Текст книги "Жемчужная тропа"

2

Морис с любопытством огляделся по сторонам. Это был не первый трейлер, который он видел снаружи, но первый, где он побывал внутри. И если раньше «дом на колесах» вызывал у него скептическую усмешку, то теперь Морис готов был изменить свое мнение об этой машине.

В трейлере оказалось чисто, светло и уютно. По стенам стояла мягкая мебель, обитая материалом песочного цвета, на котором красовались синие, зеленые и красные треугольники и квадраты. Пол трейлера был покрыт золотистым ковролином. В правом углу стоял небольшой, но вместительный шкаф светлого дерева, а по стенам было развешено много полочек. Рядом с одним из окон стояли два удобных кресла и маленький раздвижной столик, крепящийся к стенке трейлера.

Морис обратил внимание, что там и здесь по стенам были развешены резные плафончики-бра. Очевидно, хозяйка дома на колесах очень любит свет… Он прошел вглубь трейлера и обнаружил ванную комнату. Биотуалет, душевая кабина, эмалированная раковина – все, что нужно для путешественника.

Еще Морис почувствовал странный, но приятный запах. Вначале он решил, что это освежитель воздуха, но для освежителя аромат был слишком мягким и необычным. Этот аромат напоминал запах листьев, растертых в ладони. После осмотра трейлера Морис присел на один из мягких диванчиков, облокотился на синюю бархатную подушку и посмотрел на Кортни.

– Да, вы неплохо устроились, ничего не скажешь… С комфортом… Раньше я думал, что хуже трейлера ничего не бывает…

– Рассуждаешь как обыватель. Я, кстати, предпочитаю название «автодом». И, между прочим, у него есть имя – «Свободный Роджер». – Кортни оторвалась от тумбочки, в которой что-то искала, и предупредила вопрос, который вертелся на языке у Мориса. – Свободный – потому что его хозяин любил свободу. А Роджер – ну, сам понимаешь, в этом есть что-то от пиратской романтики. Мой отец очень любил книги о пиратах, о сокровищах, о далеких морях… А трейлер… Это, конечно, не корабль, но то, на чем можно передвигаться и жить одновременно. В этой машине была вся его жизнь. Да и моя тоже. Без «Свободного Роджера» я бы пропала.

– Вы здесь живете? – удивился Морис. – Я-то думал, просто путешествуете…

– Так тоже можно сказать, – усмехнулась незнакомка. Шоколадная звездочка на ее подбородке дрогнула. – А можно и по-другому…

– И как же?

– Забудь об этом…

– Кортни…

– Вулф.

– То есть Вулф… Я могу обращаться к вам на «ты»?

– Валяй, – бросила Кортни, по-прежнему погруженная в недра тумбочки. – Это твое дело. Не терплю этих дурацких условностей. Ты, вы… Какая, в сущности, разница?

– Ну, в общем, никакой, – согласился Морис. – Однако не мы это придумали, и не нам это менять…

– Я так не считаю. Зачем следовать нелепым условностям? Вот объясни мне, пожалуйста, умник… – Кортни повернулась к Морису. В ее черешневых глазах был вызов. – Почему ты обращаешься ко мне на «вы», когда я говорю тебе «ты»?

– Мы с тобой не знакомы, – спокойно ответил Морис. – «Вы» демонстрирует уважение к незнакомому собеседнику.

– То есть теперь ты меня не уважаешь? – ехидно поинтересовалась Кортни.

– Теперь мы знакомы. И потом я попросил разрешения. Если бы ты отказалась, я по-прежнему говорил бы тебе «вы».

– Какие сложности… А мне кажется, – улыбнулась она краешком губ, – что тебе просто хочется выглядеть воспитанным, интеллигентным. Чтобы женщины думали: ах, какой он очаровательный. И обращали на тебя больше внимания.

– Куда уж больше, – усмехнулся Морис. – Его и так слишком много. Когда тарелки летят тебе в голову, невольно думаешь: не мешало бы и поменьше…

– Какие мы нежные…

– Извини, что не угодил… И еще, насчет «вы», – продолжил Морис, стараясь не обращать внимания на язвительный тон Кортни. – Если в приличном обществе ты будешь обращаться на «ты» даже к своим малознакомым ровесникам, тебя неправильно поймут…

– А мы, значит, неприличное общество… – раздраженно заметила Кортни.

– Я этого не говорил. Просто правила есть правила. И иногда мы не в силах их изменить. Общество все равно сильнее нас, Кортни. А от людей не убежишь…

В этот момент Морис не смотрел на Кортни, но почувствовал ее горячий, обжигающий взгляд. Он поднял глаза. На него смотрели две огромные круглые черешни, смотрели с каким-то болезненным интересом, как будто ждали от него чего-то очень важного…

– А от кого ты пытаешься убежать, Морис Митчелл? – спросила Кортни.

Ее вопрос вроде бы прозвучал серьезно. Но эта постоянная улыбка, играющая на губах, сбивала с толку. Шутит она или нет? В любом случае, ему не стоит принимать этот вопрос близко к сердцу… В последнее время Морису казалось, что он забыл, где находится его сердце. То сердце, которое было когда-то таким горячим и пылким… Где оно теперь? Может быть, убежало от него так же, как он бежит от своей прошлой жизни?

– Эй, Морис, ты не уснул?

Ее голос вернул Мориса к реальности.

– Конечно нет… Я ни от кого не бегу, – ответил он.

– Если тебе так проще… – многозначительно сказала Кортни и вновь нырнула в недра тумбочки.

Во всяком случае, эта девушка не лезет ко мне в душу, заметил про себя Морис. А ведь могла бы попытаться… Конечно, у нее ничего бы не получилось. Но он видел, ей было интересно узнать ответ на этот вопрос. Приятно, что она не стала давить… Обычно женщины последние жилы вынут, лишь бы добраться до того, что у него внутри. Но Мориса Митчелла голыми руками не возьмешь…

Морис включил одну из лампочек – на улице уже стемнело – и залюбовался волосами Кортни. Блестящие, черные, они стекали по ее покатым плечам расплавленным шелком. Интересно, какие они на ощупь? Такие же шелковые или жесткие, непослушные? Он почему-то подумал о том, что эта девушка, наверное, умеет хранить чужие секреты. И еще она, наверное, прекрасный друг… Она произвела на него впечатление сильного человека, но он прекрасно знал, что с ее стороны это может оказаться всего лишь маской, за которую она прячется перед окружающим миром. Все возможно… Самое удивительное, что с того момента, как он попал в трейлер, ему совершенно расхотелось соблазнять ее… И дело было не в том, что она не привлекала его физически, нет. Просто теперь он смотрел на нее немного другими глазами, и ему казалось, что его игривый настрой будет неуместен, неприятен ей. Ведь она позвала его к себе – в отличие от многих женщин, которых он знал, – не для того, чтобы флиртовать с ним. А для того, чтобы исправить ошибку, которую сделала. И он чувствовал – она раскаивается в том, что произошло в кафе. Правда, едва ли признается в этом…

– Ну вот, – прервала его размышления Кортни. – Это – твое полотенце. – Она потрясла перед ним оранжевым махровым полотенцем. – А вот – чистая рубашка и мочалка. Где душевая, ты знаешь. На полочке – шампунь и гель для душа.

– Спасибо, – поблагодарил ее Морис и направился в душ.

Прохладная вода смыла с него дорожную грязь и усталость. Морис отмыл голову, надел чистую голубую рубашку – правда, она была ему немного великовата – и почувствовал себя совершенно другим человеком.

Но было кое-что, омрачающее его благодушный настрой. Он так хорошо почувствовал себя в этом домике на колесах, что теперь ему совсем не хотелось садиться на свой байк и гнать куда-нибудь в поисках придорожного мотеля. Правда, другого варианта у него не было. Не напрашиваться же на ночлег к едва знакомой девушке? Это было бы верхом наглости, а сегодня Морис Митчелл не хотел выглядеть наглым.

Он закрыл душевую кабинку и, весело насвистывая, вышел в салон. Запах еды приятно пощекотал ноздри. Кортни стояла у маленькой газовой плиты и что-то готовила.

– Ого! – улыбнулся Морис. – По-моему, здесь будет что-то вкусное…

– Это – компенсация за твою курицу, – необорачиваясь, ответила Кортни. – Ты ведь ушел из кафе голодный.

– Я рад, что ты заметила.

Она переоделась. Теперь на ней были тонкая синяя кофточка и легкие бриджи бежевого цвета. Эта одежда шла ей не меньше, чем костюм из черной кожи. Правда, Морис не совсем понимал, зачем носить в жару закрытый кожаный костюм.

– А тебе не жарко днем в твоей кожаной кольчуге? – озвучил он свой вопрос.

– В чем? – наконец повернулась Кортни.

– В твоем костюме… Здесь такое пекло, а ты запечаталась, как будто едешь на север…

– В это время года у меня аллергия на солнце, – невозмутимо ответила Кортни. – Что-то вроде крапивницы… Поэтому приходится прикрывать кожу и мазаться всякой дрянью. А этот костюм я люблю. Он удобный. Не чета девчачьим шмоткам…

– А как насчет мини-юбки или вечернего платья с туфлями на шпильке?

Кортни поморщилась так, как будто речь зашла о наряде клоуна.

– Это тряпье не для меня. Не понимаю женщин, которые жертвуют удобством ради того, чтобы красоваться перед мужчинами. Платья, в которых невозможно сделать шаг, туфли на немыслимых каблуках, от которых ноют ноги. Не говоря уже о всякой туши, помаде и тенях… Экая гадость!

– Ну почему же гадость? – вкрадчиво возразил Морис, чувствуя, что ступает на опасную тропу. – Если женщина хочет нравиться мужчине, в этом нет ничего противоестественного. Сам инстинкт влечет нас друг к другу, а естественный отбор заставляет делать все, чтобы выглядеть лучше…

– Терпеть не могу, когда прикрываются инстинктами. – Кортни сняла крышку со сковородки и звонко шлепнула ею по столу. – Мы так далеко ушли от природы – взять хотя бы условности, которыми люди увешались, как броней, – что у нас остались только воспоминания об этих самых инстинктах… Естественно, противоестественно… Неужели ты думаешь, что женщины цепляют на себя всю эту дрянь только для того, чтобы иметь детей? Если ты действительно так считаешь, то я усомнюсь в твоих умственных способностях, Морис…

– По-моему, ты слишком упрощаешь. Но в конечном итоге так оно и есть…

– Господи, до чего глупо… Ты меня разочаровал, мистер Умник. Я была о тебе лучшего мнения.

– Извини, что не угодил. Так что у нас на ужин?

Через несколько минут все споры были позабыты. Морис, сидя за деревянным столиком, яростно вонзал зубы в мягкий сандвич и поддевал вилкой кусочки цыпленка по-мексикански.

– Сколько же ты не ел? – черешневые глаза Кортни смотрели на него с неподдельным любопытством.

– Около… ммм… двух… ммм… суток, – пробормотал Морис, пережевывая цыпленка.

– Неплохо. А где ты живешь?

Морис поднял на Кортни умоляющий взгляд.

– Может быть, на этот вопрос я отвечу позже?

– Ах, да. Прости… Если бы я знала, что в кафе лишаю еды оголодавшего человека…

– Это… ммм… в прошлом…

Покончив с цыпленком по-мексикански, Морис дожевал сандвич и почувствовал, что его желудок требует огромного количества жидкости, чтобы потушить пожар, начавшийся внутри.

– Хочешь пить? – догадалась Кортни. – У меня есть кофе и чай. И еще кое-что покрепче.

– Предпочитаю чай. Крепкий и сладкий.

– Английские корни?

– Нет, просто люблю чай. Не знаю, как бы я жил, если бы не индийцы и китайцы… В чае – мой жизненный тонус…

– А я предпочитаю кофе. Кофе в зернах, а не ту гадость в гранулах, которой завалены прилавки супермаркетов.

– Кстати, готовишь ты отлично. Цыпленок был довольно острым, но очень вкусным.

– Похвала из уст оголодавшего человека всегда сомнительна, – усмехнулась Кортни. Однако Морис понял, что его слова пришлись ей по душе. – Но у тебя будет возможность оценить мою стряпню завтра утром.

Морис не верил своим ушам. Значит, все так просто? Она оставляет его ночевать вместо того, чтобы выставить за дверь? Впрочем, его радость может быть преждевременной. Что, если Кортни просто приглашает его на завтрак?

– Ты хочешь сказать… – многозначительно начал он. – Что я… могу остаться здесь на ночь?

– Да, – спокойно ответила она. – Если я правильно поняла, тебе некуда пойти.

– Ты меня удивляешь, Кортни… то есть Вулф… Вначале вываливаешь на мою голову курицу в кляре, а потом демонстрируешь чудеса великодушия… Но, – поторопился он добавить, – я принимаю твое предложение. Едва ли мне удастся найти что-то лучшее, чем твой трейлер… То есть автодом…

– Одно-единственное условие, – добавила Кортни, и Морис насторожился. – Будь пай-мальчиком. Ты знаешь, что я имею в виду…

– Да у тебя паранойя! – искренне возмутился Морис, начисто позабыв о том, что совсем недавно он лелеял мысли о том, чтобы соблазнить эту дерзкую девчонку. – По-твоему, все только и думают, как бы затащить тебя в постель?

– Конечно же не все. Но когда я увидела твой страждущий взгляд в кафе, то поняла – ты из числа тех еще соблазнителей.

– Взгляд в кафе? Ты думаешь, остальные мужчины смотрят на тебя иначе?

– Иначе?

– Ну… без… восхищения в глазах. – Морис хотел сказать «желания», но поостерегся.

– Не приглядывалась… Но твой взгляд сложно было не заметить. Честно говоря, я не отношусь к той породе женщин, которые из кожи вон лезут, чтобы понравиться мужчине. И потому терпеть не могу дерзкие мужские взгляды и слова…

– Это я уже заметил, – хмыкнул Морис, вспоминая перепалку в кафе. – Так что можешь не объяснять. После того, что случилось, ты для меня – ледяное изваяние, а не женщина. Айсберг… Бесплотный дух…

– Ну хватит! – рыкнула Кортни, которой почему-то совсем не понравились эпитеты Мориса. – Главное, что ты понял, о чем речь. Остальное меня не волнует. Переночуешь у меня, а завтра можешь отправляться по своим делам. И Бог тебе в помощь…

Морис внимательно посмотрел на Кортни. Да, воистину странная девушка. Еще совсем недавно она вежливо разговаривала с ним, шутила и смеялась. А теперь ее лицо, ее голос, ее движения – все выдавало неприязнь, агрессию. Что он сказал такого, чтобы вызвать такой перепад в ее настроении? Правда, раздражение не портило Кортни. Она и сейчас казалась ему красавицей. Он многое бы отдал за то, чтобы проникнуть в глубь ее волшебных глаз. Но сейчас он отчетливо сознавал: его туда не пустят.

– Хотела бы я знать, – раздраженный голос Кортни лезвием рассек нить его раздумий, – какого черта ты так на меня уставился?

– Я? – улыбнулся Морис робкой улыбкой: ну что с меня взять, я ведь такой непосредственный… Надо сказать, в общении с агрессивно настроенными женщинами это часто срабатывало. – Хотел у тебя спросить: что за запах питает по всему трейлеру? На духи не похоже, на освежитель тоже…

– Духи, освежитель… – осуждающе покачала головой Кортни, однако видно было, что она смягчилась. – Это эфирное масло, умник…

– Эфирное масло? – удивленно переспросил Морис.

– Ну да. А что тебя удивляет? Ароматерапия – сильная вещь. Можно нагревать масла в лампе, можно добавлять в пищу, можно делать отличные мази.

– А зачем?

– Это полезно для здоровья, неуч… Это повышает настроение. Ну как твой чай, который поднимает тебе жизненный тонус…

Морис рассмеялся. Эфирные масла, лампы, ароматы – все это ассоциировалось у него с какой-нибудь колдуньей или, на худой конец, с психотерапевтом. Но уж никак не с Кортни Вулф, девушкой, которая владеет борьбой и живет в трейлере…

– Что-то я не пойму, чего здесь смешного… – недовольно посмотрела на него Кортни. – По-твоему, заботиться о своем здоровье глупо? Проще ходить к врачу, чем застраховать свой организм от болезни?

– Извини, что не угодил… – сдерживая улыбку, ответил Морис. – А с врачами ты не по адресу… Последний раз я был в лапах у этих садистов шесть лет назад. Когда сломал себе ногу. Просто мне казалось, что лечение ароматами – это прошлый век. Или что-то из области, далекой от реальности…

– Сам ты – прошлый век, умник. А что касается реальности – ближе некуда… Сколько раз я лечила свои болезни с помощью масел… Тебе и не снилось… Так что не знаешь – не говори.

– А я и не говорю.

– И не смейся… Я же не смеюсь над тем, что все твои руки увешаны этой плетеной ерундой…

Морис улыбнулся. Его руки действительно были увешаны узорчатыми фенечками, сплетенными из разноцветных ниток заботливыми руками.

– Это фенечки, – поправил ее Морис. – Такие хиппи носили…

– Но ты, насколько я понимаю, не хиппи, – нахмурилась Кортни. – Так зачем же ты их нацепил?

Зачем? Если бы сам Морис мог ответить на этот вопрос… Все фенечки были сплетены разными женщинами. Теми женщинами, с которыми у Мориса были серьезные отношения. Правда, серьезными их можно было назвать только соотнеся с прочими, мимолетными связями, которых в жизни Мориса было так много, что всех он не упомнил бы, даже если бы специально постарался… А эти плетеные украшения… Он и сам не знал, зачем просил своих недолгих возлюбленных заниматься этим делом. Морису были приятны эти подарки, пусть даже сделанные по его просьбе…

– Мне нравится, вот и все, – сухо ответил он Кортни.

– Только и всего? – В ее голосе слышался подвох.

– Ну… В каждой из них – частичка дорогого мне человека, о котором я буду помнить всегда…

– Какой сентиментальный ловелас, – язвительно усмехнулась Кортни. – Это у тебя коллекция? Сколько женщин, столько этих плетеных штучек?

– Ты что, пытаешься меня осуждать?

– Никоим образом. Просто мне смешно смотреть на сентиментального ловеласа. Как и тебе – на девушку в трейлере, которая лечит себя эфирными маслами.

– Значит, таким тонким образом ты пытаешься преподать мне урок: не смейся над другим, если не хочешь, чтобы смеялись над тобой? – поинтересовался Морис.

– Вроде того… Но насчет фенечек мне действительно было интересно. Это все твои женщины?

– Нет, если тебя это так интересует. Это подарки тех женщин, с которыми у меня были серьезные отношения.

– Оказывается, господин ловелас знает, что такое серьезные отношения… – не унималась Кортни.

Мориса Митчелла сложно было довести до белого каления. Но Кортни это почему-то удавалось без труда. Он почувствовал, как внутри обозначились всполохи досады.

– И с чего только ты взяла, что я ловелас? – Он даже поморщился, произнося последнее слово. – Ты ведь не знаешь обо мне ровным счетом ничего. Кроме того, что ты летишь на женщин, как муха на мед.

– Отличное сравнение, ничего не скажешь… Очень точно характеризует мой внутренний мир…

– Очень точно характеризует манеру твоего поведения с женщинами… – Кортни сгребла со стола грязные тарелки и понесла их к раковине. – Ладно, хватит философствовать. Я думаю, что мы оба устали, пора делать «бай-бай».

Морис действительно устал, кто бы спорил. День был изматывающим. Но делать «бай-бай», как насмешливо выразилась Кортни, ему не хотелось. Его почему-то тянуло еще и еще говорить с этой девушкой, слушать ее грубый говорок, перемежающийся рассудительными фразами, смотреть на то, как мелькает шоколадная звездочка на ее подбородке, любоваться шелком волос. И самое удивительное, что он, Морис Митчелл, не испытывал ни малейшего желания затащить ее в постель. А вот это уже было ему в диковинку.

Впрочем, Кортни поспешила предупредить это желание, успевшее зародиться и умереть, пока оно не зародилось вновь. Она разобрала два диванчика: большой – себе и маленький – Морису. А потом достала из-под подушки блестящий, как кожа удава, пистолет, не забыв повертеть его перед носом Мориса.

– Я уверена в том, что ты не будешь выкидывать фортеля. Но скажу тебе на всякий случай: я умею с этим обращаться…

– Неужели? – натянуто улыбнулся Морис, пытаясь сглотнуть скользкий комок, образовавшийся в горле. – Надеюсь, ты не будешь демонстрировать это сейчас…

– Если ты не будешь настаивать…

– Пожалуй, воздержусь. Этому тебя тоже научил отец?

– Ты воплощение догадливости, как я погляжу. Да, отец. Он отлично стрелял. С первого раза попадал в самое яблочко. Не могу похвастаться тем же, но стрелок из меня неплохой. Так что, Морис Митчелл, спокойной тебе ночи.

– Это вместо колыбельной? – язвительно поинтересовался Морис, которому уже начало надоедать то, что Кортни считает его не только ловеласом, но еще и маленьким мальчиком способным испугаться девчачьих угроз.

– Скажи спасибо, что твоей колыбельной не стала парочка оглушительных выстрелов.

– Спасибо, мисс Гостеприимность. Огромное спасибо…

Морис демонстративно отвернулся от Кортни и парой взмахов кулака взбил подушку. И с этой девушкой он пару минут назад хотел говорить? И ею он любовался? Ну нет, наверное, то была мистика или обман зрения. Теперь Морис абсолютно уверен в том, что хочет оставить этот гостеприимный трейлер с утра пораньше и больше сюда не возвращаться.

Впрочем, шансы вернуться, и без того были нулевыми. Едва ли Кортни проявит чудеса благожелательности в будущем. И вообще едва ли они встретятся еще. Скорее всего их пути разойдутся. Он поедет дальше, к мексиканской границе, в поисках миражей, забвения и новой жизни. А она? Так ли это важно куда поедет она…

Морис вдруг подумал, что вся эта злость на нее, точнее, не злость, а досада, возникла от того, что она, в отличие от большинства женщин, не вешалась ему на шею. И даже, напротив, делала все, чтобы он не проявлял по отношению к ней интереса. Эта догадка оскорбила самолюбие Мориса… Хотя те самые женщины, которые страстно желали стать его любовницами, забывали о нем, как только на горизонте появлялся кто-то, пусть малоинтересный, но многообещающий. Брак, дети, тихая и спокойная семейная жизнь – вот что им всем в итоге оказывалось нужно… Предвкушение этой мало соблазнительной для Мориса жизни почему-то мгновенно обволакивало мозги тем женщинам, с которыми он спал. Однако спустя год-два после разлуки с очередной любовницей он отчетливо видел перемены, произошедшие в ней. Она выходила замуж и окружала себя невидимой броней верности, «брачного целомудрия», как Морис называл это про себя. И ее глаза… Нет, точнее сказать, их глаза… Глаза всех его любовниц смотрели на него с искренним равнодушием, как смотрят на вещь, которую когда-то носили, но теперь она вышла из моды. Так смотрели на Мориса, когда он возвращался… Если он возвращался…

От этих мыслей Морису почему-то стало горько и холодно. Он перевернулся на другой бок и нырнул с головой под одеяло. Так теплее. У него не было времени думать об этом раньше, так зачем он делает это сейчас? Наверное, виной всему Кортни, мирно сопящая на другом диване. Она внесла разброд в его душу, а теперь спокойно спит, распластав свое красивое молодое тело на диване или свернувшись в клубочек, как маленький котенок. Морис хотел было выглянуть из-под одеяла и посмотреть на спящую Кортни, но почему-то передумал. Слишком много мыслей об этой девушке. Она очень хороша и по-своему интересна. Но заслуживает ли она того, чтобы Морис Митчелл провел из-за нее бессонную ночь?