Текст книги "Глаз дракона"

– И мой, – добавил Бриджли.

– Но кто займет его место? – ворчливо спросил обеспокоенный Джемсон.

– Не хотелось бы мне делать это накануне Прохождения, – признался Бастом.

Поулин скривился:

– Но это надо сделать.

– Если позволите… – поднял руку Клиссер, – я хотел бы сказать, что Хартия велит нам искать подходящую замену в его роду…

– Так у него еще и родственники есть? – спросил Бриджли, изображая удивление и ужас.

– Думаю, да, – сказал Франко. – Кроме его детей. Дядя…

– Если он из того же теста, что и Чокин, то хрен редьки не слаще, – сказал Ташви.

– Говорят, новая метла чисто метет, – заметила Ирена. – Я слышала, что Чокин исключил своего дядю из списка наследников, дав ему отдельный холд…

– Что он быстренько убрал его с дороги, так это точно, – сказал Бриджли. – Загнал в какое-то дикое горное место у черта на рогах.

– Да вся Битра у черта на рогах, – заметил с усмешки Азури из Болла.

– Замены можно избежать, – снова заговорил Поулин, – если нам удастся убедить Чокина, что не можем мы все вместе ошибаться насчет Нитей.

На сей раз недоверчиво фыркнула Зулайя:

– Он признает свою ошибку не раньше, чем Нити его жрать начнут… Кстати, это самое эффективное решение проблемы. Битра ведь на пути первой волны.

– Каким бы нерадивым ни был Чокин, – сказал Джемсон, – все же лучше, чтобы Битра была под его началом, чем без начальства вообще. Управлять холлом за день не научишься, сами понимаете.

Поулин долгим взглядом смерил лорда Плоскогорья.

– Это верно, но ведь он даже не сказал своим людям о приходе Нитей… – И он развел руками, выражая тревогу и разочарование по поводу такого упущения. – Халатность в чистом виде. Его первый долг – быть лидером в час беды. Для этого он и нужен. А мы как сообщество должны быть уверены, что каждый из нас выполнит свой долг, неотделимый от нашего положения и титула.

Зулайя пожала плечами.

—Ну, благодаря так называемому выполнению своего долга он как раз и угодит под первую волну.

– Да, так, – сказал Поулин, шурша бумагами. – Я просмотрю донесения о его должностных преступлениях и недочетах в управлении Битра-холдом. Мы сделаем это как подобает, соберем свидетельства и составим полный отчет по данному делу. А пока давайте закончим то, ради чего мы сегодня собрались. Кальви, вы хотели обсудить вопрос закладки новых шахт?

Поджарый горбоносый инженер тут же вскочил на ноги.

– Да, хотел, конечно! Нам предстоит пятьдесят лет Прохождения, так что понадобится больше руды, причем такой, которая залегает ближе к поверхности, чем в Телгарском месторождении.

– Хотя его еше тысячу лет можно разрабатывать, – сказал Бриджли Бенденский.

Да-да конечно, в основных шахтах руды еще много она не так доступна, как горные месторождения, вторые можно разрабатывать более эффективно. – Он развернул матовый пластиковый лист с картой Большого Восточного Плоскогорья, где около границ Руата был очерчен район месторождений. – Вот! Богатейшая руда которая прямо сама идет в руки! Нам нужна как раз такая, если придется заменять огнеметное оборудование. А ведь придется, – с тоской сказал он. – У меня хватает обученного и готового переехать сюда персонала поскольку мне хотелось бы начать разработку до Прохождения. И мне нужно лишь ваше согласие.

– Вы хотите основать здесь холд? Или просто шахту? – спросил Поулин.

Кальви почесал нос и усмехнулся.

– Ну, после смены отсюда возвращаться далековато, тем более что драконы будут заняты истреблением Нитей. – Он развернул другую схему. – Одна из причин, почему я выбрал именно это место, – здесь существует развитая система пещер, пригодных для жилья, а также залежи угля, необходимые для плавки. А готовые слитки можно будет отправлять по реке.

Остальные начали перешептываться, обсуждая проект.

– Хорошо, что Чокин ушел, – заметил Бриджли. – У него есть шахты в долине Стенг, и он пытается возродить их работу.

– Они в аварийном состоянии, – презрительно хмыкнул Кальви. – Я сам их осматривал. Нам придется уйму времени убить на то, чтобы укрепить стенки и заменить оборудование. Да и руда второсортная. Времени на восстановление шахт не хватит… а уж тем более на споры с Чокином по поводу контракта. Вы знаете, каков он бывает, он же неделями может торговаться по мелочам, прежде чем примет решение. – Длинное лицо его искривила презрительная гримаса. – Если вы – он обернулся к остальным, – дадите мне позволение смогу огласить его на Встрече нынешним вечером и посмотреть, кого заинтересует это предложение в смысле поставок и оборудования, и работников.

– Я поддерживаю, – великодушно сказал Ташви поднимая руку.

– Отлично. Предложение выдвинуто и поддержано. Так, все согласны дать позволение на основание холда для разработки месторождения? – Поднялся лес рук, и Поулин дотошно всех пересчитал.

– Чокин скажет, что все было подстроено, – ядовито заметил Бастом, – и что мы нарочно выставили его с заседания перед обсуждением этого вопроса.

– И что? – спросил Поулин. – Никто не просил его удалиться, а список вопросов повестки дня у него такой же, как и у всех. – Он пристукнул кулаком по столу. – Предложение прошло. Скажите своим инженерам, что они могут начинать осуществление проекта. Вейры Плоскогорье, – он повернулся к Г'дону, – и Телгар, – поклонился К'вину, – вы можете помочь с транспортом?

Оба предводителя Вейров согласно кивнули. Если закладывается новый холд, то как можно большему количеству всадников из их Вейров следует ознакомиться с его местоположением.

– Ну, для защиты от Нитей не понадобится слишком много всадников, – улыбнулся всадникам Кальви. – Все шахты будут либо под землей, либо в пещерах. А для производства пищи нам поначалу хватит и гидрпонных плантаций.

– Еще какие-нибудь вопросы есть? – сказал Поулин.

Клиссер поднял руку, получил позволение и встал, оглядывая собрание.

«Ну вот, сейчас лекцию читать начнет», – подумал К'вин.

– Поведение лорда Чокина, возможно, не столь уж исключительно, – начал он, заставив всех разом прислушаться. – По крайней мере в будущем такое повторится не раз. События Первого Падения слишком далеки от нас. У нас есть настоящие видеозаписи того времени, так что мы можем свериться с ними и сравнить как идет блуждающая планета. Мы знаем, что она блуждающая потому, что у нас есть блестящий, исчерпывающий отчет капитанов Керуна и Тиллека, в котором говорится, что изначально планета вряд ли принадлежит к системе нашего Солнца. Сама орбита планеты подтверждает эту теорию, поскольку она лежит не в той плоскости, что и все остальные спутники Ракбата. Я по крайней мере шестерых студентов каждого класса с особенным тщанием обучал началам астрономии и работе с секстантом и постарался, чтобы у них была соответствующая математическая подготовка для расчета склонений и подъемов небесных тел и точного определения часового круга любой звезды. У нас пока сохранились три действующих телескопа для наблюдения за небом, но когда-то был еще один. – Он помолчал. – Мы, как я должен честно признаться, теряем все больше и больше технологий, оставленных нам нашими предками. И не из-за небрежного обращения. – Он взмахнул рукой, пресекая возражения. – Из-за износа, из-за невозможности, как бы мы ни пытались, достигнуть технического уровня наших предков.

Кальви поморщился и согласился.

– Итак, я предлагаю, чтобы мы, использовав каким-то образом то, что у нас еще осталось из наследия предков, сумели создать долговременные и четкие указан для наших потомков. Я знаю, что некоторые из нас Клиссер помолчал, многозначительно глядя на дверь которую совсем недавно вышел Чокин, – уверены чтивши предки ошибались, считая, что Нити обязательно начнут падать, когда Алая Звезда пройдет близ Перна Но нельзя игнорировать возмущения, которые уже сейчас сотрясают поверхность нашей планеты: перепады погоды, вулканическая активность, остальные космические свидетельства. Если в грядущие столетия снова случится так, что кто-нибудь опять начнет сомневаться в реальности Нитей, не желая менять налаженное хозяйство или отказываться от спокойной жизни, то все, чего нам удалось достигнуть, все, что мы построили своими руками, – он драматически воздел руки, – все, что сейчас нас окружает, – он показал в сторону, откуда неслась далекая музыка, – погибнет!

Раздались протестующие крики.

– Ах, – он снова поднял руку, – но ведь так может случиться. Лорд Чокин – яркий пример тому. Мы и так уже утратили слишком много технических знаний. Искусные, бесценные люди, мужчины и женщины, которых мы не имеем права терять, ибо с ними уходят их знания и умения, умирают от болезней и старости. Мы должны обезопасить себя от Нитей! Оставить что-то долговечное, что напомнит нашим потомкам о необходимости быть наготове, то, что поможет им выжить.

– Есть ли шансы найти то самое административное здание? – спросил Поулин С'нана.

– Слишком мало осталось времени до Прохождения, – ответил М'шалл. – Время будет слишком напряженным, так что вряд ли мы сможем спокойно заниматься раскопками. Однако я всей душой согласен с Клиссером. Нам нужны гарантии. Нужно что-то такое, что не позволит впредь таким, как Чокин, усомниться в том что Нити – вовсе не миф, придуманный нашими предками.

– Но ведь у нас есть видеозаписи… – сказала Лора из Иста-Вейра.

— И сколько же пленки у вас осталось? – подчеркнуто вежливо спросил Поулин. – Я, например, знаю, что запасы Форта подходят к концу. А что случилось с нашим Хранилищем, вы знаете.

– Да, но у нас есть бумага… – Она оглянулась на лордов-холдеров Телгара – Ташви и Сальду.

– Но как мы можем узнать, сколько лесов переживут Прохождение? – спросил Ташви, с сомнением разводя руками. – Мои лесопилки работают безостановочно, мы перерабатываем на пульпу столько дерева, сколько можем.

– Мы сделаем, что сможем, чтобы сохранить леса, – сказал К'вин, хотя в душе и сомневался, поскольку если хоть одна Нить зароется в землю, это в считаные минуты уничтожит лес на огромной площади.

– Конечно, – мягко ответила Сальда, – а мы запасем сколько можем бумаги на будущее. Кстати, старые тряпки тоже годятся на переработку. – Тут она помрачнела. – Но я не знаю, кто из нас выживет или не выживет. Отчет Тарви Андийара, сделанный им, когда он заложил холд, указывает, что склоны были почти совсем голыми. За десять лет до конца Прохождения он прорастил деревья во всех уголках холда, чтобы высадить их снаружи. Нам повезло, что через три десятилетия конца Прохождения сохранилась и естественная смена биоценозов.

– Значит, вот вам еще сведения, которые мы должны сохранить для потомков, – сказал Клиссер.

– Полное практическое руководство к действию сказала Мари из Вейра Плоскогорье.

– Прошу прощения?

– Куда важнее знать то, что надо сделать после Прохождения, чем во время него, – сказала она так, словно все это было очевидным.

– Сначала надо пережить эти пятьдесят лет… – начала было Сальда.

– Вернемся к делу, – встал Поулин. – Председатель согласен с тем, что мы должны создать постоянное неразрушимое, ясное, простое руководство к действию на случай возвращения блуждающей планеты. У кого какие идеи?

– Можем выгравировать инструкции на металлических пластинах и поместить их в каждом холде, Вейре и цеху, где они будут на виду, так, что их просто невозможно будет не заметить, – сказал Кальви. – И занесем туда показания секстанта, указывающие на Прохождение.

– Но это все годится до тех пор, пока существуют секстанты и есть хоть кто-то, кто умеет ими пользоваться как следует, – отозвался лорд Бастом. – Но что случится, когда последний из них сломается?

– Их сделать нетрудно, – сказал Кальви.

– А что, если не останется ни одного человека, который будет знать, как с ним обращаться? – встряла Сальда

– Капитаны моего флота каждый день пользуются секстантами, – ответил Бастом. – Эти инструменты на море просто бесценны.

– Математика входит в основной курс для всех студентов, – добавил Клиссер, – ее не одни рыбаки изучают.

– Но надо знать методику получения ответов, – сказала Кори, главный медик. Она заговорила впервые с начала заседания. – И надо знать, когда ею пользоваться. – Ее наука стремилась удержаться на высоком уровне, хотя все больше и больше оборудования выходило из строя, и неординарные процедуры становились доступны лишь экспертам.

– Должен быть путь передать жизненно необходимую информацию грядущим поколениям, – сказал Поулин, сначала глянув на Клиссера, а потом окинув взглядом лица сидящих за столом. – Давайте хорошенько подумаем. Вытравить сведения в металле – это одно, затем раздать пластины по холдам и Вейрам, чтобы они там постоянно хранились. Тогда ничего не будет забыто.

– Что-то вроде Розеттского камня… – скорее подытожил, чем спросил Клиссер.

– А что это? – спросил Бриджли.

Клиссер имел привычку озадачивать собеседников, ссылаясь в разговоре на какие-нибудь древности, о которых знал он один. И если кто-то проявлял хоть малейшее любопытство, он разражался продолжительной лекцией.

– В конце восемнадцатого века на Земле был найден камень с надписью на трех древних языках, который дал ключ к расшифровке этих языков. Но наш язык, конечно, сохранится.

– Опять вернулись к гравировке, – усмехнулась Кори.

– Если это единственный путь… – начал было Клиссер, затем нахмурился. – Нет, должен быть более надежный метод. Я рассмотрю все возможности.

– Хорошо, Клиссер, но не забывайте еще и о проекте, – сказал Поулин. – Пусть лучше у нас выйдет из строя уйма сирен, колоколов и свистков, чем не будет вообще никакой системы предупреждения.

Клиссер медленно расплылся в улыбке.

– Колокола и гудки – это просто. А вот сирена – это займет время.

– Тогда все. – Поулин окинул взглядом стол Зажигательная музыка была слышна отсюда слишком хорошо, и молодые холдеры и представители Вейров уже сгорали от нетерпения. – Больше вопросов нет? – Он не стал ждать ответа и поднял молоточек, чтобы закончить собрание. – Итак, все. Ну, идите развлекаться.

Скорость, с которой опустел зал, показывала, что именно этого все и хотели.

Глава 2
Собрание в Форте

— Клисс, что на тебя нашло? – сердито спросил Шеледон. В Колледже он был главой факультета Искусств и постоянно жаловался на то, что ему не хватает свободного времени для творчества.

– Ну, – Клиссер потупил глаза под упорным, обвиняющим взглядом Шеледона, – у нас на самом деле больше записей, чем у кого бы то ни было, и мы гораздо лучше владеем методикой оценки, чем все прочие. Колледж ведь как раз и предназначен для сбора и хранения информации и обучения.

– Основная наша задача, – сказала Данья, поддержавшая жалобы Шеледона, поскольку ей тоже хотелось урвать свободную минутку и поработать над струнным квартетом, – обучать пользоваться своими мозгами молодежь, которая иначе будет кататься на драконах да драться за наследство. И еще пинать молодых оболтусов, чтобы те шли учить наше разрастающееся население тому, что сами знают.

Вокруг них звенела танцевальная музыка, но Шеледон и Данья были так разгневаны, что, похоже, даже и не слышали мелодии, хотя трое их соседей по столу весело отбивали ритм. Данья ожгла Лозелла свирепым взглядом и тот перестал барабанить по столу своими мозолистыми пальцами арфиста.

– Не думаю, что будет сложно отыскать способ отмечать возвращение Алой Звезды, – сказал он, пытаясь утишить гнев Шеледона и Даньи.

– Меня заботит не то, что это «сложно», – ядовито отозвалась Данья. – Где мы время возьмем? – Она ткнула пальцем в еще недостроенное крыло учебного корпуса – Особенно если закончить надо, – она снова злобно зыркнула на Клиссера, – к Зимнему Солнцестоянию.

– О, – скривился Лозелл. – Хорошее напоминание.

– Мы все свободное время отдаем тому, что действительно сейчас необходимо, – продолжала Данья, трагически размахивая руками и расхаживая взад-вперед вдоль стола.

Если Шеледон, чувствуя угрозу, замыкался в себе, то Данья развивала бешеную деятельность. Нервно расхаживая, она задела стул, на котором лежала ее скрипка, и тут же подхватила ценный инструмент, не дав ему упасть на камни. Она снова зло посмотрела на Лозелла, словно виноват был он.

Шеледон потянулся и взял у нее скрипку и смычок, очень осторожно положил их на стол, на котором уже ничего не было, кроме бокалов с вином. Он рассеянно вытер лужицу вина рядом с драгоценной скрипкой – Реликвией, одной из немногочисленных оставшихся с высадки. Он любовно погладил ее, а Данья продолжала бушевать.

– Прямо сегодня, – снова зашагала она, – мы утром вели занятия, потом перекусили, потом днем красили стены, чтобы хоть какие-то помещения были вы к летней сессии. У нас всего пять минут было на то, чтобы переодеться, и все равно мы пропустили воздушный парад, который я, например, – она остановилась и ткнула себя пальцем в грудь, – очень хотела бы увидеть!.. Мы уже сыграли два круга, – горячо продолжал она, – и, как пить дать, будем играть до самого рассвета, да и завтра все повторится, да еще эта Встреча… так что у нас только ночь, чтобы передохнуть, разве что подвернется кое-какая работенка для подготовки следующего семестра. А он начнется через неделю, так что потом у нас вовсе не будет времени, поскольку сейчас придется готовить к выпуску учителей, которые понесут слово в дальние пределы нашего континента. – Она театральным жестом показала на восток, затем резко села на стул, на котором прежде лежала скрипка. – И откуда же мы возьмем время на дополнительные исследования, Клиссер?

– Время всегда можно найти, – сказал Клиссер. Его спокойный ответ прозвучал как завуалированный упрек ее напыщенности.

– Может, провернем это под видом обучающего проекта для исторического класса? – сообразил Лозелл.

– Вот и ответ, – поддержала Бетани, которая, по обыкновению, наблюдала за кипящей от ярости Даньей. – Мои младшие ученики могут осуществить его как независимый проект.

– Если у нас хватит сил содержать Библиотеку, – мрачно добавила Данья.

– Хватит-хватит, – весело сказал Клиссер. – Во время полета драконов Кальви послал инженеров на высоты, чтобы те поработали с солнечными панелям Завтра они прикрепят их к главным склонам. А другие работали сегодня, сама ведь знаешь.

– Да, это хорошее утешение, – желчно заметила Данья.

Клиссер заново наполнил ее бокал.

– Все, что нам, по-моему, нужно сейчас, – красивая мелодия и хорошие слова. Что-то, чему легко будет обучать с самого раннего возраста. Так, чтобы они запомнили все признаки Прохождения прежде, чем начнут задавать вопросы.

– «Дважды-два – четыре, это всем известно в целом мире»? – пропела Данья куплет старинной арифметической песенки и криво улыбнулась.

– Эта песенка по-прежнему остается хорошим средством обучения, – сказал Клиссер, наливая себе. – Шелл, может, поиграешь в композитора и создашь нам пару простых запоминающихся мелодий?

Шеледон согласно кивнул.

– Я много лет говорю, что мы должны положить на музыку большую часть основных знаний. У Джемми хорошо получается писать маленькие популярные песенки.

Бетани расплылась в улыбке. Джемми был ее любимым учеником, и она всегда горячо защищала его. Даже Данья вроде бы успокоилась.

– Итак, – продолжал Клиссер, решив самую неотложную проблему, – что будем играть в следующем круге?

– Вот как? – взорвалась Данья. – Что будем играть? Клиссер, когда ты спустишься с небес на землю?

Клиссер обиделся. Бетани наклонилась и погладила его по руке, ободряюще улыбаясь.

– Что ты хочешь сказать, Данья? – спросил Клиссер.

– Ты разве не понимаешь всей ответственности, которую ты так легко… – Данья устало воздела руки к небесам, – возложил на наши плечи?

– Ничего такого, с чем мы не могли бы справиться дорогая, – как всегда мягко, сказала Бетани. – Причем и времени, и труда уйдет немного.

– Опять время. Разве у нас есть время? – снова вклинился Лозелл. – Особенно если зима будет хотя бы вполовину такой суровой, как прошлая. А ведь ожидается, что так и будет! Да еще эта треклятая Алая Звезда на нас валится – ну, как мы справимся?

– Справимся. Всегда справлялись, – смиренно вздохнул Шеледон. – Поулин нам поможет. И, конечно Вейры.

Данья гневно посмотрела на него.

– Вот как ты запел? Я-то думала, что ты считаешь что у нас нет времени!

Шеледон застенчиво пожал плечами.

– Мне кажется, что идея Лозелла превратить составление свода информации в обучающий проект поможет решить проблему. И если Джемми сумеет все это зарифмовать, то я напишу несколько мелодий. Или Джемми сам напишет.

Лицо Шеледона смягчилось, он изобразил улыбку. Ему стоило усилий заставлять себя не завидовать многогранным талантам Джемми. Хотя юноша официально еще не был выпускником цеха, он уже вел несколько небольших групп и, казалось, умел все, причем на высоком уровне. Клиссер называл его на все руки виртуозом.

– А что, если мы все отдадим на волю студентов, а они, будучи в большинстве своем, как и все студенты, посредственными исследователями, упустят самое важное? – спросила Данья.

– На то есть мы, учителя, дорогая, – сказала Бета ни. – Мы проверим, не упустили ли они чего-то очевидного. По крайней мере они сэкономят нам время которое мы убили бы, перебирая тонны материала, и представят нам на выбор самое важное. Поставим во главе проекта Джемми. Он читает быстрее всех, и у него молодые глаза.

В этот момент музыканты на помосте закончили играть последний номер, удостоившись овации и от запыхавшихся танцоров, и от зрителей за столами. Они по одному спускались с помоста.

– Ладно-ладно, что играем, Клиссер? – спросил Шеледон, заглатывая остаток вина и выпрямляясь.

– Наши выпускники играли быстрые танцы. Хватит уже – сказал Клиссер. – Дадим всем перевести дух и сыграем что-нибудь медленное… старое, традиционное. Начнем с «Долгой извилистой дороги». Настроим всех на сентиментальный лад.

– Хм-м-м… затем мы поужинаем, пока молодежь исполнит то, что они ошибочно именуют музыкой, – сказала Данья, которая ни в грош не ставила современную громкую диатонику.

– Ну, на всех не угодишь, – сказал Клиссер и взял свою гитару.

Он отодвинул кресло Бетани, а когда она встала, поддержал ее под руку. Мягко улыбнувшись в ответ, Бетани собрала свои инструменты – обычную флейту в потертом жестком футляре, древние флейты-рекордеры в кожаных чехлах и маленькую тростниковую дудочку, за которую мастер в прошлом году получил приз. У нее был особенный чистый тон, который молодой Джемми все старался воспроизвести при помощи других язычковых музыкальных инструментов. Затем Бетани похромала вперед, совершенно не замечая ни своей кривой ноги, ни неуклюжей походки, высоко держа голову и глядя прямо перед собой.

Джемми поднялся из-за своего стола и присоединился к ним, машинально забрав у Бетани футляры с флейтами. В их группе он был барабанщиком, хотя с другими играл на гитаре. Невзрачный на вид, с тусклыми сами и бледной кожей, со слишком крупными чертами лица, он был человеком скромным, и собственные академические успехи были ему совершенно безразличны. Хотя сложения Джемми был вовсе не атлетического, он выигрывал длинный забег в Летних Играх уже третий год подряд. Однако он плохо сходился со сверстниками «Они по-другому думают», – робко оправдывался он.

Воистину так. Его результаты по стандартному тесту на одаренность, который предлагали всем перспективным студентам, просто зашкаливали. В родной семье – рыбаков из Тиллек-холда – его вообще не понимали и считали дурачком. В четырнадцать лет он, как и его братья и сестры, занялся семейным делом. Продержался он три похода. Хотя он и зарекомендовал себя как способный навигатор, его постоянно мучила морская болезнь. Он так и не научился ходить по палубе во время качки, так что в палубные матросы не годился, что очень расстроило его родителей. К счастью, парнишка заинтересовал капитана Кизана, и тот порекомендовал отдать его учиться и послал в Форт-холд, чтобы его там испытали. Клиссер с радостью принял его: найти такого жадного до знаний ученика для него было просто пиром души. И теперь, видя, как Джемми просто пожирает сложнейшие задания, он создал для него специальную учебную программу. Хотя Джемми был замечательным учеником, петь он не мог, а потому начал делать музыкальные инструменты, чтобы как-то компенсировать свой недостаток. Дайте ему пару часов попрактиковаться, и он сможет играть на чем угодно.

Хотя его родители и лорд-холдер Бастом ожидали что он вернется в Тиллек и станет там учителем, Клиссер уперся: детей в холде может учить каждый, и он пришлет хорошо подготовленного кандидата, но Джемми должен остаться в Колледже и служить всему континенту.

Но вот чего никто за пределами цеха даже не упоминал: Джемми интуитивно знал, как восполнить прорехи, оставленные при небрежном копировании поврежденных записей. Его заметки, короткие и четкие, были примером здравомыслия. Колледж просто не мог себе позволить остаться без умения и разума Джемми. парень не был хорошим преподавателем, поскольку мыслительный процесс более медленный, чем у него, просто выводил его из себя, однако он мог писать – и писал – учебники и руководства, которые улучшали базовые тексты, привезенные первыми поселенцами. Джемми переводил слово «Земля» как «Перн».

Сверстников его общество не радовало, зато он чувствовал себя вполне уютно в компании своих наставников и вскоре превзошел их как по уровню знаний, так и в практическом применении изученного. Все прекрасно знали, хотя и тактично обходили молчанием то, что он просто обожал Бетани. Она была со всеми равно ласкова и добра, но отказывалась избирать себе партнера. Из-за своего уродства она давно решила не заводить потомства и отвергала всяческую интимную жизнь, даже бездетную.

Клиссер, глядя на то, как Бетани и Джемми степенно шествуют к помосту, подумал: а не удастся ли Джемми сокрушить стену ее девственности? Он был уверен, что Бетани печется о юноше из Тиллека куда больше, чем о ком-либо другом за все тридцать лет, в течение которых знал ее как студентку и преподавателя. Она была привлекательной женщиной, она заслуживала любви. Поскольку зачатие можно предотвратить, ее самый главный страх был устраним. А разницу в возрасте Клиссер во внимание не принимал. Да и Джемми отчаянно нуждался в уравновешенности, которую дала бы ему жизнь без вынужденной аскезы.

Клиссер и Джемми помогли Бетани взойти по cтупеням без перил на помост, где она, расправив длинные юбки, скрывавшие высокую подошву ее башмака, села в кресло. Она разложила футляр с флейтой и рекордеры, как ей было нужно, а тростниковую дудочку положила на пюпитр. Этой группе музыкантов партитуры, конечно, были не нужны, но другие ими пользовались.

Данья подняла скрипку к плечу, взяла смычок и посмотрела на Джемми, который тихонько пропел безупречное «ля», чтобы она могла подтянуть струну. Шеледон тихонько побренчал на гитаре, проверяя строй а Лозелл сыграл арпеджио на оркестровой арфе. Единственное сохранившееся на континенте фортепиано – его любимый инструмент – сейчас было в ремонте: заменяли молоточки, и пока еще не удалось изготовить такой же фетр, как тот, которым они были изначально обтянуты.

Клиссер кивнул Джемми, который выбил на своем барабане дробь, чтобы привлечь внимание, и затем, по сигналу Клиссера, они начали свою программу.

Только через несколько дней Клиссеру выпала возможность обсудить проект с Джемми.

– Я удивляюсь, почему мы не используем баллады для обучения истории, – ответил Джемми.

– Мы не историю будем на музыку перекладывать.

– Да нет, именно историю, – прямо и без всякого такта, по своему обыкновению, ответил Джемми. Клисер не сразу привык к его манере. – Это все станет историей, когда следующее поколение получит нашу весть… а потом последующее.

– Конечно, именно для этого и стараемся.

Джемми что-то замычал было себе под нос, но вдруг осекся, бросился к столу, схватил листок бумаги, перевернул его на чистую сторону. Быстро начертил пять линий, нарисовал ключ и тут же начал записывать ноты. Клиссер был просто поражен.

– Ой – бесцеремонно сказал Джемми, проведя пальцами вдоль нотного стана, – меня эта мелодия уже несколько месяцев терзала. Почти облегчение – нанести ее на бумагу, особенно когда нашлось, к чему ее приспособить. – Он поставил другой размер и лишь на мгновение замер над бумагой с пером в руке, прежде чем снова начал писать. – В любом случае это будет чистая конфетка! Начинает сопрано – конечно, мальчик, если взять всю сцену. Затем вступают те нора… это, конечно, могут быть всадники, потом баритоны… лорды-холдеры, несколько басов для мастеров… каждый описывает свой долг по отношению к Вейру… затем финальный хор, повторение первого стиха, когда весь Перн повторяет, чем он обязан драконам. Да, это будет замечательно!

Клиссер понял, что его присутствие перестало быть необходимым, и покинул комнату, улыбаясь про себя. Что ж, если Бетани права и студенты в этом семестре удачно проведут исследования, он сумеет выполнить свое опрометчивое обещание Конклаву. Он не надеялся, что компьютеры проживут достаточно долго, чтобы позволить им сделать всеобъемлющий анализ. В последнее время их работа была так неустойчива, что результаты часто подвергались сомнению. И никто не мог Решить проблемы с запчастями. Компьютеры были настолько старыми и изношенными, что вообще непонятно, как они так долго продержались. Да и есть ли теперь смысл продолжать поддерживать работу компьютеров и прочей электроники?

Эта мысль вернула его к воспоминаниям о разговоре с двумя парами родителей, которые настаивали на чтобы их отпрысков обязательно обучали работе с компьютером, поскольку этот курс считался самым престижным. И самым нетрудоемким, поскольку компьютеров осталось слишком мало. И где они смогут применить свои знания, когда окончат курс? Более того, никто из двух студентов не был пригоден к работе с механикой. Они простодумали, что им этого хочется. А еще одна пара не хотела, чтобы их дочь занималась вместе с «незаконнорожденной чернью», как сказал Шеледон.

Словно тут были свободные комнаты или условия хотя бы еще для одной школы наставников! Или что лордам положено выделять частных учителей! Щаззз! Сейчас учителя весь год странствовали из холда в холд пытаясь дать основы знаний детишкам в разбросанных по всему континенту поселениях. Ладно, может, когда-нибудь они смогут основать второй университет – так, что ли, это называлось? – на восточном побережье. Конечно, когда на носу Прохождение, надо просмотреть все расписания и проинструктировать странствующих учителей о том, как избежать столкновения с Нитями и остаться в живых. Он видел фильм – пока проектор еще работал, – снятый во время настоящего Падения. Он вздрогнул. Всю свою жизнь готовясь к этой опасности, он все равно не мог смириться с ее неизбежностью. Реальность была слишком близка.