Текст книги "Оживи мои желания"

– Но ты должен выслушать.

– Нет. Больше никаких аргументов. Я не намерен соглашаться на трон, но я обдумаю все еще раз, если ты согласишься на брак.

Сафия глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Как они оказались в этой точке? Простой деловой разговор обернулся ночным кошмаром. Она уже хотела проигнорировать его предупреждение и вывалить свои страхи, но сумрачное выражение его лица остановило ее – она помнила такое у Аббаса. Решение принято, и ему требовалось подчиняться неукоснительно. Сафия успела выучить, что в таких случаях любые попытки переубедить сделают только хуже. А рисковать тем, что Карим откажется от короны, нельзя.

– Мне нужно все обдумать.

– Тебе нужно время?

Можно понять его удивление – любая другая на ее месте ухватилась бы за подобное предложение.

– Похоже, нам обоим.

– Отлично. Встретимся завтра утром в девять. От твоего ответа зависит многое, Сафия.

Глава 3

– Принять корону Ассары будет отличным решением. – Ашраф позвонил, когда брат пытался восстановить спокойствие в тренажерном зале.

– Решением? Я не вижу проблемы, которая должна быть решена – ни у тебя, ни у меня.

Карима настораживал звонок – они общались совсем недавно, в выходные. Значит, случилось что-то серьезное. Не то чтобы их было водой не разлить, но какая-то незримая связь между ними точно существовала, а ведь их с детства растили максимально на удалении друг от друга. Отец был настроен против Ашрафа и сосредотачивал все свое внимание и энергию на старшем. Не из желания позаботиться о Кариме – человек с каменным сердцем, он не был способен на любовь. Просто из старшего нужно было вылепить будущего шейха. Со стороны это могло показаться даже смешным – шейх сделал ставку не на того наследника. Родным сыном был Ашраф, а вот Карим – приемным.

– Мне не нужен трон, Ашраф, и ты это знаешь.

Карим смотрел на огромные окна, по которым текли струи дождя, на горы, сейчас скрытые в тумане. Обычно долгие поездки приносили ему удовольствие, но тут не было лошадей. Да и все равно он бы не стал издеваться над животным и выводить его в такую погоду, просто чтобы разобраться со своим настроением.

– Конечно, тебе не нужен трон, ты прекрасно справляешься с ролью независимого бизнесмена. Не говоря о том, что у тебя есть свобода наслаждаться возлюбленными, не заинтересованными в твоем праве на трон больше, чем в тебе.

– Что случилось? Ты скучаешь по дням беззаботной холостяцкой жизни?

Смех Ашрафа убедил его в обратном.

– Конечно нет, я никогда не был более счастлив. – Он замолчал и заговорил уже более серьезным тоном. – Но я бы предпочел видеть тебя здесь чаще.

Знакомый аргумент, но Карим твердо решил не возвращаться в Задак надолго. Его брат – хороший правитель, и все же несколько знатных людей не слишком радовались правлению младшего сына.

Брат вздохнул:

– Прости. Я обещал себе, что не буду говорить об этом.

– Почему бы тебе просто не перейти сразу к делу?

У брата явно были какие-то причины настаивать на согласии Карима принять трон Ассарана. Интересно, что само предложение не было для него новостью и он не находил его странным.

– Ты позвонил, чтобы меня убедить. Почему?

– Собственный интерес. Жизнь будет гораздо проще и лучше для нашей страны, если в Ассаре будет стабильное правление.

Карим не оспаривал его логики. Между двумя странами пролегала граница, и что влияло на одну, влияло и на другую.

– Если Шакрун станет шейхом, тоже будет стабильность. – Карим не любил этого человека, но отдавал ему должное. – Он сильный и сможет удержать власть в своих руках.

– Этого я и боюсь.

– Чего?

– Тебя давно не было. Стали известны некоторые факты, которые пролили новый свет на Шакруна и его деятельность.

– Я ничего не слышал.

Несмотря на переезд, Карим следил за новостями из своего региона. Он давно пытался убедить себя, что этого делать не нужно, но, в конце концов, это его родина, на которой он долгое время жил и в судьбе которой принимал участие.

– Мы говорим не о том, что известно всем, но о результатах расследований. Ты помнишь тот звонок о контрабанде людьми, обнаружившейся в обеих странах?

– Как я могу это забыть?

Сейчас Задак был мирной страной, но много лет назад на границе царило беззаконие, контролировавшееся безжалостным и жестоким криминальным авторитетом Квадри. В том числе он занимался контрабандой людей из Задака в Ассару и на более удаленные рынки. До того как стать женой Ашрафа, Тори была похищена, а на Ашрафа совершено покушение.

– У нас пока нет достаточных доказательств для суда, но мы знаем, что партнером Квадри был Хассан Шакрун.

– Понятно… – Самое невероятное было в том, что Карима это даже не удивило. Не то чтобы он догадывался о криминальном прошлом Шакруна. Просто считал его крайне неприятным типом и слишком зацикленным на собственном престиже и власти. – Насколько ты в этом уверен?

– Уверен, доказательства очевидны. Но потребуется время, чтобы полиция могла выдвинуть обвинения. После смерти Квадри Шакрун стал более осторожен, и сейчас они пытаются найти неопровержимые улики против него. Это сложно, потому что Шакрун предпочитает, чтобы другие делали грязную работу, а свидетелей уничтожает. Несколько человек, которые пытались противостоять ему, погибли от несчастных случаев.

Почувствовав холодок, Карим нащупал рубашку и натянул ее на себя, не прерывая разговора.

– В том числе и поэтому консул хочет, чтобы кто-то другой стал шейхом.

Теперь все это обретало гораздо больший смысл. Знала ли об этом Сафия? Какая ненужная мысль, он не должен о ней думать. Но малыш… что с ним будет, если Шакрун появится во дворце? Даже допускать эту мысль было страшно.

– Поэтому они так хотят кого-то извне, – добавил Ашраф. – Если они выберут человека из страны, Шакрун – очевидный кандидат. Он из влиятельной семьи, у него лучшие лидерские качества по сравнению со всеми остальными претендентами. Но с тобой у них появится уважаемый человек с практическими навыками правления, которые ты получил за время болезни отца.

Карим обдумал эти слова, игнорируя, что Ашраф сказал о шейхе как о его родном отце. Его мысли уже побежали вперед.

– Многие ли об этом знают?

– Нет. Для публичных обвинений слишком рано – пока улики не станут более весомыми. Но если он станет шейхом…

Криминальный авторитет с практически неограниченной властью? Лучше даже не думать об этом.

– И все-таки это проблема Ассары.

– А они хотят тебя, Карим.

– У меня есть своя жизнь.

С глубоким вздохом он посмотрел в окно. За все это время в Европе и Северной Америке он так и не перестал скучать по распахнутым небесам своей родины, по ее яркому солнцу и даже засухам, в которых выживали сильнейшие.

– У меня бизнес, который требует моего внимания.

Ашраф молчал.

– Я теперь частное лицо. Мне хватило королевских обязанностей. С момента как я начал ходить, из меня пытались сделать принца и преподавали уроки общественного долга и политики. А теперь я живу для себя.

Не то чтобы Карим ждал понимания, но следующие слова брата застали его врасплох.

– То есть ты хочешь развернуться спиной к этой ситуации? Потому что тебе так хорошо отвечать только за самого себя?

– Черт бы тебя побрал, Ашраф! Разве я похож на героя?

– Для меня да, бро. – Ни намека на иронию в голосе.

Герой! Он не смог защитить собственного брата. Карим рос серьезным, ответственным ребенком, его мир был переполнен постоянными требованиями учиться, достигать, преуспевать, больше работать. И все равно он обещал себе, что в этом графике будет находить возможности оберегать младшего от шейха. Когда у него не получалось, когда тот концентрировал свою ненависть на мальчике, которого не считал своим, Ашрафа били и издевались над ним. Кариму не всегда удавалось защитить его от этого. И хотя брат никогда не винил его за это, он все равно постоянно носил в себе чувство стыда. Он мог присматривать за Ашрафом лучше.

– Тебе не нужно быть героем, чтобы стать шейхом. Вот Шакруну чужды сомнения, хотя в нем нет ничего героического. Он просто хочет насладиться выгодами этой позиции.

Брат завершил разговор и оставил Карима в размышлениях о судьбе Ассары. Шакрун быстро поймет, что связать себя прочными узами со вдовой прежнего шейха – лучший способ укрепить свою позицию. Может, Карима больше и не волнует Сафия, но мысль о том, что ей придется иметь дело с Шакруном… Инстинкт подсказывал Кариму держаться подальше от Ассары и ее проблем, но чувство ответственности с этим было не согласно. Как и понимание, которое пришло во время разговора с Сафией. Нынешняя жизнь не удовлетворяла Карима целиком и полностью. Да, ему нравилось заниматься бизнесом и умножать состояние. Да, ему нравилась свобода выбирать что-то для себя и не думать, какое влияние его решение окажет на миллионы других людей. И Ашраф прав: с любовной жизнью все тоже гораздо проще. Но Карим с детства осваивал умения управлять народом. А когда здоровье шейха ослабло, то смог в них попрактиковаться. И ему это нравилось, это было его призванием. Вот почему таким разочарованием стала необходимость отказаться от этого. Ашраф предлагал ему остаться шейхом, но Карим не мог на это согласиться. У его брата уже слишком многое отняли, и он не собирался отбирать еще и то, что принадлежало ему по праву.

От этого так соблазнительна была мысль все-таки согласиться и стать инициатором изменений в Ассаре. Это хорошая территория, но она во многом еще отстает от Задака, и Карим видел возможности сделать что-то полезное для страны и ее народа. Это интересный вызов. Но на фоне всех этих размышлений маячила Сафия. Что случится с ней и ее сыном, если шейхом станет Шакрун? Нет. Об этом нельзя думать – нельзя выделять их на фоне других жителей Ассары. Эмоции в этом деле недопустимы. Карим поморщился – а ведь именно они вынудили его разыграть ту сцену в разговоре с ней. Завести разговор о браке, просто чтобы посмотреть на ее реакцию. Стыдно. Кажется, никогда до сегодняшнего дня он не врал сознательно. Но сегодня выбрал потешить свою гордость и отыграться за то, что Сафия могла вызвать в нем чувства, а он в ней нет. Для нее он снова был простым средством достижения цели.

И вопреки своим желаниям Карим продолжал думать о ней как о возлюбленной. Может быть, потому, что история не получила логического завершения? Они ограничивались поцелуями, пока Сафия не дала согласия стать его… и в ту же ночь она сбежала. Карим снова вспомнил, как облегало ее сегодня платье, и его охватила страсть. Темная и яростная. Ему так хотелось прикоснуться к венке на шее, проверить, настолько же она чувствительна сейчас, как и тогда. Или это тоже было обманом?

Никакая другая женщина не испытывала его границы на прочность с такой силой. Он не доверял ей. Не уважал ее. Провести с такой женщиной всю свою жизнь? Такой судьбы он для себя не хотел. Отказаться? Позволить Шакруну завладеть троном? Тогда в том, что он сделает с Ассарой, будет отчасти и вина Карима. И с Сафией и ее мальчиком. Карим остановился и увидел себя в зеркале – фигура напряжена, кулаки сжаты, воплощенная готовность к действиям. Неудивительно, что он сомневается – его растили с мыслью, что благосостояние народа всегда стоит на первом месте. Сложно об этом забыть. Но тогда его решение не должно быть связано с Сафией.

Карим провел рукой по волосам, пытаясь прийти в себя. Проблема в том, что чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что брак с королевой Ассары станет лучшим способом быть принятым в качестве шейха. Если он согласится на эту роль. Если сможет заставить себя жениться на женщине, которая однажды обманула его.

– Он в порядке, Сафия. Правда. Просто небольшой насморк, который уже прошел. Он радуется жизни и играет с щеночками.

Прижимая телефон к уху, Сафия легла на кровать и попыталась представить Тарека в окружении щенков. Он любил животных, но Аббас всегда говорил, что дворец – не место для животных. Теперь мальчик оказался в своей стихии.

– Ты ведь намеренно принесла их во дворец, Рана? Надеешься, что мы оставим одного из них?

Не то чтобы она была против. Последние несколько лет Сафия и сама отчаянно скучала по возможности быть в окружении собак и лошадей. В их безусловной любви было что-то успокаивающее.

– Виновна.

Сафия улыбнулась, услышав смешок сестры, – этот беззаботный звук был для нее большой ценностью. Теперь Рана была довольна и спокойна – разительные перемены по сравнению с несколькими годами ранее.

– Ты ведь знаешь, как может быть сложно найти дом для малышей, особенно не чистокровных. Что такое один щенок?

– Подозреваю, что довольно много проблем, пока мы его не выдрессируем и не научим не жевать все, что попадает в его поле зрения. Но ты права, собака станет хорошей компанией для Та-река.

Не то чтобы сын скучал по Аббасу. Он редко видел отца чаще раза в неделю и то ненадолго и на формальных встречах – обычно в тронном зале или на церемониях. Аббас не играл с сыном, не обнимал его. Он говорил, что так растят королевских наследников, они не должны быть привязаны к родителям. И, кроме того, как у шейха, у него есть другие дела, которые нужно решить. Он говорил Сафии, что, когда Тарек достигнет надлежащего возраста, он возьмется за его воспитание и научит всему, что нужно, чтобы править Ассарой. Но теперь этого не произойдет. Тарек вырастет и не будет знать своего отца. И не станет шейхом. Сафия почувствовала приступ страха. Будет ли ее сын расти в безопасности? А что, если Карим не согласится на корону? Похоже, идея его не слишком радовала. Но если он откажется и шейхом станет Хассан Шакрун…

– Сафия? Ты меня слышишь?

– Прости, Рана, я отвлеклась.

– Дела пошли не слишком хорошо?

– Все наладится.

– По твоему голосу не похоже. Ты можешь довериться мне, Сафия. Я не так уязвима, как раньше.

– Я знаю.

Рана словно стала совсем другим человеком по сравнению с девушкой в тяжелой депрессии, какой когда-то была. И сейчас Сафия защищала ее больше по привычке, даже не задумываясь над своими словами.

– Просто пока нет никаких новостей.

Ну кроме того факта, что Карим предложил ей стать его женой. Нет, не попросил. Потребовал. Озвучил как условие, при выполнении которого он рассмотрит возможность согласиться стать шейхом. Впрочем, этим она все равно не могла поделиться, по крайней мере, пока не придумает ответ. Брак с Каримом казался чем-то невозможным. Особенно при том, что в его голосе не было ни намека на теплоту, когда он говорил об этом. Он был таким холодным… Нет. Сама мысль вступить в следующий брак, когда она только освободилась от предыдущего, была ей противна. Ничего, кроме отвращения, она не испытывала. Но что произойдет с Тареком, если она откажется? Наверняка же должен быть другой способ позаботиться о его безопасности?

– Если нужно будет поговорить, я рядом.

– Спасибо, Рана. Мне так повезло, что ты у меня есть. – Она стала особенно это ценить, когда чуть не потеряла сестру. – Честно говоря, я…

Ее прервал стук в дверь.

– Прости, кто-то пришел. Я открою.

Сафия спустила босые ноги на пол и завязала пояс длинного халата. На часах было девять – слишком поздно для обычного визитера, даже если бы в Швейцарии к ней мог кто-то прийти. Ну а посланник из Ассары не мог бы даже просто появиться рядом с ее дверью без предварительного звонка, не говоря уже о стуке.

– Ничего, мне все равно уже пора.

– Ладно. Обними Тарека и поцелуй от меня, скажи, что мама скоро вернется.

– Скажу. Удачи тебе!

Сафия пересекла комнату и подошла к входной двери. Сперва в глазок был виден только кулак, занесенный для нового удара в дверь. Но вот он опустился, и девушка уткнулась взглядом в широкую грудь. Карим! Что он здесь делает? Они ведь договорились встретиться завтра утром. Не ночью. Сафия посмотрела на шелковый халат розового цвета – несмотря на достаточную длину, она чувствовала себя в нем уязвимой. Но Карим уже снова занес руку, не оставляя ей выбора. Девушка осторожно приоткрыла дверь.

– Карим. Вот это сюрприз! – Вопреки усилиям голос немного дрожал, выдавая ее беспокойство.

– Сафия, – кивнул он и сделал шаг вперед, но девушка не давала ему войти.

– Уже поздно. Боюсь, сейчас не слишком удобно говорить. – Не когда она босая и почти голая. – Мы не можем отложить это до утра?

К этому моменту Сафия будет знать, что сказать, и к тому же оденется. Во что-то, что не будет подчеркивать ее хрупкость и уязвимость перед Каримом.

У нее что, любовник? Эта мысль вытеснила все, связанные с шейхством и политикой. Ее щеки порозовели, волосы растрепались, словно она только что выбралась из постели. Карим сделал еще один шаг вперед. В комнате тихо, но это ничего не значило.

– Боюсь, это не может ждать.

Она оставалась на месте, так что Карим оказался почти вплотную к ней. Как же хотелось провести пальцами по ее бледной коже, проверить, такая ли она на ощупь, как в его воспоминаниях. Неужели теперь любая попытка логически подумать о ситуации будет прерываться мыслями о Сафии? Что за неуместная слабость?

– Завтра наверняка…

– Не завтра. Сейчас. Если ты меня не впустишь, ноги моей не будет в Ассаре.

Даже в этом тихом коридоре он осторожно подбирал слова и не упоминал шейхства. Но Сафия поняла и отступила, впуская его внутрь. Ему хватило одного быстрого, но пристального взгляда, чтобы понять: на ней только шелк и кружева, под которыми проглядывалась фигура, способная покорить любого мужчину. Особенно когда Сафия развернулась и свободная от бюстгальтера полная грудь всколыхнулась. Внезапно Карим вспомнил садик матери, усаженный ароматными дамасскими розами глубокого розового цвета, – уголок женственности в суровом дворце. Когда пожилой шейх обнаружил, что брошенные ею ради любовника сыновья ищут в этом саду утешения, он уничтожил его на корню. От взгляда на Сафию воспоминания из прошлого потускнели. Неужели любовник трогал эти груди? Поэтому соски затвердели и теперь проступали сквозь шелк? Карим силой заставил себя пройти в гостиную. Дверь в спальню была приоткрыта, и он заглянул внутрь – аккуратно заправленная постель, только подушки с одной стороны примяты. Она сидела там одна. Это и успокаивало, и волновало одновременно.

– Что ты делаешь?

– Приятный номер, не видел его раньше. – Если повезет, она подумает, что он просто проявляет любопытство, как новоиспеченный владелец отеля.

– Так что привело тебя сюда?

Закрыв дверь спальни, Сафия вернулась в гостиную и подошла к нему так близко, что, когда Карим развернулся, они оказались почти вплотную друг к другу. Она успела запахнуть халат и плотно завязать пояс, так что теперь виднелись только ключицы. Словно шелк мог прикрыть ее соблазнительное тело.

– Все поменялось.

Это стало понятно после второго разговора с посланником. Если он принимает решение согласиться на корону, это нужно делать быстро – до того, как Шакрун поймет, что происходит. Иначе от него можно ждать неприятностей.

– Мне нужен твой ответ сейчас.

– О, – нахмурилась она. – Мой ответ.

Казалось, ее мысли витают где-то в другом месте. Словно она не думала о том, какая честь ей оказана предложением вступить в брак и остаться в королевском статусе. Карим почувствовал подступающую ярость. Она вела себя так, словно каждый день ей предлагают вступить в брак с будущим королем. И это после оскорбления, которое она нанесла ему пять лет назад.

Это оказалось слишком сильным ударом по его гордости. Злость, которую он так долго в себе игнорировал, вырвалась наружу. Всю свою жизнь Карим вел себя осмотрительно, порядочно и в высшей степени рационально. Его учили никогда не действовать поспешно. Взвешивать варианты и оценивать последствия не только для него, но и для других. Но сегодня внутри его проснулся мужчина, руководствовавшийся инстинктами, которые он подавлял годами.

– Что такое, Сафия? – Он сделал два шага навстречу, вынуждая ее задрать подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. – Ты как будто думаешь о чем-то другом?

Он положил одну руку ей на затылок, а другой обнял за талию, прижимая ближе. Подчиняясь импульсу, он поцеловал ее, и от соприкосновения губ годы разлуки словно отступили и рассеялись.

Глава 4

Сафия растерялась от неожиданности и подчинилась чувствам, тело само изогнулось в его руках. К своему стыду, вместо ярости она испытывала удовольствие. Ее никогда не целовали так страстно. Даже и близко. Даже когда Карим за ней ухаживал, он был осторожен и аккуратен, уважал ее невинность. И тем более такого не было в браке с Аббасом. В нем не было ни страсти, ни желания – разве что желание исполнять свои обязанности. Да и муж не ждал от нее ничего большего. И так непривычно и странно сейчас было ощущать в теле разгоравшийся огонь. Сафия вздрогнула. Казалось, что интерес, который она когда-то испытывала к Кариму, вырос в тысячи раз. Как бы она ни пыталась заставить себя забыть об этом, одного поцелуя оказалось достаточно, чтобы впустить в себя память о привкусе губ Карима. Ее влекло к нему, и сопротивляться было бессмысленно. Влекло уже не с той трепетной невинностью, но инстинктивно, яростно, почти примитивно. И безудержно. И вместо того чтобы сопротивляться или отстраниться, Сафия прижалась к нему. Это казалось таким же естественным, как улыбка. Таким же необходимым, как воздух. Она исследовала его, пробовала на вкус, наслаждалась богатым привкусом сандала и зрелости, переполнявшим ее органы чувств. Удовольствие от соприкосновений с его крепкой фигурой все росло, и она поднялась на цыпочки, чтобы прижаться еще теснее. Забыв о прошлом и будущем, она погрузилась в настоящее. Растворилась в своей потребности в этом опыте, в Кариме. Больше ничего не имело значения. Он скользнул рукой по ее спине, исследуя ладонью линию позвоночника. Тело откликалось на его движения яростным возбуждением, разрывавшим ее на маленькие кусочки.

Неожиданно Карим отпустил Сафию и с кривой ухмылкой сделал шаг назад. Оправил пиджак, словно пытаясь стереть следы от ее вцепившихся рук, засунул руки в карманы и поднял бровь в холодном исследовательском любопытстве. Взволнованная Сафия чувствовала, как сильно бьется сердце, грудная клетка вздымалась и опускалась слишком быстро, пока она безуспешно пыталась привести свое дыхание в нормальный ритм. Затвердевшие соски выдавали ее желание, ее переполняла невыносимая потребность в этом теле, в полном слиянии с ним.

И все же она нашла в себе силы покрепче упереться в пол, выпрямиться, стянуть туже пояс. Даже сквозь пелену желания Сафия могла разглядеть холодок в этих зеленых глазах. По коже поползли мурашки, волосы встали дыбом. Карим даже не запыхался, он казался отстраненным и безразличным, как камень. И перед его непроницаемыми чертами жар Сафии утих. Это у нее желание, а у Карима – простая похоть.

– Что ж, весьма показательный маленький эксперимент. Всегда стоит проверять заранее, на что подписываешься, не правда ли?

– Проверять что? – Годы практики позволяли сохранять видимое спокойствие.

– Нашу физическую совместимость. – Он медленно подбирал слова. – Или ее отсутствие.

Глубоко внутри – там, где она однажды заперла свои тайные надежды и желания, что-то разбилось на маленькие кусочки. Она почувствовала боль, которая разливалась по всему телу, пока не заняла его целиком. Так это был просто эксперимент? Ей хотелось кричать, выть, ударить его в эту гранитную грудь кулаками. Но что это даст, кроме стыда? Новый пожар опалил щеки. Теперь пожар стыда – за свои реакции, за то, что она вообще могла чувствовать к нему когда-то влечение. Комок эмоций застрял где-то в горле, так что сложно было его проглотить. Наконец ей это удалось – через физическую боль. Боль – это хорошо. Боль поможет быстрее избавиться от всех оставшихся чувств по отношению к Кариму. Годами она пыталась убедить себя, что невозможно хотеть человека, который когда-то ее предал. Но даже сейчас что-то в ней сопротивлялось этому. Ведь она чувствовала его влечение, он точно так же хотел продолжения, как и она.

Наконец начал работать мозг и напомнил, что люди постоянно притворяются. Разве она не притворялась перед Аббасом, что испытывает в постели энтузиазм, когда предпочла бы спать в одиночестве? Страсть в поцелуе Карима не означала, что он испытывал хоть что-то, кроме любопытства. Неравенство их опыта снова было против нее. Она целовала только двоих мужчин в своей жизни: Карима и мужа. И ни один поцелуй до сих пор не пробуждал столь мощной реакции. Тогда как у Карима было множество женщин, вздыхавших по нему, бегающих за ним и пытающихся заинтересовать его. Уж конечно, он целовал сотни и мог сымитировать интерес. Впрочем, сейчас он даже этого не делал.

– Если я и соглашусь на брак с тобой, – она пыталась добавить максимальное количество яда в слова, – это будет не ради удовольствия от твоей компании.

Пусть трактует ее ответ как угодно, она не собирается признаваться в своих ощущениях. Могла она тоже экспериментировать? Искать искорку между ними и не найти ее? Вот только она никогда не была лгуньей, и обмануть себя ей тем более не удавалось. Ей хотелось спрятаться от осознания, как быстро он проломил ее границы.

– Тогда с чего бы тебе соглашаться?

Своевременное напоминание помогло унять дрожь в коленях.

– Ради моей страны и моего сына. Я боюсь того, что может произойти, если Шакрун станет шейхом.

– Понимаю. Я узнал о нем больше этим вечером.

Карим передумал? Какое облегчение. Если он согласится на трон, Тарек окажется в безопасности.

– Но услышанное только укрепило меня в моих словах. Он из влиятельной семьи. Если я стану шейхом, мне нужно заручиться местной поддержкой. А для этого – жениться на тебе.

Сколько твердости в его глубоком голосе и глазах, словно смотрящих прямо в душу. Сафия почувствовала укол гордости – она уже не та, что несколько лет назад, и не позволит использовать себя.

– Если я выйду за тебя замуж… – Как же ее отталкивала эта мысль. Но Сафия готова пожертвовать своей свободой ради жизни сына. – Я ожидаю, что ты будешь утолять свой сексуальный голод за пределами супружеской кровати. Как и я, конечно.

– Серьезно? И где ты будешь… утолять свой сексуальный голод?

– Это не твоя забота. – Сафия выпрямилась, призывая на помощь всю свою стойкость. – Я прослежу за тем, чтобы не возникло никаких скандалов.

Потому что секс с Аббасом не оставил у нее горячего желания большего. И единственный человек, который мог пробудить ее либидо, стоял напротив и смотрел на нее, как на ничтожество. Сафия проигнорировала очередной приступ боли и раздражения и засунула его в копилку остальных разочарований, о которых не могла позволить себе думать. Покойный супруг учил ее всегда выбирать роль королевы, и она решила опереться на это воспоминание о нем.

– А если я хочу утолять свой сексуальный голод в супружеской кровати?

Карим хочет заняться с ней сексом? Или пытается заставить ее пойти на попятный? Сафия покачала головой:

– Нет.

– Ты не хочешь меня, Сафия? Или боишься силы своего влечения ко мне?

– Ты много о себе возомнил, Карим.

– Я говорю, что вижу. Твой интерес сильнее, чем ты показываешь. Но я бы никогда не стал принуждать женщину.

– Ты даешь слово? – Сафия медленно выдохнула, паника начала отступать.

– Да. – Он помолчал, давая ей услышать его слова. – Никакого секса, пока ты сама не захочешь. Тебя это устраивает?

Можно ли ему верить? Или это просто жест мачо, чья гордость задета отказом? Наверняка Карим быстро найдет милашку, которая его удовлетворит. Впрочем, пусть он когда-то ее и предал, Сафия знала, что он держит свое слово. Иначе вряд ли бы консул сделал ему это предложение. И есть ли у нее выбор? На кону спасение Тарека. Наконец она кивнула:

– Да.

– Ты веришь моему слову?

– Да.

Он продолжал хмуриться.

– В конце концов, я доверяю тебе благополучие сына.

Услышав себя со стороны, Сафия вздрогнула. Не от страха перед Каримом, но от осознания, что снова соединяет свою судьбу с мужчиной, для которого будет просто удобной подстилкой. Но если она справилась с этим один раз, то справится снова. Сафия заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, не задерживаясь взглядом на привлекательных чертах. Нужно помнить, что этот заносчивый человек видит в ней только игрушку. Что случилось с мужчиной, в которого она влюбилась в свои двадцать два года? Что сделало его таким жестким и холодным? Все то же, что заставило отказаться от трона?

Это не имело значения, она не собиралась копаться в его прошлом или характере. Ей важно только его решение. Что касается его чести и работы с людьми, тут к нему было не придраться. Королевский консул не сделал бы такого предложения, если бы сомневался, он все тщательно продумал. И изучению подвергались не только годы правления Карима в Задаке, но и недавние действия. И тем не менее…

– Если ты станешь шейхом, то что будет с моим сыном, Тареком? Ты действительно готов усыновить его?

– Я уже говорил, что не собираюсь лишать его того, что принадлежит ему по праву рождения. Он останется в очереди на трон и, в конце концов, станет шейхом.

Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Если бы это сказал кто-то другой, Сафия бы усомнилась. Но Карим уже однажды отказался от трона. Ей все еще хотелось спросить, что вынудило его сделать это, но она хранила молчание. Это не имело значения. И, как он уже сказал, лучше не ворошить прошлое. Сейчас имела значение только безопасность Тарека и Ассары.

Скрестив руки на талии, она молча смотрела на него. Для Карима брак – необходимость, не удовольствие. И нужно привыкнуть к тому, что на нее смотрят как на политическое средство. Как же все-таки это больно! Аббас тоже женился на ней из-за удобства – он был заинтересован в ее семье. Его первой мишенью стала младшая сестра, тогда учившаяся в столичном университете. Но потом он переключился на Сафию. Ужасно снова соглашаться на брак с мужчиной, не испытывавшим к ней чувств. Ужасно настолько, что хотелось кричать, кидаться предметами, детально объяснить Кариму, куда он может засунуть свои планы на брак. Но она слишком любит своего сына и сделает все, чтобы обеспечить ему безопасность. Ее счастье – не такая высокая цена, когда на кону его. А что касается мечтаний о настоящей любви…

– О чем ты думаешь?

Карим оставался на месте, но словно стал ближе. Сафия отодвинулась к окну, пытаясь высвободиться от его обволакивающего присутствия.

– А если у тебя появятся дети? Не захочешь ли ты сделать наследниками трона их? Не могу поверить, что ты пожертвуешь своей плотью и кровью ради чужой.

– Не беспокойся, Сафия. – Его напряженное лицо оставалось непроницаемым. – Тебе не придется иметь дела с незаконнорожденными детьми.

Почему он так злится? Нахмуренные брови и суровый тон выдавали его ярость, она словно вибрировала в воздухе. Впрочем, она мгновенно исчезла.