Текст книги "Черепашки-ниндзя и Черная Рука"

Волей-неволей черепашкам пришлось оторваться от своих дел и подсесть к телевизору. Наконец объявили:

– А сейчас в программе новостей – Эйприл О'Нил. У неё есть необычный материал.

На экране появилось знакомое лицо.

– Она сегодня неплохо выглядит, – произнёс Лео, улыбнувшись.

– Это от того, что на ней новый костюм, – заметил Мик.

– Нет, это она подвела стрелки на ресницах, зная, что мы её сейчас смотрим, – возразил Раф, стряхивая с панциря крошки пиццы.

– Тише вы, – цыкнул на них Сплинтер. – И тут не дают послушать.

Все замолкли и уткнулись в экран.

– Как вы уже, наверное, слышали из утреннего моего репортажа, – стала говорить Эйприл, – сегодня в нашем аэропорту приземлился самолёт из Спрингвуда, из салона которого прямо во время полёта исчез один пассажир. Он вывалился вместе с креслом из самолёта на высоте двадцати пяти тысяч футов над землёй.

– Во даёт, – воскликнул Лео.

Эйприл продолжала:

– Ни в бортовом журнале, ни в билетных ведомостях этот пассажир не значился. Стюардесса воздушного корабля смогла рассказать, что незадолго до того, как этот пассажир выпал из салона самолёта, она разговаривала с ним. Это был мальчик лет пятнадцати. Он пожаловался на то, что не может сидеть на своём месте и попросил стюардессу его пересадить. Запомнили этого мальчика мать и дочь Маклей, на которых он налетел в Спрингвудском аэропорту, они отметили его необычную невнимательность и невежливость.

Черепашки и крыса Сплинтер продолжали с интересом смотреть на экран телевизора, ожидая увидеть что-нибудь необычное.

– Теперь мы находимся на окраине Нью-Йорка, на северо-западном шоссе, – вела дальше репортаж Эйприл. – Тут на обочине, возле самой вывески «Добро пожаловать в Нью-Йорк!» был найден мальчик, который, по всем приметам, и был тем самым пассажиром с Спрингвудского самолёта. Мы даём слово водителю школьного автобуса, который первым увидел мальчика и позвонил в полицию.

Я ехал по этой дороге из Нью-Йорка, развозил школьников, живущих в пригороде, – сказал водитель, показав рукой вдоль шоссе. – Как раз я приближался к стоящей на обочине вывеске «Добро пожаловать в Нью-Йорк!» Как вдруг ни с того ни с сего посередине вывески образовалась дыра, контуром напоминающая человека. Я тут же остановился и вышел из автобуса. В нескольких ярдах сразу за вывеской лежал в траве мальчик.

– И он был в нормальном состоянии? – спросила у водителя Эйприл.

– Да, если не считать того, что он был без сознания, на нём не было ни единой царапины.

– И что же вы сделали?

– Сразу оказал ему помощь, и когда мальчик пришёл в себя, я по рации вызвал полицию.

– Спасибо! – ответила Эйприл и повернулась лицом к камере. – С репортажем с северо-западного шоссе специальный корреспондент новостей Эйприл О'Нил.

На экране телевизора опять появился ведущий новостей и объявил:

– После прогноза погоды наш корреспондент продолжит свой репортаж.

Черепашки повернулись к Сплинтеру.

– И что же здесь необычного? – произнёс обиженно Раф. – Учитель, вы, наверное, зря мне помешали дослушать мою любимую песню.

Его перебил Дон:

– Ты же ясно слышал, что репортаж не закончен, что после прогноза погоды Эйприл продолжит.

Сплинтер хранил молчание. Все опять уставились на экран. Наконец с прогнозом было покончено, и ведущий программы новостей опять объявил:

– А сейчас вновь Эйприл О'Нил с продолжением репортажа.

На экране появилась Эйприл.

– Что-то в ней изменилось, – заметил Мик.

– Да она же очки надела, – ответил ему Дон.

– Теперь не будет видно подведённых стрелок, – вздохнул Раф.

– Мы продолжаем наш репортаж о странном происшествии на борту самолёта «Спрингвуд – Нью-Йорк», – стала говорить Эйприл. – В трёх милях от того места, где нашли мальчика, покинувшего самым таинственным образом борт самолёта, было найдено кресло с этого самолёта. Как и мальчик, оно цело и невредимо. Поневоле у нас возникает несколько вопросов. Как могло случиться, что, упав с высоты двадцати пяти тысяч футов, мальчик остался жив, не получив при этом ни единой царапины? Почему кресло и мальчик оказались на значительном расстоянии друг от друга? И последний вопрос. Как могло случиться, что по времени катастрофа на борту совершилась ночью, а приземлился мальчик у вывески уже днём? С этими вопросами мы обращаемся к ведущему сотруднику «Службы изучения паранормальных явлений» доктору Чарльзу Уокеру.

На экране телевизора появился немолодой лысеющий мужчина, который сказал буквально несколько фраз:

– Пока мы не знаем какая сила вытолкнула кресло с пассажиром из самолёта и какие чудесные силы помогли мальчику остаться в живых после такого падения, но, я надеюсь, в скором времени мы дадим исчерпывающие ответы на эти вопросы. Не исключено, что тут задействованы некие потусторонние силы.

– Спасибо, – сказала Уокеру Эйприл.

На экране телевизора опять появился ведущий новостей и объявил:

– Это был наш специальный корреспондент Эйприл О'Нил, и сейчас она находится в нашей студии.

Слева от ведущего появилась Эйприл.

– День добрый тому, кто нас сейчас смотрит, – произнесла она.

– Ещё раз приветствую очаровательную Эйприл, – улыбнулся ведущий девушке.

– Спасибо за комплимент, – ответила она.

Черепашки и крыса были само внимание.

– Расскажи, Эйприл, чем эта история завершилась?

– Как вы видели из моего репортажа, пока никто ничего конкретного сказать не может. Назовём только факты: в самолёте есть дырка, а выпавший из самолёта мальчик остался живым и невредимым.

– Это всех нас радует, – вставил ведущий. – А что же случилось с подростком? Откуда он? Кто его родители и как его зовут?

– Очевидно он из Спрингвуда, ведь оттуда летел самолёт, – ответила Эйприл. – Но не исключено, что он может быть из другого города. Наша местная полиция запросила Спрингвуд, и там ответили, что у них в последнее время не было заявлений о пропаже. Сам юноша ничего не помнит, откуда он и куда направлялся. Только случайно мы узнали, что его зовут Джон.

– Спасибо, Эйприл, – сказал ведущий.

– И для нас нет никакой информации? – пожал плечами Лео.

– Тише ты, – крикнул на него Дон.

– Да, вот ещё, – добавила в этот момент с телеэкрана Эйприл, сделав серьёзное лицо. – Эта информация касается четырёх моих друзей и их учителя. Мальчик Джон в бреду упоминал их.

– Теперь все, Эйприл? – обратился к ней ведущий.

– Да теперь все.

Сидевшие у экрана телевизора черепашки от удивления пооткрывали рты.

– Вот вам и информация к размышлению, – сказал Сплинтер.

Он нажал на кнопку пульта. Экран телевизора погас. Учитель черепашек встал и молча прошёлся по комнате. Первым нарушил тишину Рафаэль:

– Нам же этот Джон не знаком, я думаю и он нас не знает.

– Но ведь как-то он узнал про нас, – пожал плечами Мик.

– Наверное, он нуждается в нашей помощи, – произнёс Дон.

– Скорее всего так, – согласился Лео, – я думаю, нужно об этом подробнее расспросить Эйприл. Ведь в репортаже не обо всём расскажешь.

– А что думает наш учитель, – повернул голову к Сплинтеру Раф.

Крыса в задумчивости продолжал ходить по комнате. Наконец он остановился и произнёс.

– Всё сходится.

– Что? Что такое? Что сходится? – наперебой стали задавать вопросы черепашки.

– Ты прав, Лео. Нам нужно ещё кое о чём расспросить Эйприл и тогда я объясню свои догадки. А на сегодня вы можете отдыхать. Завтра утром придёт Эйприл и расскажет всё то, что не могла передать в эфир.

На этом Сплинтер закончил свою речь и удалился к себе.

– Ну, что будем делать? – произнёс Мик, поднимаясь с кресла.

– Опять учитель что-то скрывает от нас, – сказал Дон.

– А вот мне не терпится принять участие в новом приключении, тем более, что все так таинственно, – воскликнул Рафаэль.

Он разбежался, сделал сальто и вскочил на стол.

– Опять, я чувствую, наши мускулы будут в настоящей работе, – возбуждённо кричал он, ведя бой с воображаемым противником.

* * *

Водитель автобуса, который первым увидел Джона, вызвал полицию, скорую помощь, дал интервью Эйприл, потом снова сел за руль и поехал развозить оставшихся школьников по домам.

В салоне автобуса уже осталось лишь трое ребят, среди которых был Берни Хоукс, приехавший недавно в пригород Нью-Йорка из одного северного штата. Друзей он тут пока не приобрёл, и вот сейчас, после занятий, Берни возвращался домой, сидя один на предпоследнем сидении, и смотрел в окно на однообразные жёлто-зелёные поля, которые тянулись по обе стороны дороги. Ему нужно было выходить из автобуса позже всех.

Когда автобус вынужденно остановился возле вывески, Берни вместе с водителем помогал Джону прийти в себя. Он сразу не понял, почему из-за него понаехало сюда столько полиции, машин скорой помощи и репортёров с камерами. Но вокруг говорили о каком-то мальчике, выпавшем из самолёта, и Берни подумал в этот момент: «Может быть, кто-то и выпал, но это явно не этот парень. Он бы просто разбился, наверное телевидение, как говорит мой отец раздувает очередную шумиху. А этот парень, как парень, вроде бы ничем не отличается от меня. Пойду-ка я лучше посижу в автобусе, почитаю географию, ведь завтра, вроде бы контрольную наш учитель грозился провести».

С этими мыслями подросток прошёл в глубь салона, уселся на своё место и открыл книгу на разделе «Тропики и субтропики» и углубился в чтение. Берни и не заметил, как тронулся автобус.

«Тропики и субтропики, – прочёл он в учебнике, – пояса земли с самым жарким климатом. В этих зонах много пустынь и мало рек…»

Сидя над учебником, он ненадолго задремал. Вывел его из полусонного состояния раздавшийся спереди смех. Это смеялись две подружки, имён которых Берни ещё не успел узнать. Они оглядывались на него и, о чём-то перешёптываясь между собой, громко смеялись.

Берни понял, что именно он стал объектом насмешек. Подросток вобрал в себя голову, весь как-то съёжился и опять стал смотреть в окно. Уши его горели. «Наверное, я во сне захрапел или пустил слюну, – думал он, – и это вызвало смех у глупых балаболок. Однако в салоне жарко, словно мы в тропики попали».

Берни приподнялся и попробовал открыть окно, чтобы впустить в салон хоть немного свежего воздуха. В этот момент девушки ещё раз украдкой оглянулись. Берни дёрнул за ручку форточки та не поддалась. Он ещё сильнее поднатужился, но форточка и не думала открываться. Подросток напряг все имеющиеся у него силы, дёрнул за ручку и оказался на сидении. Форточка осталась неподвижной, а девушки так и прыснули со смеха.

Сгорая от стыда за свою беспомощность, Берни опять уставился в окно, буркнув себе под нос для успокоения:

– Это стекло и не должно открываться, автобус ведь и для младших школьников, которых любой маломальский ветерок может просквозить.

Впереди показался небольшой оазис – из-за деревьев выглядывали несколько одно– и двухэтажных домов. Это была последняя остановка школьного автобуса, на которой должны были сойти хихикающие девушки и Берни. Недалеко от остановки находился и его дом.

Девушки, продолжая щебетать, уже продвинулись к заднему выходу. Со своего места встал и Берни, намереваясь выйти за ними. Но, как ни странно, автобус даже и не думал уменьшать скорость. На полном ходу он проскочил мимо остановки, на которой, поджидая своих детей, стояли их родные. Там была и мать Берни. Подросток увидел, как она взмахнула руками, сигнализируя водителю, что он должен остановиться и выпустить детей.

– Эй, дядя! Останови автобус! – встревожено закричали девушки. – Это же ведь наша остановка! Нам нужно выходить!

На их, ещё недавно смеющихся лицах, отразилось недоумение. Но водитель, не обращая внимания на крики подростков, продолжал давить на газ. Автобус нёсся по улице, круто набирая скорость, словно в повидавший виды «форд» поставили дополнительный двигатель.

– В чём дело? Остановите автобус! Вы слышите нас? – уже испуганно кричали девушки, пытаясь привлечь внимание водителя.

Но автобус все набирал обороты. Девушки аж попадали на сидения, которые находились около дверей. В одно мгновение за окном промелькнул последний пригород Нью-Йорка, и Берни увидел, что началась выжженная солнцем песчаная пустыня, лишь кое-где покрытая редкими кустиками пожелтевшей, высохшей травы и с встречающимися большими и маленькими кактусами.

«Что-то я не припомню этой пустыни, – мелькнуло в голове у Берни, – видно автобус так быстро летит, что проскочил все окрестности, какие я успел изучить». Подросток оглянулся. Позади автобуса тянулся жёлтый шлейф пыли.

– Куда мы едем? – продолжали отчаянно кричать девушки.

Они всё сильнее вжимались в сиденья, мёртвой хваткой вцепились в поручни. Мотор автобуса ревел, как будто на автомобильных гонках на призы «Большого шлема».

Берни решив, что с водителем случилось что-то неладное, попытался пройти в начало салона, но его снова и снова бросало на сиденье, и он в конце концов решил оставить эту затею. Однако водитель, как увидел Берни, был явно в своём уме и довольно уверенно вёл машину. Он уже несколько минут не поворачивался к ним и только давил на газ, искусно лавируя между ямами и кочками, встречающимися на пути автобуса.

Дорога уже несколько минут как кончилась, но автобус продолжал мчаться по пескам, оставляя за собой глубокую колею. Подростков, сидевших в салоне, мотало из стороны в сторону. Девушки уже перестали кричать на водителя, они только повизгивали от страха.

Берни решил не сдаваться. Он, цепляясь за поручни, всё же смог сделать несколько шагов по салону, но его откинуло на одно из сидений. И в этот момент водитель хрипло засмеялся и стал переключать скорость. Берни успел заметить, что на руку водителя надета странная чёрная перчатка, заканчивающаяся огромными железными когтями-лезвиями.

Вот водитель переключил скорость, и автобус погнал ещё быстрее. Сидящих в салоне подростков вжало в спинки кресел, они не могли даже поднять руку. Стрелка спидометра, уже давно зашкалившая, в этот момент не выдержала и отлетела. Двигатель начал дымиться от перегрева, казалось, что он сейчас взорвётся. Похоже, автобус готов был взлететь вместе с пассажирами.

Проехав несколько миль по пустыне, автобус выскочил на неизвестно откуда взявшуюся накатанную колею. Трясти стало меньше. Берни обратил внимание, что за рулём сидит не тот водитель, который был раньше, а совершенно другой. На этом была мятая шляпа и грязный красно-зелёный полосатый свитер. Да и не помнил подросток, чтобы водитель так хрипло посмеивался.

«Что вокруг происходит? – думал Берни. – Что это за человек в шляпе и откуда он взялся? Чего он хочет? И где же настоящий водитель? Куда летит по мёртвой пустыне автобус?»

Ещё Берни заметил, что пейзаж за окном стал постепенно приобретать мрачный вид. Живых растений уже совсем не было видно, только попадались остатки засохших кустов и то там, то здесь валялись какие-то огромные скелеты. Да и песок из жёлтого стал превращаться в грязно-серый.

Недавно радующее глаз солнце закатилось, дневной свет померк, и над песками сгустилась какая-то непонятная давящая мгла. В салоне можно было едва различить неясные контуры сидений.

И вдруг салон осветился яркой вспышкой молнии, которая ударила в нескольких футах от автобуса. Молния ослепила подростков и на миг выхватила из тьмы пространство на много миль вокруг. Раздался оглушительный раскат грома, заглушивший мощный рёв мотора.

Водитель автобуса в этот момент ещё громче захохотал. Гром и молнии стали раздаваться с этого момента чуть ли не каждую секунду.

От всего этого Берни и девушек схватил ужас. Девушки уже перестали визжать и только временами негромко всхлипывали. А Берни смотрел на всё это, затаив дыхание. Когда же кончится этот кошмар? А может быть, сейчас водитель встанет и скажет: «Ну что, струхнули, ребята? Как я вас напугал!»

«Нет, – продолжал размышлять Берни, – похоже, что всё это плохо кончится, если, конечно, не израсходуется запас горючего. Мы либо разобьёмся, либо застрянем в песках, либо наш автобус сожжёт очередной молнией. Предпочтителен, конечно, второй вариант. Но как они в таком случае найдут дорогу назад, домой? А что, если этот человек в шляпе и свитере хочет их отвезти подальше в пустыню, а там сделать с ними что-нибудь ужасное?… Но нет, он один с ними не справится, – успокаивал себя подросток, хотя у него тут же возникали новые вопросы. – А что, если их там встретит банда бандитов, и те только и ждут, чтобы что-нибудь жуткое сделать с ними?…»

Бесконечное множество вопросов, на которые никто не мог в эту минуту дать ответ, возникало в голове у Берни Хоукса.

Очередная вспышка молнии осветила автобус, который в этот момент подскочил на кочке и полетел над землёй, словно с трамплина. Берни успел заметить, что учебники вместе с сумками летают по всему салону. Охвативший подростков ужас перерос в настоящую панику. Берни не сомневался, что сейчас автобус приземлится и всем им наступит конец.

Пролетев, наверное, несколько десятков ярдов, автобус врезался передней частью в песчаный холм и застрял. В салоне даже ни одно стекло не разбилось, только Берни и девушки, двигаясь по инерции, скатились на пол.

Автобус, подняв густое облако песка, продолжал реветь двигателем. Натужный звук временами переходил в настоящий визг, как будто под капотом работала циркулярка. Машина вгрызалась колёсами в серый, намокший под ливнем песок, и медленно погружалась в него.

Наконец, взревев ещё два раза, мотор заглох. В салоне наступила зловещая тишина, только было слышно, как булькает вскипевшая в радиаторе вода.

Берни вскочил с пола и бросился к окну, пытаясь открыть его. Он решил, что нужно немедленно освободиться из плена. Однако задвижки были по-прежнему блокированы. Берни принялся отчаянно стучать по стеклу, пытаясь выбить его, но и это не принесло никаких результатов.

Девушки, придя в себя, присели на сиденья. Водитель молчал и вообще не подавал признаков жизни. Его рука в металлической перчатке, заметил Берни, всё ещё лежала на рычаге переключения передач. «Наверное, он отдал концы, ударившись о стекло», – подумал подросток.

Пока подросток безуспешно пытался выбить стекло, пустыня вокруг автобуса стала приходить в движение. Песок под колёсами зашевелился и стал медленно сползать вниз. Берни почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове. Нужно было во что бы то ни стало бежать из злополучного автобуса, иначе его засосёт вместе со всеми в зыбкий песок.

В том, что именно это ожидает их, сомневаться не приходилось. Прямо на глазах, в свете продолжавших мелькать молний, за окнами образовывались широкие ямы, которые быстро разрастались и углублялись. Девушки вновь закричали от страха. Берни вскочил и бросился к другому окну. Но и здесь его ожидало то же самое: задвижки были блокированы, окно не открывалось. Берни, машинально подвигав ручкой, опустил руки и с ужасом стал смотреть, как песок медленно засасывает автобус.

Вся пустыня, насколько было видно в свете молний, пришла в движение. Все вокруг проваливалось в тартарары, и на глазах у подростков пустыня как бы обнажалась: песок исчезал, и из-под него проступали острые скалы.

До сих пор пассивно взирающие на все девушки с криками бросились открывать окна в том месте, где они сидели. Одна из них попробовала открыть задние двери. Их, как и Берни, ждала неудача.

Оставался один выход: попытаться открыть двери с панели управления автобусом. Водитель продолжал безмолвно сидеть на своём месте, не подавая признаков жизни.

Зыбкая почва вокруг автобуса уже не просто осыпалась, а с шумом обваливалась в углубляющиеся пустоты. Берни опять вскочил с сиденья и побежал по проходу к кабине водителя, но в этот момент автобус сильно качнуло. Песок под передними колёсами шумно рухнул и автобус накренился над пропастью. Берни едва не упал, но вовремя смог зацепиться одной рукой за поручень. Дальше продвигаться было опасно – автобус мог свалиться в бездну, которая только что открылась.

Посреди всей этой свистопляски стали подниматься острые каменные пики. Две такие пики упёрлись посередине и сзади автобуса, и он оказался висящим над пропастью. Теперь находящиеся в салоне подростки не могли сделать и движения, ибо даже шаг в сторону вызывал крен у автобуса, и тот рисковал свалиться в пропасть.

Сверху продолжали мелькать молнии, а снизу, будто из гигантского кратера вулкана, стали вырываться языки ярко-красного пламени. Все вокруг ходило ходуном, как при мощном землетрясении, и над этой огненной бездной висел школьный автобус.

Берни в отчаянии стучал ладонью по стеклу. Девушки сидели где-то сзади и всхлипывали. Слезы, будто сами собой покатились и из глаз Берни. «Только какое-то чудо может нас спасти, – думал он. – А без чуда сейчас из автобуса не выбраться и нас, верно, ждёт неминуемая гибель».

И вдруг до этого неподвижно сидевший водитель ожил, поднялся со своего места и стал у передней двери. Берни обратил внимание, что у него всё лицо было в ужасных ожогах. Его мутные желтоватые глаза, в которых отражались вспышки молний, горели неумолимым желанием крови. Внутри У Берни всё похолодело.

Человек в чёрной шляпе и красно-зелёном полосатом свитере стоял в начале прохода. Он опять смеялся. Но его хриплый смех не мог заглушить грохота обваливающейся земли и раскатов грома. Девушки в ужасе подскочили, но в этот момент автобус с угрожающим скрежетом стал резко клониться вниз. Кусок каменного столба под задними колёсами со страшным грохотом обрушился в пропасть. Каким-то чудом автобус удержался на скале. Его задняя половина зависла над пропастью. Девушки были вынуждены перебраться ближе к середине, где находился Берни.

Стоявший в проходе человек в мятой шляпе перестал хохотать. Он злобно зарычал, поднял правую руку, на которую была надета чёрная перчатка с длинными металлическими лезвиями, и провёл ею по потолку автобуса. Раздался очень неприятный скрежет.

Подростки уже давно поняли, что это не водитель школьного автобуса.

– Кто вы? – закричали девушки.

Они стояли рядом с Берни, цепляясь за поручни, чтобы не упасть.

– Что вы здесь делаете? – с угрозой проговорил Берни.

Но в ответ человек только рычал и, медленно переставляя ноги в тяжёлых ботинках, приближался к сгрудившимся в середине салона подросткам, Когти-лезвия его перчатки сверкали в отблесках ярко-красного пламени и в голубых вспышках молний. Он угрожающе клацал длинными лезвиями по поручням. Сыпались искры, приводя в ужас и без того уже до смерти перепуганных девушек. Да и Берни тоже трясся от страха.

Искажённое злобной гримасой лицо человека, покрытое чёрными струпьями, казалось ещё более отвратительным, чем в первый момент. Подростки бросились в заднюю часть салона, не обращая внимания на все увеличивающийся крен автобуса, готового сорваться в пропасть. Но машина продолжала все ещё удерживаться на весу.

Человек в шляпе приблизился к согнувшемуся Берни, который ближе всех находился к незнакомцу. Подросток в страхе закрыл голову руками, он и не думал защищаться. Человек занёс чёрную руку с железными пальцами над его головой и заревел ещё громче. В этот момент автобус с шумом сорвался со скалы и полетел вниз. Убийца успел только слегка задеть лезвиями плечо подростка.

Берни пробудился, больно ударившись лбом о спинку сиденья, стоящего впереди. В это время школьный автобус резко затормозил на остановке. Учебник географии выпал из рук Берни. Подросток недоуменно огляделся по сторонам: это была его остановка.

– Слава Богу, это только сон, – произнёс он, глубоко вздохнув.

Его одежда была влажной от пота, лоб покрылся испариной, сердце учащённо билось. Немного успокоившись, Берни поднял учебник, открытый на странице с изображением безмолвной серой пустыни, и поспешил выйти из автобуса. Он ощутил, что у него немного побаливает плечо.

Как всегда, его вышла встречать мама. Увидев сына, она ужаснулась. Сквозь прорезанную рубашку на плече Берни проступала кровь, и на коже был виден след от четырёх лезвий.

– Что это? – удивилась его мать, показав рукой на плечо.

Берни повернул голову и, увидев царапины, потерял сознание…

* * *

Как только за Джоном захлопнулись двери, он ощутил, что страшно устал. У него в голове гудело, как в улье. Ноги сами собой подкашивались. Нужно было хоть немного отдохнуть, чтобы переварить все происшедшее с ним за последние сутки. Джон подошёл к нарам и улёгся, не думая о том, что будет, когда он уснёт.

Джон закрыл глаза. Прошла минута, другая, казалось, сон не приходил. Внезапно он понял, ЧТО к нему возвращается память. Джон содрогнулся. Он весь похолодел, хотя в камере было довольно жарко.

Джон открыл глаза. «Я же не владею собой, – думал он. – Почему я не ответил сержанту, откуда я? А что я делаю в Нью-Йорке?» И тут неожиданная догадка поразила его: «Я же исполняю волю Чёрной Руки. Это по его воле я очутился тут».

Вдруг в полной тишине Джон услышал какое-то движение. Точнее, даже не движение, а как бы почувствовал кожей. Джон присел на нарах и прислушался.

Пронзительно и тонко заскрипело стекло крохотного окна, находящегося под самым потолком, и опять затихло. Подросток встал, подошёл к стене и посмотрел вверх. «Где-то уже я этот скрежет слышал, и совсем недавно», – мелькнуло в голове у Джона.

Неожиданно этот странный звук повторился снова, только теперь он раздался за спиной у Джона, там, где была дверь. Подросток обернулся и почувствовал, как по спине поползли мурашки. Перед ним стоял человек в грязном красно-зелёном полосатом свитере и чёрной шляпе. На руке у него, как всегда, была чёрная перчатка с лезвиями. Джон не мог понять, как этот человек проник сюда – ведь камера была заперта. Человек пристально смотрел на Джона. Это был Чёрная Рука – человек из сна.

– Я теперь с тобой навсегда! – хрипло произнёс Чёрная Рука.

Он медленно пошёл навстречу Джону, выставив перед собой свою руку с четырьмя когтями-лезвиями. Пятиться Джону было некуда, сзади находилась стена. Кричать было бесполезно.

Чёрная Рука подошёл вплотную к Джону, занёс над ним руку и, довольный, оскалил зубы. «Сейчас он убьёт меня этой ужасной рукой!» – успел подумать Джон. Он едва сдержался, чтобы не закричать от отчаяния.

Словно читая его мысли, Чёрная Рука прохрипел:

– Тебе никто не поможет, ты от меня нигде не скроешься!

Джон прижался спиной к стене и готов был тихо соскользнуть по ней, ожидая последнего смертельного удара, но Чёрная Рука не ударил, а только положил руку на его плечо.

– Ты должен меня бояться, я – твой страх! Я сделаю с тобой всё, что захочу, если мы не будем вместе!

Но тут за дверью раздался какой-то шум. Джон раскрыл было рот, чтобы позвать на помощь, но Чёрная Рука отпустил его плечо и поднёс правую руку с ногтями-ножами к лицу подростка.

– Тсс… – тихо произнёс он и прижал холодное лезвие к губам Джона.

Чёрная Рука своим немигающим взором смотрел Джону в глаза, и водил ножами по его лбу и щекам, пока не стих шум за дверью.

– Ты нужен мне, – снова хрипло произнёс Чёрная Рука. – Мы вдвоём должны многое сделать в этом городе. И главное…

Чёрная Рука отвёл свою ужасную перчатку от лица Джона и отошёл на шаг.

– …Мы должны найти черепашек-мутантов, – продолжил он.

Тут Чёрная Рука другой рукой, на которой кожа была вся в струпьях, сильно сжал лицо Джона. Подросток продолжал стоять, прижавшись спиной к шершавой стене, не в силах даже шевельнуться. Спасения ждать было не от кого. В этой камере, казалось, никто не услышит его криков. А вырваться живым из рук этого ужасного монстра Джон в одиночку не рассчитывал.

– У тебя есть тело, – вновь прохрипел Чёрная Рука, – а у меня есть мозг!

Он отпустил Джона и снял шляпу, обнажив покрытую струпьями и бледно-розовой обожжённой кожей голову. Чёрная Рука наклонился и, схватившись рукой за затылок, начал снимать со своей головы кожу, одновременно откинув ногой в сторону ненужную шляпу.

Джон пытался закрыть глаза, но какая-то сила не давала ему это сделать, словно веки кто-то держал. Кожа Чёрной Руки медленно сползла с головы, словно это была не кожа, а какой-то чулок. У Чёрной Руки обнажился голый череп. Затем он снял верхнюю часть черепной коробки.

Взору Джона открылись прорезанные извилинами полушария сероватой студенистой массы, покрытые ярко-красными нитями кровеносных сосудов.

Мозг, словно живое существо, шевелился и трепетал. Мозг работал. При виде этой пульсирующей блестящей массы, Джон почувствовал позывы к рвоте.

Неожиданно Чёрная Рука начал смеяться. Глаза его горели, мозг шевелился. В когтистой руке у него была верхняя часть черепной коробки, а в другой – содранная с головы кожа.

Крик отчаяния вырвался из груди Джона.

* * *

Каролин Маклей в Нью-Йорк приехала со своей матерью, которая была отсюда родом. Здесь жили бабушка и дедушка Каролин. Они когда-то были актёрами в одном из театров. Бабушка в тридцатые годы снималась в кино. Но лавров кинозвезды она не снискала.

Теперь они доживали свой век на окраине города, довольно часто посещали театры и кино, так и не прикипев сердцем к домашнему видео.

Каролин же мечтала стать киноактрисой или манекенщицей. У неё была приятная внешность: красивые глаза, длинные русые волосы и не по годам высокий рост. В свои пятнадцать она уже была ростом около пяти с половиной футов. «C таким ростом я смогу и в конкурсе красоты участвовать думала она, – там же допускаются только с такой фигурой, как у меня и любят длинноногих. Вот только нужно немного пожить в большом городе и набраться опыта».

Сама Каролин жила с родителями в крохотном городке в шестидесяти милях от Спрингвуда. С этого года она училась в колледже, но её все больше влекло искусство кино. В студию киноактёра при Голливуде ей было ещё рано поступать, и, зная о том, что у её бабушки были кое-какие связи в театральных кругах Нью-Йорка, она уговорила свою мать приехать к бабушке, чтобы та как-то помогла ей устроиться в театральный колледж.

«Нью-Йорк, конечно не Голливуд, – размышляла Каролин, – но кое-каких актёрских штучек можно набраться и в этом городе».

Её согласился просмотреть сам ректор колледжа. Он пообещал бабушке принять Каролин и разрешить ей учиться – хотя бы до сдачи первых экзаменов, ведь учебный год уже несколько недель как начался.

В первый же вечер она уселась в мягкое кресло у телевизора и включила один из каналов. Крутили фильм тридцатых годов «Это случилось однажды ночью». Это была комедия, в которой главную роль играл известный актёр Гейбл Кларк.

Про фильмы тридцатых ей все уши прожужжала бабушка, совершенно убеждённая в том, что вот тогда было настоящее кино, а сейчас – сплошь техника и компьютерные эффекты, за которыми не видно актёрского мастерства. И чтобы стать настоящей актрисой, нужно учиться на старых фильмах или ходить в театр.

От скуки, которую навевал этот фильм, хотя он когда-то, как сказал перед началом диктор, получил приз «Оскара», можно было удавиться. Всё было слишком правильно и просто: красивый герой-журналист, в него влюбляется дочь миллионера, дальше – гангстеры, пальба. Дело шло к счастливому концу, и Каролин почувствовала, что у неё постепенно закрываются глаза. Но она старалась отогнать сон, ей нужно было досмотреть этот фильм до конца, чтобы перед бабушкой похвастаться, мол она знает хоть несколько старых лент.