Текст книги "Уроки покаяния по библейским сказаниям"

Потребен немалый труд, чтобы пожить деянием и вместе разумением или духовным ведением, чтобы счастливо сочетать в себе деятельную и созерцательную жизнь. Но если хочешь этого достигнуть, – а не хотеть нельзя, – то с ревностью возьмись, душа христианская, за этот труд и не ослабевай в нем, а обновляйся, – не довольствуйся приобретенными успехами, а ищи новых; с юношеской бодростью подвигайся вперед по пути духовного совершенства и по мере умножения препятствий на сем пути умножай усилия к побеждению их.

* * *

Зной дневный претерпе лишения ради (нужды ради) патриарх и мраз нощный понесе, на всяк день снабдения (прибыток) творя, пасый, труждаяся, работая, да две жене сочетает.

(Быт. 31, 70; 29, 18-27)

Иаков, убежавший в Месопотамию к дяде своему Лавану отчасти для того, чтобы укрыться от мщения Исава, отчасти для того, чтобы найти себе жену в том племени, откуда взята была мать его Ревекка, прожил у Лавана 20 лет, занимаясь пасением его стад.

Первые семь лет он работал на Лавана, чтобы получить в супружество младшую его дочь – Рахиль; но будучи обманут и получив вместо нее старшую – Лию, согласился иметь обеих и за это служил у Лавана еще семь лет. Остальные шесть лет Иаков служил Лавану за вознаграждение, которое состояло в агнцах и козлятах известного цвета, какие народятся в порученной его надзору части Лаванова стада. В эти шесть лет Иаков разбогател и по прошествии их вернулся к отцу с семейством, рабами и многочисленным скотом.

Тяжело было положение Иакова на службе у Лавана. Но нужды ради он с самоотвержением служил ему, заботясь в первые два семилетия только о выгодах его и забывая о своих. Иаков на прощании с Лаваном говорил ему: Овнов стада твоего я не ел. Растерзанного зверем я не приносил к тебе, это был мой убыток; ты с меня взыскивал, днем ли что пропадало, ночью ли что пропадало. Я томился днем от жара, а ночью от стужи, и сон мой убегал от глаз моих (Быт. 31, 38–40). И все эти тягости Иаков нес, да две жене сочетает.

Но не менее тяжелый подвиг предстоит душе христианской, если она желает преуспеть в добродетели и духовном ведении. Каждый шаг на пути к этой цели она должна завоевывать тяжелой борьбой с искушениями внутренними и внешними. Она должна неустанно бороться со своим самолюбием, чтобы оно не охладило ее ревности к духовной жизни, – со зноем страстей, готовых, если дать им волю, в самом корне иссушить эту жизнь, – с нападениями духов злобы, ищущих с зверской алчностью поглотить ее. Она должна работать Господу, все делать во славу Его с таким же усердием и преданностью, с каким Иаков работал на Лавана. На службе Господу она должна быть готова отказаться от всего, что ей дорого на свете, если все то, чем она дорожит, грозит ей опасностью измены Богу и Его закону. Она должна не только мужественно обороняться против врагов спасения, воюющих с нею, против плоти, мира и диавола, но все более и более преуспевать в подвигах духовной жизни; должна не только не поддаваться искушениям греховным, но еще выше восходить в своем стремлении к духовному совершенству.

Если Иаков не жалел никаких усилий, чтобы услужить Лавану и заслужить право быть мужем его дочерей, – не гораздо ли больших трудов и подвигов стоит для души стяжание духовного совершенства, а с ним вечного спасения?

* * *

Жены ми две разумей, деяние же и разум в зрении, Лию убо деяние, яко многочадную, Рахиль же разум, яко многотрудную (полученную через многие труды), ибо кроме (без) трудов, ни деяния ни зрение, душе, исправится.

Почему в этом стихе христианская добродетель и духовное разумение приравниваются к женам?

Жена роднее, ближе всего к мужу, одна плоть с ним. В подобное близкое отношение к добродетели и ведению, или мудрости, должен поставить себя каждый христианин. Добродетель и мудрость должны сродниться с ним, войти в его плоть и кровь. Так и бывает. Говорят про иного: это воплощенная мудрость, воплощенная честность, кротость и тому подобное. Смысл в этих отзывах такой: если хотите иметь ясное понятие о том, что такое то или другое из названных духовных качеств, то посмотрите на этого человека, – они в нем отразились всей полнотой, стали неотделимыми от него. «Хваля Афанасия, буду хвалить добродетель», – говорил святой Григорий Богослов об Афанасии Великом. Бывает и противное: «это воплощенная злоба, скупость, зависть», – говорят про иного. В иных эти злые свойства постоянно живут, составляют их характер, господствуют всецело над их душой. Но и добродетельные и благочестивые не избавлены от опасности испытать на себе подобную силу зла. Не равен час, – и ими иногда овладевает, например, ярость до такой степени, что в этом состоянии, перестав владеть собой, они способны совершить самые тяжкие грехи, – делаются воплощенным бешенством.

Христианская душа не иначе как смирением может избежать подобного несчастья и утвердиться в добродетели и мудрости.

Образом добродетели пусть послужит для нее Лия, которую Господь благословил многочадием и тем преимуществом, что один из сыновей ее был родоначальником колена, давшего миру Спасителя мира. Ревнуй, душа христианская, быть многоплодной в нравственном отношении, как Лия была многоплодна в физическом.

Рахиль была доброзрачна, за что особенно любил ее Иаков и по любви к ней служил Лавану лишних семь лет, она стоила ему самых тяжелых трудов: вот образ трудов, необходимых, чтобы достигнуть совершенства в христианском ведении! Ведение в высшей своей степени есть созерцание истины. Оно услаждает созерцателя, как Иаков услаждался доброзрачностью Рахили; но оно бывает плодом болезненных подвигов очищения себя от всего страстного и греховного. Свет истины ясно отражается только в чистой душе, как свет солнца в чистой воде. Подвиги самоотвержения для достижения чистоты сердечной, необходимого условия для успеха в ведении и созерцании, в такой же мере нужны, как и для успеха в деянии, то есть в добродетельной жизни.

* * *

Бди, о душе моя, изрядствуй (будь мужественна), якоже древле великий в патриарсех, да стяжеши деяниес разумом, да будеши уме зряй Бога, и достигнеши незаходящий мрак в видении (в созерцании), и будеши великий купец (стяжатель).

(Быт. 32, 28)

Иаков на обратном пути из Месопотамии в Ханаанскую землю, прежде чем перейти Иордан, почел нужным задобрить брата своего Исава, чтоб обезопасить себя от его мщения. Иаков отправил Исаву дары и не без смущения ждал встречи с ним. Накануне этой встречи он всю ночь наедине провел в бодрственном состоянии и в молитве к Господу.

И вот, во тьме ночной кто-то приблизился к нему и вступил с ним в борьбу, которая упорно продолжалась до появления зари. Боровшийся не одолел Иакова, но повредил сустав бедра его, так что Иаков остался хромым на всю жизнь. Отпусти меня, – просил Иакова незнакомец, ибо взошла заря. Иаков сказал: Не отпущу тебя, пока не благословишь меня. Тот спросил: Как имя твое? Иаков назвал себя по имени. И сказал ему незнакомец: Отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеководолевать будешь. Спросил и Иаков: Скажи мне имя твое. Тот сказал: На что ты спрашиваешь о имени моем? Оно чудно, – и благословил его, то есть изъявил ему свое благоволение. И нарек Иаков имя месту тому: Пенуэл (лице Божие), ибо, говорил он, я видел Бога лицем к лицу и сохранилась душа моя (см.: Быт. 32, 24-30).

Значение этой таинственной борьбы такое: она была образом дерзновенной и настойчивой молитвы Иакова. Понятно это дерзновение, эта настойчивость в его положении: ему грозила опасность от Исава. Иаков опасался, что Исав жестоким образом отомстит ему за предвосхищение первородства, что он лишит его всех плодов двадцатилетних трудов его в доме Лавана, отнимет у него весь скот, перебьет или возьмет в плен его, и его семейство, и рабов.

Иаков, хотя уповал на Господа, милости Которого испытывал доселе, но в то же время, ввиду угрожавшей ему опасности, в нем могли пробудиться беспокойные движения совести при воспоминании о тех неодобрительных в нравственном отношении средствах, о той хитрости и обмане, при помощи которых ему удалось исторгнуть благословение Исаака со вредом Исаву. Он почувствовал себя неправым пред Богом и мог думать, что на этот раз Сам Господь для его вразумления попустит ему пострадать от гнева Исава. Ему осталось одно: умилостивить Господа молитвой. Он и за день перед этим молился Господу: Недостоин я всех милостей Твоих… Избавь меня от руки брата моего, от руки Исава, ибо я боюсь его, чтобы он, придя, не убил меня и матери с детьми (Быт. 32, 10–11), – и теперь, накануне встречи с братом, он провел всю ночь в той же молитве. Она была так же настойчива, как настойчива и упорна была борьба его с таинственным незнакомцем, продолжавшаяся целую ночь. Он угадывал, что с ним борется не простой человек, что под образом его скрывается Высшая Сила, – Сам Господь, и потому, напрягая телесные усилия, чтобы одолеть Его, он в то же время был в молитвенном напряжении, чтобы победить гнев Господа, заслуженный им, и вызвать Его милость. И Иакову удалось достигнуть своей цели. Он боролся с незнакомцем до тех пор, пока не получил от Него благословения. Это значило, что он утруждал Бога своей молитвой до тех пор, пока не получил удостоверения в Его благоволении к нему, пока ему не было объявлено, что если он боролся с Богом, то одолеет и людей, – могут ли быть люди страшны тому, кто с дерзновением и непреклонной настойчивостью в молитве препирался с Самим Богом, склоняя Его к милосердию. И самая борьба была уже делом милости Господа, ибо поставила Иакова в столь близкое отношение к Нему, что он лицом к лицу видел Господа в чувственном образе, прикасался к Нему – и сохранился цел.

Велика была близость Господа к Иакову, боровшемуся с Ним. Но и ты, душа христианская, можешь сподобиться подобного счастья. Подобно Иакову, всю ночь бодрствовавшему и подвизавшемуся на молитве, и ты бодрствуй и мужественно упражняйся в том же подвиге. Неотступно, с дерзновением веры и упования, умоляй Господа, стучи в двери милосердия Его во всех твоих нуждах, – и будешь услышана, по Его обетованию: просите, и дастся вам… толцыте, и отверзется вам (Мф. 7, 7). Все наши нужды и скорби близки Его сердцу; но преимущественно Он готов помогать нам в духовных нуждах. Иаков неотступно молил Бога об отведении от него внешней беды и был услышан – получил от Него благословение: не скорее ли Он услышит нас, когда будем неотступно умолять Его о помощи в духовной жизни?

Взывай же, душа христианская, к Господу о сей помощи, смиренно исповедуя пред Ним свою немощь, свое бессилие в борьбе с греховными искушениями, и ты стяжеши деяние с разумом, – преуспеешь в добродетели и духовном ведении, восторжествуешь над врагами твоего спасения, запинающими твои стопы на этом многотрудном пути. Сего мало: Иаков в ночной темноте сподобился узреть Бога лицом к лицу. Подобного боговидения и ты можешь достигнуть, если предочистишь к нему твой ум подвигами добродетели и духовного ведения.

Еще в этой жизни ты вступишь в незаходящий мрак в видении, то есть будешь умными очами ощущать присутствие Господа в Его действиях на тебя через святое слово Свое, Таинство и видимую природу, пока, наконец, не достигнешь Царства Славы, где узришь Его лицом к лицу (см.: 1 Ин. 3, 2), в Его существе, а не в откровениях только Его присносущей силы. Выше этого блага ничто не может быть, и обладая им, ты будешь великий купец, или стяжатель.

Дванадесяте патриархов великий в патриарсех детотворив (родив), тайно (таинственно) утверди тебе лествицу деятельного, душе моя, восхождения: дети, яко основания, степени, яко восхождения, премудренно подложив (премудро расположив детей, как ступени, а свои шаги по этим ступеням, как восхождения вверх).

Иакова Господь благословил многочадием: от него родилось двенадцать сынов, родоначальников 12 колен израильского народа. Это физическое многоплодие Иакова имеет духовно-таинственный смысл: подобно многоплодному Иакову должна быть многоплодна в духовной жизни и душа христианская.

Духовная жизнь начинается с покаяния, а истинное покаяние состоит не в том только, чтобы называть себя грешником, исповедовать свою вину перед Богом, но в плодах, достойных покаяния, плоды же покаяния состоят в усиленной борьбе с грехами, в которых приносится покаяние, и в подвигах ревности о жизни святой и богоугодной. Как ни тяжелы эти подвиги для души, боримой грехом, она не должна ослабевать в них, но, как бы по лествице, восходить к большему духовному совершенству, с одной ступени подниматься на другую. К сожалению, опыт представляет противное. Бесплодное покаяние – обыкновенное явление. На исповеди редко можно слышать, чтобы грешник отстал от прежних грехов: он приносит на исповедь старые свои грехи с прибавлением новых. Пока говеет человек, он еще сдерживается, но по окончании говения спешит к прежним греховным привычкам. От этого и самое говение бесплодно. Не хотят знать, что говением не прекращается покаяние, а только полагается начало его, только посевается доброе семя; а чтобы это семя принесло плод, надобно продолжать труды покаяния. Нелегки эти труды, но без труда ничего не достается. Притом сначала трудно, а потом все легче и легче. Поступившему на военную службу сначала трудно привыкать к воинскому искусству, а когда привыкнет, он шутя упражняется в нем. Учиться грамоте сначала тоже трудно; а как выучится человек, чтение делается насущной его потребностью.

Итак, не бойся, душа христианская, трудностей покаяния, приноси плоды покаяния и ревностью об умножении их благоугождай Господу.

Глава 17
Рувим

Рувима подражая окаянный аз, содеях беззаконный и законопреступный совет на Бога Вышняго, осквернив ложе мое, якоже отчее он.

(Быт. 35, 22)

Рувим был старший сын Иакова от брака его с Лией, родившийся в Месопотамии. Из истории приключений брата его Иосифа известно, что Рувим воспротивился намерению братьев умертвить Иосифа и сохранил жизнь его, дав совет лучше бросить его в ров, чем проливать невинную кровь. Но Рувим же оставил по себе недобрую память преступным поведением в отношении к отцу. Он осквернил ложе отца своего, вступив в преступную связь с наложницей его Валлой, за что в предсмертном завещании Иакова лишен прав первородства, которые перешли на Иуду (Быт. 49, 3–4, 8). Любодейство, особенно же кровосмешение, в чем провинился Рувим, есть самый тяжкий грех. К сожалению, подобный грех допускается и в отношении к Богу. В Писании Ветхого и Нового Завета религиозный союз Бога с человеком представляется в образе брака, а нарушение верности Богу, отступление от истинного богопочтения, уклонение к иным богам называется блужением (см.: Исх. 20, 5; 34, 15. Втор. 32, 10, Ис. 62, 5; Иез. 16, 8–4; Мф. 9, 15; Откр. 19, 7; 21, 2).

Вопроси себя, христианин, не виновен ли и ты в этом грехе, не оскорбляешь ли этим грехом Бога, как Рувим своего отца?

Со времени возрождения в купели Крещения ты вступил в такое же тесное отношение к Господу, в каком находятся дети к отцу, жена к мужу. Устами восприемника ты дал обет верности Христу и закрепил этот обет в Таинстве Миропамазания, приняв печать дара Духа Святого как залог верности Христу, подобный обручальному перстню. С тех пор ты обязался принадлежать Единому Христу, – и в сердце твоем, которое должно быть ложем Его Единого, не допускать врагов Его и твоего спасения. Но не осквернил ли ты этого ложа, открыв его этим врагам? Не изменил ли ты Христу, променяв служение Ему на служение миру с его нехристианскими обычаями, плоти с ее самоугодием и нечистыми мудрованиями и требованиями, и диаволу, от которого отрекся в день Крещения, но который доселе действует в сынах противления, искушая их на всякое нечестие и неправду? Не вступил ли ты с этими враждебными силами в беззаконный и законопреступный союз против Бога Вышнего, рабски покоряясь их внушениям и дерзко восставая против заповедей и оправданий Господних? Горе тебе, душа христианская, если до конца земной жизни останешься в таком состоянии. Подобно Рувиму, потерявшему первородство, тебе грозит опасность не попасть в церковь первородных, на небесех написанных, быть недопущенной в общество их (см.: Евр. 12, 23) и разделить участь отверженных духов.

Поспеши, подобно блудному сыну Евангельской притчи, вступить на путь покаяния и со слезами обратившейся блудницы припади к ногам Иисуса, и Он, не отринувший слез блудницы, примет и тебя в Свои благодатные объятия и помилует тебя.

Глава 18
Иосиф

Исповедаюся Тебе, Христе Царю: согреших, согреших, яко прежде Иосифа братия предавшии, чистоты плод и целомудрия.

(Быт. 37, 28)

Иосиф, сын Иакова от Рахили, возвышался над своими братьями нравственными достоинствами. Он поистине был плодом чистоты и целомудрия, потому что в его душе плодоносно раскрылись эти качества. Его чистая душа возмущалась теми нравственными недостатками, которые он замечал в своих братьях и за которые он обличал их перед своим отцом. За целомудрие Иосиф подвергся гонению от жены Пентефрия, озлобленной его сопротивлением ее бесстыдству. Но не от нее одной ему пришлось терпеть и страдать. Еще живя в доме родительском, он подвергся ненависти своих родных братьев. Они озлобились на него за то, что он пользовался преимущественным расположением отца, за то, что он обличал их поведение перед отцом и за то, что простосердечно рассказал им сны, предвозвещавшие их унижение перед ним. Они не могли простить ему всего этого и сначала хотели убить, но потом одумались и продали его в неволю измаильским купцам, ехавшим в Египет. Такой поступок менее преступен, чем убийство, но все же преступен, ибо несправедлив, жесток и бесчеловечен.

К сожалению, не поступает ли подобным образом, несправедливо и бесчеловечно, и христианин в отношении к ближним своим? Он должен любить их, как братьев своих по происхождению от общего всех Отца Бога, как сотворенных по образу и подобию Божию, как искупленных кровью Христа. Особенно он должен любить тех из ближних, которые, подобно Иосифу, возвышаются над другими нравственной чистотой и целомудрием и светом духовных совершенств побуждают нас к прославлению Отца Небесного. Но не случается ли, что эти именно нравственные достоинства в наших ближних не только не ценятся нами, но еще вооружают против них? Не случается ли, что люди правдивые и благонамеренные, если вздумают подобно Иосифу обличать и вразумлять ближних своих за нечестие и разврат, встречают с их стороны не благодарность, а одну досаду и вражду? Не случается ли даже, что люди истинно благочестивые и добродетельные навлекают на себя ненависть людей мира не обличениями и вразумлениями, а единственно тем, что благочестивы и добродетельны, по закону: Всяк бо делаяй злая ненавидит света и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть (Ин. 3, 20)? Свет благочестия и добродетели нестерпим для больных глаз. Делающие зло не прощают тому, кто не на их стороне, кто обличает их самой противоположностью своих убеждений и жизни – их мнения и поведение. Они никак не могут ужиться с ним, они тяготятся одним присутствием его вблизи себя.

Тяжело положение его среди них; он, однако, не смущается, утешая себя сочувствием к нему благомыслящих людей и добрым влиянием своего образа мыслей и жизни на окружающую среду. Но это сочувствие и доброе влияние еще пуще раздражает против него людей мира, – и они всячески стараются вредить ему, поступая в этом случае так же безжалостно, как безжалостны были к Иосифу его братья. Эти обрекли его на позор неволи: и те стараются уничижить и опозорить чистого и непорочного христианина, распространяя про него клеветы и злые свои суждения. Он богомолен, правдив, человеколюбив, честен. Нет, говорят его недоброжелатели, – он ханжа, лицемер и все, что ни делает для блага ближних, делает по корыстным побуждениям, чтобы выслужиться у людей, задобрить их, заслужить награду от начальства и всеобщие похвалы. И сбывается слово Апостола: Вси же хотящии благочестно жити о Христе Иисусе гоними будут (2 Тим. 3, 12).

Вопроси себя, душа христианская, не поступаешь ли и ты в отношении к чистым и непорочным по вере и жизни ближним твоим подобно этим гонителям, и если совесть обличит тебя в подражании им, в несправедливости и озлоблении против благочестивых и добродетельных людей, – то поспеши раскаяться в этом грехе, не опозорь себя подражанием братьям Иосифа, поступившим с ним несправедливо и жестоко.

* * *

Аще и в рове поживе иногда Иосиф, Владыко Господи, но во образ погребения и востания Твоего: аз же что тебе когда сицевое принесу?

(Быт. 37, 24)

Бедственно было положение Иосифа, брошенного братьями в ров, то есть в пустой, безводный колодезь, и находившегося в опасности умереть в нем голодной смертью. Но в этом положении Иосиф послужил образу Христа Спасителя. Враги Господа Иисуса положиша Его в рове преисподнем, в темнем и сени смертней (Пс. 87, 7), то есть довели его до смерти и погребения. Но как Иосиф выведен был живым из рва и, проданный в Египет, здесь прославился: так Иисус Христос восстал из гроба со славой.

Образом погребения и воскресения Христова служит также Таинство Крещения, совершенное над каждым из нас (см.: Рим. 6, 3–5).

Купель, в которую нас погружали, – это гроб Христов, в котором погребался наш ветхий человек, наша растленная грехом природа.

Выход из купели, – это восстание наше для новой благодатной жизни, это – наше духовное рождение, вступление в права и обязанности чад Божиих, любящих Господа как Отца по благодати и из любви послушных Его святой воле. Как только окрещен человек, он свят и непорочен, так что, если бы помер тотчас по выходе из купели, прямо в рай перешел бы. Этим объясняется существование обычая в Древней Церкви – отлагать Крещение до конца жизни: желали умереть чистыми и святыми, какими стали в Крещении. Обычай не совсем похвальный, потому что смерть могла застать врасплох и человек мог умереть совсем некрещеным; но мысль освятости и непорочности, получаемой в Крещении, лежавшая в основании этого обычая, правильна. К сожалению, мы не сохраняем этой святости.

Погребенный в водах Крещения ветхий человек снова оживает; омытая ими от грехов душа снова оскверняется грехами и перестает быть тем, чем должна быть как спогребенная Христу и совосставшая с Ним в Крещении. С сердечным сокрушением и стыдом грешник пусть говорит Господу: Иосиф был образом Твоего, Господи, погребения и воскресения по телу. Был и в моей духовной жизни момент, когда отпечатался на мне образ Твоего погребения и воскресения. Но этот святой образ затмился во мне. Я уже не могу сказать, что после спогребения и сораспятия с Тобой в Крещении я мертв для греха и живу для одного Бога (см.: Рим. 6, 10).

Как в этом отношении я не похож на Иосифа, послужившего совершенным в своем роде образом Твоего погребения и восстания! Что тебе когда сицевое принесу? – Правда, для оживления в себе духовной жизни я прибегаю ко второму крещению – к покаянию; но и покаяние мое так бесплодно! Как быстро вслед за покаянием духовная жизнь побеждается плотской!

Потерпи меня, Господи, и даруй мне благодать истинного покаяния, чтобы не отойти мне из сей жизни неочищенным от скверн греховных.

От сродников праведная душа связася, продася в работу сладкий (возлюбленный), во образ Господень: ты же вся, душе, продалася еси злыми твоими (делами).

Иосиф, проданный в неволю, поистине есть образ Господень, – прообразование Христа. Черты сходства – очевидные. Иосиф был праведная и чистая душа. Иисус Христос ни в чем не был виновен, греха не ведал и не сотворил. Иосиф продан был сродниками – родными братьями. Иисус продан был врагам – учеником своим, а враги Христа иудеи – сродники Его по плоти – предали Его Пилату. Иосиф продан за 20 сребренников, Иисус – за 30.

Жалко было положение Иосифа; но не менее жалко положение души, которая сама себя продает в неволю врагу своего спасения диаволу, творя в угоду ему злые дела.

Душа создана по образу и подобию Божию, умалена немногим чем перед Ангелами, искуплена бесценной кровью Богочеловека, дороже целого мира, ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит,или какой выкуп даст человек за душу свою (Мф. 16, 26). И вот ее-то, эту бесценную душу, грешник продает в неволю врагу за бесценок. Христу диавол обещал предать все царства мира и славу их, если Христос ему поклонится, отдаст ему Себя под власть (см.: Мф. 4, 9). А грешная душа продает себя диаволу несравненно дешевле – за какие-нибудь ничтожные блага и удовольствия мира, – и продает себя всецело (вся), всем своим существом. Известно выражение: «Продажная душа, продажный человек». Для продажного человека ничего нет заветного. Нет ни одного злого дела, на которое бы он не решился из самоугодия и корысти. Страсть к наживе заглушает в нем голос совести, разума и естественное доброе чувство. Одержимый этой страстью не задумается взять на себя оправдание на суде отъявленного злодея, скрыть свое имущество от заимодавцев и, объявив себя несостоятельным должником, пустить их по миру, войти в смелые, основанные на обмане торговые или промышленные предприятия, поджечь свой дом для получения страховой суммы и т.п.

Все это радует врага нашего спасения: грешник злыми своими делами попал в сеть его, уловлен в волю его (см.: 2 Тим. 2, 26), следственно раб его, хотя не сознает этого рабства. Но есть и такие грешники, которые сознательно продают свою душу диаволу, когда, например, оставляя веру в силу Божию, прибегают за помощью к людям, которых почитают орудиями сатаны (колдунам), – и готовы снять с себя крест, чтобы только получить от них помощь. Все это грубые, злые дела. Положим, ты, душа христианская, еще не дошла до такой крайности; но знай, что все, из каких-нибудь житейских расчетов изменяющие христианской совести, больше или меньше находятся на стороне врага Бога и человеков, князя воздушного, действующего доселе в сынах противления (см.: Еф. 2, 2). И горе тебе, душа христианская, если ты не поспешишь свергнуть власть его над собой! Все твои злые дела, которыми ты продаешь себя ему, он вносит в свое рукописание, в свою долговую запись, чтобы в свое время получить по ней уплату, навеки погубить тебя.

О, Христе, пригвоздивый на Кресте грех Адамов, раздери это пагубное рукописание и дай мне силу бороться с кознями диавола.

Иосифа праведного и (его) целомудренного ума подражай, окаянная и неискусная (непотребная) душе, и не оскверняйся бессловесными (неразумными) стремлениями, присно беззаконнующи.

Праведность Иосифа состояла в его правдивости и прямоте, с какой он, как уже было сказано выше, обличал перед отцом братьев своих, – в его незлобии, с каким он принял в Египте братьев своих, удержавшись от желания заплатить им обидой за обиду, – в честности и добросовестности, какую он обнаружил, находясь в услужении у царедворца Пентефрия и в темничном заключении, – в его богобоязненности и смирении пред Богом, ибо на высоте славы и среди соблазнов языческой жизни он не зазнался, непрестанно помнил милости к нему Господа и сохранил истинную веру.

Все это такие качества, которые если свойственны были ветхозаветному человеку, не тем ли паче должны служить украшением новозаветного верующего, которому заповедано не довольствоваться исполнением законной правды, но возвышаться к праведности пред Богом, даруемой верой во Христа. К сожалению, и между христианами есть люди, которые или совсем небрегут об угождении Богу жизнью по заповедям Божиим, или которых праведность не лучше праведности книжников и фарисеев, – наружная только и лицемерная. На примере ветхозаветной ревности о праведности христианин тем больше должен ревновать о ней, чем больше дано ему благодатных сил и средств к тому.

Целомудренный, не затемненный страстями ум Иосифа проявил себя преимущественно в самообладании, которое он обнаружил перед женой Пентефрия, склонявшей его ко греху с нею. Кому не известен его ответ ей: како сотворю глагол злый сей и согрешу пред Богом (Быт. 39, 9)?

Сему целомудренному рассуждению следуй и ты, душа христианская, при встрече с искушением нецеломудрия и вообще со всякими греховными искушениями. Как я могу не только сделать то или другое худое дело, даже помыслить о нем перед лицом Бога Всеведущего, Правосудного и Святейшего? От людей я могу утаить не только мысли, но и дела беззаконные, даже могу без опасения ответственности перед их судом явно сделать что-нибудь дурное: но я боюсь Бога, от всеведения Которого нельзя скрыть никакой тайны, от правосудия Которого никуда не убежишь, перед святостью Которого мерзок всякий помысл нечистый.

Такое поистине целомудренное, то есть здравомысленное, трезвое, рассуждение могло бы предохранить нас от увлечения всякими бессловесными стремлениями, то есть недостойными разумного существа порывами страстей, только оскверняющими нашу душу, и от беззаконий.