Текст книги "Прелюдия к чуду"

– Да, – задумчиво произнес Микаэль. – Одинокая английская девушка, едущая в Трансильванию… это, признаться, редкость. И что же, вам совсем не страшно оказаться одной в этой загадочной стране, кишащей жуткой нечистью?

Я окинула его скептическим взглядом и пренебрежительно бросила:

– Я материалистка. Поэтому в Трансильвании мне бояться нечего.

И опять этот загадочный блеск в глазах Микаэля. Кажется, он хочет убедить меня в обратном…

– Юная леди, – улыбнулся он краешком губ. – Неужели вы полагаете, что преданья, о которых вы собрались писать, возникли на пустом месте?

И почему всем так необходимо подчеркнуть мой возраст?! Констатировать, что я «юная»…

– Не думаю, – насупившись, ответила я. – За ними стоят реальные истории. Только в них нет никакой мистики – одна лишь человеческая жестокость. Вот, например, легенда об Элизабет Баттори, которая купалась в крови девственниц и соблазняла молодых крестьянок. С этим я не стану спорить. Но я поспорю с тем, что ее называют вампиром… Повышенная агрессия еще не говорит о том, что человек продал душу сатане…

– Эржебет Баттори, – произнес Микаэль на румынский манер, – как и Влад Цепеш, легендарные личности. А что вы скажете, очаровательная мисс, если узнаете, что в румынских селениях до сих пор обитают и вампиры, и оборотни?

Вначале я подумала, что Микаэль шутит надо мной, пытаясь заставить меня принять свою сторону. Но потом, заглянув в его темные глаза, я поняла, что он абсолютно серьезен. Его глаза горели каким-то мрачноватым огоньком. И на секунду мне даже стало жутковато…

Но я быстро взяла себя в руки. Если Микаэль Миршан думает, что меня так легко напугать, он серьезно ошибается… Я вовсе не маленькая девочка, которая верит сказкам о вампирах и оборотнях…

– Рассмеюсь, – коротко ответила я.

Кажется, он ожидал именно такого ответа и удовлетворенно улыбнулся.

– Отлично. А что вы скажете, если я предложу себя в качестве гида по Трансильвании? Я покажу вам и Трансильванию с рекламных проспектов, подчищенную и красивую, и настоящую Трансильванию – глухую, языческую, темную страну, в которой все еще помнят о временах Влада Цепеша и Эржебеты Баттори? В которой все еще воют по ночам волки-оборотни и бродят кровожадные стригои?

Это был вызов. И я приняла его. Конечно, никаких оборотней и вулкодлаков я не увижу. Но зато у меня есть возможность посмотреть на Трансильванию с разных сторон, что пойдет на пользу моей работе. К тому же где-то в глубине моей души возникло странное чувство, что наши пути с Микаэлем Миршаном не разойдутся так скоро.

Он напряженно ждал ответа. Видимо, ему не терпелось доказать мне, что «кровожадные стригои» – вовсе не плод больного воображения…

– Я скажу, что согласна, – выдержав довольно-таки долгую паузу, ответила я. – Одной в незнакомой стране мне действительно будет сложно. А с вами я без труда найду деревню, в которой, может быть, мне удастся получить нужные сведения…

– Можете не сомневаться, удастся. Я предлагаю следующую программу. Вначале мы поедем в Брашов, куда, насколько я понимаю, вы и собирались, затем посетим замок Бран. Заглянем в Сигишоару. Кстати, это место – родина Влада Цепеша. А потом я повезу вас в Мишвидце, если, конечно, вы не боитесь.

Микаэль лукаво улыбнулся, и в его глазах опять появился хорошо знакомый мне блеск.

– Не боюсь, – решительно опровергла я его домыслы. А потом добавила, совсем по-детски: – Ни капельки не боюсь…

Микаэль улыбнулся еще шире и тихонько забарабанил пальцами по столу. Мне показалось, что он выбивает мотив какой-то песни, и я сразу же спросила у него, какой именно.

– Честно говоря, я и сам не помню, – ответил он, шелестя фольгой шоколадки. – Какая-то старая румынская песенка о несчастных влюбленных. Но, к сожалению, я не помню ее слов. А вот и наш ужин, – кивнул он в сторону приближающегося официанта. – Сейчас попробуете осетрину. Здесь ее недурно запекают, – произнес Микаэль и положил в рот кусочек шоколада. – Хотите? – поинтересовался он у меня, пододвигая ко мне плитку.

Я снисходительно улыбнулась и покачала головой.

– Предпочитаю не портить аппетит. И потом, мне жаль свои зубы.

Микаэль небрежно махнул рукой и отломил себе еще один кусочек шоколада.

– Ерунда! Вы говорите совсем, как моя мать… А я не могу без шоколада. Он помогает мне лучше соображать. Пожалуй, я готов пожертвовать своими зубами ради того, чтобы голова хорошо работала.

Смотреть без улыбки на то, как мужчина поедает сладкое, невозможно. Микаэль с явным удовольствием ел шоколадку. Признаюсь, мне даже нравилось наблюдать за его лицом в этот момент. В нем было что-то детское, и я торжествовала. Сейчас, на фоне Микаэля, я казалась себе взрослым серьезным человеком.

Пока официант накрывал на стол, я рассматривала кольцо, которое увидела на тонком длинном пальце Микаэля. Кажется, оно было сделано из серебра и выглядело как старинное. Больше всего меня привлекало то, что на нем были отчеканены летучие мыши.

Я очень люблю мышей, как обычных, так и летучих, поэтому испытываю слабость к украшениям с этими забавными зверушками. Дома у меня целая коллекция керамических мышек, из-за которой мне приходится постоянно ругаться с Ба. Она ненавидит пыль, а вытирать моих керамических мышек – кропотливый труд.

Микаэль заметил мой любопытный взгляд, устремленный в сторону кольца.

– Нравится? – с улыбкой спросил он.

Я улыбнулась в ответ и, запустив руку под шарф, висящий у меня на груди, извлекла на свет божий золотой кулон в виде летучей мыши. Его когда-то подарила мне мать, зная о моем пристрастии к мышам. Это был один из последних ее подарков. После смерти отца она слегла и вскоре отправилась вслед за ним. Так что у моего кулончика была довольно грустная история…

– Здорово! – восхитился Микаэль. – Мое кольцо попроще – оно сделано из серебра. Но зато оно очень древнее. Кто-то из моих «пра» – предок, которого, кстати, звали Михаилом, получил его в подарок от самого Цепеша. Да, да. От самого Дракулы. Правда, никто уже не помнит этой истории. И за что господарь Влад Цепеш оказал моему «пра» такую милость, тоже никто не помнит. Только с тех пор это кольцо постоянно передается сыновьям по наследству. Вот и я передам его своему сыну. Когда он у меня появится…

Мне не пришло в голову спросить у Микаэля, женат ли он. Хотя мне было очень любопытно, имеет ли этот мужчина семью. Наверное, нет, решила я. Ни одна женщина в здравом уме и трезвой памяти ни выйдет замуж за человека, который колесит по всему свету. Хотя… Пожалуй, я бы вышла, пришла мне в голову мысль. Не пришлось бы каждый день видеть оправдывающееся лицо мужа и слушать его наглую ложь…

Я не стала расспрашивать Микаэля о его семейном положении. Вместо этого я спросила у него о Дракуле:

– А почему вы называете Влада Дракулу господарем? Разве он не был графом?

– Очередной вымысел Стокера, – усмехнулся Микаэль. – Влад Цепеш был господарем – это что-то вроде князя. А графом он никогда не был. Может быть, Стокер решил, что титул графа романтичнее? Впрочем, пока хватит об этом. Давайте лучше выпьем за наше знакомство. Правда, мне придется пить воду – я ведь за рулем…

И мы сдвинули бокалы.

– За наше знакомство, – повторил Микаэль. – И еще за то, чтобы в Трансильвании вам не было скучно. Обещаю, что это будет самый лучший отдых в вашей жизни. И, надеюсь, все ваши проблемы решатся здесь сами собой…

Проблемы? Но с чего он взял, что у меня есть проблемы? Я сделала глоток вина и вопросительно посмотрела на Микаэля.

– С чего вы взяли, что у меня проблемы? – озвучила я свой вопрос.

– Они есть у всех, – не растерялся Микаэль. – Думаю, вы – не исключение. К тому же ваши прекрасные, но очень грустные глаза говорят мне о том, что свое сердце вы оставили в Англии…

Я смутилась, потупила взгляд и решила не отвечать на это провокационное заявление. В конце концов, я знаю Микаэля всего несколько часов. Разве я могу доверить ему тайны своего сердца? И потом, зачем ему знать, кто такой Джеф Лойер и почему он предпочел мне другую? Раздосадованная собственным смущением, я покраснела. Пришлось заказать еще один бокал вина. Для храбрости. После второго бокала я наконец принялась за еду.

Микаэль не соврал – осетрина была божественной. Мягкие кусочки рыбы в сметанном соусе, обильно посыпанные сыром и специями, буквально таяли во рту. Наверное, я за всю жизнь не пробовала более вкусной рыбы. Салат из картофеля, краснокочанной капусты и яблок тоже был с «изюминкой». Не знаю, какие специи добавлял туда повар, но вкус у салата был поистине непередаваемый.

– Если вы говорите, что в румынских деревнях готовят лучше, наверное, это вообще что-то умопомрачительное, – обратилась я к Микаэлю, когда все содержимое тарелок оказалось у меня в желудке.

– Хороший у вас аппетит, – похвалил он меня. А потом, окинув выразительным взглядом мою худенькую фигурку, добавил: – И куда только все это девается?

Я пожала плечами и, чтобы скрыть смущение, хлебнула еще вина. Кажется, я никогда не пила так много…

– Не знаю. Иногда мне хочется иметь… более соблазнительные формы.

– В самый раз, – покачал головой Микаэль.

Вино ударило мне в голову. Я чувствовала, что наш разговор выходит на скользкую тропу, но ничего не могла с собой поделать. Вино развязало мой язык, и я начала болтать без умолку… Сознавая при этом, что несу полную чушь.

– Вообще-то мне всегда хотелось иметь фигуру, как у Мерелин Монро. Или как у Элизабет Тейлор. Эффектную, роскошную…

– Вас, женщин, не поймешь, – рассмеялся Микаэль. – То вы хотите быть полными, то худыми… Зачем тебе полнеть, Мод? Ох, простите… – осекся он. – Я хотел сказать, вам…

Не могу сказать, что меня покоробило его «ты». Наоборот, мне это очень даже понравилось. Мне показалось, что так мы стали немного ближе друг другу, и я посмотрела на Микаэля совершенно другими глазами. Или мои глаза просто застлала пелена хмеля?

– Ничего страшного, – непринужденно отозвалась я. – По-моему, так даже лучше. Если мы уже выпили за знакомство, значит, можно перейти на «ты». Наверное, так?

– Так, – улыбнулся Микаэль и покосился на очередной бокал, который я не без удовольствия допивала. – Только, мне кажется, ты выпила более чем достаточно…

Я нахмурилась. Что это еще такое? Микаэль считает, что я слишком «юна» и поэтому меня нужно контролировать?

– А мне кажется, – резко возразила я, – что просить меня «быть умницей» – прерогатива моей бабушки.

Микаэль посмотрел на мое обиженное лицо и рассмеялся.

– Не обижайся. Я беспокоюсь о том, чтобы тебе не было плохо. Мне кажется, ты не так часто пьешь вино в таких количествах… Но я не прошу тебя «быть умницей», – посерьезнел он. – Так что не стоит протестовать против хороших советов только потому, что они напоминают тебе нотации.

Мне стало стыдно за свою резкость. В конце концов, Микаэль не виноват в том, что пресловутое «будь умницей» впечаталось мне в голову. И потом, я действительно слишком много выпила за этот вечер.

– Хорошо, – сдалась я. – Это значит, что мы продолжаем путешествие?

– Да. Скоро мы будем в Брашове. А тебе я советую поспать. На заднем сиденье можно неплохо разместиться.

Микаэль расплатился с официантом – я настаивала на том, чтобы заплатить пополам, но он категорически отверг мое предложение, – и мы вышли на улицу. Холодный ветер, брызнувший мне в лицо осколками снежинок, мгновенно отрезвил меня. Весь хмель как рукой сняло. Впрочем, этому я была только рада, поскольку не привыкла чувствовать себя опьяневшей.

Крыша «дакии» была занесена снегом, и я даже сделала предположение, что мы не доедем до Брашова. Но Микаэль развеял мои сомнения, стряхнул щеткой снег с крыши машины, очистил стекла и включил дворники. Потом он оборудовал мне «лежбище» на заднем сиденье. Теплый шарф под головой, куртка – вместо одеяла. Получилось довольно уютно. Пробормотав сонным голосом слова благодарности, я свернулась калачиком и закрыла глаза. Я не могла не посочувствовать Микаэлю, которому предстояло вести машину.

Но в моей голове блуждали и другие мысли. Я чувствовала перемены, которые происходили во мне. Я даже не могла объяснить толком, что это за перемены, но мне казалось, что те несколько часов, которые я провела в Румынии, сделали меня немного другой. Может быть, более бесшабашной… Не знаю… Но, погружаясь в бесконечные лабиринты сна, я наслаждалась этими изменениями внутри себя. Поскольку была твердо уверена в том, что все перемены – к лучшему…

3

Меня разбудили солнечные лучи, настойчиво бьющиеся в стекло. И холод, который, несмотря на свитер и теплую куртку, все-таки добрался до моего тела. Я открыла глаза, с удивлением обнаружив, что предметы за окном не двигаются. Значит, мы стоим? Интересно, почему же?

– Микаэль! – позвала я своего спутника, но он не откликался. – Микаэль! – крикнула я еще громче, но ответом мне по-прежнему было молчание.

Охваченная тревожными предчувствиями, я выпросталась из-под куртки и огляделась по сторонам. Микаэля в машине не было. Но куда он мог подеваться? Неужели бросил меня одну? Нет, утешала я себя, дергая ручку «дакии» дрожащими руками, он не мог так поступить со мной. Я уже начала доверять этому мужчине и надеялась, что он оправдает мое доверие.

Когда я выбралась из машины, то поняла, что мое волнение было совершенно напрасным. Из-под «дакии» выглядывали черные сапоги Микаэля, на которых блестели металлические пряжки. Наверное, что-нибудь с машиной, догадалась я.

Микаэль услышал звук моих шагов и подал признаки жизни:

– С добрым утром, Мод! У нас «дорожные неприятности».

Я присела на корточки и наклонила голову. Из-под машины на меня глядели озорные глаза Микаэля. В руках он держал разводной ключ.

– Что-то серьезное? – поинтересовалась я.

– Пустяки, – Микаэль небрежно махнул ключом. – Я уже почти закончил. Мы еще не доехали до Брашова, но в этом есть свой плюс. Ты можешь полюбоваться окрестностями. Долина реки Прахова – одно из красивейших мест в Карпатах.

– Хорошо, – весело ответила я и последовала совету всезнающего Микаэля.

Он оказался прав. Карпаты раскинулись передо мной во всей красе: величественные, заснеженные горы. Утреннее солнце расшило верхушки гор позолотой и розовым газом, заставляло снег переливаться миллионами крошечных бриллиантов. С того места, где я стояла, можно было рассмотреть огромный замок, построенный на выступе скалы. Жаль, что я не могу подойти ближе. Наверное, зрелище было бы еще более захватывающим.

– Как красиво, – восхищенно прошептала я.

– Замок Гогенцоллернов, – услышала я за спиной голос Микаэля. – Этот замок-дворец румынские короли построили в девятнадцатом веке.

– Потрясающее зрелище. – Я повернулась к своему экскурсоводу. – А ты здесь все знаешь?

– Конечно нет. Всего знать невозможно… В Карпатах есть такие укромные уголки, о которых я и представления не имею, – улыбнулся Микаэль и принялся вытирать тряпкой перепачканные руки.

– Ты уже закончил?

– Ага. Если бы не эта поломка, мы были бы в Брашове несколько часов назад. Надеюсь, твое письмо подождет еще немного?

– Какое письмо? – удивленно спросила я, но тут же вспомнила о Линде. – Ах да… – смущенно улыбнулась я. – Моя подруга просила написать ей. У меня есть телефон, но она почему-то все равно потребовала, чтобы я ей писала… Наверное, так она лучше понимает меня… Ничего не поделаешь, обещание – есть обещание…

– Ладно, – улыбнулся Микаэль. – Пойдем в машину. Надеюсь, ты хорошо выспалась?

– Да, прекрасно.

– То-то я и гляжу, твое сегодняшнее настроение изрядно отличается от вчерашнего.

– И чем же? – поинтересовалась я, глядя в лукавые шоколадные глаза Микаэля.

– Улыбка на лице, глаза светятся…

– Это от солнца… – Я пыталась казаться серьезной и взрослой, но вдруг непрошеная улыбка заиграла на моих губах.

Микаэль посмотрел на меня и сам улыбнулся.

– Почему ты так хочешь казаться взрослой, Мод?

Почему? Кто бы мне ответил на этот вопрос… Но в любом случае, это никоим образом не касалось Микаэля.

– Тоже мне, взрослый дядя! – искренне возмутилась я. – Сколько тебе лет? Двадцать пять или двадцать шесть?

– Двадцать восемь. – Микаэль проигнорировал мой резкий тон и ответил спокойно. – Если не хочешь говорить об этом, не будем.

Я поняла, что обидела его. И совершенно напрасно. Скорее всего, Микаэль и не думал шутить надо мной. Его вопрос был искренним, и он действительно хотел знать, почему я так стесняюсь своего возраста.

Всю дорогу до Брашова он молчал. Я разглядывала его хмурое лицо и ругала себя, на чем свет стоит. Разве можно вести себя так с человеком, который относится к тебе с искренним теплом? Наконец я не выдержала.

– И долго мы будем играть в молчанку?

Микаэль вопросительно покосился на меня.

– В молчанку? Разве ты считаешь, что мы постоянно должны болтать?

Он старался говорить непринужденно, но в его голосе все равно звучала обида. Да и его лицо выражало отнюдь не спокойствие. Я судорожно вцепилась в свое любимое колечко – золотое кольцо с вкраплением трех топазов: дымчатым топазом в центре и золотистыми по краям. У меня была привычка: я всегда крутила это кольцо, когда волновалась или принимала ответственные решения. Сейчас я не знала, как разговаривать с Микаэлем. Извиняться мне не хотелось, но, видимо, это было необходимым. Ну давай же, уговаривала я себя, извинись… В конце концов, ты действительно не права…

– Послушай, Микаэль, – начала я, продолжая теребить кольцо. – Я очень не люблю, когда кто-то называет меня молодой, «зеленой» или юной… Сама не знаю, почему меня это так раздражает… Мне двадцать лет, а я говорю всем, что мне – двадцать один. Прибавляю себе год… – И зачем я рассказываю ему об этом? – Извини, если я была резка с тобой. Мне просто показалось, что ты надо мной подшучиваешь…

Мне было неприятно говорить ему об этом. Во-первых, я не была уверена, что Микаэль поймет меня, а во-вторых… всегда неловко раскрывать перед кем-то свою душу… Признаваться в том, что ты не уверен в себе… Но, как ни странно, после моего признания лицо Микаэля просветлело. Хмурая морщина, залегшая между бровей, исчезла, карие глаза прояснились, заблестели, как прежде. Этого оказалось достаточно, чтобы я перестала чувствовать себя закомплексованной идиоткой.

– Мод… – Он оторвал взгляд от дороги и повернулся ко мне. На его губах играла какая-то по-детски счастливая улыбка. – Неужели ты могла подумать, что я иронизирую по поводу твоего возраста? Просто хотел знать, почему… Но ты, как выяснилось, и сама не можешь ответить на этот вопрос.

Я пожала плечами.

– Действительно не могу. Меня это раздражает, бесит, выводит из себя… Ба всегда говорит мне, что я еще успею повзрослеть, а сейчас мне нужно радоваться каждому дню своей молодости. Возможно, она права. Но когда она говорит мне об этом, я завожусь еще сильнее…

– Мне кажется, ты не понимаешь себя. В этом вся проблема. Тебе нужно научиться прислушиваться к своей душе. Она всегда указывает на то, что тебя беспокоит. Загляни в свое подсознание и попробуй понять, почему…

Мое подсознание? – подумала я. Этот вихрь сумбурных воспоминаний, снов и мыслей? Едва ли… Но в любом случае, нужно прислушаться к словам Микаэля. Он гораздо опытнее меня. И, как мне показалось, мудрее… Возможно, именно поэтому я стремилась скорее повзрослеть. Чтобы стать мудрой…

– Попробую, – улыбнулась я Микаэлю. – Спасибо за совет и… прости меня…

– Ерунда, – отмахнулся он, вновь концентрируя внимание на дороге. – Главное, что ты захотела поговорить со мной об этом… А теперь смотри внимательно: мы въезжаем в ворота Трансильвании – Брашов…

В Брашове Микаэль помог мне найти Интернет-кафе, и я наконец-то отправила письмо Линде. Поскольку Микаэль ждал меня на улице, у меня не было времени дописать письмо. Хотя сейчас мое настроение совершенно не соответствовало тому, с каким я писала это письмо в самолете.

Пробегая глазами свои неуклюжие строчки, я сознавала, что сейчас чувствую себя совершенно по-другому. Конечно, я помнила о Джефе, но… Его «призрак», словно вняв моим мольбам, удалился от меня. Не было уже той мучительной боли, сознания собственной неполноценности и ощущения того, что меня предали. Все это потихоньку отодвигалось на задний план.

Но, к сожалению, я не могла написать об этом Линде. В письмо я вставила лишь коротенький постскриптум: «Сейчас, в Брашове, я чувствую себя иначе. Кажется, горный трансильванский ветер все же остудил мою голову…». Я хотела написать хотя бы пару строчек о Микаэле, но потом передумала. Это займет какое-то время, и потом, мало ли что возомнит Линда? Вдруг она подумает, что у меня новый роман?

Выйдя из кафе, я окинула взглядом терпеливо ждущего меня Микаэля. Роман? А какая девушка отказалась бы от романа с таким мужчиной? Наверное, только я… Потому что любовь – это не по моей части… И все же, несмотря на свое новое, скептическое отношение к любви, я чувствовала, как при взгляде на этого красавца замирает мое сердце. И мысли путаются, и учащается дыхание… А может быть, все это потому, что я оказалась в новой для себя обстановке? Как говорил Микаэль: «Нужно слушать свою душу»… Ну вот, подумала я, теперь я уже цитирую его. Пусть и про себя…

Несмотря на то, что к вечеру мы уже должны были быть в замке Бран, Микаэль все же повел меня на экскурсию по Брашову.

С каждой минутой я все сильнее и сильнее влюблялась в эту «страну за горами». Фантастические виды, старые улочки со смешением разных архитектур: немецкой, чешской и венгерской – все это привлекало внимание и вызывало восхищение. Если бы сюда попала Ба, то она, наверное, забыла бы о «логове вампиров» и наслаждалась красотой старинных улочек и величием церквей.

Сейчас я понимала, что совсем не зря взяла с собой фотоаппарат и камеру: здесь было, что снимать… В свободное от учебы время я работала фотографом для одной из хампстедских газет и делала неплохие фотографии. Мне нравилась моя работа, наверное потому, что она совпадала с хобби. Помню, один из апдайковских героев утверждал, что, если работа совпадает с хобби, то это уже не работа. Честно говоря, я не очень-то согласна с этим высказыванием. Кто сказал, что работа не должна доставлять удовольствия?

Привлеченная горными пейзажами, я предложила Микаэлю прокатиться на местных фуникулерах. Лицо его странно изменилось.

– Знаешь ли… Я не любитель туристических развлечений… Но, если ты хочешь, я могу проводить тебя, покатаешься одна.

Меня удивила его реакция на мое предложение. За время, проведенное в обществе Микаэля, я успела привыкнуть к тому, что он очень подвижный и увлекающийся человек. Почему же такое забавное развлечение, как катание на фуникулере, не вызывает в нем положительных эмоций? Я хотела было задать ему этот вопрос, но потом передумала. Может быть, это простое равнодушие к таким развлечениям, а я делаю из мухи слона…

Но посмотреть на вид с Карпатских гор мне все-таки хотелось, и Микаэль уступил моей просьбе. Мы долго взбирались вверх по крутой винтовой лестнице. Микаэль шел позади, и я не видела его лица. Но когда мы поднялись, я обратила внимание на то, что он очень бледен.

– Что с тобой? – удивленно спросила я.

– Ерунда, – выдавил улыбку Микаэль. – Так на меня действует горный воздух. Я от него… пьянею…

На долю секунды мне показалось, что в его глазах цвета темного шоколада застыл страх. Но я тотчас же прогнала от себя эту мысль. Уж кому-кому, а Микаэлю Миршану здесь бояться нечего. Румыны в горах – как рыбы в воде…

Я поняла, что все-таки не зря шагала по ступенькам, подставляя лицо суровому горному ветру. С гор открывался великолепный вид на старый Брашов. Небольшие старинные домики с черепичными крышами забавно уменьшились в размерах. Я стояла на горе, и мне казалось, что вся земля раскинулась у моих ног, что вся она – моя…

Я поделилась своими мыслями с Микаэлем, но он отреагировал на них без особого воодушевления.

– Когда забираешься на гору, всегда чувствуешь себя странно, – сухо прокомментировал он мое высказывание. – У всех это происходит по-разному…

Я почувствовала себя немного разочарованной, услышав его сухой ответ на мои восторги. И, чтобы поднять себе настроение, решила все-таки прокатиться на фуникулере.

Микаэль помахал мне рукой, когда я, дождавшись своей очереди, села в кабинку. Мне показалось, что в его глазах промелькнуло что-то, похожее на сожаление. Так смотрят на тех, кто отправляется в далекое странствие те, кто остаются дома. Так смотрела на меня Ба, когда я улетала в Румынию…

Все это показалось мне странным. Но вскоре я забыла и о взгляде Микаэля, и о его поведении. Потому что под моими ногами распластался весь старый Брашов, окруженный заснеженными вершинами гор. Зрелище было потрясающим! Я, не отрываясь, смотрела вниз, чувствуя легкое головокружение и щипки страха, сконцентрировавшегося где-то в животе. Нельзя сказать, чтобы я боялась высоты, но в фуникулере я чувствовала себя не очень-то уютно. Все-таки страшновато, когда между тобой и землей такая огромная воздушная прослойка…

К Микаэлю я вернулась счастливая и разрумянившаяся. На этот раз, выслушав мои восторги, он улыбнулся.

– Я рад, что тебе понравился Брашов. И фуникулеры, – добавил он. – Предлагаю спуститься с гор и выпить кофе. Внизу, на площади есть очаровательное кафе с видом на Черную церковь. Думаю, тебе понравится.

Я кивнула. Но вместо того, чтобы двинуться к лестнице, продолжала смотреть на Микаэля. Не знаю, что владело мной в тот момент, но почему-то я не могла оторвать глаз от этого красивого лица, от волос, припорошенных снежинками, от полуоткрытых губ… Микаэль смотрел на меня так же, не отрываясь, и тоже молчал. Я понимала, что выгляжу глупо, понимала, что он может подумать обо мне… Но не могла оторвать взгляда от его красивого, смуглого лица… В моей душе шевелилось что-то похожее на нежность. Или на восхищение… Я и сама не могла толком разобраться, что именно.

Мне казалось, я могу стоять так долго. Очень долго. Но Микаэль наконец опомнился:

– Пойдем, Мод. Я замерз и не прочь погреться за чашечкой горячего кофе. И съесть шоколадку.

Я послушно пошла к лестнице, радуясь тому, что Микаэль не увидел моих полыхающих щек. Меня душил стыд. Что он подумал обо мне, когда я глазела на него, как музыкальная фанатка на своего кумира? Наверное, решил, что я влюбилась в него…

От волнения я сняла варежки и принялась крутить кольцо на пальце, совсем позабыв о том, что впереди лестница. Она-то и застала меня врасплох. Я поскользнулась на первой же ступеньке, но успела ухватиться за перила.

– Ф-фух… – вырвалось у меня.

Микаэль, судя по выражению лица, перепуганный еще больше, чем я, помог мне подняться.

– Боже мой, Мод, как ты меня напугала!

Я оперлась на протянутую им руку и заметила, что на моем безымянном пальце не хватает любимого колечка. Очевидно, оно соскользнуло с пальца тогда же, когда и я – со ступенек.

Поднявшись, я осмотрела ступеньки под ногами. Кольца не было. Это был подарок матери, и я почувствовала такую горечь, как будто потерялось не кольцо, а частичка меня… Микаэль заметил выражение моего лица.

– Что-то потеряла? – спросил он.

– Кольцо, – голосом безнадежно больного ответила я. – Мамин подарок…

Теперь уже мы вместе оглядывали ступеньки. Но, увы, наши поиски не увенчались успехом.

– Наверное, кольцо упало вниз, – предположил Микаэль.

Я кивнула и свесилась за перила. Конечно, бессмысленно было надеяться на то, что я увижу его, но… К моей несказанной радости, я все же увидела кольцо. Оно, поблескивая в лучах солнца, лежало на выступе скалы.

– Вот оно! – крикнула я Микаэлю и указала на выступ.

Расстояние от выступа до лестницы было небольшим, но для того, чтобы забраться туда, нужны были ловкость и сила. Прикинув все возможные последствия, я отказалась от идеи лезть за кольцом. Это было слишком опасно. Просить об этом Микаэля я не решилась. Как я могу подвергать риску чужую жизнь?

Но Микаэль сам принял решение. Он скинул свою куртку и протянул ее мне.

– Держи, я сейчас!

– Микаэль, стой! – закричала я ему, но было уже поздно.

Он перемахнул через перила и уже карабкался к выступу.

Мне оставалось только смотреть, свесившись с перил, на то, как он решительно продвигается в сторону моего злосчастного кольца. И вдруг я увидела его лицо. Его выражение не имело ничего общего с решимостью. Оно было белым, как мел. А в глазах… В глазах Микаэля был страх.

Он боится высоты! – догадалась я. Теперь понятно, почему он не хотел кататься на фуникулере… В эту минуту я прокляла свою неловкость. Если бы я знала… Если бы я только знала… Тогда бы я сделала вид, что не заметила этого несчастного кольца на выступе…

Я с замирающим сердцем следила за движениями Микаэля. Он взобрался на выступ и взял кольцо. А потом так же осторожно пополз назад. Минута – и он уже сжимает перила, перепрыгивает через них и протягивает мне кольцо…

Признаться, я чуть было не расплакалась. Мне было и страшно, и стыдно, и ужасно приятно одновременно…

– Спасибо, – прошептала я ему. – Огромное спасибо…

Позади нас раздались аплодисменты. Я обернулась. Выяснилось, что эту сцену наблюдала не только я. На Микаэля, ползущего по скале, любовалось еще человек десять.

– Спасибо, спасибо! – шутливо раскланялся Микаэль. – А я, кажется, становлюсь популярным.

Ни один из этих десяти человек не знал, чего ему это стоило. Проползти по скале, с невозмутимым лицом протянуть мне кольцо, а потом раскланяться перед любопытными наблюдателями. Я это знала. Теперь знала… И моя душа трепетала от благодарности к этому человеку.

Мне хотелось спросить у него, как он, что чувствует сейчас. Но Микаэль понял меня без слов. Он будто прочитал мой взгляд.

– Пусть это будет нашим маленьким секретом, – шепнул он мне. И ответил: – Да, я в порядке… А теперь пойдем пить кофе. Хотя сейчас я не отказался бы от чего-нибудь покрепче…

Кафе, куда мы зашли после нашего «горного приключения», оказалось очень милым местечком. Оно находилось на площади, вымощенной разноцветными плитами. А неподалеку от него виднелась та самая готическая церковь, о которой говорил Микаэль. Она вполне оправдывала свое название «Черная», потому что ее стены действительно были черного цвета. Надо сказать, вид у этой церкви был довольно зловещим. Я ни за что не пошла бы туда отмаливать свои грехи…

– Эта церковь сгорела после того, как в семнадцатом веке австрийская армия спалила город. Оттого и стены у нее черные, – объяснил мне Микаэль.

Я уже перестала удивляться всезнанию Микаэля. О лучшем гиде невозможно было мечтать. Я вспомнила, как Микаэль, переборов свой страх, полез за моим кольцом, и в очередной раз подумала о том, как мне повезло с попутчиком. Правда, мои чувства подсказывали мне, что я отношусь к Микаэлю немного серьезнее, чем к обычному попутчику. Хотя, наверное, «немного» – слишком мягко сказано…