Текст книги "Человек из Назарета"

– Велели прийти? – спросил Иосиф.

– Именно, господин! Тот, который то ли посланник, то ли засланник. Мы его встретили в поле, но нам здесь долго нельзя, у нас там овцы, а охотников до чужого добра немало.

Енох тем временем подошел к младенцу.

– Какой пухленький! – сказал он Марии. – Вы себя хорошо чувствуете?

Мария улыбнулась.

Старина Адам первым преклонил колена. Адамово яблоко его судорожно дергалось от волнения, ему бы промочить горло, выпить адамова пива, то есть – воды; какое во времена первого Адама было пиво? Другие пастухи, взволнованные, последовали его примеру. Наконец, встал на колени и Иосиф. Откуда-то доносилась музыка – то ли с небес текли божественные мелодии: «Свят! Свят! Свят!», то ли пьяные песни долетали из ближайшего трактира – я не знаю, но все легенды единодушно утверждают – музыка была.

Мы же должны поговорить еще об одном чудесном совпадении – о трех караванах, которые привели в Вифлеем с трех разных сторон троих волхвов, троих царей-астрологов. Было бы слишком утомительным рассказывать обо всех перипетиях их путешествия через пустыню; сообщу лишь, что на протяжении всего пути все трое – совершенно независимо друг от друга – переживали чистую и ничем не замутненную радость от предстоящей встречи с откровением или, если пользоваться более специальным словом, от епифании, иначе – богоявления. Три путешественника встретились и провели пару ночей в караван-сарае, где Валтасар познакомился с Мельхиором и Гаспаром, царями более светлокожими, чем он сам, но все-таки достаточно смуглыми. Трем царям было о чем поговорить. Караван-сарай располагался недалеко от восточных ворот Иерусалима, и не вызвало удивления то, что о прибытии в столицу Израиля сразу троих чужеземных царей тут же доложили Ироду Великому. Все три монарха чувствовали себя несколько неуютно оттого, что их приезд не остался незамеченным, что им придется нанести визит местному правителю, который был значительно более могущественным, чем они, да еще и пользовался дружеским расположением Римской империи. Ведь требовалось каким-то образом объяснить причину своего приезда, вызванного желанием увидеть нового вождя страны, который вот-вот должен родиться на его территории, если уже не родился. Вряд ли Ирод будет счастлив, узнав об этом событии.

Валтасар же был гораздо более обеспокоен, чем Гаспар и Мельхиор, ибо ему только что доложили о печальном событии, случившемся неподалеку от караван-сарая. Двое из его слуг отправились за водой. Заглянув в колодец, они увидели в нем отражение большой звезды, но, когда они подняли глаза, чтобы посмотреть на саму звезду, сияющую на небосклоне, четверо вооруженных людей напали на них. Слуги закричали, но тут же были оглушены дубинками. Для одного удар оказался смертельным, и его тело сбросили в колодец, потревожив отражение звезды. Другого же, живого, но потерявшего сознание, привязали к лошади и умчали в ночь.

За ужином цари стали обсуждать свои дальнейшие планы. Гаспар сказал:

– Мы знаем только приблизительное место. Точнее определить трудно, но я уже отправил двоих людей на разведку.

– За нами следят, я в этом совершенно уверен, – покачал головой Мельхиор. – У Ирода отлично организована охрана границ. Наверное, нам следует открыться.

– А как мы объясним цель нашего прибытия? – мрачно спросил Валтасар. – Что делают в его стране тайно прибывшие цари трех маленьких государств?

И в этот момент отодвинулась занавесь, закрывавшая вход в шатер, и в проеме появился человек.

– К нам гость, – сказал Мельхиор. – И это – хорошо. По крайней мере, теперь решать будем не мы.

И действительно, перед ними стоял офицер-сириец, говоривший на семитском диалекте, который был вполне понятен царям. Офицер приветливо отсалютовал и улыбнулся. С улицы раздался звон доспехов – там стояли сопровождавшие его воины.

– Прошу меня извинить… Как мне к вам обращаться? Ваши величества?

– Я так понял, что вы знаете, с кем имеете дело, – сказал Мельхиор.

– Да, – кивнул офицер. – Знает и царь Ирод. Он приглашает вас посетить его дворец. Царь очень рад тому, что вы приехали к нам в гости. Для вас приготовлены покои… – офицер окинул взглядом убранство шатра, – более соответствующие вашему статусу.

Прибывшие цари иронически переглянулись, после чего встали с пыльного ковра и вышли, даже не взглянув на офицера, который освободил проход, придержав занавесь.

Глава 9

Ожидая приезда гостей, Ирод пытался узнать причину их визита в окрестности Иерусалима. В строении, где располагался сераль, находился глубокий холодный подвал, и Ирод сидел там с кубком вина в руке, закутавшись и наблюдая за процедурой дознания. В штате у него была пара заплечных дел мастеров, оба – берберы, настолько безразличные ко всему на свете, что не считали зазорным крошить кости своим соотечественникам. Жертвой же их стал тот самый слуга Валтасара, которого охрана Ирода похитила у колодца, освещенного новой звездой. За спиной Ирода стоял человек, которого царь называл своим советником по религиозным делам – что-то вроде священника, но в обычной одежде. Священников Ирод недолюбливал; даже если они просто молчали, в их глазах он видел осуждение тому образу жизни, который вел, и степень этого осуждения не могли смягчить даже работы по перестройке Храма Соломона, что он вел.

Пленник вопил, роняя на пол капли крови, пота и слез, а Ирод приказывал:

– Сломай ему пальцы и на другой руке.

– Нет! Нет! Не-е-ет! – кричал слуга Валтасара.

– Очень хорошо, – сказал Ирод, отпив вина и облизнув губы. – Повтори точь-в-точь то, что они сказали.

– Они сказали… что они… что они последуют… за звездой… восходящей звездой… место… место…

– Рождение нового пророка, так? Ты уверен, что они говорили о пророке?

– Да, пророке…

– Сломай ему большой палец, – сказал Ирод палачу.

– Не-е-ет! Не о пророке!

– Не о пророке? А о ком? О Мессии? Спасителе? Новом правителе Израиля?

– Один из них называл его вроде ристос. А другие – мешия. О, нет, нет, нет! Я не могу!

– Христос, – проговорил Ирод. – Мессия. Помазанник. Царь. – И, обратившись к советнику, сказал: – Нашел, где это?

– Да, ваше величество. Прочитать?

– Конечно, прочитать, идиот!

– Читаю, ваше величество: «…и ты, Вифлеем, земля Иудина…»

– Значит, Вифлеем! – прорычал Ирод сквозь зубы.

– «…ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, который упасет народ мой, Израиля…»

– Понятно, – кивнул Ирод и, осушив кубок, швырнул его в палача – того, который был подороднее. Кубок ударился о плиты пола с металлическим стуком и откатился в угол. – А этого лучше убить, а то вернется к своему хозяину весь переломанный. Пусть вообще не возвращается.

– Убить, ваше величество? – переспросил бербер. – Но каким образом?

– Каким тебе больше нравится. Можешь быстро, можешь медленно. Все – по твоему усмотрению. Мы всегда сможем сказать, что он убежал. Или его ударили в пьяной драке ножом… Итак, Вифлеем… Действуй, я хочу это видеть. Но сперва подай мне кубок и принеси вина. – И, повернувшись к советнику, велел: – А ты перечитай это место еще раз.

Кусок из Писания прочитали, на этот раз громче. Жертва пытки громко стонал. Он уже умирал, когда пришел слуга и сообщил, что гости прибыли.

– Накрывайте ужин, – сказал Ирод. – Я скоро буду.

– Да, ваше величество!

Когда Ирод не торопясь вкатился в гостиную, гости уже ждали его за накрытым ужином, хотя к пище не притрагивались, а катали шарики из хлеба, крутили в руках серебряные кубки и почти ничего не говорили друг другу, за исключением дежурных слов восхищения внутренним убранством дворца. У стен недвижимо стояла охрана, ничем не отличавшаяся от мебели. Ирод был пьян, но скорее не от вина, а от собственной жестокости. Тем не менее он выказывал дружелюбие, расспрашивал царей об их путешествии, о состоянии хозяйства в их маленьких государствах, а к главному вопросу перешел только тогда, когда слуги вкатили тележки с вертелами с насаженной на них жареной птицей.

– Занятия астрономией, да? Расположение звезд в небе моего царства? Отсюда лучше видно, так? Очень интересно. Вы бы заранее мне написали! Я мог бы предоставить в ваше распоряжение самое лучшее, самое последнее римское оборудование. И тем не менее добро пожаловать! Надеюсь, вам понравятся комнаты, которые я для вас приготовил. Астрономия… астрология… А где вы проводите линию? Где кончается одно и начинается другое? Кстати, у нас есть и собственные звездочеты. И эта новая звезда… Нечто сверхъестественное, верно? Так вот, и они ее заметили! И у нас тоже есть люди, которые читают еврейские пророческие книги. И там сказано: если вы хотите увидеть нового вождя народа Израилева… А почему вы смотрите так удивленно друг на друга, ваши величества? Разве только вы трое знаете о связи астрономических явлений с делами земными и небесными? Так вот, если хотите увидеть вождя, отправляйтесь в Вифлеем. Это, кстати, маленький пригород южного Иерусалима. Как его называют римляне, навозная куча, но ведь именно на навозных кучах петухи кукарекают на рассвете! Поэтому вот что я скажу вам, ваши величества: отправляйтесь в Вифлеем, с моего благословения. Ведь именно судьба, всей своей сверхъестественной силой, избрала вас, чтобы найти его. Найдите его и приведите сюда. И я склонюсь перед ним и буду ему поклоняться. Но только отсюда, с трона. Мой трон станет его троном, верно?

– Привести сюда, ты говоришь?

– Именно! – кивнул Ирод. – Конечно, сажать его на трон рановато, лучше пока оставить его с его матерью, где бы они ни находились, но увидеть его – это мое главное желание. К тому же, как вы видите, я слишком стар и не могу пойти к нему сам. Поэтому приведите его ко мне. Отправляйтесь в Вифлеем, благословенные волхвы, которым, по неизъяснимой воле Господа нашего, был дан знак свыше. Отправляйтесь и доставьте радость народу Израиля, который так долго ждал благих вестей! – И произнеся эту выспреннюю тираду, Ирод моментально переключился на более практический язык: – Я дам вам вооруженное сопровождение.

– У нас есть вооруженный эскорт, ваше величество, – сказал Мельхиор, – но мы благодарны за предложение. Ну что ж, мы сразу и отправимся, как бы поздно ни было. И приведем его… – Мельхиор помолчал секунду и закончил фразу: – К его народу.

– Я дам вам вооруженное сопровождение.

– О, ваше величество! – заговорил Гаспар. – Спасибо за все – и за предложение, и за гостеприимство. Но мы вполне справимся теми силами, которые есть у нас троих. Мы не хотим быть неблагодарными, но…

– Я дам вам вооруженное сопровождение.

Этот разговор происходил вечером дня, когда Иосиф и Мария носили младенца к ребе, чтобы тот провел обряд обрезания. Теперь вы понимаете, насколько медлительными были волхвы, пожелавшие увидеть благословенное место появления мессии на свет. Обрезание провели не в Храме Соломона, как говорится в большинстве легенд, а в маленькой синагоге в Вифлееме. Ребе отхватил младенцу крайнюю плоть, и тот негодующе завопил.

– Отныне вступает он в семью Израиля, – проговорил ребе. Заглянув в книгу, он продолжил: – И нарекается именем… – И посмотрел на Иосифа.

– Иисус, – сказал Иосиф.

– Иисус, сын Иосифа, так?

Сын Иосифа? Иосиф колебался несколько мгновений, после чего кивнул:

– Так. Сын Иосифа.

Ребе удовлетворенно хмыкнул и проговорил:

– Да пребудет с вами благословение Господне. Боль скоро пройдет.

Когда же Святое Семейство (именно так принято называть семью Иосифа и Марии) покидало синагогу, старый трясущийся человек, почти слепой, подошел к ним и, так сказать, нюхом своим определил, кто они. Слабо вскрикнув, он упал на колени и заговорил. Мария с Иосифом думали, что услышат нечленораздельное бормотание, но старик произносил слова со страстью, ясно и четко:

– О, ныне отпускаешь ты раба твоего, Господи, с миром, по слову твоему, потому что видели очи мои спасение твое, которое ты приготовил перед лицом всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа твоего Израиля. – После этого он поднялся с колен и, внимательно посмотрев на Иосифа, Марию и младенца, сказал: – Слава Господу, ибо видели его очи мои. Вы смотрите на меня так, словно я безумен. Но ведь недаром знание, полученное от Господа, именуют безумием. Я – Симеон, человек, который долго ждал прихода Спасителя. И я вижу дитя, что лежит на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий… – Здесь Мария задрожала, Симеон же продолжал, глядя на нее: – И тебе самой меч пройдет сквозь сердце. Да, сердце.

Мария же, прижав плачущего младенца к груди, отпрянула к Иосифу, который обнял ее за плечи.

– А теперь я могу умереть, – продолжал Симеон, – и умереть с радостью в сердце, оттого, что очи мои видели его. Отпусти же ты раба твоего, Господи, с миром, по слову твоему. По слову твоему…

Иосиф робко благословил старца от имени сына. Да, от имени сына, должно нам так говорить, а ребе лишь печально покачал головой, глядя на толковника и книжника Симеона, после чего Святое Семейство вернулось в стойло, которое они начали уже воспринимать как свой дом.

Тем временем приспешники Ирода вели тихую, но напряженную беседу с людьми, которые занимались переписью, и офицер-сириец, глядя в глаза одному из них, лысому тощему чиновнику, негромко проговорил:

– Нам нужны все имена. Даже имена новорожденных.

– Даже новорожденных?

– Да. И, если откровенно, именно новорожденными мы и интересуемся.

– Любую вашу просьбу, – начал чиновник, – относящуюся к процедуре и результатам переписи, мы готовы исполнить со всем возможным тщанием.

Офицер ухмыльнулся и, не глядя на чиновника, произнес, четко выговаривая слова:

– Никаких просьб. Только приказы. Приказываю вам передавать нам все интересующие нас сведения.

– О, понимаю! Приказы. И вас интересуют дети, особенно – новорожденные. Я понимаю.

Уже после полуночи Иосиф проснулся от скрипа двери, ведущей в стойло. Мария и младенец продолжали спать. В стойле, потрескивая, горела лампада, заправленная бараньим жиром, но теперь внутренность стойла озарилась более мощным светом, идущим снаружи. Раздался извиняющийся голос и звон металла. Иосиф вскочил и набросил плащ. Мария проснулась, ребенок же не шелохнулся. В дверях стоял крупный темнокожий мужчина – ему и принадлежал извиняющийся голос. Увидев родителей и младенца, мужчина сказал:

– Вы должны понять меру нашего удивления, вы, святая женщина, и вы, мужчина, на коем почиет благословение Господне! Мы не ждали, что найдем вас в таком месте. Но теперь мы осознаем справедливость данного выбора. Ни в каком ином месте мы и не могли вас найти. Только так: не в славе и почестях, а в самом униженном и самом скромном положении. Ведь все грехи, весь ужас мира станут его ношей.

Вслед за первым говорящим в дверях появился второй, за ним виднелся третий. Иосиф разглядел их в неверном свете лампады – оба, всего вероятнее, принадлежали к сильным мира сего, аристократы, иностранцы. Правда, не израильтяне, а скорее язычники. Темнокожий обратился к Марии:

– Тебе же меч пройдет через самое сердце.

Мария в ужасе задрожала. Второй вошедший достал из-под накидки небольшие свертки:

– Примите наши дары! Их нельзя разглядеть в темноте вашего жилища, но у вас будет время разглядеть их во время странствий.

– Странствий? – воскликнул Иосиф. – Каких странствий?

– Здесь золото, – продолжал ночной гость, – подарок, достойный царственной особы; здесь и ладан как атрибут божества, а также мирра, горчайшая из трав, – она горечью насытит чашу, которую он призван будет испить.

– Так что за странствия?

– Именно! Странствия! – повторил темнокожий незнакомец. – Мы не только принесли вам наши дары. Мы должны вас предостеречь. Вам надлежит немедленно покинуть Вифлеем. Уезжайте из Палестины. Как можно быстрее покиньте царство Ирода. Царь знает о рождении нового правителя, нового пастыря народа Израилева, и не успокоится, пока не убьет его…

– Неужели все свершится так быстро? – простонала Мария. – Чаша! Горечь страданий!

– Египет. Отправляйтесь в Египет, в Газу, что на юго-западе, держитесь побережья. Вам нужны деньги?

– Деньги нам всегда нужны, – вздохнул Иосиф. – Но вы сказали, что здесь есть золото.

– Дождитесь, пока на улицах станет тихо, и уезжайте. Это не навсегда. Дни Ирода сочтены.

Глаза Иосифа и Марии широко раскрылись в свете скудной лампады, когда они увидели, как три царственные фигуры склонились перед их спящим младенцем в благоговейном поклоне, после чего встали и вышли, забрав с собой фонарь. Снаружи ни один из царей-волхвов не унизил себя до разговора с офицерами, которых послал сопровождать их царь Ирод. И только один из слуг Мельхиора, обратившись к офицеру-сирийцу, сказал:

– Не тот. Да и мог ли он здесь оказаться, в вонючем стойле, полном воловьего дерьма? Мой господин приказывает нам продолжать поиски, хотя боится, что мы так ничего и не найдем. Мир долго ждал мессию, но, вероятно, придется подождать еще. Передайте царю Ироду, что их величества возвращаются в свои владения.

Офицер пожал плечами и, устало махнув рукой, направил своих людей по темной дороге прочь, к Иерусалиму. Когда же улица совсем затихла, Святое Семейство выскользнуло из стойла и направилось в противоположную сторону. Мария со спящим младенцем на руках сидела на ослице, Иосиф, держа в руках поводья, опасливо озирался по сторонам. Неожиданно ребенок проснулся и горько заплакал, и Мария принялась успокаивать его. Звезда все еще сияла над самой трубой постоялого двора. Оставив ее за спиной, странники вышли на дорогу, ведущую к Хеврону, откуда, уже утром, свернули на запад, в сторону Газы.

Тем временем во дворце Ирода офицер-сириец давал царю отчет о своей безуспешной попытке найти младенца. Царь, взбешенный, ходил взад и вперед по зале; он выпил гораздо больше обычного, но все равно был трезв как стеклышко. Размахнувшись, он с силой ударил серебряным кубком по голове офицера, попав в самое темя. Кровь хлынула несчастному на лицо. Не шевелясь, он глядел на царя, и только дрожь выдавала ужас, им овладевший.

– Обманули! Как последнего дурака! Идиот. Ты недостоин носить звание… – И Ирод, уцепившись пальцами за офицерские знаки отличия, с силой рванул. – Обвели вокруг пальца! А теперь они уже за границей, за пределами моей власти. Но ребенок! Ребенок по-прежнему здесь, я уверен!

– Какой ребенок, ваше величество? – спросил офицер. – Мы видели всех новорожденных.

– Всех? А теперь пойдите и убейте их. Мальчиков. Всех до одного! Нет, и девочек тоже. Слишком долго придется разбираться, где кто. Чтобы было наверняка. Убейте всех, в возрасте до года. Нет! До двух лет! Эти чертовы шарлатаны могли и ошибиться в расчетах. Пусть лучше пострадает сотня невинных, чем один виновный уйдет от расплаты!

– Виновный, ваше величество? – переспросил офицер. – Ребенок – и уже виновный?

– Именно! Он повинен в том, что его предназначение – занять трон этой страны! Узурпация престола – вот в чем его преступление. Бери всех своих людей. Пусть возьмут мечи. Мечи должны быть острыми. И – в Вифлеем! Бейте, колите, режьте!

Ирод был безумен. Но и приказы безумного царя надлежит исполнять. Некоторые из солдат отказались убивать младенцев, и их тут же пронзили мечами.

– Спокойнее, приятель, – сказал сержант солдату, который, убив своего товарища, согнулся в три погибели – его рвало. – Ничего страшного. Это всего лишь маленькие куски бессмысленного мяса. Хлопни красненького – и вперед!

И свершилось все, реченное через пророка Иеремию. И слышался глас в Раме, плач и рыдание, и вопль великий. И Рахиль плакала о детях своих и не хотела утешиться, ибо не было их в живых. И долго ходили легенды о маленьких разрубленных костях, которые взмыли в воздух и принялись чуть слышно стучать в райские ворота, но их не услышали; и сказывали эти легенды те, кто помнил крики жалобные и звон мечей. Такова была первая плата, что заплатил Израиль за право иметь нового пастыря для людей своих.

Книга II

Глава 1

Прошел год или чуть более того. Однажды днем Иосиф мастерил какое-то особенно сложное соединение панелей, забивая шип в паз с помощью легкого молотка. Нанявший его человек, хмыкая одновременно и раздраженно, и одобрительно, сказал:

– Сколько раз мне говорить тебе, что это – не по-египетски? Сделано прекрасно, спору нет, но заказчик за это не скажет тебе спасибо. Парочка длинных гвоздей не помешала бы.

– Так мы это делаем в Галилее.

– Так ты это делал в Галилее. Все, забудь Галилею. С Галилеей покончено.

– Не буду же я переучиваться, верно? – нахмурился Иосиф.

– По правде говоря, – сказал его собеседник, – именно так это делал мой дед, живший в Дамаске. – Подумав мгновение, он продолжал: – Иммигранты. Весь Египет – сплошные иммигранты. Египтяне так ничего и не научились делать сами. Сначала это были иммигранты-рабы, потом – свободные люди, но тоже иммигранты. И во что превратился Египет? В кусок грязи, посреди которого торчат памятники рабам, и в пустыню, заваленную древним мусором. Римляне, греки, сирийцы. А теперь еще и израильтяне.

– Ко мне это не относится. Как только в Палестине поменяется власть, я вернусь домой, в Галилею.

– Поменяется власть? Никогда там власть не поменяется. Там же римляне, приятель. Куда бы ты ни поехал – они там тут как тут. – Он подумал и сказал: – У меня есть для тебя предложение.

– Никаких предложений, – покачал головой Иосиф.

– Хочешь стать моим компаньоном, а?

– У меня нет денег, чтобы вложиться в общее дело.

– У тебя есть твои руки, а это – не меньшая ценность, чем деньги.

– Я скоро уеду.

– Никуда ты не уедешь. Я же вижу – это место тебе нравится все больше и больше. Особенно по вечерам.

С момента приезда в Египет Святое Семейство сменило уже четыре места, и это стало пятым. По натуре своей Иосиф был человеком, стремящимся к оседлой жизни. Что ему требовалось? Работа да более-менее спокойное существование. Но ему дали понять, что у царя Ирода длинные руки. Иначе зачем бы здесь, на постоялых дворах, время от времени появлялись римляне с какими-то непонятными разговорами и странными вопросами: а есть ли здесь приезжие из Палестины? И Иосиф понимал – нельзя успокаиваться, как бы ни хотелось ему покоя. Ведь царь Ирод никак не желал умирать; он бесновался, тиранил свое окружение, был страшно болен, но – продолжал жить, как говорили, назло своим сыновьям. Поэтому Иосиф, Мария и их ребенок оставались в Египте, меняя города и деревни и двигаясь все дальше от границ Палестины в сторону Большого Горького озера.

– Нет! Я уезжаю, – упрямо повторил Иосиф.

– Останешься и будешь моим компаньоном, если поймешь, насколько для тебя это выгодно. Город же растет, а работы будет все больше и больше. И денег.

Вернувшись в дом, где они снимали угол и где в собственности у них не было даже чайника (иметь собственность опасно, ибо она ограничивает твою свободу, в том числе и свободу передвижения), Иосиф сказал жене:

– Он просит остаться. Соглашаться?

– Остаться? – переспросила Мария, подняв взгляд от штопки одежды. – Ты думаешь, я знаю наше будущее? Увы, ничего я не знаю. Знаю только, что оставаться нам нельзя.

А жаль! Местечко выглядело приветливо и уютно. По улице гуляли запахи горячего масла и чеснока, детишки играли возле колодца, невидимый женский голос пел грустную песню о несостоявшейся любви. Воздух был свеж, а ветер – прян. У ног родителей маленький Иисус играл с деревянными чурбачками, которые отец принес из мастерской, и успел построить из них целый город. Рос Иисус крепким малышом и обещал стать высоким и сильным мужчиной. Особых талантов, которые мог бы иметь сын Господа, у него не было. Он не изготавливал птичек из глины и не оживлял их, отправляя в полет. Похоже, Иисус слышал некие голоса, которые, казалось, доносились невесть откуда, но лишь из-за острого слуха, дающего возможность реагировать на звуки задолго до того, как их слышали прочие люди. Видел он и египетских магов, смотрел серьезно на то, что они делают, но не удивлялся. А маги и фокусники путешествовали по городам и весям, устраивая свои представления на открытом воздухе и собирая монеты после того, как представление заканчивалось. Одним из самых популярных фокусов было превращение веревки в змею – фокус, известный еще со времен Моисея. Змею накачивали зельем, вызывавшим глубокий сон и затвердевание всех мышц, держали за голову, и она действительно ничем не отличалась внешне от веревки, после чего ее бросали на землю, где она, выйдя из транса, принималась извиваться, как это и положено змее. Видел он и то, как египетские врачеватели внушением лечили страждущих и слепых, одновременно накладывая на больное место руки или смазывая его собственной слюной. Впрочем, Иисуса все эти чудеса не очень интересовали. Он рано научился говорить, и говорил разумно и серьезно, редко улыбаясь. Иногда он обращал взоры свои на родителей и смотрел так, словно задавал вопрос: а кто вы такие и что здесь делаете? Если он и нес в себе полученное от Бога знание, то ни с кем не делился, а держал при себе.

– Он знает, что мы уезжаем, – сказала Мария.

Знал ли Иисус об этом в действительности или не знал, но этим вечером или, точнее, утром следующего дня ветерок принес с востока новость о смерти Ирода – смерти громогласной, живописной, которую умирающий царь разыграл как театральную постановку. Приведшие к этому обстоятельства состояли в его попытке самоубийства, которой от Ирода не ожидал никто, и прежде всего он сам. Страдая от боли и депрессии, урча на весь зал огромным животом и не чувствуя ног, Ирод лежал на кушетке и вдруг, неожиданно, чему он сам немало удивился, попросил слугу:

– Яблоко принеси! Хочу яблока.

Слуга убежал и через несколько мгновений вернулся с яблоком, очищенным и порезанным на дольки.

– Да нет, идиот! – проскрипел царь, ударив слугу по руке, впрочем, несильно. – Яблоко с красной кожурой и нож, чтобы его почистить.

Слуга вновь убежал и вскоре вернулся с до блеска отполированным яблоком и стальным ножом на серебряной тарелке. Ирод, взяв нож, попробовал большим пальцем острие, после чего, как я уже сказал, к своему собственному удивлению, вонзил нож себе в брюхо. Показалась кровь, еще какая-то маслянистая жидкость, воздух наполнил запах гниющего мяса, словно сдобренного травами. Ирод лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша и сатанински улыбаясь.

– Дело сделано, – стонал он.

Но дело было сделано не до конца. Прибежали слуги, министры. Все плакали, женщины в гареме в голос выли. Явились врачи и стали удрученно покачивать головами. Но Ирод все еще оставался жив.

Архелай, наследник престола, в это время сидел в тюрьме. До этого отец его постоянно и по каждому поводу вопил об измене, предательстве, о нитях заговора, которые сын якобы плетет против отца, и однажды, после того как Архелай оскорбил Ирода за обеденным столом, царь, не сумев дотянуться до сына с кулаками, рассвирепел и, громкими криками вызвав стражу, приказал ей посадить наследника за решетку. Архелай же, услышав разносящиеся по дворцу вопли «умер… умер…», спросил начальника охраны, правда ли это. Начальник убежал, после чего, вернувшись, сообщил наследнику, что царь действительно умирает и расстанется с жизнью еще, вероятно, до утра. Архелай потребовал, чтобы начальник охраны выпустил его из-за решетки.

– Но по чьему приказу, господин мой? – поинтересовался смущенный начальник.

– По моему, – ответил Архелай. – Я – наследник престола, и очень скоро ты станешь именовать меня «ваше величество».

Начальник вставил большой ключ в замочную скважину, и через пять минут Архелай уже смело входил в спальню отца, где перевязанный монарх, стеная, лежал с закрытыми глазами в окружении врачей и министров. Неведомый инстинкт заставил царя открыть глаза ровно в тот момент, когда Архелай вошел. Увидев сына, Ирод возопил с прежней энергией:

– Кто тебя выпустил? Кто освободил эту свинью, этого заговорщика? Ну что же, господин, сейчас ты присоединишься к тем, кого я уже отправил на тот свет!

С этими словами Ирод выхватил меч из ножен, висящих на поясе у стоявшего ближе всех министра, с неожиданной резвостью и энергией бросился к сыну, чтобы вонзить в него клинок, но лишь разодрал тому правый рукав. Потом Ирод рухнул на пол, с грохотом потянув за собой утварь, стоявшую на столах, и, покатившись, принялся биться в конвульсиях, вздымая к небесам кулаки. Наконец, дернувшись несколько раз, он затих, исторгнув из мочевого пузыря и кишечника их содержимое. Как чуть позже скажут врачи, умер царь от разрыва сердца.

Итак, Ирод Великий был мертв. Архелай вышел вперед и, хотя на его губах застыла ухмылка, он изо всех сил старался придать себе царственный вид.

– Отныне я ваш монарх, – громко проговорил он, обратившись к присутствующим. – Выполним же свой долг по отношению к усопшему.

И тотчас же десяток рабов унесли тело Ирода, после чего наследник престола повернулся к первому министру:

– А вы объявите народу, что отныне им правит царь Архелай.

– Не имею права, мой господин, – твердо сказал первый министр. – Мы должны посоветоваться с Римом.

– С каким еще Римом? – возмутился Архелай. – Рим не имеет к этому никакого отношения. Немедленно сделайте то, что я приказал.

– Конечно, я объявлю о смерти их величества царя Ирода Великого. Но более чем это я ничего не имею права делать до консультаций с Римом. Я обязан, по распоряжению усопшего монарха, сделанному им при жизни, передать власть в руки регентского совета, члены которого уже назначены, где вы и ваши братья должны исполнять обязанности сопредседателей.

Архелай готовился взреветь от ярости, но то была бессильная ярость.

Действительно, с Римом следовало считаться, но мы должны вернуться в те времена, когда сам божественный Август собственноручно разработал план передачи власти наследникам Ирода, смерти которого ждали со дня на день. Об этом плане Август и сообщил на специальном совещании, которое провел в своих покоях. Советник по делам Леванта, Сатурнин, встал тогда во весь свой могучий рост и проговорил:

– Я совершенно согласен с вашим императорским величеством относительно незначительного стратегического потенциала Палестины, особенно на нынешнем этапе нашей истории, но тем не менее я рекомендовал бы передать всю власть в провинции непосредственно великому Риму.

– Пустая трата ресурсов, Сатурнин, – отрицательно покачал головой Август. – У наших легионов есть более достойные занятия, чем возня с этими склочными евреями. Не станем вмешиваться. Евреи могут ненавидеть семью Ирода, но они принадлежат одной с ними вере и живут на одной земле. Конечно, Иродиады – тираны, но местные все равно предпочтут их тиранию нашему эффективному и справедливому правлению. Мы для них – чужаки, и этим все сказано.