Текст книги "Лэшер"

В Обители все время сновали туда-сюда люди с доброжелательными лицами. Ежедневно заседали какие-то старшины, но кто они были такие, Юрий не знал.

– Юрий, хочешь покататься на велосипеде? – однажды спросил его Эрон.

Юрий согласился. Вскоре, переняв навыки от других велосипедистов, как старых, так и молодых, он как ошалелый носился по улицам Амстердама.

Но сколько Эрон ни побуждал Юрия рассказать о себе, мальчик наотрез отказывался это делать. Правда, однажды, когда Лайтнер проявил особую настойчивость, Юрий поведал ему историю о магарадже.

– Нет. Расскажи мне то, что случилось с тобой на самом деле, – не унимался Эрон.

– А почему я должен вам что-то рассказывать? – упрямился Юрий. – Я даже не знаю, зачем с вами сюда приехал.

Минул уже год с тех пор, как он решил никому не говорить о себе правды. Даже Эндрю не был исключением. Так почему он должен выворачивать свою душу перед Эроном Лайтнером? Тем не менее это случилось, причем совершенно неожиданно для него самого. По-прежнему не допуская и мысли о том, что ему нужно кому-то исповедаться, довериться или что-то объяснить, он вдруг разоткровенничался и выложил все о своей матери, о цыганах, обо всем, что с ним произошло за последние годы. Он говорил и говорил. Прошла ночь и наступило утро, а он все рассказывал… Эрон Лайтнер сидел за столом напротив и внимательно его слушал.

Когда Юрий закончил, у него словно открылись глаза. Он будто ближе узнал Эрона Лайтнера, а Эрон Лайтнер – его. По обоюдному согласию они решили, что Юрий останется в Таламаске, по крайней мере на какое-то время.

В течение шести лет Юрий посещал школу в Амстердаме.

Он жил в Обители, тратя большую часть времени на учебу. После занятий в школе и по выходным работал для Эрона Лайтнера, вводя данные в компьютер, разыскивая в библиотеках малоизвестные материалы или выполняя некоторые мелкие поручения: доставлял, например, на почту или забирал оттуда какую-нибудь корреспонденцию.

У Юрия возникло впечатление, что старшины были среди тех, кто постоянно его окружал. Они могли иметь различные ранги в организации и находиться среди рядовых его членов, тем не менее никто не знал их в лицо. Когда кто-то становился старшиной, об этом никто, кроме него, не знал. Было запрещено задавать вопросы типа: «Ты являешься старшиной?» или «Не знаешь, Эрон – старшина или нет?». Было запрещено пытаться прочитать подобную информацию в чужих мыслях.

Но сами старшины знали друг друга. С помощью имевшихся в Обители компьютеров и факсов старшины могли связаться со всеми членами организации, в том числе и неофициальными, каковым был Юрий, равно как и наоборот: все остальные при желании всегда могли поговорить с ними по собственной инициативе через сеть. Даже глубокой ночью Юрий мог включить компьютер и послать длинное сообщение старшинам, а утром получить напечатанный на принтере ответ.

Это означало, что старшин было много и кто-нибудь из них обязательно «сидел на звонках». Во время связи старшины никогда не проявляли себя индивидуально и даже не пользовались своим настоящим голосом. Кроме того, они были очень добры, внимательны и знали все обо всем и обо всех, причем подчас даже то, чего не знал о себе сам Юрий или, по крайней мере, в чем далеко не был уверен.

Эта безмолвная связь со старшинами приводила Юрия в восторг. Он расспрашивал их о самых разных вещах, и не было ни единого случая, чтобы ему не пришел ответ.

Спускаясь по утрам в столовую к завтраку, Юрий вглядывался в окружающих его людей, пытаясь догадаться, кто из них был старшиной и кто из них этой ночью ответил на его послание. Разумеется, – и Юрию это было хорошо известно – его собеседник мог находиться, например, в Риме. Старшины были везде, в каждой Обители. Все знали только то, что они были немолодыми, очень опытными и убежденными членами ордена. Фактически они управляли организацией, хотя официальным ее руководителем считался назначенный ими Верховный глава.

Когда Эрона перевели в Лондон, Юрий не без грусти расставался с Амстердамом, в котором впервые обрел свой постоянный дом. Тем не менее он без колебаний согласился покинуть его вместе с Эроном. Они поселились в красивом, теплом и безопасном местечке неподалеку от английской столицы.

Юрий полюбил Лондон. И очень обрадовался, когда узнал, что ему предстоит учиться в Оксфорде. Он провел там добрых шесть лет, приезжая к Эрону на уик-энд, – словом, это было такое время, о котором он мог только мечтать.

К двадцати шести годам Юрий вполне созрел, чтобы стать настоящим членом ордена. По этому поводу у него не было ни малейших сомнений. Он с удовольствием отправлялся в командировки по поручению Эрона и Дэвида, а впоследствии начал получать задания непосредственно от старшин, которым после возвращения направлял через компьютер отчеты о выполненной работе.

– Задание от старшин, – говорил он Эрону перед отъездом.

Эрон никогда не задавал вопросов. И никогда ничему особо не удивлялся.

Куда бы Юрий ни ездил, чем бы ни занимался, он всегда звонил Эрону и подолгу беседовал с ним по телефону. Кроме того, молодой человек был предан Дэвиду Тальботу. Ни для кого не было секретом, что Дэвид Тальбот был уже далеко не молод и слишком устал от работы в ордене. Он намеревался вскоре покинуть пост Верховного главы, не дожидаясь, пока старшины вежливо попросят его это сделать.

Но отчитывался Юрий за свою работу только перед Эроном. Эрон оставался единственным, кто был Юрию небезразличен.

Юрий знал, что с Эроном его соединяют особые узы. Это была сильная, неизъяснимая любовь, уходящая корнями в далекое детство. Любовь, которая была тесно связана с глубочайшей благодарностью за спасение и чуткое обращение. Любовь, которую никто, кроме него самого, не смог бы разрушить. Так же как Эндрю, умерший в римском отеле, Юрий считал Эрона своим отцом.

С возрастом Юрий стал больше бывать в разъездах. Ему нравилось странствовать по миру в одиночестве. Наиболее приятно ему было это делать, так сказать, инкогнито. Только когда он слышал вокруг себя разные языки, когда погружался в суету больших городов, кишащих людьми всех возрастов и рангов, когда, растворяясь в этой разнородной толпе, терял свою индивидуальность, – только тогда он ощущал себя воистину живым.

Но в каком бы уголке земного шара Юрий ни находился, он непременно звонил Эрону. Лайтнер никогда не упрекал Юрия за эту своего рода зависимость, а всегда с готовностью отвечал на его звонки, а с годами стал больше раскрывать молодому другу собственные чувства, свои маленькие разочарования и надежды.

Иногда они весьма сдержанно говорили о старшинах, и Юрий никак не мог понять, являлся ли Эрон сам старшиной или нет. Несомненно, Юрию не полагалось это знать, тем не менее он был почти уверен, что Эрон таковым был. Если не он, то кто же еще? Ведь он принадлежал к когорте самых опытных и мудрых членов Таламаски.

Когда Эрон на долгие месяцы поселился в Соединенных Штатах, чтобы расследовать историю Мэйфейрских ведьм, для Юрия это оказалось бо́льшим испытанием. Еще никогда Лайтнер не покидал Обитель на столь долгий срок.

Приближалось Рождество, время одиночества для Юрия, как, впрочем, и для многих других. Получив доступ к файлу «Мэйфейрские ведьмы», Юрий распечатал его и тщательно с ним ознакомился, пытаясь понять, что могло так долго удерживать Эрона в Новом Орлеане.

Хотя история Мэйфейрских ведьм Юрию весьма понравилась, он не проникся к ней никаким особым интересом – во всяком случае, не бо́льшим, чем ко всем прочим файлам Таламаски. Тем не менее он задумался над тем, какую помощь мог оказать Эрону в этом деле. Быть может, собрать для Эрона информацию в Доннелейте? Но, с другой стороны, это повествование не произвело на него большого впечатления. Архив их организации был переполнен эксцентричными историями, некоторые из которых были гораздо запутаннее этой.

К тому же сама Таламаска являла собой множество тайн. Но данное обстоятельство никогда особенно не заботило Юрия.

За неделю до Рождества старшины объявили об отставке Дэвида Тальбота с поста Верховного главы. Его преемником стал Антон Маркус, человек итало-германского происхождения. Никому в Лондоне он не был известен.

Не знал Антона и Юрий. Больше всего волновало его то, что он не успел попрощаться с Дэвидом, исчезновение которого было овеяно какой-то тайной, что нередко случалось в Таламаске. В таких случаях члены организации, обсуждая меж собой политику старшин, зачастую выражали озабоченность, негодование и растерянность как по поводу организации ордена, так и по поводу его руководства. Людям хотелось знать, останется ли Дэвид старшиной, если, конечно, он был таковым, или вообще отойдет от дел, потому что никому не было известно, выбывали ли отставники из числа старшин или нет. В этой всеобщей неосведомленности ощущался некий налет средневековья.

Юрий уже не раз был свидетелем подобных разговоров. На сей раз они продолжались всего несколько дней. Антон Маркус прибыл через день после своего назначения и сразу покорил всех приятными манерами, знанием истории жизни и происхождения каждого члена организации. Поэтому вскоре лондонская Обитель вновь обрела умиротворение.

После обеда в большой столовой Антон Маркус обратился с речью ко всем членам организации. Это был ширококостный человек с мягкими, отливающими серебром волосами. Глаза его скрывались за толстыми линзами очков в золотой оправе. У него была располагающая внешность и приятный британский акцент, который, казалось, особенно почитался в Таламаске. Такой же акцент с некоторых пор был свойствен и Юрию.

Антон Маркус напомнил всем о необходимости соблюдать секретность и благоразумие по отношению к старшинам. Старшины, говорил он, находятся среди нас. Они не смогут эффективно управлять работой, если им будут сопротивляться или забрасывать их вопросами. Лучше всего они проявляют себя в обстановке секретности и анонимности, когда все члены организации им безоговорочно доверяют.

Юрий в недоумении лишь пожал плечами.

Однажды зайдя к себе в комнату в два часа дня, Юрий обнаружил на принтере сообщение от старшин: «Мы рады, что ты смог отвлечься от своих дел, чтобы поприветствовать Антона. У нас есть предчувствие, что он будет непревзойденным Верховным главой. Если тебе трудно с этим согласиться, помни: мы всегда рядом». Кроме того, Юрия направляли в командировку в Дубровник. Ему было предписано забрать оттуда несколько важных пакетов и доставить их в Амстердам, после чего вернуться домой. Словом, ничего особенного. Все как всегда. Обыденно, но интересно.

Юрий был бы не прочь провести Рождество с Эроном в Новом Орлеане, но тот довольно пространно объяснил ему, что это невозможно, упирая на то, что исследование на данном этапе его чересчур обескуражило и что с таким поворотом дел он столкнулся, пожалуй, впервые за все время своей долгой карьеры.

– Что стряслось с твоими Мэйфейрскими ведьмами? – поинтересовался Юрий.

Он сообщил Эрону, что ознакомился с делом в соответствующем файле, и предложил ему помощь, выразив готовность исполнить любое поручение Лайтнера. Однако тот отказался.

– Не теряй веры, Юрий, – сказал ему Эрон. – Надеюсь, мы еще увидимся, если будет на то воля Божья.

Подобные заверения были совсем не в духе Эрона, поэтому они сразу насторожили Юрия. После этого разговора он впервые серьезно забеспокоился о своем старшем друге. Наверняка с ним происходит что-то нехорошее.

Эрон позвонил Юрию из Нового Орлеана рано утром накануне Рождества.

– Сейчас для меня наступили самые трудные времена. Я хочу кое-что сделать, но орден мне запрещает. Я хочу остаться в этой стране и в этом городе. Помнишь, чему я всегда учил тебя, Юрий? Наша первая и самая важная обязанность – подчиняться правилам. Не мог бы ты мне повторить это в качестве назидания?

– Допустим. И что бы ты тогда сделал? – осведомился Юрий.

Эрон поведал ему об ужасном несчастье, случившемся в доме Роуан Мэйфейр. Он сказал, что ему следовало бы отправиться на ее поиски. Возможно, ему удалось бы ей чем-то помочь. Но старшины запретили ему что-либо делать в этом направлении. Они приказали ему оставаться в Обители в Оук-Хейвен и «ни во что не вмешиваться».

– Эрон, – ответил ему Юрий, – история Мэйфейрских ведьм изобилует рассказами о наших неудачных попытках вмешаться. Нет сомнений, что находиться возле этих людей небезопасно. Тем более что у нас есть плачевные примеры. Стюарт Таунсенд и Артур Лангтри пытались наладить с ними связь и в результате погибли. Ты рискуешь даже больше, чем они. И вообще, что ты можешь сделать?

Эрон с ним согласился, хотя и неохотно. Несомненно, он затеял этот разговор, чтобы примириться с уже существующим положением вещей. Возможно, Дэвид и Антон были правы, удерживая его от активных действий. Очевидно, Антон придерживался в этом вопросе той же позиции, что и его предшественник, который был гораздо лучше осведомлен об этом деле, чем кто-либо еще. Но несмотря на это, Эрону было трудно согласиться с таким решением.

– Я далеко не уверен, что жизнь вознаграждает тех, кто наблюдает за ней со стороны, – сказал Эрон. – Совсем не уверен. Мне кажется, я всегда ждал такого случая, как сейчас, чтобы начать активно действовать.

Это был чрезвычайно странный разговор с Эроном, и Юрия он сильно встревожил. Вскоре он получил два новых поручения от Антона и отправился сначала в Индию, потом на Бали, где ему предстояло кое-что и кое-кого сфотографировать. На это ушло некоторое время. Как всегда, путешествия доставляли Юрию большое удовольствие.

Примерно в середине января у него состоялся еще один разговор с Эроном. Тот попросил его отправиться в Шотландию, в Доннелейт, чтобы выяснить, не попадалась ли там кому-нибудь на глаза загадочная парочка. Юрий торопливо записал задание: «Искать Роуан Мэйфейр и ее спутника – мужчину, высокого, худощавого, с темными волосами».

Юрий быстро сообразил, что произошло. Призрак семьи Мэйфей, дух, преследовавший ее на протяжении многих поколений, сумел каким-то образом осуществить переход в реальный мир. Юрий не задавал никаких вопросов, однако в глубине души был заинтригован. Несмотря на грозящую ему опасность, он захотел найти это существо.

– Так вот, чего ты хочешь? Найти их? Ты уверен, что начинать надо именно с Доннелейта?

– Это единственное известное мне место, в котором они могут находиться в настоящий момент, – ответил Эрон. – Вот почему я предлагаю начать с него. Хотя я прекрасно знаю, что эти двое могут быть где угодно – как в Европе, так и в Штатах.

Той же ночью Юрий отправился в Доннелейт.

Как обычно, Юрий отпечатал на компьютере отчет о командировке, в которую был направлен старшинами, и сразу отправил его по факсу в Амстердам. Сообщив своим руководителям о том, что ему было поручено сделать и что он собирался предпринять, Юрий отбыл в Доннелейт.

Поездка оказалась небезрезультатной: многие видели таинственную пару и даже могли дать описание внешности мужчины, на основе которого Юрий сделал на бумаге небольшой набросок. Ему посчастливилось провести ночь в той же самой комнате, в которой останавливалась эта пара. Он собрал все имеющиеся в ней отпечатки пальцев, правда трудно было сказать, кому именно они принадлежали.

«Прекрасно!» – так оценили его работу старшины в присланном ими факсе из Лондона. Их сообщение под грифом «Первостепенная важность» он получил в отеле Эдинбурга. Из сообщения следовало, что необходимо действовать без промедления. Если таинственная пара оставила после себя какие-нибудь следы, Юрию надлежало разыскать их, но при этом ему предписывалось соблюдать крайнюю осторожность. Никто в Доннелейте не должен был даже догадываться о том, чем он занимается. Последнее замечание слегка задело Юрия, потому что любую свою работу он всегда выполнял так, что об этом не ведала ни одна живая душа. Он не преминул напомнить об этом старшинам.

«Мы приносим свои извинения», – прочел он в следующем факсе.

Что же касается самого Доннелейта, то он невероятно поразил воображение Юрия. Впервые Мэйфейрские ведьмы показались ему не мифом, а реальностью. Само же расследование приобрело в его сознании столь необычную окраску, что захватило его, как никакое другое прежде.

Юрий ознакомился с книгами и брошюрами для туристов. Сфотографировал развалины собора Доннелейта, а также недавно обнаруженную археологами часовню, в которой хранился саркофаг с мощами неизвестного святого. Исследованию руин он посвятил весь последний день своего пребывания в Доннелейте. А вечером накануне отъезда позвонил Эрону. Ему не терпелось поделиться своими ощущениями и попытаться вытянуть из Лайтнера дополнительную информацию о небезызвестной паре.

Неужели спутником Роуан в самом деле был призрак по имени Лэшер, который воплотился в образе мужчины?

Эрон был бы рад все объяснить Юрию, но ему сейчас было не до этого. Дело в том, что муж Роуан, Майкл Карри, в ту злополучную ночь на Рождество едва не погиб. Поэтому Эрон считал своим долгом находиться рядом с ним, а все прочие заботы временно отошли на второй план.

Вернувшись в Лондон, Юрий отнес отпечатки пальцев и фотографии в лабораторию для обработки и классификации. Кроме того, он написал полный отчет и отослал его по факсу на адрес Эрона в Соединенные Штаты, а его копию также по факсу отправил в Амстердам старшинам. Потом собрал все документы – в отпечатанном виде получилась довольно увесистая пачка бумаг – и отправился спать.

Утром, пытаясь выйти на первичный источник информации по Мэйфейрским ведьмам, он понял, что расследование приняло другой оборот.

Доступ к изначально имеющимся данным – неофициальным свидетельствам, списку причастных к делу вещественных доказательств, фотографиям, рисункам и тому подобному – был закрыт. Другими словами, файл о Мэйфейрских ведьмах был защищен от доступа. Во всяком случае, посредством прямого поиска Юрию ничего не удалось найти.

Когда он наконец связался с Эроном, чтобы узнать причину случившегося, произошло нечто странное. Оказалось, что Эрон не знал о том, что файлы засекречены и проходят под грифом «конфиденциально», но явно не хотел показывать своего удивления Юрию. Лайтнер явно был вне себя от ярости и пребывал в полном замешательстве. Юрий почувствовал, что не на шутку расстроил Эрона.

Той же ночью Юрий обратился к старшинам с просьбой: «Прошу разрешить мне присоединиться к расследованию Эрона Лайтнера и отправиться к нему в Новый Орлеан. Я не имею полного представления о том, что там происходит, да и не нуждаюсь в этом. Однако ощущаю острую необходимость находиться рядом с Эроном».

Старшины ему отказали.

А через несколько дней Юрия вообще отстранили от расследования, сообщив, что этим делом будет заниматься Эрик Столов, временный эксперт по подобного рода делам. Юрию же предписывалось взять на несколько дней отпуск и отдохнуть в Париже, поскольку в ближайшем будущем его ожидала командировка в Россию, где было тоскливо и холодно.

– В Сибирь меня отправляете? – не без иронии поинтересовался Юрий, вводя в компьютер вопрос. – Что случилось с Мэйфейрскими ведьмами?

Из Амстердама его уведомили, что о Мэйфейрских ведьмах позаботится, не выезжая из Европы, Эрик. Юрию же еще раз порекомендовали отдохнуть, предупредив, что все сведения по этому делу являются строго конфиденциальными и что их не следует ни с кем обсуждать, даже с Эроном. Это было стандартное указание, выдаваемое старшинами в тех случаях, когда приходилось заниматься такого рода расследованиями.

«Ты знаешь суть нашей деятельности, – читал он в послании. – Мы не вмешиваемся в ход вещей. Мы проявляем крайнюю осторожность. Мы всего лишь наблюдатели. Тем не менее у нас есть собственные принципы. В данном случае мы видим опасность непредсказуемого характера. Ты должен передать дело в руки более опытных людей. Таких, как Эрик. Эрону известно, что старшины закрыли доступ к информации. О нем ты больше не услышишь».

Особенно обеспокоило Юрия последнее предложение – фраза, заставившая его позабыть все прочие.

«О нем ты больше не услышишь».

Посреди ночи, когда Обитель, погруженная в зимний холод, пребывала во власти сна, Юрий набрал на компьютере очередное сообщение старшинам: «Я понял, что не могу со спокойной душой оставить это расследование. Меня тревожит Эрон Лайтнер. Уже несколько недель от него нет никаких вестей. Я хочу с ним связаться. Прошу вашего совета».

В четыре часа утра Юрия разбудил факс. Пришел ответ из Амстердама:

«Юрий, оставь это дело. Эрон в надежных руках. Лучших специалистов, чем Эрик Столов и Клемент Норган, у нас нет. Они сейчас целиком заняты этим делом. Расследование продвигается чрезвычайно быстро, и вскоре ты узнаешь всю историю целиком. Но до этого времени все должно оставаться в секрете. О том, чтобы разрешить тебе связаться с Эроном, не может быть и речи».

«О том, чтобы разрешить тебе связаться с Эроном, не может быть и речи…»

Прочитав сообщение, Юрий уже не мог заснуть. Он спустился в кухню, которая представляла собой несколько больших, похожих на пещеры, комнат, где пахло свежеиспеченным хлебом. В ней работали только ночные повара, которые пекли в больших печах хлеб. Когда Юрий налил себе кофе со сливками и сел на деревянную скамейку у камина, они не обратили на него никакого внимания.

Юрий понял, что подчиниться директиве старшин выше его сил! Понял, что он любит Эрона и настолько прикипел к нему душой, что не мыслит без него своей жизни.

Он поднялся наверх и связался с Эроном по международной связи.

– Старшины запретили мне поддерживать с тобой связь, – сказал Юрий.

Эта новость для Эрона была все равно что гром среди ясного неба.

– Я еду, – произнес Юрий.

– Но это будет означать изгнание, – сказал Эрон.

– Посмотрим. Вылетаю к тебе ближайшим рейсом.

Юрий собрался на самолет, упаковал сумки и, спустившись вниз, поджидал машину. Вслед за ним на улицу вышел и Антон Маркус. Судя по его взъерошенным волосам, наспех накинутому домашнему халату и тапочкам, можно было догадаться, что он только что проснулся.

– Юрий, тебе нельзя уезжать, – сказал он. – С каждым днем расследование становится все более опасным. Жаль, что Эрон этого не понимает.

Маркус пригласил Юрия в свой кабинет на беседу.

– У нашего мира существуют хранители времени, – спокойным тоном начал Антон. – Мы, если хочешь, являемся чем-то вроде Ватикана. Одно-два столетия – для нас не срок. Мы ведем наблюдение за Мэйфейрскими ведьмами уже на протяжении многих веков.

– Знаю.

– Случилось то, что мы предвидели и чего боялись, но не смогли предотвратить. Для нас и для многих других это представляет невероятную опасность. Тебе нужно остаться здесь, ждать приказаний и делать то, что тебе говорят.

– Нет, простите меня. Я еду к Эрону. – С этими словами Юрий поднялся и, не раздумывая и не оглядываясь, вышел из комнаты. Ему было все равно, как отнесся к его решению Антон.

Окинув долгим прощальным взглядом Обитель, Юрий сел в машину и уехал. По пути в «Хитроу»,[24]24
  Аэропорт в окрестностях Лондона.


[Закрыть] словно назойливая муха, в голове его свербела одна и та же тема. Он видел Эндрю, умирающего в римском отеле. Видел сидящего перед ним за столом Эрона и вновь слышал его слова: «Я твой друг». Видел, как умирала в сербской деревушке его мать.

Нет, никакого внутреннего противоречия Юрий не испытывал.

Он ехал к Эрону. И знал, что делает то, что должен делать.