Текст книги "Прекрасное зло"

Мэдди

2001

Стоян высадил нас с Джоанной у ее похожего на бунгало домика, стоявшего на окраине Скопье. Задолго до рассвета, когда я еще спала, она отправилась на греческую границу. Джоанна провела там весь день, пытаясь отследить свою застрявшую поставку. Когда она наконец вернулась, я ждала ее с большой кастрюлей макарон на ужин. Открыв бутылку вина, Джоанна налила нам по бокалу и сказала:

– Гребаный. День. Худший. В моей жизни.

– Тебе удалось решить вопрос?

– Ну, у детишек этой ночью будут подгузники, так что да.

Я подняла бокал:

– Ты удивительная.

Она оглядела свою гостиную. Мои чайные пакетики и грязные салфетки по-прежнему лежали на кофейном столике, а рядом с моим ноутбуком стояли три пустые бутылки из-под пива.

– А ты сегодня чем занималась? – спросила Джоанна.

– Да ничем особо, – призналась я.

– Хорошо, должно быть, – сказала она, и на мгновение я подумала, что Джоанна меня поддразнивает.

Я сделала неуверенный жест в сторону макарон.

– Ты голодна?

Джоанна щедро отхлебнула вина и внезапно сказала:

– Я просто умираю с голоду! Давай жрать.

* * *

Через несколько дней я узнала, что Иэн, Питер и остальные члены команды, присланной защищать британского посла в Македонии в связи со вспышкой насилия в стране, стали «лучшими друзьями» Джоанны. Она нежно называла их «британскими телохранителями» и все время клялась, что, несмотря на свой внешний вид, они были остроумными, забавными и мягкосердечными гигантами. Я предположила, что причина ее очевидного заблуждения крылась в том, что Джоанна проводила очень мало времени с теми, кто хоть как-то мог говорить на нашем языке.

Посла вызвали в Лондон, и неожиданно освободившиеся от работы телохранители пригласили нас с Джоанной выпить в расположенный в грязном центре Скопье «Ирландский паб», в прошлом – известное место встреч англоговорящих.

На Иэне был довольно причудливый наряд в стиле участника подросткового ансамбля, а его волосы были стильно уложены при помощи геля. Однако сам он сидел хмуро уставившись в окно. До этого я не встречала человека, чье лицо, когда он был в дурном расположении духа, приобретало бы столь оригинальное выражение. Мне пришлось пересмотреть свой изначальный вывод относительно того, что в Канзасе его избили бы за попсовый вкус в одежде. Нужно было быть либо очень уверенным в себе, либо очень глупым или сидеть на стероидах, чтобы полезть в драку с этим угрюмым качком.

Поэтому я была шокирована, когда Джоанна, несмотря на явно скверное настроение Иэна, весьма игриво его обняла. Однако лицо Иэна просветлело, и он поцеловал Джоанну в макушку ее блестящих каштановых волос.

Подойдя к бару, я заказала рюмку водки.

– О, позволь мне за тебя заплатить, – любезно предложил Иэн, встав у меня за спиной.

Еще одна вещь, которая, как сказала Джоанна, нравилась ей в британских телохранителях. Они никогда не позволят тебе самой заплатить за выпивку. Настоящие джентльмены.

– Не стоит, спасибо, – ответила я.

У меня перед глазами вновь встала картина того, как он касался своими идеальными губами ее волос. «А ты сегодня чем занималась?» – «Да ничем особо». – «Хорошо, должно быть».

Мы уже успели выпить несколько бокалов и съесть несколько тарелок восточноевропейского варианта фаршированной картошки под майонезом, когда Джоанна сказала:

– О, глядите! Это же Эдди.

– Кто такой Эдди? – спросил Иэн, покосившись в сторону, в которую она указывала.

– Мой албанский поставщик наволочек и гигиенических салфеток. Я скоро вернусь.

Послав нам воздушный поцелуй, она схватила свой бокал с вином и ринулась через зал, вопя «Эддииии!».

– Она здесь каждую собаку знает, не так ли? – сказал Иэн.

Проследив за Джоанной взглядом, он теперь наблюдал, как она обнималась со смуглым мужчиной на другом конце бара.

– Я называю это связями.

Посмотрев на меня, Иэн спросил прямо:

– Они просто друзья, как думаешь?

– Отвяжись! Это не твое дело!

Мой ответ ему, похоже, не понравился. Опустив глаза на свой телефон, он начал набирать сообщение. Впрочем, это не помешало ему продолжать говорить:

– Она покупает товары на черном рынке и предлагает взятки полицейским. Тебе это не кажется опасным?

– Она заботится о беженцах, у которых ничего нет.

– Ладно. Значит, я один за нее волнуюсь.

Он посмотрел на меня, и его взгляд был откровенным и вызывающим.

– Я – ее лучшая подруга, – сказала я. – И думаю, что у нее все в порядке.

– Забудь, – снисходительно произнес Иэн, нахмурившись.

Остальные телохранители разбрелись по пабу, болтая с македонскими девушками, так что я осталась наедине с Иэном, который теперь полностью меня игнорировал, с сумасшедшей скоростью набирая сообщения под столом. Я, в свою очередь, тоже старалась относиться к нему с таким равнодушием, на какое только была способна. Однако по прошествии десяти минут его пальцы все так же продолжали стучать по кнопкам, и я не смогла больше сдерживаться.

Кашлянув, я спросила:

– Ты что, отправляешь кому-то инструкции, как обезвредить часовую бомбу?

– Нет, – немедленно ответил Иэн, словно я задала ему совершенно рутинный вопрос. – Это было вчера.

Его лицо расплылось в улыбке, после чего он вновь устремил взгляд в телефон.

– Бред, – произнес Иэн, покачав головой и наконец убрав мобилку в карман.

Он взглянул на Джоанну, которая теперь пила с группой затянутых в кожу мужчин, однако в следующее мгновение вновь повернулся в мою сторону и посмотрел мне прямо в глаза. Его взгляд был долгим, при этом я свой не отвела.

Наконец Иэн прервал тишину, вежливо спросив:

– Полагаю, я так и не узнаю, откуда ты.

– Из Соединенных Штатов. Из Канзаса.

– Из Канзаса? – громко переспросил Иэн.

Похоже, он был поражен, словно я сказала ему, что мой папа был еще и моим дедушкой, а саму меня вырастили луговые собачки.

– Да, из Канзаса.

– А это не там жила злая ведьма и все время случаются торнадо?

– Это было в «Волшебнике Страны Оз».

– Точно! И еще там была хорошенькая девчушка. В белых носочках и с косичками?

– Дороти.

– А вы с Джоанной всегда носите эти брюки и тяжелые ботинки? Я не говорю, что это плохо. Ничуть. Но вы бы выглядели просто чудесно в аккуратненьких платьицах, как у Дороти.

Я не знала, что на это ответить, и потому решила пойти к Джо, которая, похоже, гораздо веселее проводила время в компании албанского короля подпольных торговцев гигиеническими салфетками.

– Подожди! – крикнул мне вслед Иэн. – Прости меня. Я смотрел «Волшебника Страны Оз», наверное, где-то в семилетнем возрасте, так что для меня было вполне нормально влюбиться в Дороти. И тебе однозначно не нужны ни синее платьице, ни носочки.

– Спасибо.

– А вот косички тебе бы пошли.

Развернувшись, я смотрела на него разинув рот. Посмеиваясь, он криво улыбался. Что-то в нем определенно было. Ямочка на подбородке. То, как он подмигивал.

– Садись, – сказал он, похлопав по стулу, с которого я только что встала. – Я закажу тебе большой бокал ужасного македонского вина, а ты расскажешь мне что-нибудь о том месте из «Волшебника Страны Оз», откуда ты родом. Идет?

* * *

После двух бокалов вина я наклонилась вперед и призналась:

– По правде говоря, я до смерти хотела убраться из Медоуларка.

– Серьезно?

– До смерти. Мне довелось попутешествовать с бабушкой, так что я знала, какой шанс упускаю. Я на полном серьезе основала в нашей школе клуб международного обмена, чтобы провести шесть месяцев в Испании.

Иэн громко рассмеялся, и я заметила, как Джоанна резко повернула голову от своих собеседников к нам.

– Мы жили в захолустье далеко к югу от Канзас-Сити. И вот в жизни наступает день, когда ты просыпаешься и понимаешь, что устал от одних и тех же лиц, из года в год ежедневно мелькающих в школе, от «4-Эйч», от посиделок у костра и тренингов «Четыре шага к успеху».

Иэн постучал себя по подбородку.

– Я знаю, что такое посиделки у костра, и имею отдаленное представление о школе, но остальное меня озадачило.

– «4-Эйч» – это своеобразный клуб занятых в растениеводстве, разведении скота, ремесленничестве и фольклоре жителей с ежегодными привилегиями для их членов, вроде ярмарки «4-Эйч». Ярмарку рекламируют как настоящий карнавал для всей семьи, однако в реальности это просто очень вонючая выставка скота, во время которой этот самый скот жрет и гадит в своих стойлах дни напролет.

– Ну разве не чудесно?

– Да? А под этими навесами мальчишки и девчонки в кепках Stetson, джинсах фирмы Lee, ковбойских сапогах и клетчатых рубашках смывают из шлангов дерьмо животных друг с друга.

– Оригинально! Получается, фестиваль полностью посвящен дерьму?

– Нет, не совсем. Еще есть конкурсы. «Лучший кукурузный початок». «Самая большая репа». «Корова года».

– Ох. Сочувствую девчонке, которая его выиграла.

– Корова в прямом смысле.

– Я понял, – сказал он. – Я пошутил.

– Уверяю тебя, что к этому конкурсу относятся очень серьезно.

– Прошу прощения за свои предыдущие комментарии. Я понятия не имел, что в Канзасе все настолько утонченно. Если бы я с самого начала знал, что ты такая аристократка, я бы и мечтать о тебе не осмелился.

– Ха, – легкомысленно ответила я. – Сейчас, что ли, мечтаешь?

– Да, – мягко ответил Иэн, заведя застежку моих бус мне за шею.

Вздрогнув, я инстинктивно наклонила голову к его руке.

– Сейчас мечтаю, – произнес он.

Джоанна испугала нас, хлопнув Иэна по плечу и заставив нас обоих вздрогнуть.

– Мне скучно. Почему бы нам всем не пойти ко мне?

Эта идея была встречена единогласным одобрением со стороны телохранителей. Мы с Джо вели группу мужчин по шедшей в гору петляющей дорожке к ее маленькому белому бунгало. Я оглянулась на шедшего за нами Иэна, но он был занят. Боже, он опять писал эсэмэски…

Когда Иэн появился в коридоре, мы с Джо уже разливали вино в бокалы на кухне.

– Ты оставила входную дверь нараспашку, – рявкнул он на Джо, обвиняющим жестом указывая в сторону прихожей. – Нараспашку. Это приглашение для убийцы.

– Прости!

– Джо! – Иэн крикнул так, что я вся сжалась. – Ты о чем вообще думаешь? Разве тебе не достаточно той опасности, которой ты себя подвергаешь, просто находясь здесь? Господи!

Он зашагал через комнату, бросив хмурый взгляд на порхнувшую мимо него Джо.

– Значит, только вино? – сказал он ей вслед. – Водки нет?

– Хм. Я разрываюсь между «иди налей себе» и «иди на хрен».

– Я – телохранитель, Джо. Ничего не могу с собой поделать.

– Твоя бутылка водки в холодильнике.

Твоя? Твоя бутылка водки? Я вопросительно посмотрела на Джоанну, но она проигнорировала мой взгляд. Да нет, я просто что-то не так поняла.

На кухню, чтобы поприветствовать меня, прибежала Панда, черно-белая кошка, подобранная Джо на улице, начав выписывать восьмерки между моих ног. Я чесала ей шею и спинку, а Джоанна с коллегами Иэна рассаживались во дворике, в который выходило окно гостиной. В доме оставались только мы с Иэном. Когда я шла со своим бокалом вина к остальным, он молчаливо наливал себе водку.

Минут через двадцать я зашла в кладовку, чтобы взять там из буфета чипсов. С обратной стороны бунгало Джо был еще один маленький дворик за кухней, и в кухонное окно я увидела огонек сигареты Иэна. Секунду я колебалась, но затем постучала в стекло и, открыв дверь, вышла наружу. Иэн сидел на одном из шатающихся пластиковых стульев Джоанны.

– Привет, – сказала я.

– Привет.

– Значит, у тебя теперь типа есть свой ящичек? Свое место для зубной щетки?

Он бросил на меня острый взгляд.

– Ты о чем?

– У тебя своя бутылка водки в холодильнике.

– А, это, – ответил он, вновь возвращаясь к своему телефону. – У нее была вечеринка. Я забыл бутылку.

– О!

Иэн быстро сунул телефон себе в карман. Он казался расстроенным.

– С тобой все в порядке? – спросила я.

Нельзя было задавать подобные вопросы.

– Если мне захотелось пяти минут покоя и тишины, это означает, что со мной что-то не в порядке?

– Забудь. Я ухожу.

– Нет. Я придурок. Не обращай на меня внимания. Тебе не нужно уходить.

– Нет, нет. Наслаждайся своими пятью минутами.

– Останься, ладно?

Какое-то мгновение я неловко стояла на месте, однако затем, рассмеявшись, села на стул, стоявший напротив его.

– Что? – спросил он.

– Ты кажешься каким-то… Не знаю. Взвинченным, что ли.

– Возможно, ты и права.

– Все в порядке. Любой, кто занимается тем, чем занимаешься ты, просто обязан быть слегка на взводе.

Покосившись в сторону, Иэн хмыкнул.

– Что? Ты не согласен?

– Согласен. Я гораздо более жалкий кретин, чем большинство.

– Вот именно. Даже несмотря на то, что у тебя есть явные положительные качества, за ними однозначно скрывается мрачный ублюдок.

Иэн изобразил удивление.

– Правда? А сейчас он здесь? Может, тогда этот угрюмый придурок принесет еще водки, если он все равно больше ни на что не годится?

– По крайней мере, ты не утратил чувство юмора.

– Стараюсь. – Он протянул мне пустой стакан. – Но серьезно, не нальешь нам, эльфийская владычица?

– Эльфийская владычица?

– Да. У тебя глаза как у Лилу. Я обратил на них внимание в ту ночь, когда мы впервые встретились. Во время пира с «сукой» и «чудаком».

Я улыбнулась:

– Из «Пятого элемента»? Спасибо.

– Господи, женщина, ты полна сюрпризов. Не так ли? Иди-ка сюда.

Я поднялась и, медленно подойдя к Иэну, встала перед ним. Глядя на мои губы, он покусывал собственные. В его кармане завибрировал телефон, однако ни один из нас не двинулся. Я выдохнула.

На лицо Иэна упала тень: кто-то встал в окне, перекрыв свет. Я оглянулась. На нас смотрела Джо. Ее глаза сверкали, а выдувшуюся венку на лбу было видно даже с такого расстояния. Мой желудок слегка сжало, и я начала поднимать руку, однако Джо уже повернулась к нам спиной.

Секунду я постояла, а затем, не говоря ни слова, пошла в дом, оставив Иэна в одиночестве. Его коллеги все так же сидели во дворе, однако Джоанны с ними не было.

Какое-то время я еще ждала, взяв на себя роль хозяйки дома, но затем отправила их восвояси. Как оказалось, Джоанна ушла в свою спальню, не пожелав никому спокойной ночи.

Мэдди

2001

Застекленный балкон квартиры моего дома в центре Софии выходил на север, и с него открывался вид на серые дома, стоявшие в окружении зеленых деревьев. На каждом балконе виднелись грязно-белые косые лепестки спутниковых тарелок. Подобно лианам, с грязных бетонных фасадов свисали кабели. Крыши ощетинились антеннами. Прямо подо мной виднелась унылая детская площадка, отгороженная железным забором, защищавшим детей от бродячих собак, которые, разинув пасти и тяжело дыша, глядели на них так, словно дети были потенциальным обедом.

Однако от вида, открывающегося передо мной до самого горизонта, у меня просто захватывало дух. В перерыве между написанием статей я смотрела на высившуюся вдали гору. По склону Витоши до самого зеленого луга спускались затейливые виллы с красными черепичными крышами. По опыту многих горных прогулок я знала, что в это время года такие луга сплошь усеяны горными цветами.

Я чувствовала себя довольной. За месяц мне удалось выполнить четверть общего объема работы. Она оказалась проще, чем я думала. У меня даже было время на то, чтобы съездить к Джо. «И к Иэну», – прошептал внутренний голос. Я попыталась не обращать на него внимания, однако мое воображение всегда было мучительно живым. Я представила, как они сталкиваются в «Ирландском пабе» и Иэн покупает ей выпивку. Как она благодарно его обнимает. Возможно, они даже поцелуются. Ночи становились жарче, так что Джоанна всегда ходила с голыми руками. Если Иэн коснется ее, то он наверняка коснется ее теплой кожи.

За недели, прошедшие с момента моего отъезда, напряжение между мусульманскими мятежниками и македонской армией возросло еще сильнее. Взрывы гремели уже в центре города, а не только в горных деревнях. Мои родители заставили меня пообещать, что я не буду ездить к Джоанне. Однако они находятся далеко и все равно никогда об этом не узнают. А я в любом случае больше не могла этого выносить. Я должна была поехать туда.

* * *

Сказать, что пограничники были озадачены моими постоянными визитами в самое пекло, – это не сказать ничего.

– А сейчас-то вам в Македонию зачем? – сердито спросил меня пузатый офицер, расстегивая мой рюкзак и роясь в его карманах. – Зачем вы постоянно сюда ездите? Вы разве не знаете, что здесь небезопасно?

Я уже привыкла к долгим и утомительным досмотрам на границе, однако эта поездка была самой худшей. Если раньше таможенники искали контрабандный алкоголь, сигареты и топливо, то теперь они ожидали чего-то гораздо более устрашающего, вроде ближневосточного оружия, предназначавшегося для лагерей мусульманских мятежников.

Обычно я ехала из Болгарии под аккомпанемент щебетания женщин-контрабандисток, возивших купленные на черном рынке духи, сигареты и бюстгальтеры. Однако в этот раз в автобусе не было ни одной из этих накрашенных сплетниц с мелированными волосами и подведенными бровями. В нем были лишь я и несколько молодых мужчин с бегающими глазами, в вылинявших от постоянной стирки спортивных костюмах.

Пузатый дал мой паспорт своему тощему коллеге с пустыми глазами, который пролистал страницы с македонскими, болгарскими, турецкими и греческими штампами. Пожав плечами, он насмешливо ухмыльнулся и вернул паспорт пузатому.

– Много ми харесва Македония, – громко сказала я, чувствуя себя глупо, поскольку вокруг были лишь дымящиеся кучи мусора да стая ронявших с черных зубов слюни голодных бродячих собак. – Мне очень нравится Македония.

Прищурившись, пузатый кивнул. Посасывая то и дело выглядывавший из его рта леденец, он окинул меня взглядом.

– Где вы останавливаетесь?

– В Скопье. У друга.

– Хорошего друга?

– Да, – ответила я, вернув ему похабную ухмылку. – У очень хорошего.

– А-а-а, – протянул он, закатывая глаза, пожимая плечами и словно говоря: «Почему сразу было не сказать мне об этом балканском любовнике, чтобы избежать всех этих расспросов?» – Тогда ладно.

Он подмигнул мне.

* * *

У вокзала я взяла такси до центра и встретила Джо после ее традиционного вечернего заплыва в городском бассейне.

Мы пошли поужинать в пиццерию «Мария», расположенную на главной площади Скопье. Лучшего места для того, чтобы наблюдать за людьми, сложно было и представить. Мы с Джо обычно заказывали на двоих салат, пиццу, бутылку вина и ее любимый десерт – блинчики с клубникой и сметаной, но без орехов, на которые у нее была аллергия. Сумма в нашем чеке редко превышала пятнадцать долларов, так что мы начали терять интерес к готовке дома.

Оторвав взгляд от меню, я увидела, что у нашего стола стоят Иэн и Питер.

– Не ожидал вас здесь увидеть! – произнес Питер, бывший самым милым из телохранителей; кудрявый, как мальчишка из шведской деревни, он обожал своих оставшихся на родине жену и маленькую дочку.

Иэну, казалось, было слегка неуютно. Пробормотав приветствие, я попыталась улыбнуться. Мое сердце бешено колотилось, и я не решалась произнести больше ни слова. Джоанна тоже была необычно притихшей. Наконец Питер спросил:

– Можно к вам присоединиться?

– Да, разумеется, – ответила Джоанна с таким сарказмом в голосе, словно была членом британской королевской семьи.

Иэн нахмурился, однако Питер жизнерадостно отодвинул стул и уселся на него.

– Саймон тоже скоро к нам присоединится, – лучезарно произнес он. – Вы ведь знаете Саймона?

– Да, знаю, – коротко, но вежливо ответила Джоанна.

– Что ж! – Иэн неуклюже подвинул свой стул поближе к Питеру. – Нам сказали, что в этом месте отличная еда и официантки в очень коротких юбках.

Джоанна уставилась на него.

– Однако я сомневаюсь, что вас, леди, сегодня привлекло сюда именно это, – добавил Иэн.

– Нам нравятся здешние туалеты, – невозмутимо произнесла Джоанна.

Иэн кивнул.

– Слышал, в них нет ни пятнышка.

Взглянув под стол, я увидела, что одну из ног Джоанны свело судорогой и она теперь ее разрабатывала. Я взволнованно коснулась ее колена.

– Я в порядке, – скривилась она и начала массировать икру одной рукой.

В тот самый момент в зале появился лысый здоровяк Саймон. Выкрикнув приветствие, он первым делом заказал на всех бутылку водки.

* * *

Через два часа я выбралась из такси, переполненного сверх установленной правилами дорожного движения нормы, в котором ехала вместе с Джо, Саймоном, Питером, Иэном и Ниной, одной из официанток пиццерии «Мария». Мы приехали в клуб «Помада». За то время, пока мы ехали от ресторана до дискотеки, я узнала несколько интересных вещей. У Саймона на внутренней стороне нижней губы была татуировка с символом инь и ян. Я никогда бы не подумала, что сделать татуировку в таком месте вообще возможно. Питер же до прихода в армию был парикмахером. Наконец, на Нине были надеты трусики из искусственной кожи без промежности, которыми она весьма гордилась.

Нина провела нас ко входу для особо важных гостей, где, заплатив в македонской валюте сумму, эквивалентную нескольким долларам, мы смогли попасть внутрь, не отстаивая в очереди местных у бархатной веревки, тянувшейся вдоль замусоренной улицы, по которой сновали тени и, разумеется, собаки. Подобное особое отношение не осталось незамеченным, и самый здоровый из троицы крепких парней в футболках с логотипами фирмы «Дизель», потертых джинсах и цепями на шее начал с сильным акцентом кричать нам вслед: «Убирайтесь, гребаные янки, убирайтесь на хрен! Вам здесь не рады!»

Нина показала ему средний палец.

– Не обращайте на него внимания, – сказала она нам. – Давайте же, идемте.

Клуб оказался чем-то вроде Ибицы для бедных, с подиумами, балкончиками, клетками и психоделическими мультиками, проецирующимися на стены с помощью старого проектора и производящими еще более сюрреалистическое впечатление из-за вспышек лазеров и стробоскопов. Джо указала на двух увлеченно беседовавших у барной стойки мужчин.

– Это Стоян! – заорала она, пытаясь перекричать музыку.

Проследив направление жеста Джо, я увидела ее водителя. Я узнала его по длинному пальто из черной кожи, которое он, казалось, вообще не снимал. Джо похлопала меня по плечу.

– Пойду поздороваюсь.

Нина присоединилась к двум своим выплясывавшим на подиуме подругам. Танцуя, она то и дело демонстрировала свое необычное белье. Я направилась к бару.

Иэн с Питером не дали мне самой заплатить за свою выпивку.

– За наш счет, Мэдди! – воскликнул Питер, подмигнув. – Сегодня это будет водка с «Ред Буллом».

Ди-джей начал вплетать в игравшую композицию аккорды трека «Storm Animal» немецкой транс-группы «Storm», и мы с Иэном и Питером направились к танцполу. Через несколько секунд к нам присоединилась и Джо, начав подпрыгивать на месте как заведенная. Оставив парней, мы скакали по подиуму так, словно были там только вдвоем, и нам было плевать, что мы могли выглядеть как сумасшедшие или как шалавы. Страна, из который мы приехали, не находилась на грани войны. У нас были деньги и паспорта, позволявшие нам отправиться куда угодно. Нас захлестывали глубокие и при этом невероятно поверхностные чувства. Мы могли делать все, что хотели, то, на что никто другой не решился бы, и мы гордились этим, как настоящие сучки. Неудивительно, что все нас ненавидели, а мы любили друг друга.

Через полчаса мы обнаружили Иэна, Питера и Саймона за угловым столиком. Наши мокрые от пота волосы липли к лицам и шеям. Жадно поглощая воду из бутылок, мы плюхнулись на свободные стулья.

Первой это заметила Джо.

– Что, к чертям, случилось?

Теперь я тоже видела, что нос Саймона распух, а нижняя часть его лица была красноватой от вытертой крови. У Иэна была разбита губа.

– Не о чем волноваться! – громко выкрикнул Саймон своим грохочущим басом.

– Небольшие разногласия! – проорал Иэн.

– Эти двое решили перекинуться парой слов с той троицей, – сказал Питер, глядя на нас своими широко распахнутыми голубыми глазами. Он был явно огорчен.

Саймон наклонился вперед.

– Они нас оскорбили. Подумали, что мы янки! Черта с два. Надо было их поправить.

– Нет-нет-нет, – произнес Иэн. – Все было совсем по-другому.

– И как же? – спросила я.

– Неважно, – ответил Иэн.

Саймон расхохотался.

– Они обзывали вас всякими словами!

– Что?! – вскинулась наконец Джоанна. – Кого?! Нас?!

– Тсссс, – зашипел Иэн. – Саймон, это неважно.

– Как они нас называли? – настаивала Джоанна.

– Американскими шлюхами, – ответил Питер, и, клянусь, мне показалось, что его голос дрогнул. – Иэн схватил одного из них за грудки. А второй пошел на меня с ножом!

Питер указал в сторону стола. И действительно на нем лежал средних размеров нож с деревянной рукоятью, который я до этого момента не замечала.

– Драку затеяли Иэн с Саймоном, а с ножом поперли на меня, – обиженно продолжал Питер. – На меня!

– Он бы тебе все равно ничего не сделал, Питер, – сказал Иэн, смеясь. – Он махал ножом вот так.

Взяв нож, Иэн скорчил глупую рожу и начал карикатурно им фехтовать. Саймон вновь расхохотался.

– У вас ведь нет детей, да? – презрительно произнес Питер, скрестив руки на груди. – Это не смешно.

– Да ладно, тебе, Питер, – ответил Саймон. – Возможно, ты просто выбрал не ту профессию.

– А где они теперь? – спросила я, оторвав взгляд от ножа и посмотрев на толпу в переполненном зале.

– Вероятно, отправились домой, – сказал Саймон. – Им не понравилось, что мы забрали у них их ковырялку.

Они с Иэном снова начали ржать. Питер встал и пошел прочь.

– Вы, парни, просто мудачье, – сказала Джо. – Так подставили Питера ради того, чтобы «защитить нашу честь». Это было тупо.

– Видишь, Иэн? – произнес Саймон. – Вот поэтому-то рыцарей и не осталось.

– Джоанна, – сказал Иэн, – они не представляли опасности, понимаешь? Парень с ножом даже не знал, как им пользоваться. Его нужно держать вот так, – он наклонил нож таким образом, чтобы лезвие было под углом, – если ты хочешь, чтобы лезвие прошло между ребер и пробило легкие. А этот парень хотел продырявить нашего хорошенького Питера Пэна, как школьник карандашом.

– Боже, да ты просто гребаный извращенец! – заорал Саймон, и они оба едва не попадали со стульев.

– Кретины, – презрительно сказала Джо. – Психи.

– А у нас и справка есть, – любезно произнес Иэн, приходя в себя.

– Угу, – протянула Джо. – Везет же некоторым.

– Серьезно. Врач сказал мне, что я сумасшедший. Армейский психолог.

Скрестив руки на груди, он многозначительно взглянул на Джо.

– Ух ты! – иронично восхитилась она.

– Честно.

– Да верю я, верю! – ответила Джо так, словно говорила с ребенком.

– Хочешь послушать мою историю, Мэдди?

– Давай, – сказала я, пододвигая свой стул поближе, чтобы новая песня не мешала мне слышать его голос. Ее басы не были настолько оглушительными, как у предыдущей, однако она все равно была слишком громкой.

– Меня отобрали в качестве одного из шести телохранителей, которые должны были отправиться в Уганду охранять британского посла Эдварда Дэвиса.

– Самого Эдварда Дэвиса! – с шутливой торжественностью произнес Саймон. – О-ля-ля!

– Да уж. Я очень этого хотел. Я прошел предварительную подготовку, после которой членов нашей команды должен был проверить психолог. Проверить и вынести вердикт относительно нашей пригодности. Он раздал нам тесты. «Вы когда-нибудь мочились в постель?» «Боитесь ли вы темноты?» «Читали ли вы “Алису в Стране чудес”»? И попросил написать сочинение о своей семье. Затем появился доктор и произнес: «Я хотел бы побеседовать с капралом Уилсоном». «У-у-у-у», – отозвались мои сослуживцы.

Иэн продолжал свой рассказ:

– Доктор был очень любезен. «Вашими ответами я доволен, – сказал он. – Однако мне хотелось бы поговорить о вашей семье. Как я понял, вы – младший ребенок из десяти. Недавно ученые провели исследование на шимпанзе. У доминантного самца и доминантной самки есть детеныш. Они любят его и играют с ним. Затем появляется еще один. Он уже не получает столько любви и внимания. Когда у них рождается самый младший детеныш, он их вообще не интересует. Они позволяют другим шимпанзе издеваться над ним и бить его. Происходило ли подобное с вами как с самым младшим?»

Внезапно Иэн вскочил на ноги, и я инстинктивно отпрянула назад. Мой взгляд вновь упал на все так же лежавший на столе нож, и мне стало некомфортно. Занеся кулак словно для удара, Иэн произнес:

– На что я ответил: «Вы что, хотите сказать, что моя мать – треклятая шимпанзе? Считаете, что я – социопат, потому что мама меня любила недостаточно сильно? Моя мама любила меня, ясно вам? Хотите увидеть с моей стороны социопатическое поведение? Так я вам его устрою, если вы скажете еще хоть слово о моей маме! Там, откуда я родом, о женщинах так не говорят!»

Переведя дух, я покосилась на Джоанну, которая смотрела на него с такой неприкрытой ненавистью, что я ощутила внезапную нервозность. Во время моего последнего визита они обнимались и смеялись. Было очевидно, что между ними явно произошел какой-то разлад.

Однако лицо Иэна уже успело приобрести свой обычный цвет. Мило улыбнувшись, он сел и начал поигрывать ножом левой рукой, потягивая в то же время свою водку, смешанную с «Ред Буллом». Это выглядело почти изысканно.

– Наглый ублюдок. Этому придурку было под девяносто, и он верил всему, что читал. Гребаный псих. Надеюсь, он уже сыграл в ящик.

Джоанна на него даже не смотрела. Развалившись на своем металлическом стуле, она перебирала браслеты у себя на запястье. И когда она успела стать такой задумчивой? Джоанна выглядела подобно свернувшейся кольцами маленькой, красивой и смертельно ядовитой змейке. А ее глаза… Их миндалевидная форма воистину придавала ей вид рептилии.

Я разом почувствовала себя очень несчастной. Мы были так близки. Знали друг о друге все. Но теперь мне начинало казаться, что это осталось в прошлом.

Джоанна сидела уставившись на стол и в то же время слегка закатив глаза. Я, ссутулившись, выглядела опечаленной безо всякой на то причины. Окровавленных мужчин распирало от самодовольства.

А затем Джоанна пришла в себя. Встав, она произнесла:

– Пойду потанцую.

Она явно не звала меня с собой.

Так она и танцевала в одиночестве, а все остальные на нее смотрели.