. Если быстро решить эту проблему, то стройка завершится быстрее на шесть месяцев и удастся сэкономить несколько тысяч фунтов. Только подумай!

– Он сам не знает, о чем говорит, – презрительно ответила Кэти, с облегчением поняв, что проблему не удастся решить так быстро и что босс не сможет сэкономить эти тысячи фунтов. – Единственная карта, которая смогла бы им помочь, находится в моем распоряжении. Поль начертил несколько карт, отметив все нестабильные и опасные районы. Не существует геологической карты этой местности, которая могла бы помочь им, вот почему ему не удастся решить эту проблему так быстро, как ему хотелось бы. Нет, мистер Джонсон, если он считает, что сможет отыскать карту, то здесь его ждет разочарование.

– Не знаю, милая, он выглядел так, словно был уверен в том, что сможет ее найти. Выглядел очень уверенным.

Кэти выразительно покачала головой:

– Я знаю, что карты нет – во время войны даже негативы уничтожили, и с тех пор эта местность не была исследована. – Она озадаченно нахмурилась. – Не понимаю, почему он выглядел таким уверенным в отношении этой карты.

Мистер Джонсон не желал продолжать эту тему; он снова принялся за чай, и вскоре кружка опустела.

– Думаю, мне пора, милая. – Он встал и нахмурился в нерешительности. – Увидимся ли мы еще раз?

– Заходите завтра утром, мистер Джонсон. Я не уеду до вторника.

– Но миссис Фостер вроде говорила, что во вторник дом уже будут сносить.

– Совершенно правильно. Мне… мне придется уехать пораньше… – Она с усилием проглотила слезы, и ее голос был почти неслышен, когда она добавила: – Миссис Фостер отправится со мной в понедельник приискать мне…

Ее сердце бешено забилось, так как она вдруг осознала, что у нее осталось всего несколько часов. Несколько часов до того, как она отправится в город – в одиночестве и без малейшего понятия о том, как заработать себе на жизнь. Заметив растущее недоумение мистера Джонсона, она заставила себя улыбнуться:

– Все будет в порядке – как только я найду себе работу.

Немного позже она была уже высоко, в ущелье Охотников. Волосы трепал сильный, порывистый ветер. Вторник казался ей теперь далеким. Она долго стояла в окутавшей ее тишине. Только верхушки елей раскачивались на фоне темнеющего неба. Внезапно она развернулась: ощущение, что за ней наблюдают, неприятно ударило по напряженным нервам. В поле зрения не было ни души; но она снова обернулась и сосредоточила взгляд на крайнем разборном домике. Оттуда трудно было заметить девушку, это возможно, если только воспользоваться биноклем… Но кому же это могло понадобиться? И был ли кто-то вообще в этом домике? Она отошла в сторону с задумчивым видом. У Кэти не было времени дольше размышлять об этом странном ощущении, так как внезапный раскат грома предупредил ее о том, что если она не поспешит вниз, к коттеджу, со всех ног, то промокнет до нитки. Добежав до входа в узкое ущелье, девушка перемахнула широкую расселину легким прыжком, справедливо гордясь собой… и вдруг снова ощущение того, что за ней наблюдают, полоснуло ее.

Ливень все-таки догнал ее – спуск был длинным, – и к тому времени, как она добралась до коттеджа, успела промокнуть насквозь.

Вбежав в дом, девушка внезапно остановилась с выражением откровенного изумления на лице. Она медленно стала отступать к двери с намерением бежать прочь.

– Все в порядке, Кэти. Я Чарльз Блайт. Миссис Фостер писала мне о вас.

Эти спокойные слова произвели нужный эффект. Кэти сделала шаг вперед. Она поняла, что приехал дядя, и это умерило ее беспокойство. Но он так отличался от того портрета, который она нарисовала в своем воображении, что девушка непроизвольно воскликнула:

– Вы мой дядя?!

На его лице появилось такое выражение, что Кэти поняла: эти слова совсем не те, которых он ждал от нее. Девушка попыталась загладить свою ошибку, но получилось еще хуже.

– Я не ожидала, что вы так выглядите.

Она не могла понять, почему он изменил свое первоначальное намерение не брать ее к себе, что было тому причиной? Кэти тут же вспомнила сомнения миссис Фостер по поводу его почтенного вида и сходства с Полем. Неужели миссис Фостер предвидела, что он окажется таким высоким, худым, с резкими чертами и пронзительными серыми глазами.

Чарльз Блайт оказался таким мужчиной, каких Кэти редко приходилось видеть. Ему было немногим больше тридцати. Вскоре выяснилось, что терпимость не входила в число его добродетелей. Чарльз Блайт не нашел ничего трогательного в ее порывистых словах. Ему пришло в голову то, что светский такт просто незнаком девушке и что у нее не было случая попрактиковаться в нем.

– В самом деле? А как же, по-вашему, я должен выглядеть?

Она была ошеломлена тем тоном, которым были произнесены эти слова, но тут же поняла, что, несмотря на разочарование, она не должна противоречить ему. Так как, кроме Блайта, у нее больше никого не было в этой новой, неизвестной жизни, которая ждала ее.

– Я не хотела рассердить вас. – Голос у нее дрожал. – Я просто думала, что вы старше.

Наверное, было неразумно делать выводы только на основании внешнего вида. Возможно, он был добр по-своему, иначе не стал бы приезжать сюда, чтобы взглянуть на нее.

– Вы хотите забрать меня с собой, чтобы я жила вместе с вами с Лестершире?

Заметил ли он ее беспокойство, размышляла она, надеясь, что он не понял, что, с ее точки зрения, это было равнозначно тому, что «в шторм годится любой порт».

– Вы считаете, что вам понравится жить вместе со мной? – коротко спросил он, и Кэти с уверенностью поняла, что от него ничего не может укрыться.

– Думаю… что да. – Это прозвучало неубедительно, и снова ее голос слегка задрожал.

Чарльз стоял спиной к окну, и на мгновение взгляд девушки остановился на том, что происходило снаружи. Дождь прекратился, но серая дымка все еще висела над холмами. В этом загадочном полумраке вересковые поля казались мрачными, темными и заброшенными, словно в преддверии зимы. Для обитателей здешних мест при такой погоде они выглядели грозными, но для Кэти всегда были исполнены странного очарования. Они непреодолимо влекли к себе, и она не ведала страха, когда бродила в одиночестве по их печальным просторам. Ее взгляд снова обратился на Чарльза, сомнения неожиданно развеялись; Кэти повторила тихим, но решительным голосом:

– Да, кажется, мне у вас понравится.

После чего она решила, что дело улажено, и поинтересовалась, когда он приедет, чтобы забрать ее. Но не успел он ответить, как очередная мысль пришла ей в голову.

– Вы приехали на машине? – спросила она.

– Да, я оставил ее на… – Он резко остановился, и она недоуменно взглянула на него. – Я оставил ее на обочине дороги, – наконец закончил он спокойным и ровным тоном.

– Вы могли бы подняться до моста Коллдерс, – сообщила она, – но откуда вам было знать об этом. Как это мило с вашей стороны, что вы проделали весь этот путь, чтобы повидаться со мной. Должно быть, это было утомительное путешествие. – Пока Кэти все это говорила, она уже успела заметить, что он не выглядит уставшим. Но возможно, он был одним из тех мужчин, для которых проехать восемьдесят миль – одно удовольствие.

Он не ответил, и Кэти ощутила на себе его придирчивый взгляд. «О чем он думает?» – размышляла она, припоминая, что миссис Фостер писала о ней в письме. Она слегка повернулась, чтобы взглянуть на себя в зеркало, и с недовольством вынуждена была признать, что пожилая женщина была права, когда уверяла, что она выглядит не старше шестнадцати лет. Девушка снова перевела взгляд на Чарльза, пытаясь прочитать его мысли. Последняя надежда человечества – так однажды назвал ее Поль. Он говорил это с нежностью и чрезвычайно гордился ею, считая, что стоит ей немного подрасти, и она будет вылитая мать. Сама Кэти очень сомневалась в этом, так как, судя по фотографиям, ее мать была красавица с тонкими и четкими чертами лица, с высоким и гладким лбом и широко распахнутыми глазами. Кэти еще раз взглянула на свое отражение и досадливо поморщилась. Промокшая одежда плотно облегала тоненькую фигурку; с платья и волос капала вода. Внезапно Чарльз – властно, повелительным тоном – посоветовал ей пойти и переодеться.

– Это не важно. – Она машинально попыталась отлепить платье от груди. – Оно скоро высохнет. – Девушка почувствовала себя неловко, он, наверное, проголодался с дороги, а ей нечего было предложить. – Не хотите ли чашку чая? – неуклюже предложила она.

– Я бы на твоем месте все-таки поменял одежду, – повторил он, но она только покачала головой и взяла чайник с полки.

– Кэти, – крайне мягким тоном повторил Чарльз, – иди и переодень платье.

На пути к двери Кэти обернулась и окинула его гневным взглядом своих огромных глаз. Никто и никогда в жизни ей не приказывал. Поль никогда даже и не пытался ставить под сомнение ее право поступать так, как было ей удобно. Как не посягал он и на свободу окружающих; каждый поступал по-своему, наслаждаясь полной свободой. Для него главным было не встретить препятствий со стороны закона, не связывать себя условностями и не нести ответственности перед окружающими. Если бы она желала переменить одежду, то сделала бы это. Если она решила, что это слишком хлопотно, то и не стоит голову себе морочить. Тем не менее, Кэти простила дяде его настойчивость, так как он не имел возможности ознакомиться с их правилами. Надо бы объяснить ему все, чтобы больше не возникло желания повторять свои ошибки.

– Поль никогда не заставлял меня делать то, что было мне не по душе, поэтому запомните на будущее… – Кэти не стала продолжать, так как что-то подсказало ей, что говорить в таком тоне очень опрометчиво.

Чарльз подошел к камину и стоял возле огня в небрежной позе, но в том, как он постукивал пальцами по каминной полке, читалась определенная угроза, а губы сжались в такую плотную, тонкую линию, что она решила отложить объяснения до более благоприятного случая.

– Это было большим упущением со стороны Поля. – Угроза чувствовалась в его обманчиво спокойном тоне. – Поставь чайник на место и делай то, что я тебе сказал.

На мгновение глаза Кэти дерзко блеснули, но она подчеркнуто послушно поставила чайник и вышла из комнаты. На этот раз она должна повиноваться ему и не спорить, ведь он может и не взять ее к себе. Но при первом же удобном случае она должна серьезно поговорить с ним, так, чтобы он уяснил, что она будет всегда поступать по-своему и не потерпит приказного тона.

Через несколько минут Кэти вернулась на кухню, держа в руках полотенце. Она протянула его Чарльзу и предложила высушить ее волосы, решив, что этот жест убедит его в том, что она не держит на него зла за предыдущий эпизод.

– Поль всегда так делал, – с улыбкой объяснила она. – Сейчас я возьму стул, вам будет удобнее, если я сяду.

– Неужели твой отец позволял называть себя Полем? – поинтересовался Чарльз ледяным тоном.

– Да, – повернулась она к нему, облокотившись на спинку стула. – Я буду называть вас Чарльз, если хотите. Это хорошо звучит, по-товарищески.

– Ты будешь называть меня дядя Чарльз. – Полотенце полетело через комнату; она подхватила его и прижала к груди, недоумевая, что же в этот раз сделала не так. – А теперь сядь на этот стул и послушай, что я тебе скажу!

Кэти сделала так, как он приказал, положив полотенце на колени. Никто никогда не позволял себе причинять ей боль, поэтому для нее было непривычно слышать такой холодный и суровый тон и видеть осуждение в обращенном на нее взгляде. Она припомнила мягкость своего отца и несколько раз взмахнула ресницами, чтобы сморгнуть непрошеную слезу.

То, что сказал Чарльз, не улучшило ее подавленного настроения. Ведь ей придется жить с незнакомцами – двумя женщинами и мужчиной. По долгу службы он живет вне дома – это должно было бы обрадовать ее, но странным образом она не почувствовала облегчения. Чарльз сказал очень немногое о Мойре – своей мачехе, – и Кэти заподозрила, что они не в самых лучших отношениях друг с другом. Берил – дочь Мойры – также жила в Грейндже, доме Блайтов в Лестершире, а старик Стив, бродяга, пригретый отцом Чарльза более двадцати лет назад, по словам Чарльза, любил только «поспать, почитать и поесть». Поначалу он жил на конюшне, но болезнь заставила его перебраться в дом, где он и остался в тепле и уюте – на полном обеспечении сына своего благодетеля. Так, по крайней мере, предположила Кэти, так как сам Чарльз этого не сказал. В доме, кроме того, жили еще две пожилые горничные и садовник с женой, обитавший на старой конюшне.

Кэти чувствовала себя такой беспомощной. С тревогой представляла она свою будущую жизнь. Наблюдая за Чарльзом, пока тот говорил, девушка думала, что скорее предпочтет жить с ним, чем с посторонними людьми, – не важно, насколько сурово он будет обращаться с ней. Ведь, хотя он и совершенно не походил на того, кого она ждала увидеть, ее все-таки не оставляла надежда, что все постепенно изменится и он начнет обращаться с ней по-отечески.

– А по выходным вы будете приезжать домой? – пробормотала она, и в ее голосе прозвучала нотка печали.

– Вряд ли это возможно, – начал он, но, увидев ее растерянность, добавил: – Может, я смогу выбираться – изредка.

Еще одна стычка между ними случилась тогда, когда Кэти узнала, что он собирается отвезти ее в Лестершир этим же днем.

– Сегодня? Но я могу остаться здесь до вторника. Я бы предпочла остаться – если вы не возражаете.

Хотя Кэти и решилась на переезд, но все же тянула время, дорожила каждой минутой, проведенной в родных стенах. Только вряд ли ее дядя понимал это, в его голосе не было ни намека на раздражение, когда он произнес:

– Я возражаю, Кэти. Пара дней ничего не изменит.

– Я не знала, что вы приедете сегодня. Я не смогу собраться.

– Кэти, – по-прежнему ровным, неумолимым тоном продолжил он, – а тебе не пришло в голову, что подобная задержка может причинить мне неудобства?

Она закусила губу; ей вовсе не хотелось показаться эгоистичной и легкомысленной.

– Вы не сможете приехать за мной во вторник – вы это хотите сказать? Но тогда я смогу приехать поездом. Мистер Фостер отвезет меня на станцию, а вы встретите меня – или пришлете кого-нибудь. И все будет в порядке. Так я могу остаться? – Она замолчала в ожидании, разглядывая его.

– Мы поедем сегодня. – Он сказал это спокойно, со снисхождением, затем в его голосе зазвучали нетерпеливые нотки. – И прошу тебя, Кэти, перестань постоянно спорить со мной!

Это для Кэти было уже слишком, ведь постоянно спорил он, а не она! Если бы только он был таким же покладистым, как Поль, они бы наверняка прекрасно поладили друг с другом. Как бы ему это понравилось, размышляла она, если бы она взяла с него пример и попыталась заставить совершать поступки против воли? Конечно же Чарльз стал бы возражать, но ей снова пришлось капитулировать, так как девушка опасалась, что он раздумает брать ее к себе.

Затем Чарльз сообщил ей, что уже позвонил миссис Фостер, которая появится здесь сразу после ленча, чтобы помочь со сборами. Он вернется за ней в четыре часа, к этому сроку она должна быть готова.

– Я полагаю, что мне не придется ждать, – жестко и лаконично повторил он свое пожелание и вышел.

Кэти притаилась за мостом Пэкхорс и видела, как Чарльз снова подъехал к коттеджу и вышел из машины на мосту Коллдерс, заметила его нервное движение во время разговора с миссис Фостер. Он не замечал девушку, деревья почти полностью скрывали ее.

– Девочка совершенно расстроена, мистер Блайт, хотя она и пытается скрыть это изо всех сил, бедняжка, – озабоченно говорила миссис Фостер. – Вы ведь будете добры к ней, не правда ли? Боюсь, что все не так просто. Теперь я, как никогда, сержусь на ее отца, который держал ее в полном уединении. Будьте очень добры к ней! – снова повторила она.

– Я не собираюсь бить ее, – последовал едкий ответ Чарльза. – Где она сейчас?

– Она пошла поискать гальку…

– Гальку? – нахмурился он.

– Кварцевые камешки, так, кажется, она сказала – но поищите вокруг, она где-то здесь рядом, и сама вам все объяснит. Мне осталось упаковать некоторые книги: тогда все будет готово, и вещи можно будет относить в машину. – Она на мгновение замолчала. – Вы собираетесь ей все рассказать? – с тревогой спросила она.

Кэти напряженно прислушалась.

– Как я уже сказала, все и так будет непросто, а когда она узнает…

Кэти стояла совершенно неподвижно, настороженно ожидая, что ответит Чарльз. Но его голос был тих, он произносил слова негромко и неразборчиво, все, что ей удалось услышать, – так это то, что он будет очень осторожен, а его семья и друзья уже предупреждены. Предупреждены о чем? Кэти пожала плечами, она и так была слишком несчастлива, чтобы размышлять еще и об этом. Через некоторое время голос Чарльза стал более отчетливым:

– …несколько недель в цивилизованном обществе, и она поймет, как глупы все эти предубеждения. Лично я не придаю им никакого значения и совершенно уверен, что очень скоро Кэти тоже забудет о них, поэтому вам не стоит беспокоиться, миссис Фостер. – Наконец Чарльз увидел ее и заговорил, обращаясь к ней.

Кэти с досадой отвернулась, не испытывая никакого интереса к его присутствию, пытаясь насладиться последними, драгоценными моментами перед тем, как навсегда покинуть долину. Чарльз остановился на краю моста, словно не решаясь подойти ближе, и Кэти смутно показалось, что ее враждебность отпугивает и мешает ему сделать шаг навстречу. Но ее мысли были далеко, она не могла оторвать взора от широких просторов вересковых полей, пытаясь удержать в памяти каждую мелочь. Розовато-лиловые всполохи цветущего кустарника, видневшиеся повсюду, оживляли мрачную панораму гниющих сланцев и крутых откосов песчаника, разъедаемых и иссушаемых безжалостными силами природы. Дикие горы вдали резко выделялись на фоне мрачного неба. Ближе, у порога одинокого поселения, почти неотличимо от окружающего пейзажа, ручей Вилдингстоун и река Хантер соединяли свои воды, чтобы чуть дальше влиться в реку Коллдер.

Наконец Чарльз решительно направился к ней. Она обернулась; черты его лица показались очень резкими в сумеречном свете. Она сравнила его с лежащей перед ней местностью, такой же зловещей, и страх перед ним пропал совсем.

– Мне кажется, что я говорил тебе, к которому часу надо было приготовиться, – напомнил он, подходя ближе. – Неужели ты предоставила все сборы миссис Фостер? Что ты будешь делать сейчас? Немедленно иди за мной!

Он явно ожидал, что она поспешит выполнять его приказание, но вместо этого Кэти спокойно улыбнулась и сообщила, что хочет загадать желание.

– Я нашла для нас два камешка – это было не так легко, так как подходят только кварцевые камешки; с другими ничего не получается. Вы должны стать в центре моста и загадать желание, едва только камешек коснется воды. Мы так часто делали, когда были детьми. Ну же!

Она почувствовала, как внимательный взгляд Чарльза остановился на ней, и вдруг девушка снова забыла о его присутствии, охваченная волной глубокого отчаяния. Кэти изо всех сил старалась сосредоточиться на загадывании желания, словно сама интенсивность чувства могла претворить ее мечты в действительность. Камешек утонул сразу, лишь слегка потревожив поверхность воды. После этого она повернулась к Чарльзу и улыбнулась.

– Полагаю, мне не надо спрашивать, что именно ты загадала?

– Правило таково, что вы должны знать об этом, – ответила она, и легкая улыбка коснулась ее губ. – Мое желание в том, чтобы этот мост был спасен.

– Мост? – Чарльз взглянул вниз по течению на мост Коллдер, который, по преданию, был построен римлянами.

– Этот мост, – сказала Кэти. – Я бы хотела, разумеется, чтобы и тот мост тоже был спасен, но для меня он важнее, так как это мост Желаний. Он такой старый и такой красивый. Надеюсь, что какой-нибудь щедрый человек заплатит за то, чтобы мост перенесли в другое место, ведь иначе он будет погружен навечно под воду вместе с этой частью долины.

– Это обойдется ему в довольно крупную сумму, – заметил Чарльз. – Я бы не стал особенно надеяться на то, что это желание сбудется.

– Это будет стоить четыре тысячи фунтов.

– Откуда ты это знаешь? – с любопытством спросил он.

– Потому что однажды один человек уже хотел перенести мост, но когда он узнал, во сколько это ему обойдется, то передумал. – Она припомнила те переговоры, которые шли по поводу переноса этого моста. Все тогда подумали, что человек, решивший потратить все свои деньги на то, чтобы спасти несколько камней от затопления, просто спятил. – Вы считаете, что я напрасно потратила желание? – озабоченно спросила Кэти, на что Чарльз довольно бесцеремонно ответил, что так и есть. Она глубоко вздохнула, затем немного оживилась, протягивая ему на раскрытой ладони сверкающий белый камешек. – Это ваш. Помните, что вы должны подождать, когда он коснется воды.

– Нет. – Он покачал головой. – Так как ты попусту потратила свое первое желание, попробуй еще раз.

В ее потускневшем взгляде чувствовалось разочарование. Она уронила камешек в воду.

– Что ты загадала на этот раз? – спросил он довольно осторожно и отпрянул, заметив ярость в ее взгляде.

– Я пожелала, чтобы в один прекрасный день он был наказан!

– Он? – Тон Чарльза был мягкий и спокойный. – Кто он такой?

– Тот мужчина, который отвечает за строительство этого водохранилища. Я бы хотела увидеть, как он страдает за то, что сделал с моим отцом. – Ее рука, вцепившаяся в перила моста, побелела. – Я бы хотела отомстить ему, только вряд ли, думаю, это возможно.

Проследив за ее взглядом – туда, где череда разборных домиков смутно виднелась в тумане, он сказал:

– Что именно сделал тот мужчина твоему отцу?

– Он убил его.

– Насколько я знаю, он умер от инсульта. Такое со многими случается, Кэти.

– Этот удар был вызван переживаниями – о, я знаю, что мы должны были в конце концов уехать отсюда, но этот мужчина не должен был изводить Поля подобным образом. Видите ли, – продолжала она свои объяснения, – в этой части долины фактически не ведутся никакие работы – дамба строится ниже. Нас бы не затронула сама стройка, а затопление начнется не раньше чем через двенадцать месяцев, поэтому не было никакой необходимости в такой спешке.

– По-моему, тот мужчина всего лишь выполнял свою работу, – предположил Чарльз. – Когда строится водохранилище, вся территория, которая предполагается быть затопленной, должна быть очищена за несколько лет до этого, чтобы избежать загрязнения. А это возможно только после того, как все люди покинут долину.

– Вы говорите так, будто согласны с ним.

– Я не могу не согласиться с ним, – коротко ответил он и добавил: – Пойдем, мы и так уже потеряли много времени. Я собирался выехать отсюда после четырех часов!

Кэти поспешила за ним следом, когда он стремительно зашагал по направлению к коттеджу. Она чувствовала себя виноватой в том, что его настроение так изменилось, и тонким, извиняющимся голоском мягко произнесла:

– Вы считаете, что это плохо так ненавидеть? Миссис Фостер тоже так считает. – У него явно не хватало терпения отвечать ей, поэтому Кэти продолжила: – Но я ничего не могу поделать с собой – это чувство так сильно, что внутри меня все горит. Я знаю, что буду ненавидеть его до тех пор, пока жива.

Чарльз внезапно остановился и с суровым упреком взглянул на нее:

– Я не слишком хорошо знаю тебя, Кэти, но мне кажется, что такое сильное чувство ненависти чуждо твоей природе. Подумай, это может тебе навредить. В один прекрасный день оно может разрушить тебя. – С таким веским замечанием он отвернулся от нее, оставив в полном недоумении.

Полчаса спустя, уже погрузив вещи в машину, Чарльз и миссис Фостер снова пришлось ждать Кэти, которая зашла зачем-то в дом.

– Что там делает эта девчонка? – услышала она его недовольное ворчание. – Мы что, никогда не уедем?

Кэти вышла из коттеджа и остановилась в дверях, наблюдая за выражением лица миссис Фостер, которое вдруг стало озабоченным и нерешительным.

– А, вот и ты, дорогая. – Пожилая женщина вздохнула с облегчением, когда Кэти направилась к машине. – Я как раз собиралась объяснить твоему дяде, как тяжело тебе, должно быть, покидать это место, где ты родилась, зная, что очень скоро оно исчезнет навсегда и ты даже не сможешь вернуться сюда. Идем, дорогая, дядя ждет тебя; поспеши немного.

Усевшись в машине, Кэти подняла взгляд на миссис Фостер.

– До свидания. – В ее голосе была едва заметна дрожь печали, глаза неестественно ярко блестели. – Спасибо за все. Я скоро напишу.

– Да, дорогая, напиши как можно скорее, чтобы я узнала, как у тебя дела. До свидания, дорогая, позаботься о себе.

Чарльз включил зажигание и завел машину. Затем он снова выключил мотор и, прищурив глаза, с подозрением посмотрел на Кэти.

– Что это? – Он имел в виду странный звук, который раздавался из одной из коробок на заднем сиденье.

Кэти сделала вид, что не понимает его.