Текст книги "Сороки-убийцы"

– Что скажете об этом? – спросил Чабб, когда они покинули комнату.

– Насчет Лондона она определенно лгала, – сказал Фрейзер. – Если хотите знать мое мнение, они с этим малым, Дартфордом, провели тот вечер вместе. И занимались явно не покупками.

– Очевидно, что леди Пай и ее супруг не делили больше ложе, – согласился Пюнд.

– Откуда вы знаете?

– Это следует из декора спальни, расшитых подушек. В этой комнате нет ни намека на присутствие мужчины.

– Выходит, есть два человека, имеющих вескую причину убить сэра Магнуса, – пробормотал Чабб. – Мотив, древний как мир: убейте мужа и бегите вместе с добычей.

– Возможно, вы правы, инспектор. Вероятно, мы найдем в сейфе экземпляр завещания сэра Магнуса Пая. Впрочем, его род обитает в том доме уже много лет, и, скорее всего, как мне кажется, перейдет напрямую его единственному сыну и наследнику.

– И надо заметить, человек он был не из приятных, – заметил Чабб.

Сейф, как выяснилось, содержал мало интересного. В нем обнаружилось несколько ювелирных украшений, около пятисот фунтов в различной валюте и всякие документы: некоторые свежие, другие двадцатилетней давности. Чабб забрал их с собой.

Они с Пюндом расстались у дверей: Чабб возвращался домой в Хэмсуэлл, где его ждала жена Гарриет. Узнать, в каком она настроении, ему не составляло труда – как инспектор признался однажды Пюнду, супруга оповещала о нем с той же скоростью, с какой двигаются ее вязальные спицы.

Пюнд и Фрейзер пожали ему руку, после чего отправились к сомнительному комфорту «Герба королевы».

7

У автобусной остановки в дальнем конце деревенской площади собралось еще больше людей, чем прежде, их явно что-то привлекало. Фрейзер подметил толпу еще утром, когда они заглядывали в паб. С тех пор новость явно распространилась. Что-то произошло, и узнать об этом должна была вся деревня.

– Как вы думаете, что тут творится? – спросил молодой человек, припарковав машину.

– Возможно, нам следует выяснить, – отозвался Пюнд.

Они вышли и пересекли площадь. Антикварная лавка Уайтхедов и магазин «Дженерал электрик» были уже закрыты, и в тишине вечера, не нарушаемой шумом проезжающих автомобилей, хорошо было слышно, о чем толкуют собравшиеся.

– Ну и характер!

– Ей стыдно должно быть!

– Так выставлять себя напоказ!

Обитатели деревни слишком поздно заметили приближение Пюнда и Фрейзера, и им оставалось только расступиться, давая двоим приезжим пройти к предмету обсуждения. Они увидели его сразу. Рядом с автобусной остановкой находилась стеклянная доска объявлений с различными бумагами внутри: протоколами последнего заседания совета, расписание богослужений, извещения о предстоящих событиях. Среди них имелся одинарный листок с отпечатанным на машинке текстом.

Тем, кого это касается

Много слухов про Роберта Блэкистона ходит по деревне. Некоторые намекают, что он может иметь отношение к трагической смерти его матери, Мэри Блэкистон, в пятницу в девять утра. Эти россказни неприятные, глупые и ошибочные. В этот час я была с Робертом в его квартире над гаражом и провела с ним всю ночь. Если потребуется, я готова присягнуть в этом перед судом. Мы с Робертом собираемся пожениться. Пожалуйста, проявите к нам немного доброты и прекратите распространять злые сплетни.

Джой Сандерлинг

Джеймс Фрейзер был поражен. Была в его характере черта, привитая за время воспитания в английской частной школе, которую с легкостью задевало любое проявление эмоций. Даже пара, держащаяся за руки на улице, и то казалась ему нескромной, а уж эта декларация – иного снова он подобрать не мог – и вовсе выглядела из ряда вон выходящей.

– О чем она только думала?! – воскликнул он, когда они отошли.

– Вас поразило содержание этого воззвания? – отозвался Пюнд. – Больше вы ничего не заметили?

– Чего?

– Того, что посланная сэру Магнусу Паю угроза и признание Джой Сандерлинг были отпечатаны на одной и той же пишущей машинке.

– Боже правый! – Фрейзер заморгал. – Вы так думаете?

– Уверен. Хвостик у буквы «е» бледноват, а «т» слегка наклонена влево. Это не просто одинаковая модель. Это одна и та же машинка.

– Вы считаете, это она написала письмо сэру Магнусу?

– Такое возможно.

Несколько шагов они шли в молчании, потом Пюнд снова заговорил:

– Мисс Сандерлинг вынуждена была это сделать, потому как я ей не помог. Она готова принести в жертву свое доброе имя, прекрасно сознавая, что новость эта может достигнуть ее родителей, которые, как девушка дала нам понять, не одобрят такого поведения. – Сыщик помедлил немного. – В деревне Саксби-на-Эйвоне есть нечто, что меня беспокоит. Мы с вами, друг мой, уже говорили прежде о злобности молвы. О маленькой лжи и умолчаниях, которые никто не в силах разглядеть или выявить, но которые, сливаясь воедино, способны отравить человека не хуже дыма в горящем доме.

Сыщик обернулся и обвел взглядом дома, обступившие объятую тенью площадь.

– Они роятся вокруг нас, – продолжил он. – Уже приключились две смерти; три, если считать ребенка, погибшего в озере много лет назад. Все эти три смерти связаны. Нам необходимо действовать быстро, пока не произошла четвертая.

Он пересек площадь и вошел в гостиницу. А за спиной у него селяне продолжали негромко переговариваться и качать головами.

Часть IV
Мальчик

1

Аттикус Пюнд проснулся с головной болью.

Он осознал это еще прежде, чем открыл глаза. А стоило ему их открыть, как боль многократно усилилась, словно она наблюдала за ним, притаившись в засаде, а теперь совершила бросок. От этого натиска у него перехватило дыхание, и он мог только потянуться за оставленными накануне вечером рядом с кроватью таблетками, которые ему дал доктор Бенсон. Каким-то образом рука нащупала их и схватила, но вот найти стакан с водой, также приготовленный заранее, не удавалось. Не важно. Он сунул пилюли в рот и проглотил всухую, чувствуя, как они царапают горло. Только несколько минут спустя, когда таблетки благополучно попали в организм, начали растворяться и, всасываясь в кровь, понесли обезболивающие вещества в мозг, Пюнд нашарил стакан и припал к нему, смывая горький привкус во рту.

Довольно долго он лежал неподвижно, втиснувшись плечами в подушки и созерцая тени на стене. Постепенно комната снова обретала фокус: шкаф из дуба, великоватый для пространства, в котором стоит, зеркало, пятнистое от времени, репродукция в рамке: вид на улицу Ройял-Кресент в Бате, тяжелые шторы – если их отдернуть, взору откроется кладбище. Что же, вполне уместно. Ожидая, пока боль отступит, Аттикус Пюнд размышлял о своей быстро приближающейся тленности.

Похорон не будет. За свою жизнь он слишком часто видел смерть, чтобы обставлять ее ритуалами и возвеличивать это событие, как будто оно нечто большее, чем просто… переход. Не верил он и в Бога. Пюнду встречались люди, прошедшие лагеря и сохранившие в целости свою веру, и он восхищался ими. Его собственный опыт привел его к неверию ни во что. Человек – сложное существо, способное на исключительное добро и великое зло, но действующее полностью по своему выбору. В то же время его не пугала перспектива убедиться, что он был не прав. Если после прожитой согласно законам разума жизни ему предстоит вдруг оказаться пред судом некой верховной палаты, Пюнд не сомневался, что будет оправдан. Согласно имеющейся у него информации, Бог был из числа лиц, склонных прощать.

Зато ему подумалось, что прогноз доктора Бенсона оказался несколько оптимистичным. По мере того как эта штука в голове неумолимо разрастается, подобные приступы будут происходить чаще, все больше подрывая его силы. Сколько еще пройдет времени, прежде чем он окажется не в состоянии работать? Самой пугающей мыслью была та, что он не сможет больше мыслить. Лежа в одиночестве в номере «Герба королевы», Пюнд дал себе два обещания. Первое заключалось в том, что он раскроет тайну убийства сэра Магнуса Пая и уплатит свой долг Джой Сандерлинг. Второе он отказался облечь в слова.

Часом позже сыщик спустился в обеденный зал, одетый, как всегда, в тщательно отглаженный костюм, белую рубашку и при галстуке, было совершенно невозможно предположить, как начался для него этот день. По крайней мере, Джеймс Фрейзер не заметил ничего подозрительного. Впрочем, этот молодой человек отличался поразительным недостатком наблюдательности. Пюнд припомнил первое их совместное дело, когда Фрейзер удосужился не заметить, что пассажир, с которым они вместе ехали на поезде в три пятнадцать с Паддингтонского вокзала, был на самом деле покойником. Многих удивляло, как ему удается сохранять работу помощника детектива. На самом деле Пюнд находил своего секретаря полезным именно из-за его туповатости. Фрейзер был для него чистым листом, чтобы записывать собственные теории, зеркалом, в котором он наблюдал отражение своих мыслительных процессов. И еще молодой человек был весьма расторопным. Он уже заказал черный кофе и одно сваренное вкрутую яйцо – то, что Пюнд предпочитал на завтрак.

Ели молча. Себе Фрейзер заказал полноценный английский завтрак – изобилие пищи, которое Пюнд неизменно находил поразительным. Только покончив с едой, сыщик перешел к планам на предстоящий день.

– Нам следует снова повидать мисс Сандерлинг, – заявил он.

– Ну еще бы. Я так и думал, что вы с нее начнете. До сих пор не могу поверить, что она могла вывесить такое объявление. И написать сэру Магнусу…

– Едва ли угрожающее письмо принадлежит ей. Но оно отпечатано на одной и той же машинке. В этом сомнений нет.

– Возможно, у кого-то еще был к ней доступ.

– Мисс Сандерлинг работает в лечебнице. Там мы ее и найдем. Выясните, когда лечебница открывается.

– Разумеется. Хотите, чтобы я предупредил девушку о нашем приходе?

– Нет. Думаю, будет лучше, если мы заявимся неожиданно. – Пюнд подлил себе кофе. – Мне хотелось бы также разузнать побольше о смерти экономки, миссис Блэкистон.

– Думаете, тут есть связь?

– Несомненно. Ее смерть, ограбление, убийство сэра Магнуса: все это определенно три шага по одной дороге.

– Любопытно, что извлечет Чабб из найденной вами улики – того листка в камине. На нем есть отпечаток пальца, он может нам о чем-то рассказать.

– Он уже сказал мне очень многое, – ответил Пюнд. – Интересен не отпечаток пальца сам по себе. Он никак нам не поможет, если только не принадлежит лицу с преступным прошлым, в чем я сомневаюсь. Интересно то, как отпечаток оказался там и почему бумагу сожгли. Вот вопросы, имеющие отношение к самой сути дела.

– И, зная вас, предположу, что вам уже известны ответы. По правде говоря, я даже готов побиться об заклад, что вы уже раскрыли все преступление, старый вы плут!

– Пока еще нет, друг мой. Но позже мы увидимся с инспектором Чаббом и посмотрим…

Фрейзеру хотелось поспрашивать еще, но он знал, что из Пюнда ничего не выудишь. Задай ему вопрос, и в лучшем случае получишь ответ, почти или вовсе не имеющий смысла и, по сути, более раздражающий, чем прямой отказ отвечать. Несколько минут спустя, покончив с завтраком, они вышли из гостиницы. Оказавшись на деревенской площади, они сразу заметили, что доска объявлений рядом с автобусной остановкой пуста. Признание Джой Сандерлинг изъяли.

2

– Собственно говоря, я сама его убрала. Сегодня утром. Я не жалею, что поместила его. Решение приняла я сама, когда побывала у вас в Лондоне. Мне следовало предпринять что-то. Но после того, что здесь произошло – я имею в виду сэра Магнуса и полицию, задающую вопросы, – это признание показалось неуместным. И тем не менее свое дело оно сделало. Достаточно было прочитать одному человеку, чтобы вся деревня узнала – уж такой тут уклад. Согласна, кое-кто искоса на меня поглядывает, да и викарий наверняка не очень-то мной доволен. Но мне все равно. Мы с Робертом собираемся пожениться. Наши дела касаются только нас, и я не позволю людям распространять лживые сплетни о нем или обо мне.

Джой Сандерлинг сидела на своем рабочем месте в современной одноэтажной лечебнице, стоящей в верхней части Саксби-на-Эйвоне в окружении домов и бунгало, возведенных в одну пору с ней. Это было ничем не примечательное здание, из дешевых материалов и чисто утилитарное по конструкции. Когда лечебницу построили, отец доктора Редвинг сравнил ее с общественным туалетом. Впрочем, сам он вел прием у себя дома. А вот доктор Редвинг находила весьма удобной возможность разделить работу и частную жизнь. В деревне теперь проживало гораздо больше людей, чем во времена Эдгара Реннарда.

Через стеклянную дверь пациенты попадали прямо в приемную с несколькими диванчиками из искусственной кожи, кофейным столиком с наваленным на него журналами: старыми выпусками «Панча» и «Кантри лайф». Были также игрушки для детей, пожертвованные леди Пай, хотя было это давно и их следовало бы заменить. Джой сидела в смежном с приемной кабинете со сдвигающимся окном в перегородке, чтобы можно было обращаться напрямую к ожидающим. Перед ней лежал журнал регистрации, сбоку стояли телефонный аппарат и пишущая машинка. Сзади располагались полки и шкафчик с лекарствами, выдвижные ящички с медицинскими картами и маленький холодильник, в котором время от времени находили приют наркотические вещества или различные анализы для отправки в больницу. В противоположных стенах было две двери: та, что слева от Джой, вела в приемную, справа – в кабинет доктора Редвинг. Когда врач готов был принять следующего пациента, лампочка рядом с телефоном начинала мигать.

Сейчас в лечебнице находился Джефф Уивер, могильщик, сопровождавший на последний осмотр внука. Девятилетний Билли Уивер полностью поправился от коклюша и был полон решимости сбежать отсюда как можно скорее. Других пациентов в книге записи не значилось, поэтому Джой удивилась, когда дверь открылась и на пороге появился Аттикус Пюнд со своим блондинистым помощником. Она знала об их присутствии в деревне, но не ожидала увидеть здесь.

– Ваши родители осведомлены о том, что вы написали? – спросил Пюнд.

– Пока нет, – ответила Джой. – Хотя я уверена, что очень скоро кто-нибудь им сообщит. – Она пожала плечами. – И если они узнают, что с того? Я перееду к Роберту. Я в любом случае собиралась это сделать.

Фрейзеру показалось, что за короткое время, прошедшее с их встречи в Лондоне, девушка сильно переменилась. В тот раз он проникся к ней симпатией и молча негодовал, когда Пюнд отказался помочь ей. Молодая женщина по ту сторону окна по-прежнему выглядела очень привлекательной – именно к такой особе хочется обратиться, когда чувствуешь себя не очень хорошо. Но в то же время появилась в ней какая-то острая грань. Джеймс подметил, что она не вышла им навстречу, а предпочла остаться в другой комнате.

– Не ожидала увидеть вас, мистер Пюнд, – сказала Джой. – Что вам угодно?

– Вы могли счесть, мисс Сандерлинг, что я несправедливо обошелся с вами во время вашего приезда в Лондон, и, вероятно, мне следует извиниться. Я просто был с вами честен. В то время я не допускал, что смогу найти выход из ситуации, в которой вы оказались. Однако, прочитав о смерти сэра Магнуса Пая, я понял, что у меня нет иного выбора, как расследовать этот случай.

– Вы решили, что он как-то связан с тем, что я вам рассказала?

– Именно так.

– Что же, не вижу, чем я могу вам помочь. Если только вы не считаете, что убийство совершила я.

– У вас имелась причина желать сэру Магнусу смерти?

– Нет. Я едва его знала. Видела его изредка, но меня ничто с ним не связывало.

– А вашего жениха, Роберта Блэкистона?

– Но уж его-то вы не подозреваете? – В глазах у нее что-то блеснуло. – Сэр Магнус был к нему исключительно добр. Это он помог Роберту найти работу. Они никогда не ссорились. Да и встречались крайне редко. Так вы за этим сюда пришли: хотите обернуть меня против него?

– Ничто не может более отстоять от правды.

– Тогда чего вы хотите?

– Вообще-то, я пришел сюда, чтобы встретиться с доктором Редвинг.

– У нее сейчас пациент, но я думаю, она скоро освободится.

– Благодарю вас.

Пюнда не оскорбила враждебность девушки, но Фрейзеру показалось, что сыщик смотрит на нее скорее с сочувствием.

– Вынужден вас предупредить, – продолжил Пюнд, – что мне необходимо будет поговорить с Робертом.

– Почему?

– Потому что Мэри Блэкистон была его матерью. Нельзя исключить, что он мог счесть сэра Магнуса частично ответственным за ее смерть, и уже один этот факт предоставляет ему мотив для убийства.

– Месть? Очень сильно сомневаюсь.

– В любом случае он прежде жил в Пай-Холле, и между ним и сэром Магнусом существовали взаимоотношения, в которых мне необходимо разобраться. Я сообщаю вам об этом, потому как мне пришло в голову, что вы захотите присутствовать при нашем разговоре.

Джой кивнула:

– Где вы хотите с ним увидеться? И когда?

– Допустим, мог бы он прийти ко мне в гостиницу, когда ему будет удобно? Я остановился в «Гербе королевы».

– Я приведу его, когда он закончит работать.

– Спасибо.

Дверь кабинета доктора Редвинг открылась, и вышел Джефф Уивер, держащий за руку маленького мальчика в коротких штанишках и школьной курточке. Дождавшись, когда они уйдут, Джой подошла к двери на другом конце своей комнаты.

– Я сообщу доктору Редвинг, что вы здесь, – сказала она и скрылась за дверью.

Именно этого шанса ждал Пюнд. По его сигналу Фрейзер выхватил из кармана пиджака лист бумаги, перегнулся в окошко и вставил его вверх ногами в пишущую машинку. Нажав наугад несколько клавиш, Джеймс вытащил лист и передал Пюнду. Осмотрев буквы, сыщик удовлетворенно кивнул и вернул бумагу помощнику.

– Та же самая? – спросил Фрейзер.

– Именно.

Джой Сандерлинг вернулась к регистрационному столу.

– Можете войти, – сказала она. – Доктор Редвинг свободна до одиннадцати.

– Благодарю вас, – промолвил Пюнд, потом спросил как бы невзначай: – А вы одна пользуетесь этим кабинетом, мисс Сандерлинг?

– Доктор Редвинг заходит сюда время от времени, но больше никто, – ответила Джой.

– Вы совершенно уверены в этом? Ни у кого нет доступа к этому аппарату? – Он указал на пишущую машинку.

– А почему вы спрашиваете? – Не дождавшись от Пюнда ответа, она продолжила: – Никто не заходит сюда, кроме миссис Уивер. Это мать того малыша, который только что ушел. Она убирается в лечебнице два раза в неделю. Но я сильно сомневаюсь, что она могла бы воспользоваться пишущей машинкой, и уж тем более без разрешения.

– Раз уж я здесь, позвольте узнать ваше мнение по поводу новых домов, которые сэр Магнус намеревался тут построить. Он планировал вырубить лес, известный как Дингл-Делл…

– Думаете, его поэтому убили? Боюсь, вы плохо разбираетесь в английской деревне, мистер Пюнд. Это была дурацкая идея. Саксби-на-Эйвоне не нужны новые дома, и найдется множество мест, более удобных для застройки. Мне ненавистна мысль о том, что будут вырубать деревья, и почти все в деревне придерживаются того же мнения. Но никто не убил бы сэра Магнуса за это. Самое большое, что недовольные могли сделать, – это написать в местную газету или поворчать в пабе.

– Возможно, строительство не состоится теперь, когда некому надзирать за ним? – высказал предположение Пюнд.

– Такое не исключено.

Узнав, что хотел, Пюнд улыбнулся и двинулся к двери в кабинет. Фрейзер, сложив листок бумаги пополам, сунул его в карман и пошел следом.

3

Кабинет был маленьким и квадратным и настолько соответствовал расхожим представлениям о больничном помещении, что мог показаться воплощением карикатуры из одного из старых номеров «Панча», валявшихся на столике. Мебель состояла из стоящего посередине старинного стола с двумя стульями напротив, деревянного каталожного шкафчика и полки, заставленной книгами по медицине. Справа занавеской была отгорожена комнатушка с еще одним стулом и кушеткой. На крючке висел белый халат. Единственным неожиданным элементом оказалась картина маслом, на которой был изображен прислонившийся к стене темноволосый мальчик. Работа явно принадлежала любителю, но Фрейзер, изучавший искусство в Оксфорде, отметил, что она совсем не плоха.

Сама доктор Редвинг сидела с прямой спиной и делала записи в лежащей перед ней раскрытой папке, она оставляла впечатление довольно строгой женщины лет пятидесяти с небольшим. Все в ней было каким-то угловатым: прямая линия плеч, острые скулы, подбородок. Ее портрет можно было начертить с помощью линейки. Но, предлагая двум гостям присесть, она держалась довольно любезно. Закончив писать, доктор навернула колпачок на ручку и улыбнулась.

– Джой сказала, что вы работаете с полицией.

– Мы действуем в качестве частных лиц, – пояснил Пюнд. – Но верно и то, что мы работаем совместно с полицией и в данный момент помогаем инспектору Чаббу. Меня зовут Аттикус Пюнд. А это мой помощник Джеймс Фрейзер.

– Я слышала о вас, мистер Пюнд. Как понимаю, вы очень умны. Надеюсь, вы докопаетесь до сути. Ужасно, когда такое приключается в маленькой деревне, да еще так скоро после кончины бедняжки Мэри… Честное слово, не знаю даже, что сказать.

– Насколько мне известно, вы с миссис Блэкистон были подругами?

– Ну это сильно сказано. Однако да, виделись мы довольно часто. Мне кажется, люди недооценивали ее. Это была очень умная женщина. Жизнь она прожила трудную: потеряла одного ребенка и в одиночку растила другого. Но Мэри отлично справлялась и помогала многим жителям деревни.

– И это вы нашли ее после несчастного случая.

– На самом деле это был Брент, смотритель парка в Пай-Холле. – Эмилия прикусила язык. – Но, насколько я понимаю, вы пришли поговорить со мной про сэра Магнуса.

– Меня интересуют оба случая, доктор Редвинг.

– Ну так вот. Брент позвонил мне из конюшни. Он увидел через окно Мэри, лежащую в холле, и заподозрил неладное.

– Он не вошел внутрь?

– У него не было ключа. В конечном итоге нам пришлось взломать заднюю дверь. Ключи Мэри торчали в замке с обратной стороны. Женщина лежала у подножия лестницы, и выглядело все так, будто она споткнулась о шнур пылесоса, стоявшего наверху. У нее была сломана шея. Не думаю, что с момента смерти прошло много времени – когда я вошла, тело было еще теплым.

– Надо полагать, это оказалось тяжким ударом для вас, доктор Редвинг.

– Так и есть. Разумеется, я привыкла к смерти. Видела ее много раз. Но всегда труднее, когда умирает человек, которого ты знал лично. – Эмилия помолчала немного, в ее серьезных темных глазах чередой мелькали противоречивые мысли. Затем она приняла решение. – И было кое-что еще.

– Правда?

– Я собиралась сразу рассказать это полиции, и, вероятно, мне так и следовало поступить. А может, я делаю ошибку, делясь с вами сейчас. Я убедила себя в том, что это не имеет отношения к делу. К тому же никто не допускал и тени сомнения в том, что гибель Мэри произошла не в результате несчастного случая. И тем не менее с учетом того, что произошло и поскольку вы здесь…

– Прошу, продолжайте.

– Ну, буквально за несколько дней до смерти Мэри, здесь, в лечебнице, произошел инцидент. В тот день у нас было довольно много работы, три пациента один за другим, и Джой приходилось отлучаться несколько раз. Я попросила ее купить мне ланч в деревенском магазине. Джой – хорошая девушка и никогда не отказывает в такого рода просьбе. Еще я оставила дома кое-какие бумаги, и она сходила и принесла их. Так вот, наводя в конце дня порядок, мы заметили, что из аптечного шкафчика исчез один пузырек. Как вы можете представить, мы не спускаем глаз с наших медикаментов, особенно опасных, поэтому исчезновение этой склянки сильно встревожило меня.

– Что это был за препарат?

– Физостигмин. Его обычно применяют при отравлении белладонной, и я прописала определенную дозу Генриетте Осборн, жене викария. Гуляя в Дингл-Делле, она ухитрилась зайти в заросли паслена, а вам, мистер Пюнд, наверняка известно, что это растение содержит большое количество атропина. Физостигмин целебен в малых дозах, но значительное его количество способно убить человека.

– И вы говорите, что кто-то похитил это лекарство?

– Этого я не утверждаю. Будь у меня хоть одна причина считать, что это так, я немедленно обратилась бы в полицию. Его могли просто переставить куда-то в другое место. Лекарств у нас много, и, хотя мы очень аккуратны, такое случалось прежде. А быть может, миссис Уивер, которая здесь убирается, уронила и разбила склянку. Непорядочной женщиной ее не назовешь, но с нее вполне сталось бы вытереть все за собой и заявить, что она ничего не знает. – Доктор Редвинг нахмурилась. – Дело в том, что я обмолвилась об инциденте Мэри Блэкистон. Если кто-то в деревне по какой-то причине взял лекарство, она наверняка выяснила бы это. Мэри была в каком-то роде вроде вас – сыщик. Имелся у нее дар вытягивать сведения из людей. И в самом деле, она сказала мне, что у нее есть пара идей.

– И несколько дней спустя после этого инцидента она умерла.

– Через два дня, мистер Пюнд. Ровно через два дня. – Внезапная тишина, полная значения, оставшегося невысказанным, повисла в комнате. Доктор Редвинг явно почувствовала себя неуютно. – Я убеждена, что ее смерть никак не связана с этой пропажей, – продолжила она. – Это случайное совпадение. И сэр Магнус не был отравлен – ведь его зарубили мечом.

– Можете ли вы назвать тех, кто посещал лечебницу в день, когда пропал физостигмин? – спросил Пюнд.

– Да. Я заглядывала в журнал регистрации, чтобы проверить. Как я уже сказала, тем утром приходили трое. Миссис Осборн я уже упоминала. Джонни Уайтхед содержит антикварный магазин на деревенской площади. У него был неприятный порез на руке, который загноился. И еще Кларисса Пай, сестра сэра Магнуса, заглядывала с расстройством желудка. По совести говоря, у нее не было ничего серьезного. Она живет одна и склонна к ипохондрии. Скорее всего, ей просто хотелось поболтать. Не думаю, что пропавшая склянка имеет отношение к делу, но она на моей совести, и, наверное, лучше, если вы будете знать все факты. – Эмилия посмотрела на часы. – Есть еще вопросы? Не хочу быть невежливой, но мне пора на обход.

– Вы очень помогли нам, доктор Редвинг. – Пюнд поднялся и сделал вид, что только-только заметил картину маслом. – Что это за мальчик? – спросил он.

– Вообще-то, это мой сын Себастьен. Портрет написан всего за несколько дней до его пятнадцатилетия. Сейчас он живет в Лондоне, и мы редко с ним видимся.

– Очень хорошая работа, – с неподдельным восторгом заметил Фрейзер.

Врач была польщена.

– Картину написал мой муж Артур. По моему мнению, он замечательный художник, и очень жаль, что его талант не нашел признания. Муж пару раз нарисовал меня и сделал прекрасный портрет леди Пай… – Эмилия не договорила. Фрейзеру бросилось в глаза ее внезапное волнение. – Вы ничего не спросили у меня про сэра Магнуса, – сказала она.

– А вы желали бы что-то сказать мне?

– Да. – Доктор помедлила, как если бы спрашивая себя, стоит ли продолжать. А когда заговорила снова, голос ее звучал холодно и сдержанно. – Сэр Магнус был эгоистичным, бесчувственным и самолюбивым человеком. По вине новых домов погибнет чудесный уголок деревни, но и это еще не все. Он никогда никому не сделал ничего доброго. Вы обратили внимание на игрушки в приемной? Их подарила леди Пай, но взамен она ожидала, что мы должны кланяться и брать под козырек всякий раз, когда ее увидим. Наследственное богатство погубит эту страну, мистер Пюнд, истинная правда. Неприятная была парочка, и на вашем месте я не стала бы сильно утруждаться ради них. – Она бросила последний взгляд на портрет. – Правда в том, что половина деревни рада была видеть его покойником, и если вы ищете подозреваемых, то их впору в шеренгу строить.

4

Все знали Брента, смотрителя парка из Пай-Холла, и в то же время никто толком его не знал. Когда он шел по деревне или сидел на привычном месте в «Паромщике», люди говорили: «Вот старый Брент», но при этом представления не имели, сколько ему лет, и даже имя его оставалось своего рода загадкой. Что это: имя или фамилия? Несколько человек помнили его отца. Тот тоже звался Брентом и занимался тем же ремеслом, – по правде говоря, оба они, старый Брент и молодой Брент, работали вместе: толкали ручную тележку и копали землю. Родители его умерли. Неизвестно, когда и как, но случилось это в другой части страны – по уверениям некоторых, в Девоншире. Автомобильная авария. Вот так молодой Брент сделался старым Брентом. Он жил теперь на Дэфни-роуд в карманных размеров хибарке, где и появился на свет. Она стояла в ряду других домов, но соседей никогда не приглашали зайти на огонек. Шторы всегда были наглухо закрыты.

Где-то в церковных книгах можно было разыскать запись о рождении в мае 1917 года некоего Невилла Джона Брента. Наверное, было время, когда его звали Невиллом: в школе или в бытность добровольцем сил местной самообороны – статус работника на ферме обеспечил ему бронь от призыва на войну. Но то был человек без тени, а быть может, тень без человека. Он был одновременно бросающимся в глаза и невидимым, словно флюгер на шпиле храма Святого Ботольфа. Единственная причина, по какой его могли заметить, так это если бы все однажды проснулись и поняли, что он исчез.

Аттикус Пюнд и Джеймс Фрейзер разыскали Брента на территории усадьбы Пай-Холл, где он продолжал выполнять свою работу, пропалывая сорняки и катая тачку, как если бы ничего не случилось. Пюнду удалось убедить его передохнуть с полчасика, и они втроем уселись в розарии, в окружении тысячи цветов. Брент свернул самокрутку пальцами настолько черными, что, закурив папиросу, должен был скорее почувствовать вкус грязи, а не табака. Смотритель парка производил впечатление подростка в теле мужчины. Угрюмый и стесняющийся, он ежился в одежде, слишком просторной для него, на лоб спадал непослушный чуб. Фрейзеру неуютно было сидеть рядом с ним. В Бренте угадывалось какое-то неприятное свойство, как если бы он выведал какой-то секрет, но не желает им поделиться.

– Насколько хорошо вы знали Мэри Блэкистон? – Пюнд начал с первой смерти, хотя Фрейзер поймал вдруг себя на мысли, что смотритель в обоих случаях является главным свидетелем. В самом деле, он мог быть последним человеком, видевшим экономку и ее нанимателя живыми.

– Вообще никак. Она меня и знать не хотела. – Вопрос, похоже, обидел Брента. – Ей нравилось мной командовать: сделай то, сделай это. Даже в свой дом гоняла – мебель передвинуть, течь устранить. А права у нее такого не было – я ведь на сэра Магнуса работал, не на нее. Я ей так и говорил. Меня не удивляет, что за такое поведение кто-то спихнул ее с лестницы. Всюду она совала свой нос. Уверен, она многим наступила на мозоль. – Он громко фыркнул. – Не хочу плохо говорить о покойниках, но миссис Блэкистон была сущая заноза, что есть, то есть.